Текст книги "Желанное наказание"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Глава 2. Простая история
Алилесса Грин по праву считалась красавицей, стройной, длинноногой. Может, и не такой ослепительной, как Мелинда, рыжеволосая соседка, живущая через улицу. Но что-то такое было в ее хорошеньком личике с глубокими серыми глазами, обрамленном золотистыми пышными кудрями.
Отец Алилессы был вдовцом, уже давно. Его жена умерла, оставив ему дом, кучу долгов – они вместе владели цветочным магазином, который почти не приносил дохода, – и троих дочерей. Алилесса была совсем взрослой и на ее плечи легла забота и о сестрах, и о доме. Иногда она помогала и отцу в магазине.
Двое ее сестер, Мери и Аманда, еще учились, и отец с трудом мог оплачивать их обучение, одежду, учебники…
С ранней юности Алилесса была готова к тому, что ей придется выгодно выйти замуж чтобы помочь отцу поправить дела и снять с него груз ответственности за ее судьбу. В качестве жениха отец присмотрел Алилессе Тома – приятного молодого человека из очень хорошей и обеспеченной семьи. Том был всем хорош – молодой спортсмен, не скучный и интересный собеседник. Разве что немного хвастлив и болтлив, думала Алилесса, недовольно морща носик. Но отец уверял ее, что это невеликое горе. Бывают молодые люди и похуже, гуляки и пьяницы, а еще безработные, которые попивают пиво в пабах и ничего не приносят в семью. Том, конечно, будет не таким. У него диплом адвоката в кармане, его отец возьмет в свое дело, и жизнь с ним обязательно будет замечательной – в уважении и достатке. В конце концов, нужно подумать о сестрах, их будущем! Что за будущее их ожидает, если они не закончат обучение? А отец Тома щедрый человек. Он обязательно поможет! И Алилесса, тяжко вздыхая, покорялась воле отца.
Да и Том был вполне симпатичным молодым человеком, так отчего нет?
Три года она жила с этой мыслью, свыкалась с ней, и почти поверила в то, что обязательно станет женой Тома. Для этого делалось все – она, пустив в ход свои женские чары и включив все свое обаяние, сумела сначала привлечь внимание юноши к себе, а потом и завоевать его сердце. На всех вечеринках они появлялись вместе, в обнимку, она позволяла ему то, чего никогда и никому не позволила бы – он тайком целовал ее, провожая вечером до дома, и в темноте, пока никто не видит, торопливо и жадно тискал ее грудь, стараясь дрожащими пальцами нащупать сквозь ткань сосок.
Алилесса заливалась краской стыда, отталкивала его руки, но это только больше распаляло юношу, он прижимался к ней, и она чувствовала сквозь тонкие брюки его набухший член. Том не раз предлагал ей это – стыдно даже подумать, что это такое! – но Алилесса всякий раз ускользала, вырывалась из его рук, оставляя распаленного юношу ни с чем. Торопливо взбегая по ступенькам на крыльцо дома, она багровела от смущения, вспоминая неловкие, грубоватые ласки Тома, чувствуя странную пульсацию у себя между ног и влажное пятнышко, расползающееся по трусикам. Ей было ужасно стыдно от этой жаркой возни в темноте, но она убаюкивала гложущую ее совесть тем, что все-таки Том без пяти минут ее муж, а значит, рано или поздно он получит все.
И так непременно было бы, если б не вечеринка, которую закатили по поводу дня рождения Мелли, на которую Том и Алилесса явились вдвоем, как пара.
Чтобы пойти на этот праздник и составить равную пару с Томом, чтобы выглядеть достойной его, Алилесса откладывала полгода. Неважно, что для этого ей пришлось сидеть на жиденьком супчике. Платье, туфельки, прическа – все должно было быть безупречным. Том, которому его внешний вид давался без такого труда, даже оценить не мог, что ей стоило одеться с таким шиком. А еще подарок! Алилесса, наигранно улыбаясь, практически с сожалением протянула Мелли коробочку с тонким серебряным браслетом. Мелли наверняка не оценит; и носить не станет, выкинет в груду подарков, рядом с остальными коробками, а вот Алилесса с удовольствием носила бы.
Но Мелли почему-то решила открыть ее подарок. Подцепив пальцем тонкую цепочку, она вытащила браслетик из коробки и восторженно ахнула:
– Прелесть какая! Дядя, посмотри!
Вот тогда Алилесса впервые увидела лорда Терроза.
Он подошел, небрежно пригубив бокал с шампанским, его холодные синие глаза безразлично глянули на серебряную вещицу.
– У мисс прекрасный вкус, – безразлично сказал он, чуть качнув головой и переводя взгляд на саму Алилессу. – Очень мило.
Как показалось девушке, мужчина был немного пьян – или просто у него была такая манера говорить, слегка растягивая глаза и глядя… ох, как неприятно он смотрел!
Он осмотрел Алилессу с головы до ног, неторопливо и не скрывая своего нескромного интереса к ней. Алилесса словно почувствовала его взгляд, скользящий по ее коленям, по бедрам, обтянутым черным узким платьем, по вырезу на груди. От него захотелось прикрыться руками, девушке стало стыдно за то, что ее плечи легкомысленно оголены, и она поежилась как от холодного сквозняка.
Впрочем, он ничего не сказал. Кивнув головой, он приподнял бокал в знак уважения и отошел.
Кто бы мог знать, что означает этот его взгляд!
Потом был праздник, танцы, и Том напился. То ли он не рассчитал своих сил, то ли хотел прихвастнуть своей многоопытностью, но так или иначе, а пил он коньяк, и его порядком развезло. Глядя как краснеет его лицо, как неприятно блестят красные губы, как мутнеют, становясь бессмысленными, его глаза, Алилесса подавила малейшие намеки на отвращение к этому пьяному, пошатывающемуся человеку, напоминая себе еще и еще, что он ее будущий муж, а значит, она со смиренным терпением должна принимать все его недостатки.
И лорд Терроз…
Ей показалось, что он повсюду. Куда бы она ни повернула голову, всюду был он. Он не смотрел на нее, разумеется, нет. Чаще всего он вообще стоял к ней спиной или боком, и она видела его красивый чеканный профиль и его улыбку, с которой он разговаривал со своими знакомыми – а они обращались с ним с заметным уважением и даже отчасти заискивались перед ним.
Лишь однажды он обернулся в сторону Алилессы – Том пьяно расхохотался какой-то шутке, рассказанной его другом, таким же пьяным оболтусом, – и в синих глазах лорда Гранчестера Алилесса увидела усмешку. Словно он смотрел на двух мелких ничтожеств.
Это было очень неприятно и отчасти пугающе. Потому что в его глазах она снова заметила оценивающий интерес. Словно он рассматривал вещь и размышлял, а стоит ли она его внимания или нет.
А Тому было все равно. Он опьянел до такой степени, что стал агрессивным и возомнил, что Алилесса недостаточно почтительна к нему, раз отказывает ему в близости. Затащив ее за портьеру, он жадно прижимался к ее губам мокрым ртом, от него отвратительно пахло перегаром и табаком, а его руки грубо шарили у нее под юбкой, стараясь подцепить и стащить трусики.
– Ты моя, – шептал он, покрывая искаженное от отвращение лицо девушки слюнявыми поцелуями. – Моя… Хочу тебя… хочу!
– Том, нет! – пискнула Алилесса, отталкивая его навалившееся на нее тяжелое тело. – Мы же договаривались – только после свадьбы!
– Да свадьба через полгода, – еле ворочая языком, бормотал Том, не прекращая своих грязных приставаний. – Немного раньше… подумаешь!
Но Алилеса была тверда, и, отпихнув распаленного ухажера, она вырвалась из его рук и выскочила из-за тяжелых плотных штор.
Вероятно, если б ей удалось ускользнуть от него, ничего бы и не было. Она подумала, что Том, протрезвев, наверняка пришел бы в ужас от своего поведения и извинился, попытался бы загладить свою вину. И Алилесса, конечно, простила бы его и забыла бы свое отвращение, его руки у себя между ног, его противный пьяный треп, но…
Том, словно озверев, выскочил следом за ней и с ревом вцепился в ее руку, дернув ее на себя. Одна ее нога подвернулась, тонкий высокий каблучок скользнул и она упала, пребольно ударившись бедром.
– Поганая шлюха! – вопил Том над ее головой. – Ты думаешь, что особенная?! Думаешь, тебе можно мучить меня? Крутить своим задом?! Да у меня таких, как ты…
Наверное, он пьяным признался своим дружкам в том, что у него с Алилессой ничего не было, и его подняли на смех. Наверное, это больно уязвило его самолюбие, заставило его действовать так решительно, стараясь получить свое здесь и сейчас. И, не получив ничего, сообразив, что теперь дружки будут смеяться над ним пуще прежнего, Том решил хоть как-то реабилитироваться в глазах наблюдающих эту безобразную сцену.
Вероятно, он ударил бы Алилессу и без того рыдающую. Подвернутая нога и ушиб сильно болели, и она закрыла голову руками, спасаясь от ярости подвыпившего Тома, который уже занес было руку, но удара не последовало.
– Вы неподобающе ведете себя с мисс. Извинитесь, – раздался над ее головой замороженный, безразличный голос лорда Гранчестера. Алилесса распахнула глаза – мужчины застыли над нею, молча борясь. Лорд перехватил занесенную над ней руку и молча выкручивал ее, отчего Том, кривясь от боли, изгибался, пригибаясь к полу. А лорд все так же безразлично смотрел в его налитое кровью лицо, трясущееся от бессильной злобы. Для него Том был всего лишь перепивший сопливый мальчишка, ничтожество, которому лорд оказал великую честь, обратив на него внимание. И Том понял это. Понял, как жалко выглядит в глазах мужчины.
– Столько возни из-за какой-то шлюхи, – с остервенением рявкнул он, вырывая из цепких пальцев лорда свое крепко помятое запястье. На его раскрасневшемся лице был написан мучительный стыд, он одернул одежду, пригладил растрепанные волосы, стараясь придать себе более уверенный вид и вернуть утерянное чувство собственного достоинства.
– Шлюхи? – насмешливо переспросил лорд, отступая. – Зачем же вы пришли в приличный дом с ней?
– Не ваше дело!
– И бить вы ее собрались потому что она шлюха?
– Потому что она моя! – окрысился Том. – Она принадлежит мне, ясно?! Я ее хозяин! – он ударил себя кулаком в грудь. – Только моя! Ее папаша продал ее мне с потрохами, ясно?! Делаю что хочу никого не спрашиваю! Ясно?
Лорд не стал его слушать. Том еще что-то кричал о том, как он богат и влиятелен и о том, что может купить кого угодно в этом городе, но мужчина не обращал на него никакого внимания. Склонившись над Алилессой, он попытался помочь ей встать, но она вскрикнула, едва наступив на подвернутую ногу. Тогда лорд без особых церемоний просунул свою сильную руку под ее колени, подхватил под спину и легко поднял, – словно она была легкой, как пушинка.
– Я отвезу вас домой, мисс, – произнес он, не глядя на Алилессу абсолютно. Но она вдруг почувствовала себя его. Его добычей – он уверенно шагал с ней на руках, так естественно и свободно, словно не было этой постыдной сцены с Томом, словно не было кругом удивленных любопытных взглядов, не было смешков и шепотков за его спиной.
Наверное, тогда вино ее прелести ударило ему в голову. Нежный вес ее тела, запах ее кожи, соблазнительные изгибы… Том все еще кричал что-то Гранчестеру в спину, слышались слова «Моя! Моя!», но лорд уже тогда знал – нет, не твоя…
Он довез ее домой и передал в руки отцу, а потом…
Потом в один прекрасный день, когда Алилесса оправилась от полученной травмы, отец позвал ее в магазин якобы помочь ему, но по приходе она увидела что все продавцы на месте. Кассир, дремлющий за кассой, передал ей, что отец ждет ее в своем кабинете.
И он был там не один.
К своему огромному удивлению девушка увидела там и лорда – он поднялся из кресла при ее появлении и слегка поклонился. Отец ее, торопливо что-то прячущий в ящике своего стола, вздрогнул как от пощечины и спрятал глаза.
– Милая, – дрожащим старческим голосом произнес отец, и сердце Алилессы ухнуло вниз, словно остановилось. Она смотрела на стоящего перед ней мужчину – высокого, сильного, хорошо сложенного, превосходно одетого и довольно приятного на вид, с благородной сединой, чуть тронувшей его смоляные виски, но отчего же ей было так жутко? Отчего его глаза, внимательно глядящие в ее лицо, были так страшны? Она всматривалась в его лицо, стараясь найти в его чертах хоть что-то теплое, человеческое, пытаясь убедить себя что ее опасения и страхи беспочвенны, а этот человек – тот самый благородный рыцарь, что спас ее от пьяного Тома, вот только не походил лорд Гранчестер на рыцаря. Ни единой чертой. Ни колючим взглядом, не прихотливым изгибом губ… Ни трепетом изящно вырезанных ноздрей. Он принюхивался, словно хищник. Алилессе стало еще более жутко, когда она увидела это – то, как он жадно втянул воздух, словно хотел вдохнуть в себя часть ее души…
– Милая, лорд Гранчестер выказал нам великую честь, – блеял отец, и Алилессу окатила волна жара. Вот что он прятал! Чек! Щедрый чек, здесь и сейчас, деньги, которых так не хватало их семье! Лорд дал ему за нее денег, не дожидаясь свадьбы! – Он хотел бы видеть тебя своей женой, милая. И я дал свое согласие.
– Но папа, – прошептала ошарашенная Алилесса. – А как же Том?
Отец вспыхнул всем своим желчным лицом, его тонкие губы искривились в презрительной гримасе.
– Забудь о нем, – неожиданно жестко произнес он, словно приказал. – Этот негодяй недостоин тебя. После того, как он повел себя с тобой!..
«Черта с два тебя это заботило тогда! – с горечью подумала Алилесса. – Ты же сам кричал, что я дура, что я все погубила, поссорившись с Томом! А теперь… Конечно, теперь он не нужен тебе! Деньги и перспектива породниться с лордом…»
– Ну, думаю, вам нужно побыть наедине? – пробормотал отец, ловко выскальзывая из-за стола. Он стал какой-то отвратительный, скользкий, похожий на угря. То и дело потирая ручки, нелепо хихикая, он выскользнул за дверь и замок звонко щелкнул, оставляя Алилессу наедине с лордом.
Несколько секунд они молчали, рассматривая друг друга.
Он все так же нехорошо, оценивая девушку, раздевая ее взглядом, чуть склонив черноволосую голову к плечу.
Она – со страхом, вглядываясь в незнакомы черты и не понимая, что происходит. Вот этот незнакомый, чужой, пугающий ее человек хочет стать ее мужем?! Но зачем?!
– Зачем вам это? – произнесла Алилесса тихо, одними губами.
Лорд пожал плечами.
– Я так хочу, – лаконично ответил он.
– Но Том, – пробормотала девушка. – Он виноват, я знаю, но поверьте – он извинился, и я люблю его, понимаете? Он звонил несколько раз и извинялся, он в ужасе от того, ка себя вел! Не нужно так сурово наказывать его… и меня тоже! Вы ведь и меня этим накажете, вы понимаете?
Тома отец на порог не пускал. Молодой человек звонил – отец не велел Алилессе с ним разговаривать. Это было очень странно, Алилесса тогда подумала, что отец тоже рассержен на потенциального зятя и ее честь поставил все же выше своих интересов несмотря ни на что.
Но теперь девушка понимала причину такой резкой перемены.
Лорд снова пожал плечами.
– Мне что до этого? – холодно спросил он, и его глаза ярко сверкнули. – Мне безразличны ваши телячьи нежности. Я же сказал – я хочу вас. И вы будете моей. Я вручил вашему отцу довольно крупную сумму – не думаю, что он сможет вернуть ее обратно. Да и не захочет. Он продал вас; он перепродал свой товар подороже, – лорд неприятно усмехнулся, открыв в улыбке белоснежные зубы. – Только и всего.
Кровь бросилась в лицо Алилессе, она в ярости сжала кулаки. «Шлюха!» – так кричал Том, и лорд, вероятно, решил, что так оно и есть. Купил ее и теперь делает пошлые намеки.
– Но зачем я вам?! – прошептала девушка. Лорд глянул в ее лицо таким взглядом, словно она сморозила глупость.
– Как зачем? – удивленно переспросил он. – Трахать. Я буду вас трахать. Зачем еще нужны такие женщины?
– Что, простите?! – выкрикнула Алилесса. По ее багровым от стыда щекам уже ползли капли слез. – По-вашему я… шлюха?!
– Ну, а кто же, – мягко и спокойно ответил Гранчестер, глядя ей прямо в глаза своим страшным холодным взглядом. – Ваш отец взял за вас, – лорд уважительно кивнул, – весьма кругленькую сумму. Вы думаете, вы как-то по-другому можете называться после этого? Нет. Но я могу вас утешить, вы – самая дорогая шлюха, которую я только имел за свою жизнь.
– Если я шлюха, – выкрикнула Алилесса яростно, – то зачем же эти церемонии?! Зачем женитьба?
Лорд рассеянно пожал плечами.
– Иначе ваш отец не хотел отдавать вас, – ответил он беспечно. – Он уверял, что вы приличная девушка. Пришлось пойти ему на уступки и согласиться на его условия. Но женитьба, – лорд еще раз рассеянно пожал плечами, – это ведь всего лишь формальность. Всегда можно развестись, не так ли?
Алилесса, казалось, была готова взорваться от ярости.
– Я, – отчетливо сказала она, буравя негодяя злым взглядом, яростно стискивая руки, с трудом сдерживая себя чтобы не влепить хлесткую пощечину по этому холеному красивому лицу, – не желаю быть с вами, не желаю! Ясно?!
– Извольте вернуть деньги, – безразлично ответил он. – Или отработать.
– Я отработаю!
– Отлично. Означает ли это, что я могу перепродать вас тому, с кем вы… захотите быть?
– Подлец! Негодяй! – выкрикнула Алилесса в истерике, и жесткие пальцы лорда крепко ухватили ее за локоть, холодные синие глаза оказались прямо напротив ее глаз.
– Закройте рот, – тихо и очень зло произнес он. – И не смейте отзываться обо мне таким тоном! Не иначе я высеку вас хлыстом. Что вы там хотите или чего вы не хотите – меня не касается. Мне это безразлично. Все, что меня интересует – это то, что я хочу вас. Я хочу вас трахать, и я буду вас трахать. Ясно?
– Подлец!
Тонкий хлыст для верховой езды, коротко взвизгнув, опустился на ягодицы Алилессы, оставив на коже под одеждой взбухшую алую полосу. Девушка взвизгнула, подпрыгнув и суча ногами от жгучей боли, и лорд еще раз крепко встряхнул ее, сжав ее локоть железными пальцами.
– Повторяю – не смейте говорить обо мне в таком тоне, – произнес Гранчестер, и его кнут опасно потерся о ее колено. Страшные жестокие глаза смотрели прямо, не мигая. – Любую другую шлюху я иссек бы в кровь. Но вы слишком дорогая покупка, и у нас впереди свадьба. Поэтому я ограничусь предупреждением. Пока. Потом все будет зависеть от вашего поведения. Итак, мы договорились? Тогда всего доброго. Подготовьтесь к свадьбе как следует, милочка.
Глава 3. В поисках помощи
Измученная Алилесса проспала после бурной ночи долго. Когда она проснулась, был уже полдень, яркое солнце пробивалось сквозь неплотно задернутые шторы, солнечное пятно прочертило ослепительную полосу на белоснежном постельном белье, нагрело ее плечо и играло золотом на кольцах ее волос, приведенных бурной ночью в полнейший беспорядок.
Ее мужа рядом не было; наверное, он встал раньше и ушел по своим делам, оставив ее. Просто ушел, наигравшись, натешившись, удовлетворив свою похоть.
Алилесса всхлипнула, просунув руку под одеяло и коснувшись живота.
Все ее тело горело и ныло, ноги, кажется, было невозможно свести вместе – так все распухло. Ей казалось, что член лорда все еще движется внутри нее, между ее ног, возбуждение словно не желало покидать ее тело. Вспоминать то, что случилось ночью, было нестерпимо стыдно – и так же нестерпимо приятно, Алилесса даже согнулась пополам, когда спазм скрутил ее тело от одной мысли о том, как он прикасался к ней. О его руках, придерживающих ее спереди, за лобок, когда он прижимал ее ягодицы к себе покрепче, о горячих ладонях, поглаживающих ее живот, о настойчивых умелых пальцах, ласкающих ее между ног… и о толчках внутри нее, о глубоком удовольствии, которым наполнял ее он – мужчина.
Но сейчас его рядом не было. Не было дикого удовольствия, и Алилесса, раз за разом прокручивая в голове воспоминания, все глубже и глубже погружалась в мучительный стыд.
«Я хочу трахать вас, и я буду трахать вас».
Он ни разу не поцеловал ее, ни разу не погладил с нежностью. Он трахал ее, драл как шлюху, жадно лапал всюду, где хотел, заставлял делать то, что он хотел… и она вела себя как шлюха! Алилесса закрыла пылающее лицо руками, ей хотелось провалиться сквозь землю при одном воспоминании о собственных стонах и криках.
В дверь комнаты негромко постучали, дверь раскрылась и в спальню вошла пожилая женщина.
На ней было надето темно-синее строгое платье, повязан белый передник, на ногах – темные туфли на устойчивом каблуке. Очень похоже на униформу, которую носят слуги в богатых домах – добротно и элегантно, опрятно и строго. Ее серебряные от седины волосы уложены в аккуратный узел на затылке.
– Миледи уже проснулась? – почтительно произнесла она, сложив руки на животе. – Доброе утро. Желаете завтракать здесь, в постели, или спуститесь в столовую?
Внимательные глаза горничной – а это, вероятно, была горничная, посланная хозяином дома за Алилессой, – рассматривали девушку, и та покраснела, понимая, как сейчас выглядит – взлохмаченная, с припухшими от ночных слез глазами и искусанными красными губами.
Она стыдливо натянула одеяло до подбородка, ей хотелось чтобы старуха убралась прочь сию же минуту, оставила ее в покое, но та стояла как вкопанный в землю столб, будто так и надо, и терпеливо ожидала ответа.
– Пожалуй, я спущусь вниз, – промямлила Алилесса, краснея. Старуха не могла не понимать, что произошло тут ночью. На полу валялись обрывки ночной рубашки Алилессы, простынь была покрыта неряшливыми пятнами, и Алилесса с содроганием поняла, что это пятна ее крови.
Уже потерявшей свою яркость, ставшей бурой, темной, но тем не менее.
Не хватало еще, чтоб и слуги в этом доме считали ее, Алилессу, шлюхой! Не хватало еще того. чтоб потом они перешептывались за ее спиной, рассказывая друг другу с презрением о том, как она, проведя с Гранчстером ночь, неумытая и неприбранная, лохматая, ела в постели, как какая-то неряха!
– О, миледи, – тактично произнесла горничная, проследив за ее взглядом и тоже увидев эти пятна. Алилесса побагровела и поспешила накинуть на них одеяло, но было уже поздно. – Вам помочь? Вероятно, вам нездоровится?
Том… Почему-то в памяти всплыло его лицо и сердце Алилессы внезапно кольнуло острое чувство любви – так бывает, когда теряешь кого-то очень близкого и когда понимание потери наконец доходит до разума и осознается в полной мере.
Том, красивый и молодой, вспыльчивый и глупый, он ведь тоже любил ее!..
Как бы свински он не вел себя в тот роковой день, он же долгое время терпел ее отказы, смирялся с тем условием, которое она ему поставила, и был к ней нежен. Да, нежен – он целовал ее, замирая от ответных касаний ее губ, он обнимал ее и лаково гладил плечи, он…
А с Гранчестером все будет не так. Не будет нежности. Не будет трепета в прикосновениях, не будет замирания сердца – все ведь уже произошло, чем можно тронуть, удивить его ледяное сердце? И захочет ли он вообще того, что сам с таким презрением называл телячьими нежностями? Нет; ему нужен только секс, только ее тело.
Не будет тепла, того особого приятного чувства, что обычно ощущают двое влюбленных, просто находясь дуг с другом. А будет вот это – грубая, грязная, стыдная возня в темноте, разрывающее, унизительное наслаждение сначала и чувство болезненной пустоты после.
Эта пустота сейчас ощутилась особенно остро. Алилесса подсознательно ждала, что ее муж все же проявит человечность, проявит хоть каплю доброты и пожалеет, произнесет те слова, которые сейчас произносит эта чужая женщина, убедит ее, Алилессу, испуганную, сгорающую от стыда, что все произошедшее вовсе не знак того, что он неуважительно к ней относится. Хоть какие-то слова, хоть какое-то утешение и помощь, а не это холодное использование!
Но этого ей не было дано…
Просто взял, просто сделал то, что хотел и просто ушел, бросив, оставив, словно безмолвную вещь. Отнял у нее любовь, дорогого ей человека просто потому, что так захотел. Отнял планы на жизнь, поломал все мечты, да и саму жизнь переломал. Теперь, даже если он вскоре насытится ею, наиграется и даст развод, разве захочет Том быть с нею после всего, что случилось?..
Алилесса не выдержала и громко разрыдалась, закрыв лицо руками, вздрагивая и захлебываясь слезами, и старуха вышла из своего почтительного ступора, ее угодливое, ничего не выражающее лицо стало растерянным, тонкие сухие губы дрогнули в нежной улыбке.
– Милая, – она всплеснула руками и поспешила к бьющейся в истерике Алилессе. – О, дорогая… не плачьте! Зачем эти слезы, ну же? Милая!
Предательское кровавое пятно снова показалось из-под одеяла, которое Алилесса натянула на себя, желая спрятаться от всего мира, и старуха приняла ее слезы за плач по потерянной невинности, за шок, который, несомненно, испытала юная девушка при знакомстве с плотской стороной любви.
– Милая, – шептала старуха, обнимая рыдающую девушку, закутавшуюся в одеяло, – ну, не плачьте! Это ничего; ничего страшного не произошло. Это всего лишь обычная любовь, да, еще одна сторона отношений между мужчиной и женщиной. Все женщины рано или поздно дарят себя мужчинам, это долг каждой любящей жены и ее жертва. Ну все, все хорошо. Не нужно так расстраиваться. Все будет просто отлично!
Алилесса, слушая ее утешения, прижавшись к груди этой незнакомой женщины, плакала еще горше, потому что та не понимала истинной, более глубокой причины ее слез, и оттого ее утешительные слова не приносили успокоения.
Жена!
Значит, Гранчестер все же объявил ее своей женой перед слугами, а это означает, что он принудит Алилессу быть его, пока ему не надоест. Его игрушкой, его вещью, его очередной выгодной покупкой. А значит, он не отпустит ее сейчас. Она останется здесь, в его доме, и с Томом вряд ли увидится. Никогда больше, никогда… Алилесса зарыдала еще громче, пока горничная гладила ее по пышным волосам, тихонько баюкая, как ребенка, и шепча ненужные слова утешения. Сердце девушки разрывалось на куски.
– Ну, зачем так плакать, – ворковала старуха, – вы теперь не просто хорошенькая юная девочка, вы теперь супруга Лорда, леди Гранчестер. Это налагает некоторые обязанности, понимаете? Люди их круга не позволяют себе такой роскоши, как быть заплаканными, проявлять излишне откровенные эмоции при людях, понимаете? Миледи, вам нужно это понять и начинать привыкать к вашему положению…
– Не будет никакого положения, – провыла Алилесса, – он скоро выгонит меня, ах, оставьте ваши нравоучения!.. Не хочу ничего слышать!
Старуха, чуть отстранившись от рыдающей девушки, насмешливо фыркнула, рассматривая ее залитую слезами мордашку. Она не понимала, не знала истинной причины этих слов, ведь Гранчестер наверняка не делился с ней ни своими мыслями, ни своими планам относительно Алилессы. Поэтому эту истерику старуха списала на неуверенность юной, неопытной девушки. Вероятно, переживает, что не сумела доставить мужу удовольствие в первую ночь, или считает, что что-то пошло не так, совсем не так, как ей описывала мать, постеснявшаяся рассказать правду, вот и говорит невесть что?..
– Люди его положения, – веско произнесла старуха, глядя Алилессе прямо в глаза, – не женятся и уж тем более не разводятся просто так. Это не принято, это… скандально! Ну же, миледи. Отбросьте все терзающие вас мысли. Лорд Терроз уже несколько раз справлялся о вас. Он хотел ехать по делам, но решил остаться и дождаться вашего пробуждения. Так что утрите ваши хорошенькие глазки, вам совершенно не о чем плакать. Я помогу вам одеться. Если пожелаете, я всегда буду при вас и подскажу, научу, что полагается делать и как полагается себя вести.
Алилесса глубоко вздохнула, успокаиваясь. Ну, все верно. Не полагается выносить на всеобщее обозрение свои мысли, чувства, отношения. Гранчестер нацепил свою непроницаемую холодную вежливую маску, спрятал под видом приличного человека свою звериную натуру, и создает для всего света образ примерного и заботливого мужа.
Такого, каким он должен быть. И Алилесса должна будет – по его мнению, – для всего света вести себя как образцовая жена. Никто не узнает, что на самом деле, за этим фасадом, нет чувств и любви, нет уважение, не узнает, что лорд, желая сохранить свое громкое имя, женился, чтобы о нем не говорили – спит с кем попало…
Вот почему он женился.
Его положение в обществе не позволяло ему вести себя легкомысленно, а ему хотелось.
«Я хочу вас трахать, и я буду вас трахать».
*************
Алилесса вдруг вспомнила, что в ее сумочке, которую вчера среди ее прочих вещей должны были привезти и положить где-то в комнате, вероятно, в гардеробной, есть телефон. А значит, можно позвонить…
Можно позвонить Тому.
Еще раз услышать его голос, хоть какие-то человеческие слова, вопросы, услышать негодование, возможно брань, хоть что-нибудь, лишь бы это был его голос, родной, любимый!..
Пока старая горничная убирала постель, Алилесса на цыпочках прокралась в гардеробную. Ее свадебная белая шелковая сумочка нашлась сразу, и Алилесса с сильно бьющимся сердцем схватила ее, прижала к себе как самое дорогое сокровище и бросилась в ванную комнату.
Там она включила воду, чтобы ее шумом заглушить свой голос, чтобы никто снаружи не слышал ее разговора, и дрожащими пальцами набрала заветный номер.
От звука голоса Тома она разрыдалась, зажимая рот ладонью, чтобы никто не услышал ее – ни старуха, убирающаяся в комнате, ни Том. Слезы закапали .полились ручьями по щекам, и она не сразу расслышала, поняла, о чем Том спрашивает ее.
– Милая, милая! – твердил он как заведенный. – Что с тобой?! Ты плачешь?!
– То-ом, – прошептала она дрожащим голосом, захлебываясь слезами. От его тревожного голоса стало невероятно хорошо, так хорошо, что она расслабилась, опустилась на пол, откинула голову и закрыла глаза. Больше, казалось, ничего и не надо было, лишь бы только слышать его. – Ну, вот и все, Том…
– Отчего ты так говоришь?! Что ты там задумала?! Не смей с собой ничего делать, слышишь?! Я не переживу этого! Ты меня слышишь?!
Она тихонько рассмеялась, совершенно счастливая, утирая мокрый нос.
– Том, – произнесла она с нежностью в голосе. – Я люблю тебя, Том. Прости меня…
И она снова разрыдалась.
– Что он сделал с тобой?! – взвился Том. – Он избил тебя?! Я убью его!
Алилесса снова рассмеялась, чувствуя всепоглощающую нежность. Том такой смешной… В его голосе причудливо перемешивались страдание, горячность, любовь и капля ревности. Ревность слышалась в том, как он произносил слово «он». С отвращением, но и с ревностью, ведь «он» теперь муж Алилессы. Муж…
– Он не бил меня, – тихо ответила она. – Он…
И она снова расплакалась. Она не могла сказать Тому, что больше не невинна, что уже не чиста как раньше, что она не смогла сберечь себя для него. Да и как сберечь, если теперь она принадлежит другому?.. Вместо этих слов она тихо плакала в трубку, шмыгая носом, слушая горячечные признания, которыми одаривал ее Том. Впрочем, он и сам все понял. Не мог не понять. Она услышала его рычание, выдох, полный боли и гнева.
– Я виноват, милая моя, – горько выкрикнул Том. – Это все из-за меня. Я виноват, любимая. Прости меня, прости, дорогая моя! Если бы я не устроил эту безобразную сцену!..
