Текст книги "Преклонись, я — твой грех (СИ)"
Автор книги: KOSHKAWEN
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Освободившись от туфель, Кэролайн со счастливой улыбкой на лице потянула Клауса ближе к воде.
– Ты в курсе, что вампиры не очень хорошие пловцы? – смеется он, заходя по пояс в воду за девушкой.
– А кто-то говорил о плавании? – Кэролайн удивленно ведет бровью, сплетая руки на шее гибрида и приникнув к нему всем своим телом. – И все же, я надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, что на самом деле важно в твоей вечности…
– Ты сомневаешься, что я этого еще не осознал? – он приникает к ее губам, не настойчиво лаская, скользя языком по их контору.
Кэролайн отвечает на поцелуй, прижимаясь к нему еще сильнее, путаясь пальцами в его волосах, ощущая, как волны окутывают их, будто стремясь прижать их друг другу навсегда. Легкое платье девушки насквозь промокло, в волосах приятно играл ветер, а руки сильного мужчины сжимали ее тело так, что сердце едва ли не вырывалось из груди.
Позже Клаус на руках вынес ее на пустынный берег. Вокруг ни души, но даже если бы кто-то и наблюдал за ними, вряд ли это сейчас имело бы какое-то значение. По прохладной коже Кэролайн стекали прозрачные капельки воды, застревая в складках платья, или же высыхая, оставляя лишь мокрые дорожки. Ее поцелуи обжигали, а трепетные руки обнимали так неистово сильно, будто боясь отпустить его хоть на мгновенье.
Он опустил ее на теплый песок, поспешно освобождая от платья, скользя губами по линии шеи, целуя, лаская, прикусывая кожу. Он наслаждался каждым касанием, каждым мгновением, разделенным с ней. Она целовала его плечи, исследуя ладонями его спину, проходясь пальчиками вдоль позвоночника, замирая в районе талии и снова поднимаясь вверх. Перехватывая губами каждый вдох Кэролайн, разделяя его с ней, Клаус вошел в девушку, отрезая их обоих от действительности, топя в омуте страсти…
Казалось, ветер уступил место шторму, неистово сметавшему песок с пляжа, сгоняя волны, с оглушительной силой обрушивающиеся на берег. И лишь одно могло сравниться с разгулявшейся стихией – это два силуэта, слившихся, никнувших и растворяющихся друг в друге, игнорирующих весь мир, что окружал их, живя лишь друг другом…
– Кажется, вся жизнь такая, – тихо скажет потом она, прижавшись к его плечу, вдыхая прохладный влажный воздух. – Ты кричишь, а люди просто идут мимо, не замечая, не видя ничего, кроме своих проблем, маршируя в собственном цикле… И время идет. И ты спрашиваешь себя, а нужно ли это? Стоит ли себя так растрачивать, кричать, пытаться биться в эти безмолвные стены? Со временем все пропадет… И станет все равно…
А спустя сутки она исчезла. Ее телефон молчал, все упоминания о ней вмиг стихли.
Клаус не находил себе места, теряясь в незнании, не понимании того, что могло произойти. Не найдя в себе сил больше держаться, он ворвался в кабинет бизнес-холла, хватая Льюика за воротник пиджака и горящим взглядом вглядываясь в испуганные глаза конгрессмена.
– Где она?! – кричал он, встряхивая старика в руках, особо не стараясь сохранить его кости целыми. – Что ты с ней сделал?!
– Кто? – беспомощно лепетал мужчина, даже не моргая, всматриваясь в искаженное яростью лицо. – О ком ты, Клаус?!
– О твоей жене, – рычал Клаус в ответ, сжимая кулаки, разрывая воротник дорого костюма Льюика. – Кэролайн! Что ты с ней сделал?!
– Кэролайн? – непонимающе всхлипнул политик. – Боюсь, ты что-то спутал…
– Не ври мне!
– Клаус, мне уже шестьдесят пять лет и… Я никогда не был женат.
Смятение… Боль, страх, негодование… Все это овладело им с того момента, лишая способности хоть что-то понимать, привычно складывать мозаику, идя последовательно и постепенно добиваясь своих целей. Он не верил, но не признать не мог, что кто-то смог обыграть его, перевернуть все карты, смешав в колоде, заставить его мертвое сердце разрываться от непонимания и скорби…
Кажется, он и не жил те несколько дней, не ощущал себя частью этого мира, растратил все силы, что копил веками…
– Елена, – произнес он в трубку, придя к последней инстанции, самой сомнительной, но единственной на этот момент. – Я хотел спросить тебя о Кэролайн… Когда ты видела ее в последний раз? Возможно… Если она сейчас в Мистик Фоллс, я хотел бы поговорить с ней…
– Клаус, – прерывает поток вопросов хрипловатый тихий голос. – Кэролайн погибла более полувека назад… Ты зря ищешь ее.
========== Бессилие. ==========
Ниже последует глава, которая оказалась для меня одной из самых тяжелых в этом фф. Надеюсь, я достаточно четко перенесу в этот текст эмоции, характеризующие психологический настрой всей работы. Спасибо всем, кто не остался равнодушным к этой истории, кто сопереживает вместе со мной за развитием сюжета.
Над городом ты плакала,
Улетай – ты теперь одна из них.
Жестокий мир не для ангела -
Доживай свою жизнь во снах моих…
Свою обиду не покажешь никому ты молча,
Два шага и крылья сорвут твои,
Ведь люди не могут и часа без злости,
Время как вода – с собою все уносит…
– Ты должен поверить и принять это, – голос Елены заметно подрагивает, а взгляд устремлен в одну видимую ей точку впереди. – Ты сейчас рядом с ее могилой… Она похоронена здесь еще задолго до твоего приезда… Как можно уверовать в то, что она жива, глядя на этот полуразвалившийся от времени камень могильной плиты?..
Клаус молчал, не сводя глаз с поросшей травой могилы, вчитываясь в каждую букву знакомого до боли имени, выгравированном на посеревшем ветхом камне. Он не верил. Не верил не единому слову Елены. Он сорвался с места, приехав в Мистик Фоллс, забросив весь свой бизнес, послав ко всем чертям всех тех, чье мнение для него было важным… И что нашел он здесь? Лишь эту могильную плиту?..
– Как это произошло? – тихо, почти шепотом спрашивает он, и сильный порыв ветра разносит этот шепот по всему периметру кладбища, сея повсюду ту боль, что сейчас ощущал вампир.
– Сняла защитное кольцо, выйдя на солнце… – глаза Елены заблестели от хрусталиков слез, застывших в их уголках. – Тогда, после смерти матери, она вела себя немного странно, замкнуто… Все, что похоронено здесь – это пепел, который мы собрали на месте ее гибели.
– Не могу поверить, что она могла свести счеты с жизнью! – глубокая складка пролегает на лбу гибрида, отчего его взгляд становится еще более проникновенным, еще глубже наполненным одной ему понятной тоской. – Я видел ее там… В Нью-Йорке! Она излучала свет, сама жизнь жила в ней, а ты же хочешь уверить меня, что мне это лишь казалось?! Я не сошел с ума, Елена! Я видел ее, я чувствовал ее касания! Она была реальной, такой же, как ты сейчас!
– Клаус, – перебивает его девушка, приподняв воротник своего блейзера, защищаясь от усиливавшегося ветра. – Ее нет. Ты стоишь на ее могиле. Какие еще доказательства ее смерти нужны тебе?! Знаешь, почему ты до сих пор не можешь забыть ее? Почему ее облик мучает тебя по сей день? Потому что, чтобы ты не вытворял, как бы не провоцировал всех и вся – она давала тебе понять, что ты бессилен… Она умела это – делать слабым всесильного гибрида, беспощадного монстра заставлять задуматься, что все же он делает что-то не так, что живет не той жизнью, которой должен!
Голос Елены срывается, а слезы стремительно начинают скользить по щекам, когда она прижимает ладонь к губам, не в силах больше продолжать говорить, не справляясь с этими эмоциями, обуявшими всю ее, переносящими в далекое прошлое.
– Ты зря приехал сюда, – шепчет она, всхлипнув и закусив губу. – Ты зря мучаешь себя и меня тоже… Кэролайн мертва. Смирись и перестань жить памятью! Ты силен, влиятелен, свободен! Уезжай отсюда и живи новой жизнью, оставь воспоминания на ее могиле здесь!
Плечи Елены вздрагивают, слезы душат. Она разворачивается и стремительно покидает городское кладбище Мистик Фоллс, оставляя Клауса в одиночестве.
Свободен… Странно, что свобода иногда ощущается, как пустота… Глухая и беспросветная забвенная холодная, подобно куску льда… И да, он бессилен перед этой пустотой, скованный этой болью, порабощенный своими собственными смешанными чувствами. Он чувствовал себя безумным, лишившимся земли под ногами, от осознания того, что его разум мог сыграть с ним такую злую шутку. И все же даже сейчас, находясь у ее могилы, он не верил, не хотел принять ту правду, которую не мог оспорить.
Он вспоминал то, о чем говорила Кэролайн, когда он встретил ее в Нью-Йорке. Она упоминала лишь события вековой давности, не вспоминая ничего о последних годах своей жизнь, как будто… Как будто и не жила эти годы. От осознания этого, дрожь прошла по телу гибрида, учащая пульс, заставляя чувствовать себя смертным.
У соседней могилы сгорбившись, стоял, молясь, священник. Его фигура в темном одеянии придавала еще большей траурности этому дню. Оторвавшись от молитвы и взглянув на Клауса, он понимающе склонил голову, будто зная намного больше, чем мог поведать первородный.
– Мы всю жизнь делаем все, чтобы быть счастливыми, – говорит священник, обращаясь то ли к самому себе, то ли к Клаусу. – Но никто не знает, в чем заключается это счастье…
– Вы верите в возвращение мертвых, святой отец? – горько улыбнувшись, задает вопрос Клаус, не сводя взгляда с могилы.
– Нет, – не задумываясь, отвечает служитель Бога. – Но я верю в иное… Мы созданы сами отравлять себе жизнь, решать судьбы тех, за кого не в ответе, рушить все то, что нам не принадлежит… Я верю в то, что ангелы мщения посланы… За грехи наши…
Тяжело вздыхая, священник отворачивается, удаляясь вглубь кладбища, придерживая полы своей мантии от шквалистых порывов ветра, развивающего черную ткань.
Ангелы мщения… Он всегда мог сравнить ее с ангелом. Ее свет, невинная чистота мыслей, действий, всегда удивляли его, приковывая все его внимание. И вот теперь он может описать последние события из своей жизни, как вмешательство ангела мщения, пытающегося внушить ему, что следует посмотреть на свою жизнь по-иному. Что он должен делать сейчас? Благодарить? Задуматься? Помнить? Ненавидеть? Что она оставила после себя, кроме этой гнетущей пустоты, смятения, глубокой скорби?
Нагнувшись к могиле, Клаус заботливо поправил повядшие на ней цветы, дотронулся поверхности шершавого камня и медленно пошел к воротам кладбища, с горечью гоня от себя абсолютно все мысли. Он не хотел ни о чем думать. Он нуждался в тишине, освобождению от воспоминаний, отдыхе, о котором никогда не задумывался.
Едва выйдя за кладбищенские ворота, Клаус ответил на звонок с незнакомого номера.
– Клаус… – раздался в трубке тихий голос, заставивший сердце первородного забиться почти в горле, мешая дышать.
========== Откровение. ==========
Если можно было бы просто взять и перестроить свою жизнь. Вот так легко выбрать новую основу, будто пустой девственно чистый холст. Выбрать краски, в которые хотелось бы окрасить каждый свой день, смешать палитру нужных цветов… Насколько совершенной могла бы показаться тогда картина жизни. Насколько идеальным выглядел бы собственный персонаж. Но, к сожалению, никто никогда не видел волшебного холста, и тех фантастических красок тоже не существует… Есть только действительность. Суровая, но чаще подлая и злая, выкручивающая последние силы, лишающая возможности трезво мыслить. И именно в этой действительности приходится жить, впитывая каждое ее правило, учась на тех сложных уроках, которые она готовит…
Подобные мысли мучили гибрида, когда он вошел в номер одного из отелей Нью-Йорка, который указал ему голос из телефонной трубки. Номер изысканный, но без излишеств, выстоян в нежных персиковых тонах, которые непременно радовали бы глаз любого другого, но не того у которого похитили душу…
Клаус опустился на мягкую кровать и прижался подбородком к упиравшимся в колени рукам, прикрыв глаза, будто напряженно взвешивая что-то в своем разуме. Он думал, кто может войти в двери этого номера. Войдет ли кто-либо вообще? Он уже не знал чему верить, и можно ли верить собственным глазам. Но он чувствовал, что жизнь той девочки, которую он узнал когда-то очень давно, чистотой и любовью к которой проникся когда-то – еще не оборвалась, ее сердечко бьется где-то… Неважно, в каком мире! Ее сердце живет, ее душа видит свет!
Звякнувший ключ в замочной скважине заставил Клауса резко распахнуть глаза. Он продолжал сидеть на кровати, при этом беспрерывно вглядываясь в распахивающуюся дверь. Мышцы его лица напряглись, а руки непроизвольно сжались в кулаки, когда чья-то тень скользнула по прихожей и возникла перед ним, растворяясь в лучах утреннего солнца.
– Я рассчитывал застать тут дух, или же ангела, распростершего свои крылья, намеревающегося прочитать надо мной молитву… – ухмыльнулся Клаус, снизу вверх пройдясь взглядом по силуэту девушки в строгом светлом костюме.
– Не думаю, что сейчас тебе хочется шутить, Клаус, – серьезным тоном ответила Кэролайн, смиряя сидящего на кровати Клауса сверху вниз. – Я пришла сюда лишь для того, чтобы серьезно поговорить, расставить все точки, и не намерена терпеть твои издевки.
– Я лишь хочу убедиться, что ты не призрак, не плод моей фантазии, а вполне осязаема, живая…
Ему хотелось смеяться. Не над ней. Над собой. Хотелось громко рассмеяться над собственной глупостью, над тем доверием, что позволил себе всего лишь раз…
– Если ты позволишь, я могла бы рассказать тебе все, что ты должен узнать теперь, – холодно звучит ее голос, но взгляд тускнеет, не находя отклика в его глазах.
– Два дня назад я был на твоей могиле, – горько улыбаясь, произносит Клаус, едва ли взглянув на девушку. – Там, где лежат пожухшие цветы от твоих друзей, где мраморная плита местами откололась, поддавшись времени… Я видел Елену, которая еще помнит тебя, скорбит по смерти подруги, живописно описывая твое самоубийство… Объяснишь? Сможешь? Объяснишь те несколько недель, которые я был дураком, верившим тебе, в тебя… Ты…
Слова Клауса обрываются, он останавливает себя в стремлении прижать девушку, стоявшую перед ним, к стене и банально вгрызться в ее горло, заставляя почувствовать физически ту боль, что прожигала его душу каждый день после того, как она ушла.
Держась равнодушно и ровно, Кэролайн садится рядом с ним на кровать, концентрируя свое внимание на какой-то точке в стене, и начинает говорить, собирая все свои чувства воедино, изливая душу, заживляя шрамы на бессмертном сердце:
– Более полувека назад так получилось, что я начала терять всех своих близких… – ее голос звучит ровно, но волнение все равно чувствуется, будто она переживает все заново, переносясь во времени назад. – Ушла мама, близкие и друзья тоже уходили, и мне уже казалось, что вся моя жизнь заключается в том, чтобы ходить на чьи-то похороны… Я лишь хоронила и провожала тех, кто был рядом всю мою сознательность. После смерти мамы, я поняла, что больше не могу никого провожать, расставаться с кем-то навсегда, осознавая, что мне с этим трауром в душе жить вечно… А еще я помнила всесильного человека, уверенного в себе, имеющего власть и знающего к чему стремиться. Я захотела найти его, научиться у него легко расставаться с теми, кто дорог… Уйти из жизни тех друзей, которые знали каждый мой последующий шаг – была задачей непосильной для меня, поэтому я не придумала ничего лучше, чем инсценировать собственную смерть. Все прошло удачно, если это слово применимо здесь. И даже Елена поверила в это, в чем я сейчас убеждаюсь, слыша твой рассказ о поездке в Мистик Фоллс. – Кэролайн на секунду замирает, едва заметно улыбнувшись, и одновременно с этим почувствовав острую боль где-то в глубине себя, заставляющую ее глаза заблестеть от подступивших слез. – Я умерла для всех. Чуть позже я нашла того человека, которого грезила желанием найти. И увиденное повергло меня в шок… Теряясь в годах под разными именами, сменяя адреса, внушая тем, кто мог сблизить меня с ним, я наблюдала за ним, считая его жертвы, каждую ночь оплакивая их, не понимая к чему он стремится. Я все больше убеждалась, что не могу явиться, предстать перед ним и разделить с ним тот ад, в котором он живет…
– И тогда ты решила научить его жить, – продолжает за нее Клаус, пряча лицо в ладонях, не понимая, как эта трепетная девушка может приносить ТАКУЮ боль. – Ты преподала ему урок, который он будет помнить всю свою вечность…
– Пойми же, ты убивал ради пустяка, ради призрачной славы, что маячила на горизонте… Ты по костям ходил тех, кто был не в силах противостоять сверхъестественному… А совсем недавно, ты продал свой бизнес, а полученные деньги отправил в детские приюты. Разве мне не стоило к этому стремиться? Разве я не должна была пытаться хоть что-то сделать для тебя?
– Что-то сделать?! – Клаус резко поднимается с кровати, приходя вне себя от ярости. – Ты причинила мне лишь боль! Ты не знаешь, что я любил тебя и не мог допустить даже мысли о твоей смерти?! Ты не понимаешь, что я чувствовал там, находясь у твоей мнимой могилы?!
– Я могу любить так сильно, что по сравнению с этим твоя боль щекоткой покажется! – так же закипая от ярости, с кровати поднимается Кэролайн, вглядываясь в потемневшие от ненависти глаза гибрида. – А мне лишь приходилось наблюдать за тем, как ты все только ломал, не строил, шел по головам невинных смертных! Что нужно было почувствовать тебе, чтобы остановиться, Клаус?! Что ты должен был осознать?! Какой удар должен был ощутить?!
Она была прекрасна. Прекрасна в своей ненависти, в убеждениях, сломавших его жизнь. Уверена в правильности своих поступков. Непоколебима.
– Даже представ перед тобой, разделив какие-то приятные моменты, однажды, я поняла, что я не способна остановить тебя, не способна воздействовать, оборвав навсегда кровавую дорожку к власти… – она открыто плакала, ее слезы текли по щекам, но голос звучал уверенно и твердо. – И тогда я решила исчезнуть из твоей жизни, поняв, что эта последняя моя попытка встряхнуть тебя, заставить отказаться от складывающихся веками принципов. Но я не играла, Клаус! Я не воспевала дифирамбы своему самолюбию, это была пытка для меня! Пытка, ровно такая же, как наблюдать за твоим продвижением к славе по головам всех, кто перешел дорогу!
Она срывается, ее голос тонет в безвольных всхлипываниях и слезах. Закрывая лицо ладонями, она подхватывает свой клатч, намереваясь покинуть номер.
Решительно и ощутимо он перехватывает ее руку, разворачивая к себе лицом, заставляя прижаться к своему телу. Он смотрит в ее влажные глаза, ощущая, что часть его бесконечной жизни навсегда осталась в них, отражаясь в хрусталиках слез.
– Не знаю, должен ли я благодарить тебя за то, что смог наконец-таки переосмыслить свою жизнь… – тихо произносит Клаус, стирая влажную дорожку с ее щеки. – Но отчетливо понимаю, что ты необходима мне теперь… Постоянно… Навечно… Прошу тебя, останься…
Останься… Останься рядом, когда вокруг нет никого. Останься тенью, светом, болью… И подари иную жизнь…
Он прижался к ее губам, будто к единственному источнику, поддерживающему его жизнь. Он не понимал, не мог принять того, что можно жить и без нее, что можно выбросить из жизни все то, что подарила она ему, так как это было смерти подобно… Он любил ее… Он хотел видеть ее в своей бесконечности, в своих, неопределенных будущих днях…
Строгий костюм затрещал по швам, когда сильные руки гибрида, решительно освобождали от него девушку. Дрожь пробежала по ее телу, когда неистовые поцелуи начали ласкать ее грудь, опускаясь к талии, добираясь до бедер.
Клаус подхватил Кэролайн на руки, опустив на широкую кровать, освобождая ее тело от остатков одежды, лаская взглядом каждый дюйм ее кожи. Его ласкающие руки находили отклик в каждом движении, каждом касании оливковой кожи.
Его нежные пальцы скользнули вниз по телу девушки, дотрагиваясь складок плоти, лаская их и открывая всю ее, проникая вглубь. Кэролайн закусила губы, силясь не стонать от каждого его касания, прислушиваясь к своему телу, готовому принять его, любить так, как никогда и никого. Она желала его. Страстно желала. Он же не мог поверить, что вновь ласкает ее кожу, приникает губами и пальцами к самым чувственным частичкам тела, трепетно вздрагивавшим от его прикосновений. И только лишь ощутив его в себе, Кэролайн приняла ту страсть, сводящую с ума задолго до того, не раз сбивающую ее планы. Она отдалась ему полностью, лишаясь способности думать, планировать будущее. Ничего уже неважно теперь. Важно лишь то, что они нужны друг другу больше воздуха, необходимы больше жизни. Весь импульс этой страсти физически ощущался в неистовых толчках, пронзающих ее тело, в самозабвенных стонах, рушивших тишину вокруг. Жили ли они оба до этого? Было ли что-то до этого дня? Вряд ли…
========== Эпилог ==========
Преклонись, я – твой грех.
И имя мое – Сладострастие.
Желание плотских утех
Проводит по коже пальцами.
Трепещи, я – порок,
С манящим, безудержным запахом,
От которого отказаться не смог
Ты вкусил плод раздорного яблока.
Вними, я – разврат,
Который постиг твою душу.
Нет прощения, дороги назад.
Только ад и нескончаемый ужас…
– Интересно, я когда-нибудь перестану ощущать страх от того, что однажды проснувшись, не увижу тебя рядом? – улыбаясь, спрашивает он, прижимая девушку к своей груди, в этом, окутанным полумраком, номере.
– Вряд ли… – притворно задумавшись, отвечает Кэролайн. Проведя тонкими пальчиками по его груди. – Когда я почувствую, что тебе нужна помощь, я сделаю все, чтобы вернуть тебе жизнь… Жизнь без предательства, лицемерия и жертв… Я лишь хочу, чтобы ты чувствовал…
И он чувствовал… Чувствовал миллионы эмоций, которые правили им с этого дня. Он принял то, от чего скрывался веками. И впервые за множество бесчисленных лет он ощутил, что живет… Живет не только для себя, но и для кого-то еще. Для нежного существа, никнувшему к нему сейчас, заставляя, его мертвое сердце биться, придавая смысл всему его существованию. Не это ли любовь? Не это ли можно назвать страстью? Невозможностью быть отдельно от того человечка, который несет переворот во всю твою лишенную смысла жизнь?
Так что же такое страсть? Любовь слишком сложна для ее описаний, но страсти мы определенно можем найти понятия. Итак, какие же? Апатия, вожделение, безнадежность, смятение, бессилие и откровение… Пожалуй, это самые громкие эпитеты, которые можно назвать, особо не задумываясь. Апатия – возникает, когда еще все равно, что будет потом, важно, что есть сейчас, на остальное смело закрываем глаза. Вожделение: да, да – то самое, что сносит крышу, лишая почвы под ногами, погружая с головой немного в иной мир. Безнадежность – как раз то, когда чувствуешь, что одной страсти не хватает, но без нее уже не жить. Смятение – решаешь, что важно, но решение, как правило, неправильное. Бессилие – в расшифровке не нуждается, но именно тогда ты считаешь, что не в силах что-либо изменить, так как все твое существо погрязло с головой в мире эмоций. Откровение – до этого не всякий доходит, но если и дошел, то радуйся – впереди любовь…
