Текст книги "Конструктивное наблюдение (ЛП)"

Автор книги: Laurielove

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Однажды в Хогвартсе ==========

– Откройте страницу восемьдесят семь, и вы поймете, что я имею в виду.

Слегка обернувшись в сторону класса, Гермиона Грейнджер, с недавних пор преподающая в Хогвартсе Чароведение, продолжала что-то дописывать на доске.

– Конечно, если не сталкиваться со злом изо дня в день, то многие заклинания вряд ли понадобятся вам, но знать их и уметь ими пользоваться, тем не менее, необходимо.

Это был второй год, когда она преподавала в своей родной школе. И Гермиона еще помнила то волнение, что охватило ее при получении приглашения на эту должность. Вернуться в альма-матер затем, чтобы уже не учиться, а учить, конечно же, было почетно, хотя и несколько боязно. Но она рискнула. И не пожалела об этом, охотно окунувшись в школьную суету. Гермиона хорошо ладила с коллегами, хотя, в силу такого быстро проходящего недостатка, как молодость, к ученикам относилась с некоторой осторожностью.

Однако нужно отдать им должное: дети любили и уважали профессора Грейнджер. Они ловили каждое ее слово, да и на занятиях, как правило, вели себя более чем прилично. Ну еще бы! Ведь не каждый день у тебя ведет уроки знаменитая героиня войны.

Но в этот день Гермиона проводила занятие у пятикурсников: у этих шестнадцатилетних полувзрослых детей, уже стоящих на пороге самостоятельной жизни; у обуреваемых гормонами юнцов, стремящихся пренепременно высказать свое драгоценное личное мнение, независимо от того, нужно это делать или не нужно, и бравирующих этим стремлением. Было в сегодняшнем потоке и четыре слизеринца, которые усаживались, как правило, на первых рядах и пользовались любой возможностью поддеть молодую преподавательницу. Обычно Гермиона брала над ними верх, но прихода этой группки все же всегда ждала с некоторой (совсем легкой) напряженностью.

Сегодняшний урок начался, казалось бы, очень неплохо, и постепенно нервозность Гермионы сошла на нет. Одетая в новый зеленый костюм (из шелковистой ткани, завораживающе поблескивающей в мерцании свечей на стенах кабинета), с изящно уложенными волосами она размеренно читала тщательно подготовленный лекционный материал. И мысль, что выглядит сейчас очень и очень неплохо, лишь придавала профессору Грейнджер дополнительную уверенность. Она положила руку на талию, подчеркнутую широким поясом.

– Итак, теперь вы видите все сложности использования Чар Дружелюбия, практические занятия по которым мы начали на прошлой неделе. Конечно, лучше всего овладевать ими в паре с тем, кто изначально настроен в отношении вас более или менее дружелюбно. И я не рекомендовала бы использовать эти чары на своих откровенных недоброжелателях и, тем более, врагах. Во всяком случае, пока вы не овладеете ими по-настоящему полноценно и не смож…

Лекцию внезапно прервал звук открывающейся двери. Высокого статного мужчину, вошедшего в аудиторию, Гермиона знала хорошо. Пожалуй, даже очень хорошо… Замолчав, она уставилась на нарушителя спокойствия, скрестив руки на груди. В ее взгляде явно читалось недовольство, вкупе с несколько нарочитым пренебрежением.

– О, приношу свои извинения, мисс Грейнджер. Разве вас не проинформировали о сегодняшней инспекции? В Хогвартсе проходило полное собрание Совета попечителей, после которого было запланировано посещение некоторых занятий. Мы только что закончили, и вот – я здесь. Прошу вас, не обращайте на меня никакого внимания.

Вошедший, на лице которого появилась несколько смущенная ухмылка, прислонился к самому крайнему столу. Гермиона нахмурилась и от досады даже немножко засопела.

«Ну почему… почему, спрашивается, из всех попечителей прийти с инспекцией ко мне должен был именно этот человек?»

Заметив ее дискомфорт, Люциус Малфой (а это был именно он) еле заметно улыбнулся и уселся за парту.

– Да, хорошо. Итак, как я уже говорила… Чары Дружелюбия не всесильны. И вряд ли с их помощью у кого-то получится покорить и обаять весь мир, уж тем более, заставить его плясать под свою дудку. Однако, если же вас кто-нибудь задирает, то вы можете обратиться к своему декану или директору школы, и вам дадут официальное разрешение на их использование. А теперь… эм-м… откройте страницу девяносто. Там есть вопросы, ответить на которые я прошу вас письменно. Приступайте.

Класс застонал. Мисс Грейнджер редко задавала письменную работу в классе, преимущественно предпочитая практические занятия. Пятикурсники с неохотой открыли учебники и начали что-то писать.

Гермиона же прошла к задним рядам, где за одним из столов достаточно вольготно развалился Люциус Малфой.

– Согласитесь, мистер Малфой, у нас не самый подходящий урок для инспекции. Как видите, я не провожу никаких практических занятий и дала ученикам письменное задание, выполнить которое они должны самостоятельно. Может быть, есть смысл сегодня проинспектировать кого-то другого?

– Напротив, мисс Грейнджер, – Люциус позволил себе окинуть взглядом грудь и охваченную широким поясом узкую талию молодой преподавательницы. – Думаю, это прекрасный урок для инспекции.

Отчаянно покраснев, Гермиона вздохнула от разочарования.

– Ну что ж… раз хотите скучать – скучайте. Я не собираюсь изменять учебный план из-за внезапной проверки.

– Очень хорошо… профессор, – Малфой подчеркнул последнее слово, с дразнящей точностью подражая интонациям школьников, особенно слизеринцев.

И Гермиона покраснела, увидев, как холодные серые глаза снова оценивающе скользнули по ее фигуре.

«Мерзавец!»

Отвернувшись, она начала прохаживаться по кабинету, иногда наклоняясь к столам, дабы посмотреть, что же пишут ее ученики. Но вот вникнуть получалось из рук вон плохо: не отдавая себе отчета, она все время фокусировалась на Люциусе Малфое, пристально наблюдающим за ней со своего места. Чуть позже он достал пергамент и принялся что-то энергично черкать на нем, по-видимому делая какие-то пометки. Рука его двигалась быстро и почти не останавливалась.

«Черт! Прям строчит… Р-р-р…» – Гермиона ощутила, как внутри что-то противно зашевелилось, и снова подошла к нему.

– Мистер Малфой, вы и в самом деле официально проверяете, как проходит мой урок?

– Быть может, кто-то скажет, что это проверка, я же предпочитаю называть… конструктивным наблюдением.

– И убеждены, что оно так уж необходимо?

– Я член попечительского совета, мисс Грейнджер, и могу поступать так, как считаю нужным. Тем более что попечители хотят быть уверенными в соответствии преподавательского состава тем высоким стандартам, которые приняты в Хогвартсе вот уже много лет.

Возмущенная мисс Грейнджер громко фыркнула и отошла от него, будучи на самом деле немного встревоженной.

Сидящая в первом ряду компания слизеринцев тем временем переглядывалась с характерными ухмылками. И что-то негромко обсуждала. Уже хорошо знающая этих дерзких наглецов Гермиона даже не сомневалась, что героями обсуждения стала она сама и Люциус Малфой.

«Да уж… Ситуация сложилась непростая…»

– Мисс Грейнджер, а вы знали, что сегодня на урок придет мистер Малфой? – спросила подошедшую Гермиону Лорна Милбрук. Она была чистокровной слизеринкой, из богатой семьи, по-юношески самоуверенной, но интеллектом особо не обезображенной.

– Нет, не знала.

– И вам не нравится, что он здесь, да, мисс? – к приятельнице присоединился Джейк Флетчли, эдакий мужской эквивалент Лорны.

– Мистер Малфой – представитель Совета попечителей, и имеет полное право находиться на уроке.

– Да, но вы не ответили на мой вопрос, профессор.

– Действительно, не ответила. И не собираюсь.

Подростки тут же вполголоса загалдели, почти перебивая друг друга, и Гермионе оставалось лишь надеяться, что Малфой не сможет услышать их эмоциональную беседу.

– А вам, мисс Грейнджер, нравится мистер Малфой? – с притворной наивностью спросила еще одна участница слизеринского квартета, Бесс Фэншо, и прикусила карандаш, хитро глянув на преподавательницу.

– Об этом я вообще не думала, так же, впрочем, как и о самом мистере Малфое.

– Неужели? – с едва уловимой насмешкой осведомился Том Фортескью, еще один мальчик в этой группе.

– Конечно.

– Тогда почему же вы покраснели, профессор?

– Мистер Фортескью, я настоятельно рекомендую вам и вашим друзьям продолжить работу над заданием. Вы меня поняли? – угрожающе прошипела Гермиона, чувствуя, что перестает контролировать ситуацию. Ведь из-за присутствующего здесь попечителя она не могла устроить этим маленьким нахалам заслуженную выволочку – тогда бы у него появился повод сказать, что с дисциплиной на ее уроках творится полный кошмар.

– А вот Бесс на него запала, правда, Бесс? Нам уже надоело слушать, как она мечтает запутаться пальцами в этой знаменитой светлой шевелюре и шептать ему на ухо что-нибудь сладкое и развратное.

Слизеринцы негромко рассмеялись, а желудок Гермионы ухнул куда-то вниз.

– А вы как думаете, профессор, Люциус Малфой – сексуальный мужчина или так себе? Вы случайно сами не западаете на него?

– Конечно же нет!

– Кстати, Бесс не единственная его поклонница. Лорна тоже. Эта вообще мечтает, чтобы он трахнул ее хоть раз, пусть даже где-нибудь в кладовке для метел.

Вся компания не удержалась и захихикала.

– Хватит разговоров на моем уроке! Минус десять баллов со Слизерина, – приглушенно попыталась осадить их Гермиона.

– Как? Только десять баллов? И все? – сокрушенно простонал Джейк. – Ну что мне нужно сделать, чтобы вы оставили меня после уроков, мисс Грейнджер? Эх, если б вы знали, сколько парней хотят получить у вас отработку…

– Джейк Флетчли, не будьте смешным!

– Да я и не хочу быть смешным, профессор… Мне бы только хоть разок заработать у вас наказание, – он скорчил жалобную физиономию, но при этом проказливо подмигнул своему приятелю.

На этот раз хихиканье компании раздалось чуть громче.

– Замолчите сейчас же! И минус двадцать баллов со Слизерина.

– А если и я подключусь, мисс Грейнджер, нам удастся нарваться на отработку? – с надеждой поинтересовался Томас Фортескью.

– Интересно, профессор, а кого бы вы хотели оставить после уроков? – Лорна снова невинно улыбнулась. – Может быть, все-таки мистера Малфоя? Или наоборот, если б он был профессором, а вы студенткой, то тогда бы и сами зарабатывали у него отработки? В надежде на наказание…

Чтобы придушить смех, мальчишки заткнули себе рты ладонями, но помогло это не сильно. Гермиона же притворилась, что не слышит такого нахального вопроса.

– О-о-о… у него великолепная трость, правда? Особенно рукоятка… Большая. Блестящая…

– Да успокоитесь вы или нет?! – Гермиона сдерживалась из последних сил. Детей будто черт надирал сегодня.

– А если его попросить, может быть, он разрешит даже потрогать ее…

Взрыв смеха сдержать не удалось уже никому из четверых, хотя и старались все.

– Тишина в классе!

С последней парты внезапно прозвучал голос Люциуса Малфоя:

– У вас все в порядке, мисс Грейнджер? Мне кажется, что на уроке определенно не хватает дисциплины.

Гермиона знала, что сейчас уже не просто покраснела, а побагровела.

– Все хорошо, мистер Малфой, спасибо.

Она наклонилась к неугомонной четверке.

– Так. Или вы сию же минуту затыкаетесь и продолжаете трудиться над самостоятельной работой… Или же сразу после урока все вместе отправляетесь прямиком в кабинет профессора МакГонагалл. Надеюсь, вы меня поняли?

С лиц студентов наконец-то сползли улыбки, и они занялись (или, по крайней мере, притворились, что занялись) полученным заданием.

Гермиона взглянула на Люциуса, который все еще стремительно черкал что-то на пергаменте, и сердце ее сжалось. Ждать результатов инспекции, томясь в неизвестности, она больше не могла. Поэтому, приблизившись к его столу, спросила прямо и конкретно:

– Что вы пишете, мистер Малфой?

Он быстро загнул пергамент, чтобы Гермионе ничего не удалось увидеть.

– Извините, мисс Грейнджер, но всему свое время. Пока я не могу озвучить результаты проверки.

Та расстроено вздохнула.

– Неужели вы не можете рассказать мне хотя бы в общих чертах?..

– Мне жаль, но нет.

Гермиона наклонилась, пытаясь хоть как-то взглянуть на его записи, но Люциус ловко отодвинул их еще дальше и ухмыльнулся.

– Эй… мисс Грейнджер, не жульничайте. Со мной этот номер не пройдет.

– Послушайте… на самом деле все нормально, мои уроки проходят отлично. Просто… просто сегодня все кувырком… потому что я не привыкла к тому, что кто-то сидит за моей спиной. Мне вообще не нравится, когда меня проверяют.

– Но наверняка вас уже проверяли раньше, не так ли, мисс Грейнджер?

– Да, но это было немного другое…

– То есть?

– Ну, это было… То есть я хотела сказать, что меня проверяли…

– И кто же?

– Меня проверяли не вы.

Малфой вздернул бровь с несколько преувеличенным удивлением.

– О, боги… Мисс Грейнджер, вы утверждаете, что именно мое присутствие провоцирует… хм… подобные безобразия и мешает вам потребовать от них приличного поведения? Как любопытно.

– Нет, я имела в виду не это… Просто хотела сказать, что…

Малфой ухмыльнулся.

– Возможно, вам стоит вернуться к своим ученикам. Кажется, вы немного смутились и не можете подобрать слов, а они помогут вам снова сосредоточиться.

Раздраженная Гермиона резко повернулась и направилась к своему столу. Время шло, ученики работали, квартет слизеринцев благоразумно помалкивал, и Гермиона наконец-то немного успокоилась. Прозвенел звонок. Злополучный урок подошел к концу.

– Хорошо… спасибо всем … не забудьте сдать задание во вторник. До встречи.

– До свидания, мисс Грейнджер, извините, что надоедала вам сегодня.

Гермиона посмотрела на Лорну, которая снова улыбалась ей.

– И спасибо за урок. Уверена, мистеру Малфою нужно многое сказать вам, поэтому мы испаряемся. Дадим ему возможность наконец-то получить вас в безраздельное пользование… – ее слова вызвали еще одну порцию смеха у всей слизеринской компании, которая вместе со всеми остальными учениками вышла из кабинета.

Аудитория опустела. Гермиона, упорно игнорируя единственного оставшегося в ней человека, тщательно вытирала доску, когда услышала приближающиеся шаги.

– Скажите, мисс Грейнджер, ваши ученики всегда так… остроумно многословны?

Гермиона обернулась, яростно принявшись защищать своих подопечных.

– Конечно нет! То есть… я имею в виду, что обычно они внимательно слушают и ведут себя прилично. Просто их… просто им было трудно… сосредоточиться, ведь в кабинете находился абсолютно посторонний человек.

– Хм-м… А мне показалось, что, напротив, им было трудно успокоиться и перестать веселиться. Надеюсь лишь, что развлекались эти молодые наглецы не за ваш счет.

Ничего не ответив, Гермиона тихонько вздохнула и снова повернулась к доске.

– И хотя я возмущен поведением слизеринской четверки и восхищен вашим мужеством, но все же могу себе представить их эмоциональный посыл. Понятно, что обуреваемому гормонами подростку тяжело сосредоточится на изучаемом предмете, когда непреодолимое очарование преподавательницы внушает совсем другие мысли.

– Не понимаю, о чем это вы, мистер Малфой.

– О-о… не стоит лукавить, мисс Грейнджер, прекрасно вы все понимаете. Вы стояли перед этими… сосунками… в своих туфлях на высоченных каблуках, в этой облегающей юбке, в блузке, которая, черт, которая… да-да, пуритански скромна. Но подбрасывает щедрую пищу воображению. Мерлин, даже мне с трудом удалось сосредоточиться на анализе Чар Дружелюбия, и думал я об этих чарах уже в совершено определенном контексте.

Шокированная Гермиона, уже закончившая с доской, повернулась, чтобы задохнуться от изумления. Люциус Малфой подошел так близко, что практически касался ее. Он стоял всего в нескольких дюймах, и пьянящий аромат, который волшебница уловила еще раньше, теперь обволакивал, заставляя раствориться в нем. Крупная фигура Малфоя возвышалась над ней, а взгляд пронзительных серых глаз, казалось, проникал прямо в душу, читая мысли, которые она так упорно старалась скрыть. Даже от самой себя.

– Мистер Малфой, я решительно… отказываюсь понимать ваши нелепые инсинуа…

Ее выбивала из колеи эта возмутительная близость. Гермиона почувствовала на лице его дыхание и растерялась еще сильнее. А вот голос Люциуса звучал по-прежнему с нарочитым спокойствием.

– У вас есть невероятно раздражающая привычка не заканчивать начатое, профессор Грейнджер.

– Я… не… то есть, я хочу сказать…

Малфой ухмыльнулся и последним шагом приблизился вплотную.

– Не сомневался, что ты поймешь, о чем я…

С этими словами ее подняли на стол. Малфой раздвинул ей ноги и, взмахнув палочкой, поднял юбку на бедра. Гермиона посмотрела вниз: нижнее белье исчезло, она оказалась обнаженной. И прежде чем успела осмыслить происходящее, Люциус опустился перед ней на колени и неспешно, плавно скользнул пальцами по влажным складкам.

– Боже мой… ты с ума сошел! Что ты делаешь?

Малфой поднял лицо, на котором красовалась дразнящая ухмылка.

– Я всего лишь веду конструктивное наблюдение, мисс Грейнджер. Хотя… думаю, что сейчас оно несколько вышло за общепринятые пределы. И это великолепно, не правда ли?

Он наклонился и приник к клитору ртом.

– Люциус… ты не должен… черт, ты не имеешь права делать этого. Пожалуйста! – взволнованно воскликнула она, но невольно запрокинула голову назад.

К счастью, Малфой не обратил никакого внимания на эту жалкую просьбу, и Гермиона поняла, что теряется в собственных ощущениях. Она хотела этого мерзавца. Давно хотела. Даже не помнила уже, сколько лет. И потому сдалась, вцепившись пальцами в белоснежную гриву волос и прижимая Люциуса к себе еще сильней, на что тот довольно откликнулся еще более изощренными ласками.

– Еще… Не останавливайся.

Он и не собирался!

Люциус пил ее слова, как мед, благодарный за эту неожиданную, но столь долгожданную капитуляцию. Он желал эту женщину уже несколько лет. Безумно желал. И был почти уверен – по тайком брошенным взглядам, по так часто алеющим в его присутствии щекам – почти знал, что и Гермиона тоже неравнодушна к нему. Их тяга была взаимна. И все же… Маленькая упрямица упорно избегала даже малейших попыток к сближению, избегала встреч, ревностно храня верность своим чертовым принципам, дому Гриффиндора, правилам приличия и застарелой неприязни, уже давно отправленной Люциусом к дракклам.

И вот… Наконец он победил. И теперь с яростным удовольствием наслаждался своей победой, вкушая ее, как самое изысканное лакомство, и слушая стоны Гермионы Грейнджер, как прекраснейшую музыку. Скоро она задрожала и выгнулась на жесткой столешнице, безуспешно пытаясь заглушить рвущийся из горла крик. Дождавшись, когда ее дрожь немного стихнет, Малфой поднялся с колен и тут же понял, что от болезненной эрекции у него ломит пах.

Он еще не успел дотронуться до застежки брюк, как ощутил там прикосновение тоненьких проворных пальчиков Гермионы Грейнджер.

– Ну же, Люциус… поторопись! О, черт… пожалуйста…

От звука ее голоса, а еще больше от слов, что звучали сейчас из уст одной из самых упрямых, самых независимых ведьм, которых ему довелось знать, знаменитое «малфоевское» эго счастливо мурлыкнуло, а на губах его обладателя появилась самодовольная улыбка.

С коротким глухим стоном Люциус наконец наклонился к Гермионе, которая, в свою очередь, тоже схватила его за плечи и потянула к себе. Их рты встретились. Жадные. Горячие. И поцелуй, в который провалились оба, казалось, по-настоящему пьянил. Пальцы Гермионы запутались в длинных белых прядях.

– Войди уже в меня, Люциус… Не тяни, хочу тебя внутри, – выдохнула она, когда Малфой оторвался от ее губ. – Я уже так давно жду этого…

Гермиона пятками слегка толкнула его ягодицы, прижимая к себе, и у Люциуса перехватило дыхание. Теперь, капитулировав, она просто сводила с ума. Он подтянул ее и резким сильным толчком проник внутрь, пристально глядя в глаза.

Коротко вскрикнув, она слегка прикусила губу и обняла его еще крепче.

Медленно-медленно Малфой отстранился и невольно зашипел, проникая в нее снова – такой сладкой казалась ему эта долгожданная близость, такой обворожительной казалась эта женщина, щедро дарующая ему себя. Тесной. Влажной. Обжигающей. Он рванул на Гермионе блузку и обхватил соски, принявшись дразнить их пальцами. Запрокинув голову, она гортанно простонала:

– Двигайся. Двигайся же!

Но Люциус не нуждался в уговорах, начав размеренно двигаться и блаженно ощущая, как член обволакивает, словно нежнейшей перчаткой.

– Боже мой, как же хорошо… Я даже не представляла, что может быть так хорошо… – Гермиона чувствовала, как каждый его толчок отдается чем-то бесконечно приятным в клиторе и во влагалище одновременно, и понимала, что долго не продержится – оргазм вот-вот накроет ее с головой.

– Ну… милая, если ты попросишь, я даже разрешу тебе потрогать свою знаменитую трость… – в глазах Люциуса прыгали смешинки, что, впрочем, не помешало ему немного ускориться.

Гермиона распахнула глаза от удивления.

– Ах ты, мерзавец! – но потом рассмеялась. – Я… надеялась, что ты не услышишь их, – и тихонько ахнула, откликаясь на особенно глубокий толчок.

– Кажется, ты забыла, что я – Люциус Малфой, дорогая моя… – он повторил движение, отчего спина Гермионы изогнулась. – И слышу все, что мне нужно.

Она же ласково пробежалась ладонями по его плечам и прошептала:

– Быстрее, Люциус… Вот теперь – быстрее.

Глухо рыкнув, Малфой ускорился еще сильнее и почти сразу почувствовал, как пульсирующее влагалище становится огненным. Близость с ней была такой чудесной, что это почти пугало.

– Черт, черт побери, ведьма, ты не можешь себе представить, что ты значишь для меня… Ну же, девочка! Еще разок… давай. Сейчас! – и он слегка сжал пальцами оба соска.

Последние толчки были не просто стремительными, но и очень глубокими, именно они заставили Гермиону задрожать от невероятного удовольствия, охватившего все тело. Издав почти мучительный крик экстаза, она обессилено рухнула на стол, а следом на нее упал и застонавший Люциус. Тишину кабинета нарушало теперь только прерывистое дыхание, удержать которое не могли ни он, ни она.

Наконец Малфой поднялся и, бросив на обоих Очищающее заклинание, тщательно привел себя в порядок.

Гермиона тоже приподнялась, опираясь поначалу на локти, а потом и ладони. Все тело дрожало, поэтому о том, чтобы встать на ноги, и речи быть не могло. Люциус повернулся к ней уже с привычной надменной улыбкой.

– Благодарю вас за интереснейшее занятие по Чароведению, мисс Грейнджер. Оно прошло хорошо… Неожиданно, но… очень хорошо, – проговорил он со знакомым высокомерием, а в глазах снова сверкали лукавые смешинки. И уже повернулся, чтобы уйти, но остановился и сунул руку во внутренний карман мантии. – Да, кстати, вы интересовались, что же такое я писал все это время. Поэтому оставлю свой пергамент вам, – он положил свернутый лист на стол и посмотрел на Гермиону в упор. – До свидания. Очень надеюсь, что это не последняя наша встреча…

Вежливо кивнув, Люциус загадочно улыбнулся, вышел из кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Еще не пришедшая в себя Гермиона поначалу не могла двинуться с места, но в конце концов любопытство оказалось сильней усталости, и она потянулась к пергаменту. Дрожащими пальцами осторожно развернула его. И ахнула.

На листе не было никаких пометок – ни критических замечаний, ни желчных обвинений в недостатке дисциплины. Ничего! Ни единой строчки. Только рисунок…

На котором оказалась мастерски изображена женщина, стоящая в этой же классной комнате. Пустой. Без единого ученика. Она слегка прислонилась бедром к спинке стула, явно собираясь что-то сказать своему невидимому собеседнику. И этой женщиной была… Гермиона Грейнджер. Сходство казалось поразительным и не подлежало никакому сомнению, художник подметил его безукоризненно. Будучи не в силах отвести взгляд, Гермиона смотрела на саму себя, столь восхитительно воплощенную на пергаменте Люциусом Малфоем.

На рисунке она была совершенно голой…