Текст книги "Очень "тяжелый" уик-энд...(СИ)"

Автор книги: Larienn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Что ж. Дело клонилось к вечеру. Пришло время готовить ужин, и в этот раз все взялись за дело с гораздо большим воодушевлением. Студенты немного пообвыклись в окружающей обстановке, распробовали «вкус» такого отдыха и даже стали менее придирчивы к соперникам. (Хотя, все прекрасно понимали, что стоит им вернуться в Хог – вражда между факультетами возобновится). Но сейчас…

Весело трещали сухие сучья, закипала в котле вода. Вокруг, примостившись кто как сумел, девчонки сообща нарезали овощи, проливая крокодильи слезы над луком и дружно чихая над просыпанным молотым черным перцем. Парни снимали с веревочек сушеные грибы, безжалостно ломая их по неаккуратности и усыпая мелкими обломками песок и подстилку.

– Эй, – подошедший Зельевар неодобрительно поджал губы. – Бестолочи. Я вас зря что ли на уроках учил, что с ингредиентами нужно обращаться осторожно и бережно? Это, конечно, не зелье, но, мистер Уизли, хотелось бы, что бы что-то из грибов попало и в котел, а не только на песок.

Напарник Рональда ехидно заржал.

– Мистер Гойл, зря веселитесь, вас это тоже касается!

Тут же заглохнувший Грегори набычился и высунул от усердия кончик языка, стараясь своими огромными ручищами делать все аккуратнее. Рон, удостоверившись, что «враг» на него не смотрит, тут же скорчил Гойлу рожу, чем вызвал у сидящей напротив сокурсницы едкий смешок. Но, пока недалекий малфоевский прихвостень вертел головой по сторонам и соображал «что к чему», Уизли уже добросовестно и преувеличенно внимательно дочищал свою «грибную ниточку». Так и «не догнав» ситуацию, слизеринец вернулся к своим грибам, из которых 5 штук все-таки «дожили» до похлебки.

Спустя время в воздухе поплыл удивительный аромат грибной юшки, сдобренной специальной смесью приправ и корений, что пожилая магла помогла скомбинировать и собрать Блейзу. Ярко блестели звезды. Казалось, небо опустилось так низко, что до них можно было дотянуться рукой. Одни из них светили холодным белым светом, другие – перемигивались цветными огоньками, будто посылая ребятам «привет», а заодно – и прощаясь. Море нынче было неспокойно и белые барашки волн с грохотом накатывали на берег, разливаясь пушистой пеной. Когда основные приготовления были окончены и можно было с чистой совестью расслабиться, не беспокоясь о том, что тебя обвинят в лени и отлынивании от работы – вновь стали формироваться группки. Одни, скинув обувь, пошли к кромке воды, смотря на лунную дорожку и позволяя разбушевавшейся стихии свободно омывать ступни, которые с каждой волной все глубже погружались в мокрый песок. Другие оккупировали палатки, набившись туда как горошины в стручок. То и дело слышались взрывы хохота и комментарии типа:

– Эй, чувак, это моя нога, не смей ее гладить! Тебе левее…

Или:

– Дорогая, твои волосы, конечно, чудесны, но не тогда, когда ты пытаешься ими меня накормить. Я лучше подожду похлебку…

Через полчаса юшка была готова. Усевшись по-турецки, студенты жадно наворачивали еду, закусывая огурцами/помидорами и ломтями домашнего хлеба с сыром. Даже Драко казалось, что так вкусно он не ел уже очень давно. Не изысканно. Да. Но, отчего-то, все выглядело таким… аппетитным. Слизеринский декан, как и ранее, в задумчивости стоял в стороне, укрывшись в тени. Гермиона, закончив ужин, пристально посмотрела в том направлении. Огляделась. Вроде бы, кроме нее, еще никто не успел «переключиться» с еды на харизматичного профессора. Слизеринки и гриффиндорки активно обсуждали какую-то тему, размахивая импровизированными бутербродами и доказывая друг другу что-то «с пеной у рта».

Шепнув Гарри, что «она сейчас», девушка тенью скользнула туда, где затаился Зельевар. Если ее кто и заметил – очевидно подумал, что сокурсница всего лишь решила отойти «в туалет». Спустя пару минут Гермиона беспрепятственно достигла своей цели, как всегда, полная благодарных порывов помочь…

Северус был сейчас вообще «не здесь». Призраки прошлого и настоящего окутали мужчину, смешивая образы «его» и «не его» Лили. Картинки накладывались одна на одну, сводя с ума, бередя раны и вызывая нестерпимую боль.

«Завтра я потеряю еще одну», – думал Снейп, плавая в этом дурмане и поражаясь жестокости судьбы, что в очередной раз решила вырвать из его груди сердце. «К чему была эта насмешка? Что еще ты хочешь от меня, Господи? Что еще мне отдать в уплату моих ошибок?»

– Сэр, – голос студентки вернул мужчину в реальность.

И не сказать, чтобы тот был доволен. Зельевар моргнул.

– Грейнджер, какого черта?!

Снейп усилием воли заставил себя разжать кулак, из которого на песок капал раздавленный помидор. Северус и не заметил, когда успел взять овощ и превратить его в лепешку. Что ж. Томату не повезло. Только Северусу казалось, что это не томат, а его самого расплющило о жернова реальности. И не томатный сок сейчас капает с ладони, а самая настоящая кровь…

– Сэр, – …

Настойчивость студентки выводила из себя. В такой момент не хотелось чьего-либо присутствия. Показывать свою слабость перед студентами – последнее, чего желал бы Снейп. Еще и касаемо личной темы. С противоположной стороны ветром принесло отдаленный детский смех. На лице Зельевара вздулся желвак.

– Сэр!

– Ну что?!

– Пригласите их, профессор. (Гермиона кивком головы указала направление. Хотя, это и было лишним). Позовите к костру.

Брюнет раздражённо закатил глаза.

– Вы забываетесь, Грейнджер. И это не ваше дело. Не стоит совать свой длинный нос, куда вас не просят. Держите субординацию. Смена декораций не означает, что я перестал быть вашим преподавателем.

– Но вы же скучаете…

– Мы уезжаем завтра, – рявкнул доведенный до предела Снейп, против своей воли втянутый в этот неприятный разговор. – Не забыли? Что мне сделать по-вашему?! У вас богатый опыт не только в учебниках, но и в личных отношениях, мисс всезнайка? Так просветите своего недалекого педагога, если осмелитесь!

Шатенка смело глянула декану в глаза, метавшие сейчас «громы и молнии». За той яростью, что полыхала в агатовых глазах, отчетливо просматривалась боль. Сквозила обреченность и безысходность. Тоска…

– Знаете, профессор, – не в пример ему тихо вымолвила девушка. – Это будет завтра. Сейчас есть только сейчас. Не отбирайте у себя и у них эти крохи. Кто знает… как потом вы пожалеете об этом…

Не закончив фразу, гриффиндорка ушла к костру, а слизеринский декан еще какое-то время слышал ее слова в своей голове. Повторял их вновь и вновь. Вертел и так и эдак. И соврал бы, если бы сказал, что они не пробили некую брешь в его упрямстве…

Северус ступал тихо и медленно. Еще немного, и со стороны могло бы показаться, что он идет назад. И все же, сухой сучок предательски треснул под подошвой его обуви. Мужчина вздрогнул. Не столько от этого тихого звука, сколько от перспективы, что его могут обнаружить раньше того, чем он будет готов. Но, молодежная компания неподалеку затеяла песни/пляски и опасения брюнета не подтвердились. Только отсрочка не значила облегчение. Он подобрался уже достаточно близко, чтобы затаиться в тени пальмы и скрытно наблюдать, как Ева переплетает волосы своей кукле, что-то тихо шепча «подруге» и вздыхая. Видел он и Лилю, что переоделась в серый спортивный костюм с неоново-зелеными лампасами и собрала волосы в смешной маленький пучок на макушке. Ее, выставленная на показ, шея выглядела такой трогательной, изящной и беззащитной, что Снейпу вдруг до ужаса захотелось провести по ней рукой и ощутить, как под его пальцами начинает быстро пульсировать венка. Он сглотнул, хмурясь и пытаясь выкинуть из головы «эту ересь».

– Мама, – услышал он вдруг тихую реплику кудряшки. – Мама, он не придет, да? Больше не придет?

Лиля ничего не ответила дочери, лишь передернув плечами. Но Северус абсолютно точно видел, что при этом девушка с трудом сглотнула, будто в горле у нее стоял комок. Так бывает, когда пытаешься сохранить хорошую мину при плохой игре. Когда душат слезы, но ты не можешь позволить им пролиться наружу.

– Мам…

– Ева, перестань! Ты взрослая уже! Мистер Снейп свободный человек и не обязан с нами нянчиться. Он чужой, Ева, ты не понимаешь?! Хватит уже доставать меня этими вопросами.

– Но он покупал нам мороженное! Он нес меня на руках! Он…

– … просто вежливый! Хватит, я сказала!

Девочка сморщилась, обнимая куклу и пряча личико у той в пушистом ореоле выбеленных синтетических волос. Детское горе даже пахнет по-особенному: горькими лекарствами из кабинета дантиста; кислым плесневелым хлебом, который ты вынужден есть тогда, когда другие дети смакуют шоколадные конфеты; гнильем разлагаемых отходов на заднем дворе. Северус, на миг перенесшись в собственное детство, явственно ощутил всю эту адскую смесь.

Этого Зельевар не смог вынести. Он думал, что видел много боли в своей жизни. То та, что луна отразила в огромных детских глазах – поразила его до самой глубины души. Эта девочка… Это маленькое существо… Неужели, дети способны испытывать столь сильные и сложные чувства по отношению к нему… Неужели, кто-то может искренне привязаться к такому нелюдимому и саркастичному мизантропу с покалеченной душой?

Сжав руки в кулаки, Зельевар прикрыл глаза, тихо кашлянув и обозначив свое присутствие. Из рук Лили выпала тарелка, которую она собиралась поставить на столик, очевидно, готовясь к ужину. Этот звук отрезвил брюнета, заставив его собраться и шагнуть вперед. Он поднял вещь, растерянно вертя ее в руках. Прибежала со своего места девочка и остановилась от него в паре шагов, смотря с затаенной надеждой широко открытыми глазами.

Все молчали.

– Добрый… хм… Добрый вечер, – Снейп поежился, будто ему стало холодно. – Я вот тут… мы разожгли костер. Там теплее и светлее. Сегодня у нас грибная юшка, домашний сыр и хлеб. Мои студенты будут рады, если… вы присоединитесь к нам снова. Если у вас есть желание…, – сумбурно закончил мужчина. – Так что… милости просим.

– Твои студенты? – взгляд ребенка стал укоризненным. – Я думала, ты пришел за нами, потому что САМ соскучился, а ты!!!

Лиля, по-своему обыкновению, молчала, ибо при столь прямолинейной дочери некоторые «важные и тяжелые» фразы смело можно было доверить ей. Северус покосился по-очереди на обеих.

«Что же за напасть эти женщины! Почему нельзя было просто согласиться? Зачем оголять все столь четко!»

Почесал щеку. Переступил с ноги на ногу. Решился.

– Ну… в общем-то так и есть, Ева. Так и есть…

Малышка с недоверием покосилась на пришедшего. Приметила озорные искорки в глазах мужчины и дергающийся в усмешке уголок губ. Не выдержала. Фыркнув, бросилась навстречу. Снейп поймал ее «в прыжке», когда девочка вознамерилась крепко обнять его ручонками за шею. Тихо гортанно рассмеялся, решив последовать рекомендации невыносимой всезнайки. «Есть только сейчас… Только сейчас…». Похоже, гриффиндорке действительно удалось дать достойный совет своему преподавателю. Бывает же... «Что ж, спасибо, Грейнджер». Придерживая ребенка одной рукой, обернулся к ее матери.

– Лиля, – обратился мягко. – Идем? Ты ведь не откажешь?

Девушка смешно сморщила нос, будто собираясь «отстреляться» сарказмом. Мужчина качнул головой, подходя к ней, обнимая за плечи второй рукой и заставляя примолкнуть.

– Я знаю, – сказал тихо. – Оправдываться нечем. Но юшка стынет. Пойдем, пока все не съели без нас?

– Что скажешь? – обратился он уже к кудряшке и та согласно кивнула, счастливо блестя глазами.

Лиле ничего не оставалось, как с трепещущем сердцем пойти рядом, пока сильная рука осторожно придерживала ее за талию, обжигая даже через ткань. Все было так странно и так зыбко. О будущем думать не хотелось. Был только этот момент и только «сейчас».

Недалеко от лагеря мужчина опустил ребенка на ноги и убрал руку с талии девушки. Замялся.

– Много глаз, – сказал так, чтобы слышала только Лиля.

Та кивнула, признавая правоту, но с сожалением ощущая холод там, где секунду назад лежала горячая мужская ладонь. Подошли к костру. Молодняк, кажется, даже не удивился такому «дополнению». Да и основная часть уже поела и разбрелась по своим делам. Благо, в котле еще оставалась еда. На троих как раз хватало.

Лиля протянула было руку к половнику, но Зельевар молча покачал головой, указывая им с девочкой садиться. По профессиональной привычке он предпочитал сам разливать «продукт» по емкостям. Когда у каждого в руках оказалось по тарелке и большому бутерброду – сели ужинать. Не сказать, чтобы декан ощущал себя уютно. В том плане, что все это слишком напоминало семейные посиделки, которых у брюнета никогда не было. Он не привык принимать пищу с кем-либо, если не брать в расчет завтраки/обеды/ужины в Большом Зале. Но то было другое. Кардинально другое. Из раздумий вырвала малышка, подергав его на подол футболки.

– Северус? Ты почему не кушаешь? Стынет же. Или тебе горячо? Хочешь – давай подую?

Выражение лица Зельевара надо было видеть. Оно было настолько комично-удивленным, что Лиля за спиной дочки тихо «прыснула в кулачок». Забота, че. Совладав со своим изумлением, Снейп тепло улыбнулся ребенку. Той самой «настоящей» улыбкой, которую студенты смогли увидеть на лице Ужаса Подземелий только здесь. Сказать по-правде, брюнет вообще не смог припомнить момента, чтобы к нему кто-то был внимателен в таких мелочах. Разве что… (Лили… в детстве. До знакомства с этим Поттером). Не думать. Не вспоминать. Не сейчас.

Потрепав девочку по огненным кудрям, мужчина приступил к еде и напряжение в атмосфере постепенно улетучивалось. Ева самозабвенно болтала, спеша выложить новому знакомому все, что произошло с ней за день. Лиля изредка вставляла реплики, подтрунивая над дочкой, так что та запальчиво начинала доказывать свою правоту, чем вызывала новые улыбки на лице слизеринского декана.

– Ну ты мне веришь? – с отчаянием спросил ребенок в конце, с обидой косясь на «попирающую ее авторитет» мать. – Краб правда был размером с котенка!

Брюнет, сделав самое серьезное выражение лица, которое только мог в тот момент, важно кивнул. (Мол, чистая правда. Даже не сомневаюсь). Девочка тут же успокоилась, кинув на Лилю победный взгляд и, бочком-ползком… прижалась к теплому боку профессора. Взрослая «рыжуха» даже позавидовала.

«Блин, как у детей все просто. Я бы тоже сейчас не отказалась… Но, не могу же, в самом деле… Меня обскакала собственная дочь», – с шутливой интонацией подумала Лиля, наблюдая эту картину.

Веки ребенка тяжелели и вскорости она уже мирно спала, прижавшись к тому, кого хотела бы видеть своим отцом и защитником. Северус взглядом задал ее матери вопрос. Та кивнула. Им пора было к себе. Стали подниматься. Двинулись в обратный путь. Молча. Уже «на подходе» брюнет замедлил шаг, раздумывая, как и какими словами сообщить о завтрашнем отъезде. Волшебство ночи заканчивалось. Пора было ставить точку, а он… Придержав девушку за руку, Зельевар просто смотрел ей в глаза. Впитывая. Запоминая.

– Лилс… – выставил пересохшим горлом. – Я должен тебе кое-что… Я…

Заворочалась Ева, устраиваясь по-удобнее. Мужчина перехватил ребенка, малодушно радуясь временной отсрочке. Собрался с силами.

– Лилс… мы уезжаем завтра. На рассвете, – сказал как есть, рассудив, что подслащать горькую пилюлю будет кощунством с его стороны. – Я не знал, как сказать…

К чести девушки, она стойко выдержала этот удар. Сейчас. Потом, в палатке – будет другое. Но, в этот момент она лишь судорожно вздохнула. Сказала какие-то слова прощания и благодарности, которые потом не смогла вспомнить. Попыталась даже улыбнуться. Короткое скомканное рукопожатие – и все было кончено.

Только, взрослым было невдомек, что в этот момент на руках у Зельевара тихо, беззвучно, по-взрослому, плакала Ева, которая проснулась, но очень хотела подслушать, что же скажет Северус ее матери…

Было тихо. Драко находился в палатке в полном одиночестве. И его это сейчас полностью устраивало. Парень положил руки за голову и вытянулся в полный рост в своем спальнике, задумчиво смотря в темноту «потолка». Блейз по-тихому свинтил на очередное свидание, а блондину вдруг захотелось уединиться ото всех. Завтра предстоял ранний подъем и отправка группками в Школу. По-идее, он должен был оторваться по-полной напоследок, но, отчего-то не хотелось. А хотелось курить, только… вспомнив, во что вылился его перекур прошлой ночью – Малфой перевернулся на другой бок и остался на месте. Хоть бы у крестного хватило дальновидности не выносить на «всеобщий суд» эту историю. (Под «всеобщим судом» Драко понимал, конечно, Отца и Директора). Благо, ничего не случилось непоправимого, а выслушивать нотации и отвечать на неуместные вопросы ой как не хотелось. Хоть бы это досадное происшествие поскорее стерлось из памяти всех участников. И, в первую очередь, из памяти самого Драко.

Тихое покашливание снаружи заставило вздрогнуть. Раздался неуверенный стук об одну из металлических «конструкций» каркаса палатки.

– Драко… Драко, ты спишь?

– Панс? – удивился Малфой, протягивая руку и чуть отодвигая полог. – Панси, что ты тут…

Девушка ужом скользнула внутрь, решительно отодвигая с дороги опешившего блондина.

– Я видела, как Блейз ушел. Драко, я подумала…

В полной темноте женские пальцы нащупали мужскую кисть и начали настойчивое движение по руке вверх. Малфой резко сжал другой рукой своевольную девичью конечность.

– Нет.

– Нет? – голос Паркинсон был крайне удивленным. – Ты никогда не отказывался.

Малфой порадовался, что в темноте не видно его замешательства. Пока он пытался наскоро придумать более-менее вескую причину отказа, слизеринка не теряла времени даром, умудрившись безошибочно определить нахождение его губ. Горячие женские накрыли прохладные мужские.

– Проклятие, Панс!

Малфой отпрянул назад, чуть не ударившись затылком. Пробравшись мимо одногруппницы, выполз из палатки. Выпрямляясь, вдохнул полной грудью свежий воздух. Где-то поблизости слышалось шушуканье какой-то влюбленной парочки. Свои или чужие? Скорее всего чужие. Свои бы не стали шуметь так явно, побоявшись бы гнева строгого профессора. Выбравшаяся следом Панси выглядела разозленной.

– Почему, Драко? Последняя ночь на море!

Малфой медлил.

– Прости, не могу, – невнятно выдавил в конце-концов. – Иди спать.

– Щас! Разбежалась! – девушка была сильно обижена. – Не ты, так другой! Мудак ты, Малфой!

Слизеринец рассеянно пожал плечами, смотря вслед удаляющейся подруге детства.

«Может и мудак. Кто знает».

Рефлекторно облизнул губы, поморщившись от приторно-сладкого вкуса. Роза… Память тут же услужливо подсунула воспоминание о грушевом меде… Жестокая, невыносимая насмешка судьбы…

На утро все были заспанные и недовольные. Ну как, на утро… Еще было темно и лишь дальние зарницы давали понять, что скоро начнется новый день. Студенты вяло ковырялись в собственных вещах, складывая пожитки и собирая палатки. Многие умудрились протусить почти «до предела» и теперь еле волочили ноги, «сверкая» красными белками глаз и мешками под ними же. Северус и сам был не в лучшем виде и расположении духа, а потому сил на нотации у него попросту не было. Отвыкнув за годы от всяких там душевных терзаний и привязанностей – мужчина сейчас реально мучался. А потому – здраво рассудив, что раз «браслет связи» молчал все время – ничего серьезного и непоправимого не случилось, то в наказание за неповиновение оболтусов можно будет на год «приговорить» к отработкам в Подземельях (а работы там хватало). Но, конечно, все эти мысли вяло шли фоном… волновало Снейпа, как вы понимаете, совсем другое.

Голова гудела, виски ломило, но мужчина осознавал, что предаваться сейчас слабости не может – ответственность превыше всего. Нужно доставить молодняк в Школу без происшествий. Порталы… Отчет директору… Любимые полутемные покои… И вот тогда…

Что ж. Палатки собраны. Вещи уложены. Стайка мучительно зевающих «зомби» стоит, покачиваясь и пытаясь опереться на соседа, который и сам почти что заваливается вбок от недосыпа. Все ждут команды куратора. А Северус медлит. Отдать приказ – значит оборвать последнюю ниточку и поставить точку. Но пора... занимается новый день. Следует спешить, если они не хотят лишних свидетелей. Мужчина закидывает за спину рюкзак, не позволяя себе оглянуться назад, куда отчаянно зовет его сердце.

Уйти по-английски… так будет правильно. Так будет верно. Так будет проще. Для всех. Чудес не бывает. И сказки лишь выдумка. Счастье – не его территория. Прочь глупые надежды!

Студенты гуськом потянулись в горку, повинуясь тихому приказу. Северус тоже начал движение, замыкая процессию и оставляя позади значительную часть души.

– Стой! – звонкий окрик пронзил зарождающийся новый день, эхом отскочив от скал и угодив Зельевару прямо в сердце.

К нему со всех ног неслась встрепанная со сна малышка, а за ней по пятам бежала не менее встрепанная Лиля.

– Ева! Ева, остановись! Когда ты успела выскочить из палатки?

Но ребенок не желал ничего слушать, отчаянно перебирая ногами в надежде, что мать не успеет ее поймать и остановить. Зельевар будто в землю врос, наблюдая за этой сюрреалистической по своей сути, картиной. Он не видел, что студенты за его спиной замерли все тоже. Он не думал о них сейчас. Молодежь молча смотрела… Никто не смеялся и не шушукался. Каждый вдруг примерил ситуацию на себя и где-то в глубинах студенческих душ что-то дрогнуло, осознавая важность момента.

Две фигурки с развевающимися рыжими волосами притягивали взгляд. Зельевар молча ожидал приближения ребенка. Болезненно сжималось сердце. Девочка споткнулась, но тут же подскочила, упрямо продолжая путь и, очевидно, не обращая внимания на боль.

– Ты! – кудряшка чуть не плакала. – Ты… (Малышке не хватало слов. Дыхание сбилось. Личико раскраснелось) – Ты не попрощался даже!

Брюнет растерянно смотрел на девочку, не зная, что делать.

– Мы ноль для тебя? – малышка, не выдержав, бросилась к мужчине, обнимая его за талию и громко плача навзрыд.

Лиля растерянно топталась неподалеку, ломая руки и кусая губы. Зельевар попытался отстраниться от ребенка, но девочка громко надрывно закричала, изо всех сил вцепившись в Снейпа. Миг – и мужчину шибануло нехилым таким разрядом энергии. Он дернулся, не веря своим ощущениям. Резко присел, заслоняя ребенка своей спиной от любопытных студентов. Волнуясь, приблизил губы к самому детскому ушку:

– Ева… ты ведь делала уже так раньше, я прав? Когда на кого-то сильно злилась или обижалась?

Кудряшка, отпрянув, нечитаемым взглядом уставилась на мужчину. На длинных стрелочках ресниц блестели слезы. А губы Зельевара тронула бледная улыбка. С души будто камень упал. Легко отводя от раскрасневшегося в плаче личика завиток медных волос, слизеринский декан тихо шепнул:

– Похоже, мы еще увидимся, Ева. Точнее, теперь я в этом абсолютно уверен. Только… пускай пока это будет нашим маленьким секретом, хорошо? Это очень важно, понимаешь? Ты ведь подождешь? Однажды я обязательно приду…

Девочка, всхлипывая и изредка икая, серьезно кивнула, ощущая доверие к этому странному харизматичному незнакомцу, который за такой короткий срок стал ей настолько близок.

Поднимаясь, Снейп бросил быстрый взгляд в сторону Лили и заставил себя сделать глубокий вдох.

Это был не конец. Это было отсроченное на несколько лет начало…

А через годы дерзкая рыжая малышка решительно прошла через весь Большой Зал к преподавательскому столу и собственнически взяла грозного Зельевара за руку, громко объявив на весь зал:

– Это мой папа!

И никто больше не посмел в этом усомниться.

Конец.

P.S. А что же с историей Драко и Гермионы? О произошедшем той ночью никто более не обмолвился ни словом. Ни во время уик-энда, ни до самого окончания Школы. Но каждый помнил все. И однажды, когда до выпуска оставалось пару дней, Малфой подстерег шатенку в одном из коридоров, грубо хватая за руку и вталкивая в нишу за стоящими доспехами.

– 12 ночи. Астрономическая башня. Придешь?

Миона спокойно глянула в стальные глаза:

– Да…

====== Бонус! NC-17. ======

Бонус. НЦа.

Ну что, подсмотрим немножко в спальню Севы и Лили?) Допустим, мы смогли обойти все супер-сложные ограничители Снейпа и заглянуть в замочную скважину)

В комнате царил сумрак. На столе горела одинокая свеча, чье пламя плясало и прыгало. Очевидно, где-то был сквозняк. На кровати старинного образца, чью спинку сверху венчали кованые витые узоры, сидели двое.

Девушка с ногами забралась на постель, поставив их стопами на покрывало, а на колени положив маленькую подушку, которую она обняла руками. Мужчина примостился рядом, одну руку перекинув через тело женщины и упираясь ею в матрас. Они молчали. То, что девушка после такой давнишней встречи на море, сразу приехала в Хогвартс, лишь Снейп сумел организовать эту возможность спустя годы – конечно, было чистым безумием. Возможно, это можно было сделать и раньше, но обоим понадобилось достаточно много времени, чтобы все «переварить» и удостовериться, что тяга ко второму никуда не девается, а лишь прогрессирует тоска. Вот когда Снейп «дошел до ручки» и, наплевав на все, пошел к директору… примерно тогда Лиля поняла, что их с Евой жизнь никогда не будет прежней. Они каждый день так или иначе вспоминали харизматичного незнакомца из Монако. Тут-то все карты и сложились… Вот теперь и…

Мужчина поднял руку и медленно повел ею по женской ноге от ступни вверх. Лиля дернулась. Северус замедлился, но руку не убрал.

– Лилс? Все нормально? Ты доверяешь мне?

Рыжая поежилась, еще сильнее сжимая подушку.

– Я… да. Просто знаешь, мы столько не виделись. И то, что ты был в моих мыслях каждый день… это другое. По-факту… те два дня летнего общения сразу, перескочив все стадии, перешли в это. Я… немного смущаюсь.

Брюнет убрал руку с ноги партнерши, приобнимая ею девушку за шею и притягивая к себе. Обжег ушную раковину горячим дыханием, что у Лили аж мурашки по телу побежали.

– Не бойся. Это просто нежность. Прими. Привыкай к моим прикосновениям.

Девушка покраснела, что не укрылось от глаз внимательного Зельевара. Он отстранился, полностью прервав всякий физический контакт.

– Ты не уверена? Одно твое слово и мы останемся просто друзьями. Клянусь тебе. Но, учти, если ты примешь меня и мои чувства – дороги назад не будет. Я не отпущу тебя. Просто не смогу. Слишком долго по жизни ты шла ко мне, чтобы я вновь тебя потерял. Я собственник, Лилс. И поверь, то, что я сейчас даю тебе право выбора – дается мне слишком уж сложно. Я еле сдерживаюсь, чтобы не оставить тебя рядом насильно и навсегда. Но, будь уверена, я прислушаюсь к тебе и приму сейчас любой твой выбор.

Рыжая девушка заметила капельку пота на виске партнера, что показывало, насколько ему сложно сдерживать свою альфа-сущность и чего стоило озвучить этот текст вслух.

Лиля глубоко вздохнула, пытаясь удержать собственное сердце, которое норовило выпрыгнуть наружу – внутри. Улыбнулась, протягивая руку и отводя от лица мужчины темные прядки волос.

– Прости.

Северус напрягся, но партнерша продолжила.

– Я не это хотела… Я просто крайне смущаюсь. У меня давно не было мужчин. Я буду с тобой Северус Снейп. пока ты сам этого хочешь. И я и Ева без тебя больше не сможем. Я люблю тебя, Сев… Ты не можешь не видеть этого…

Зельевар на миг прикрыл дрожащей рукой лицо, будто стремясь спрятать свои эмоции. Потом хмыкнул и прямо глянул в зеленые глаза напротив:

– Ты нужна мне больше жизни. Ты и она. Люблю…

В ту же секунду глаза его хищно блеснули и мужчина одним резким движением подмял под себя вскрикнувшую рыжую. Усмехнулся, медленно наклоняясь к ее губам. Тихо прошептал:

– Ты сама выбрала, Лилс. Ты моя… Уж прости, но сегодня ночью пощады не будет…

И, поверьте, Северус сдержал свое слово)))

Когда ближе к рассвету девушка буквально взмолилась о долгожданной разрядке, охрипнув от криков/стонов и вконец обессилев, Снейп понимающе фыркнул, уступая…

– Лилс, сейчас, со мной, – прорычал он, сжимая горячее и потное тело в своих стальных объятиях и впиваясь укусом в нежную шею, покрытую бисеринками соленой влаги.

Девушка тут же выгнулась дугой, открывая рот в беззвучном крике и содрогаясь от накрывшей ее мощной волны. Северус, наоборот, длинно гортанно застонал, изливаясь в любимую женщину и чувствуя, как стеночки влагалища пульсируют в ответном оргазме.

Они оба рассыпались на миллионы частиц, чтобы затем соединиться вновь. И после – еще долго лежали обессиленные на мокрой насквозь простыне, не находя сил расплести объятия и не понимая, где кончается один и начинается другой человек. Идеальное сочетание. Жизнь так долго вела их друг к другу, что это должно было стоить того. Они обязательно будут счастливы. Грозный Ужас Подземелий и его персональное рыжее чудо…