Текст книги "Домашнее солнце (СИ)"

Автор книги: Кузьма Андревна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

Я сидела за компьютером и сосредоточенно хмурилась. Да что же это! Мне нужно сдать эту статью послезавтра, а я не могу выжать из себя ни строчки!

Я так разволновалась, что пропустила мимо ушей звук тихих шагов, а потому тёплые руки на талии и тяжёлая голова на плече стали для меня полной неожиданностью.

– Ну что ты каждый раз так дёргаешься? – усмехнулся Макс, разглаживая пальцами мой нахмуренный лоб. – У тебя же такой хороший слух.

– Задумалась, – честно ответила я, жутко довольная и похвалой, и моментом в целом. Ррроматнишно!

– Не получается? – Максим сочувственно поцеловал меня в висок. Я тут же откинула голову и довольно уркнула. Сильные руки крепче обняли меня.

– Я могу тебе помочь, – предложил парень. Я чуть повернула голову, чтобы встретить его взгляд.

Вроде, глаза обычные, светло-серые, но, Господи, как он смотрит! Будто всю душу видит. Не удержалась и потянулась за поцелуем. Горячие, сухие губы мягко накрыли мои, а зубы игриво куснули, тут же прячась. Я, как неопытная, но очень старательная ученица, попыталась проделать то же самое. Меня одобрительно погладили по руке и дали глотнуть воздуха. В голове всё поплыло.

Мы живём вместе уже около двух месяцев, до этого встречались раз в год в летних лагерях. Там я полюбила Максима. Буквально за три дня. Мне было пятнадцать, ему семнадцать.

Я боялась. Я очень боялась, что не смогу понравиться и удержать возле себя такого потрясающего парня, что мы не сможем серьёзно встречаться, ведь живём в разных городах… А много позже, через два года, меня напоили. Подмешали что-то в чай, когда мы пели песни у костра. Пьяным море по колено… Я где-то отловила Макса и с нахальством и грацией нетрезвой девушки полезла целоваться и домогаться. Была остановлена твёрдой мужской рукой и расплакалась на широкой груди, выплёскивая всю тоску и страхи на ни в чём не повинную майку.

После того случая наши отношения кардинально изменились. Мы были самыми безалаберными вожатыми, потому что при каждой возможности находили укромное местечко и целовались до опухших губ вместо того, чтобы заниматься своими отрядами. Зато мы все задания успевали сделать в срок, потому как ночью отряды спать отказывались, а бездельничать мы не позволяли. А ещё мы водили их на запретные территории к ручьям и оврагам. Ребята нас за это любили, никогда не сдавали и мирили после ссор. Прям двумя отрядами. Пару раз даже запирали…

Однако, за всё это время Максим ни разу не намекал на нечто большее, чем поцелуи, да и я бы не позволила. Всё же страшно было.

Сейчас мне девятнадцать, а Максу двадцать один. Он приехал в Москву работать, а я здесь учусь. Мы всё же смогли быть вместе.

Но в некоторых вопросах я всё ещё его ученица…

– Опять задумалась? – с улыбкой спросил Максим, недвусмысленно глядя на мои губы. Я улыбнулась в ответ. – Так что, помогать тебе?

– Помогать, – согласилась я, а сама тоже на его губы посмотрела. Они раскрылись, делая вдох, а я одновременно с этим выдохнула.

И снова потянулась к этим губам, к этом невероятному человеку…

– Помогу чуть позже, – решил Максим и потянул меня из-за стола к кровати.

Сел сам, посадил меня сверху и подарил ещё один поцелуй. Глаза закрывались сами собой, но взгляд в который раз зацепился за прорези в спинке кровати, волнуя разум и воображение. От появившихся в голове картин я выдохнула парню в рот. Его руки тут же опустились мне на ягодицы. Вдруг Макс открыл глаза и внимательно на меня посмотрел.

– Скажи мне. Ты слишком громко молчишь о своих мыслях. Уже неделю. Что такое?

Я чуть смутилась.

– Помнишь, мы с тобой фильм смотрели? Ну, про ненормального парижского художника и его поиски музы…

– Иии? – подбодрил меня Максимка, ласково поглаживая по спине. Я мурлыкнула и изогнулась, подставляясь под чуткие ладони, наклоняясь к его лицу. Мягко отвела за ухо выбившуюся из хвоста русую прядку. Как же я люблю эти волосы!

– И можно я тебя свяжу? – выдохнула в самое ухо и спрятала лицо на горячем плече.

На мгновение Макс застыл, а потом тихо рассмеялся. Меня от этого смеха аж перетряхнуло. Ноги совсем ватными стали. Людям нельзя иметь такой голос! Они же сведут с ума всех окружающих. Меня так точно! С моим-то слухом…

– Думаешь, откажусь? – спросил Максим, поднимая мою голову за подбородок.

Потом стянул с себя майку и лёг на спину, раскидав руки в стороны, и предоставив мне полную свободу действий. Я задохнулась от жара, опалившего внутренности. Зачарованно провела рукой по жёсткому худому животу, проследив дорожку золотых волосков, темнеющих к поясу джинс. Неохотно встала и достала из комода свои ленты. Вообще-то, я вплетаю их в волосы по праздникам. Или Макс мне вплетает. Правда, потом сам же и расплетает, наслушавшись моего довольного урчания. Через пару минут всего…

Я присела на край кровати и стала аккуратно привязывать правую руку Максима. Пересела, привязала левую. Парень хмыкнул. Ну да, я не стала совсем туго затягивать. Но руки он всё равно не освободит, ленты ведь не тянутся.

Так же, чисто символически, привязала ноги, перед этим сняв джинсы и бельё. В голове плавал туман. Макс перестал ухмыляться и наградил меня диким, горящим, ужасно смущающим взглядом. На глаза очень удачно попался мой шарф, висящий на стуле. Шарф был длинный, тонкий, но широкий, а ещё очень мягкий. Я вернулась к постели с находкой в руках и уселась парню на живот. Макс догадался, что я хочу сделать. Не мог не понять.

– Можно? – спросила я, нежно оглаживая его руки от запястий до плеч.

Макс сглотнул и кивнул. И выдвинул условие:

– Но сначала ты разденешься.

Мне стало так жарко, невыносимо жарко от его слов, что руки сами потянулись к краю рубашки с Максова плеча и стали неловко расстёгивать пуговицы. Снизу вверх почему-то. Почему, не знаю, я другим была занята: в любимые глаза смотрела.

Только Максим, похоже, этого даже не заметил, потому как неотрывно следил за моим разоблачением. Как у меня руки не отнялись – не представляю. Мне казалось, что из меня все кости вытащили. Тело плавилось, как воск на огне.

… рубашка тихо прошелестела, сползая с одеяла на пол. Расстегнуть бюстгальтер удалось раза с третьего, снимать лямки было отчаянно стыдно. Обидевшись на моё бездействие, Макс дёрнул рукой, и я поспешила сплести наши пальцы, чтобы он не навредил себе.

От резких движений лямка лифа съехала вниз до локтя, увлекая за собой чашки и вторую лямку. Я спрятала пылающее лицо за волосами и опустила руки, позволяя лифу упасть совсем, а потом отбросила его к рубашке. Я буквально кожей чувствовала взгляд, облизавший меня от шеи до пупка, не забыв ложбинку между грудей и напряжённые соски. Максим тихо выдохнул, а я забыла вдохнуть.

– Раздела, связала, а теперь смущаешься? – хрипло усмехнулся парень. – Уже поздно отступать. Продолжай.

Звучало, как приказ, но столько мольбы и желания было в серых глазах, что я не могла не послушаться. На негнущихся ногах встала, пошатнулась. Голова кружилась. Пальцы будто одеревенели и никак не могли развязать бантик на спортивных штанах. Когда же у меня это получилось, и штаны осели на пол, я поняла, что просто не смогу снять с себя бельё. Не тогда, когда он так смотрит.

– Макс, – беспомощно позвала я, чувствуя, что ещё немного, и просто лишусь чувств. Мы живём в одной квартире два месяца! Почему я так реагирую?! – Макс…

Он оторвал алчущий взгляд от моих бёдер и вскинул голову. Посмотрел выше, задержался на груди и, наконец, заглянул в мои глаза. У меня перехватило дыхание от смеси умиления, любви, страсти и толики раздражения. Я поняла, что не могу сказать ни слова, и судорожно потянула носом воздух. Парень издал тихий стон, показавшийся мне музыкой.

– Прости, родная, но я ничем тебе не помогу. Ты сама привязала меня. А не смотреть – выше моих сил.

Я с трудом услышала его речь за гулом собственного сердца, стучащим в висках.

Села на кровать. Ноги не держали совершенно. Аккуратно сняла трусики, позволила им сползти на щиколотки. Выпутала ноги. Посидела так, не решаясь что-либо делать.

– Родная. Иди ко мне, – тихо позвал Макс. Послушалась сразу. Это его “родная” всегда действовало на меня, как валерьянка. На кошку.

Развернулась и подползал к парню с шарфом в руке.

– Волосы распусти, – хрипло попросил Максим, не отрывая тёмного взгляда от моей груди. Уверенна, в мыслях он уже меня всю облизал, зацеловал до криков и оставил не один засос.

Я нежно повернула голову Макса в другую сторону, чтобы дать себе передышку от этого взгляда, и осторожно потянула с мягких волос резинку. Не удержалась, погладила затылок кончиками пальцев и зарылась лицом в русые пряди. Провела носом по шее, вдохнула тёплый, чуть терпкий запах живого тела. Без всяких там олд-спайсов. Обожаю! Но как только я отстранилась, делая завязать шарф, Максим повернулся и окинул меня обжигающим взглядом с ног до головы. Напоследок, так сказать. А когда я склонилась ниже, завязывая узел, резко подался вперёд и втянул в рот сосок. Из моего горла вырвался потрясённо-восторженный стон. Я едва не осела на кровати бескостной медузой.

– Ма-акс… – позвала я дрожащим голосом, однако парень меня проигнорировал, не пожелав отрываться от своего занятия.

Кое-как мне всё же удалось завязать клятый шарф. Руки тряслись, что совсем не способствовало скорости. Максим продолжал издеваться надо мной и подул на влажную кожу. Я судорожно вздохнула и напала на этот соблазнительный рот с беспорядочными поцелуями, в очередной раз за вечер дурея от своего поведения.

Мои руки гладили горячее тело, переплетались пальцами с сильными руками Макса, чувствительная кожа груди просто полыхала от соприкосновения с его грудью. Я целовала его нос, лоб, щёки, губы, волевой подбородок и шею, кусала и облизывала ухо, как давно хотелось … И сходила с ума от наслаждения, от осознания того, что я, именно я являюсь причиной резких выдохов, тихих стонов и сдержанного рычания этого мужчины. Да, мужчины. Я не желала власти над ним, я не хотела доминировать, я просто получила невероятное удовольствие от самой возможности подарить любимому всю свою любовь и нежность. Кто сказал, что сильному полу не нужна нежность?

Во мне проснулась маньячка. Я хотела заласкать Макса до сорванного голоса и не отвязывать, пока он не забудет собственное имя. Ведь он так сладко стонет моё…

Чем ниже я опускалась по мужскому телу, тем безумнее рождались идеи. Я сама не знаю, зачем поставила засос под левым соском, куснула кожу у пупка и решила вылизать внутреннюю часть бедра своей стонущей жертвы, вместо того, чтобы уделить внимание самому важному органу…

Когда я подула на зацелованную кожу, Макс зашипел сквозь зубы.

– Родная, пожалуйста. Родная… – шептал мой мужчина, крутя головой от невозможности передать свои эмоции.

Не устояв перед такой просьбой, я осторожно, почти невесомо огладила напряжённое естество пальцами. От этой нехитрой ласки Максим задохнулся и дёрнулся. Голова была тяжёлой и пусто-пустой, будто все мысли вытрясли, как вытряхивают пыль из половика. Кровь шумела, оглушая, мешая слушать чужие вздохи. Я стёрла прозрачную капельку с багровой головки и вспомнила о том, что заставило меня сильнее свести бёдра и задрожать. У Макса же есть игрушка…

Я снова легла грудью на свою жертву, прикусив губу, чтобы не стонать. Жертва не противилась и даже наоборот. Я поднялась мокрыми поцелуями от правого соска до шеи, прикусила кожу под ухом. Слизнула капельку пота и рвано выдохнула, оплетая напряжённые руки и ноги своими. Максим наградил меня надсадным стоном и попыткой потереться всем телом. Мммм! С огромным трудом я вспомнила, зачем вернулась к его лицу. Приподнялась, щекоча твёрдыми сосками горячую кожу, нежно укусила нос, захватила в плен губы. И выдохнула еле слышно:

– Где она, Макс?

– Мм, кто, родная? – не понял Максим.

– Та палочка. Твоя игрушка. Неужели, ты думал, я не пойму, для чего она, когда разговаривал со мной по скайпу, а потом она куда-то исчезала? Вместе с твоими руками…

Макс напрягся. Я была пьяна от свободы действий и своих же слов. И ничего бы я не поняла, если бы не увидела похожую штуку в рекламе какого-то секс-шопа. Погуглила, почитала, всё узнала.

– Пожалуйста, Максим. Скажи мне. Я очень хочу сделать тебе хорошо, – искренне шептала я, поглаживая влажный от пота живот и бока. Зарылась пальцами в мягчайшие волосы. – Очень хочу.

В качестве доказательства я накрыла его губы своими и поцеловала. А потом ещё раз. И ещё. Так сладко…

– В тумбочке, – выпалил Макс в какой-то момент. Заслушавшись хриплым частым дыханием, я не сразу сообразила, о чём он.

Порыскав в тумбочке, я действительно нашла искомое.

Тонкий металлический стерженёк, усеянный маленькими шариками, тускло блестел в свете настольной лампы. Я с интересом провела по всей длине пальцами. И куда девалось моё смущение?

Сейчас, когда Макс не мог меня видеть и лишь напряжённо вслушивался, пытаясь угадать, что я делаю, стыд исчез, уступив место желанию.

Я в первый раз решилась попробовать своего мужчину на вкус. Обняла ствол пальцами у основания, удивляясь температуре кожи, и поцеловала под головкой.

– Мммм, родная-аа… – поразился моим действиям Максим.

Голова кружилась от пряного запаха и вкуса. Я попробовала лизнуть немного ниже, приласкала головку. Макс дёрнул бёдрами мне навстречу и рычаще выдохнул. С восторгом первооткрывателя я отыскивала самые чувствительные места и вслушивалась в греющие сердце стоны и просьбы. Он был беспомощен сейчас перед неизвестностью, а я перед ним.

Не я подчиняла его – он меня. Он был прекрасным божеством, моим солнцем, и счастьем было доставить ему удовольствие… И я старалась, очень старалась…

Я провела холодной металлической игрушкой по животу Макса, вызвав крупную дрожь. Облизала блестящий стерженёк по всей длине и с замиранием сердца приставила к дырочке, венчающей головку.

В первую секунду Максим испуганно дёрнулся в сторону, но осознал, видимо, как меня обидит недоверие, и застыл, стиснув зубы. Я же со всей осторожностью продолжила начатое.

После первого сантиметра Макс несдержанно простонал

– Больно? – тут же среагировала я, едва не выронив игрушку.

– Нет, – прохрипели в ответ. – Странно. И страшно…

Я успокаивающе поцеловала тазовую косточку и совершила практически незаметное возвратно-поступательное движение.

Макса подкинуло. Я продолжала неспешно и осторожно двигать палочкой, пока она не скрылась совсем, оставив снаружи самый большой шарик. Я облегчённо выдохнула. Максим от моих манипуляций непрерывно стонал и вскидывал бёдра вверх, так что я каждый раз боялась причинить боль.

И сейчас я смотрела на него, связанного мной, напряжённого, то отдающего приказы, то молящего, и в животе, в самом низу, поднималось что-то тёплое, запредельно яркое.

– Боже, – еле слышно прошептала я, – Какой ты красивый.

Я медленно провернула игрушку, и когда Макс в очередной раз вскинулся навстречу, скользнула вверх, прижалась всем телом и жадно поцеловала. Он ответил так, будто хотел отнять воздух. Или съесть меня… С какой-то болезненной нежностью я лихорадочно целовала его лицо, шею и грудь, шепча при этом, какой он красивый, и как я его люблю. Я знала, знала, что этого делать нельзя, что ему может надоесть моя щенячья преданность, и он уйдёт, но остановиться не могла.

– Макс… Макс… Макс… Люблю тебя. Только тебя… Ты моё солнце, понимаешь? Ты уйдёшь – я погибну…

Я понадеялась, что он не слышит меня, оглушённый своими ощущениями…

Опустошённая морально и уставшая физически, я аккуратно убрала игрушку и оседлала бёдра Максима. Мы застонали в унисон. Я приподнялась на дрожащих ногах и вновь опустилась, ложась Макса, оглаживая закаменевшую шею и плечи.

– Ррразвяжи меня, – вдруг потребовал он. Я вымученно улыбнулась.

– Я могу снять шарф. Или развязать одну руку. Но шарф тогда останется на месте. Выбирай, – прошептала я, чертя на каменной груди невидимые узоры. Снова поднялась и опустилась. Максим поддал бёдрами навстречу так, что меня подбросило. Из груди вырвался крик. Макс вдруг потянулся ко мне всем телом, будто хотел впитать его в себя. Моя душа перевернулась от этого.

– Руку, – решил он.

Я едва успела потянуть ленточку. Дальше всё вышло очень быстро и неожиданно. Максим молниеносно снял с головы шарф и дёрнул за вторую ленту. Стиснул пальцами мои бока и набросился на мой рот.

Подчиняясь любимым сильным рукам, я почти рухнула на Максима. Обняла его всеми конечностями так крепко, как только могла, и заворожённо вслушалась в сбивчивый шёпот.

– Моя! Ты слышишь?! Моя Алиса…

Это стало последней каплей. Я взорвалась сверхновой, перед глазами вспыхнули мириады солнц… Меня наполнило потрясающее тепло, усмирившее голодный жар, а надсадное “родная” под ухом воскресило опустошённую душу. Кажется, за спиной раскрылись крылья…

А потом моё домашнее солнце отключило вредный искусственный свет, накрыло теплом лесных мхов, поправило мягкое облако под головой и прошептало:

– Спи, любимая.