Текст книги "Похищенная (СИ)"
Автор книги: Лафресса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Офис туристической фирмы «Гермес». Трое девушек в уютном кабинете за столами лениво пьют кофе в ожидании конца рабочего дня, то есть две, а третья, забыв про печеньки, уткнулась в рабочий компьютер: длинные пальцы с ухоженными ногтями так и порхают по клавиатуре. Ей хотелось побыстрее оформить путевку клиенту, но работы было много, а она не любила откладывать на потом то, что можно сделать сегодня. Кофе медленно остывал в кружке с цветочками на столе перед ней.
– Милления, закроешь кабинет, ладно? – попросили подруги, засобиравшись.
– Угу, я тут надолго, – кивнула она, на минуту оторвалась от монитора и улыбнулась вслед коллегам. Они, попрощавшись, ушли, прикрыв дверь.
Сделав все и договорившись о визе для клиента, Милления сдала ключи охране и неторопливо вышла из здания. Было уже темно.
«Ну и засиделась же я».
Девушка жила недалеко, всего три-четыре квартала от офиса. На полпути от дома она заметила, как за ней следуют двое мужчин в черных куртках. Несколько раз свернула, перешла дорогу. Они не отставали. Вот и переулок, и через квартал дом, неосознанно она ускорила шаг, каблучки модных босоножек отбивали торопливую дробь. Преследователи тоже ускорили шаг.
– Эй, детка, не спеши, давай поболтаем! – крикнул один из них глумливо. Они заржали. Милления вскрикнула испуганно, скинула босоножки и изо всех сил побежала босиком, молясь, чтоб под ноги не попалось битое стекло или гвоздь. Обернулась – они уже догоняли.
Её дом 19-го века в хорошем районе недавно начали реставрировать. Фасад кое-где облупился, и фигуры из мрамора потеряли форму и потрескались. Городские власти решили помочь памятнику культуры, так что вдоль всего здания, по правую руку, стояли деревянные леса; днем кипела работа, а на ночь инструменты и прочее запирали в кладовой. Но халатность еще никто не отменял.
Милления, перепрыгивая кучи щепок, поспешила к подъезду, но добраться не успела – её грубо прижали к балке лесов возле настила.
– Стой, красавица, – ухмыляясь неприятной усмешкой, тип прижал Миллению к себе за талию и окинул жадным взглядом.
– Отпусти, ублюдок! – хотелось плакать от бессилия, взгляд заметался и наткнулся на россыпь длинных гвоздей на настиле длиной в полруки. Она протянула руку и схватила один.
– Какая ты сексуальная в этой одежке, но еще лучше без, – хмыкнул насильник и рванул ворот блузки. Раздался треск ткани, обнажая упругие груди в кружевном лифчике. Милления закричала, заплакав от отчаяния. Ей сразу зажали рот, а парень полез расстегивать ремень брюк, тихо посмеиваясь над беспомощностью жертвы.
Внезапно она взмахнула рукой. Толстый гвоздь проткнул шею типа, он захрипел, изо рта пошла кровь. Девушка, в истерике всхлипывая, оттолкнула его. Насильник, посерев, повалился на землю, зажимая в кулаке торчавший из сонной артерии металлический штырь. Его дружок в ступоре смотрел на истекающего кровью ублюдка.
– Ах ты, мразь! – выкрикнул он, выкидывая из рукава острое лезвие складного ножа. Милления вскрикнула, изо всех сил вжимаясь в перекладины лесов, глаза расширились от ужаса, левая нога нащупала холод осколка и подобрала, не помня себя от страха и ужаса. Парень был совсем близко, вот-вот ударит… Рука метнула узкий обломок прозрачного стекла, как дартс с нижней позиции. Острие вонзилось глубоко в глаз бандиту – он без звука завалился лицом вниз. Милления, вся трясясь и всхлипывая, подобрала сумочку и, спотыкаясь, добежала до массивной деревянной двери, открыла её и пролетела мимо ошарашенного швейцара.
Кнопка лифта никак не хотела нажиматься, попала лишь с третьего раза. Казалось двери слишком медленно закрываются. Дрожащими пальцами она несколько раз нажала кнопку экстренного закрытия двери и, наконец, влетела в свою квартиру. Захлопнула дверь, сползла на пол, схватившись за голову и дрожа от произошедшего кошмара.
– Боооже, я их убила, я их убила… – всхлипывала она, содрогаясь. Серо-голубые глаза бессмысленно смотрели в одну точку. Чуть погодя, девушка кое-как поднялась, добрела до спальни и рухнула на кровать, как подкошенная, теряя сознание от шока.
Утром случившееся казалось ночным кошмаром, если не считать пропавших босоножек, грязных ног и разодранной блузки. Оглядев себя, Милления с ужасом поняла: все это было на самом деле. Ей внезапно захотелось уехать подальше. Дрожа, она сидела на кровати, комкая в панике простыню, в голове проносились мысли и идеи относительно последствий. Через несколько долгих, томительных минут Милления пришла в себя и решила на время уехать из города. Позвонила на работу, взяла отпуск на месяц, впервые за два года.
Торопливо вышагивая по улицам Нью-Йорка, одетая в рубашку и светлые джинсы с спортивной сумкой на плече, она замечала на себе взгляды мужчин, но это было уже привычно. С шестнадцати лет мужчины смотрят на неё, как на желанную добычу, как на приз, который нужно завоевать и получить: высокая, метр семьдесят, с гривой черных волнистых волос до пояса, светлая кожа, чувственные губы, высокая полная грудь и округлые бедра, тонкая талия, длинные ноги, большие серо–голубые глаза, смотрящие с вызовом, черные брови и длинные ресницы, подчёркивающие и так странную красоту.
Милления планировала сесть на автобус и уехать подальше, например, к сестре (у неё с мужем было ранчо). Свежий воздух и деревенская жизнь помогут забыть об ужасе произошедшего. Верхом она ездила с пяти лет, от отца ранчо перешло к старшей сестре. Закаленная суровой жизнью фигура Миллении была крепкой и в меру мускулистой – еще тогда многие замечали, что из бойкой темноволосой девочки вырастает красавица, но мечты взрослеющей Миллении были далеки от жизни ранчеров. Она вырвалась оттуда, и никто её не осуждал. Отец понимал, что пора отпустить дочь, несмотря ни на что.
Путь задумавшейся девушке у пешеходного перехода перегородил роскошный Астон-Мартин серого цвета, из салона через открытое окно улыбался водитель мужчина лет тридцати пяти в простой рубашке и темных брюках. Ну очень просто одет на её годовую зарплату примерно.
– Может, вас подвезти? Такие девушки, как вы, не должны утомлять себя ходьбой, – мило улыбнувшись, предложил он. Голубые глаза игриво смотрели в женское лицо.
– Спасибо, но я пешком люблю ходить, – хмуро бросила она и попыталась обойти машину сзади. Внезапно дверцы распахнулись, и её силком затащили в салон двое крепких ребят, зажали рот и притиснули между своими тушами так, что не вздохнуть.
Водитель с усмешкой обернулся.
– Я всегда получаю то, что хочу, милая. – Автомобиль резво тронулся с места. – Советую не кричать.
Милления рычала, попыталась укусить руку здоровяка и вздрогнула: что-то холодное воткнулось ей в бок. Она скосила глаза – на неё направили пистолет – судорожно вздохнула. М-да, эти ребята шутить не любят, и просто повезет, если он насытится ею и отпустит, ведь может и вовсе убить или еще того хуже… От этой мысли внутри все похолодело.
Они ехали явно к окраине города.
***
Изящный в своей грозной простоте внушительный корабль охотников завис на орбите Земли. Вожак был доволен: несколько целей, достойных Охоты, было обнаружено, и одна из них была неподалеку от густо заселенного города уманов, почему-то называвшееся “Большое Яблоко”. Сходства с земным фруктом в очертаниях поселения он не находил. У уманов свои причуды, подумал он и отдал приказ испытать их дичь двум опытным охотникам.
– Территория защищена, он окружил себя новыми игрушками, – прорычал Вожак, щелкнув. За этим уманом давно велось наблюдение. Он хитер и опасен. – Вас могут обнаружить.
Воины раздвинули жвалы и застрекотали. Им нравилось преодолевать трудности. С недавних пор уманы научились обнаруживать их с помощью приборов в режиме невидимости. Тем будет интереснее Охота.
– Отправляйтесь, это будет отличный экземпляр для трофейной стены.
Охотники коротко рыкнули и ушли. Вожак знал, что добытые ими трофеи будут высшего класса. Он редко ошибался.
***
Миллению крепко держали за руки здоровяки по бокам. Они прошли через пышный сад с подстриженными газонами, завели в особняк в стиле 19-го века и остановились в просторном холле. Наверх вела деревянная винтовая лестница, по бокам две двери и впереди еще одна. Смешение хайтека и классики в простой роскоши пастельных тонов.
– Отведите девушку в гостевую комнату, пусть побудет пока там. У меня дела, – отдал распоряжение мужчина, подошел к девушке, провел по щеке рукой и довольно усмехнулся. – Вечером я к тебе наведаюсь, – мягко сказал он, любуясь правильными чертами лица пленницы.
– Не думай, что тебе это сойдет с рук, – тряхнула головой Милления, с ненавистью смотря на него.
– Тебя не будут искать, – нагло улыбнулся мужчина. – Считай себя моей гостьей. Уведите её.
Здоровяк справа куда-то потянул, второй ненавязчиво показал пистолет в своей руке, когда Милления уперлась ногами, не желая идти. Пришлось вздохнув подчинится. Её привели в комнату западного крыла здания, грубо втолкнули и закрыли снаружи резную дубовую дверь. Сколько Милления не дергала ручку – все без толку.
– Вот попала, этот еще хуже, чем Билл! – фыркнула девушка яростно, пнула ногой дверь и решила осмотреться.
Широкая кровать из темного дерева, причудливая резьба на панели у изголовья, красивые столбики с невесомыми занавесями нежно-зеленого цвета, бежевое покрывало и бордовый ковер, похожий на персидский. Широкое, во всю стену окно открывало вид на красивый сад и небольшую лоджию с двумя плетеными креслами и столиком.
Милления отодвинула створку окна, вышла на балкончик, перегнулась через изящные перила, до земли пару метров – не так уж и высоко. Осмотрелась повнимательнее и приуныла: повсюду камеры и лениво прогуливается охрана, фиг сбежишь, разве что только ночью.
Милления передернула плечами от холода, пронзившего позвоночник. Мысль о том, что её будут насиловать, была омерзительна. Дверь открылась. Пара служанок под бдительным присмотром охраны молча разложили на кровати вещи, поставили обувь и ушли.
Милления, подозрительно покосившись на запертую дверь, подошла к кровати. И что они там принесли? От увиденного ей захотелось порвать все к чертям. С маху она заехала по ножке кровати кроссовком. Ушибленный палец тут же больно заныл. Зашипев, она присела на краешек постели, тихо ругаясь и поджимая пострадавшую ногу.
На светлом покрывале лежало воздушное шелковое платье голубого цвета с глубоким декольте и без рукавов и белье. Милления покраснела, подцепив его пальцами, и на вытянутых руках внимательно осмотрела: светлый кружевной лиф, пояс, чулки с подтяжками. «И он думает я это одену добровольно? Еще чего!»
Теперь горели и уши. Фыркнув от возмущения, девушка откинула белье назад на кровать. Милления прошлась по комнате и заметила за кроватью огромное зеркало до пола, во весь рост, и покосилась на одежду: ей вдруг захотелось примерить белье. Она тряхнула головой: «Ну уж нет! Потакать этому похитителю я не буду».
Ближе к обеду снова зашли служанки и, расставив еду на столе, удалились, опять не проронив ни слова и не взглянув на девушку. Один из телохранителей кивнул на одежду.
– Лучше надень сама или тебя заставят, – проговорил он угрожающе. – Хозяин пожелал тебя видеть в этом.
– Он мне не хозяин! – фыркнула девушка.
– Мне тебя заставить? – здоровяк двинулся к ней, отчего та испуганно метнулась в сторону.
– Да ладно, сама я… А то порвешь платье, гамадрил бешеный! – выговорила она возмущенно, спрятавшись за столбик кровати.
– Смотри мне! – рыкнул он напоследок и вышел, громко хлопнув дверью.
Милления переводила дух: «Фуу! Блин, придется надеть этот ужас…»
Она оделась, подошла к зеркалу и признала, что ей идет этот цвет. Попыталась подтянуть платье повыше – бесполезно! Так и выглядывают груди наполовину… Девушка вздохнула и направилась к приготовленному обеду. Смела все, особо не задумываясь, что ест. Мысль о побеге не давала покоя. «Ладно, потерпеть его посягательства на тело и ночью рвануть», – решила она. Забор невысокий, и рядом растут деревья. Спрыгнет да убежит. По веткам Милления лазила неплохо, надеялась, что навыки пока не потеряли свою силу за это время.
Раньше, в далёком детстве, с друзьями она часто лазила за яблоками в саду.
Наступил вечер. Все так же молча служанки накрыли стол на двоих, зажгли свечи и ушли. Миллению тряс противный озноб, она стояла, опираясь на ограду балкончика и обхватив себя руками, и молилась, чтоб все быстрее закончилось. Сегодня она убежит.
Мужчина вошел в комнату, тепло улыбаясь:
– Ты выглядишь восхитительно…
Галантно предложил ей сесть, разлил вино по бокалам, а её била нервная дрожь. Она ела и пила, не замечая ничего вокруг. Он подошел к ней, притянул к себе, взяв за руку. Тело будто онемело, покуда ее нежно целовали в губы. Милления закрыла глаза, обмирая, когда он расстегнул платье, провел рукой по спине. Ей не хотелось видеть этого лица. Мужчина поднял её на руки и понес к кровати, опустил на постель и ласкал, медленно целуя. Раздался шорох одежды. Милления почувствовала жар чужого тела и лежала без движения. Все казалось нереальным. Он неторопливо ласкал, скользнул между ног, оттянув резинку трусиков, но там было сухо.
– Ты меня не хочешь, верно? – прошептал он нежно, целуя шею. – Ничего, скоро захочешь.
Он отодвинулся. Дверь хлопнула, запираясь. Милления открыла глаза, огляделась и тихонько заплакала, свернувшись клубочком. Уж лучше бы он её взял! Рука зацепилась за рубашку, невольно подтянула ближе, вдохнула запах мужского тела и дорогого одеколона. Так, вроде сбегать собиралась. Она подобралась, протянула руку к своей одежде… но её там не было. Рубашка и джинсы исчезли, осталось только платье, лежавшее лужицей у балкончика.
«Проклятье! Сволочи…» Милления вздохнула, но платье надела. Она надеялась, что тусклое освещение и темнота скроют её побег, а там уж затеряться легко: выйдет на дорогу и поедет на чем-нибудь домой. Ловко перекинула тело через перила, повисла на вытянутых руках и мягко спрыгнула на землю. Впереди все чисто. Она, пригибаясь, бежала по короткой траве. Прямо перед ней стояло раскидистое дерево с толстым стволом, совсем рядом с оградой. Вдруг позади раздался злобный лай. Милления обернулась и, сдавленно вскрикнув, рванула вперед, уже не скрываясь. Взлетела на нижнюю ветку и перебралась повыше, как можно дальше от щелкающих зубами двух здоровых собак внизу.
– Ненавижу собак, – прошептала она, прикидывая, как бы перелезть на соседние толстые ветви.
От такой подлянки собаки залаяли еще громче, водя хоровод вокруг дерева. Тем не менее, неожиданно они прижали острые уши, вжались в землю, жалобно заскулив, поджали куцые хвосты и, припадая на задние, быстро куда-то унеслись. Девушка проводила их недоуменным взглядом, осторожно перебирая ногами. Цепляясь за ветки, она перебралась на соседнюю повыше и уперлась грудью во что-то горячее, но почему-то невидимое. Сквозь марево просвечивали только ветви и листья. Послышалось рычание, и прозрачные пальцы схватились за её горло. Милления бессильно вцепилась в сильную руку, болтая ступнями в воздухе, горло больно сдавило, и она расслабилась, лишившись чувств.
***
Охотник обругал себя последними словами за то, как не заметил самку, увлекшись наблюдением. Он видел, что происходило в спальне, и не мог понять, почему самец её не взял. Его отвлекли громкие животные внизу, и он упустил момент бегства самки умана. А теперь она почти бесшумно подкралась и буквально вплотную подошла к нему. Он внимательно осматривал повисшее хрупкое тело: безоружна и хорошо сложена, от неё притягательно пахло, кожу руки приятно щекотали мягкие длинные волосы. Вскоре она обмякла, потеряв сознание. Воин проверил состояние самки. Вроде порядок. В голове созрел план. Он быстро подхватил легкое тело, спрятал в один из отсеков катера – только бы Вожак не узнал! – и вернулся обратно. Охота ведь продолжается. А потом он лучше рассмотрит самочку. Тихое урчание раздалось из маски охотника, занявшего прежнюю позицию. Может ей и понравится… Во всяком случае, она все равно будет принадлежать ему.
***
Милления очнулась на холодном полу, в полумраке. Какая-то комната без окон без дверей, а хотя… вон что-то вроде двери в стене есть. Она вскочила и попыталась толкнуть металл, ощупала на предмет ручек, пошарила рядом. Ничего. Наверное, с той стороны закрыто. Было тепло, можно сказать, даже жарко. Ну и куда её этот ублюдок сунул? Последнее, что она помнила, была странная фигура, схватившая её за горло. Милления села на пол, подобрала ноги, обхватив руками колени, и задумалась. Судя по очертаниям, он явно был очень здоровый. Хм, а почему “он”? Наверное, женское чутье сработало. Может этот некто следил за особняком? И её убрали, чтоб не мешалась?
***
Охота завершена, и трофеи взяты. Особняк дымился вдали. А воин думал только о самочке, запертой в отсеке. Нужно незаметно перевести её на корабль.
– Райк-де (Отважный), о чем задумался? Ты всю Охоту задумчивый ходишь, даже уманам позволил ранить себя, – хмыкнул его друг, поднимая спрятанный катер в режиме невидимости.
Воин осмотрел себя. Ерунда: пара пулевых ранений в бок (и то по касательной), твей уже не сочится.
– Просто задумался, – фыркнул он, сидя в кресле.
– О самочках небось. Скоро сезон слияния. Тебя они ждут не дождутся! – хохотнул Ксорун.
Райк-де только вздохнул. Сильный воин, в самом расцвете сил, шкура зеленовато-серая с черными разводами, яркие, синие глаза, изящные мандибулы и острые жвала. Он нравился самочкам еще юнцом, всегда остроумный и обаятельный, умел находить со всеми общий язык. Кулак у него был тяжел, но редко сам нарывался на драку. Его уважали за умение держать голову холодной.
Наконец, они прибыли на корабль клана. Райк-де быстро отчитался о проведенной Охоте, сдал шлем, скинул в отсек по обработке свои трофеи и, будто что-то там забыл, пошел к катеру. Внутри всю его беззаботность как ветром сдуло. Он осторожно открыл отсек и вошел, выдохнув с облегчением: не нашли.
***
Милления отшатнулась от фигуры перед ней. Ну да, не человек уж это точно с такими-то габаритами и цветом кожи или… чешуи. Этот некто явно мужского пола, наверное. Странная сетка прикрывает все тело, доспехи, маска, сапоги из металла и наручи. На поясе развешено странное оружие, на голове что-то вроде черных волос, закрученных в дреды и украшенные колечками. М-да, по-видимому, он и являлся её похитителем.
Воин осторожно присел на корточки, потянулся руками к маске, что-то там отстегнул и снял. Милления вздрогнула, скорее от удивления, чем от отвращения. Его лицо, если можно так сказать, вызывало любопытство. Голова с чем-то, похожим на костяной гребень, носа нет и рот с острыми зубами и, кажется, клешней краба с двух сторон, по паре справа и слева, или что это?.. Жутко хотелось все пощупать и потрогать, а внимательные синие глаза…
– Ты кто? – решила начать диалог с пришельцем Милления, встав перед ним.
– Яут, – проговорил он мягким баритоном. В голосе преобладали порыкивающие интонации, но они не пугали.
– И зачем ты меня сюда притащил? – спросила она с вызовом.
– Ты самка, – ей показалось, или он улыбнулся?… Судя по выражению глаз – наверное, и жвала вокруг рта шевельнулись.
Милления вспыхнула, догадавшись. Все-таки мужчины, они везде… кхм… самцы.
– Даже не мечтай! – фыркнула она возмущенно, тряхнув головой. Он, рыкнув, протянул к ней руку. Девушка взвизгнула и поцарапала его ногтями. Воин, явно не ожидавший такого от хрупкой девушки, зарычал, потом перехватил её поперек тела, закинув на плечо, и куда-то понес.
– Ты моя уманка, так что будешь подчиняться! – прорычал он.
– Да пусти ты меня, столб замшелый! Извращенец пятнистый! Жвала повыдергиваю! – Милления кричала, возмущенно колотя кулачками по спине самца и дрыгая ногами. Внезапно её сдернули с плеча и зажали рот рукой. Воин крепко прижал к своей груди дёргающуюся девушку.
– А ну тихо! Не то отдам тебя другим на забаву, – рыкнул он угрожающе, отчего Милления сразу перестала верещать и заткнулась. Райк-де поудобнее перехватил её, и она прижалась к его груди и спрятала лицо в валарах. Вот так-то лучше, он не хотел, чтобы их заметили. Схватил с полки плащ и закутал самочку. Замаскировались, только её мягкие волосы разметались по груди и торчат. Ладно может, прокатит… Теперь нужно добраться до своего отсека.
Дошли они почти без приключений, только Ксорун заметил, что трофей лучше в сетке переносить, а не в плаще. На что воин заявил, что трофей особенный, и удостоился недоверчивого хмыка.
– Опять животину какую-то приручать удумал, – проворчал, удаляясь, его друг. Чуть ли не с каждой Охоты Райк-де приносил детеныша какого-нибудь хищника и прятал у себя, выкармливая. Чего стоил тот коорт, вымахавший почти со своего еще юного тогда хозяина, и умный, зараза, был. Дождется, и Вожак его вместе со зверинцем из клана выгонит.
Райк-де перевёл дух. Уманка лежала на руках и не дергалась, тихо сопела. Они пошли дальше. Воин прижал руку к датчику, тот пискнул, и дверь открылась, впуская в просторный отсек. Шкуры на полу, широкая спальная платформа, накрытая одеялом и покрывалом, душевая и стойки для оружия. Он бережно положил мирно сопящий сверток на кровать и осторожно приоткрыл край плаща. Самка спала. «Пригрелась, наверное, и уснула», – подумал воин. Снял броню и улегся рядом, вдыхая сладкий аромат, прижал к себе, согревая. Она что-то сонно забормотала и сама прильнула к его груди.
Милления проснулась в объятиях того воина. Отстранилась, осмотрела себя: вроде все пока нормально. Он смотрел на неё своими синими глазами, надо же, как чутко спит. Она, сидя перед ним, осторожно прикоснулась к его плечу, слегка надавив пальцами. Нет, не глюк…
Опасливо косясь, она потрогала волосы, спадавшие на плечо воина, странно, теплые и гибкие, будто и не волосы вовсе. А он лежит и не шелохнется, опираясь на локоть, смотрит. И как понять, что за выражение у него? Ладно, будет смотреть в глаза и как-нибудь разберется. Милления пощупала черепки на его шее, похожие на ожерелье, осторожно коснулась перепонки между жвалами.
– Не бойся, можешь потрогать, – прорычал он, глаза смеялись. Девушка пальчиком коснулась жвала. Странное ощущение. Гладкие. Слегка дернула верхний, и он рыкнул:
– Только вот дергать их не надо.
– Извини, – виновато улыбнулась Миления и провела по коже на плече ладонью: горячая и холодная на ощупь, немного шероховатая.
– А имя у тебя есть? – она улыбнулась.
– Райк-де, – сказал он, касаясь её спины рукой и слегка царапая когтями.
– Милления, – снова улыбнулась она. По коже побежали мурашки.
– Тарон-Лруеш (Светлая Тень).
Милления попыталась выговорить свое новое имя. Получилось лишь со второй попытки. Его глаза улыбались, он продолжал поглаживать спину.
Она почувствовала, что невольно возбуждается рядом с ним: от него исходил странный терпкий запах. Девушка опустила глаза и поняла, что он… голый. Милления вся покраснела, ей стало жарко. Сходство с физиологией людей было очевидно. Она встретилась со взглядом синих глаз и еще гуще покраснела, поняв, что хочет его.
Райк-де почувствовал возбуждение самки, стянул с неё тряпки, погладил ладонью по нежней коже. Она тихо вздохнула, задрожав от желания. Соски на грудях встопорщились. Он скользнул рукой между её ног, там было жарко и влажно, погрузил палец, больше возбуждая. Ответом был протяжный стон. Девушка прикрыла глаза, шумно дыша, Райк-де погрузил второй палец, готовя, и задвигал внутри. Милления изгибалась, постанывая, задрожала. Всё, теперь можно.
Он перевернул её на спину, отчего она испугано уперлась в его грудь руками, облокотился на локоть и начал осторожно погружаться. Маленькие слабые когти уманки впились в кожу, она стонала и дрожала. Придерживая нежные бедра рукой, воин начал двигаться. Внутри было узко, он боялся навредить ей. С трудом удавалось сдерживаться и не начать драть самочку.
Милления стонала, двигалась навстречу ему, в глубине тела распирало, казалось, вот-вот порвутся тонкие ткани. Голова кружилась от запаха возбужденного воина. Она, не помня себя, отдавалась ему и нахлынувшим чувствам. Как долго, почти год, она ни с кем не была. Райк-де был осторожен, даже очень. Девушка тихонько поцарапала его, призывая усилить напор.
Воин рыкнул в ответ на страстную просьбу. Её тело уже привыкло к большому, по меркам уманов, естеству, и он ускорил темп, доводя их обоих до оргазма. Когти впивались в нежную кожу, её руки царапали плечи до твея, самка кричала и стонала под ним, все смешалось.
Она впилась ногтями в ставшую влажной кожу воина, тело билось в дрожи экстаза, внутри ожгло, разливаясь теплом, и Милления закричала, прижимаясь к нему всем телом. Затем устало опустилась на кровать. Горло саднило от криков, но ей было хорошо, как никогда. Она прижалась к его груди, когда он лег рядом, греясь в тепле.
– Теперь ты моя, – проурчал он, гладя её по вспотевшей спине. Она только довольно улыбалась, обнимая Райк-де крепче.
***
Райк-де с нетерпением ждал окончания тренировки. Его ожидала самочка, вся жаркая от желания, такая нежная и страстная. Перед мысленным взором предстала она, гибко лежащая на ложе в одном лишь золотом ожерелье, что он принес с прошлой Охоты. Её волосы, черные, как ночь, разметались по постели. Мягкие и нежные, светлые, как небо на Земле, глаза зовут и манят.
– Райк-де, сосредоточься! – окрик старшего привел в чувство.
Наконец, тренировка закончилась, и он быстрым шагом пошел к своему отсеку. Его странное поведение заметил не только старший, но и Вожак.
– Уже какой синтр он сам не свой, – рыкнул пилот и помощник Вожака.
– Я бы сказал, что он возбужден и взволнован. Пойду взгляну, что он там прячет, – хмыкнул Вожак, направляясь следом за Райк-де.
Тарон-Лруеш лежала на кровати и ждала его, гибко лежа на боку. Уже два месяца они вдвоем. Он тайком таскал ей еду, дарил подарки, они проводили вместе незабываемые бурные ночи. Она с улыбкой провела пальцами по сложным завитками красивого ожерелья. На руках браслеты, тонкими золотыми кольцами увивавшими предплечья.
Она влюбилась в Райк-де: он такой сильный и нежный, неудержимый в своей страсти. Каждую ночь она отдавалась ему без остатка, и ей больше никто не нужен, все было неважно.
Дверь открылась, она улыбнулась своему единственному.
– Лруеш, – проурчал он нежно, приближаясь к постели. Она обняла его, прижимаясь к сильной груди, покрыла поцелуями лицо и перепонки между жвалами, тихо постанывая от нетерпения. Воин же нежно прижимал к себе девушку.
– Надо же, самка! Наконец, мой сын вырос и перестал таскать опасных существ на корабль, – насмешливо прорычал кто-то сзади. Тарон-Лруеш выглянула из–за плеча любимого и ойкнула, покраснев. Райк-де встал, заслоняя собой свою самочку.
– Мой Кар’клей, – прорычал он взволновано, – я взял её на планете уманов.
– Что ж, дай-ка взглянуть на твой особенный трофей, – хмыкнул Вожак.
Тарон-Лруеш помотала головой, все так же прячась за воином, но, подчинившись тихому рыку Райк-де, встала рядом, уцепившись за руку любимого.
Вожак внимательно окинул её взглядом, задумчиво шевеля жвалами.
– И столько времени ты прятал её. Мы уж думали, опять что-то приволок хищное, – прорычал он. – А она хороша.
– Райк-де, – прошептала девушка, испуганно прижимаясь к руке воина. Он говорил, что только Вожаку дозволено иметь самку на корабле, поэтому и не показывал никому, боясь, что тот её заберет.
– Вижу, она тебе небезразлична, – хмыкнул Вожак, – и она скорее бы убила себя, чем отдалась другому, видно по глазам. Береги её, Райк-де. Самка хрупка и не выживет за пределами корабля и твоей спины.
– Да, мой Кар’клей, – дрогнувшим голосом прорычал Райк-де, слегка склонив голову, и обнял свою нежную Тень. Она благодарно улыбнулась. Вожак вышел.
Сегодня воин был ласков, как никогда. Она несколько раз отдалась ему, прежде чем они уснули.
***
Дни шли своим чередом. Ей разрешили ходить по кораблю и сшили что-то вроде топа и юбки светлых тонов. Вожак объявил, что Лруеш – самка Райк-де и ей разрешено поцарапать или побить любого посягнувшего самца. Все знали, что эта спокойная самка может внезапно превратится в фурию. Она почти бесшумно ходила по кораблю, оправдывая свое имя, и отлично метала ножи, с копьем управляться пока не научилась, да и не нужно ей это было. Скоро сезон Охоты закончится, и Райк-де увезет её на планету, к самкам, где она будет в безопасности.
Тарон-Лруеш стояла у трапа и провожала любимого. Они сели на планете в охотничьих угодьях берсерков.
– Райк-де, ты ведь вернешься? – тоскливо проговорила она, прижимаясь к его груди.
– Конечно, вернусь, как и всегда. Не беспокойся, с тобой останутся Тан и Лурек. Корабль в режиме невидимости будет стоять, вас не засекут, – проурчал он нежно, проведя кончиками пальцев по её щеке, и пошел вслед за остальными.
Девушка вздохнула и ушла вглубь корабля. Она будет скучать, очень.
Лруеш проснулась, как от толчка. Что-то произошло. Дверь каюты распахнулась. Лурек, весь в царапинах, схватил её за руку и повел по кораблю.
– Что случилось?
– Берсерки обнаружили наш корабль и напали, – прорычал он. Девушка поняла, что её ведут к ангару с катерами. Откуда-то из коридора вылетел черный берсерк с горящими зелеными глазами, яростно набросился на охотника, тот с трудом отражал сильные удары противника. Тарон-Лруеш вжалась в стенку, наблюдая за поединком. Лурек нанес удар, берсерк увернулся, устремился вперед, и его клинки вонзились в грудь охотника. Он упал, успев тихо прохрипеть:
– Беги…
Берсерк направился к замершей девушке. Она будет его.
Тарон-Лруеш очнулась и, увернувшись от захвата берсерка, побежала к спасательному отсеку, надеясь заблокировать дверь. Бегала она быстро, но… Со свистом её лодыжки оплела плеть, девушка с ругательствами упала на пол, боясь пошевелиться. К ней подошел черный берсерк, освободил ноги и, усмехнувшись, занес над её спиной хлыст. Она зажмурилась, приготовившись к боли или даже смерти.
– Никогда не убегай от меня, поняла, самка? – он схватил её за горло и потащил.
Лруеш почти не могла дышать, пальцы бессильно царапали руку берсерка.
Тараск был доволен: они почти без потерь захватили самку и корабль охотников, правда его, конечно, придется оставить. Уманка хороша, и скоро она познает его.
– Тараск, воины убиты, на корабле было только двое охотников, – произнес берсерк с красноватой шкурой, косясь на извивающуюся самку в руке предводителя.
– Отлично, уходим. Груз захватили? – произнес берсерк, закидывая обмякшую самку за спину. Она хрипло пыталась отдышаться.
– Да.
Лруеш лежала на плече и думала, как бы ускользнуть, но пока на ум ничего не приходило. Она попыталась дотянутся до ножа за поясом берсерка. Тот, рыкнув, дернул её за ноги, заметив, что самка соскальзывает. Девушка тихонько зарычала и повертела головой: кажется, её куда-то тащат, причем в неизвестном направлении.
