Текст книги "Человек и этнос. Восприятие, оценка, самооценка"

Автор книги: Коллектив авторов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

К. И. Ананьева, И. А. Басюл, Н. А. Выскочил, А. А. Демидов, В. Н. Шляпников
Человек и этнос: восприятие, оценка, саморегуляция

«…как путешественник, единожды вышедший из дома, мудрее человека, никогда не переступавшего собственного порога, так и знание об иной культуре должно обострить нашу способность исследовать с большей настойчивостью, оценивать с большей симпатией собственную».

Маргарет Мид

© Коллектив авторов, 2020

Введение

Книга, которую вы держите в руках, представляет собой первое системное обобщение результатов, полученных авторским коллективом в течение 2017–2020 гг. при реализации проекта РНФ[1]1
  Проект № 17-78-20226 «Кросс-культурные особенности функционирования когнитивно-коммуникативных, эмоциональных и регулятивных процессов у представителей разных этносов» (руководитель – А. А. Демидов).


[Закрыть]. Вместе с тем в ней нашел отражение и ряд ранее полученных научных результатов, которые послужили базисом, заделом для формулировки и реализации указанного проекта.

Как сам проект, так и книга направлены на выявление кросс-культурных детерминант, обуславливающих протекание когнитивно-коммуникативных, эмоциональных и регулятивных процессов у представителей разных этносов.

Целым рядом исследователей (например, А. Г. Асмолов, Л. С. Выготский, М. Коул, Н. М. Лебедева, А. Р. Лурия, Д. Мацумото и др.) зафиксировано «культурное измерение» существования психики человека, которое выступает не только условием, но и основанием его существования. Последнее находит свое выражение в культурно обусловленных стратегиях познания, общения и регуляции собственной деятельности, проявляющихся у представителей разных этносов. Однако в ситуации взаимопроникновения культур, как в реальном, так и в виртуальном пространствах, встает вопрос о направлении «дрейфа» этнокультурных норм, эталонов и образцов и их роли в повседневном поведении человека. В совокупности с геополитическими и экономическими трансформациями в нашей стране, обуславливающими внутреннюю миграцию граждан России, и, как следствие, интенсификацией этнокультурных взаимодействий это может способствовать формированию различных типов этнической идентичности: либо еще большей дифференциации своей исходной этноидентичности, либо появлению новой над-/мульти– или диффузной этнической идентичности. В последних случаях встает вопрос о том, в какой мере данная идентичность будет регулировать («задавать») функционирование конкретных психических явлений человека.

В современном мире все более четко получают свое выражение две разнонаправленные тенденции межэтнического взаимодействия. С одной стороны, все более отчетливо прорисовываются тенденции к всеобщей глобализации и стиранию межэтнических и межгосударственных границ; этому способствуют интенсивные миграционные потоки, рост числа межэтнических браков и т. д. С другой стороны, экономические и политические кризисы часто заканчиваются межэтническими конфликтами, что влечет за собой вооруженные столкновения, тысячи беженцев, терроризм и гуманитарные катастрофы. Современные государства все чаще задаются вопросами нормализации межэтнического взаимодействия, и решение этой сложнейшей проблемы требует привлечения новых исследовательских данных, получению которых, пусть и в достаточно локальной области, были направлены наши исследования.

В фокусе внимания наших исследований выступили следующие психические феномены: межличностное восприятие, эмоциональная идентификация и психическая саморегуляция.

Процессы межличностного познания, восприятия людьми друг друга являются значимыми компонентами практически любого общения, прежде всего, в силу того, что именно с них начинается общение (Андреева, 1980). Данный тезис получает особое звучание при обращении к проблеме межэтнического общения. В ситуациях межкультурной коммуникации в наибольшей степени проявляются различного рода социальные стереотипы, нормативы и установки, во многом определяющие течение межличностного общения. В этих условиях особую гуманистическую значимость приобретает позиция конкретных субъектов общения, их умения и способности «личностного восприятия» партнеров по общению. Речь идет о своеобразной сензитивности субъектов восприятия к личности и поведению другого человека. В этой связи знание об особенностях взаимодействия разнообразных этнических стереотипов, личностных предикторов и адекватности представления о другом человеке может обеспечить разработку целенаправленных социальных технологий трансформации координат межличностного восприятия представителей разных этнических групп и, в конечном счете, формированию толерантности к представителям этнических аут-групп. В теоретическом плане результаты изучения межличностного познания могут быть востребованы для разработок проблем общей и социальной психологии, психологии личности и этнопсихологии. Знание предикторов адекватности межличностных оценок может внести значимый вклад в раскрытие сущности самой личности (и ее структурных образований) и ее «видимого» выражения во внешности и поведении человека (Барабанщиков, 2002). В практическом плане подобные исследования могут представлять интерес для специалистов, чья профессиональная деятельность предполагает межличностную оценку партнеров по общению, в том числе представителей разных расовых и этнических групп (миграционные службы, психологическое консультирование, рекрутмент, социальное обслуживание населения, консульские службы и т. д.). Кроме того, результаты, полученные по данному направлению, могут быть использованы и при разработке принципов обучающих тренингов по формированию коммуникативной компетентности и этнической толерантности.

Переход от традиционного к современному образу жизни, с одной стороны, ставит перед человеком принципиально новые задачи, связанные с построением индивидуального жизненного пути в условиях мультикультурного общества, и, с другой стороны, отдаляет его от исконной культуры и связанных с ними традиционных этнокультурных средств регуляции деятельности. В этой ситуации можно предположить, что наличие позитивной этнической идентичности является фактором, обеспечивающим связь личности с исконным этносом в условиях проживания в мультикультурной среде и позволяющим ей использовать традиционные социокультурные средства для решения своих собственных уникальных жизненных задач. В связи с этим исследование особенностей воли, обусловленных этнокультурной принадлежностью у людей с различным типом этнической идентичности, позволит понять вклад этнокультурных средств и этнической идентичности в волевую регуляцию деятельности и использовать их для разработки практических программ формирования волевой регуляции для детей, подростков и молодежи с учетом этнокультурного компонента.

В результате индустриализации и стихийной урбанизации окружающая среда постепенно становится все более «агрессивной» для слуха человека, эволюционно приспособленного за многие миллионы лет к естественной природной среде. В настоящее время современный человек все чаще сталкивается с промышленными и бытовыми шумами, искусственными звуками, порождаемыми техникой. Такие звуки имеют зачастую неясное, неявное происхождение, не несут семантической функциональности, плохо сбалансированы, уничтожают или заглушают естественные звуки (Прощенко, 2014). В предыдущих исследованиях (Выскочил, 2013, 2014; Выскочил, Носуленко, 2014; Выскочил, Носуленко, Старикова, 2011) нами было показано, что в акустической среде существуют звуки, различающиеся степенью и типом их эмоционального воздействия на человека. Анализ воспринимаемого качества таких звуков позволяет выявлять их содержание и отношение к ним воспринимающего субъекта, в том числе и эмоциональную составляющую. В этом плане можно разделить звуки по типу и степени их «эмоциональной окрашенности». Однако обращает на себя внимание тот факт, что различие в слуховом восприятии эмоционально окрашенных акустических событий объясняется не только врожденными физиологическими особенностями, но и рядом приобретенных в течение жизни способностей, происхождение которых во многом обусловлено историческим опытом этноса, окружающей средой и образом жизни индивида.

Слуховое восприятие звуков окружающей среды представителями различных этнических групп сильно отличается. Даже в рамках схожих этнографических типов культур народов, живущих в тесном контакте с природной средой, различия заметны, не говоря уже, например, о сравнении культуры кочевых народов с урбанистической культурой крупных этносов. В этой связи спецификация этнокультурных факторов в структуре эмоциональной идентификации воспринимаемых характеристик акустической среды значимо как в плане изучения связи культуры и психики, так и в плане понимания современных процессов межкультурного взаимодействия.

Таким образом, предметное поле реализованных исследований отличается крайней разнообразностью, гетерогенностью, отчасти это сказалось и на самой структуре и содержании книги, вместе с тем мы надеемся, что как «мазки краски положенные на холст, казалось бы, хаотичным и не связанным друг с другом образом, в глазу наблюдателя объединяются в единое впечатление (impression)», так и главы и параграфы настоящей книги позволят читателю прийти в итоге к единому впечатлению о сложной системе когнитивно-коммуникативных и регуляционных процессов. Более того, нами была сделана попытка обрисовать контуры практического применения полученных результатов, что отразилось в разработке тренинга межэтнического общения и толерантности.

Исследования, представленные в книге, были проведены на территории четырех различных регионов России: в Республиках Кабардино-Балкарии, Коми и Тыве, а также в г. Москве. Это было бы невозможно без Российского научного фонда, и мы выражаем большую благодарность за его поддержку и внимание к нашим исследованиям! Но также исследования бы не состоялись без наших коллег, друзей, всех тех, кто помогал нам в экспедиционных поездках, в обсуждении результатов исследований и поддерживал нас словом и делом на протяжении всех этих трех лет. Большое всем спасибо!

К. И. Ананьева, И. А. Басюл, Н. А. Выскочил, А. А. Демидов, В. Н. Шляпников

Глава 1
Социальное познание и этнос

1.1. Авто– и гетеростереотипы тувинцев и коми

Знание закономерностей организации и протекания межэтнического общения и взаимодействия является актуальным не только для реализации конкретной социально-культурной политики в такой многонациональной стране, как Россия, но и для решения фундаментальных научных проблем в различных отраслях социальных наук: этнопсихологии, этносоциологии, социальной и культурной антропологии и многих других. Одной из таких проблем является функционирование авто– и гетеростереотипов, которые реализуют в том числе регулирующее опосредствование в межэтническом взаимодействии и представляют собой по сути обобщенное межгрупповое восприятие: «чем иным, как не восприятием группы группой, является формирование определенных стереотипов, особенно если дело касается восприятия представителей других этнических групп»? (Андреева, 1999, с. 130). Безусловно, взаимодействие конкретных представителей этнических групп между собой представлено, прежде всего, в виде межличностных отношений и, в частности, межличностного восприятия, однако последнее представляет своеобразный «срез» или «сечение» (там же) социальных отношений, реализующихя между социальными группами. Поэтому игнорирование принадлежности воспринимающего и воспринимаемого субъектов к тем или иным социальным (в том числе этническим) группам не позволяет в полной мере реконструировать систему детерминант межличностного, более широко – социального, восприятия (см.: Межличностное восприятие в группе, 1981). «Сложность изучения стереотипов во многом проистекает как раз из-за того, что функционируют они на двух уровнях отношений: и на межгрупповом, и на межличностном. Стереотипы находятся в сложной диалектической взаимосвязи, с одной стороны, с социальными межэтническими отношениями, а с другой – с межличностными отношениями представителей этнических групп» (Стефаненко, 1987, с. 244).

Наш исследовательский коллектив реализует целый ряд исследований в области межличностного восприятия и, в частности, изучает специфику оценки индивидуально-психологических особенностей человека по выражению его лица (см., напр.: Ананьева, Демидов, 2018; Демидов, 2020; Демидов, Ананьева, Басюл, 2019). В наших исследованиях принимают участие представители различных этносов, проживающих в совершенно разных уголках нашей страны (Республика Тыва, Республика Коми, Кабардино-Балкарская Республика, Чеченская Республика и др.). Межличностное восприятие, пусть зачастую в его «снятом», «викарном» виде (см.: Барабанщиков, 2016), разворачивается в том числе как межэтническое восприятие. В связи с чем встает вопрос о том, в какой мере представления об этнической группе воспринимаемого обуславливают содержание первого впечатления субъекта восприятия? Более того, в какой мере этническая принадлежность самого субъекта восприятия, его представления о своем этносе включаются в содержание этого первого впечатления? Все эти вопросы непосредственно касаются проблематики этнических авто– и гетеростереотипов и, в частности, такой особой их разновидности, как «appearance-стереотипы» – «обобщенные представления о социально-психологических, психологических особенностях и поведении представителей этнокультурных групп, отличающихся типом внешнего облика» (Этнолукизм: эмпирическая модель…, 2018, с. 58).

Целью настоящего параграфа является описание этнических стереотипов представителей тувинского и коми этносов о своей и другой этнической группах, что выступит основой для последующего детального анализа формирования первого впечатления в рамках межэтнического общения.

Далее, представим описания этнопсихологии тувинцев и коми-народа, касающиеся психологического облика указанных этносов.

Тувинцы

Развернутое описание представлений тувинцев о самих себе и о русских представлено в комплексной работе Б. А. Мышлявцева (Мышлявцев, 2002), которая была направлена на изучение трансформации соционормативной культуры тувинцев в 90-е годы XX в. В своей работе исследователь использовал материал, полученный как от русских, так и от тувинских информаторов, проживающих в Республике Тыве.

Так, описывая тувинцев, русские отмечали высокий уровень их агрессивности, замкнутости и самодостаточности. По словам одного из русских информаторов, «агрессивность – это и есть внутренняя суть всех тувинцев» (там же, с. 35). Среди характерных черт тувинцев также отмечается одномоментное сосуществование у них хитрости и наивности, необязательность в деловых отношениях. Притом многие информаторы говорят о том, что эти характеристики присущи именно «районным» тувинцам, а не городским (г. Кызыл) – «городские как русские». Русские отмечают талантливость тувинцев в искусстве (музыке, в резьбе по камню), взаимовыручку (причем последняя может распространяться и на русских) (там же, с. 37). По мнению русских, тувинцев от них отличают в основном негативные качества (там же, с. 38).

К характерным качествам русских, по мнению тувинцев, относятся негостеприимство, изолированность и холодность в семейно-родственных отношениях, эгоизм, высокомерие. При этом они более приспособлены к жизни, более образованны, более уверены в себе, более хозяйственные по сравнению с тувинцами, лучше ухаживают за женщинами, более активны, рациональны, индивидуалистичны.

По результатам своих исследований В. С. Донгак (Донгак, 2003) отмечает следующее схожее содержание представлений тувинцев о русских как о людях добрых, но жадных; дружелюбных, но высокомерных; культурных, но слишком самоуверенных. Т. е. налицо противоречивый, разновалентный этнический образ русских для автохтонного населения Тувы.

Описывая самих себя, тувинцы отмечают скромность представителей своего этноса, понимая под ней, главным образом, поведение в соответствии с признанным за человеком статусом (Мышлявцев, 2002, с. 39). Скромность связана с другими самохарактеристиками («жизненными ценностями») тувинцев: «умеренностью» в потреблении, жизни, уважительностью к окружающему природному и социальному миру и с представлением о всеобщем взаимообмене (между природой и людьми, людьми и духами, между самими людьми).

Схожие данные мы можем увидеть и в работе Н. О. Товуу (Товуу, 2001). Изучая представления тувинцев о ценностях своего этноса, автор фиксирует следующее содержание автостереотипов, включающих как ценности-цели, так и ценности-средства: ориентацию на семью, заботу о детях, о своих близких, важность своей культуры и своей духовности, окружающей природы. Также к группе часто упоминаемых ценностей тувинского этноса относятся гостеприимство, уважение к старшим, вежливость, отзывчивость. Менее выраженными оказались такие ценности, как деловая активность, рациональность, красноречивость, гибкость жизненной позиции, здоровье, комфортная жизнь, религия.

Исследователи отмечают, что «между тувинцами и русскими сохраняется дистанция» (Ламажаа, 2019, с. 80). По мнению Б. А. Мышлявцева, в основе противопоставления русскоязычного и тувинского населения Тывы лежат именно культурные, а не антропологические различия. По данным Л. М. Дробижевой с соавт. (Дробижевой и др., 1996), расхождение между автостереотипами и гетеростереотипами указанных этносов очень велико – представления тувинцев о русских не совпадают с представлениями русских о самих себе и наоборот. В своем исследовании Л. М. Дробижева отмечает, что русские, проживающие в Тыве, оказались менее адекватны в восприятии титульного народа, чем русские из других республик. Также они в наибольшей степени дифференцируют себя и тувинцев. В «Мы-образе» тувинцев и в представлениях русских о тувинцах совпадает всего две характеристики: взаимовыручка и уважение к власти. Между «Мы-образами» русских и представлениями тувинцев о русских больше совпадений. Среди совпадающих характеристик – открытость, самостоятельность, устремленность в будущее и энергичность» (там же, с. 320). Схожие наблюдения отмечает и Б. А. Мышлявцев: «Русские Тывы имеют достаточно смутное представление о тувинцах, гораздо меньше знакомы с культурой тувинцев, чем тувинцы с культурой русских» (Мышлявцев, 2002, с. 32).

Коми

В психолингвистическом исследовании А. В. Разумковой (2017) принимали участие представители коми этноса (проживающие в г. Сыктывкар) и русского этноса (проживающие в г. Калуга и г. Сыктывкар). Стоит отметить, что русские, проживающие в г. Калуге и принявшие участие в указанном исследовании, никогда лично не взаимодействовали с представителями коми этноса и знают о них только номинально. Для изучения авто– и гетеростереотипов респондентов использовался направленный ассоциативный эксперимент.

Описание коми в представлениях русских, проживающих в г. Калуга содержит следующие наиболее частотные лексемы, характеризующие черты национального характера – добрые, веселые, дружелюбные, странные. Респонденты этой группы следующим образом описывают внешность коми: узкоглазые, маленькие (невысокие), похожие на азиатов, хорошие охотники.

Русские, проживающие в г. Сыктывкаре, следующим образом описывают коми: добрые, веселые, трудолюбивые, общительные, тихие, странные. Внешность коми описывается следующим образом: круглолицые, невысокие, упитанные. Интересно, что некоторые русские респонденты отмечают отсутствие различий между русскими и коми («как русские»).

Самоописания коми были следующими: добрые, добродушные, трудолюбивые, гостеприимные, отзывчивые, дружелюбные, веселые, выносливые, отчасти закрытые, любящие природу. Внешность коми описывается следующими характеристиками: невысокие, светлые. И опять же, повторяя описания русских о коми, сами коми-респонденты отмечают про себя, что они «как русские».

В рамках другого исследования (Шабаев, 1998) автор следующим образом описывает обобщенный психологический портрет народа коми, причем делая «привязку» к месту проживания респондентов. Так, коми, проживающие в сельской местности, описывают своих земляков следующим образом: «…хозяйственные, трудолюбивые, жизнерадостные, уважающие чужие вкусы, упорные и честные люди» (там же, с. 199). В представлениях коми, проживающих в городах республики, их соплеменники – «хозяйственные, упрямые, трудолюбивые, уважающие чужие обычаи и вкусы, упорные и жизнерадостные люди» (там же). Как видим, ядерные характеристики-описания коми данные как городскими, так и сельскими жителями Республики Коми схожи, что говорит о неких «ядерных» психологических чертах народа коми.

В обширном этнопсихологическом исследовании коми В. М. Бызовой (Бызова, 1998) был использован комплекс психодиагностических методик для описания психологических черт коми и русских, проживающих в Республике Коми, и их представлений друг о друге. Так, используя тест цветовых отношений, В. М. Бызова зафиксировала следующее содержание авто– и гетеростереотипов у коми и русских испытуемых. Коми описывают представителей своего этноса как трудолюбивых, упорных, доброжелательных, искренних, гостеприимных. В образе своего этноса присутствуют не только позитивные представления, но и «негативные» черты, речь идет о таких качествах, как пассивность, равнодушие, бездеятельность, излишняя скромность, неумение подать себя в более благоприятном свете (там же, с. 159). Гетеростереотипы коми, характерные для русских испытуемых, проживающих в республике, раскрываются через такие характеристики, как заурядность, неинтересность, эмоциональная холодность, закомплексованность, ущербность, неприспособленность. В качестве позитивных характеристик подчеркивались: уравновешенность, спокойствие, сдержанность, связь с природой (там же).

Как и в случае тувинцев (см. выше), В. М. Бызова отмечает, что «система межэтнических представлений в отношениях коми к русским отличается большей позитивностью по сравнению с представлениями русских о коми» (там же, с. 183).

Следует отметить разную социально-экономическую и культурную ситуацию в Республиках Тыве и Коми, что обуславливает специфику социальных отношений, в том числе и межэтнических. Коми этнос относится к числу народов, которых ассимиляционные процессы (языковые и этнические) коснулись в достаточно серьезной степени (там же, с. 40), в то время как тувинцы, по замечанию Б. А. Мышлявцева, «даже хорошо знакомые с русской культурой, как правило, не интериоризируют ее. В особенности это касается сферы нормативной культуры» (Мышлявцев, 2002, с. 90). В Коми в большей степени выражена этническая маргинализация – «дрейф этничности» (Головнёв, 2009), нежели в Тыве (отчасти это связано как с соотношением автохтонного и пришлого населения, так и с распространением межэтнических браков).

Далее будут представлены результаты, полученные нашим коллективом при изучении авто– и гетеростереотипов тувинцев и коми, выполненных с использованием специально разработанной методики «Карточки».

Испытуемые

В качестве испытуемых выступили добровольцы, проживающие в Республиках Коми и Тыве. В Республике Коми приняли участие 60 чел. (в возрасте от 16 до 53 лет), в Республике Тыве – 130 чел. (возрастной диапазон – от 18 до 50 лет). Все испытуемые перед началом исследования заявляли о своей этнической принадлежности – коми или тувинцы, что служило формальным основанием их отбора для участия в исследовании.

Стимульный материал

Каждому испытуемому выдавался набор из 36 бумажных карточек (размер – 4x6 см). На каждой карточке была напечатана определенная характеристика или качество (см. Приложение). Подбор стимульных слов осуществлялся на основе комплексного анализа словарей русско-тувинского и русско-коми языков, психодиагностических методик «Личностный дифференциал», теста межличностных отношений Лири и ранее полученных нами результатов исследований межличностной оценки по выражению лица и голосу человека (Ананьева и др., 2012; Демидов, 2009; Демидов и др., 2014; и др.).

Процедура исследования

Исследование проводилось индивидуально с каждым испытуемым. Испытуемый должен был распределить карточки со словами-стимулами (качествами) между четырьмя различным этносами: русский, коми, тувинец, кабардинец (в случае тувинских испытуемых) или русский, коми, тувинец, негроид (в случае испытуемых коми). При этом одно качество могло быть отнесено только к одному этносу. Если какое-то качество могло относиться к нескольким из предложенных этносов, испытуемый должен был выбрать тот этнос, которому это качество свойственно, с его точки зрения, в наибольшей степени.

Второй идентичный набор карточек испытуемый использовал, чтобы охарактеризовать самого себя, он мог выбрать из 36 карточек любое количество, другими словами, отобрать любое количество характеристик, которые в наибольшей степени характеризуют именно его.

Все ответы (распределение карточек/выбор карточек) фиксировались экспериментатором для дальнейшей обработки.

Обработка данных

Для подготовки полученных эмпирических данных к последующему анализу для каждой этнической группы были составлены матрицы частот встречаемости каждой из 36 характеристик при описании предложенных этносов.

Для обработки данных использовалась специальная статистическая процедура – анализ соответствий – разновидность метода главных компонент, адаптированная для анализа номинативных данных (таблиц сопряженности). Основная цель метода – поиск структуры, объясняющей имеющуюся вариативность сложных многомерных данных минимальным числом переменных (факторов). Следует отметить, что это достигается не за счет отбрасывания каких-то факторов, а через поиск таких «направлений» или «срезов» в массиве данных, которые максимально простым образом (линейным), объясняют максимально возможную долю вариативности данных. Первый такой «срез» (первая компонента) совпадает с моделью многомерной линейной регрессии. После получения первой компоненты возможно получение второй компоненты, которая будет объяснять наибольшую долю оставшейся дисперсии также линейным методом. Итоговое количество компонент зависит от количества исходных признаков и объектов, а также от структуры самих данных. Все полученные главные компоненты ортогональны, т. е. независимы друг от друга и в порядке убывания объясняют все меньшую долю вариативности массива данных. При типичном применении подобных методов основное внимание сосредоточено на некотором количестве первых компонент, которые объясняют основную долю вариативности. Более подробно с методом анализа соответствий можно ознакомиться в классических работах по данному методу (Benzecri, 1973; Greenacre, 1981, 1984).

Таким образом, анализ соответствий позволяет, во-первых, уменьшить влияние шумовых и малозначимых признаков и, во-вторых, визуализировать многомерные данные в виде двух– или трехмерных графиков максимально корректно. Это существенно увеличивает эффективность экспертной оценки структуры данных.

При обработке данных, описываемых в данном параграфе, анализировались расстояния между уровнями переменной «Этнос», а также характер группировки уровней переменной «Характеристика» относительно уровней переменной «Этнос». Для оценки взаимосвязи уровней переменной «Этнос» с уровнями переменной «Характеристика» использовалось косинусное расстояние между соответствующими отображениями точек в маломерном пространстве, полученном после выделения главных компонент.

Анализ соответствий выполнялся с выделением двух компонент в трех итерациях[2]2
  Итерации – это число кругов или попыток, которые делает метод для нахождения оптимального решения.


[Закрыть] при помощи пакета Prince для среды Python v. 3.7.

Результаты

Распределение характеристик по четырем оцениваемым этносам и самоописание (образ Я) для коми-испытуемых представлено на рисунке 1. Общее качество решения на основе первых двух главных компонент составляет 87,3 % – первая компонента (ось Х) объясняет 61,7 % общей вариативности, вторая компонента (ось Y) – 25,6 % (рисунок 1).

Рис. 1. Распределение характеристик по четырем оцениваемым этносам (русские, коми, тувинцы, негроиды) и самоописание (образ Я) для коми-испытуемых.

Примечание (здесь и далее): Ось Х – первая компонента, полученная в результате выделения главных компонент, ось Y – вторая компонента, полученная в результате выделения главных компонент

Авто– и гетеростереотипы коми

Обращает на себя внимание тот факт, что для коми-испытуемых представления о самих себе (точка «Я» на рисунке 1) и представления о своем этносе (точка «Коми» на рисунке 1) оказались достаточно близкими. Это свидетельствует о схожем распределении частот различных характеристик, которые были отнесены к качествам своего этноса и к своим собственным. Таким образом, наши коми-испытуемые не только формально относят себя к коми этносу, но и считают, что у них наличествуют схожие психологические и поведенческие черты. Наиболее специфичные – «ядерные» характеристики для групп «Коми» и «Я» отражены на рисунке 2.

Рис. 2. Представление коми-испытуемых о представителях своего этноса и о самих себя (самоописание – образ Я)

Коми-испытуемые описывают себя и свой этнос следующими характеристиками: близкий к природе, добрый, дружелюбный, искренний, любознательный, надежный, ответственный, отзывчивый, самостоятельный, справедливый, терпеливый, терпимый к различным верованиям, трудолюбивый, честный.

Представление коми-испытуемых о русских показаны на рисунке 3.

Рис. 3. Представления коми-испытуемых о русском этносе

Коми-испытуемые описывают русский этнос с помощью следующих черт: деловитый, инициативный, образованный, расчетливый, решительный, уважает авторитеты, уверенный, целеустремленный.

Представления коми-испытуемых о тувинцах и негроидах показаны на рисунке 4.

Рис. 4. Представления коми-испытуемых о тувинцах и негроидах

При описании этих двух групп, коми-испытуемые используют одинаковый набор характеристик (рисунок 4).

Коми-испытуемые описывают тувинцев и представителей негроидной расы следующим образом: зависят от мнения группы, конфликтные, наивные, свободолюбивые, сильные, упрямые, эгоистичные, эмоциональные, энергичные.

Авто– и гетеростереотипы тувинцев

Анализ данных, полученных в Республике Тыве, демонстрирует иную картину. Характерной особенностью является увеличение дистанции между представлениями тувинских испытуемых о самих себя (образ Я) и о своем этносе (рисунок 5). Общее качество решения на основе первых двух главных компонент составляет 81,7 %, первая компонента (ось Х) объясняет 49 % общей вариативности, вторая компонента (ось Y) – 32,7 %.

Рис. 5. Представления тувинских испытуемых о представителях своего этноса и о самих себе (самоописание – образ Я)

Наши испытуемые-тувинцы в своих представлениях о себе дистанцируются по психологическим и поведенческим чертам от «типичных» тувинцев. Это может говорить в какой-то мере о негативной этнической идентичности. Собственному этносу («тувинцы») тувинские испытуемые приписывают относительно небольшое число характеристик (рисунок 6).