355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Коллектив авторов » Поляки в Сибири в конце XIX – первой четверти XX века: историографические традиции, новые направления и перспективы исследований » Текст книги (страница 2)
Поляки в Сибири в конце XIX – первой четверти XX века: историографические традиции, новые направления и перспективы исследований
  • Текст добавлен: 3 июня 2021, 15:02

Текст книги "Поляки в Сибири в конце XIX – первой четверти XX века: историографические традиции, новые направления и перспективы исследований"


Автор книги: Коллектив авторов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Образец этой модели мы можем найти в экспериментах социальной политики середины XIX в. Николая Милютина. Он был представителем среды «либеральных бюрократов», старавшихся использовать режим царской автократии для модернизации России и подчинения монархии национальным интересам. Он стал одним из авторов и воплотителей крестьянской реформы 1861 г. Впоследствии Милютин руководил Комитетом по делам Царства Польского, который для подавления восстания 1863 г. предпринял попытку целостного переустройства общественных и культурных отношений в регионе [22, с. 470–514]. Именно в концепциях этого круга можно усмотреть образец политики усмирения земель, которых касался «фатальный» для России после Январского восстания польский вопрос. Царство Польское, в котором использовались методы социальной инженерии с целью привлечь крестьянское население и склонить его на сторону царского правительства, могло стать лабораторией требуемых перемен в иных регионах. Это, как кажется, была первая в России попытка проведения подобного рода политики в большом масштабе. Уже тогда прозвучало адресованное польским крестьянам предложение участия в модернизационных процессах в России и получения ощутимой социальной и экономической прибыли от расширения «либеральной империи», идея, которая полвека спустя будет развита Петром Струве.

Начало следующего этапа внутренней российской колонизации на рубеже XX в. должно было спасти империю от сил хаоса, выступавших не только в центральных районах, но, как показала революция 1905 г., и на окраинах государства. Оно могло бы стабилизировать деструктивные стихии и активировать потенциал, который бы сплотил и усилил государство, обеспечил бы ему прочное место в мировом порядке. Разрешение на добровольное переселение также из польских земель, бывших до того момента главным источником дестабилизации, могло казаться важным компонентом этой политики. Однако для лучшего понимания обозначенных явлений необходимо принять во внимание не только региональную, но также глобальную перспективу, а также провести более глубокие архивные исследования с целью изучения места добровольного переселения поляков во всей совокупности данной политики (контуры эмиграции из России и внутренней миграции см.: [23]).

Встречающиеся в польской «сибирской» литературе представления побуждают к синтезу итогов проведенных на данный момент исследований в более широкой перспективе внутренней и внешней политики России. Россия, как описывают её так называемые империологи, главным образом упомянутый британский историк Доменик Ливен, на рубеже XIX–XX вв. была все еще типичной континентальной и сельскохозяйственной империей [24, с. 415–453]. В ней, однако, проходили ускоренные процессы модернизации, которые дестабилизировали её отсталый общественный строй. Вызванные этим изменения разрывали корсет консервативного автократического режима, произраставшего из традиции домодерновой империи, возникшей до эры национализма, массовых движений и капиталистической экономики.

Корректировка этой модели, основанной на верности престолу, произошла уже во второй половине XIX в., в эпоху великих реформ, которые были ответом на поражение в Крымской войне. В этот период зазвучали призывы к союзу русского национализма и монархии, требования полной «национализации» многоэтничного государства. Идеологическим предводителем русского национализма под антипольскими лозунгами и лидером общественного мнения, оказывающим влияние через прессу, стал публицист Михаил Катков [25]. После апробации новых методов русификации на взбунтовавшихся вновь в 1863 г. поляках, начиная со времени вступления на трон следующего самодержца Александра III их начали использовать и на остальных окраинах.

Поражение в войне с Японией и события революции 1905 г. все же показали слабость России. После революционных потрясений консервативные реформы Столыпина должны были способствовать стабилизации общественного строя и сохранению автократической модели власти. С этим было связано изменение модели коллективного владения и возделывания земли крестьянами на индивидуальное, а также ускорение процесса начатой еще министром С. Ю. Витте колонизации обширной территории Российской Азии. Это должно было разрядить социальное напряжение не только в центре, но и на окраинах (контуры колонизации Сибири во второй половине XIX в. см.: [26], сравните с описанием этого явления российским историком: [27; 28]). Предложение участия в этих процессах модернизации было адресовано, в частности, населению западных провинций, в том числе таких наиболее развитых, как земли бывшей Речи Посполитой.

О том, каким целям и проектам оказались подчинены эти модернизационные шаги, говорят концепции тогдашних российских геополитиков. В то время не только в России набирали популярность теории, объясняющие влияние географии на политику, описывающие происходящие процессы установления великими колониальными империями своего господства в мире. Они поделили между собой земной шар, создав систему великих держав. Чтобы занять в ней место и справиться с нарастающей конкуренцией, Россия должна была сохранить стабильность собственного общественного строя и активировать потенциал, накопленный в результате многовековой экспансии.

Описывающий эти процессы современник, британский создатель целой геополитической школы Хэлфорд Маккиндер отмечал, что будущее мира будет принадлежать не морским державам, как это было ранее, а континентальным [29]. Наибольшего достигнут те страны, которым удастся открыть свои недра для разработки и высвободить скрытые там ресурсы [30, с. 109–111]. Такое будущее могла иметь перед собой и Россия, владеющая негостеприимным «сердцем суши» и проводящая центробежную экспансию к морям и океанам [31; 32, с. 27–97, 159–219, 297–323]. Раскрытия ее потенциала опасались не только британцы, позицию которых выражал Маккиндер, но и немцы.

Один из создателей российской геополитики Вениамин Петрович Семенов-Тян-Шанский, сын знаменитого путешественника и первооткрывателя азиатских краев Петра Петровича Семенова-Тян-Шанского, автор альтернативной по отношению к Маккиндеру концепции, описывающей политическую географию России, определял её положение как модель континентальной империи «от моря до моря». Российским ответом на вызов, каким был контроль над обширным сухопутным пространством, должна была быть опора на внешних океанах, омывающих Евразию. Это требовало колонизации занятых уже территорий, в особенности за Уралом. С этой целью было необходимо повышение уровня развития окраин до соответствующего центральному региону. С этим была связана концепция создания «колонизационных баз» в форме анклавов ускоренного развития, которые на азиатских территориях, а особенно в южной Сибири, должны были влиять на окружающую местность [33].

В обозначенной подобным образом перспективе политика переселения могла способствовать освобождению скрытого человеческого ресурса и вовлечению его в освоение богатств Российской Азии. С другой стороны, отток населения из наиболее подверженных дестабилизации западных окраин империи позволял снять появившееся там в 1905 г. напряжение. Среди польских исследователей, обращавшихся к изучению присутствия поляков в Сибири, на проблему польских переселенцев в широком контексте российской миграционной политики и колонизации Азии до настоящего времени обратили внимание, как кажется, только Владислав Масяж [7; 34; 35] и Сергей Леончик [8, с. 29–52, 71–84, 111–126].

Переселение, в особенности бедных крестьянских масс, а также получение ими реальной выгоды от участия в освоении и развитии государства, в котором они жили, были предложением также для нерусского населения, в первую очередь, проживающего в этнически чуждых землях. Процессы внутренней миграции могли таким образом служить делу привлечения к русской православной идентичности тех народностей, в отношении которых политика русификации до сих пор не приносила результата (различные концепции русификации и этнической политики в отношении жителей западных окраин в XIX в. были мной представлены в книге: [36]). Однако эти явления требуют более глубоких источниковых исследований.

Доменик Ливен в своей книге, в которой анализируется путь России до Первой мировой войны, указывает на то, что начало XX века было периодом гонки за позицию в международной системе. Чтобы участвовать в ней Россия должна была принять вызов, каким была для нее попытка активации потенциала, накопленного в процессе многовековой колонизации просторов Евразии. Добровольное переселение населения как элемент социальной и экономической политики должно было стать более современной формой старых механизмов «внутренней колонизации»2. Именно из эксплуатации крестьянских подданных российские элиты извлекали ресурсы на протяжении веков строительства и распространения этой континентальной, сельскохозяйственной империи (характеристику России как «сельскохозяйственной империи» см.: [30, с. 89–119]). Теперь же, после их освобождения (в 1861 г.) они должны были в новой форме служить освоению обширных, до той поры нетронутых природных богатств Российской Азии. В недалеком будущем также и большевики должны были искать способы применения этих «человеческих ресурсов», однако уже совершенно новыми методами при использовании массового принуждения тоталитарного государства в рамках «сталинской революции». На это явление в новейших изложениях сталинизма обращает внимание, в частности, Йорг Баберовский [37].

* * *

Явления, изучавшиеся в польской «сибирской историографии», анализируемые в различных существующих уже монографиях, стоило бы рассмотреть в более широкой, объединяющей их всех перспективе. Ей была «Великая колонизаторская миссия», направленная на хозяйственное освоение обширных евроазиатских территорий и обретение потенциала, который стал бы основой для укрепления позиции Российского государства на международной арене. Этому способствовало строительство Транссибирской магистрали. Появилась возможность колонизации Сибири не только используя сосланных в наказание уголовных и политических заключенных или принужденных к переселению крестьян, но и при помощи привлечения их реальной прибылью от разработки неисчерпаемого потенциала Сибири и Средней Азии (резюме проблемы влияния Транссибирской магистрали на миграцию населения в истории Сибири см.: [38; 39, с. 193–212; 40]). Более того, стремление обладать землей, особенно среди населения центральных губерний, было все более ощутимым и становилось одним из главных факторов социальных волнений в российской деревне в 1905 и 1907 гг. В этой игре за будущее России существенно важно было завершить процесс национализации империи через привлечение сельского населения к отождествлению себя со своим государством. Значение также имел вызов со стороны набирающих силу национальных движений, развития национальной идентичности и основанных на этих явлениях идеологии, которые стремились достичь массовой аудитории – не осознающих свою национальную принадлежность крестьян.

Все эти проблемы, накопившиеся в начале XX века, после поражения в войне с Японией вызвали бурный взрыв недовольства. После национальных и социальных революций 1905 г. была предпринята попытка консервативного урегулирования выявленных социальных процессов. Речь шла об использовании их для стабилизации системы царской автократии без изменения её сущности, которой должно было остаться самодержавие. Таким образом, колонизация Азии могла стать способом реализации этих целей в рамках «консервативной модернизации» и разрешения опасного социального кризиса без необходимости проведения резких социальных и политических изменений. Принятие во внимание этих рассматриваемых в широком плане явлений позволило бы лучше понять механизмы и факторы, которые запустили и управляли процессом добровольного переселения населения, в частности поляков, в Сибирь в течение последних трех десятилетий существования Российской империи.

Перевод с польского: Н. В. Пуминова-Амброзяк (РГГУ)

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 Краковский историк Анджей Новак на конференции, посвященной организатору сибирских исследований в Институте истории Польской академии наук Виктории Сливовской, предложил использование этой «парадигмы» в исследованиях репрессивной политики и деятельности политических ссыльных в эпоху национальных восстаний в XIX в. [41].

2 Концепция России как страны, которая «сама себя колонизирует», восходит к теориям С. М. Соловьева и В. О. Ключевского. Подобную трактовку развивал в последние годы в первую очередь А. М. Эткинд [42; 43].

ЛИТЕРАТУРА:

1. Caban W. Zsyłka Polaków na Syberię w XIX wieku. Przegląd publikacji polskich i rosyjskich / radzieckich // Przegląd Historyczny. – 2014. – T. 105. -Z. 4. – S. 99-123.

2. Głuszkowski P. Современные польские исследования по истории Сибири (Викторья Сливовская и Антони Кучиньский) // Польские исследователи Сибири. – СПб.: Алетейя, 2011. – С. 9–17.

3. Wiech S., Caban W. Badania nad stosunkami polsko-rosyjskimi XIX wieku w środowisku kieleckich historyków // Rocznik Instytutu Europy Środkowo-Wschodniej. – 2015. – Nr 1. – S. 83-113.

4. Цабан В., Вех С. Изучение польско-российских отношений в XIX веке в среде историков города Кельце // Россия в польской историографии, Польша в российской историографии: к 50-летию Комиссии историков России и Польши. – Москва: Индрик, 2017. – С. 275–300.

5. Emigracja z ziem polskich w czasach nowożytnych i najnowszych (XVIII–XX w.) / pod red. A. Pilcha. – Warszawa: PWN, 1984. – 537 s.

6. Болховитинов Н. Н. Континентальная колонизация Сибири и морская колонизация Аляски: сходство и различие // Acta Slavica Iaponica. -Vol. 20. – P. 109–125.

7. Masiarz W. Wierszyna: polska wieś na Syberii Wschodniej 1910–2010: z dziejów dobrowolnej migracji chłopów polskich na Syberię na przełomie XIX i XX wieku. – Kraków: Oficyna Wydawnicza AFM, 2016. – 432 s.

8. Leończyk S. Polskie osadnictwo wiejskie na Syberii w drugiej połowie XIX i na początku XX wieku. – Warszawa: Impresje.net Miłosz Trukawka, 2017. -322 s.

9. Kaczyńska E. Polacy w społecznościach syberyjskich (1815–1914). Zagadnienia demograficzno-socjologiczne // Syberia w historii i kulturze narodu polskiego / red. A. Kuczyński. – Wrocław: „Silesia” Dolnośląskiego Towarzystwa Społeczno-Kulturalnego, 1998. – S. 253–264.

10. Качинская Э. Поляки в Сибири (1815–1914). Социально-демографический аспект // Сибирь в истории и культуре польского народа / ред. П. Романов. – Москва: Ладомир, 2002. – С. 265–277.

11. Sunderlan W. The „Colonization Question”: Visions of Colonization in Late Imperial Russia // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. Neue Folge. -Bd. 48. – H. 2 (2000). – P. 210–232.

12. Pipes R. Piotr Struwe: liberał na prawicy 1905–1944 / przełożył Sebastian Szymański. – Warszawa: Wydawnictwo Naukowe Scholar, 2016. – 465 s.

13. Pipes R. Struve, liberal on the left, 1870–1905. – Cambridge (Mass.); London: Harvard univ. press., 1970. – 415 p.

14. Pipes R. Struve: Lit. on the right, 1905–1944. – Cambridge (Mass.); London: Harvard univ. press., 1980. – 526 s.

15. Nowak A. Geopolityka, wojna i metamorfozy imperium (1895–1921). Piotr Sawicki i narodziny eurazjanizmu // Nowak A. Metamorfozy Imperium Rosyjskiego 1721–1921: geopolityka, ody i narody. – Kraków: Wydawnictwo Literackie, 2018. – S. 323–326.

16. Lieven D. Empire: the Russian Empire and its Rivals. – New Haven; London: Yale University Press, 2000. – 486 p.

17. Pipes R. The Formation of the Soviet Union, Communism and Nationalism, 1917–1923. – Cambridge (Mass.); London: Harvard univ. press, 1954. – 355 p.

18. Pipes R. Czerwone imperium: powstanie Związku Sowieckiego / przekł. Władysław Jeżewski. – Warszawa: Wydawnictwo Magnum, 2015. -362 s.

19. Каппелер А. Россия – многонациональная империя: Возникновение. История. Распад / пер. с нем.: Светлана Червонная. – М.: Прогресс-Традиция, 2000. – 342 с.

20. Zajączkowski W. Rosja i narody: ósmy kontynent: szkic dziejów Eurazji. – Warszawa: Wydawnictwo MG, 2009. – 253 s.

21. Nowak A. W obliczu końca: imperialna pamięć i wyobraźnia Michaiła Mienszykowa // Nowak A. Metamorfozy Imperium Rosyjskiego 1721–1921: geopolityka, ody i narody. Kraków: Wydawnictwo Literackie, 2018. S. 293–313.

22. Głębocki H. Fatalna sprawa: kwestia polska w rosyjskiej myśli politycznej (1856–1866). – Kraków: Arcana, 2000. – 582 s.

23. Кабузан В. М. Эмиграция и реэмиграция в России в XVIII – начале XX века. – Москва: Наука, 1998. – 268 с.

24. Ливен Д. Российская империя и её враги с XVI века до наших дней. – Москва: Европа, 2007. – 678 с.

25. Głębocki H. „Co zrobić z Polską?” Imperium i kwestia polska w ideologii konserwatywnego nacjonalizmu Michaiła Katkowa // Kresy imperium. Szkice i materiały do dziejów polityki Rosji wobec jej peryferii (XVIII–XXI wiek). -Kraków: Wydawnictwo Arcana, 2006. – S. 245–305.

26. Treadgold D. W. Great Siberian Migration. – Princeton: Princeton University Press, 1957. – 297 p.

27. Скляров Л. Ф. Переселение и землеустройство в Сибири в годы столыпинской аграрной реформы. – Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1962. – 588 с.

28. Брусникин Е. М. Переселенческая политика царизма в конце XIX века // Вопросы истории. – 1965. – № 1. – С. 28–38.

29. Eberhardt P. Koncepcja „Heartlandu” Halforda Mackindera // Przegląd Geograficzny. – 2011. – T. 83. – Z. 2 (2011). – S. 251–266.

30. Lieven D. W pożogę: imperium, wojna i koniec carskiej Rosji / przełożył Jakub Ozimek. – Warszawa: Wydawnictwo Akademickie Sedno, 2018. – 575 s.

31. Nowak A. Metamorfozy Imperium Rosyjskiego 1721–1921: geopolityka, ody i narody. – Kraków: Wydawnictwo Literackie, 2018. – 458 s.

32. Eberhardt P. Słowiańska geopolityka: twórcy rosyjskiej, ukraińskiej i czechosłowackiej geopolityki oraz ich koncepcje ideologiczno-terytorialne. -Kraków: Arcana, 2017. – 357 s.

33. Potulski J. Wieniamin Siemionow Tien-Szanski jako twórca rosyjskiej szkoły geopolityki // Przegląd Geopolityczny. – 2009. – T. 1. – S. 47–54.

34. Masiarz W. Migracja chłopów polskich na Syberię w końcu XIX i na początku XX wieku // Syberia w historii i kulturze narodu polskiego / red. A. Kuczyński. – Wrocław: „Silesia” Dolnośląskiego Towarzystwa. Społeczno-Kulturalnego, 1998. – S. 230–242.

35. Masiarz W. Nietypowa migracja chłopów i robotników polskich na Syberię w końcu XIX i na początku XX wieku // Nietypowe migracje Polaków w XIX–XXI wieku / red. nauk. A. M. Kargol i W. Masiarz. – Kraków: Krakowskie Towarzystwo Edukacyjne – Oficyna Wydawnicza AFM, 2011. – S. 11–28.

36. Kresy imperium: szkice i materiały do dziejów polityki Rosji wobec jej peryferii (XVIII–XXI wiek). – Kraków: Wydawnictwo Arcana, 2006. – 568 s.

37. Baberowski J. Stalin: terror absolutny. – Warszawa: Prószyński Media, 2014. – 599 s.

38. Hartley J. M. Siberia: a history of the people. – New Haven – London: Yale University Press, 2014. – 289 s.

39. Hartley J. M. Syberia: historia i ludzie. – Kraków: Wydawnictwo Uniwersytetu Jagiellońskiego, 2015. – 347 s.

40. Marks S. G. Road to Power: the Trans-Siberian railroad and the colonization of Asian Russia, 1850–1917. – London: Tauris, 1991. – 240 s.

41. Nowak A. Zsyłka w kontekście imperialnej polityki Rosji // Nowak A. Historie politycznych tradycji: Piłsudski, Putin i inni. – Kraków: Wydawnictwo Arcana, 2012. – S. 101–133.

42. Эткинд А. М. Русская литература, XIX век: Роман внутренней колонизации // Новое литературное обозрение. – 2003. – № 59. – С. 103–124.

43. Bassin M. Turner, Solov'ev and the ‘Frontier Hypothesis': The Nationalist Signification of Open Spaces // Journal of Modern History. – Vol. 65 (1993). -No. 3. – P. 473–511.

Henryk Głębocki

SIBERIAN «PROMISED LAND» IN THE BACKGROUND OF THE MODERNIZATION PROCESSES OF THE RUSSIAN EMPIRE – RESEARCH POSTULATES

Summary: The article deals with the problem of voluntary migration of Poles to Siberia during the last three decades of the Russian Empire, in the context of the strategy of development and exploitation of the land behind the Urals. The themes appearing so far in the Polish “Siberian” literature encourage to show the results of this research in a broader perspective of Russia's domestic and foreign policy. The article postulates the need for a broader consideration of the strategies and methods of the Russian Empire used in the colonization policy behind the Ural Mountains and in the face of its multinational peripheries (okrainy).

At the turn of the 19th and 20th centuries Russia was undergoing accelerated processes of modernization, which destabilized its lagging social system. The colonization of huge areas of Russian Asia, thanks to the construction of the Trans-Siberian Railway, was supposed to relieve social tensions not only in the centre but also on the non-Russian periphery, especially in the west. In such a perspective, the launch of the migration of masses of people could serve to release hidden human resources and draw them into the exploitation of natural resources. The empire's “The Great Colonial Mission” for the development of the vast Eurasian territories and their potential was to become the basis for strengthening the position of the Russian state on a global scale, in competition with other powers.

On the other hand, the outflow of population from the western periphery of the empire, which was most threatened by destabilization, allowed the tensions revealed there to be defused. The opening of the next internal stage of Russian colonization, especially after the 1905 revolution, was supposed to save the Empire from the forces of chaos that existed not only inside, but also on the peripheries of the state. This could harness the elements of destruction that would lead to stabilization, and activate a potential that would unite and strengthen the state, and give it a solid foundation in the world order. Allowing voluntary migration also from Polish lands, so far, the main source of destabilization of western provinces, seems to be an important component of this policy.

Wider consideration of the phenomena indicated in the article would allow a better understanding of the mechanisms and factors that triggered and managed the process of voluntary migration to Siberia also for Poles, during the last three decades of the existence of the multi-ethnic Russian Empire.

Key words: Siberia, Poland, Russia, migrations, exile, multiethnic Russian empire, geopolitics, modernization, colonization.

Głębocki Henryk – Doctor hab. at the Institute of History of the Jagiellonian University and researcher at the Institute of National Remembrance (Krakow, Poland). E-mail: [email protected]


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю