Текст книги "Голубые, а не серые (СИ)"

Автор книги: Leovera

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Голубые, а не серые. ==========

Голубые. Не серые.

Она заметила это не так давно. Буквально пару месяцев назад.

– Эй, Грейнджер! Разреши наш спор, – Малфой был в окружении своих друзей-подпевал со Слизерина: Забини, Нотт, Гойл, Паркинсон и Гринграсс. – Забини поставил пятьдесят галеонов на то, что ты спишь с Поттером. А Нотт на то, что с Уизли. Так как?

Он ждал ее недовольства, возмущения, брезгливости к его оскорблениям. Она лишь поджала губы, окинув его как можно более безразличным взглядом.

– Вот видишь, Блейз. Похоже я был прав, когда поставил сотню на то, что она фригидная, и не спит ни с кем из них. – Он не отрывал от нее глаз, пока на лице блуждала мерзкая улыбочка.

– Знаешь, Малфой, твои шутки ниже пояса говорят лишь о том, что беспокоиться стоит, скорее, за твою личную жизнь, чем за мою. – Она продолжила свой путь, стараясь больше не смотреть на них. На него.

Но она успела заметить. Почему она раньше не обращала на это внимания? Потому что раньше он старался задеть Рона или Гарри. Ей же он кидал презрительное «грязнокровка», стараясь более не удостаивать ее вниманием.

А сейчас он посмотрел на нее. Попытался оскорбить ее. Не отрывал взгляда от нее.

Голубые, а не серые.

Теперь она знала. На крупицу больше, чем два месяца назад.

Его глаза голубые, а не серые. Не менее холодные, и не более презрительные. Все тот же металл, только более яркий. Все тот же океанский шторм, только более красочный.

Холод и боль. Это то, что он заставлял ее чувствовать, когда он рядом. А когда она оставалась одна, наедине со своим, неизвестно откуда взявшимся чувством, боль сменялась облегчением, холод – теплом.

Тепло давали фантазии. Глупые, детские, импульсивные.

Несбыточные.

В ее мечтах она знала, каковы его глаза без презрения к ней. Каковы его слова, без ненависти к ней. Каковы его губы, когда…

Но все это было лишь в мечтах. Лишь тогда, когда она оставалась одна, в библиотеке(как же, оказывается, может быть удобна слава «заучки», когда необходимо потеряться в мечтах). Или же во снах. Она научилась их контролировать, чтобы не упустить ни одного, хоть и выдуманного, но мгновения с ним. Не зря же она одна из лучших волшебниц своего времени.

Когда это началось, она точно не могла бы вспомнить. Да и не хотела.

От любви до ненависти один шаг. Оказалось, от ненависти до любви столько же.

Но она не была глупой. То, что она могла во сне чувствовать его губы, срывающие ее несмелые поцелуи, и руки, дарящие ее телу свой жар, было проявлением слабости. Которую она могла позволить только наедине с собой.

В жизни же все было иначе. Она понимала, насколько они разные. Их параллели никогда не пересекутся. И она терпеливо ждала, когда наваждение пройдет.

Но не проходило.

Только становилось сильнее. С каждым днем. С каждой новой крупицей, которую она надежно прятала очень глубоко в себе.

А еще Гермиона не могла сказать точно, когда она начала улавливать прочие крупицы. Те, которых не было в нем раньше.

Те, что противоречили всему тому, что она видела ежедневно. Отрицание перешло в уверенность: она свихнулась. Определенно. Других вариантов не было.

Ровно до того момента.

Момента в библиотеке. Прямо посреди книжной пыли и валяющихся в ногах бесценных томов. Бесценных, до того момента.

Она не успела убрать все взятые ею книги, когда поймала его взгляд. Голубые, как и раньше. Ничего не изменилось. Тогда что же мешает увидеть привычную картинку? Картинку омерзения и равнодушия?

Сверление взглядами продолжалось несколько минут. Или часов – так ей показалось. Или секунд – так показалось ему.

– Я так больше не могу, Грейнджер.

Шепот, у ее лица (и когда он оказался так близко?), приблизивший точку невозврата.

Его губы оказались мягче, чем ей представлялось. И настойчивее. Как будто он ждал, что она могла отстраниться. Он еще не знал, что она не могла. Что она тонула. С мазохистским удовольствием падала все ниже, разбиваясь о его ненависть. Которая оказалась страстью. Тонула в презрении, что оказалось страхом быть отвергнутым.

В холоде, оказавшимся теплом.

========== Просто о сложном ==========

Она не скажет, что притворяется изображая веселье. Ей и правда весело. Рядом со своими друзьями она забывала о том, сколько еще осталось ждать.

На самом деле срок в одну неделю – это не так уж и много. Но не тогда, когда вынуждена считать каждый час, каждую минуту.

А она вынуждена чувствовать мерное и неторопливое течение времени. Ведь каждое воскресенье она оживает. Ровно в тот момент, когда заходит солнце, и ровно до тех пор, пока оно не взойдёт.

Все остальные дни пролетают серым потоком унылых будней, не оставляя никаких ощущений. Кроме, конечно, редких встреч с друзьями.

И чем ближе условленный день и час, тем более явно она чувствует, как краски жизни возвращаются на положенное им место. От столь резкого усиления ощущений у неё колет подушечки пальцев, и немного кружится голова. Но она уже привыкла к чувству полета после того, как легкие начинают вбирать в себя необходимый для жизни кислород с такой силой, будто он не поступал всю неделю.

Она приглушает свет, оставляя гореть лишь несколько тусклых бра. Попытка морально подготовиться провалится, как и всегда. Она ещё не научилась быть готовой к этому, и каждый раз – практически как первый. Или даже лучше. Но она способная ученица, и у неё все получится. Со временем.

Руки, практически самостоятельно, без участия мозга, заваривают чай, который скоро остынет, потому что никто в этой небольшой квартире о нем не вспомнит в ближайшие часы. Но она все равно каждый раз исправно это делает. Ведь все началось именно с чашки чая.

Мимолетный взгляд в зеркало лишь доказывает, что она больше не принадлежит себе. Это так странно, но ее устраивает. Ей нравится крутить в голове сладко-горькую мысль о том, что она принадлежит кому-то другому. Тому, кто нуждается в ней так же, как она в нем.

Ещё три месяца назад она не могла представить, что сможет ощутить это на себе. Полных двадцати пяти лет жизни хватило для того, чтобы смириться с тем, что влюбленность – сказка для детей, и установить необходимые критерии в выборе спутника жизни.

Только все представления и устоявшиеся правила разбились вдребезги, стоило встретить его тяжелый взгляд на себе. Она и раньше его ощущала, и помнила, какой он жалящий и уничтожающий. Сжигающий на месте от непреодолимой ненависти и отвращения. И его обладатель в далекие школьные годы достаточно успел это показать.

Она до сих пор подсознательно ждала и боялась, что этот взгляд вернётся. Что он никуда и не уходил. Но каждый вечер воскресенья раз за разом убеждалась в обратном.

Она видела, как со временем его внутренняя борьба сходит на нет, и на этом месте медленно воцаряется поражение сердца над разумом.

Легкая неловкость ещё не успела исчезнуть из их встреч. И она часто не могла понять, о чем он на самом деле думает. Это немного пугало. Но все придёт со временем, она знала. И терпеливо ждала.

Как и сейчас. Остались считанные минуты…

Пока еще мысли в более менее упорядоченном состоянии, прежде чем снова разбегутся, как испуганные зверьки. Прежде, чем загорится камин и он сделает шаг в ее уютную квартирку.

Присев на спинку дивана, она вспомнила, как он вошёл сюда в первый раз. Как неловко оглядывался, и замирал на каждом шагу подобно статуе. Только глаза выдавали то, насколько сильно их обладатель взволнован. Испытав эгоистичное желание подшутить над ним, она не смогла сдержаться и подошла совсем близко:

– Может, уже наконец снимешь пальто?

Она видела, как жилка на шее стала заметнее от участившегося дыхания, и глаза против воли заискрились радостью. В то время как его прищурились, разгадав ее маленькую подлость.

Он сократил и без того ничтожное расстояние между ними:

– Только если ты мне поможешь.

Туше.

Они оба слишком волновались, чтобы запомнить кто кого поцеловал первым. Да это было и не важно.

Важным было лишь прикосновение мягких, нежных губ к жестким и властным. Столкновение двух противоположностей, которые никогда не должны были встретиться, подобно двум параллельным прямым. Обжигающее тепло пламени и нестерпимый холод льда.

Она легонько прикоснулась кончиками пальцев к губам. Подумать только, она вспыхнула от одного только воспоминания трехмесячной давности!

Она вздрогнула от вспыхнувшего пламени камина, и закрыла глаза.

Она чувствует его. Он здесь. Прямо сейчас. Уже совсем близко… Легкое касание пальцев к руке, и вверх по плечу, замедляясь у шеи.

Она знала, что он не поцелует ее до тех пор, пока не посмотрит на него. Не покажет одним взглядом, как сильно скучала, и как рада видеть. Как не хватало его всю неделю. Как жизнь снова возвращается в карие омуты, жадно поглощая его необходимую для этого энергию.

Он чуть надавил на подбородок, заставляя поднять голову. Она открыла глаза, и встретилась с ним взглядом. Как же он красив. И что он нашёл в ней?.. Она не считала себя дурнушкой, но и традиционной красавицей не была. Она знала, что сама вогнала себя в эту серость, скрывающую и без того малое количество прелестей.

В ее голове никогда не было мыслей и желания кого-то очаровать внешностью. И теперь, когда тщеславие пускало свои корни в ней, было тяжело. Тяжело ходить по магазинам в попытке найти ту вещь, что украсит ее, не переборщив при этом. Тяжело обьяснить подруге, что участившие покупки новых платьев и каблучок, пришедший на смену ровной подошве балеток и ботинок, это лишь неожиданно возникший интерес к миру моды.

– Скучала? – Она и не подозревала, что он может говорить со столь сильно пропитанным нежностью тоном.

– Ты и сам знаешь.

А она же в свою очередь знала, как мучают его такие незаметные увертки от прямых ответов. Знала, что он испытывает сильную зависимость от постоянного подавления страха быть отвергнутым ею. И, отвечая без уточнений, она лишь поддевает его к более решительным действиям.

Например таким, как сейчас, когда Драко, более не сдерживая себя, припал к ней губами, издавая еле слышный стон удовольствия.

Гермиона не хотела думать о том, как долго это будет продолжаться. И как долго придётся сохранять в тайне эти встречи. Есть ли вообще у этих редких встреч шанс стать полноценными отношениями?.. Но она не решится задать этот вопрос, ведь она слишком боится разрушить это тёплое и осязаемое счастье.

========== Они по отдельности не существуют ==========

Скрип половицы под ногой заставляет Гермиону на секунду остановиться… чтобы снова продолжить движение. Ноги подкашиваются, и тело словно сейчас осядет прямо здесь, посреди этого дешёвого номера в ближайшей гостинице. Но она заставляет себя идти дальше, к выходу из этой душной клетки, куда сама же себя и привела. Себя и его. Чтобы поговорить. Расставить все по местам, вернуть былое спокойствие. А в голове словно пульсируют только что сказанные ею слова…

– Это все не должно было случиться.

Сказала на выдохе, и поняла, что если поднимет на него взгляд, то он сразу же все поймёт. Драко не глуп, и иногда читает ее как книгу, понимает даже лучше нее самой. Но сейчас она не имеет права показать слабость. Только не ему. И она делает еще один шаг, снова заставляя половицу издать еле слышный скрип.

– То, что было между нами, неправильно.

Дрожащие от волнения пальцы сжимаются в кармане древко палочки, словно она может успокоить ее сейчас. Словно палочка – единственное, что сейчас удерживает Гермиону здесь и даёт силы продолжать говорить то, что хотела.

– Мы должны все это прекратить, пока не поздно.

Бесчувственно и сухо. Но его этим не провести – уже слишком поздно для них обоих, и они это знают. Нужно что-то более убедительное.

– Я хочу вернуть свою прежнюю жизнь. Спокойную, без всего этого сумасшествия.

Гермиона все же решается вглянуть на Драко, и сразу же пугливо отводит взгляд. Она не должна была, но видит в его проницаемых прежде глазах отражение собственной боли. И это сбивает с мысли. Может, она ошибается именно в этот момент?.. Нет, единственной ее ошибкой было поверить в то, что она небезразлична Драко Малфою. И она сейчас ее исправит.

– Прощай, Драко.

Ладонь ложится на холодную металлическую ручку, на удивление, не издавшую ни звука, пока девушка проворачивала ее в руке. Секунда, минута, час, день… Нет, лишь мгновение. За которое она успела наконец вздохнуть полной грудью и опустить уставшие веки.

Все кончено. Она оставляет эту неправильную часть себя здесь, словно с корнем вырывая из книги неуместную страницу. Еще мгновение – и начнётся новая жизнь. Та, где нет боли от ревности, страха одиночества и пагубной привязанности. Та, где нет всего этого неправильного спектра эмоций, который она не должна была никогда испытать и за всю жизнь, не говоря уже о нескольких прошедших месяцах.

– Спокойную жизнь…

Еле слышный шёпот закрадывается мурашками по спине, заставляя отложить начало новой жизни еще на пару мгновений. Она решает все же обернуться на этот безжизненный голос.

– Что?..

Зря. Гермиона видит то, чего не было этом свете никогда прежде… И не может отвести глаз. Перед ней Драко Малфой, без презрения во взгляде, без умешки на лице и ни единой привычной маски на нем больше нет. Такой обычный, до дрожи родной, и разбитый ее же словами. И боль не только в его глазах – ею переполнена каждая клеточка его тела. Она это чувствует.

Искренний. Впервые перед ней он искренний, и понимание того, какую ошибку она только что совершила, накатывает огромной волной, смывая все, кроме огромного чувства безысходности. Что же она только что натворила?..

– Ты хочешь вернуть спокойную жизнь?..

Шаг в ее сторону. И еще один. Драко медленно сокращает расстояние между ними, установить которое ей удалось с трудом. Пальцы касаются каштановые волн, рассыпанных по плечам. Словно запоминая их мягкость, он трёт кончики пальцев друг о друга.

– Вранье.

Презрение к ней можно трогать руками. Но ей это уже не важно. Он снова это делает. Выводит ее из зоны комфорта, заставляет терять равновесие и падать в пучину эмоций, лишающих ее самой себя.

– Ты просто боишься осуждения окружающих за то, что счастлива… За то, что счастье оказалось не в той «спокойной» жизни, которую ты с таким упорством жаждешь. А наоборот – в той куче эмоций, что ты испытываешь только находясь со мной.

Гордо и молчаливо она вслушивается в каждое его слово. Что бы он сейчас ни сказал, это не изменит ее решения. Им не по пути. Они не должны быть вместе. Это неправильно. Она не может всерьёз быть настолько важна для него. И он совсем не засел занозой в самом сердце.

– Отличница, умница Гермиона Грейнджер не должна любить Драко Малфоя, Пожирателя Смерти и маглоненавистника.

Он буквально выплёвывает эти слова. Длинные пальцы с силой впиваются в плечо, заставляя Гермиону зашипеть от боли. Хватка ослабляется, но все еще крепка – будто через это болезненное прикосновение он пытается передать всю свою злость на нее.

– Я устал бороться с тобой, Гермиона.

Горячее дыхание опаляет ее ухо, и Драко едва сдерживает рычание, рвущееся наружу. Губы девушки дрожат, и она старается их успокоить, сдержать приближающуюся истерику. Она не сдастся. Она не верит ему. Не важно, что она видит перед собой его, буквально вывернутого наизнанку – с теми эмоциями, теми чувствами, что выжигали изнутри все эти годы. Годы, прежде чем он наконец решился получить то, чего он желал более всего. Получить Гермиону Грейнджер.

– Но, не смотря на это, я никогда не отпущу тебя, Гермиона.

Вот так тихо, уверенно, без капли сомнения звучат самые страшные для нее слова. И самые … долгожданные, сладкие, упоительные. Но это где-то глубоко в душе. Гермиона не даст сейчас выход этим чувствам. Иначе придется принять их. А значит все, что было сегодня – сейчас – зря. От момента принятия осознанного, взвешенного решения до озвучивания самых ненавистных сейчас слов.

– Пожалуй, это нечестно по отношению к тебе. Но ты не оставила мне выбора.

Драко резко прижимает ее к себе, сбивая ее и без того беспорядочное дыхание, в то время как пальцы больше не дарят боль. Они дают лишь нежность, скользят по коже, компенсируя былую грубость, и снова сводят с ума. Нет, нет, нет… Она не позволит ему одним взглядом, одним прикосновением залечить ту кровоточащую рану, что она благополучно сама и разбередила, когда решила оставить Драко в прошлом.

– Ты ведь и правда готова уйти… К счастью, я знаю, как с этим бороться. И как не допустить подобных мыслей в твоей светлой головке впредь.

Дальше Гермиона лишь успевает завороженно следить за его уверенными действиями – скинута мантия, бегло расстегнуты пуговицы ее рубашки… На долю секунды Драко сомневается: она будто кукла в его руках, и, отсутствие ожидаемого сопротивления рождает мысль о том, что она перегорела. Но нет. До боли прикушенная губа выдаёт с головой ее внутреннюю борьбу, и признание поражения в ней.

Это новая грань их общего сумасшествия. Она необходима ему ровно так же, как и он ей. Он никогда не отпустит ее, просто потому что знает – что бы она ни говорила, ей жизненно необходимо быть с ним. И он прощает ей ту боль, что она успела причинить свои словами. Плевать. Главное, что теперь она все больше понимает, что они по-отдельности – не существуют.