Текст книги "Убийца времени (СИ)"

Автор книги: Krasnich

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Кривляясь, высунув язык от усердия, Мело покачивался из стороны в сторону, будто бы это помогало реагировать. Этого босса он еще не разу не проходил. Крутой Джонни отличался высокой сложностью, потому и был так популярен среди мальчишек. Стоило сказать «Я прошел свинью» (так в простонародье называли этого босса), как в глазах остальных это сразу прибавляло очков крутости.

Два сердечка исчезли, от последнего осталась половина. Здоровье босса опустилось до одного удара, и именно тогда он сдал свою проклятую атаку. Мело не успел вовремя прожать кнопку, и Джонни скоропостижно скончался, разлетевшись по экрану красными брызгами. Босс повернулся в анфас и звучно загоготал, широко открывая рот. Мело с психу пнул автомат.

– Мело, я хочу пить, – жалобно проговорил Арни.

– На и отстань.

Мело сунул ему помятую купюру, Арни отошел. Мело, сцепив зубы, вернулся к автомату. Стоять было не очень удобно, так что он подтащил высокий барный стул и сел на него. Ноги не доставали до пола, и он уперся носками в перекладину.

– Я тебе покажу!

Нахмурившись, Мело начал заново. Раз за разом он доходил до босса и раз за разом ему проигрывал. Он уже знал, откуда появятся разбойники, и убивал их на автомате. Его интересовала лишь одна цель, к которой он шел – свинья. Мело ненавидел его всеми фибрами души. Наконец, ему удалось одолеть босса. Тот рухнул на землю, жирное пузо колыхнулось волной. Мело победно закричал, вскинув руки.

– Арни, Арни, ты видел? Я его сделал!

– Ты крутой, Мело!

Арни сидел за соседним автоматом и играл в Бесконечную магистраль. На его экране катились дорогие машины, а кругом мерцали придорожные деревья, сменявшиеся афишами высотных городов. Игра поглощала его: синие и фиолетовые огни отражались в глазах. При этом он часто пил через трубочку.

Потерев вспотевшие ладони, Мело вернулся к Крутому Джонни. Его ждали новые уровни, на которые он раньше не попадал. Целый неизведанный мир, какой хотелось опробовать и узнать, куча врагов и еще больше приключений! Настоящий рай.

Уровни с городской застройкой промелькнули, не успел Мело и глазом моргнуть. Боссы попадались все хитрее и изощреннее, их было все сложнее устранить. Все нервы вытрепала канализация, где приходилось часто разговаривать с неписями.

– Мело, я хочу домой.

– Так иди!

Мело не обернулся, когда Арни прошел за его спиной. Он ответил скорее машинально, все его внимание съедал экран. Там из зеленой трубы вылез осьминог-мутант, разбрасывая ядовитые кляксы. Мело весело и задорно прожимал кнопки на джойстике: он стал почти профессионалом. Когда-то осьминог завершал первую часть Крутого Джонни, но вот во второй, которую сейчас Мело проходил, он стал обычным мини-боссом.

После осьминога канализация кончилась и начались крыши. Здесь летали вертолеты, а с них палили спецагенты, одетые в одинаковые черные костюмы. Джонни перепрыгивал щели между домами и то и дело карабкался по пожарным лестницам. Мело крутил джойстиком во все стороны. Он потерял всего одно сердце на уровне, после чего вышел на финальный этап в небоскребе.

Под руку поставили стакан с соком. Мело, не глядя, выпил.

Офис главного босса располагался на последнем этаже. Сам босс стоял спиной к Джонни и смотрел из окна на город, простиравшийся внизу. Красное закатное солнце висело над горизонтом, а дома отбрасывали глубокие синие тени. Над головой босса появились субтитры: «Я ждал тебя, Джонни». Джонни вскричал: «Ты ответишь за все!» И ринулся в драку.

От напряжения Мело придвинулся к экрану. Он почти не дышал. Сейчас он испытывал такие же эмоции, какие впервые почувствовал, победив свинью. Он был взбудоражен, сильно нервничал и пытался запомнить тактики. Босс прыгал от стены к стене, иногда из ниш вылезали турели, которые стреляли в Джонни. В такие моменты можно было прятаться за столом или прицепляться к потолку рукой-крюком. Атаковать следовало в промежутках, когда босс выдыхал от перегрузки. Но это лишь в первой фазе. Чтобы добраться до второй, Мело потребовалось шестнадцать попыток. К счастью, во второй части Крутого Джонни не требовалось проходить всю игру заново, достаточно было пробежать уровень. Потому дело пошло быстрее.

Босс сорвал пиджак, мускулистые руки обратились в ружья. После двух выстрелов с каждого из них босс грузно топал в направлении Джонни, попутно перезаряжаясь. Турелей по бокам вылезло еще больше. Бой оказался очень напряженным. В финальном ролике Джонни запихнул в рот босса гранату, и того порвало на мелкие металлические ошметки. Джонни криво усмехнулся в камеру и выпрыгнул в окно.

– Вот это бой, да, Арни?

Мело с удовольствием отодвинулся от клавиатуры и глотнул пива. Однако ему никто не ответил. Удивленно поведя подбородком, Мело не обнаружил Арни, зато рядом возник улыбающийся консультант. Мело прищурился: он стал подслеповат, потому ему было тяжело разглядеть лицо, но вот яркая улыбка от уха до уха ему точно кого-то напоминала.

– Вышла третья часть Крутого Джонни для VR. Хотите попробовать? Сегодня бесплатно.

– Да, конечно хочу!

– Пройдемте.

Оживившись, Мело подскочил со стула. За соседним монитором сидел худощавый парень лет двадцати трех и рубился в гонки. Мело походя подумал, что парень отстал от жизни да и вообще какой-то неприятный – грязные сальные волосы и замызганная пивом футболка. К тому же, от него неприятно пахло. Пройдя мимо, Мело задержал дыхание и отвернулся.

Впрочем, получив VR-шлем, Мело быстро забыл о парне и погрузился в чудесный мир приключений. Контроллеры заменили клавиши, оттого автомат ощущался как настоящий в руках. Полное погружение. Мело отстреливал инопланетян, заселивших улицы родного города Джонни, и адски хохотал, когда их головы лопались с характерным хлопком. Ему нравилось, как выглядела зеленая жижа, остававшаяся после них.

Уровень за уровень Мело продвигался дальше. Он давно привык к механике, потому проблем почти не возникало. Игра его не удивляла, под конец он и вовсе заскучал. Последний босс оказался гораздо легче аналогичных из предыдущих частей. Мело устранил его играючи всего с седьмой попытки, а потом разочарованно стянул шлем.

Запястья опутали провода, подключенные к нервным окончаниям. Сев, Мело вынул их. Сухие жилистые руки, дряблая кожа и крючковатые пальцы, постоянно болевшие – Мело не любил думать о реальности.

– Надеюсь, вы остались довольны нашим сервисом.

Улыбающийся консультант помог подняться с койки. Мело подслеповато нащупал очки и водрузил их на нос. Оглядевшись, он подсчитал закрытые капсулы с играющими – двенадцать штук – и, хрустнув позвонками, размял шею.

– А где Арни?

– О, он уже ушел.

– Вот как. Ну и мне тогда пора.

Мело пожал руку консультанту и направился к выходу, чуть покачиваясь. Его худое тело не было привычно к ходьбе, мышц почти не осталось. Он больше напоминал скелет, чем человека.

Джек проводил его долгим взглядом. Когда Мело исчез за разъехавшимися в стороны дверьми, Джек снял фирменный фартук, сложил его на столе и тоже пошел к выходу. На сегодня он здесь закончил. Теперь его ждали другие дела.

========== Эпизод 5: Царевна-лягушка ==========

У Энн-Розмари были костлявые желтые руки. Они лежали поверх больничного одеяла двумя усохшими ветками и отвратительно выделялись на фоне безукоризненной белизны. Каждый раз, когда Энн просыпалась, она первым делом смотрела на свои руки, будто бы за время сна могло что-то измениться. Энн чудилось, что с каждым разом они становятся все меньше и худощавей.

– К вам посетитель.

Медсестра ненадолго заглянула в палату, Энн рассеянно подняла на нее взгляд. К старости ее разобрала дальнозоркость, потому появившегося в дверях человека она рассмотрела отчетливо. Тот был в коричневом твидовом костюме и широкополой шляпе. Он был моложе Энн, но она не могла с точностью сказать, насколько. А еще он ярко улыбался – зубы ровные, как на подбор, но слегка желтоватые. Явно вставленные, настоящие такими не бывают. В руке он держал диктофон.

– Добрый день, – просто сказал он и подошел к постели, присев на свободный стул.

– Эрик, это ты?

Энн прищурилась и повела рукой к посетителю. Трубки, уходившие в вены, качнулись, а вместе с ними и прозрачный мешок капельницы. В лице мужчины Энн привиделся племянник.

– Ты так давно не приходил! Ох, как же я тебя ждала.

Он никогда не приходил. Это тревожило Энн больше всего. Она не помнила, когда они виделись последний раз. Вероятно, позапрошлым летом. У Энн вечно не хватало времени.

– Знаешь, ты мог бы почаще навещать меня. Все-таки я твоя единственная родственница.

Энн сварливо посмотрела на посетителя. Тот, не снимая приклеенной улыбки с лица, поднял диктофон к подбородку и включил кнопку повтора. Приглушенный голос Энн расстроенно проговорил из затертого динамика:

– Я была не права. Я думала только о себе, и меня никогда не волновало, что происходит с тобой.

Энн задеревенела. В страхе пальцы прихватили простыню, забрав ее в кулак. Коротко стриженные ногти скользнули по ткани росчерком.

– Как это… Что это… Я такого не говорила, – задыхаясь, пробормотала она.

Мигнула и погасла зеленая лампочка записи, сменившись на красную. Мужчина нажал повтор, и тогда звук донесся снова:

– По совести говоря, мне всегда было плевать на тебя. Когда твоя мать умерла, я подумала: «Ну, и слава Богу». Так она меня раздражала. Я тогда еще не знала, что мне придется о тебе заботиться. Эти полгода обернулись для меня сущим адом.

Язвительные нотки, прозвучавшие в конце предложения, настолько развеселили посетителя, что он запрокинул голову назад и громко рассмеялся. Его острый подбородок дергался в такт бурлению, извлекаемому из горла, и напоминал кваканье старой жабы на болоте.

– Нет, неправда! Я не думала так!

Энн приподнялась на подушках, забыв о болезни, снедающей ее день за днем, и яростно уставилась на посетителя. Пришедший не мог быть Эриком, ее чудесным Эриком, которого она знала. Эрик был добрым мальчиком, всегда послушным и спокойным. Он вырос хорошим человеком, стал ученым, обзавелся женой… Нет, это точно был не он.

– Кто ты?

– Можете называть меня Джек.

Мужчина вытер слезинку в углу глаза и опустил голову. По плечам Энн пробежал холодок. Она пожалела, что лежит в одиночной палате и что рядом нет медсестры. Пронеслась мысль нажать экстренную кнопку.

– Что тебе нужно от старой больной женщины?

– Ничего. Это вы нуждаетесь во мне.

Джек поднялся, подошел к датчикам с медицинскими показателями. Они равномерно и успокаивающе тикали, отсчитывая время. Джек усмехнулся и щелкнул кнопку записи.

– Уходите! – Энн прижалась лопатками к стене, с трудом сев. – Оставьте меня в покое!

Повернув голову вполоборота, мужчина скосился на нее и напоказ щелкнул выключателем. Хриплый голос Энн надрывно прокричал:

– Не оставляйте меня одну! Пожалуйста! Я не хочу умереть в одиночестве, мне так страшно!

Энн потеряла дар речи. Джек задумчиво стукнул пальцем по экрану – один из параметров сбился. Пульс участился. Энн приложила ладонь к груди и опустила взгляд на больничное покрывало. Машинально она подтянула его вверх, оголив узкие ступни, покрытые темными пятнами. Синяки расползлись по коже уродливыми пятнами, кое-где обратившись в пролежни. Энн крепко зажмурилась, принявшись повторять:

– Это все неправда… Этого не существует…

– Но я существую.

Джек ухватил двумя пальцами трубку капельницы и сжал ее. Жидкость, медленно поступающая к телу, прекратила бег. Энн зашипела:

– Иди к черту, кто бы ты ни был. Ты меня не обманешь. Не знаю, что тебе нужно, у меня все равно ничего нет. Наследство? Ха! Да я бедна как церковная мышь! Друзей не осталось, родственников – один неблагодарный племянник. А я его кормила, содержала!.. Что бы ты ни хотел, ничего ты не получишь.

Она выплюнула слова отрывисто, слюна капнула на ворот больничного халата. Джек опять рассмеялся. При этом его вставные зубы щелкали, как удила лошади, когда та отказывалась ехать вперед. Монотонно заговорила Энн из диктофона:

– Я копила на черный день, и он наступил. Меня отвезли в Швейцарию к лучшим врачам, но даже они не смогли ничего поделать. Я пережила три операции, одна из них на сердце, только зря. Я умираю, я это знаю. Я прожила жизнь, как хотела, но я жалею о многом. Я бы хотела все исправить. К чему мне деньги, если за них я не могу купить счастье и здоровье. Я покупала за них любовь, она оказалась насквозь фальшивой. Если бы я могла, я бы хотела увидеть Эрика в последний раз. Я бы хотела извиниться перед ним…

– Прекрати! – Энн закричала, зажав ладонями уши. – Хватит! Остановись!

Ее плечи зашлись мелкой дрожью. Она заплакала, низко опустив подбородок. Рыдания рождались в самой ее груди и выходили наружу с тугим гулом. Внутри нее что-то безнадежно сломалось, и она совершенно не знала, как это починить. А механический голос из динамика продолжал:

– Я бы хотела, чтобы меня любили. Теперь я понимаю. Я вспоминаю, как ценила меня сестра, как она заботилась обо мне. Она всегда была рядом, поддерживала меня в трудную минуту. Я принимала это как должное. Я думала, так будет всегда. Я смотрела на нее свысока, но когда она умерла, лишь тогда я поняла, как много она для меня значила. Без нее в мире стало пусто. Лишь она одна действительно беспокоилась обо мне, только она. В память о ней я должна была заботиться об Эрике, подарить ему то, чего я оказалась лишена. Он слишком рано познал горечь утраты…

Энн закрыла ладонями голову. Крупные слезы падали с ее носа, мешались с соплями. Она утирала их рукавом, но они все продолжали течь, пока рубашка окончательно не промокла.

– Это не так, – словно в беспамятстве прошептала Энн, – я любила Эрика, я заботилась о нем.

– Чтоб он сдох, маленький паршивец, – ответил диктофон, – он забрал у меня любимую сестру. Я так и не смогла простить его за то, что она любила его больше, чем меня.

Опустив руки, Энн упала на подушки. Ее взор коснулся идеально-выхолощенного больничного потолка. Он был полностью серый без единого черного или белого пятна. Ничто в нем не выделялось.

– Зачем ты пришел, Джек?

– Ты хотела убить время.

Он вновь подошел. Энн всмотрелась в морщинистое загорелое лицо, сощуренные глаза. Робко сжала крепкую поджарую ладонь.

– Бог ли ты, дьявол ли ты, я не знаю. Дай мне взглянуть на тебя.

– Мои дни сочтены. Я хочу умереть без сомнений, – вторил ей динамик.

Джек отложил диктофон на стол и снял шляпу, обнажив лысую голову. Вблизи Энн видела хуже, потому откинулась назад, когда его глаза распахнулись. Холодный прищур скрывал чистую первозданную пустоту. За веками не было ничего.

– Ах, так ты и есть…

Договорить не дал кашель. Энн схватилась за горло и скрючилась, на простыню слетели капли крови. Воздуха не хватало, легкие напряглись спазмом, в глазах потемнело. Страшно покачнувшись, Энн обмякла. Сердце с болью пропустило удар и затихло.

Джек водрузил шляпу на голову. Датчики, с секунду назад бесновавшиеся, замолкли. Палата наполнилась звенящей тишиной, в которой шаги прозвучали громко и неуместно. Вбежала медсестра. Джек спокойно прошел мимо нее.

– Я просто хотела быть любимой. Разве это так много? – прокряхтел диктофон. Лампочка мигнула красным и погасла. Теперь уже навсегда.

========== Эпизод 6: Злая королева ==========

Кэнди нетерпеливо разгладила складки кипенного подвенечного платья. Атлас скользнул по ладоням мягко и воздушно. Огненные волосы, скрученные в тугие завитки, выделялись на его фоне как капли крови на белом снегу. В дверь позвонили. Кэнди улыбнулась и царственно поднялась с узорного кресла.

Она спустилась по лестнице. Вуаль, брошенная за плечи, проехала по лопаткам, когда Кэнди отворила дверь. На пороге стоял поджарый мужчина средних лет в коричневом костюме. На его голове была шляпа.

– Я тебя заждалась, – проворковала Кэнди и подхватила его под руку.

Они вышли за порог. Каблуки перестуком прошлись по мраморному крыльцу. Кэнди опустила ладонь в потаенный карман и достала зажигалку. Пальцы с красными ногтями щелкнули колесико.

– Вы меня с кем-то спутали.

– О, я прекрасно знаю, кто ты, Джек.

Кэнди улыбнулась сквозь огонь как безумная и кинула зажигалку назад, не глядя. Пламя коснулось разлитого на ступенях бензина, а потом вспыхнуло, перекинувшись на дом. Оранжевое марево разобрало ночное небо, окрасив острые верхушки елей в красные оттенки.

– Пойдем?

Под руку они двинулись по аллее. Кэнди держалась за локоть Джека, Джек спокойно шел рядом с ней. Кэнди то и дело улыбалась своим мыслям и словно не разбирала перед собой дороги. Ей было все равно, куда идти.

– Как ты это сделаешь? Я хочу знать все в подробностях.

– Мы будем разговаривать. Ты расскажешь мне свои самые страшные тайны. То, что ты не рассказывала никому. Я буду внимательно слушать. Когда исповедь оборвется, все закончится.

Кэнди скривила губы и почти с укором посмотрела на Джека. Она рассчитывала на что-то большее, а беседа звучала скучно и уныло. Она планировала этот день иначе.

– И все? А что будет с ними?

– Мы их навестим.

Тут Джек улыбнулся широко и властно, костлявая ладонь прижала нежное запястье Кэнди. Настроение улучшилось. Приободрившись, Кэнди повела плечами, рассыпав медные локоны по белой вуали.

– Я хочу начать с Барни. Он такая заноза.

Они свернули на шумную улицу. Люди спешили по делам и совсем не замечали мирно прогуливавшуюся странную парочку. У дверей бара паслись подростки, вероятно, еще не окончившие старшую школу. На парнях были куртки футбольной команды, на девушках – обтягивающие короткие платья.

Барни выделялся среди всех. Высокий, с платиновыми волосами и модной стрижкой. Красавец, принц школы, отменный нападающий и сынок местного дипломата. К Барни уже присматривались агенты колледжей, его ждало блестящее будущее. Сейчас, ухмыляясь, Барни обхватывал за талию стройную брюнетку и что-то шептал ей на ухо. Та громко и вызывающе смеялась.

– Он всегда мне изменял, – с раздражением проговорила Кэнди. Ее жгучий взгляд прошелся по широким плечам и застыл на темно-серых глазах. – Да и в сексе был плох, но я ему не говорила. Эти мальчики такие хрупкие, знаешь?

С ее губ слетел сдавленный смешок. Джек ухмыльнулся на одну сторону, а Кэнди повернулась к нему, поднялась на цыпочки и прошептала в ухо: «Покажи мне». Долго упрашивать Джека не требовалось. На их глазах развернулась целая жизнь.

Вот Барни поступил в колледж, его отобрали в футбольную команду. Только звездой он не стал, наоборот. Если в школе он был лучшим, то здесь он стал обычным. Это его сломало. Он стал колоть стероиды и подсел на опасные витамины, из-за которых его в конечном счете вышвырнули. Разочарованный в сыне отец отвесил ему звонкую оплеуху и оставил на месяц под домашним арестом. В конце концов, чтобы исправить положение, Барни пристроили в посольство секретарем и заставили жениться на дочери партнера отца. Девушка не была красива, да и любви между ними не было. От возраста лицо Барни изменилось, покрывшись преждевременными морщинами, плечи потеряли былую мощь, а глаза остекленели. Смотря, как Барни тихо напивается вечером все в том же баре, в котором когда-то кутил молодым, лишь бы не возвращаться домой к жене и двум детям, Кэнди презрительно выдохнула.

– А ведь я могла оказаться на ее месте. Хватит, он мне больше не интересен.

Сквозь шумную улицу они вновь двинулись вперед. Головы фонарей склонились над ними, будто глаза инопланетянина из одноименного фильма Спилберга. Кэнди постоянно в задумчивости оправляла вуаль и затормаживала шаг. Тогда Джек подстраивался под педантичный цокот каблуков, пока он не прекратился – туфли увязли в песке. Наклонившись, Кэнди подхватила их в свободную руку и побрела по пляжу босиком. Подол ее платья испачкался в грязи, но это было не так заметно: на берегу дул холодный ветер, а на горизонте собирались серые тучи.

– Я помню это место, здесь мы играли с моей лучшей подругой. Ее звали Ева. – Кэнди язвительно усмехнулась. – Она меня предала ради Барни. Я застала их вместе в раздевалке, представляешь?.. Мы дружили с шести лет, я всегда с ней всем делилась. Она из неблагополучной семьи.

На песке у самых волн две девочки строили замок. Время от времени вода подбиралась к их ступням, и тогда, смеясь, они брызгали друг в друга. Капли взлетали жемчужной россыпью и оседали на плечах.

Как завороженная, Кэнди смотрела на воспоминания далекого детства. Смех и хмурое небо до сих пор стояли в ее памяти четкой картиной. Меж тем, сцена с Барни и Евой у шкафчиков представлялась нечетким обманом воображения.

– Тогда я была так счастлива.

Джек не ответил. Небо посветлело, тучи разошлись. Солнечные лучи упали на хрупкую фигурку, стоявшую в одиночестве у берега. Волны набегали на ее лодыжки и осыпали их ледяными поцелуями. Девушка смотрела вдаль и думала о чем-то своем.

– Что с ней сейчас?

– Хочешь увидеть?

– Да.

– Тогда смотри.

Ева выгуливала пса. Большой и добрый золотистый лабрадор махал хвостом и шевелил ушами. Ева трепала его по холке и ласково приговаривала, что он слишком шумный. Ее глаза скрывались за стеклами черных очков.

– Теперь я припоминаю. Ее зрение портилось еще со школы, но ее воспитывала лишь мать, и у них не было денег на операцию. Она говорила, что пойдет работать, чтобы накопить. Последний раз я слышала, что она подрабатывает в кафе-мороженом.

Пес подхватил брошенный мячик и принес его, ткнувшись мокрым носом в ладонь Евы. Та забрала мячик и кинула его опять. Лабрадор, перебирая лапами, понесся за ним по лужайке.

– Ее мать тяжело заболела, и все заработанные средства она отдала на ее лечение. Это не помогло. Мать прожила еще полгода, а потом умерла. Сейчас Ева получает пособие по инвалидности, она почти ничего не видит.

Кэнди поднесла ладонь ко рту, прижав подушечки пальцев к губам. С секунду она молчала, а потом запрокинула голову назад и расхохоталась, будто раненый зверь. В углах ее глаз проступили слезинки, которые она мигом утерла.

– Получила то, что заслуживает, – негромко проговорила Кэнди. – Я не собираюсь жалеть ее за ее же ошибки. Меня не жалел никто.

Вуаль слетела с головы. Ветер подхватил ее и унес в неспокойное море. Гордо развернувшись, что огненные волосы окутали плечи, Кэнди прошествовала прочь.

– Если бы она осталась со мной, все было бы иначе.

Джек не спорил.

Они шли все дальше, и понемногу ладонь Кэнди скользнула от локтя вниз, ухватив Джека за руку. Тот не возражал. Слегка сжав ее пальцы, он привел Кэнди к ветхому и разваливающемуся дому в забытой Богом деревне. Несмазанные петли забора скрипели, ставни дома были раскрыты. Кэнди надела туфли, песок отвратительно заскребся под ступнями.

– Дай угадаю, это мой любимый папенька?

– Верно.

– Надеюсь, он живет в аду.

На крыльце расположился видавший жизнь старик. Поджарый и худощавый, он мастерил что-то, делая замеры и расчерчивая доски. Из дома доносились звуки музыки: работало радио. Время от времени старик ему подпевал.

– Он бросил нас с мамой, когда мне было десять. Сказал, что устал от всего, забрал все сбережения и сбежал с какой-то певичкой. Если бы не дедушка, мы бы умерли с голода.

Кэнди сложила руки под грудью, горящим взглядом уставившись на старика. Тот ее не замечал. Он безразлично занимался своим делом, полностью им поглощенный. Внутри Кэнди поднялась слепая волна ненависти. Она сильно сжала ладонь Джека, а потом отпустила ее и подошла к отцу, склонившись над ним, что рыжие волосы чуть не коснулись его головы. Следующие слова прозвучали шипяще и горько. В них было столько злости, что ей можно было упиться.

– В нищете, в горе… Достойное для тебя занятие, папенька. Ты заслужил больше страданий.

Стоило Кэнди это проговорить, как из дома вышла женщина. Она была в возрасте, о чем свидетельствовали морщинистые руки, но ее лицо отдавало молодостью и свежестью. В ее глазах было что-то бесконечно живое и прекрасное. На руках она держала ребенка. Обернувшись, старик радостно ей улыбнулся, продемонстрировав частично выпавшие зубы, а она улыбнулась ему в ответ. Бросив свое занятие, он поднялся с крыльца и поцеловал ребенка. Втроем они ушли в дом.

У Кэнди сперло дыхание. Сначала она не могла даже говорить, а потом почувствовала, как по щекам потекли слезы. Она рассмеялась пуще прежнего, смех перерос в судорожные рыдания. Со злости она рванула подол платья, разодрав дорогую ткань.

– Ах, вот как! Ты, тот, кто причинил мне больше всего бед, из-за кого вся моя жизнь превратилась в ужас! Ты, ты еще смеешь жить лучше всех них?! Ты?! О, я ненавижу тебя, как я ненавижу тебя!

Она закрыла лицо руками и бросилась на грудь Джека, принявшись его колотить. Тот вытерпел. Постепенно ее удары становились все слабее, пока вовсе не прекратились. Тогда костлявая ладонь легла на ее лопатки, успокаивающе прижав.

– Ненавижу… Я их всех ненавижу…

Кэнди говорила и продолжала плакать. Боль скручивала все ее нутро, выжигала внутренности и заставляла раз за разом птичьи поджимать пальцы.

– Там, куда мы пойдем… Там ведь мне не будет больно?

– Нет.

Подняв подбородок, Кэнди уставилась в загорелое лицо под шляпой. Джек улыбался одними губами, стянутыми в тонкую линию. И это ее успокаивало.

– А что будет там?

– Ничего.

Кэнди кивнула. Будто на что-то решаясь, она обхватила Джека за шею и приподнялась на цыпочки. Коротко его поцеловав, она улыбнулась:

– Я готова.

Джек взял Кэнди за руку и посмотрел прямо в глаза. В них Кэнди узнала нечто неземное.

– А, вот оно какое…

– Тебе будет одиноко.

– Я не жалею.

Алое пламя залило воздух. Подвенечное платье вспыхнуло, желто-оранжевые языки взобрались по нему до самой вуали.

Пальцы разжались. Кэнди осталась стоять одна посреди занявшегося огнем дома. Она смотрела в пустоту, видя перед собой что-то, чего не могло существовать. И улыбалась. Теперь она всегда будет улыбаться.

Джек захлопнул крышку зажигалки и закурил, с прищуром поглядев на красное марево. Сбежались соседи, подъехали пожарные. Джек отошел под тень клена и выпустил с губ дымное облако. Когда оно растворилось, Джека на улице уже не было.

========== Эпизод 7: Жил-был пёс ==========

Оскар был умным псом. У него была серая короткая шерстка и висячие мягкие уши. Хвост-трубка колыхался обрубком из стороны в сторону, его неправильно купировали. Но Оскар не обижался, он понимал, что если хозяин так поступил, значит, надо. Оскар вообще обещал вырасти в покладистого пса, только пока еще он был слишком маленьким: ему едва исполнилось пару месяцев, а потому он с трудом контролировал себя.

Каждый раз, когда он ходил на ковер вместо того, чтобы отпроситься на улицу, его сильно ругали. Оскар скулил и не понимал, за что. Забиваясь в угол, он смотрел жалобно черными глазами, как на него замахивается хозяин. В очередной раз, слишком испугавшись, он оскалился и зарычал – еще тихо и неумело. После этого Оскара выкинули.

В холодную зиму его отвезли подальше и выбросили из машины недалеко от военных бараков. Оскар сначала и не понял, что произошло, потому он даже веселился. Бегал, радостно зарывался носом в снег. Только потом машина отъехала. Оскар побежал за ней, скуля и гавкая, но она умчала прочь. Оскар бежал за ней, сколько мог, пока лапы не подвели, а потом устало сел, широко открывая пасть. Он больше не знал, куда идти.

– Что, дружок, бросили тебя?

Оскар повернул нос назад и увидел странного большого человека. Обычно люди в такую погоду одевались тепло, ведь у них не было густой шерстки, спрятавшей бы их от холода. Но этот чудак был другим. На его голове надежно сидела дурацкая шляпа, а костлявые руки не покрывали перчатки. Он подошел к Оскару и присел, потрепав его по холке.

– Пойдем.

Обрадовавшись ласке, Оскар подскочил, завилял хвостом и принялся лизать человеку пальцы. Человек засмеялся, его тонкие губы вытянулись долькой лимона в оскал. Когда люди так делали, им было хорошо, так что Оскар обрадовался еще больше и даже стал подпрыгивать от счастья. Он теперь был не одинок.

– Можешь называть меня Джек. А ты?

Оскар громко и гордо тявкнул. Топорщившиеся усы припорошил снег, сделав из них седые провода.

– Оскар, значит. Хорошее имя.

И Оскар опять завилял обрубком хвоста.

Вместе они дошли до бараков. Оскар забрал в пасть снега, ему очень хотелось пить.

– Иди туда, там работает один человек, он тебе понравится. Будь хорошим щенком, и у тебя появится новая отличная семья намного лучше предыдущей.

Мохнатые брови двинулись, шевельнулись мягкие уши. Оскар вопросительно повернулся к Джеку и заскулил.

– Я буду тебя навещать, не переживай. А теперь беги, пока твое место не занял другой пес.

В последний раз нерешительно переступив с лапы на лапу, Оскар кинулся к баракам. Розовый язык свесился набок, колыхаясь на ветру. В один момент Оскар оглянулся, только странного человека не увидел. Зато впереди появился другой. Тот, другой, переносил тяжелые ящики и постоянно, но беззлобно ругался. Он ходил в камуфляже, а его голову покрывала толстая шапка. У него было узкое худощавое лицо и серые северные глаза.

– Ай, твою мать, – прохрипел он, скинув последний ящик из кузова на землю. – Где этих носит… А ты здесь откуда?

Оскар сел, развалив пятки в стороны. Так, как свойственно сидеть лишь несмышленым щенкам, но как никогда не позволит себе присесть важный и статный пес. Совершенно наивно он уставился на военного и, тяжело дыша, открыл пасть.

– Есть хочешь? Замерз, небось…

Заслышав знакомое слово, Оскар притулился к военному, принявшись нюхать его ботинки. Не переставая, пес махал хвостом и всячески выказывал дружелюбие.

– Ну, ладно, ладно, накормлю я тебя. – Наконец сдался мужчина, и Оскар радостно тявкнул. – У меня там консервы есть.

Следуя за военным по пятам, Оскар вбежал в теплую каморку, где перестал дрожать. Все-таки шерсть у него была еще слишком короткая для того, чтобы совсем не бояться холодной зимы. Военный вскрыл консерву и налил в миску воды. Оскар радостно набросился на еду. Только сейчас он понял, насколько голоден был.

– Ого, какой у тебя аппетит. Да ты побольше меня съешь.

После еды Оскар подбежал к мужчине и принялся ластиться. У военного просто не оставалось иного выбора, как забрать пса к себе.

Военного звали Кит, и он жил неподалеку от части с женой и сыном. Когда он привел домой Оскара, те сначала отнеслись к нему настороженно, так что Оскар вел себя тише воды, ниже травы. Он не вырывался, когда его посадили в душ и стали отмывать. Когда его не звали, забивался в угол и мирно там сидел. Понемногу освоившись в новом доме, он стал увереннее. Его черная шерсть удлинилась, залоснившись, и даже хвост-обрубок расцвел завитками.

Оскару нравились и жена Кита, и его сын. Эта семья отличалась от предыдущей. Мальчик радостно с ним играл, Оскару посвящали много времени и всегда вовремя кормили. Он даже научился ждать до нужного времени прогулки, чтобы не портить настил в доме. И каждый раз, чувствуя приближение условленного часа, он носился и прыгал, просясь на улицу. Был лишь один минус в их приятной жизни: люди днем уходили, а потому Оскар часто оставался один. В это время он обычно спал или выл от скуки, делать ему было откровенно нечего. Иногда в такие дни приходил Джек. Оскар радостно с ним беседовал, тявкая, а Джек рассказывал о том, что происходило в мире.