Текст книги "Выгодный контракт (СИ)"

Автор книги: Le Baiser Du Dragon и ankh976

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Глава 1 ==========

– Эрик!

Я вздохнул и свернул окно с порнушкой, когда дверная панель бесшумно заскользила в сторону. Нелегко проводить отпуск в гостях у мамы.

– Нам надо поговорить, – мама потрепала меня по волосам, усевшись на угол стола.

Короткий и блестящий халатик распахнулся, демонстрируя упругие стройные бедра. Мама привыкла быть красавицей, и, похоже, сейчас это стало основным смыслом ее жизни. Уверен, больше половины своих доходов она оставляла в Центре Обновления и Здоровья. Полгода назад в ту же бездну уплыл мой еще не полностью выкупленный домик – у мамы обнаружили какое-то редкое заболевание, а лечение в этих центаврийских больницах жуть какое дорогостоящее.

– Хорошо, мам. Я оплачу счета за прошлый месяц.

– А ты еще разве… – ее губы недовольно поджались. – Ладно. Я не об этом хотела поговорить. Мы с Миком подали заявку в Центр Репродукции.

– Вот так новости, – я мотнул головой, скидывая ее руку, – зачем тебе ребенок в шестьдесят три года?

Мама больно дернула меня за ухо. Она всегда злилась, когда я говорил о ее возрасте. Не удивлюсь, если Мик, ее пятый гражданский муж, считал ее сорокалетней или около того. Мику было тридцать четыре.

– Чем ты собираешься платить? У вас с Миком нет сбережений, у меня их тоже нет после твоей болезни. Зачем ты собираешься заводить ребенка, мам?

– Ты не понимаешь, что такое ребенок, – мама погладила свои ноги, расправляя складки на халатике, и горько улыбнулась. – Ребенок – это самое главное.

– Но у тебя уже есть ребенок – это я, – неуверенно сказал я, начиная беспокоиться.

Мама отодвинулась от дверного проема, и там неожиданно возникли две центаврийские рожи.

– Эрик, я тебя очень люблю.

Когда-то именно с таким виновато-загадочным выражением лица мама сообщила мне о гибели отца. И отправила в спортивный интернат, как только мне исполнилось десять лет.

Я, как дурак, уставился на центаврийцев, недоумевая, что они делают в мамином доме, и как всегда удивляясь, до чего эти инопланетяне все же огромные. Мало того, что рост у них метра по два с половиной (ладно, всего лишь чуть выше двух метров), так еще и мяса на каждом – как на каком-то рестлере. Узкие рожи со злыми глазищами, не зря их сначала за нелюдей приняли, ну, когда еще не случилось Контакта, а было вторжение.

На обоих была форма Центра Репродукции. Может, они прямо сейчас начнут проводить маме всякие процедуры?

– Эрик Уилхем, – сказал один из центаврийцев, тот, который повыше. – Двадцать четыре года, рожден естественным способом, модификаций тела нет.

– Да, все верно, – тупо сказал я.

– Следуйте за нами для исполнения контракта на личное обслуживание номер 12589…

– Какого еще контракта, я не заключал… – начал было я, но центавриец ловко выхватил из-за пояса парализатор и направил прямо мне в грудь.

В углу всхлипнула мама:

– Всего на три года, Эрик. Плюс расширенная медстраховка и необходимые модификации в случае повреждений, опасных для жизни.

– Три года! – завопил я, в ужасе понимая: моя собственная мать обрекла меня на три года анального рабства.

Я нечасто бывал на Земле, с тех пор как завербовался в Лунный ксенопарк. Полгода назад пришлось срочно продавать дом, чтобы оплатить мамино лечение. Я отправил ей на Землю открытку с пожеланиями здоровья и доверенность, позволяющую “совершать любые сделки и заключать контракты от моего имени”, на всякий случай, вдруг бы понадобилось мое личное присутствие. Это обычная форма доверенности, сказали мне, типовая, делается на год.

Доверенность осталась у мамы. И, когда ей снова понадобились деньги, она заключила от моего имени контракт на личное обслуживание.

Теперь, если не удастся оспорить проклятый контракт, я буду вынужден день и ночь подставлять зад одному из этих здоровяков-центаврийцев, пока моя жопа не превратится в настоящую черную дыру.

Интересно, подумал я, бессмысленно кидаясь в сторону окна, если бы она тогда умерла от своей загадочной болезни, долго бы я грустил? Размышления мои прервал заряд, выпущенный из парализатора.

– Не повредите лицо, – сказала мама, вытирая слезы. – Заказчик за него добавил двадцать процентов.

И я потерял сознание.

***

– Очнулся, – сказал девчачий голос.

– Хорошо его приложили. Неужели сопротивлялся, – а это другой голосок, помелодичнее. Тоже девчонка.

– Воды, – просипел я и чуть не свалился с высокой кушетки. Та стояла посреди медицинской палаты с огромным окном во всю стену. Белый цвет вокруг ослеплял.

Под действие парализатора я попал второй раз в жизни (первый раз – когда пытался подраться с центаврийцем после выпускного вечера, хорошо мы тогда нажрались с Сэмом и Диком), и это по-прежнему было самое ужасное из всего, что я когда-то испытывал.

В губы мне ткнулась прозрачная трубка.

– Соси, – сказал первый голос. – Привыкай.

Я принялся жадно пить, искоса пялясь на девчонку. Хорошенькая, только волосы слишком короткие – до плеч. Вот у мамы всегда были до талии. Мама… Черт, за что она так со мной.

– Меня зовут Хантер, – девчонка выдернула у меня изо рта трубку с водой. – Не пей много – обоссышься, после парализатора обычное дело.

Вторая девчонка (беленькая с сиськами) тоже подошла ко мне:

– Я Райт. Мы будем готовить тебя… – тут она похабно улыбнулась, – к исполнению обязанностей по контракту.

На них обеих, и на плоской Хантер, и на сисястой Райт, были эмблемы Центра Репродукции.

– Я хочу видеть контракт, – у меня вышел какой-то задушенный шепот. – Контракт незаконный, я буду оспаривать.

– Он трехсторонний, тупица, – захихикала Райт. – Обычный трехсторонний контракт. Между Центром Репродукции, тобой и господином Т”ихаргом. Господин Т”ихарг перечисляет деньги нашему Центру, а мы оказываем услуги твоему представителю и гарантируем господину Т”ихаргу доступ к твоим дыркам.

– Меня подставили. Моя мать…

Опять хихиканье.

– Оформлено все правильно, можешь проверить. Хотя, ты все равно не поймешь.

– Не переживай, – Хантер ткнула мне пальцем в бок, – будет почти то же самое, что в ксенопарке.

– Там просто смотрели, – обиженно буркнул я. – Много ты понимаешь, я представлял наш вид на межпланетном уровне ну и… иногда привлекал посетителей.

– Почетная и важная работа, – кивнула Райт, встречаясь со мной взглядом.

Я отвернулся – не объяснять же дуре, как тяжело юноше поступить в центаврийскую академию. А земное образование совсем не ценилось.

Чуть позже, когда я пришел в себя и смог стоять, не рискуя блевануть или обмочиться, меня перевели в другую палату. По пути я вдруг решил, что могу вырваться и сбежать. Хотел как-нибудь добраться до адвокатской конторы, а еще лучше до комитета по защите прав землян, но Хантер почти не отреагировала на мой толчок, заломила мне за спину обе руки и обмотала фиксирующей лентой.

Модифицированная сучка, это было нечестно. Похоже, на всей Земле только я один сохранился в первозданном виде, без вживленных протезов, усиленных мышц и улучшенных органов.

Хантер беззлобно поддала мне коленом под зад:

– Вперед, красотка.

Мы прошли метров сто по коридору и остановились перед неприметной дверью.

– Добро пожаловать, – Райт сдернула фиксирующую ленту с моих рук.

Я шагнул на порог и замер, не веря своим глазам. Райт засмеялась, выглядывая из-за моего плеча.

– Господин Т”ихарг о тебе позаботился, приказал устроить здесь все, как тебе нравится.

Палата в точности повторяла мою комнату-клетку в ксенопарке – те же красные бархатистые стены, зеркало в золотой раме на потолке и огромная круглая кровать посередине. Интерьер клетки я наугад взял из одного из маминых журналов, когда устраивался на работу – демонстрировать всем желающим представителя вида homo sapiens.

Но мне совсем не нравилась эта бордельная обстановка, просто я считал, что так привлеку больше посетителей. Больше посетителей – выше зарплата, все просто. Я даже устраивал иногда сеансы дрочки напоказ – в эти дни у моей “клетки” был просто аншлаг.

– Здесь так красиво, – с издевкой сказала Хантер, проходя в палату.

– Везет же некоторым. Покрутил жопой – и весь мир к твоим ногам, – поддакнула Райт. – Устраивайся, завтра проведем полное обследование, подтвердим отсутствие модификаций и передадим тебя заказчику. Кстати, почему ты не модифицирован? Религиозные соображения, или считаешь это опасным?

– Люблю естественность, – я выразительно посмотрел на ее сиськи. Не признаваться же, что у меня просто не хватало денег, я планировал сперва погасить кредит за дом.

– Это ты правильно, – сказала Райт. – Сейчас все натуральное в тренде, так что эльфы с резиновыми жопами оказались в пролете. Разве кто из рабочих на такое позарится. Или пираты.

– А мой… этот Тхраг… как его там…

– Господин Т”ихарг, – внятно произнесла Райт. – Рекомендую запомнить. Он – важная шишка, из богатых. Тебе повезло.

– Или не повезло, если не прекратишь свои фокусы, – добавила Хантер. – Кстати, тебе подарок от заказчика, господина Т”ихарга.

– Неужели анальная пробка?

– У тебя только о ебле все мысли, – заржала Хантер. – Нет. Подарок – гипнокурс изучения нескольких цетаврийских наречий, вдруг разговаривать придется.

– Как это мило, – сказал я, обессилено присев на кровать. Господи, похоже, я действительно попал, просто не мог сразу этого осознать. Как тогда, в первые дни в интернате, когда мне все казалось, что вот-вот появится мама и заберет меня домой.

***

Т”ихарг присоединил свой аэробот к терминалу Питомника. Точнее, попытался присоединить, так как вместо мелодичного скрежета со стороны стыковочных гнезд раздался тревожный перестук. Т”ихарг раздраженно зашевелил пальцами в командном приемнике. Неужели хозяева Питомника внезапно решили обновить все оборудование? Его всегда бесили такие неприятные улучшения.

Хотя может быть, дело было не в обновлениях, а в правой шестой лапе аэробота, поврежденной в стычке с зеруссами… Т”ихарг отлетел немного вперед, а потом резко подал назад, впечатав, таким образом, аэробот в гнезда, словно яйцехуй в мягкую жопу питомца. Настроение тут же поднялось, а между ног, при мысли о мягкой жопе, все потяжелело и набухло.

– Господин Т”ихарг? – ему навстречу, приветливо виляя задницей, выбежал ф-хуманс.

Т”ихарг оскалился ему в ответ. На курсах по уходу за хумансами он узнал, что эта неприлично агрессивная гримаса расценивалась ими, как дружелюбная, и с тех пор не упускал случая поскалиться на попавшегося хуманса. Это было почти так же смешно, как помахать в обществе своим яйцехуем. Жаль, что ни одна из рас питомцев не рассматривала такой жест как дружелюбный.

– Как мой питомец? – вежливо осведомился он.

– Прекрасно, – оживленно прощебетал ф-хуманс. – Совершенно здоров, натурален и ждет вас с нетерпением.

– Еще бы, – гордо ухмыльнулся Т”ихарг, испытывая как никогда сильное желание помахать яйцехуем. Все же он вырос на жаркой провинциальной планете, и все детство и половину юности выражал таким образом множество положительных чувств. Ну, там-то это смотрелось естественно, все без штанов ходили.

Весь в предвкушениях, он последовал вслед за ф-хумансом, размышляя о всяких приятных пустяках. Например о том, почему м-хумансы так похожи на центаврийцев (только мягкие и нежные), а ф-хумансов можно назвать лишь условно-центавроидами. Или о том, как восхитительно и призывно выглядел его собственный питомец в выставочном зале – такой податливый, нетронутый, тонкий…

Тем временем Ф-хуманс остановился, повел рукой, распахивая дверь клетки, и громко, очевидно предупреждая питомца, сказал:

– Добро пожаловать, господин Т”ихарг!

Т”ихарг нетерпеливо отодвинул его в сторону (пожалуй, слишком нетерпеливо, ф-хуманс немножко стукнулся об стену) и вошел в клетку.

Питомец сидел, спрятавшись по горло в гнезде, и смотрел на него, тараща красивые голубые глаза.

– Привет, – оскалился ему Т”ихарг.

Питомец не ответил, и Т”ихарг, скалясь еще больше и чуть не давясь от сдерживаемого смеха, расстегнул ширинку и вытащил свой возбужденный яйцехуй. Пусть питомец сразу увидит и восхитится совершенными формами хозяина. Яйцехуй у Т”ихарга и правда был как с картинки – ровный, с аккуратной шляпкой и четким переплетением вен, не слишком толстый и не тонкий, а точно с запястье. Настоящий идеал.

Питомец издал непонятный горловой звук, и Т”ихарг обернулся к двум обслуживающим ф-хумансам:

– Мой заказ на лингвистический гипнокурс исполнен, хумансы?

– Да-да, господин Т”ихарг, просто он не находит слов от восторга и волнения, – закивал один из ф-хумансов и вытащил контейнер с аксессуарами для питомцев, которые Т”ихарг заказал вместе с оформлением контракта: – Вот, прошу вас, господин Т”ихарг, все в соответствии с пожеланиями.

Т”ихарг удовлетворенно хмыкнул и принялся вытаскивать упирающегося питомца из красных тряпок, в которых тот запутался. Какой же все-таки он был красивый, самый красивый м-хуманс в этом Питомнике, недаром за него ломили такую цену. С тонкой кожей молочно-розоватого оттенка, более темной на члене (мошонка или член, так у м-хумансов называли их небольшие подобия яйцехуев), с утонченно-мягкими чертами лица, и с пушистыми коричневыми волосами. Т”ихарг знал, что натурально м-хумансы покрыты еще редкой шерстью на теле и более густой на лице, но ее у них было принято выводить.

На ощупь питомец оказался именно таким нежным и хрупким, как Т”ихарг его и представлял, наблюдая в выставочной клетке.

– Как тебя зовут? – строго спросил он, поставив голого питомца перед собой.

– Эрик, – хрипло ответил тот, не сводя взгляда от Т”ихаргова яйцехуя.

Т”ихарг польщенно им махнул:

– Можешь его поцеловать.

– Что? – непонятливо вскинулся питомец.

– Встань на колени и поцелуй его в самый кончик, глупый.

– Нет, – помотал головой питомец и попятился.

У Т”ихарга аж все вздрогнуло между ног: ведь за непослушание надо наказывать, а наказания питомцев всегда несли изрядную долю удовольствия для хозяев. Он достал из контейнера с аксессуарами дисциплинарный комплект и вытащил оттуда фиксаторы – ножные, ручные и ошейник. Все было выполнено из мягкой красной кожи, а крепежные кольца сделаны из золотистого металла, любимые цвета его питомца.

В дисциплинарном комплекте было еще много всяких интересных штук, например, разнообразные шлепалки и хлыстики, но Т”ихарг не стал их пока рассматривать. Успеет еще и насмотреться и попользоваться, ведь питомец ему достался совсем недрессированный.

– Ты меня не послушался, и сейчас я тебя накажу, – сказал Т”ихарг, надев на питомца фиксаторы и подтолкнув его к гнезду.

– Не надо! – испуганно воскликнул питомец и попытался вырваться.

– Не бойся, – успокоил его Т”ихарг, – наказание будет не сильное, а больше полезное. Разомнем заодно немного твою дырку.

Он пристегнул запястья извивающегося питомца к щиколоткам и поставил в позу приема, задницей кверху. Питомец тут же свел ноги, поджал задницу и перевернулся на бок, еще раз сказав свое “не надо”.

– Надо, – ответил Т”ихарг строго и достал из контейнера дисциплинарную распорку.

Распорка, пристегнутая к ногам питомца, больше не позволяла их ему свести и перевернуться из позы приема.

Т”ихарг удовлетворенно оглядел зафиксированного питомца и погладил его по выставленной дырке, оказавшейся светло-розового цвета. Тот попытался сжать ягодицы, но из-за широко разведенных ног так и не смог спрятать дырку до конца. Т”ихарг запустил руку ему под живот и взял в горсть мошонку. Именно таким образом во всех методиках советовали наказывать питомцев, чтобы они “чувствовали хозяйскую руку”. А конкретно для наказания-тренировки дырки эта хватка еще и помогала держать нужную позу. Т”ихарг оттянул член питомца вниз, заставляя его прогнуться и выставиться еще больше, а потом двумя пальцами несильно шлепнул по розовой серединке. Питомец ахнул, дернув жопой. Т”ихарг провел по его члену, осторожно потеребив мягкий мешочек под ним, а когда питомец попытался снова поджаться, оттянул его вниз и опять шлепнул.

Именно так, с перерывами, чередуя успокаивающие поглаживания с легкими ударами, и учили их наказывать питомцев. Правда, модифицированный м-хуманс, работающий на курсах пособием, от такого слабого наказания обычно возбуждался и начинал толкаться ученикам в руку. А питомец Эрик только жалобно постанывал и дергал жопой, и дырка у него очень быстро покраснела и припухла, сигнализируя о том, что процедуру следует прекращать.

Т”ихарг достал из контейнера гель для растяжки и смазал им подрагивающую задницу питомца. Та была такая горячая и наверняка очень чувствительная, Т”ихаргу даже на мгновение захотелось войти в нее с размаху, так, чтобы розовые края натянулись и лопнули от неожиданности. Но он, разумеется, сдержался, только дотронулся яйцехуем до дырки, а потом сразу убрал и вставил вместо этого два пальца.

Питомец сладко охнул, кусая губы, глаза у него были влажные и еще более красивые от этого. Т”ихарг снова принялся массировать его мягкий член с мешочком, одновременно растягивая задницу. Несильно, конечно, ведь она была совсем нетронутая. Так, чтобы вставить небольшой вибратор.

У этого вибратора не было наружной пробки, которая раздражала бы и так саднящий сейчас вход, только длинная и тонкая цепочка. И теперь она торчала из сомкнувшейся задницы питомца, не позволяя игрушке потеряться в глубинах. Т”ихарг пристегнул ее к ошейнику.

– Ну, вот и все, Эрик, – он освободил питомца (но браслеты с ошейником снимать не стал) и притиснул к себе, с удовольствием поглаживая, – наказание закончилось, и ты снова стал хорошим и послушным, не так ли?

– Да, – прошептал питомец, пряча лицо у него на плече.

– Молодец, – похвалил его Т”ихарг.

========== Глава 2 ==========

Меня не лупили по заднице с самого детства (а ТАМ не били вообще никогда), и сейчас я испытывал противоречивые чувства. Было гадко и унизительно, дырка горела от побоев и саднила от проникновения, и вместе с тем я радовался, что наказание так быстро закончилось. Да-да, если бы за дело взялась мама, я не отделался бы так просто.

– Одевайся, – Т”ихарг чуть не раздавил меня, прижав к себе, а потом оттолкнул к кровати.

Цепочка, тянущаяся из задницы к ошейнику, жалобно звякнула, когда я попытался вновь замотаться в одеяло. Я старался не думать, как выгляжу со стороны – голый, в ошейнике и с вибратором в заднице, настоящий порабощенный землянин из японских комиксов.

Я напрягся, пытаясь вытолкнуть из себя вибратор, но эта дрянь не сдвинулась с места. И почти сразу начала греться и мелко подрагивать. Меня охватил стыд – центавриец бил меня и дергал за яйца, как свою собственность. И еще это мерзкое чувство, когда перестали наказывать… Бррр. Не стоило врать себе: я был благодарен Т”ихаргу, за то что он не стал избивать меня всерьез и рвать пополам мою бедную жопу. В какой-то момент я даже хотел сказать ему спасибо.

“Спасибо, что пощадил недостойного раба, хозяин”. Мерзость. Еще и член заметно привстал от вибраций, ну, говорят, от внутреннего массажа такое бывает. Надо скорее выбираться из всего этого дерьма, найти способ расторгнуть контракт, пока у меня крыша не съехала. И маме придется вернуть им все деньги до последнего цента.

Хантер и Райт принесли мне штаны из мягкого материала, на ощупь подозрительно похожего на натуральную кожу, такую же куртку красного цвета и открытые сандалии.

– Молния сзади, – хихикнула Райт.

Чертов Т”ихарг тоже оскалился. Вот только в его улыбке не было ничего дружелюбного или смешного, как есть оскал хищника перед прыжком.

Я кое-как натянул штаны, и Т”ихарг сам застегнул мне молнию на заднице – спереди у штанов не было и намека на ширинку. Эти штаны были такие узкие и обтягивающие, что врезались в промежность аж до скрипа. Зато рукава куртки полностью закрывали позорные браслеты на моих руках. Ошейник, к сожалению, оставался прекрасно виден.

– Лучше так, чем голым, – подбодрила меня Райт. Она вообще была приветливее Хантер, ведь женщины с большой грудью – добрее.

– Помогите мне, – прошептал я на английском, глядя на нее как можно жалобнее и надеясь, что центаврианец не изучал человечьи языки. – Это незаконно, сделку, заключенную по доверенности, всегда можно оспорить, я читал в интернете.

Райт перестала улыбаться, а потом вытащила из заднего кармана небольшой планшет и протянула мне:

– Держи. Может, еще что-нибудь полезное в интернете прочтешь. Запроси реестр контрактов за одиннадцатое сентября, найди там свой. И, прежде чем заключать новые соглашения, почитай про центаврийцев, очень советую.

– Спасибо, Райт.

Т”ихарг потащил меня за собой, больно сжав руку, а потом и вовсе закинул к себе на плечо. Надо ли говорить, что придерживал он меня за выставленную кверху задницу, иногда тыкая пальцем мошонку. Я стукнул его несколько раз кулаком по спине, но этот Кинг-Конг даже не заметил.

– Отпусти меня, – я снова стукнул его, на этот раз вложив в удар все свое отчаяние и злость.

Мы подошли к ангарам. Конечно же, у Т”ихарга был собственный флаер, и не простой, а с функцией выхода в открытый космос.

Он занес меня внутрь и сбросил на пол, а потом поднял и толкнул в кресло, расположенное рядом с пилотским. Я изо всех сил вцепился в планшет – мою последнюю надежду. Вдруг удастся связаться с Сэнди Бранс, моей бывшей соседкой. Кажется, она что-то рассказывала про угнетение землян, когда заходила ко мне на чашку чая. Мы мило беседовали про изнасилования и порванные жопы и пили чай с вареньем, которое приносила Сэнди. Она сама его варила по старинному фамильному рецепту. Не понимаю, как я начал ее трахать, но, в общем, это было неплохое дополнение к нашим чаепитиям. Я не видел ее с тех пор, как продал дом и стал проводить выходные у мамы.

– Сядь ровно, – сказал Т”ихарг, зло сверкнув глазами. Они у него были светлые, с темным ободком по краю радужки. А кожа слишком смуглая для таких глаз, как будто Т”ихарг регулярно пренебрегал солнцезащитными средствами.

Я сидел и пялился на него, не в силах пошевелиться, и как-то медленно думал, что он меня гипнотизирует. Вот только я не знал, есть ли у центаврийцев такие способности. Боже, я вообще почти ничего о них не знал, кроме того, что центаврийцы любят драть земных мужиков. Именно мужиков, такая вот загадочная раса извращенцев.

Что-то звякнуло, выводя меня из задумчивости, и мои ноги и грудь оказались перехвачены ремнями безопасности. Мы оторвались от стыковочной площадки и понеслись куда-то за облака, взлет был столь резким, что меня замутило, а проклятый вибратор, казалось, начал греться сильнее. Я тревожно заерзал в кресле.

– Не придуривайся, не так уж сильно тебя наказали, – Т”ихарг погладил мое колено, и я замер на всякий случай, опасаясь спровоцировать его на изнасилование. Дырка ощущалась неприлично растянутой и влажной, я боялся, что из нее протечет сквозь штаны.

В принципе, вибратор уже не казался мне чем-то страшным, он почти приятно грел меня изнутри и иногда слабо подрагивал, отчего мои внутренности вздрагивали вместе с ним, а член оставался слегка набухшим. Если бы Т”ихарг ограничил свои забавы этим, я вполне мог бы вытерпеть три года с ним. Даже мог бы прислуживать ему или выполнять какие-нибудь поручения.

Я думал, что Т”ихарг отвезет меня к себе домой, но вместо этого мы повернули к гигантскому торговому центру. Раньше я часто бывал здесь – мама водила меня в кинотеатр, когда забирала на денек из интерната, а еще разрешала сколько влезет играть на автоматах. Веселое было времечко.

– Жди здесь, – сказал Т”ихарг, когда мы с лязгом пристыковались. Хорошо, что я был пристегнут, а то вылетел бы из кресла прямо на приборную панель.

Он оставил меня во флаере одного. Сидеть было скучно, и я включил планшет в надежде как-то себя развлечь.

Мне попалась весьма занимательная статья: “Центаврийцы: способы размножения и связанные с этим ритуалы”. Автором статьи была Райт. Надо же, а я принял ее за санитарку. Усмехнувшись, я принялся за чтение.

Боже, лучше бы я не знал этого никогда.

Центаврийцы не были гомиками-извращенцами. И женщин у них тоже не было – центаврийцы вообще не являлись двуполой расой.

Я откинулся на спинку кресла, пытаясь унять дрожь. Центаврийцы размножались, делая кладку яиц в носителя. Раньше носитель выбирался из поверженных врагов или специальных рабов. Теперь это был чаще всего представитель другой подходящей расы, давший свое официальное согласие на носительство. Люди отлично подходили, конечно же.

Сами яйца были малюсенькие, только под микроскопом и разглядишь, они зрели в теле носителя (предпочтительно в кишечнике) от четырех до пяти недель, а потом из них вылуплялись детеныши – крошечные центолотли. Чуть ниже на картинке было изображено нечто, похожее на бронированного жука с выступающими жвалами и довольно внушительным половым органом, торчащим из нижней части спинки. В примечании говорилось, что этот так называемый яйцехуй сворачивается по желанию в специальный мешок.

После вылупления начиналось самое веселое – центолотли росли и развивались в носителе еще пару месяцев, а потом выходили наружу в количестве от десяти до двадцати штук. До окукливания и превращения во взрослого центаврийца из них доживали лишь единицы.

Далее было представлено несколько фотографий, сделанных с разных ракурсов – “носитель после выхода центаврийского потомства” – развороченная и вывернутая задница, кажется, из нее торчал кусок кишки и каких-то внутренностей.

Я заметался, удерживаемый ремнями в кресле.

Нет-нет-нет, этого не может быть!

Проклятие, надо прочесть свой контракт. Пусть он окажется стандартным, только на сексуальное обслуживание, пожалуйста, пожалуйста, твердил я про себя. Не могла же мама подвергнуть меня ТАКОМУ кошмару.

Хотелось завыть от отчаяния, не знаю, как я сдержался. Нужно бежать. Лучше сдохнуть при побеге, чем быть съеденным изнутри инопланетными тварями.

Центолотлями.

Ведь что помешает этому Т”ихаргу нашпиговать меня своим потомством во время траха? Я не верил, что он будет предохраняться, сам я никогда не надевал презерватив без напоминания.

Хорошо, что я не забыл номер Сэнди. Я позвонил ей, тряся планшет для верности – быстрее, быстрее же соединяйся. Она взяла трубку с тридцатого гудка.

– Сэнди, – сказал я. – Привет. Я соскучился.

– Яйца лопаются? – она не включала изображение, впрочем, я тоже. – Это не ко мне.

– Нет, все гораздо серьезней. Поможешь?

Я уламывал ее десять драгоценных минут, извинялся, признавался в любви и клялся в верности. Только когда я сказал, что на меня напал центавриец, Сэнди стала серьезной.

– Встреть меня через полчаса у южного выхода из торгового центра, – я хотел отпроситься у Т”ихарга в туалет и сбежать. Не пойдет же этот чертов центавриец со мной в сортир.

– Хорошо, – сказала Сэнди. – Отвезу тебя в убежище, земляне не бросают своих в беде.

Когда Т”ихарг наконец-то явился, меня почти не трясло.

Он что-то бросил мне на колени, кажется, коробку со сладостями. Я вспомнил, что говорилось в статье: подросшие центолотли очень любят сладкое.

– Мне надо в туалет. Очень надо, Т”ихарг, – я старался не смотреть на него, чтобы опять не залипнуть.

– Если тебе что-то надо, попроси как положено, – оскалился тот.

– Пожалуйста, – прошептал я, цепенея. Вдруг заставит терпеть и не отпустит, или опять предложит поцеловать свою дубину. Пожалуй, придется это сделать ради свободы.

Но Т”ихарг вместо члена протянул мне руку, и я послушно прижался к ней губами, чтобы не вызвать подозрений.

Он отстегнул меня от кресла и подтолкнул к выходу:

– У тебя восемь минут.

– Спасибо, Т”ихарг, – я выскочил из флаера и кинулся в противоположный конец ангара, на ходу вспоминая кратчайший путь к южному выходу из Вавилонского торгового центра.

Многие люди оборачивались мне вслед, какая-то дамочка на эскалаторе даже свистнула. Я делал вид, что не замечаю всего этого, проклиная в душе лопающиеся на жопе красные штаны и привлекающий внимание ошейник.

***

Разумеется, питомец задержался, но Т”ихарг великодушно решил дать ему еще немного времени и даже не наказывать за опоздание. Разве что слегка шлепнуть, когда тот придет. Да, круглая, обтянутая красными штанами задница его питомца так и просила хорошего шлепка, и Т”ихарг сожрал полкоробки хумансовских сладостей, размышляя о ней. А потом опомнился.

Прошло уже полчаса, а питомец не возвращался. Неужели вытащил из себя вибратор, и теперь не может засунуть обратно?

Т”ихарг опустил руку в управляющий приемник и послал бортовому компьютеру команду на поиск.

Сигнал от вживленного в питомца чипа показывал, что тот находится на расстоянии пяти километров и продолжает удаляться с недоступной пешему хумансу скоростью. Т”ихарг в негодовании зарычал: его питомца похитили? Но кто?! Неужели зеруссы или, смешно сказать, сами хумансы?

Он с грохотом отстыковался (проклятая шестая правая лапа все так же барахлила) и рванул из ангара, на ходу трансформируя аэробот в перехватчик.

Питомца похитили хумансы, на обычном аэротакси, и Т”ихарг, придя от такой наглости в совершеннейшее неистовство, просто подрезал их в полузахвате и припечатал к силовому ограждению скоростного шоссе. Передние лапы аэробота принялись разрывать кузов такси на части, а сам Т”ихарг, прихватив парализатор, выскочил на капот.

Как раз в этот момент аэробот окончательно разорвал такси, обнажая его мягкое и вкусное нутро: трех вопящих хумансов. Причем один из них, ф-хуманс, был тоже вооружен мелкокалиберным парализатором, из тех, что неспособны пробить шкуру взрослого центаврийца, но с успехом избавляют от докучливых хумансов или озверелых центолотлей.

Т”ихарг схватил своего питомца за шиворот и забросил в аэробот, а на горе-похитителей даже зарядов не стал тратить, просто попинал ногами. В процессе пинания ф-хумансу удалось парализовать его руку, в которую тут же вцепился как-то выбравшийся питомец, что-то вопя. Т”ихарг прислушался.

И в ярости понял, что тот умолял его “не убивать друзей, мы просто немножко покататься поехали, пожалуйста, Т”ихарг, я что угодно сделаю”.

Он снова затолкнул питомца в аэробот, запрыгнул туда сам и взвился в стратосферу, пробив дыру в силовом ограждении.

– Просто покататься, Эрик, – сказал он, пытаясь подавить злость и какую-то нелепую обиду. – В то время, как я тебя ждал? Ты знаешь, что я с тобой за это сделаю?

– Прости, Т”ихарг, – сказал питомец очень жалобно и съежился. Курточка у него была порвана, а на лице краснела царапина.

– Безмозглое ты существо и безответственное, – сказал Т”ихарг, успокаиваясь, и отвернулся: – Пристегнись, я накажу тебя дома.

========== Глава 3 ==========

У Т”ихарга не было своего дома на этой планете, но он снял логово в отеле, который держали центаврийцы. Отель назывался “Жаркая родина” и был на самом деле похож на родину, причем не на Центавру, а на ту маленькую, поросшую дождевыми джунглями планету, на которой Т”ихарг махал яйцехуем и резвился бесштанным еще центолотлем.