Текст книги "Поэтический фарватер (сборник)"

Автор книги: Коллектив авторов

 
Заковали в обруч железный
в сорок первом году Ленинград.
О, как станет ему полезным
мой отец, точно добрый брат!
 
 
Молодой боец, сердцем быстрый —
родниковый ручей на лугу!
Я любовь его влагой чистой
Всю до капельки берегу.
 
 
Сироту, паренька-связиста
Что спасло под прицельным огнем
в минном поле с травой росистой
и с военным безжалостным днем?
 
 
«Погляди, – папа скажет, – фото
тех далеких блокадных лет».
С мамой мне улыбаются кротко,
и тревожней памяти нет.
 

 
Май солнцем славен, звучен лирой,
Победным воплощеньем мира
И памятью в сердцах и грёзах,
Ночных виденьях, часто слёзных.
Но жизни новь весной ростки пускает!
И ордена герои надевают!
Их обнимаем – слабеньких, сутулых.
А красота их – впадины на скулах
И добрые печальные глаза,
И к нам любовь, какой любить нельзя!
Её, любви, и не бывает много.
Она – нам жизнь и торная дорога,
Где каждый шаг – усилие вдвойне,
Но во сто крат труднее – на войне.
 

Вячеслав Мельников

 
Стоят на праздник субмарины
Промеж мостами на Неве,
Над водной гладью, выгнув спины,
Что так знакомо было мне.
Для флота я – не инородный,
И я спускался в мир подводный,
Но что-то, видно, не срослось,
Отбыв к тому же срок короткий,
Когда на дизельной подлодке
Стажироваться довелось.
 
 
Не став подводником по плоти,
Я всё ж «присягу» принимал —
Внедренный на подводном флоте
Своеобразный ритуал:
Хотя б глотком морской водицы
Подводник должен причаститься,
Как службы будущей пролог.
Тогда, при первом погруженье,
Я удивил всех «достиженьем» —
Её полкружки выпить смог!
 
 
Я этим хвастаюсь не часто —
Так, между прочим, иногда.
И не была судьба несчастной
Все сухопутные года.
Когда я числился по флоту
И делал всякую работу,
Одну имел всегда мечту.
Я потрудился ей на славу,
Но отношу себя к подплаву,
И день подводника я чту!
 

 
Корабль не боевой, не на ходу,
Но первый в списках номером и рангом,
Хотя те дни, в семнадцатом году,
Не возвратятся бумерангом.
 
 
Я вновь стою на палубе его,
К нему пришедший в этот день погожий.
Чтоб с ним побыть у невских берегов,
Внушив себе, что наши судьбы схожи.
 
 
Прошли мы оба штили и шторма,
Чужие страны, дальние походы,
И пенный след чертила нам корма.
Но все же несравнимы наши годы!
 
 
Почти в два раза старше он меня.
И не давалось мне того простора,
Куда стремился, за собой маня,
Ведущий крейсер с именем «Аврора».
 
 
Хотя сейчас я вместе с ним стою,
Но в наше завтра – разные дороги:
На отдых – мне, ему – стоять в строю,
Он – первый номер, я – один из многих.
 

* * *

 
Манящая безбрежная стихия,
Лелея тот корабль, где я служил,
Очаровала так, что ей стихи я
Не без труда, но, всё-таки, сложил.
 
 
И, как итог стихийного движенья,
Который год (я думаю, не зря)
В безбрежный океан стихосложенья
Ведёт меня ЛИТО «Путь на моря».
 

Галина Минеева

* * *

 
Мой снежный, мой воздушный Петербург,
Весь радужным сиянием покрытый!
Ты пережил от лютых зим испуг
И ветров леденящие обиды.
 
 
Твоя прозрачность до того легка,
Что просто не понять – ты быль иль небыль?
Ты хочешь спрятаться в седые облака
И с тучами играть, касаясь неба.
 
 
Деревьев дивный сон продлится до весны,
Но ветку малую зима благословила,
Осыпав инеем все ветви и стволы,
Красой своей волшебной наградила.
 
 
Рождественской звездой сияет твой покров.
Дать счастье всем душа твоя просила.
Прекрасен ты, как первая любовь,
Как наша несравненная Россия.
 

* * *

 
Свет над морем повис,
Будто жёлтый туман,
Точно фосфор холодный, разлитый.
А в воде – суета, а в воде – балаган,
Стаи рыбок свеченьем покрыты.
И окуталась светом медуза-краса,
Да и травы, и тина морская,
И в руках моих, ярким сияньем полна,
Горсть солёной воды золотая.
 

Алекс Надир

 
Отведенная в сторону прядь,
Чуть припухлые, вздрогнули веки.
Жаль, забудешь меня ты опять,
Как тогда – в позапрошлом веке.
 
 
Те балы отгремели давно,
Время всё в свой закутало иней.
Отболел, отпечалился, но.
Как прекрасны Вы были, графиня!
 
 
Не понять – никому, никогда,
Не познать этой боли блаженства:
В жарком взгляде – сияние льда,
Доведенное до совершенства.
 
 
Как держались Вы: вальс, котильон.
Как смотрел я украдкой ревнивой,
И знакомый, насмешливый тон,
Это Ваше: «Так чем же больны Вы?»
 
 
Да не болен, а просто устал.
Одолели бессонные ночи.
Уж не помню, кто это сказал:
«Безысходности ровный почерк».
 
 
Так положено, видно, судьбой:
С обреченностью и в беспросветье
Путь прокладывать свой вековой
Из столетья за Вами в столетье.
 

 
Для нее одной ставши ангелом,
Он и сам пройдет очищение.
Не с «поправкой на», просто заново.
Не в «расчете, что» – во спасение.
 
 
Для нее одной, для единственной
Он изменит мир – сам изменится.
Добровольно сдаст ранги, титулы,
В грош поставив то «чье-то мнение».
 
 
Потому что вдруг с полной ясностью
Он увидит всех, кто «советовал»,
Их «заботы круг», их «участие».
И поймет: не жил он до этого.
 

* * *

 
В этом с виду обычном кафе
Время словно смежает веки,
И текут емкой памяти реки,
Зыбя рифмы в неровной строфе.
 
 
А за стеклами снова дождь:
Выливает смешные узоры,
Сокровеннее смысла которых
Ты уже никогда не найдешь.
 
 
Гул знакомых чужих голосов,
Многоликость и неоднородность.
Знает дело свое превосходно
Роза встречно летящих ветров…
 
 
И вдруг кажется: может, судьба?
Для того, может быть, и теряем
Нечто важное, чтобы, кто знает,
Здесь найти наконец-то себя.
 

Олег Оношко

* * *

 
Не утонул я в Северной Двине,
Десяток раз не сгинул я иначе.
Природа позабыла обо мне,
Друзья, я знаю точно, не заплачут.
 
 
Лень победив, жизнь делаю светлей
И в каждом дне ищу предназначенье,
Готов во всём претерпевать лишенья,
Чтоб истину оставить для детей!
 

 
В размытой водой акварели
В Михайловском старом саду
Два мудрых поэта сидели,
Тасуя времён череду.
 
 
– Наполнена жизнь наша снами,
Себя мы хотим исцелить,
Хотим над людскими хорами,
Как ангел бесплотный, парить!
 
 
– Ответь, не лукавя и прямо,
Старания наши – к чему?
Нить жизни храним мы упрямо —
А нужно ли это кому?
 
 
О многом толкуют поэты
Под звонкие гаммы весны!..
Но кто-то ведь пишет сонеты
И видит волшебные сны!
 
 
На плечи листок тебе бросит
Неслышный другим Серафим.
Будь счастлив, когда тебе восемь.
Десятков, а ты всё любим!!!
 

Борис Орлов

Посвящается Николаю Михину

 
Ей не стоять с протянутой рукой —
Смиренье и безумие в очах.
Идеей сучковатой, как клюкой,
Стучит, неся пожитки на плечах.
 
 
К деревьям жмётся разношёрстный люд.
А если избы выстроятся в ряд,
Подножки ставят и в лицо плюют,
И на суму завистливо глядят.
 
 
То пламя спора, то молчанья лёд —
Дуй в дудочку или в свисток свисти!
Страна по тракту времени бредёт,
Эпохи, как ночлежки, на пути.
 
 
От счастья ли, от горя ли пьяны —
То скрипка в души плачет, то баян.
Поэты – слёзы странницы-страны,
Упавшие в безвестность, как в бурьян.
 

* * *

 
Чем нас дальний берег встретит?
Ближний чайками встречал.
Забивает брызги ветер,
Словно гвоздики в причал.
 
 
Гнутся вёсла – жди потери,
Буруны со всех сторон.
Неужели дальний берег
Встретит стаями ворон?!
 

* * *

Экипажам атомоходов, погибшим в океане

 
Акустик различает голоса
Архангелов, а не семей китовых.
Из глубины всплываем в Небеса, —
Апостол Пётр готов принять швартовы.
 
 
Достоинство и Веру берегли,
А к Господу вели морские мили.
У нас горизонтальные рули
Похожи на расправленные крылья.
 
 
Качаемся, как будто на весах,
На облаках – в цене весомость слова.
Наш экипаж зачислят в Небесах
В эскадру адмирала Ушакова.
 
 
Нет, кроме нас, в отсеках ни души.
Над перископом белый ангел вьётся.
В Раю мы будем Родине служить
Под вымпелом святого флотоводца!
 

Сидят (слева направо): председатель Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России, бывший руководитель ЛИТО «Путь на моря» Борис Орлов; член СП России, руководитель ЛИТО Николай Михин.

Свои стихи читает ветеран Великой Отечественной войны и ЛИТО «Путь на моря» поэт Александр Соколовский.

Мария Подалевич

* * *

 
Задумчивый ветер, махая крылами,
Коснулся деревьев осенней порой,
Прилег на замшелый стареющий камень,
Поднялся и скрылся за синей горой.
 
 
А ветви деревьев, слезинки роняя,
Махали листами на ветках пустых.
И камень, о чем-то былом вспоминая,
Вздохнул, шевельнулся и снова затих.
 

* * *

 
Не выбросить слова из песни.
Вставал рассвет, ложилась мгла,
Но возносилась в поднебесье
Адмиралтейская игла.
 
 
Пусть город снова перекроен
И сносят старые дома,
Но прошлое и неспокойно,
И неподсудно для ума.
 
 
Не выбросить слова из песни —
И прошлое не зачеркнуть!
Адмиралтейство в поднебесье
Сквозь годы продолжает путь.
 

* * *

 
Я ушла босая из дома,
Я брела по улице снежной,
Не встречая лиц незнакомых,
Не встречая взглядов мятежных.
 
 
А метель за мною кружила,
А метель смеялась и пела
И холодной рукой возложила
Снег на плечи, давящий тело.
 
 
И лежал тот снег, упрекая,
Что в ночной завывающей мгле
Не нужна я вовсе такая
Никому на этой Земле.
 

 
Небоскрёб на берегу Невы —
То ли кукуруза, то ли свечка.
Неужели вырастет?.. Увы!..
Где тот страж, что охраняет вечность?
 
 
Разделилась надвое элита:
Кто-то против, кто-то очень «за»,
Красота забыта и забита.
Как смотреть грядущему в глаза?
 
 
Оцарапав небо небоскрёбом,
Будут вверх амбиции расти.
Можно город наспех перестроить,
Только как потом его спасти?
 
 
Небоскрёб на берегу Невы:
То ли кукуруза, то ли свечка.
Неужели вырастет?.. Увы!..
Где тот страж, что охраняет вечность?
 

Виталий Прохоренко

* * *

 
Мы встречались на причале
(Не забыть нам эти дни),
Свет лучистый излучали
Привокзальные огни.
 
 
Морем шумным и волнистым
Уплывали корабли.
В душах любящих и чистых
Нежно ландыши цвели.
 
 
Глубь бескрайная над нами
В звёздных таяла лучах.
Месяц, плывший над горами,
Ставил метки на плечах.
 
 
Бил в литавры хлёсткий ветер,
В барабан лупил прибой.
Не в раю – на этом свете,
Целовались мы с тобой.
 

* * *

 
Настой душистых трав вдыхая,
Иду тропою окружной.
Неугомонных чаек стая
Кругами ходит надо мной.
 
 
На взгорье, близ тенистой рощи,
Стоит боярыня-сосна,
И ветерок её полощет,
Едва очнувшись ото сна.
 
 
Ручей, забыв про день вчерашний,
Природе радуясь, звенит.
На блюдце праздничной ромашки
Росинка радугой горит.
 
 
А впереди светлеют нивы,
Машины мчатся большаком.
Всё замечает взор пытливый
В краю былинном и родном.
 

* * *

 
В лугах, жемчугами сверкая,
Ручьи мелодично звенят.
Пернатых шумливая стая
Спешит на лиловый закат.
Медвяные шепчутся травы,
Как девы, томясь за шитьём.
Тревожится клён моложавый
О жизни, идущей на слом.
Я каждому звуку внимаю,
Что голос земной подаёт.
Иду по родимому краю,
А сердце всё дальше зовёт.
 

 
Подойди же, сядь поближе,
На меня ты посмотри —
Я в твоих глазах увижу
Нежность утренней зари.
 
 
Обниму с душевной страстью,
Околдую на лету.
Подарю тебе на счастье
Сокровенную мечту!
 
 
И тогда за нею вместе
Поспешим в наш рай земной,
Назову тебя невестой,
А позволишь – так женой.
 
 
Только ты, как некой тайне,
Сердцу внемли моему.
Посмотри: прожектор дальний
Вновь сверлит морскую тьму.
 

Владимир Ромашов

 
Я не знаю, то зло иль награда,
Но бывает период такой:
Ничего мне от жизни не надо —
Тишина бы была и покой.
И тогда я таблетки глотаю
Да у Бога прощенья прошу,
Я чужие стихи не читаю,
И свои я совсем не пишу.
Неужели и вправду не надо,
Чтоб и в мыслях был полный покой?
Я не знаю, то зло иль награда,
Но… Бывает период такой.
 

 
Ничего нет лучше, чем пойти
В турпоход по рекам и озёрам.
И хотя окрестности пути
Не окинуть человечьим взором,
С палубы приятно наблюдать
И увидеть, и узнать о многом.
Водный транспорт – это благодать,
Как ковчег, что дан был Ною Богом.
 

 
Бродил мой пес по дебрям садоводства,
Я – иже с ним.
В кустах, казалось, с ватой было сходство:
Там цвёл жасмин.
И на шоссе потом мы вышли вместе —
Там был асфальт.
В войну Дорога жизни шла в том месте,
Горела сталь.
Я знаю и грозы кровавый отсвет,
И ужас мин.
Ещё и то, что в нашем садоводстве
Цветёт жасмин.
 

 
Мы порой узнаём,
В жизнь идя прямиком:
К нашей цели заветной
Мы шли по кривой.
В раннем детстве своём
Стать решив моряком,
Я в поход кругосветный
Шёл, будто бы в бой.
 
 
Над водой, в глубине,
В самых разных местах
Океанских просторов
Бывать удалось:
Было это во сне
Или только в мечтах —
Лишь по рекам, озёрам
Ходить мне пришлось.
 
 
Я спецшкольником был
С самолётом знаком,
В океане воздушном
На спарке летал —
Небо я полюбил
И не стал моряком,
А присяге послушный,
Авиатором стал.
 

Ольга сАфарова

 
Капитан, просоленный штормами,
Цедит ром в портовом кабачке,
Но опять стоят перед глазами
Острова в туманном далеке,
 
 
Силуэт Летучего Голландца,
И Святого Эльма огоньки,
Брызги пены и валы до шканцев,
И друзья – лихие моряки.
 
 
Тёмные, холодные, как злоба,
Скользкие объятия воды.
И гудит бездонная утроба Океана.
Не познал беды,
 
 
Кто не ведал моря. Он – не знает,
Как команды заглушает гром,
Как морская ведьма завывает,
Чьи глаза мерцают за бортом.
 
 
Но гремящие зовут сороковые
Капитана в южные моря,
Манят его звёзды роковые,
Он опять поднимет якоря —
 
 
Заалеют паруса под солнцем
И растает берег позади.
Образок Николы Чудотворца
Под тельняшкой будет на груди.
 

 
Мне о Божественной Любви скажи, монах,
О сострадании к вине – и я заплачу,
За род людской, коснеющий в грехах,
Быть может, жизнь свою переиначу.
 
 
Достанет силы – и добром я заплачу,
Пусть жалость к жертве – но и к палачу,
Он тоже жертва, и весь мир охвачен Бореньем
Зла с Добром, и только Божья сила
 
 
Порукою тому, что Тьма не загасила
Ещё огня любви, что свету равнозначен.
 

 
Волшебной сеткою дождя
пронизан мрак ночной,
Где ты сейчас, далёкий друг,
не позабытый мной?
Какой над головой твоей
простёрся небосвод,
Что там вдали, где корабли
скользят над бездной вод?
Хмельные ветры заплели
твоих кудрей волну.
Подругу нежную свою
оставил ты одну.
Услышь, остановись, вернись,
мой флибустьер шальной!
Мой нежный зов к тебе плывёт
таинственной волной.
Крылатым сердцем прослежу
твой путь среди морей,
Я ворожу среди дождей —
услышь, вернись скорей!
 

Людмила Свириденко

* * *

 
Боготворю любимый город мой
В тот час, когда особенно красив он.
Когда повсюду царствует покой,
Он, как корабль, летящий над заливом.
Сияет тонкий месяц золотой
Прохладе парков, где не пали росы.
Любуюсь я, как ласковый прибой
Любя прибрежье заплетает в косы.
Старинный парк и гавани гранит,
И крылья яхт. И белых чаек крылья.
Петрово око неустанно бдит —
Спокойно спит усталая «флотилья».
Люблю собора взор сторожевой
И на рассвете поцелуй несмелый…
Кронштадтской белой ночи торжество
Под ароматный вальс сирени белой!
 

* * *

 
Не искала я судьбу иную,
Но никак привыкнуть не могу:
Как же к морю я тебя ревную,
Даже если ты на берегу.
Ты и дома, словно не со мною.
Между нами море, как стена.
Эту тайну от меня не скроет
Глаз твоих зелёная волна.
И оркестра звук, и шум прибоя
Вперемешку с шелестом дождя.
Дни, что нам отпущены с тобою,
Ты уносишь, в море уходя.
Ты меня в разлуке неизбежной
Не любил, как я тебя люблю.
Обернувшись чайкой белоснежной,
Полечу вдогонку кораблю.
С криком брошусь на волну шальную.
И тогда услышать я смогу:
«Как же к морю я тебя ревную,
Даже если ты на берегу».
 

* * *

 
Над хрустальным кружевом ветвей
Колдовал морозец молодой.
Перламутр туманных фонарей.
Перезвоны крон над головой.
 
 
Но в поющих сумерках аллей
Не проститься осени с зимой.
И в слезах-додинках став милей,
Быстро тает хрупкий вечер мой.
 

* * *

 
Хотелось сказки – рисовала смело.
В мир совершенства звал меня балет.
Играть мечтала на рояле белом.
И так, в мечтах, прошло немало лет.
 
 
Но как постичь каноны красоты?
Не дотянул – судьба своё играет.
Я в детстве так боялась высоты,
Но как её сейчас мне не хватает!
 

Виталий Севрюгин

 
Там, где когда-то Аральское море
шумело игриво,
Нету теперь ни людей, ни животных,
лишь сгнившие мачты,
Словно кресты на погосте заброшенном,
всюду чернеют.
Да догорают под солнцем осколки
надежд человечьих.
Кажется, будто и Время стоит здесь
в молчанье прискорбном,
Выцвели даты, и прячутся змеи
под камнем надгробным.
 

* * *

 
Я вижу: розовые дали,
Багрянцем плещется река,
И ивы, будто бы в печали,
И кучевые облака.
 
 
Угрюмый берег, пахнет илом,
И тихо плещется вода —
Наш теплоход гудит с надрывом,
Как будто к нам спешит беда.
 
 
А вот и солнце закатилось,
И теплоход во мгле плывёт;
Туманы в речке заклубились,
И месяц вдалеке встаёт.
 

 
До чего же красиво!
До чего же свежо!
Как с тобою мне мило!
Как с тобой хорошо!
 
 
Вдоль по берегу моря
Мы с тобою идём —
Нам не ведомо горе:
Мы, обнявшись, поём.
 
 
Пусть запомнит навечно
Море песню любви.
До чего же беспечны
Были юности дни!
 
 
Как с тобой было любо,
Я запомнил навек
Твои нежные губы,
Милый мой человек.
 

 
Нежная, милая, славная!
Боже мой, как я люблю!
Ты моя: это же главное —
Всё остальное стерплю.
 
 
Ты моё солнышко раннее,
Ты мой вечерний закат —
Первое в жизни признание,
Первой любви листопад.
 
 
Нежная, милая славная!
Я без тебя не могу!
Ты моя яблонька дивная,
Алый цветок на снегу.
 

Александр Соколовский

 
У нас была отличная кровать:
Дощатый ящик, крыт охапкой сена.
А в ящике – чего уж там скрывать?! —
Запас картошки на зиму бесценный.
 
 
В прихожей бочка с квашеной капустой
(Лопаткой пробивали корку льда!),
В застолиях капустку ели с хрустом
И бражкой запивали. Красота!
 
 
А за промёрзлой стенкой – 50.
Тайга дышала мощно и былинно.
Но трактора амурские рычат,
Трамбуя лёд, буксиря «Каталины».
 
 
Закат: игра лиловых злых полос.
Пурга со свистом хищно в стёкла билась.
И всё-таки как хорошо спалось!
И, между нами, хорошо любилось!
 

 
Адресная книжка. Выбывает
Кто-то ежемесячно во тьму.
Время – снайпер. Чётко выбивает
Из шеренги нас по одному.
 
 
Что поделать? Огненные вихри
До сих пор безжалостны, друзья.
Вроде бы мы к этому привыкли,
Но привыкнуть к этому нельзя.
 

 
Пристань, пристань, перестань
Будоражить, звать в дорогу.
Не одну тьму-таракань
Я облазил, слава богу.
 
 
Были радость и печаль
(Есть что вспомнить, подытожить!),
Долговременный причал,
Слава богу, нужен тоже.
 
 
Но под ложечкой сосёт,
Словно с голоду, при взгляде
На далёкий небосвод
За синеющею гладью.
 

 
Да, наука элитна,
Ей хвала и почёт.
Всё же силой магнитной
Этот образ влечёт.
 
 
Ореолом безмерным
Обрамляется лик,
Потому что бессмертен,
Потому что велик.
 

Святослав Тернов

 
Окреститься морской водой,
Из которой выходит Солнце,
Вновь почувствовать молодой
Ту судьбу, что стремглав несётся!
 
 
Волны стелятся: – Подойди
И услышишь, как часто бьётся
Рыбка-сердце в сетях, в груди,
Как на дно голубое рвётся.
 
 
В глубине непролитых слёз
Оседают пылинки грусти.
И в ответ на немой вопрос
Волны рушатся: – Не отпустим!..
 

* * *

 
Я по-прежнему дни считаю,
Сокровенной мечтой согрет.
В небе звёздочка золотая
Прочертила алмазный след.
 
 
Задробилось в пруду мерцанье,
Словно рыбка на дно ушла
И заветные три желанья
В глубину с собой унесла.
 
 
Жду свидания с лёгкой дрожью,
Неужели не скажет «да»,
И останется сказка ложью,
И обманет меня звезда.
 

* * *

 
Унесёт наши дни река,
Растворит в океане грёз.
И пройдут после нас века,
Будто не было нас всерьёз.
 
 
Твёрдый камень в моих руках
Превращается в горсть песка.
Что мне проку в других веках,
Если ниточка дней тонка?
 
 
Если мир – паутина лжи,
А за смертью нас вовсе нет,
Сколь велик же тот храм души,
Что и в сумраке видит свет!
 
 
Поклонюсь я святой пыли,
Тем камням, что растёрты в прах.
Для того ли века прошли,
Чтоб наследовать смерть и страх?..
 

* * *

 
То, что море знает сейчас,
Я узнаю только потом:
В чей войду добрым другом дом?
Стану жертвой чьих добрых глаз?
 
 
Или в будущем нет таких? —
Море знает уже сейчас.
Я надеюсь, что верность глаз
Отличит меня от других.
 

Владимир Трейнис

Станиславу Бурову

 
Снится бульвар Профсоюзов,
Исаакий, мосты над Невой.
В детство явилась чудная муза
И осталась навеки с тобой.
 
 
Снова снятся морские просторы,
Под руками привычный штурвал,
Ходят волны вокруг, словно горы,
И девятый вздымается вал.
 
 
Стихнет буря – и ласково море.
Танец чаек над мирной волной.
Ты с любимою встретишься скоро
И увидишь свой город родной.
 
 
Шестьдесят полных футов под килем,
Ты командуешь: «Полный вперед»!
За кормой растворяются мили,
И волна песню встречи поет.
 

 
Нас зазывают в дальние круизы,
Мол, отдыхать езжайте хоть куда.
И без хлопот оформят ваши визы,
В портах вас ждут комфортные суда.
 
 
Зовут, зовут в Египет, на Канары,
А я, уж точно, в Сочи полечу,
И зазвенят все струны у гитары,
Когда я отпуск, отпуск получу.
 
 
И ни к чему мне дальние Бермуды,
И остров Кипр мне тоже ни к чему!
Вы в кораблях, а я уж в Сочи буду,
Зачем нам шик, я просто не пойму.
 
 
Ведь море здесь зовется тоже морем,
Девчонок наших – с теми не сравнить.
С Канарами, Бермудами поспорим,
И нас туда ничем не заманить.
 
 
Ложатся звезды в темный бархат ночи,
Колышет ветви пальмы легкий бриз,
Меня ласкает море, море Сочи,
И выполняет каждый мой каприз.
 
 
И зазвенели струны у гитары,
Я песню, песню новую спою
О том, что я не еду на Канары,
О том, что Сочи, Сочи я люблю!
 

Николай Уланов

 
Сокровище моё, бесценная медаль!
Храню тебя, как высшую награду,
Как память о войне, где радость и печаль
Одной судьбою связаны с блокадой.
 
 
Ты в бронзе донесёшь в грядущие века
Рождённый в битвах подвиг и тревоги.
Ты станешь внукам, вслед шагающим, близка,
А недругам – напоминаньем строгим!