Текст книги "Белый волк, черный волк (СИ)"

Автор книги: Le Baiser Du Dragon и ankh976

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

***********************************************************************************************

Белый волк, черный волк

https://ficbook.net/readfic/674094

========== Часть первая ==========

Огромный белый волк кружится на могиле между двух камней, тычется носом в выгравированные изображения и буквы. Волчье зрение не складывает буквы в слова, а отдельные насечки в изображения любимых лиц, но он помнит, что они лежат там, под этими камнями. Волк скребет лапой у могилы, а потом понимает, что до них не добраться, и поднимает морду, и воет от разрывающей боли в небо.

Во сне он видит огонь и тени врагов, он рвет их до крови и мечется под падающими балками, пытаясь прорваться к своей семье. Но он не успевает, враги задержали слишком сильно, и его маленькая семья гибнет. Его преданный бета и нежный омега, слабые люди, не умеющие менять облик, как альфы.

Белый волк вздрагивает и скулит во сне, а проснувшись, с завыванием носится по лесу и снова возвращается к могиле.

Там его уже ждут, смутно знакомые люди, волк пригибается к земле и крадется к ним с подветренной стороны, он хочет их вспомнить и не может. И с глухим рычанием прыгает на них.

Но его встречают дубинами, там тоже альфы, и они почуяли его приближение, услышали рык и набросились на него в ответ. Белый волк почти ничего не ел уже два месяца, он стал так слаб, что альфам даже не приходится менять облик, они скручивают его голыми человеческими руками. Бьют по голове, и он теряет сознание.

А приходит в себя уже человеком, в больничной палате, и человеческие воспоминания обрушиваются на него горящими балками, грозя раздавить. Он бессильно рычит, пытаясь уйти от них и стать волком, но его чем-то обкололи тут, и ничего не получается. А может быть, он теперь слишком слаб для волка, и тот покинул его.

Человек кричит и выгибается, его привязали к постели ремнями, приковали к этой форме, к этой памяти, к этой жизни.

– Не можешь обратиться, Дерек? Скоро бетой станешь так. Будешь моим беточкой, а?

В палату входит еще один человек, широкоплечий, синеглазый и светловолосый, но волк, проступающий сквозь его черты, черен и красноглаз.

Дерек смотрит на него и слабо улыбается, кошмар, только что грозивший раздавить его, расступается от присутствия черного волка. Дерек может дышать без боли, и он жадно втягивает воздух.

– Торстен, освободи меня, брат.

Черный волк скалится и расстегивает ремни. Дерек не может сейчас видеть человеческое лицо своего брата. Черный волк так силен, что даже в человеческой форме подавляет, и Дерек знает, что брат специально выпускает своего зверя, чтобы подчинить Дерека в момент слабости.

Но это только чтобы помочь, всю жизнь они с братом приходили друг другу на помощь.

Дерек зря уехал из родного города, там, на землях клана, враги бы не смогли достать его, там в трудную минуту брат был бы рядом. Он хрипло стонет и стискивает руку брата, тот в кожаных перчатках с обрезанными кончиками пальцев, словно собирался кого-то бить.

– Торстен, зачем меня поймали, я должен быть там, с ними. Скажи им, чтоб отпустили.

– Ты совсем ебанулся, Дерек, – злобно прерывает его Торстен, – озверел уже там. Скоро на людей бы начал бросаться. Еще пара дней – и сдох бы с пулей в башке.

– Ну и хорошо, – шепчет Дерек и получает кулаком по морде.

Он подскакивает с кровати и пытается врезать в ответ, и они падают на пол.

– Я тебе покажу, как подыхать, собачья ты отрыжка, дерьмо, сука ебаная, – рычит Торстен, и пудовые кулаки с каждым словом пробивают сопротивление Дерека. – Дохляк совсем стал, даже омега заебанный продержался бы дольше. Со мной будешь жить, ясно, псина?

Дерек молчит, его сознание снова уплывает от побоев.

***

Он снова бежит сквозь огонь и снова опаздывает и с криком просыпается.

– Заткнись уже, заебал своими воплями, – ухмыляется за рулем Торстен.

– Какого хуя ты меня приковал, – Дерек дергает наручники, его руки пристегнуты к потолку машины.

– Чтоб не дергался, – ржет Торстен, клыки у него ослепительно белые, а глаза синие, и черный зверь спит глубоко в них.

– Отпусти, сволочь ты.

– Заткнись.

Дерек в ярости бьется в своих оковах и отдирает ручку, к которой он пристегнут.

– Еще и машину мне сломал, вот же собака, – снова ржет Торстен.

– Расстегни наручники или сейчас по морде ими получишь, прямо за рулем, – Дерека трясет от бешенства.

– Потерпи, сейчас остановлюсь.

Дерек стискивает зубы и думает, что Торстен на его месте бы не угрожал, а сразу врезал. Именно поэтому Торстена никто не стал бы так привязывать, его упаковали бы полностью.

Они с Торстеном были близнецами в своих человеческих ипостасях, но волки их были просто братьями. И, хоть для бет и омег они были неотличимы, ни один альфа никогда не спутал бы их, как невозможно спутать день и ночь.

– Дом, милый дом, – говорит Торстен через несколько часов абсолютного молчания. – Узнаешь родное логово, Дерек?

Дерек кивает, родительское логово кажется странно изменившимся после нескольких лет отсутствия.

– Сейчас с сучечками своими тебя познакомлю, – смеется Торстен и делает щедрый жест рукой от сердца, – можешь и ебать, если что.

– Что, с какими еще?.. – Дерек ошарашенно замолкает, понимая, что Торстен говорит о своей семье так, о своих бете и омеге.

У дверей их встречают, омега опускается перед Торстеном на колени и снимает ботинки, а бета забирает его куртку. Торстен с кривой ухмылкой треплет их по волосам, и омега ежится под его рукой, а бета замирает.

– Помните Дерека? Прошу любить и жаловать, он поживет пока с нами.

Бета с омегой глядят на него широко распахнутыми глазами, и Дерек на мгновение прикрывает лицо рукой.

Семья брата так похожа на его собственную, недаром говорят, что близнецы выбирают похожих супругов, думает он. Только у Дерека они не были такими выдрессированными… И это сходство и различие отдаются знакомой глухой болью.

– Не знал, что ты стал таким традиционалистом, – Дерек ухмыляется так же криво, как и Торстен недавно.

– Традиции – наше все, – холодно замечает Торстен. – Спать будешь в своей старой комнате. Обед через полчаса.

Дерек поднимает брови, удивленный его тоном, но возмущение умирает в нем, не родившись: омежка брата подползает к нему на коленях и принимается расшнуровывать ботинки.

Это приятно, Дерек смотрит на худой затылок омеги, на светлый ежик волос, и чувствует удовольствие от робких прикосновений и покорной позы. Бета протягивает руку к его куртке:

– Позвольте…

Наверно, не так уж и плохи старые традиции, думает Дерек и слегка улыбается домашним брата:

– Спасибо.

В его старой комнате ничего не осталось от его вещей, из нее сделали гостевую. Дерек проводит пальцем по декоративному морскому рулю на стене, смотрит на картину с маяком и маленькую модель парусника на тумбочке. Садится на синее покрывало и чувствует себя лишним в этой жизни. Без присутствия брата все стремительно теряет смысл, в груди рождается вой, он хочет прийти на могилы и заснуть на холодном камне.

Он моет руки перед обедом, и из зеркала на него смотрит исхудавшая и избитая копия Торстена. Дерек отворачивается и зовет своего зверя. И на этот раз тот откликается, приходит на несколько мгновений и лижет его в лицо. Это все ненастоящее, конечно, это память играет злые шутки – его бета и омега целуют его в глаза, омега сидит на коленях, а бета рядом, что-то рассказывает, они смеются – да, вот что это было, а его зверь не может лизать в лицо, он всегда внутри.

Короткое обращение помогает избавиться от утренних синяков, и вниз Дерек спускается уже в боле-менее приличном виде. Обедают они вдвоем с братом, а бета с омегой смотрят на них, сидя рядом, и обслуживают. Торстен говорит о лесопилке, их семейном деле, и Дерек кивает – нет, конечно же он ничего не забыл и будет рад помогать брату.

Из родительского логова исчезло тепло, царившее при них, но это даже и к лучшему, думает Дерек, ведь ледяная атмосфера дома меньше всего напоминает ему теперь об его собственном, сгоревшем логове. И все же странно, где брат нахватался всего этого. Неужели в морском флоте, где он служил лет пять? Или за границей, где занимался вообще непонятно чем.

– Ты мне так и не представил этих прекрасных юношей, Торстен, – говорит Дерек, покачивая в руке стакан виски, и улыбается бете с омегой.

Те опускают глаза.

– А что их представлять, бета и омега, – ржет Торстен.

– Ебать… в смысле – весьма занятно, – ухмыляется Дерек.

Они треплются о старых знакомых, и Дереку становится весело, а виски разливается в крови горячей струей.

А потом Торстен наказывает в чем-то провинившегося омегу. Дерек не понимает даже – в чем. То ли поставил не туда что-то, то ли рассердил медлительностью.

Торстен бьет омегу по щеке, велит снять штаны и за шею наклоняет над столом. Бета вкладывает в его ладонь длинную деревянную ложку. Торстен несильно постукивает ею по голой заднице, нежной и круглой, как у всех омег. Тот вздрагивает от этих прикосновений всем телом и испуганно косится назад. Дерек не хочет присутствовать на этой воспитательной сцене, ему жалко омегу и тянет попросить брата прекратить это. Но, конечно же, он не вмешивается в их семейные дела. И почему-то не уходит. Пьет виски и смотрит, как Торстен впечатывает ложку в светлую кожу, оставляя круглые, наливающиеся красным следы. Как дергается и всхлипывает омега, прерывающимся голосом считая удары.

– Задницу, – говорит Торстен после десятого.

И омега заводит руки назад и раздвигает ягодицы, а Торстен гладит его по спине и животу, мнет съежившийся член.

– За что ты наказан?

– За то, что был ленив и неусерден….

– Из-за своего омежьего скудоумия и порочности, – Торстен аккуратно прикладывает ложку к дырке омеги, и тонкое личико того сводит страхом, а руки заметно дрожат.

– Из-за моего омежьего скудоумия и порочности, я буду стараться, Торстен, я обещаю…

– Хорошо, я буду снисходителен сегодня. Пять ударов, – говорит Торстен и лупит омегу прямо по дырке, придерживая второй рукой за член.

Омега изгибает спину и открывает рот в беззвучном плаче, наверное, Торстен не любит, когда кричат.

И Дерек встает и уходит к себе.

Он долго не может заснуть, лежит в постели и смотрит на звезды, светящие в слуховое окно. Звезды поют и кружатся после выпитого. А потом в комнату тихо стучится и проскальзывает бета.

– Чего тебе? – приподнимается Дерек.

– Торстен послал меня к вам, – шепчет тот, присаживаясь на край кровати.

Бета послушный и милый, а еще он похож на того, кто сейчас лежит в земле. На собственного бету Дерека.

– Вали отсюда.

Бета убегает, а Дерек закрывает глаза и слушает тишину и его присутствие. Бета не уходит, он сидит с той стороны двери.

– Что ты здесь торчишь?

– Позвольте мне остаться здесь, – бета прижимается лбом к его ноге, – я не помешаю… Альфа рассердится, если я… не угодил…

Дерек думает, что Торстен совсем охуел уже, и что надо будет обязательно с ним поговорить.

– Иди в постель.

Бета скидывает халат и забирается вместе с Дереком под одеяло. Он голый, гладкий и теплый, а язык у него горячий и такой старательный. Дерек перебирает мягкие волосы и держит его за шею, направляя в минете. Бета широко раскрывает рот, и Дерек тыкается головкой в нежное горло, потом подтягивает к себе наверх, целует соски и покусывает шею.

– Хороший, как тебя зовут?

– Микаэль.

– Микаэль… славный беточка, – шепчет Дерек и гладит его по спине и заднице.

Между ягодиц у Микаэля все скользко, и Дерек переворачивает его на живот, обводит пальцем темные следы побоев на его теле. Подкладывает подушку ему под бедра и разминает податливую дырку.

– Ты хорошо смазался, Микаэль?

– Да, хорошо, – Микаэль приподнимает задницу и разводит пошире бедра.

И тихо ахает, когда Дерек начинает ему вводить.

– Не бойся, я осторожно, – Дерек входит все глубже и глубже в подрагивающее под ним тело и застывает, засадив до конца.

Микаэль то сжимается, то расслабляется вокруг его члена и, наконец, обмякает.

– Привык?

– Д-да.

И Дерек начинает двигаться – сначала медленно, с оттяжкой, а потом ускоряясь. Микаэль коротко и прерывисто постанывает под ним, Дерек гладит его по спине и сжимает покрытые синяками ягодицы:

– Потерпи, мой хороший, я сейчас.

Он кончает и прижимает к себе всхлипывающего бету:

– Разве больно было?

– Нет, совсем немножко.

– Вот глупый, а чего ревешь тогда?

– Вы так с ним похожи… если бы вы были…

– Что? – спрашивает Дерек, не дождавшись продолжения.

– Ничего, простите.

Дерек закрывает глаза, ему кажется, что он дома, обнимает своего бету, а его омега побежал попить воды и вот-вот вернется.

– Разве похожи, – шепчет Дерек, проваливаясь в сон. – Как день и ночь.

– Да, – Микаэль вжимается в него скользкой попой, и Дереку лень разлепляться и вытираться.

– Знаешь считалку, Микаэль, – улыбается он и целует чужого бету в шею. – Раз, два, три, четыре, пять, черный волк ложится спать, белый волк идет гулять. Девять, восемь, семь, шесть, пять, черный волк охотится опять…

========== Часть вторая ==========

Белый волк скользит по лесу и сливается с лунными тенями. Чутье зверя улавливает движение состайников и терпкий запах несущейся спереди жертвы. Их стая загоняет лося, они уже окружили его и несутся рядом. Черный вожак прыгает и рвет лосю горло, и белый волк вместе со всеми впивается и грызет сладкую плоть.

Охота и пир закончились, вожак выходит на середину большой поляны, облизывает кровь с усов и поднимает морду к небу.

Белый рычит на волка, сидящего справа от вожака, и тот подскакивает и бросается на него. Вся стая смотрит на них и ухмыляется, свесив языки. Через пару минут рычащий клубок распадается, и белый волк держит своего противника за горло, а тот терпеливо демонстрирует покорность.

Белый занимает место поверженного противника, и, в свою очередь, послушно отворачивается, когда вожак щелкает зубами около его шеи.

Волкам не нужно пить вонючее виски, чтобы видеть, как танцуют звезды, и слышать песнь луны. Сердце каждого волка связано звучащей нитью со звездами, и они поют все громче и громче, и нитей становится все больше. Они превращаются в небесные пути и мосты, на них можно ступить мягкой лапой и уйти в другие миры, доступные лишь оборотням.

И белый волк тоже поет, и кровоточащие обрубки в его груди, два месяца сводившие его с ума, исцеляются и превращаются в светлые нити.

Издалека доносится песнь чужой стаи. “Враги”, поет вожак.

“Враги, враги”, откликаются враги.

И они мчатся друг другу навстречу, чтобы грызться на границе своих территорий.

***

– Ебаные поставщики, засунуть эти пилы им в то место, откуда они их высрали, – ругается Торстен, обходя новый цех.

Дерек ухмыляется, скручивая сигарету на бревне:

– Хочешь, я засуну? Хотя бы одну.

Сладкая трава вьется белым дымом и улетает в высокие окна, сгорая на солнце.

– Давай, пиздуй с богом, – смеется Торстен, – развлекайся, жри их гнилые кишки, пока я горю на производстве.

И Дерек едет ругаться с поставщиками и возвращается домой совсем поздно.

– Где Микаэль, – спрашивает он у вышедшего ему навстречу омеги.

– Его в ванной наказывают, – шепчет тот, и Дерек скидывает ботинки и куртку сам, не дожидаясь его услуг.

Он проходит в ванную и, кусая губы, смотрит, как Торстен макает Микаэля головой в унитаз, стукая о надраенные до блеска края.

– Так как надо вешать рулончики, безмозглый ты бета, – спрашивает Торстен с улыбкой и спускает воду.

Микаель что-то беспомощно булькает.

– Не слышу.

– Чтобы разматывались снизу вверх, – плачет Микаэль, – прости, Торстен, пожалуйста, прости, не надо.

– Снимай штаны.

В ванную проскальзывает омега и протягивает Торстену железную линейку. Он держит ее на вытянутых руках, и узкие ладони его мелко дрожат.

– А, Дерек, ну как, удачно? – Торстен постукивает ребром линейки по пальцам и смотрит на путающегося в штанах Микаэля.

– Все отлично, они заплатят компенсацию, – отвечает Дерек и тоже смотрит на чужого бету, сводя брови.

Торстен воспитывает своих домашних каждый день, и бете всегда достается сильнее, чем омеге.

Чужой бета спит с Дереком почти каждую ночь и так похож на его собственного, что Дерек слушает сейчас его крики и почти ненавидит любимого вожака и брата. Он отворачивается и идет в гостиную, включает телевизор немного громче, чем обычно, и смотрит футбол.

Всего один раз он попросил брата быть помягче.

“Зачем ты так суров с ними, Торстен, они же и так послушные”.

“Потому и послушные”, – сказал тогда Торстен, они сидели на крыше лесопилки, смотрели на закат над лесом, курили одну самокрутку и пили из одной фляжки.

“Блядь, так нельзя же”, – поморщился Дерек.

“Ты указываешь мне, как жить и как мужей воспитывать?” – повернулся к нему Торстен и врезал по морде.

Они сцепились и покатились по лестнице, провалившись в люк на крыше.

В драке не было ничего особенного, они всю жизнь лупили друг друга. Но в тот же вечер Торстен избил до полусмерти Микаэля.

Микаэль был бетой и не мог обращаться, и раны его не проходили за несколько минут. Он не вставал с постели несколько дней и еще две недели едва ходил.

И каждую ночь он приходил к Дереку и просил его не прогонять.

“Мне не будет больно, если ты возьмешь меня, правда, позволь остаться с тобой”, – сказал он в первый раз

“Да к тебе страшно прикоснуться, какая ебля, озабоченный ты бета, – процедил Дерек, мучаясь виной за свое непрошенное заступничество. – К себе вали”.

Он хотел уже выставить Микаэля вон, но вдруг догадался спросить:

“Или к Торстену пойдешь?”

“Торстен велел… Я же уже поднялся”, – едва слышно ответил Микаэль.

“Тогда лучше со мной оставайся”.

Микаэль поцеловал тогда его руку, а Дерек больше никогда не говорил с Торстеном о его мужьях.

***

Всем известно, что от альф родятся только волки, пушистые злые щенки, лишь к трем-четырем годам обретающие второе, человеческое обличие. От бет омеги несли таких же омег и бет, маленьких беспомощных людей, не умеющих даже ползать.

– Никакая они тебе не стая, Дерек. Твоя стая – это мы, альфы-оборотни. А эти – просто дырки, ходячие безмозглые дырки и брюхи для вынашивания нашего потомства. И воспроизведения себе подобных,– говорит Торстен. – А ты хотел подохнуть из-за этих отбросов.

– Заткнись, не смей так говорить о моей семье, заткнись, – бессильно рычит Дерек и мечется на кровати. Его сильно погрызли в последней стычке, отравили волчьим ядом, и он слишком долго восстанавливается.

– Сам заткнись, – смеется Торстен и бьет его в раненый живот. – Подставился – терпи теперь.

– Неужели ты и про наших отцов скажешь так же? Если бы оборотни были другой расы, то где же тогда наши омеги, Торстен? Мы все одной крови и вышли из одного чрева.

Торстен снова смеется, а потом оборачивается зверем и вылизывает раны Дерека, помогая избавиться от яда.

– Ты совсем спятил с этими друидами, вожак, – Дерек перебирает черную шерсть зверя и вжимается в него лицом. – Что они наплели тебе? Что альфы пришли со звезд? Если и пришли, то никогда не вернемся назад, какая бы муть ни была написана в старых книгах. Небесные пути не прогнутся под нашими лапами.

Черный шелк исчезает из-под его ладоней, Торстен оборачивается человеком, горячим и гладким, и смотрит на него ярко-синими глазами.

– Ты тоже чуешь звездные пути, Дерек? Не каждый альфа может это.

– Тебе надо меньше травиться, Торстен, возможно, эта злоебучая трава и долбаные настойки с виски влияют и на альф тоже.

– И это мне говорит альфа, чуть не потерявший человеческое обличие полгода назад.

– Очевидно же – я знаю, о чем говорю, – улыбается Дерек и закрывает глаза.

Ему удается обратиться, и от этого становится лучше, и хочется спать.

Два огромных зверя, черный и белый, складывают морды друг на друга и засыпают, сплетясь так же, как они сплетались когда-то щенками.

***

– А ну иди сюда, сейчас испытаем подарочек. Рубит ли он волос в воздухе, – смеется Торстен, перекидывая новый топор в руках, и подзывает Микаэля к себе пальцем.

– Нет, не надо, – шепчет Микаэль и пятится, а гости смеются, напившись поганых друидских настоек вместо старого доброго виски.

– Оставь его, Торстен, давай еще за стаю, – зовет Дерек, ему вовсе не весело и не кажется, что Торстен шутит.

Глаза у любимого вожака и брата пустые и серые.

– Вот еще, – ухмыляется Торстен. – Иди сюда, кому сказано, бета тупой.

Микаэль вдруг разворачивается и убегает, совсем обезумев от страха.

На улице дождь и буря.

– Во стрекача дал, как заяц, – смеются альфы, – может, его затравить, а, вожак?

Торстен, все с той же застывшей улыбкой и топором в руках, выходит наружу и не спеша поднимается по широкой лестнице, ведущей на балкон второго этажа. Дерек идет за ним, и еще гости прутся следом.

Они видят как тонкая фигура Микаэля мечется по балкону, как неспешно к нему приближается Торстен. Дерек бежит наверх, задыхаясь от предчувствия смерти. Чужой бета скоро будет потерян для него так же, как полтора года назад он потерял своего.

– Нет, Торстен, – кричит он и бросается вперед, оборачиваясь зверем.

А Торстен вспрыгивает на перила, идет по ним, поигрывая топором, Микаэль кричит, прижимаясь к стене и закрываясь руками. Торстен смотрит в небо.

И оттуда бьет молния, и Торстен падает.

– Торстен, – Дерек приземляется рядом с братом и заглядывает в его глаза, теперь окончательно пустые. – Торстен, нет…

– Альфа погиб из-за беты, – зловеще роняет один из друидов.

– Да, казнить бету на площади, – шелестит другой друид.

– Погиб, погиб, – говорят альфы.

И подхватывают:

– Казнить на площади, пусть сдохнет в колодках!

– Заткнитесь! – встает Дерек. – Вожак не мог погибнуть из-за беты или молнии, его отравили друиды.

Дерек второй альфа стаи, но растерянные и озверевшие волки слушают его с трудом, они хватают друидов, те отбиваются, кого-то обжигает шокером, а одного друида разрывают на части.

– Всех бет-друидов в колодки, – говорит Дерек, – а альф убить.

В их доме идет настоящее сражение, рядом стреляют, один из волков с громким воем сгорает в друидском пламени.

Но здесь вся стая, и они побеждают.

Среди ночи Дерек возвращается домой и сидит около тела брата и смотрит в его стеклянные от смерти глаза. Может быть, брат не умер, может быть, он ступил мягкими волчьими лапами на звездную тропу другого мира, как хотел когда-то. Он просто оставил человеческий образ и ушел, и потому не обернулся волком после смерти, как все оборотни.

– Торстен, Торстен, – тихо плачет омега и сжимает тело мертвого альфы.

Дерек поднимает взгляд на вжавшегося в стену Микаэля.

– Я не виноват, Дерек, не виноват, – шепчет тот.

– Я знаю.

На следующий день они хоронят своих мертвецов, и омега все так же цепляется за гроб своего альфы и зовет его. Дерек вспоминает себя полтора года назад. Он был так же безумен, как этот маленький бледный омега сейчас.

– Что будешь делать с ними, Дерек, отдашь на круг? – спрашивает его Хольц, третий альфа стаи. Теперь второй, наверно.

Если сегодня ночью Дереку удастся доказать всем свое право быть вожаком.

– Не твое дело, Хольц, – говорит Дерек.

– По закону все равно на круг, – ухмыляется Хольц. – Даже если себе захочешь оставить. Я бы оставил, пожалуй. У Торстена губа не дура была, знал толк в сучках. Только с товарищами все равно поделиться надо сначала.

– Что блядь за законы такие.

– Ты слишком давно сбежал на восток, щенок, – рычит Хольц. – Ничего не знаешь, какой из тебя вожак.

– Сегодня ночью я сломаю тебе хребет, – обещает ему Дерек.

========== Часть третья ==========

– Передозировка. Волчий яд и чертова прорва тяжелых наркотиков, – морщится помощник шерифа и осторожно смотрит на Дерека. – Еще и молния эта… Как гнев богов. Вряд ли друиды так уж виноваты. Торстен знал, на что шел.

Никакие наркотики не могли принести вреда оборотню, если их не смешивать с волчьим ядом. Зачем Торстен делал это? Волчий яд разделяет ипостаси. Неужели и правда хотел весь перейти в форму зверя, как трепался неоднократно?

– Предлагаешь мне пойти и извиниться перед ними? – зло говорит Дерек. – Ебаные уроды пытались захватить власть, распространяя свои уродские идеи. На честную драку сил не хватало, так на мозги капали. Друиды заслужили подохнуть.

– Я просто хотел сказать – не стоит сейчас начинать войну, – отводит взгляд помощник шерифа. – Стая не готова.

– Я еще не вожак, а ты говоришь со мной о войне, – ухмыляется Дерек. – Насчет же готовности… посмотрим.

– Да, посмотри, пожалуйста.

Дерек берет стакан с виски у подошедшего Микаэля и обводит взглядом зал. Больше половины стаи явилось помянуть Торстена. А заодно засвидетельствовать свою преданность Дереку, и это практически победа. Это значит, что стая его хотела вожаком, что на кругу не будет подставы, и что ему останется только победить основного претендента. Хольца, которого он побеждал уже не раз во внутристайных стычках.

– Это будет не Хольц, – подходит к ним четвертый альфа. – Ребята говорят, против тебя выставят Ральфа.

Ральф был чудовищно сильным, но совершенно безмозглым волком.

– И что же, Ральф будет нашим вожаком, – волнуются стоящие рядом альфы. – Это же пиздец.

– Наверно, он потом сдастся Хольцу, – помощник шерифа оглядывается на Дерека.

– Какое бесчестье… – растерянно произносит кто-то.

И они все смотрят на Дерека.

– Боги идут с нами, – говорит Дерек, улыбаясь.

И взгляды альф снова становятся преданными: они ему верят.

Все расходятся отсыпаться перед ночью, а Дерек возвращается в зал и останавливается над вытирающим полы Микаэлем. Тот замирает, не поднимая головы.

– Вам есть куда идти, если я не вернусь? – спрашивает Дерек.

– Нет… альфы стаи должны будут позаботиться о нас. У вас же нет больше родичей в стае. Значит они все… позаботятся, – Микаэль встает и бледно улыбается.

– А как же ваши семьи, они далеко?

– Они не примут. Не станут нарушать обычай.

– Вокруг одни ебанаты, – цедит Дерек. Почему он не помнит никаких таких обычаев? Был слишком мелким и ничего не замечал, когда жил здесь? Или родной край так сильно изменился с тех пор, как он пятнадцатилетним подростком покинул его.

Он берет Микаэля за шею и толкает лицом в кресло. Гнев и боль клокочут в нем уже почти сутки, плавясь во что-то тяжелое и черное. И хоть на мгновение хочется забыть это, вылить на кого-то другого.

– Дерек, подожди, я не готов, – шепчет Микаэль совсем неслышно и стонет, когда ему начинают вставлять.

Но не смеет отстраниться, конечно же.

Дерек отталкивает его сам и уходит к себе.

“Безмозглые дырки. И тупые ебанаты, называющие себя альфами и смотрящие тебе в рот, – говорит тень в изголовье его кровати. – Рядом со мной нет никого, кроме тебя, брат”.

– Торстен, – он протягивает руку, словно пытаясь пропустить черную шерсть между пальцев, но сжимает лишь пустоту.

“Все было неправильно, Торстен, и волками мы были лучшими, чем людьми, – думает он и закрывает глаза. – Так жить нельзя. Я все исправлю”.

Во сне он бежит по залитому луной лесу, а черный зверь его ушедшего брата скользит рядом густой тенью.

Он распахивает глаза и привычно обнаруживает под боком Микаэля, голого и теплого.

– Мой развратный бета, – Дерек гладит его по члену и думает вдруг, что теперь Микаэль на самом деле его бета.

И больше никто не имеет права бить его и забирать когда вздумается.

– Я тебя люблю, Дерек, – Микаэль вжимается в него всем телом, утыкается лицом в шею и стискивает за плечи, – не оставляй меня. Мне так страшно.

– Все будет хорошо.

Дерек переворачивается и нависает над ним, гладит по животу и слегка возбужденному члену, запускает пальцы в податливую скользкую задницу. Микаэль себе туда чуть не полтюбика заливает всегда, волнуется о смазке, хоть Дерек его дырку каждую ночь разрабатывает.

– Мой хороший беточка, – шепчет Дерек, закидывает его ноги себе на плечи и засаживает сразу и на всю длину, выбивая жалобный стон.

Он некоторое время трахает Микаэля лицом к лицу, а потом отстраняется. Любуется его подрагивающими яичками, распяленной задницей и собственным, вламывающимся в нее членом. Микаэль похотливо виляет бедрами и облизывается, и Дерек снова ускоряется, склоняется над ним и целует.

“Роскошная у тебя дырень все-таки, крепенькая такая, сочная, вот-вот лопнет, беточка, сучечка моя, только моя”, – рычит он, кончая, его часто пробивает на подобный бред во время оргазма.

– Да… Твой… Только твой, Дерек, любимый… – соглашается Микаэль и тянется к нему за поцелуем.

***

Белый волк выходит на середину поляны и плавно перетекает в человека. Он ухмыляется, оглядывая собравшихся кругом зверей, волчий яд и сок горьких трав грохочут в его крови. Он видит, что его собственный зверь больше не в нем, тот стоит белой громадой рядом и в ярости роет лапой землю.

– Ну же, – говорит человек и прикрывает ярко-синие, со стеклянным блеском глаза, – кто осмелится бросить вызов.

Волки опускают морды под его взглядом и человек снова скалится, мучительная жажда сжигает его и разделенного с ним зверя, они снова хотят соединиться в одно целое. Но нельзя, сейчас нельзя, надо держать себя, и человеку и зверю кажется, что они держат друг друга за глотки.

Огромный серый с подпалинами волк выходит на середину круга и злобно рычит.

– Что? – говорит человек, – Низкоранговый альфа? Я раздавлю тебя голыми человеческими руками, Ральф.

Зрители в круге припадают на передние лапы и тоже рычат, зверь Ральфа так велик, что смотрит высокому человеку в глаза, стоя на четырех лапах.

Человек поднимает руку, и его невидимый никому белый зверь прыгает и вгрызается в Ральфа.

Ральф сбивает человека с ног и пытается перекусить, но тот вскакивает и вдруг оказывается у него на спине. Волки воют вокруг и рычат, они не видят призрачного белого зверя и не понимают, как можно в слабой человеческой форме оседлать огромного волка. Человек смеется, цепляясь за серую шкуру, и ему кажется, что призрачных волков, рвущих его противника, двое – белый и черный. И тогда он, наконец, соединяется со своим зверем и перекусывает Ральфу хребет, и тот падает и бьется на земле в человеческой форме, пытаясь восстановиться.

Белый волк прижимает побежденного противника лапой к земле и хочет загрызть его до смерти. “Убей, убей”, кричит яд в его крови, и черно-белый мир вокруг заволакивает красным. Но он убирает лапу и идет к другому волку, к тому, которого звали Хольц, а скоро не будут звать никак. Стая расступается перед ним, а Хольц скулит и прижимается к земле, поворачивает голову, подставляя шею. И белый волк замирает на мгновение, а потом хватает за холку и треплет, наказывая унижением того, кто уже сдался.

Волки преданно смотрят на него, и он облизывает кровь с усов, поднимает морду к луне и начинает песню, призывая охоту для своей стаи.

И ему кажется, что там, среди звезд, крадется на мягких лапах черный волк и исчезает в других мирах.