Текст книги "Кому светит солнце (СИ)"

Автор книги: Le Baiser Du Dragon и ankh976

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Виллем Корнский сжал край крепостной стены, глядя вниз, и изъеденный драконьей кислотой камень хрустел и крошился под железными пластинами его перчаток.

– Их все больше, жареного демона им в глотку. Как будто и не жгли мы их подобно осенней траве все эти дни, – сказал он, с трудом сглатывая.

Пепел и остаточные заклинания делали воздух похожим на смесь песка и яркого стекла, и ему казалось, что это стекло сверкает у него под веками, а песок набился в легкие.

– Это Извержение, сэр Виллем, – хрипло сказал Роддо, благородный рыцарь-альфа и один из двух самых верных друзей Виллема Корнского. Второго он отослал вчера за помощью.

– Да, теперь это очевидно, сэр Роддо, жаль что отступать поздно, – ответил Виллем и сжал челюсти.

Кто бы мог предполагать, что обычные волнения среди нечисти обернутся полноценным Извержением, каких не было на Земле Азгал уже пятьдесят лет. Никто не знал, что служило причиной Извержений, но последствия были известны всем: день за днем невероятно расплодившиеся твари лезли и лезли в человеческие земли, словно гнали их туда раскаленными шампурами в жопу…

– Как вы можете говорить об отступлении, сэр Виллем, мы никогда не сдадим Корн! – пылко воскликнул Роддо.

И Виллем коротко улыбнулся, хлопнув его по плечу. Огонь, горящий в любом альфе, освящает этот мир, думал он, спускаясь во двор. Этот огонь превращает грязь войны в героизм, а стратегическую ошибку с запоздавшим отступлением – в акт возвышенного самопожертвования во имя долга и чести.

Хотя единственное, что они сделали верно – это послали вчера отряд с донесением лорду-протектору. Послали утром, когда волнения нечисти казались еще просто волнениями, а не Извержением. Оставалось надеяться, что лорд-протектор прозрит истину в этих донесениях и придет на помощь.

Потрепанный омега из укрывавшихся в замке беженцев подал ему кубок с водой, разбавленной целительным вином. Виллем жадно к нему приник, и все то время, пока он пил, омега глядел на него с тягостной надеждой во взоре.

– Спасибо вам, милый юноша, – кивнул ему Виллем, возвращая кубок.

– Благослови вас бог, милорд, – ответил тот с чувством.

– Головы! Милорд! Это отряд сэра Паррока! – закричали вдруг на стене, и Виллем, холодея от дурного предчувствия, снова взбежал наверх.

И предчувствие его не обмануло: грязные твари бесились и хохотали внизу, высоко вздымая пики с насаженными на них человеческими головами.

– Орудия к бою, – сказал Виллем, узнав голову сэра Паррока, своего друга и благородного рыцаря-альфу. Того самого, что послал он с донесением лорду-протектору только вчера.

И хотя солнце уже почти закатилось, и магические силы людей были на исходе, никто не возразил его приказу.

Виллем сам повел отряд рыцарей на прорыв.

– Солнце всегда на нашей стороне, – сказал он перед атакой. – И с нами бог.

– С нами бог! – грянули его рыцари, обнажая светящиеся магией мечи.

В тот раз им удалось скинуть нечисть с замкового утеса.

Виллем приказал запалить огромные костры перед стенами, и священное пламя отпугивало тварей до самого рассвета.

Но в серый предутренний час, когда магия потустороннего особенно сильна, мерзость и нечисть вновь соткались из тумана и тьмы. И принесли с собой отчаянье, зловоние и липкую грязь. Костры людей мерцали и гасли, а сами они были вынуждены вновь отступить за крепостные стены.

– Наступит новый день, милорд, ведь так? – сказал Виллему закутанный в тонкую накидку омега и подал ему мясо с разбавленным вином.

– Разумеется, мой милый господин, – ответил Виллем, чуть склоняя голову.

Однако пришло время рассвета, а новый день не спешил им на помощь. Небо заволокли копоть и мгла, а по земле стелился вязкий туман.

Твари кидали в них паутинными бомбами и ползучей гнилью, а их сил едва хватало на очищение и защиту.

Об атаке же Виллем уже и не думал.

А когда над другими, не оскверненными землями солнце миновало зенит, в замке раздались крики: “Черная магия, бейте его!”

Виллем нахмурился, оборачиваясь к окну. Военный совет, длившийся уже второй час, не принес ему ничего, кроме головной боли, и оттого бесчинства, устроенные подданными, показались ему особенно возмутительными.

– Немедленно прекратить, – тихо сказал он и кивнул сэру Роддо: – Виновников доставить сюда.

В зал совета втащили несколько солдат и омег. В дверях толпились еще люди, некоторые даже проникали внутрь.

– Эрасмус! – потрясенно воскликнул сэр Джонатан, один из советников, узнав среди дебоширов своего омегу.

Виллем нашел взглядом старшего из солдат:

– Говори.

– Милорд, – тот склонил голову, прижимая кулак к плечу, а потом указал на растерзанного омегу, мужа сэра Джонатана и покойного сэра Паррока: – этот выродок совершал черномагический ритуал!

– Да! – крикнул еще один омега. – Мы поймали его за мерзким действом!

Виллем встал:

– Должно быть, ваши доказательства неопровержимы, раз вы осмелились обвинить благородного омегу в подобном.

К нему подвели обвиняемого, и Виллем зашептал слова заклинания.

Тело благородного омеги вспыхнуло. Но увы, разноцветные переливы омежьей магии были обезображены черными пятнами – явно недавнего происхождения.

Среди людей поднялся ропот, а солдат дернул омегу за плечо, заставляя опуститься на колени.

– Что скажете в свое оправдание, благородный Эрасмус? – спросил Виллем.

Омега, в порванной одежде, избитый и коленопреклоненный, тем не менее надменно вздернул подбородок:

– Мне нечем и незачем оправдываться, милорд. Я призывал душу покойного мужа, сэра Паррока.

Виллем перевел взгляд на своего советника, сэра Джонатана. Тот, смертельно побледнев, смотрел прямо перед собой и не двигался. Он был бетой Эрасмуса и покойного сэра Паррока.

Благородного Эрасмуса следовало немедленно казнить, но Виллем все не решался произнести последние слова – слишком много чувств и воспоминаний связывало его с семьей погибшего друга.

– Каково ваше мнение, господа, – обратился он к советникам в смутном желании оттянуть момент.

– Се есть предатель рода человеческого, – заявил самый старший из советников и заключил с присущей бетам безжалостностью к чужим: – И надлежит его отдать на растерзание нечистым тварям.

Благородный Эрасмус дрогнул, однако выражения лица не сменил, а сэр Джонатан, его бета, прижал руку к горлу, но все так же не издал ни звука.

– О, нет, какая жестокость! Душу благородного Эрасмуса следует спасти, очистив священным огнем! – воскликнул сэр Роддо с негодованием.

Сэр Джонатан посмотрел на Роддо с каким-то детским удивлением, но снова промолчал.

А Виллем отрешенно подумал, какая смерть мучительнее – быть разорванным тварями, или сожженным в огне. И еще – как непостижимы и удивительны люди: Виллем знал Роддо с Эрасмусом с детства, но и предположить не мог, что один из них окажется некромантом, а другой верит огнепоклонникам.

– Сэр Роддо, мой дорогой друг, спасибо, – благородный Эрасмус скривил подрагивающие губы в слабом подобии улыбки. – С таким другом, как вы, не надо даже врагов.

На честной физиономии сэра Роддо отразилось некоторое смущение.

– Если мне будет позволено, – заговорил наконец сэр Джонатан, – обменять жизнь моего омеги на свою…

– Не смей! – прервал его благородный Эрасмус и обернулся к Виллему: – Нет, милорд…

– Не позволено, – покачал головой Виллем и, более не колеблясь, приговорил: – Вы будете казнены, благородный Эрасмус, и примете смерть от меча, как и подобает омеге вашего происхождения, – он посмотрел на своих советников: – Мы не будем умножать зло, скармливая людей тварям, так же, как и не будем мучить ваше тело священным огнем. Ведь если бы сей огонь очищал души, то были бы мы сейчас окружены не нечистью, а ангелами небесными, – задумчиво добавил он.

И обнажил меч, приставляя его к горлу осужденного омеги. По лицу того пробежала дрожь, дыхание сбилось, а ясные глаза наполнились слезами.

– Молитесь, благородный Эрасмус, или же я сделаю это за вас.

– Я не буду прощаться, милорд, – зло усмехнулся Эрасмус в ответ, очевидно, справившись со своей слабостью, – встретимся этой же ночью, когда твари одолеют вас.

– Сомневаюсь, благородный Эрасмус, ведь на нашей стороне бог и светит солнце, а вы нисходите во тьму, – твердо сказал Виллем и отвел меч для замаха. – Скажите, когда будете готовы.

– Хотел бы я призвать бога на свою сторону с той же легкостью, Виллем, мой друг, – зашептал Эрасмус, закидывая голову и глядя на темный замковый свод и знамена под ним. – Но он только на своей стороне, поверьте. А моим солнцем всегда был и будет мой возлюбленный альфа. Прости, Джонатан. Я готов.

И Виллем, громко и четко произнеся молитву за грешную душу благородного омеги, отсек ему голову одним ударом.

***

Той же ночью, скидывая со стены карабкающуюся туда бессчетную нечисть, Виллем Корнский снова и снова вспоминал предсмертное предсказание Эрасмуса.

“Встретимся, – повторял он про себя, разрубая пламенеющим клинком очередную харю, – когда твари, – он замахивался и опускал меч, – одолеют вас”.

И вновь по кругу, одни и те же слова пульсировали в его сознании, теряя всякий смысл от бесконечных повторений.

Волна нечисти внезапно откатилась и занялась какими-то зловещими перегруппировками.

“Когда твари одолеют вас”, – подумал Виллем и прищурился, пытаясь магическим взором пронзить замыслы врагов рода человеческого.

– Виллем, – Роддо сжал его плечо, – если мы никогда не увидим рассвета… – он замолчал, словно погрузившись в пучины мрачных раздумий.

Виллем некоторое время ждал продолжения, а потом обернулся и положил свою руку поверх руки Роддо.

– Сэр Роддо, ваша дружба была одним из тех даров, что каждому человеку даются столь скупо и столь незаслуженно…

– А ваша для меня – единственным даром! – воскликнул Роддо с жаром.

И Виллем с улыбкой обнял его:

– Мы обязательно встретимся, мой друг. Там, где всегда светит солнце.

Нечисть снова подвалила к стенам, таща за собой огромных грязевых големов. Три уцелевшие пушки ударили по первому голему, снеся ему половину плеча. Голем, отвратно завывая, полез по стене, а когда достиг вершины, Виллем отрубил ему руку.

Ошметки мертвой плоти полетели фонтаном, и Виллем почувствовал, что задыхается от невыносимой вони и тяжести навалившихся тварей. “Какой омерзительный конец”, – подумал он.

А потом все осветилось и заполыхало священным огнем – как будто он умер и попал в тот край, где никогда не заходит солнце. Только там было жарко, очень жарко, и Виллем закрыл лицо локтем и зажмурился, выставляя перед собой щит, хотя что могло спасти его от божественного гнева…

– Аз-Терион! – донеслись до него крики людей. – Мы спасены! Десятый род пришел нам на помощь!

И Виллем, осознав себя на этом свете, вскочил на край стены и посмотрел вниз. Там бушевало белое пламя и развевались знамена Аз-Терионов – с черным драконом на серебряном поле.

– Бог с нами, – сказал Виллем, не сводя взгляда с рыцаря-альфы в белом плаще и черных доспехах. – Это же штандарт Торайха Аз-Териона, ты видишь девиз, Роддо?

Яростный дух, горевший во всех альфах, в Торайхе Аз-Терионе ослеплял подобно солнцу, и Виллем поднес ладонь к глазам, как будто действительно смотрел в полуденное небо.

***

Той ночью они очистили не только замковый утес, но и деревню Корнвиллидж у его подножия.

А на рассвете Виллем упал в своих покоях замертво и проспал до вечера – впервые за несколько дней с начала Извержения. Магия и бодрящие эликсиры, державшие его все это время, опустошили его тело и ворвались мутными кошмарами во сны.

Проснулся он с раскалывающейся головой и вкусом металла и крови во рту. И обнаружил, что расторопные слуги догадались его раздеть, обмыть (словно покойника) и уложить в постель.

– Где лорд-протектор? – спросил он у мальчишки, притащившего ему разбавленное вино с сыром.

– Намедни из рейда вернулись, – прошептал тот, испуганно тараща глаза, – притащили дохлых тварей и пировать изволят… ими…

Виллем поперхнулся вином:

– Ты что болтаешь, паршивец!

Мальчишка с воплем сбежал.

Торайх Аз-Терион, лорд-протектор Земли Азгал, самого северного удела провинции Нордстрим, действительно пировал в зале совета. Зайдя в предупредительно распахнутые для него двери, Виллем кинул взгляд на камин. Там жарилась туша огромного, искаженного нечистой магией вепря. И Виллем усмехнулся, вспоминая чудовищные слухи, столь явно бродившие среди прислуги. Искаженных зверей можно было есть – после ритуала очищения. Священный огонь, не способный спасти души, с успехом избавлял от скверны мясо. Единственно, что уродов не принято было приносить в дома, обычно ими питались в походах. Но Торайху Аз-Териону было очевидно плевать на обычаи и страхи не-воинов.

– Виконт Корнский, – сказал Торайх Аз-Терион, медленно улыбаясь. – Надеюсь, вы простите мое самоуправство в вашем замке?

– Весь Нордстрим, вся Земля Азгал, замок Корн со всеми его владениями и людьми – принадлежат Десятому роду, милорд, – сказал Виллем, прижимая кулак к груди.

Слова давались с некоторым трудом – никогда еще Виллем не стоял так близко к кому-либо из высокорожденных, и дух его захватывало от огня, полыхавшего в Торайхе Аз-Терионе так сильно, что рядом с ним другие альфы казались едва тлеющими углями. И так же, как магическое чувство Виллема захлебывалось от избытка силы, так и взор его не мог собрать целого образа сидевшего перед ним высокорожденного.

Глаза Торайха Аз-Териона были светлы и прозрачны, как ледяное Северное море.

Волосы его были обрезаны мечом, а цветом напоминали геральдическое серебро.

Кольчугу, которую он не снял даже на пиру, украшали черные драконы.

– Прекрасно, – сказал Торайх Аз-Терион и хлопнул ладонью по месту рядом с собой, согнав оттуда кого-то.

Виллем сел и приложился к чаше с родниковой водой, пытаясь справиться с давлением чужой магии. Слуги вытащили вепря и принялись его разделывать. И Виллему показалось, что морда искаженного зверя похабно ухмыляется – совсем как нечистая тварь.

– Вы достойно держались, виконт, – сказал Торайх Аз-Терион, отсекая кинжалом кусок мяса. – Извержение захватило Земли Азгал вплоть до Верченых Столбов, и не чаяли мы найти очаг сопротивления так далеко на севере.

– До верченых Столбов… как это ужасно, милорд, – сказал Виллем глухо и подумал о милях и милях оскверненной земли.

В окрестностях замка Корн жило не так уж много людей, в основном, охотники и угрюмые фермеры, но дальше, вглубь Земли Азгал – сколько зажиточных деревень разорила проклятая нечисть!

– Преотвратно, я бы сказал, – Торайх Аз-Терион весело улыбался, и на мгновение в его лице отразились безумные ухмылки тварей, идущих на бой. – Впрочем, не будем жаловаться, Извержение – отличный шанс накрыть гнездо тварей и вырезать их всех, с погаными их личинками и яйцами, не так ли, виконт? И присоединить новые территории к Землям Азгал.

Виллем никогда не думал об Извержениях в таком ключе. Веками те несли беды и запустение во владения людей, а в тех редких случаях, когда удавалось найти и уничтожить их источник, никто не помышлял о захвате испоганенных земель.

– Где найти столько людей, чтобы заселить и удержать гнилые территории? – недоуменно покачал головой он. – Да и кто согласится там жить, милорд?

– Семь сотен лет назад Земля Азгал была впервые очищена от нечисти и заселена людьми, а одно из гнезд мы вывели прямо под этим утесом.

– Вы, милорд? – растерялся Виллем.

Он всегда полагал, что нынешний лорд-протектор совсем молод, едва ли старше его самого, и никак не мог жить в легендарные времена завоеваний.

– Десятый род, говоря “мы”, я имел в виду свой род, – засмеялся Торайх Аз-Терион, и так ярко и заразительно было его веселье, что Виллем позволил себе улыбнуться в ответ.

– Разве Земля Азгал не была человеческой? Твари захватили ее, а Эрейх Завоеватель вернул назад.

– Должно быть, вы прочли это в Летописи Азгал-ренаха? – с интересом спросил Торайх Аз-Терион.

– Нет, признаться, я не большой любитель читать летописи, милорд, – смутился Виллем. – Но во всех балладах поется… Да и учитель говорил мне.

– Виконт, – снова засмеялся Торайх Аз-Терион и хлопнул Виллема по плечу, – поверьте мне, это всего лишь ложь. Старая-старая ложь… Ведь само название Земли Азгал – нечеловеческое, на нечистом языке оно значит “Голые горы”.

– Но… если даже так, – Виллем нахмурился, пытаясь сосредоточиться на том главном, от чего отошла их беседа. – Милорд, даже если Земля Азгал и была некогда исконной вотчиной нечисти, то сейчас это неважно. У нас ведь все равно нет людей, чтобы очистить и удержать новые земли.

Взгляд Торайха Аз-Териона полыхнул прозрачной яростью:

– Вы мне возражаете, виконт Корнский?

Виллем задохнулся – показалось ему, будто воцарилась вокруг тишина, а стены замка стремительно раздались, оставляя его в пустоте.

– Нет, милорд, – губы его занемели, словно от холода, – заботит меня лишь величие Империи. И ваша скорая победа.

И гнев погас в Торайхе Аз-Терионе так же быстро, как и вспыхнул, и он с ухмылкой ответил:

– Да, победа будет наша, а плодами ее мы распорядимся потом, – он встал, выхватывая пламенеющий меч: – Утопим тварей в их поганой крови и дерьме!

– Бог с нами! Аз-Терион! – грянули воины в ответ, вскакивая и потрясая оружием и кубками.

И Виллем закричал вместе со всеми, чувствуя, как разрывают его сердце кровожадная радость и желание идти вслед за вождем – разрывают так сильно, что становилось больно.

***

Земли тварей были вовсе не похожи на засыпанные гнилой трухой проплешины, как Виллем воображал ранее. Оказывается, полоса вырождения обозначала лишь границу с людскими владениями, а дальше были леса, каньоны, реки, озера и горы. Все, как и до границы, только искаженное.

Они вторгались все глубже и глубже, Торайх Аз-Терион вел их, не оглядываясь, словно шел незримой тропой. И поначалу Виллем опасался, что наступит тот день, когда истощатся обозные запасы, и окажутся они посреди царства тварей на подножном корму.

Но оказалось, что твари тоже жили деревнями, растили злаки, промышляли охотой и рыбной ловлей. И заводили домашних животных. Отряды фуражиров возвращались с богатой добычей, а деревни, попадающиеся на пути основной армии, они разоряли сами.

И каждый раз Виллем думал – как похожи твари на людей. Словно самим своим существованием насмехались те над божьим замыслом.

У них даже были свои омеги и детеныши. Может, были у них и альфы с бетами, но Виллем не мог различить их магии.

– Что за визг, – спросил Виллем, соскакивая с коня.

Он только что привел отряд из авангарда, и мечтал хорошенько закусить и отдохнуть.

– Ребята тварей поймали и развлекаются, – вышедший ему навстречу сэр Роддо с усмешкой пожал плечами.

Виллем пошел на шум и увидел двух голых и визжащих тварей – те метались, прикованные к столбу, а солдаты со смехом тыкали в них тлеющими палками. Некоторые альфы стояли на изготовку – с расстегнутыми штанами, и все были безбожно пьяны.

Одна из тварей была совсем мелкой и тощей, едва ли вышедшей из возраста детенышей. Глаза у нее были ярко-зелеными, а кости выступали под зеленоватой кожей так же хрупко и остро, как у человеческого ребенка.

– Что здесь происходит, – негромко сказал Виллем.

– Очищаем мерзкие порождения огнем и хуем, ваша милость, – бодро выкрикнул один из солдат.

Остальные заржали, а Виллема передернуло – трудно представить нечто, еще более противоестественное и грязное, чем овладение нечистью.

– Отвратные развлечения, уподобляющие людей тварям, – процедил он. Пленники смотрели на него своими огромными, нечеловечески сияющими глазами, и Виллем слегка помедлил, вспомнив почему-то благородного Эрасмуса, казненного им. А потом поднял руку, выпуская священное пламя. – Вот так надлежит поступать с нечистью.

Солдаты шарахнулись в стороны, а плененные твари сгорели – мгновенно и беззвучно. Виллем развернулся, направляясь к своей палатке.

“Такую забаву испортил”, сказал кто-то ему в спину – достаточно тихо, чтобы Виллем не стал оборачиваться.

– Зря вы так, – ухмыльнулся сэр Роддо, – ребятам же нужно отдыхать.

Виллем остановился было для резкой отповеди, но внезапно слова замерли на его губах, а в груди знакомо похолодело. Навстречу им, сопровождаемый неизменными гвардейцами-бетами, шел Торайх Аз-Терион.

– Виконт Корнский.

– Милорд.

Торайх Аз-Терион поманил их… точнее одного Виллема за собой, но сэр Роддо тоже пошел с ними.

– Ваше милосердие не знает границ, виконт, простираясь даже на тварей, – усмехнулся Торайх Аз-Терион.

– Это не из милосердия, милорд, а из любви к дисциплине. Подобные вещи разлагают боевой дух, превращая воинов в стадо убийц и насильников, – возразил Виллем, не сводя с него взгляда.

Лицо Торайха Аз-Териона оставалось ясным, грязная тень нечистой магии не исказила его. А ведь многие, даже из рыцарского звания, изменились, уподобившись в проклятых землях тварям.

– Сэр Виллем, – Торайх Аз-Терион остановился, пристально в него вглядываясь. – А кто мы, по-вашему? Разве это наша земля? – он обвел рукой окружающие их предгорья. – Доблесть всегда на стороне защитников.

– Доблесть? – повторил Виллем, не веря своим ушам. – А значит и бог? Но… но ведь это же твари, милорд, как вы можете так говорить! И они напали первыми, вынудив нас ответить.

– Доблесть такая вещь. Сложная, – засмеялся Торайх-Аз-Терион и положил руку ему на плечо. – Но хотя бы с богом все понятно. Наш бог всегда на нашей стороне, виконт Корнский.

Виллем молчал, не зная, что сказать – ведь слова его лорда были так похожи на ересь, а если нечто звучит, как ересь, то оно же ею и является, не так ли? Но этого просто не могло быть. Никогда.

– Вы хотите сказать, что слова мои – ересь? – ухмыльнулся Торайх Аз-Терион, сжимая его плечо.

– О, нет, милорд, просто мне не хватает разума, чтобы постичь их, – покачал головой Виллем.

Глаза Торайха Аз-Териона сверкнули багровым пламенем:

– Разума в вас и правда не больше, чем в таракане, виконт, лишь слепая вера да чужой здравый смысл.

Виллем задохнулся от этой внезапной ярости и невольно отступил, прижимая кулак к груди – к тому месту, куда удар пришелся сильнее всего. Магическое чувство обжигало невыносимо, а в голове не осталось ни одной мысли. Роддо издал глухой стон и упал на одно колено, опуская голову.

В тот вечер Виллему так и не удалось отдохнуть – войско их сорвалось в очередной марш-бросок. И во время перехода Виллем думал, что страна тварей и правда похожа на мирные поселения, в которые вторглись захватчики.

– Где же их армия? – спросил Виллем на следующем привале. – Почему мы приняли только два боя?

– Вся полегла в Земле Азгал, – засмеялся Торайх Аз-Терион. – Тупые твари.

Виллем смотрел на него, оперевшись на поваленное бревно. Ему казалось, что вырезан лорд Аз-Терион из лунного камня, и отблески костра не способны затмить его собственный свет.

– Хотел бы я иметь право… – сказал Роддо позже, когда Торайх Аз-Терион покинул их, – имей я хоть малейшее право вас ревновать, сэр Виллем, то сдох бы давно от этого чувства, как последняя тварь.

– О чем вы говорите, сэр Роддо, мое дружеское чувство к вам вечно и неизменно, – рассеянно улыбнулся Виллем и вдруг осекся, остановленный лихорадочным блеском в глазах Роддо.

Жизнь Виллема была предопределена, он знал, что должно случиться в будущем, давно известны были ему и варианты конца – рано или поздно погибнет он в бою. А если доживет до тридцати лет, возраста, когда положено бете обзаводиться семьей и наследниками, то приведет он в свой дом незнатного и скромного омегу с хорошим приданым. И бедного, но отважного и благородного рыцаря-альфу. Было Виллему скоро уже двадцать девять, но ни разу не задумывался он о поисках супругов. Не обращал внимания на авансы зажиточных купцов с сыновьями-омегами, не присматривался к отважным альфам.

А ведь кто бы подошел на роль его альфы лучше Роддо – горячего, преданного и благородного? Но почему-то в тот момент и эта мысль и ясная картина его будущего вызвали в душе Виллема лишь тоску. Словно ослепила его сияющая мечта о невозможном и недоступном.

Ослепила, словно солнце, и заменила бога.