Текст книги "Сказочник (СИ)"

Автор книги: Лера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Лера

Сказочник

   Толчок бедрами. Женский стон. Еще толчок. Острые ноготки впиваются в мужские плечи, задыхающийся шепот прямо в сердце: «Еще... пожалуйста....» Хриплое дыхание, неправдоподобное тонкое тело выгибается дугой, ловя искры удовольствия.

   Он рывком сел на кровати. Потер лицо, ссутулил плечи. На постель смотреть было тошно. Так нельзя! Он же не мальчишка, видеть такие сны! И ладно бы, про какую-то постороннюю женщину... если бы.... Будущая леди Старшего дома. Почти жена ближайшего друга. Изумительно хрупкая фигура, талия – двумя пальцами обхватить можно, высокая маленькая грудь, прямые плечи, идеально вылепленная спина. Бедра – совершенной, покатой формы. Ослепительно белая кожа, длинные тонкие пальцы, розовые ноготочки. Лицо – ожившее произведение искусства. Глаза глубокого болотного цвета, волосы – цвета гречишного меда.... Безупречные манеры, безукоризненная вежливость всегда и во всем. Понятие чести рода, дома, семьи. Понятие долга. Тонкое чувство юмора. Мягкий голос. Ироничные интонации. И все это сокровище – не его. Увы. Остается порадоваться за друга, и смотреть со стороны, как он превратит жизнь этой очаровательной женщины в беспросветный праздник. Да. Он даже не пытался попасть в список кандидатов в женихи. Куда ему?! Лорд всего-то в десятом поколении, пусть и с безупречным послужным списком – его предку высокое звание лорда даровал сам Император, за то, что тот отличился во время череды бесконечных военных действий. Земли, дарованные тем же Императором, находятся на тех же завоеванных территориях соседней страны. Материальное положение – более чем приличное. Можно даже сказать, неприлично отличное. Что поделать, если мужчины рода А` Кхон всегда отличались умом и сообразительностью. Как и женщины. И все же... нечего и соваться. Не поймут, запрезирают те же вчерашние приятели по походам в Клуб.

   И каждую ночь одно и то же. Тонкое белое тело в его руках плавится от страсти, изгибается, просит. Наваждение. Бред. Стыд. И ничего с собой не поделать.

   Через два дня – свадьба. Он – свидетель. Почетно, весьма. Открывает новые перспективы и горизонты. Больно до потери сознания. Невозможно отказаться.

   Один день до свадьбы. Вокруг суета, суматоха. Неожиданно приходит решение – сразу после его непосредственного участия, садится на ближайшего дракона и возвращается в родовое имение, и гори оно синим пламенем.

   Счастливый жених находит время поболтать с другом – все о той же невесте.

   – Знаешь, приятель, скоро я буду очень богатым человеком.

   – И очень счастливым, – поддакнул Кхон. Он крутил в пальцах бокал с тягучим напитком.

   – Даааааа.... – С совершенно дурным видом протянул жених. Кхон насторожился. Он уже не раз выручал приятеля – карточные долги порой превышали все разумные пределы.

   – За леди дают такое большое приданое, раз ты так уверен? – закинул удочку Кхон.

   – Не такое большое, как хотелось бы, – скривился молодой лорд. Кхон насторожился еще больше, но разговор продолжить не удалось – очередной вопрос требовал участия хозяина дома, и счастливый жених пропал из кабинета.

   Итак, день икс настал. Все приготовления были завершены, все было прекрасно и идеально. Кхон, с утра мучился дурным предчувствием, просто таки кожей ощущал, что его друг что-то вычудит. Но пока все шло по накатанной. Главный Стряпчий составляет брачный договор по всем правилам, чернь за окном ревет от восторга – невеста молода, красива, добра. В большой зале кроме аристократии пускают и купеческое сословие. Толстяки потеют, краснеют от собственной важности, от важности момента. Кхон пристально наблюдает за залом, и только по этому отмечает знакомое лицо. Скользкий тип, промышляющий шантажом, перекупкой долгов и прочими неблаговидными делами. Кхон хмурится. Это-то здесь что забыл? Но тут же отвлекается – подходит невеста. От ее красоты перебивает дыхание, мир на миг теряет четкие очертания. Усилием воли взяв себя в руки, мужественно улыбается молодой женщине, и снова задыхается, получая ответную улыбку. Чистую, радостную. Он понял, что этот момент не забудет никогда в жизни. Не забудет, и все тут.

   Невеста под торжественный рокот барабанов ставит на бумагах свою роспись, передает перо будущему мужу. Он берет перо из ее пальцев, и неожиданно разворачивается к залу с мерзкой улыбкой и спрашивает:

   – Ну что, Дворг, устраивает тебя такая выплата долга?

   Кхон каменеет от мгновенного понимания. Все просто и отвратительно. Перекупщик долгов собрал все долговые бумаги Тарда, и теперь требует выплаты. А Тард со свойственной ему фантазией, решил расплатиться с кредитором. Он перевел взгляд на леди Саэту, и похолодел. Только что милое и приветливое лицо окаменело и побледнело. Да, дурой эту леди не назвать ни при каких обстоятельствах.

   – Тард, что ты творишь!? – прошипел он. – Это дурная шутка.

   – Ой, да отвяжись! Она теперь моя, и что хочу я то с ней и делаю!

   – Лорд А. Тард. Что вы себе позволяете, – ледяным голосом спросила леди Саэта.

   – Молчать. Поняла? – леди Саэта беспомощно оглянулась вокруг. Увы, придти на выручку ей было некому. Мать ее лежала в обмороке, сестра рядом, младший же брат еще ничего не понимал в силу своего возраста.

   – Да как тебе сказать, Тард, – Дворг лениво поднялся и встал рядом. – Не больно-то. Зачем мне эта... ледь? Я за деньги, ты же знаешь.... А за нее в борделе много не выручишь, она там долго не протянет....

   – Какова сумма долга? – скучающе спросил Кхон.

   – Двести тысяч золотом, – так же скучающе ответил Дворг и с интересом глянул на мужчину. Тот не меняя выражения лица, подписал чек, потом брачный договор. Брачный договор трясущимися руками принял Стряпчий. Чек перешел к Дворгу.

   Кхон успел подхватить бесчувственное тело своей жены в сантиметрах от пола. Бережно уложив ее на воздушную подушку, повернулся к окаменевшему Тарду. Тот расплылся в дурацкой улыбке:

   – Дружище, поздравляю.... – фразу отсекла белая перчатка.

   – На дуэль. Магическую. За оскорбление чести и достоинства леди Саэты.

   – Ты с ума сошел?

   – Не я. – Кхон отсек гудящий зал куполом. Закутал в купол бесчувственную до сих пор леди. И атаковал первым.

   Дуэль много времени не заняла. Под гробовое молчание людей, Кхон поднял жену на руки и шагнул в портал.

   Появление его в родовом замке вызвало переполох среди слуг и родни.

   – Жена вот моя. – Кхон кивнул на бесчувственную девушку. – Женился я. Поздравлять будете после, а пока я не позову – даже не суйтесь в мое крыло. – И снова скрылся.

   Уложил тонкое тело на кровать. Откинул с лица белоснежную фату, коснулся прохладных губ своими. Его затрясло. До сознания медленно доходил смысл произошедшего, и теперь кровь бешено гуляла по венам, заставляя сердце заходиться в диком ритме. Осторожно освободил волосы от острых шпилек, ослабил шнуровку корсета, снял перчатки, растер ледяные руки. Укрыл до подбородка одеялом, ушел в купальню, оставив дверь открытой. Надел халат, пододвинул кресло к кровати, сел рядом. Нежно погладил бархатную щеку, пропустил между пальцами шелковую прядь волос. Порывисто наклонился, жадно втянул ноздрями горьковатый запах женского тела. Стиснул зубы, заставляя себя убрать руки за спину. Поднялся, нашел на полке флакон нюхательных солей, поднес к носу девушки. Через пару минут веки дрогнули, открывая затуманенные глаза.

   – Слава богам, леди, вы очнулись. – Он с облегчением вздохнул.

   – Милорд.... Где мы?

   – Мы в моем родовом имении, – снова вздохнул Кхон. – После дуэли я порталом ушел сюда. Прошу прощения, что не дал вам возможности попрощаться с семьей.

   – После ... дуэли?

   – Лорд Тард покинул наш бренный мир, – после короткой паузы ответил Кхон. – Я не мог оставить все так.

   – О, боги, – леди Саэта резко села. – Это мне не приснилось.

   – Боюсь, что нет.

   – Мной торговали, как рабами на рынке.

   – Леди, не стоит так...

   – Суть не меняется. Он меня продал, вы купили.

   – Леди, не говорите так.

   – Как еще я должна говорить. – Красивое лицо на миг дрогнуло. Потом девушка выбралась из под одеяла, оглядела себя. – Удивлена. Полагала вас более решительным. Чего вы ждете? Я же ваша вещь!

   – Вы моя жена, – громыхнул Кхон, выведенный из себя окончательно.

   – Жен не покупают!

   – Мне стоило безучастно смотреть, как вас продают в бордель?!

   – Стоило!

   – Я настолько вам противен? – резко севшим голосом спросил Кхон, и девушка осеклась.– Понятно. Что ж. Я сочувствую вашему положению, но оно не изменится. Вы моя жена, я ваш муж. Осталось скрепить этот факт действием. – Разочарование и обида затопили волной разум, заставляя говорить вещи, которые упоминать он не собирался вовсе. Теперь оставалось только смотреть, как девушка из его снов неловкими, скованными движениями стягивает с себя платье. Он шагнул вперед, убирая нервные пальцы от ряда застежек, почувствовал, как она сильно вздрогнула, когда он коснулся ее голой кожи.

   Когда на ней осталась только тонкая сорочка, он рывком подхватил ее на руки и шагнул на кровать. Тяжелый полог закрыл их от остального мира, оставив тонкую полоску света.

   Он прижимал тонкое тело к себе, слыша, насколько она напугана, и не верил в то, что это все – реальность.

   – Я понимаю, что ты заслуживаешь лучшего. Что тебе обидно. Что я тебе противен. Что тебе страшно. Но ты просто не знаешь, как я жил все время, мечтая о тебе. Я просто не мог отдать тебя никому. Наверное, если бы не Тард, я бы просто украл бы тебя. – Прерывисто шептал он, зарываясь лицом в пышные волосы. – Я не могу отказаться от тебя. Понимаешь? Не могу. Хочешь, я дам тебе время привыкнуть к себе? Хочешь?

   – Делай как хочешь сам, – горький, безучастный шепот в ответ сковал сердце льдом и разлил по мозгу жгучий яд обиды. Он глубоко втянул воздух сквозь зубы, и впился в нежные губы властным поцелуем, зарываясь пальцами в ее волосы, сминая плечи. Слабый протестующий писк он проигнорировал, слишком занятый тем, что освобождал гибкое тело от последней преграды перед наготой. Рубашка полетела на пол. Он гладил нежное тело, целовал настолько бережно, как только мог, но никакого отклика не было. От разочарования он готов был бросить все, но тело его остановиться уже не могло. Сжимая ладонями хрупкие плечи, он накрыл ее своим телом, требующим только одного. От плеч он спускался ниже, целуя, как клеймя. Накрыл горошину соска губами, нежно посасывая твердый комок. И тут услышал судорожный вздох. Это вызвало в душе ликование, и он заставил себя не торопиться, бережно ласкать откликающееся тело. Он поглаживал мягкий животик пальцами, потом сменил их языком, опускаясь, все ниже, к развилке судорожно сжатых бедер. Преодолел слабое сопротивление, развел бедра в стороны, целуя их внутреннюю поверхность, выводя на горячей коже узоры языком. Стиснул ягодицы ладонями, приподнял за бедра. Поднял голову, тяжело дыша, посмотрел на Саэту. Губа закушена, глаза закрыты, пальцы судорожно комкают простынь. Одним литым движением он скользнул в жаркую тесноту ее тела, ожидая преграды, но ее не последовало. Толчок бедрами – осторожный, легкий. Полу всхлип. Более глубокий толчок. Стон. Держаться больше нет сил, и он снова накрывает ее своим телом, стараясь двигаться не слишком резко. Стройные ноги обвиваются вокруг его бедер, и это вызывает ослепительную вспышку в мозгу. Тонкое тело выгибается под ним, губа закушена, глаза закрыты. Толчок бедрами. Женский стон. Еще толчок. Острые ноготки впиваются в мужские плечи, задыхающийся шепот прямо в сердце: "Еще... пожалуйста...." Хриплое дыхание, неправдоподобное тонкое тело выгибается дугой, ловя искры удовольствия.

   – Моя, – шепчет он, вжимаясь в податливое тело последней судорогой.

   Какое-то время они лежали не шевелясь. Он старался опираться на локти – соизмерить свой вес и хрупкость тела жены казалось невозможным. Потерся виском о бархатную щеку. Почувствовал влагу, открыл глаза. Так и есть – слезы. Тепло в душе, появившееся, было, мигом выстыло. Он сел рядом, потер лоб. Оглянулся через плечо – белоснежная кожа как будто светилась в темноте. Отчего-то появилось чувство, будто он ее запачкал, осквернил. Резко поднялся, подхватил почти невесомое тело на руки, понес в купальню, стараясь не смотреть Саэте в лицо. Коротко прорычал заклинание – вода в бассейне очистилась, нагрелась и заблагоухала. Осторожно неся свою ношу, спустился по ступенькам, сел, не выпуская жену из рук. Покосился на ее лицо – глаза зажмурены, не просто закрыты. Устроился удобнее, тоже закрыл глаза. Кажется, самое время, снять эмпатические щиты.... Раз уж он дома, и никуда в ближайшую неделю не собирается... можно отпустить на волю свои возможности.

   Она боится? Его?? – от неожиданности он распахнул глаза, неверяще уставившись на ее лицо. Ждет чего-то ужасного, стыдного. Кошмар какой-то.... Одно радует – то, чего он боялся, нет. Она не испытывает к нему отвращения или презрения. А со страхом он умеет справляться – как со своим, так и с чужим. Маг он, или хрен собачий, в конце-то концов?! Аккуратно освободил одну руку, пошевелил пальцами – и в воде забурлили веселые пузырьки, щекоча кожу. Дыхание возле его груди на миг сбилось. Еще несколько усилий, и он шепчет в раскрасневшееся ушко:

   – Саэта, открой глаза. Не бойся.

   Она послушно открывает глаза, и тут же охает. Он самодовольно улыбается – да, постарался он на славу. Пар над водой мягко переливается, блестит, мерцает. Принимает причудливые формы, движется в каком-то танце, меняет цвет и плотность. Вокруг них гора белоснежной пены, как раз до подбородка Саэте достает. С облегчением, он почувствовал, как напряженное до предела тело расслабляется, обмякает, снова становится мягким и податливым. Он немного пошевелился, усаживаясь удобнее, перехватывает скользкое тело, садит повыше. И тут же отвлекает, не дает заново напрячься:

   – Смотри, смотри! – из пены строятся замки, воздушные и изумительно красивые, они держатся над паром, величественно плывут мимо. Она нерешительно протянула руку, и один из замков послушно подплыл ближе. Из бойниц вырвались язычки пара, и она тут же отдернула руку. Появившиеся человечки из плотного пара вызвали тихий смешок. Замки взмывают вверх, и она откидывает голову назад, ложась затылком на его плечо, даже не замечает этого. А под высоким сводом летят пенные облака, меняются, плывут, скользят, проливаются на них дождем пенных пузырьков. Потом все медленно тает – повинуясь неизменному закону жизни. Она с сожалением вздохнула, и обнаружила, что очень удобно сидит, привалившись спиной к груди мужа, а он лениво перебирает ее волосы, спасая от воды. Пузырьки под водой тоже куда-то делись, и теперь усталое тело мягко обтекают потоки воды – то горячей, то прохладной, то теплой. Как-то вырвался вопрос:

   – Кто ты?

   – Сказочник, – он мягко улыбнулся, и погладил ее по голове, как маленькую. – Давай вылезать? А то уснем тут. – Он начал вставать, не выпуская ее из рук. Она попробовала, было освободиться, но не вышло. Теплая большая простынь сама подлетела к ним, укутав с головы до ног. Тело после горячей воды казалось ватным, тяжелым, перед глазами мелькали мушки, голова кружилась.

   – Надо поесть. Я не знаю, что ты любишь, поэтому тут все на мой вкус. – Негромкий, низкий голос Кхона выдернул ее из полудремы. – Заснула? Все равно надо поесть.

   Она оглядела стол. Больше половины блюд были ей незнакомы.

   – Начни вот с этого, – перед ней появился большой лист, на котором лежал маленький кусок чего-то. – Завернуть надо и вот этим полить. – Она не отрываясь смотрела на ловкие сильные пальцы – вот они виртуозно заворачивают лист и подносят к ее рту непонятный сверток. Послушно откусила кусок, и в небо тут же ударил пряный, чуть кисловатый вкус. Едят молча, сосредоточенно, как будто после тяжелой работы. Простыня впитала влагу с тела, сидеть в ней неприятно, но и развернуться, выставив на показ свое тело она тоже не может. Кхон мельком глянул на нее, нахмурился и замысловато шевельнул пальцами. Простынь моментально высохла и нагрелась.

   – Давай спать. Ты устала. – Он встает, и снова воздвигается над ней горой. От моментального воспоминания, каким бережным и нежным может быть это огромное тело, ее бросило в краску. Попытку встать самостоятельно пресекли в зародыше, и на кровать положили очень бережно. – Все разговоры и вопросы – завтра.

   Она молча закрыла глаза и уснула быстрее, чем поняла, что послушалась беспрекословно.

   Он проснулся оттого, что проснулась она. Раньше он никогда не спал ни с кем в одной постели, и от того, что у лежащего рядом тела изменилось дыхание, проснулся моментально.

   – Доброе утро, – не открывая глаз поздоровался он.

   – Доброе утро, – немного хрипловато прошептала она. Замешательство, неловкость, и снова ожидание чего-то страшного.

   – Выспалась?

   – Вполне, благодарю, милорд.

   – Кхон. Еще раз услышу "милорд", в мышь превращу. – Он подгреб мягкое сонное тело под бок и зарылся носом в ее волосы.

   – Страшный маг, – пробормотала она, немного расслабляясь.

   – Великий и ужасный. Сказочник.

   – Что это значит? Сказочник?

   – Это значит, что мой основной профиль – праздники и развлечения.

   – А не основной?

   – Не основной – боевой маг высшей категории. – Он с удовольствием уловил ее эмоции – огромное удивление и нотка гордости. – Только куда интереснее основной профиль, поверь мне. – И тут же, без перехода:

   – Чего ты боишься?

   – Боюсь? – ее снова накрывает липкий кошмар и ожидание боли.

   – Да. Вот сейчас.

   – Ннничего, – а уже не страх, а безнадежное ожидание.

   – Саэта. Я чувствую. Скажи.

   – Ты ничего ночью не заметил? – как прыжок в ледяную воду.

   – Заметил. Но не понимаю, почему ты этого боишься. – Замешательство, огромное и бескрайнее. – Важно, что ты сейчас со мной. И до конца моих дней. То, что было до меня – в прошлом. И наказывать за твое прошлое тебя никто не будет. – Спокойно, размеренно, с поглаживанием по спине. И плотину беспокойства и напряжения прорывает слезами, горечью, обидой, и она взахлеб начинает рассказывать, давясь слезами:

   – Год назад. Тард и его брат.... Они сначала... со мной... и не так... как ты! А потом... потом он говорит – если не хочешь, чтобы все знали, выйдешь за меня, и через пару лет, так и быть, оставлю тебя в покое! А я ничего, ничего, не могла сделать! А ты когда меня... забрал, я только и думала, что будет! Это же больно ужасно, и стыдно, и мерзко! А мужчинам всегда надо, чтобы первый! А я... а что я могла сделать?! Они держали меня и смеялись только, ждали, что я плакать буду, а я не могла, не могла! – Хрупкое тело колотит от рыданий, и он только крепче прижимает ее к себе, убеждаясь, что укоротит свою жизнь на год, но спокойного посмертия не видать ни Тарду ни его брату.

   – Все, все, тшшш, – он покачивает ее в руках, стирает слезы с опухших губ, массирует закаменевшие плечи. – Хочешь, ты все это забудешь? Я наложу новые воспоминания, как за тобой ухаживал, и ты согласилась выйти за меня? А все остальное забудешь?

   – Нет. Лучше без магии заставь меня все забыть. – В глазах решимость пополам с отчаянием.

   – Договорились. – Он осторожно целует припухшие соленые губы, и отстраняется. – Сегодня я покажу тебе наш дом. Не весь, только наше крыло. В этом доме живет уйма народа, и я не уверен, что тебе это понравится. Но в моем, то есть, нашем крыле, никто не ходит без разрешения. Я всех запугал.

   – Страшный маг, – слабо хихикнула она, и он тоже тихо фыркнул ей в шею. – Отпусти меня. Мне надо встать.

   – Сейчас, – он нехотя отстраняется, и тут же чувствует ее смущение – они оба в чем мать родила. – Я не смотрю. Вот халат, – искомое подлетело к девушке и настойчиво распахнуло объятия.

   – Кхон.... – Он слышит, как она останавливается, и слегка поворачивает голову. – Спасибо тебе. – Негромко и очень серьезно. Он только головой качает.