Текст книги "Не в себе (СИ)"

Автор книги: Кошka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

***

С мистером Гарри Джеймсом Поттером я познакомился, когда этому удивительному юноше было семнадцать лет. Мне на тот момент уже исполнилось сорок два, я занимал достаточно высокий для своего возраста пост – был заместителем главного врача психиатрического отделения Святого Мунго – и, говорю это сейчас без лишней скромности, имел достаточный авторитет среди своих коллег. Думаю, не стоит объяснять, почему именно мне выпала честь беседовать с этим молодым человеком – профессор Харддиз, мой непосредственный руководитель, не так давно попал на этаж ниже из-за резко обострившихся проблем с сердцем, и я исполнял его обязанности.

Когда поздним вечером, после плотного ужина, ко мне прилетела сова из Министерства Магии, я ужасно переволновался. Нельзя сказать, что я всю жизнь был законопослушным гражданином – в юности я славился своим беспечным поведением, – но в то нелегкое время ни в чем темном замешан не был. И ещё более я удивился, когда прочёл письмо: мне сообщали, что на следующий день ко мне на приём приведут крайне примечательную личность: того самого Мальчика-Который-Выжил. Я много слышал о нем от Кэтрин, которая выписывала, кажется, все газеты, какие только печатались на острове и была в курсе любого происшествия. Но лично видеть мистера Поттера мне доселе не приходилось.

Я не спал всю ночь, терзаемый мыслями о моем – возможно – новом подопечном.

В больнице я в первую очередь встретился с Министром Магии, который слишком крепко стиснул мою руку и долго не отпускал. Он был слишком взволнован, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

– Доктор Хашэр, я рассчитываю на Вашу помощь, – быстро говорил он мне. – Ситуация настолько неоднозначная, что нам необходима консультация лучшего в Англии специалиста. Поймите, дело чрезвычайной важности, поэтому я искренне надеюсь, что вы не будете рассказывать об этом своим знакомым.

Я заверил его, что готов принести клятву о молчании. Впрочем , я и без нее молчал много лет, а сейчас пишу эту заметку, потому что чувствую скорое приближение смерти. Более того, никого из участников тех событий уже нет в живых.

– Прошу Вас судить исключительно беспрестрастно, не обращая внимания на прошлые заслуги мистера Поттера. Нам необходимо точно знать, виновен ли он во всех преступлениях и может ли нести за них ответственность. К сожалению, я не могу гарантировать Вам полной безопасности, но под дверью дежурят несколько наших авроров.

– Не беспокойтесь, Министр, я умею держать в руках палочку. И, ради Мерлина, перейдите к сути.

– Вчера вечером были найдены близкие друзья Гарри Поттера – Рон Уизли и Гермиона Грейнджер, а также его невеста – Джинни Уизли. Экспертиза показала, что заклинания, убившие их, были выпущены из палочки мистера Поттера. Это были ужасные заклинания и ужасная картина, доктор Хашэр, поэтому позвольте мне не вспоминать… Нам необходимо знать, кто совершил эти преступления – мистер Поттер… или кто-то другой. И вменяем ли сам мистер Поттер. Ни легилименция, ни сыворотка правды результатов не дали. Единственная надежда на Вас. Он в вашем кабинете.

Я оставил Министра в коридоре и пошёл к себе, но у самой двери столкнулся с профессором Дамблдором.

– Доктор Хашэр, я хотел бы попросить Вас быть помягче с Гарри. Он пережил такой стресс – видеть смерть своих друзей…

– Он их убил, профессор Дамблдор, – почему-то излишне холодно прервал я директора Хогвартса.

– О, я уверен, Гарри не делал этого. Это Волдеморт вселился в мальчика и заставил его совершить эти ужасные преступления. Гарри сейчас напуган и растерян. Прошу Вас, не давите на него.

Я пообещал и это.

Мистер Гарри Поттер, ожидавший меня в моем же кабинете, не выглядел сумасшедшим или растерянным. Он излучал холодное спокойствие и даже кивком головы предложил мне сесть. Мне! В моем кабинете!

Я внимательно оглядел мистера Поттера, но его внешность нельзя назвать какой-либо экстраординарной – кроме того самого шрама, пожалуй, но и он после победы на Волдемортом превратился в тонкую, едва заметную полоску. Впрочем, Гарри Поттеру и не нужно было обладать яркой внешностью, чтобы навсегда остаться в моей памяти восемнадцатилетним подростком, у которого все ещё, в принципе, должно было быть впереди. В некоторые жизненные минуты, которые бывают у каждого старого мага, когда хочется предаваться воспоминаниям о былой юности – а на данный момент мне и это кажется моей юностью – я отчетливо вижу перед собой его лицо и вздрагиваю от нахлынувшего на меня ужаса.

Само по себе, конечно, лицо мистера Поттера не было чем-то ужасным. Шрам его не красил, но и не уродовал. Однако выражение лица моего нового подопечного нельзя было назвать мирным и скромным. Почему-то вспомнилась единственная колдография мистера Поттера, которую я видел в Пророке – в статье говорилось о героической обороне Хогвартса и о подвиге юного студента, уничтожившего Волдеморта – сейчас я могу позволить себе произносить это имя без страха. Гарри на той фотографии выглядел, как обычный, среднестатистический подросток, который внезапно оказался в центре внимания – скромно улыбался, неуверенно махал рукой в камеру и, кажется, хотел поскорее скрыться от репортеров. «Какой милый мальчик,» – подумал я тогда.

Сейчас этот мальчик не выглядел мило. Его лицо было словно слеплено из воска, даже глаза выглядели безжизненно и пусто. Без единой эмоции на лице он прямо глядел на меня, не с вызовом, не испуганно, а просто прямо. Руки были сложены одна на другую и покоились на коленях. Его поза незнающему человеку могла показаться расслабленной, но я знал, что внутри юноша сосредоточен, как никогда.

Впрочем, юноша ли? Сейчас передо мной сидел не молодой волшебник, а монстр.

Признаюсь, я не так хорош в художественных описаниях. За всю свою долгую жизнь я привык апеллировать медицинскими терминами и использовать шаблонные конструкции, поэтому мне сложно описать внешность мистера Поттера так, чтобы она на вас, мой дорогой читатель, подействовала должным образом. Поэтому скажу лишь одно – в тот момент я не сомневался в том, что именно сидящий передо мной человек убил троих человек.

– Спрашивайте, док, – милостиво разрешил мне мистер Поттер, не меняя своего положения. – Я вам даже, пожалуй, расскажу всю правду. Могу поклясться, если хотите.

– Не надо. Итак, я вас внимательно слушаю. Это вы убили мистера Уизли, мисс Грейнджер и мисс Уизли? Последняя, насколько я знаю, была вашей невестой.

– Шлюхой, – поправил меня мистер Поттер и, увидев мой осуждающий взгляд, исправился. – Девушкой легкого поведения, если вам угодно. Хотя первое определение наиболее точно определяет ее сущность. Вы привыкайте, Доктор, если хотите все узнать – я не очень-то люблю подбирать красивые формулировки, а вы, как мужчина, должны быть привычны к нецензурной лексике. Впрочем, Джинни. Она спала со всеми, кто мог ей что-либо предложить – со мной тоже, впрочем, и она была чертовски хороша. Но я не собирался на ней жениться – подобная пустышка хороша разве что…

– Мистер Поттер, – оборвал я его. У меня был достаточно богатый опыт в общении с молодыми юношами, и я, признаюсь честно, нередко замечал, что на тему взаимоотношений с противоположным полом они могут говорить достаточно долго. Мне же на тот момент было не так интересно слышать рассуждения моего пациента относительно его девушки, а вот услышать историю Гарри Поттера – вполне.

– Ах да, простите, я отвлёкся. Да, их убил я. Джинни залезла туда, куда ее не просили лезть – уж позвольте, этого я не скажу, а Рон и Гермиона… они неплохие ребята, в принципе. Просто оказались не в том месте и не в то время. Я сначала не хотел их убивать – стереть воспоминания, забыть об этом происшествии – да, но убивать. Я не маньяк, хоть и псих: убиваю только тогда, когда это нужно. Но запах крови так будоражит, знаете. Хотя… откуда вам знать. В общем, я не смог остановиться и испытал на них своё новое заклинание – по хорошему, оно должно было полностью вывернуть их наизнанку, но на голову это почему-то не подействовало. Тем хуже для них.

Мистер Поттер спокойно пожал плечами, словно каждый день выворачивал людей наизнанку. Я сглотнул, не в силах оторваться от него.

– Док, вы ведь хотели узнать вовсе не это, я прав? Если вы профи, вы должны были сразу понять, что я сумасшедший. Вас ведь больше интересует, как я докатился до жизни такой.

– Профессор Дамблдор полагает, что в вас вселился Сами-Знаете-Кто.

– Его зовут Волдеморт, док, – я непроизвольно вздрогнул. – И это самая глупая теория, которую я когда-либо слышал.

– В чем же истина? – полюбопытствовал я.

– Не знаю. Но не в Волдеморте… да не пугайтесь вы этого имени, док. Нет, может, и в нем, но корни тогда следует искать в 1981, во время его первой Авады. После этого проклятия никто не выживает, а я вот выжил. Может, побочный эффект? Кстати, можно воды – думаю, мне придётся много говорить, а в горле уже пересохло.

Я не сразу понял, о чем меня просят.

Мистер Поттер жадно протянул стакан к себе и сделал большой глоток.

– Задатки маньяка я обнаружил у себя ещё в детстве. Как и садиста, впрочем. Я не по БДСМ с элементами мазохизма , док, сразу говорю, не люблю, когда мне кто-то делает больно. Предпочитаю делать это сам. Начиналась все с котят, крыс и тараканов – сначала были все-таки тараканы, потом крысы – их в чулане были много. Я на них учился убивать.

– Вы говорили, что не любите убивать, – напомнил я.

– А разве я противоречу себе? Нет, первое убийство произошло случайно, но после него мне удалось напугать Дадли. Я понял, что это мой козырь, и начал убивать. Тетя Петунья жуть как боялась крыс, Дадли – почему-то голубей, а дядя Вернон начал заикаться после знакомства с полуразложившимся трупом кота миссис Фигг. Впрочем, зрелище то ещё. Я сам долго блевал. А потом пошло-поехало. Сначала я тренировался, потом оттачивал навык, потом убивал, чтобы не забыть – в Хогвартсе мне это не позволяли.

– И многих вы… убили?

– Не считал, – Гарри улыбнулся так, словно страшно раскаивался. – Но единственный волшебник, которого мне довелось укокошить – Волдеморт. Остальные были магглами, не волнуйтесь, док.

Странно, мистер Поттер вроде как выступал за идеи Дамблдора, вырос среди магглов и никогда позже не высказывал своего пренебрежительного отношения к ним. Но сейчас он говорил о том, что сделал с этими несчастными, будто те были существами второго сорта.

– И зачем вы их… убивали?

– Спускал пар, – мистер Поттер пожал плечами. – У меня, знаете ли, были очень напряженные учебные года – Волдеморт, опасности, гиперопека со стороны некоторых личностей. Снейп, опять же. Я хоть и давал интервью, где расписывал все его достоинства и вытирал слезы горечи, его не простил. Такое не прощается. В общем, Снейп был тем ещё гадом. Другие наши профессора были не лучше. А мне оставалось играть послушного, хорошего мальчика, мессию Света и истинного Гриффиндорца, а такие, знаете, не могут сделать ничего плохого. Поэтому на каникулах я выпускал пар на магглах. Ездил по Англии, куда отходил ближайший поезд, находил первого неприятного человека – знаете, все они были похожи на моих друзей или врагов – и убивал его. Мне ещё нельзя было пользоваться палочкой, и я делал это руками. Ах, как жаль, что я так мало тогда мог. Ручная работа, конечно, помогает отвлечься, но результат трудов не доставляет столько удовлетворения.

Я откинулся на спинку стула, продолжая следить за своим подопечным, и редкие волосы на моей голове начинали шевелиться. И это Герой Света?! Он сумасшедший – сейчас я был в этом уверен. Мистер Поттер говорил так спокойно и уверенно, словно его слова заключали в себе какие-то обыденные, бытовые вещи. Но это было ужасно. Сидящий передо мной человек не затрагивал подробности своих преступлений, но мне уже было страшно. Это было гораздо ужаснее, чем год террора Волдеморта, который мне пришлось пережить. Признаюсь, в тот момент у меня мелькнула малодушная мысль, что ни палочка, ни авроры за дверью мне не помогут. Этот молодой человек привык убивать быстро и без палочки, убивать быстро, но болезненно.

Что ж, я должен был признать, что передо мной сидит маньяк, на душе у которого – множество жертв. А маггловские спецслужбы, должно быть, до сих пор ищут его, не объединяя все эти эпизоды в одно, потому что у них нет ничего общего.

– Вы говорили, что не любите убивать, – вновь напомнил ему я, тщательно выверяя слова. Только теперь я понимал, что любое сказанное мною слово может послужить толчком для его убийства.

– Я и не противоречу себе, док, – доверительно сообщил мне мистер Поттер. – Я не люблю убивать. Я же делаю это не просто так.

– Так для чего же?

– Для удовольствия.

Я потёр переносицу, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица.

– Но все же давайте пока оставим магглов и предпосылки появления вашего навыка убийств и вернёмся к вашим друзьям и невесте…

– Она не была моей невестой, – нетерпеливо перебил меня мистер Поттер, и в его голосе слышалась явная злость. – По-моему, мы уже выяснили, что она была шлюхой, от которой можно было бесконечно много брать. О да, ее можно было жестоко тра… – мистер Поттер не договорил под моим укоризненным взором. – Я могу подобрать слова помягче, если хотите, док, но избежать эти моменты не в состоянии, если вы хотите узнать все мои мотивы, – предупредил он.

– И все же постарайтесь не выражаться в моем кабинете.

Во всей позе мистера Поттера сквозило недовольство, но он все же продолжил.

– Джинни слушалась меня и делала все, что я желал. Даже не имела ничего против жесткого секса. Кажется, она была уверена, что является моей девушкой, а подобной покорностью пыталась покрыть прочие измены. Она думала, что я не знаю, но я знал и не собирался прекращать. Но никогда бы не женился, док, она этого явно не достойна. Увы, девчонка была слишком любопытна и влезла в мои бумаги. Я не расскажу вам о них и давно сжёг этот компромат, даже не пытайтесь его найти. Я даже не намекну, что там было. Должны же быть у меня какие-то тайны.

Мы возвращались к тому, с чего начали, но я все никак не мог составить полного портрета своего подопечного и решить, какой вердикт вынести. Смерть или лечение?

– Что ж, ваши мотивы в отношении мисс Уизли мне понятны. Но ваши друзья? Неужели они тоже были…

– Шлюхами? Не в том смысле, что Джинни, конечно. Нет, док, они были обычными друзьями, которые думали, что знали обо мне все. Они вроде даже любили меня. И я не собирался их убивать.

Мистер Поттер помолчал около минуты, явно собираясь с мыслями, и продолжил.

– Все случилось из-за грязнокровки. Нет, Гермиона была моим другом и хорошей девчонкой, но грязнокровкой. И дело не в ее родителях. Я тоже не чистокровный баран. Она предала маггловский мир, в котором родилась, но не вошла в магический, отвергла законы Британии, но не приняла законы магии. Именно поэтому она грязнокровка. Именно поэтому я ее убил. Она столько противилась убогости магов, столько говорила про демократию, что… Они ведь застукали меня с Джинни случайно, док. Бедняжка Уизли уже не была в состоянии воспринимать ситуацию, но я-то был абсолютно нормален. И если бы Гермиона начала говорить о гуманизме, толерантности и морали, о недопустимости нарушения законов, я бы их отпустил. Но она повела себя, как глупая волшебница. Закричала что-то про Темную магию и влияние Волдеморта. Не ей об этом говорить, черт возьми! И я ее убил. А Рон просто стоял рядом. Я не хотел, док. Просто… очень сложно остановиться.

Я судорожно вздохнул и приподнялся. Пора было выходить к министру и давать свою резолюцию. Оставался последний вопрос, который я не мог не задать.

– Почему вы рассказали мне это?

– Мне интересно, – искренне признался юноша. – В детстве Тетя Петунья таскала меня к психологам, когда я поджигал его драгоценного Дадличку или прищемлял хвост кошкам. Совершенно детская шалость, признаю. В молодости я был слегка дурак. Так вот, все эти психологи заставляли меня изображать какие-то кружочки и домики, рисовать кляксы и рассуждать о какой-то ерунде, а потом все с умным видом это анализировали. И ни один не сказал, что я ненормальный! А я псих, Доктор! Может, хотя бы вы это поймёте?

Я был потрясён. Мистер Поттер был первым пациентом за всю мою практику, который признавал свою ненормальность. И я признавал ее тоже. И за этой бравадой я видел явное нежелание мальчика умирать.

Выбор был сделан. Я вышел за дверь и столкнулся с целой делегацией из Министерства во главе с Министром и стоящим в стороне директором Хогвартса. Признаться честно, я никогда так не робел. В конце концов, меня можно понять – никогда больше я не сталкивался с таким большим количеством высокопоставленных лиц. Они выжидающе смотрели на меня, следя за каждым моим словом.

Я мог сказать им правду. Тогда директор Дамблдор настоял бы на сохранении жизни мистеру Поттеру и его продолжительном лечении, на моем этаже появился бы новый пациент, а у меня самого – очередная головная боль. Как врач, как высококвалифицированный специалист, я должен был сказать именно это. Но от одного осознания той простой истины, что правда сохранит жизнь этому монстру, лишившему жизни многих людей, меня выворачивало наизнанку.

– Вынужден признать, что разум мистера Поттера сильно поврежден. Боюсь, медицина здесь бессильна. Предположу, что необратимые изменения начались после последней битвы с Тем-Кого-Нельзя-Называть, и мальчик медленно преобретает его черты. Вы вправе распоряжаться этой информацией, как вам угодно, министр, но, к сожалению, я не знаю, как поведет себя мистер Поттер в следующий момент. Боюсь, это даже уже не мистер Поттер.

В эту секунду я подписал своему подопечному смертный приговор. Простите меня, дорогие читатели, но я не мог иначе. И даже сейчас, на основе своего жизненного опыта, я сделал бы тоже самое. Я не жалею и никогда не буду жалеть. Впрочем, вы можете осудить меня – но имеете ли на это право?

Следующая моя встреча с мистером Поттером состоялась в зале суда, на оглашении вердикта по его делу. Я сидел на одной скамье с экспертами и давал показания против этого молодого человека. Признаться честно, из того дня я практически ничего не помню. Кто входил в судейскую коллегию? Кто оглашал решение? Что чувствовал я в тот момент?

На всю жизнь я запомнил только одно. Мистер Поттер молча и спокойно выслушал приговор, не показывая своего страха и отчаяния. Но я его видел.

– Жаль, профессор, что вы меня не услышали, – Поттер повернулся ко мне, решив потратить своё последнее слово глупейшим образом. – Меня нужно было изучать, мои психические отклонения позволили бы вам написать какой-нибудь жутко умный трактат. Не то, что я не хочу умирать. Просто хотелось бы, чтобы про меня написали не только героические романы и оды. Пообещайте мне, Доктор, что хотя бы перед смертью напишите о разговоре со мной…

Исполнения приговора я уже не видел.