Текст книги "Разными бывают утра (СИ)"
Автор книги: Leta
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Просыпаюсь я мгновенно, словно кто-то за веревку выдергивает меня из сна в бодрствование. Прислушиваюсь. Не открывая глаз, шарю рукой слева от меня. Потом, на всякий случай, справа. И никого не обнаруживаю. Неужели?..
– Урррра! – ликующе шепчу я и скатываюсь с кровати.
Несмотря на похмелье, настроение у меня преотличное. Ну еще бы! Я! Проснулся! Один! Да это же просто праздник! Вот права была Славка, ой права! Надо в правильные места развлекаться ходить!
Бодро шлепаю в ванную, сияя лучистой улыбкой, и подмигиваю унитазу, как старому доброму другу. Врубаю в душе воду на всю катушку и, захватив с собой пасту и зубную щетку, ныряю под тугие прохладные струи. В душе все поет и пляшет, и я тоже что-то напеваю и приплясываю, поскальзываясь и хватаясь за стены.
Ну до чего же может быть отличным настроение, если ты проснулся один! Чудно как, а? Ведь еще год назад для меня такое утро было настоящей катастрофой – как же так, чтобы я, да и никого не снял на ночь?! Вот ведь как жизнь повернулась. Передом, наконец-то! Славке надо будет шоколадку купить, ага. А может и на целый букет расщедрюсь, о как!
Сейчас вот домоюсь, потом кофе-покурить, а потом завалюсь перед телеком и буду до обеда тупо смотреть все подряд. Ка-а-айф! И не надо судорожно вспоминать имя случайной подруги. Не надо срочно придумывать предлог, куда бы это смотаться, чтобы и она тоже поскорее убралась из квартиры. Не придется мне сегодня снова искать способ не дать ей номер своего мобильника и с чистой совестью «потерять» клочок бумаги, на котором будет нацарапан ее номер. Как говорит Вадимыч: просто пестня!
В последний раз поскользнувшись, но устояв на ногах, я выпрыгиваю из ванной и, прихватив с собой полотенце, прям в чем мать родила чешу варить себе кофе.
Неладное я чувствую почти сразу в форме запаха подгоревшего хлеба и яичницы. Еще ни разу не встречал, чтобы хлеб подгорал по собственной воле. Не бывает такого! Значит, его кто-то того – подгорел. Бля…
Полотенце намотать на бедра и нерешительно, одним глазком, заглянуть в кухню. И охуеть.
– Доброе утро. А я тут вот… я…
В моей рубашке, с голой жопой и с вилкой в руках ко мне всем корпусом поворачивается мужик и смущенно улыбается. Ну как – мужик, допустим, не мужик вовсе, а сопляк какой-то. Но сам факт!
Я молчу и пялюсь на него в оба глаза. Он тоже молчит. Я судорожно цепляюсь за полотенце. Он – в вилку эту свою, то есть мою. Глазищами лупает и уже не улыбается, а испуганно так смотрит, словно я его сейчас убивать буду. Да это я сейчас себя убивать буду! А потом и Славку-дуру!
«Пойдем с нами, – говорит, – Костик. У Ленинки юбилей, так мы своим узким коллективом библиотекарш отметим, потрендим о высоком, винчика попьем, и разойдемся, – говорит, – по домам. А ты хоть нашу женскую компанию собой разбавишь, да и отдохнешь от похождений. Снимать-то у нас некого!»
Посмотрела бы она сейчас на это «некого»! А я бы на нее посмотрел!
– Ты кто? – спрашиваю, лихорадочно пытаясь восстановить в памяти вчерашний вечер. Вечер не восстанавливался ни в какую, чтоб его.
– М-митя я, – лепечет это «некого», а глаза его становятся еще круглее и испуганнее.
– Ты откуда взялся, Митя?
– Из Ленинки…
Ясен пень, что из Ленинки! Сюда-то ты как попал? Я бы заорал на него в голос, да только больно вид у него пришибленный, а ну как возьмет и в обморок грохнется от переизбытка эмоций? Такие вот… приблудные – они очень уж пугливыми бывают. Проблем от них больше, чем удовольствия. Обидно только, что удовольствия как такового я и не помню. Может, не было ничего? Как бы это потактичнее выяснить?
Улыбаюсь. Доброжелательно улыбаюсь. Приблудный Митя начинает пятиться к окну, выставив перед собой вилку, как средство обороны. Поздно, милый, обороняться-то. Вчера надо было думать…
А мне надо было меньше пить. Спрошу при случае, что ж за винчик такой глушат милые библиотекарши, что я после него вспомнить нихрена не могу. Занятный, наверное, напиток. Жоржета хвасталась, что сама его делает. На балконе.
Так, стоп! Жоржету помню. Точно помню! Эта старушенция – Славкина начальница – весь вечер меня от себя не отпускала, все подливала да закусочки подкладывала. Кажется, мы с ней даже на брудершафт пили, а потом целовались под громкие аплодисменты Славки и ее коллег. Сколько ж ей лет? Не-ет, братцы, это уже диагноз, если мне пофигу – где, когда и с кем. Лечить меня пора. Брома попить, что ли? Или чем там поили в войну солдатиков, дабы приглушить их либидо?
Меня бросает в холодный пот, потому что мысли о либидо каком-то непостижимым образом вывели меня на Митю.
«Митенька, внучек мой, – с гордостью представляет Жоржета мне нечто худосочное и стеснительное. – Взял бы ты над ним шефство, Костенька. А то совсем же мальчик из дома не выходит…»
Похоже, что шефство я взял. Так сказать, принял из рук в руки. Жоржета, эта Железная Ледя, которую уже пятый год никак не могут спровадить на пенсию, мне вырвет яйца и скормит мне же. Радужная перспектива, ничего не скажешь. Но зато решит проблему моей блядовитости. Кардинально и навсегда. Можно ли засчитать это в плюсы? Сомневаюсь. Он хоть совершеннолетний?
Мне все больше нехорошеет. Не хватало только отыметь несовершеннолетнего девственника – любимого единственного внука Георгины Павловны. Славка-то куда смотрела? Как же она не уследила? Ведь обещала же, что мне будет некого!
Со сковородки потянуло дымком.
– Ты питаешься горелками? – спрашиваю, глядя, как в дополнение горелым тостам догорает и яичница. Вообще-то, я хотел уточнить, сколько лет этому Митеньке, и было ли у нас что-нибудь. Но это терпит. Я ж не изверг. Пацан, похоже, уже и так проклял ту минуту, когда со мной познакомился. Не добивать же его теперь этим последним вопросом.
Он перестает таращить на меня свои глазищи, говорит «Ой!» и бросается к плите. А я смотрю на него и понимаю – было. Да и не сомневался я, но несколько мгновений надежды мог ведь себе позволить? Эх, Митенька, тебя-то как угораздило, «тепличный» мальчик?
Наблюдаю за тем, как приблудный мой Митенька пытается спасти наш завтрак, и до меня всецело доходит весь ужас сложившейся ситуации. Плохо не то, что Митенька – парень. Это даже неплохо. Это значит, что месяца через три он не позвонит и не скажет жизнерадостным голосом: «Котик, я, кажется, беременна!» – старательно маскируя свою радость под волнением и испугом. Плохо то, что он, судя по всему, парень-девственник. Ну, или был им до нашего знакомства. И возможно, несовершеннолетний. И я не могу помахать ему ручкой и указать на дверь, потому как не хочу, чтобы в обозримом будущем мое либидо работало на благо отечественных зэков, очень не хочу. А еще плохо то, что это не случайный мальчик из ночного клуба, а внук Жоржеты и знакомый Славки. Но самое паршивое, что мальчик не сбежал, как только продрал свои глазенки этим утром, а поперся мне завтрак готовить. Понравилось, значит!
Я ничего не помню, а ему понравилось! Это только я могу так влипнуть! И раз он все еще тут, не значит ли это, что на продолжение надеется-напрашивается? Ну и попал ты, Котик!
Митенька выкладывает подгоревшую яичницу на тарелки, а я включаю кофеварку, резво соображая, как теперь выкручиваться.
– Кушать подано! – торжественно и немного смущенно заявляет мальчик, робко поглядывая на меня.
Лет тебе сколько? – хочется мне задать волнующий меня вопрос, но я выдавливаю из себя благодарную улыбку и присаживаюсь за стол.
– Мить, а что твоя бабка в винчик добавляет, не знаешь?
Он пару секунд быстро-быстро моргает, а потом вдруг начинает смеяться. Смешно ему, блин! Знал бы, какие муки я сейчас испытываю!.. Приблудыш!
– А это ее секрет, – отсмеявшись, говорит он и улыбается так жизнерадостно, что удавиться хочется. – Обещает, что откроет его нам не раньше, чем на смертном одре, – продолжает улыбаться, гаденыш. Обаятельно у него так получается, что я даже на пару мгновений забываю на него злиться. – Что, совсем ничего не помнишь? – сочувственно спрашивает, и улыбается совсем уж широко. – Напомнить?..
Краснею – это от неожиданности – и начинаю терзать яичницу. На пугливого девственника Митенька с каждой секундой походит все меньше и меньше.
Ничего, вот сейчас кофе попью и…
*~*~*~*
Просыпаюсь я мгновенно, словно кто-то за веревку выдергивает меня из сна в бодрствование. Прислушиваюсь. Не открывая глаз, шарю рукой слева от меня. Потом, на всякий случай, справа. И никого не обнаруживаю. Неужели?..
Черт! Митенька ушел? Напрягаю слух и тут же понимаю, что это чудо опять кашеварит. И судя по запаху, что-то у него опять подгорело. Не умеет парень сосредотачиваться на чем-то одном. Вот и в сексе у него так же – хочет всего и сразу! Никогда раньше не подумал бы, что скажу что-то подобное, но… скоро ведь ласты отброшу и копыта склею от чрезмерной сексуальной активности. Митенькиной, естественно. Темперамент у малыша такой, что меня одного на него на хватает. Скорее бы уже наигрался, что ли, и свалил бы искать новые приключения на свой аппетитный зад!
Ползу в кухню. Натурально ползу, чуть ноги переставляю. Укатал меня Митенька, дальше некуда! Вот ведь натура блядская, а? Меня, между прочим, скоро с работы уволят, потому что попадаю я туда уже вторую неделю к обеду, раньше никак не получается. Ебемся, млин! Конечно, график у меня свободный, то есть это значит, что я могу и к десяти на работу явиться, и к одиннадцати. Но не к часу же дня! Ну и что, что работы у меня на два часа в целом, может на три, если с перекурами. Но запрлату-то я получаю за все восемь, а мой шеф – Владимир Савельич – не любит, когда филонят совсем уж в наглую. Пока молчит, но, чует мое сердце, скоро вызовет на ковер.
Митеньке-то что, у него лето, каникулы! Мой будущий филолог уже месяц у меня пасется, затрахал в прямом смысле.
– Что-то ты совсем с лица спал, – говорит Славка, встретив меня как-то с работы, – похудел, круги вон под глазами… Случилось чего?
Ага, случилось! Юбилей в Ленинке случился и Митенька! Я, естественно, ей этого не сказал, но подумал тогда много чего нехорошего, и о самой Славке в том числе. Зато Жоржета, со слов той же Славки, счастлива безмерно – ее любимый внучек наконец-то перестал прятаться дома и «вышел в люди». Не знаю, чего там Митенька наплел родным, но они, кажется, на меня уже молиться готовы, за то что их отпрыска из нежной фиалки в здорового молодого самца превратил. Нравится им, что Митенька друга себе нашел, одобренного бабушкой. Друга, ха! Да знали бы они, каким местом со мной Митенька «дружит»!.. Хотя, это хорошо, что они не знают. Может, Славка о чем и догадывается, но тоже молчит. И я молчу.
Пережевывая подгоревший тост, я наблюдаю за своим приблудышем и с тоской думаю о том, что вот только кофе допью, и снова начнется наша сексуальная жизнь. Только вот где на этот раз? На кровати я его уже имел, на диване тоже. И на столе этом, кстати, который обеденный. И в ванной. И лежа, и стоя, и раком, и боком. По-всякому уже было. Митенька любит эксперименты. Скоро гамак через коридор натянем, кажется. Чудо мое недавно в спортивный магазин ходило, что-то уже щебетало насчет палатки, загорода и выходных. Жесть.
Глаза Митеньки опасно блестят. Отодвинув тарелку, он ртутью стекает под стол, и я покорно раздвигаю ноги. Чувствую его губы на своем члене и с тяжким вздохом отставляю подальше чашку с недопитым кофе – не захлебнуться бы…
Когда, блин, у него каникулы заканчиваются?..
*~*~*~*
Просыпаюсь я мгновенно, словно кто-то за веревку выдергивает меня из сна в бодрствование. Прислушиваюсь. Не открывая глаз, шарю рукой слева от меня. Потом, на всякий случай, справа. И никого не обнаруживаю. Неужели?..
О да-а! Сбылась мечта идиота! Митенька же вчера съехал! Прям пришел, собрал вещички, чмокнул меня на прощание в щеку – целомудренно так, и свалил. Что-то там объяснять пытался, оправдывался. До универа, мол, ему от моего дома далеко! Солнышко мое ненаглядное! Я его в этот момент прям полюбил всей душою! Универ, в смысле. До выходных никакого секса, это ли не счастье, а?!
На работу лечу, как на крыльях, раньше шефа примчался. Давыдов поглядывает с подозрением, но рад, заметно.
Всю неделю завтрак готовлю сам – кофе, кофе и еще раз кофе, и никаких подгоревших тостов с ненавистной яичницей! К пятнице начинаю подумывать, не сходить ли развеяться в клуб. Вот бы у Митеньки дела какие-нибудь срочные на выходные оказались!
Бог есть, и молитвы мои он услышал, потому как в субботу чудо мое приблудное мне позвонило и скорбным голосом сообщило, что у родственницы какой-то там день рождения, и ему придется на нем присутствовать. Я свободен?! Словно птица в небесах!..
Отрываюсь в клубе. Крепче пива ничего не пью. Домой никого не привел. Имел какую-то красавицу прямо в ее авто, а потом слинял по-быстрому, по дороге выбросив ее визитку. Молодец я, да, есть повод собой гордиться! Прогресс, мать его!
*~*~*~*
Просыпаюсь я мгновенно, словно кто-то за веревку выдергивает меня из сна в бодрствование. Прислушиваюсь. Не открывая глаз, шарю рукой слева от меня. Потом, на всякий случай, справа. И никого не обнаруживаю…
Давно уже, собственно, не обнаруживаю. Пора бы и привыкнуть. С тех самых пор, как набрался храбрости и указал все же Митеньке на дверь. Плакал. Не я, мальчик плакал. Говорил, любит. Понимаю, что любит, но что делать? Я вот тоже люблю. В каком-то смысле. Но ведь все соки из меня выжал, паршивец! Даже на клубы и девочек не остается, разве ж так можно?
Вроде бы как я сейчас свободой наслаждаюсь. Да что-то как-то не наслаждается…
Славка – сплетница, весть принесла: Жоржета на седьмом небе, ее любимый внучек девочку домой привел, с родными познакомил. Я тоже порадовался вместе со Славкой и Жоржетой. А дома сел за комп, выкопал из старых дисков «Дум» и чуть ли не до утра мочил монстров. Клубиться не пошел – настроения не было.
Честное слово, не понимаю, что со мной происходит. Раньше такого не случалось, но на секс меня не тянет совершенно. Славка говорит – вырос. Да хрен там! Трахаться хочется так, что порой зубы сводит, но ни на кого не встает. Вернее, встает, конечно, но так… без энтузиазма. Не интересно мне стало. Нет, не вырос я, а просто поехал крышей, такое иногда случается…
*~*~*~*
Просыпаюсь я мгновенно, словно кто-то за веревку выдергивает меня из сна в бодрствование. Прислушиваюсь. Не открывая глаз, шарю рукой слева от меня… Губы сами собой растягиваются в улыбке. Теплое и сонное мое чудо льнет ко мне и что-то бормочет. Вымотал я его вчера, могу собой гордиться!
Это Славка уговорила пойти в клуб. Отпирался до последнего, пока она не пригрозила мне страшной карой.
– Обижусь, – говорит, – и больше никуда с тобой ходить не буду, даже если позовешь!
Серьезная угроза, пришлось идти.
Митеньку я заметил не сразу. Это он меня заметил, а мне Славка заметить помогла.
– Вон, – говорит, – Митька отрывается. Вымахал, красавчик, скажи? А ведь еще год назад таким заморышем был, что смотреть больно было…
Красавчик, да. Не то чтобы он прям вымахал, но немного вытянулся, это точно. И похудел. И как-то бледно выглядит. На горелых тостах он у меня и то упитаннее был. Подружка его что, совсем не кормит?!
Не мое это было дело, вообще-то, и выяснять я не собирался, честное слово! Но он сам ко мне подошел. Подошел, значит, смотрит и молчит. И я молчу, а что мне ему сказать было? Молчим. Славка, по-моему, сразу просекла, что к чему, а вот подружка Митеньки нет. Дергает его за рукав, спрашивает, что случилось. А он молчит и на меня смотрит. Жалостливо так. И вздыхает.
Я руку протянул, он за нее ухватился. Мы и ушли. Славка подруге что-то втирала, но как она с ней разобралась, понятия не имею.
Наверное, надо будет ее поблагодарить. Шоколадку там купить, а может и на цветы расщедриться! Только еще немного посплю вот. Не хочется Митеньку будить.
И завтрак я сегодня сам приготовлю – как малыш любит: горелые тосты и яичница. Пусть давится, пакость блудливая, за то, что год один просыпался!..
Конец
