Текст книги "Украинцы, которые были (XVI – начало ХХ века): документы, материалы, исследования"
Автор книги: Коллектив авторов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Густынская летопись
Полное собрание русских летописей. Т. 40. Густынская летопись. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2003.
С. 3. «В 40-м томе Полного Собрания русских летописей (далее – ПСРЛ) публикуется Густынская летопись – один из крупных памятников летописания XVII в. Свое название летопись получила по одному из списков памятника, написанному в Густынском Троицком монастыре, который был построен в 1600 г. на острове Густыня в верховье реки Удоя (бывший Прилуцкий уезд Полтавской губернии).
Текст летописи открывается изложением библейской, греческой и римской истории, затем рассказывается о древнерусских событиях, особенно подробно за X – начало XIII вв. Изложение событий XIV–XV вв. касается истории юго-западных и северо-восточных земель средневековой Руси, а также Литвы, Польши, Ливонского Ордена, отдельных событий в странах Центральной и Западной Европы. В конце памятника помещены подробные статьи, имеющие тематический характер: о начале казаков (1516 г.), о введении григорианского календаря (1582 г,), о Брестской унии 1596 г. Кончается летопись описанием события 1597 г. и обобщением церковной истории «донынѣ».
В начальной части, охватывающей материал до XIII в., Густынская летопись близка к Ипатьевской, но более кратка. При этом обнаруживается большое сходство с Хлебниковским списком Ипатьевской летописи. Помимо названного южнорусского свода, составитель Густынской летописи использовал северо-восточную летопись, возможно, типа Воскресенской. В Густынской летописи встречаются ссылки на «иные русские летописцы», «наши летописцы», «польских летописцев», «угорских летописцев», Печерский патерик, русский Пролог и т. д. В летописи использованы труды польских историков XV–XVI вв., а также западноевропейские печатные работы о России С. Герберштейна, А. Гваньини и др.
Густынская летопись сохранилась в 8-ми списках, которые отразили две редакции Густынской летописи. К первой редакции относится непосредственно список из Густынского монастыря (РГБ, ф. 205, № 118), ко второй – Архивский (РГАДА, ф. 181, № 12), Мгарский (РНБ, ОСРК, P.XVII.141), Библиотечный (БАН, 24.4. 35), Печерский (НБ МГУ, OP. I рд. 38), Софийский (ОР ЦНТ АН УССР, Соф. 314 (541)), Каменский (РГИА, ф. 834, оп. 4, № 583), Феодосиевский (ЦНБ АН УССР, Соф. № 315). Главной отличительной особенностью первой редакции является лишь наличие в ней предисловие – «Предмова до чителника», написанного иеромонахом Густынского монастыря Михаилом Павловичем Лосицким.
Густынская летопись ранее публиковалась. Неполный текст памятника впервые был издан в 1843 г. в качестве Приложения к напечатанному во II томе ПСРЛ тексту Ипатьевской летописи[20]20
ПСРЛ. Т. II. СПб., 1843. С. 233–373.
[Закрыть]. Для публикации были использованы три списка Густынской летописи – Густынский, Мгарский и Архивский.
В настоящем издании Густынская летопись печатается по единственному списку первой редакции – Густынскому. Список сохранился в составе сборника исторического содержания, хранящегося в Отделе рукописей РГБ, в собрании Общества истории и древностей российских (РГБ, ф. 205, № 118)».
С. 146. «О начале Козаков. В лето 7024. 1516. Жигмонт, король Полский, хотя миру з Москвою, проси кесаря немецкого, да его з князем московским помирить…»
С. 146–147. «В сие лето начашася на Украйне козаки, о них же откуду и како начало свое прияша нечто речем: «Аще и от начала своего сей наш народ руский бранми всегда употреблящеся, и отъисперва в них сие художество бе, оружие и брани, якоже выше пространнее речеся в главе той, откуду изыйде народ словенский. Посем, егда начаша князи бытии, наста в них лучшее строение и и обычаи приятнейшыи в земле нашой. Но единаче сей народ наш бранилюбный не преста строити брани, аще не со околными народы, си есть Греки, а потом Половци, Печенеги, то сами межи собою, якоже в семь летописци есть видети, донеле же през Батиа, татарского царя, иже землю нашу Рускую пусту сотворити, а народ наш умали и смири, к сему же еще и от Ляхов, и Литвы, и Москвы, такожде и междособными бранми зело озлобленны и умалены быша, а потом и князи в них оскудеша; тогда сей наш народ мало упокойся. В лето же выйреченное, егда король забавляшеся за Москвою, а Миндикерей попленили землю нашу, якоже о том вышей, посла Жигмонт король посла ко Миндикерею, глаголя: «Почто, мир имея со мною, попленил еси мою землю?» Миндикерей же отвеща: «Кроме моея воля се безъчинницы некия сотвориша, их же аз не могох возстягнути». II Жигмонт король, хотя ему сей смех отдати, посла Прецлава Лянцкорунского на Украйну собрали люду и такожде Татаром пакостити. Он же, собрав охотников съкилка сот, пойде с ними аже под Белагородом и тамо забра множество товара и коней, и овец татарских и турецких, и возвратися с ними. Татаре же и Турции, собравъшеся, гониша по них и постигоша их аже под Очаковом у Овидова озера, и бишася с ними. Но наши поразиша их и со великим добытием [во здравии возвратишася]. И потом бранилюбивый сей народ, засмаковавши себе з добытием наставиши себе старейшину зепосред себе, нарицаемого Козака, от него же и сами потом козаками нарекошася. И начаша сами часто в Татарскую землю ходити и оттуду многие добытая приносити, день же от дне примножашеся их множество, иже по времени умножишася, и даже доселе не престают пакости творити Татаром и Турком. А старейшину себе избирают спосред себе, мужа храбра и смысл енна, по своему древнему обычаю. Живут же всегда на Запорожю, рыбы ловящее, их же без соли на солнцу сушат, а на зиму расходятся кождо во свой град, только з килка сот оставляют на курень стрещи стрельбы и чольнов, а на лето паки собираются. И сим образом козаки начало свое прияша».
Акты о козаках (1500–1648 г.)
Архив Юго-Западной России, издаваемый комиссией для разбора древних актов, состоящей при Киевском, Подольском и Волынском Генерал-губернаторе. Киев: Типография И. и А. Давиденко, 1863. Часть третья. Т. I. Акты о козаках (1500–1648 г.). ОДОБРЕНО ЦЕНЗУРОЙ Мая 18-го 1862 года и 12-го января 1863 года, г. Киев.
С. I. «СОДЕРЖАНИЕ АКТОВ О КОЗАКАХ 1500–1648 годов.
В настоящем издании находятся акты, относящиеся к истории Козаков внутренней и политической, поясняющие – как ход борьбы Козаков за свои сословные права, так и отношения, в которых они находились к другим сословиям бывшей Польской речи посполитой, – а также правительственные меры, которыми короли и штаты речи посполитой старались подчинить Козаков общему порядку всего государства – в ущерб той норме, которая истекала из исторической жизни и плетенного характера Южно-Русского народа.
Предлагаемые акты относятся к XVI и первой половине XVII столетия. В начале они, по скудности материала, не представляют полноты и целости, но, с конца XVI века до времен Богдана Хмельницкого, следы исторических событий становятся все более и более частыми и группируются довольно органически, бросая яркий свет на многие события Козацкой истории и поясняя исторические явления фактами внутренней народной жизни и ее отношениями».
С. 1–6.
I.
«Список вещей, отнятых Сеньком Полозовичем, Наместником Черкасским, у Козаков Черкасских, которые пограбили эти вещи у купцов; а также опись вещей, конфискованных Наместником после смерти козака Митенка, неоставившаго после себя наследников. 150.
Господарь, его милость на память казал записати, што Сенко Полозович его милости речей дал, што у Козаков Черкаских побрал, у князя Дмитровых Козаков, на имя: у Душбекенича, а в Мандрики, а в Минки лицом повыймал есми; у Щуровы роты перекрали тых купцов. Охматовы речи: шесть шуб белинных брушщатых, а семый торлоп бручатый же белиный, а пятери лисии ножчатыи бланы, а, шесть локот сукна цвикольскаго; Щуровы роты козак умер Митенко, а после того козака на мене, на город пришлы отумерлые речи: двадцать чотыри локти сукна трицкого черленого, а семнадцать камней дорогих, а перло великое, а две пугвицы золотых, а чотыри жемчужки маленких; а тыи отумерлые речи у Митенково бурсника, на имя у Каленика, у козакаж, а после Митенка побрал есми на себе, на город, как же того обычай есть, тыи отумерлые речи хто ближнего не мает, приходят на наместника Черкаского. Двадцать и чотыри локти сукна роздавал есми слугам на однорадки, а камене все и перла дал есми самому господару великому королю у руки. (Сей документ значится между предыдущим, состоявшимся в Вильне апреля 4 дня, индикт 6-ой, и последующим, состоявшимся в Вильне 7011 (1503) года января 4 дня, индикт 6-ой)
Метрические акты, состоящие при 3-м Департаменте Правительствующего Сената. Книга записей № 6, стран. 217.
II.
Грамота, данная Сигизмундом I Пану Яну Пеньку, в том, кто он признается невинным в бунте Каневцев и Черкасцев против Старосты Василия Тышкевича, не смотря на подозрение, взведенное на него в том, что он их к бунту подстрекал. – 1537. Марта 3.
Лета Божьего Нароженья тысяча пятсот тридцать седьмаго, месяца марта третий день, индикт десятый.
Приездил до короля его милости, до коруны Польское, до Кракова пан Ян Петрович Певко, оповедаючи то, иж принесен к нему лист господарский, где пишет о бунтованью и збуренью Черкасцов и Каневцов, напротив старосты тамошнего, пана Василья Тишкевича, якобы мел он того причинцою быти, и к тому бунтованью их подводити; который жо лист пан Ян перед королем его милостью вказывал, и поведил перед его милостью, иж предкове его и он сам, з молодых своих лет предком короля его милости, и за щастное панованье самому его милости господарю верне, а цнотливе и стаде служили; а и он теж, будучи от короля его милости на замок Киевский послан, и на тых замкох Черкасех и Каневе мешкаючи, правдиве послуги свои его милости оказывал, а в жадном выступе и переказе речи посполитое николи не дознан есть, и о том збуренью Черкасцов и Каневцов ни которое причины и направы его не было, и ничего о том не ведает, с чего тое бунтованье их вросло, и для которих причин против старосты его милости они то вчинили; а хтобы в том его пред господарем его милостью обвинил, и таковую справу о нем дал, хотячи того ся королю его милости справити, и невинность свою во всем оказали, и в том ся усправедливити як на доброго, а цнотливаго залежить. А так король его милость, выслухавшы листу своего до пана Яна Пенка писанаго, и речей его, который он коло справы своес достаточно, а широце перед его милостью преложил, рачил в том невинность пана Пенкову узнати; ачкольве тот лист господарский за великим бунтованьем оных Черкасцов и Каневцов к нему был писан, и в таковое домниманье его милости он был приведен, а гдыж пан Ян до короля его милости приездил, и справу певную коло того перед его милостью вчинил, его милость господарь тую всю справу пана Пенкову рачил приняли и во всем ей местцо и веру в себе дати, и на том зоставити, иж тыи речи самому пану Яну и потомком его чести и доброй их славе не мають ничим шкодити, ныне и на потомный часы.
Метрические акты, состоящие при 3-м Департаменте Правительствующего Сената. Книга записей, № 21, страница 72.
III.
Универсал Сигизмунда Августа к Козакам, переселившимся из городов и замков в пограничные с Турцией области, в котором им предписывается в замки и города возвратиться, и состоять там на службе, получая, назначенное Королем, жалованье, а также в пределы Турецкие не врываться, так как это нарушает договоры заключенные с Турциею, 1568, Ноября 20.
Жикгимонт Август Божю милостю, король Полский, великий князь Литовский, Руский, Пруский, Жомойтский, Мазовецкий, Лифлянтский и иных.
Подданым нашим, козаком тым, которые з замков и мест наших Украйных, без росказаня и ведомости наше господарское и старосту наших Украйных зъехавши, на низу, на Днепре, в полю, и на иных входах перемет– кивают: Маем того ведомость, иж вы, на местцах помененых, у входах розных свовольне живучи, подданых пара Турецкого, чабаном и Татаром цара Перекопского, на улусы и кочовища их находечи, великие шкоды и лупезства им чините, а тым границы панств наших от неприятеля в небезпечество приводите. Кгдыж цар Турецкий также и цар Перекопский з нами и с панствы нашими перемире мают, котораго, и теперь поновляючи, цар Турецкий по смерти отца своего через кашталяна Войницкого, пана Петра Зборовского, и через чауша своего на писме до конченя нам послал, хотечи з нами в доброй приязни быти, толко абы з стороны панств наших подданым его и Татарам Перекопским также шкоды и лупезства не делали, якие бывали перед тым; чого естлибы от нас не погамовано, с трудностю абысмо перемире модно держатися для лихих и своволных людей, для которых такие вторжки от войск неприятельских до панства нашего деются, то на собе вся Украина и далшие поветы от Украины добре чують, якую шкоду и полон приймують. Прото приказуєм вам и конечно то мети хочем, ажбы есте, тым своволенством своим панству нашому небезпечности не чанечи, и покою посполитого не нарушавши, с поля, з низу и зо всих уходов, до замков и мест наших вышли, а через то там своволне не ездили, чабаном цара Турецкого и Татаром цара Перекопского шкоды и лупезства чинити, на улусы и кочовища их наеждчати не смели; ведже при замцех наших знайдется вам служба наша, за которую жаловане каждый з вас от нас одержит, кеды тое своволности поперестанете, а где бы ея которые з вас, о сесь лист и росказанье наше господарское недбаючи, того ся важил; ино мы старостам нашим тамошним Украиным науку нашу дали, што они зо всими вами непослушными росказаня нашого чинити мают; так иж, яко нарушителя покою посполитого, караня срокгого не увойдете.
Писан у Варшаве, Лет Божого Нароженя 1568, месеца ноябра 20 дня.
(М.П.) Матей Савицкий писар. Из Заславльскаго Архива Князя Сангушки»
С. 130–132.
XXXVIII.
«Универсал Королевский к обывателям Воеводств: Волынского, Киевского и Брацлавского, приглашающий их людей, разбежавшихся после разгромления Козаков, и остающихся без службы, хватать, не дозволять им собираться в купы, в случае самоуправства с их стороны казнить смертию, не пропускать в Запорожье, а Запорожцев не впускать на Украину. – 1596, Сентября 1.
Року тисеча пятьсот деветьдесят шостого, месеца сентебра четвертогонадцать дня.
На вряде кгродском Луцком, передо мною, Щасным Кгалезским, подстаростим Луцким, постановившися обличъне у суду, урожоный пани Вавривец Бережецкий, Ловчий Киевский и Дворанин его Королевское милости, покладал лист его Королевское милости, и домовлялся, абы принят, и публикован, и до книг уписан был; которого, публиковать казавши, и до книг уписати казал, который слово от слова так ся в собе мает. Жикгимонт третий Божью милостью Король Полский, Великий Князь Литовский, Руский, Пруский, Мазовоцкий, Жомоитский, Ифлянтский и теж Шведский, Кготский, Вандалский дедичный Король всим вобец и каждому з особна, а звлаща Воеводом, Кашталяном, Маршалком, Дикгнитаром, врядом вшеляким, земским, кгродским и иным всим обывателем, шляхте, рыцерству, так же Старостом и державцом нашим и всим поддадим Войтом, мещаном в местех и местечках наших и теж князьских, панских, у воеводствах Киевском, Волынском и Браславском упрейме и верне нам милым ласка наша Королевская. Маем того ведомость, же с того, недавно розгроменого войска людей своволных козацкого, некоторые своволники еще при замках, местех и местечках наших так в по селах наших господарских и шляхетских туляютьсе, и, без службы бавечисе, знову зась до таковоеж купы збиратисе, поблоски о собе и пригрозки пущают, чому, в час забегаючи, мы, Господар напоминаем верность вашу, и росказуем, абысте таковым людем, которых, яко великий ся запал был до своеволи всчал, маючи на доброй печи, до збиранья знову оным не допущали, и овшем, таковых и в наймнейшое купы, хоть бы их до одного пять або шесть чоловека без службы прилучилосе, росполошивали, и поскромяли; одних везеньем, даванем до замков наших, а иных гултяев, без службы будучих, яко лозных, злаща гдебы збродни якяе всчинали, свовольне жили, морды, кгвалты, бои, разбои, погрозки чинили, (имали) и на горле карали; также и тых, которые бы з осел, з горы (sic) выволанци и иные, зрадивши панов своих, на Украину збегали, службы не маючи, а листов свядечных особе не указуючи, гамовали, поскромяли, и в дикие поля и на запороги и иным всякое кондыцый таковым ходити заборонили; а людем укривжоным справедливости з них чинили; теж Запорожцов, абысте з Запорожья на Украину, где бы ся выгребать хотели, не пущали, и противко ним, яко неприятелем коронным конно, збройно повстали и пристани до берегов моцно боронили, и заховали быстеся в том всем подлуг консттуцыи, на прошлом сейме о том козацстве уфаленое; иначей не чинечи конечно с повинности своее, и для задержанья покою в отчизне своей. Писан у Варшаве, лета Божого Нароженья тисеча пятьсот деветьдесят шостого, месеца Сентебра первого дня, а панованя королевств наших Польского девятого, а Шведского третего року. У того листу печать коронная и подпись руки его Королевское милости в тые слова Sigismundus rex. Floryan Oleszko. Который то лист его Королевское милости с початку, аж до конца до книг кгродских Луцких есть уписан.
Книга гродская Луцкая, 1595 генваря 1 по 1597 сентября 13, лист 180 на обороте.
Тот же Универсал записан в книгу гродскую Владимирскую за 1596 год. – Лист 328 на обороте».
Акты Шведского государственного архива
Архив Юго-Западной России, издаваемый комиссией для разбора древних актов, состоящей при Киевском, Подольском и Волынском Генерал-губернаторе. Киев: Типография Императорского Университета Св. Владимира, 1908. Часть третья. Т. VI. Акты Шведского государственного архива, относящиеся к истории Малороссии (1649–1660 гг.).
С. 1–3. «От редакции. Киевская Археографическая Коммиссия, заботясь об издании важнейших источников по истории Юго-западной России, десять нет тому назад обратила внимание на новый, мало известный и трудно доступный материал для этой истории хранящийся в Стокгольмских архивах. Документы сношений шведского правительства с Польшею, Москвою, Трансильваниеяю, Крымом и Турциею содержат не мало интересных указаний на южную Русь и в особенности на козачество. И до эпохи Богдана Хмельницкого начались прямые сношения Шведов с козаками (по поводу борьбы Швеции с Польшею), но в особенности важными для истории нашего края становятся эти сношения при Хмельницком, как до присоединения Малороссии к Московскому государству, так и после Переяславской присяги на подданство Козаков Москве. Каков был характер этих сношений? Мирились ли они с Переяславским актом 1654 г.? На этот счет существуют сильные разногласия между нашими историками, а потому как достоинство лица Богдана Хмельницкого, так и все значение великого акта 1654 года остаются неясными; а таким образом важнейший факт южнорусской истории остается неизъясненным и неустановленным.
Хотя не малое количество документов из истории отношений Швеции к южной России уже опубликовано раньше и известно было историкам, каковы: Соловьев, Костомаров. Кулиш, Карпов и др., но в виду сказанного, Киевская Археографическая Коммиссия признала весьма полезным затронуть громадный источник материалов в самой Швеции, чтобы при помощи его по возможности приблизиться к надлежащему и истинному решению выставленного вопроса. Для этого, и вообще для пополнения сведений о влиянии шведских сношений на события южно-русской истории в XVII в., Коммиссия в 1898 г. дала поручение покойному Н.В. Молчановскому, ознакомившись с составом Шведского государственного архива, наметить более важные акты по южно-русской истории для изданий Коммиссии. Молчановский успешно выполнил это поручение, и часть собранных им материалов издана Коммиссиею под его редакциею в настоящем томе Архива Юго-зап. России.
Но предпринятая им обработка этого материала была, по всей вероятности, не окончена и прервана его неожиданною и внезапною кончиною. В бумагах, найденных по смерти его, нашлась изготовленная им объяснительная статья; она и печатается ныне в настоящем томе в том виде, в каком найдена. Но рассказ о сношениях разных государств по поводу событий в южной России доведен автором до 1650 года; тогда как документы собранные им только начинаются с 1650 и оканчиваются 1660 годом; между тем, по его собственному предположению, главное значение издания относится ко времени и личности Хмельницкого и Выговского[21]21
«Некоторая неустойчивость взглядов, высказанных историками о характере отношений козачества к Швеции при Б. Хмельницком и Выговском, должна послужить достаточным оправданием для настоящего издания».
[Закрыть]. Да и в существе дела десятилетие 1650–1660 гг. есть время наиболее интересное для решения темы, указанной выше; это время непосредственно предшествует Переяславской раде и следует за нею.
Но Коммиссия не считает себя в праве продолжать исследование покойного Молчановского и угадывать окончательные выводы, к каким он мог придти. Нам остается только сожалеть о безвременной кончине талантливого сотрудника.
Предисловие
Изданные в настоящем томе акты извлечены из коллекций шведского государственного архива в Стокгольме.
Общие сведения о характере документов и устройстве этого обширного хранилища можно почерпнуть из обстоятельной статьи г. Ю. Готье: «Стокгольмский государственный архив»[22]22
Древности. Труды археогр. коммиссии ими моек, археол. общества. Т. I вып. 1 (Москва, 1898), стр. 58-110. Ср. также S. Bergh, Notice sur les archives de Suede (в Revue internat des archives, des biblioteques et des musees за 1895 г. и отдельно – Paris, 1896). Несколько заметок в шведском Historisk tidskrift с 1882 г. Al. Hirshberg, Z wycieczki naukowej do Szwecyi (в львовском Kwart, history, за 1896 г. и отдельно – Lwów, 1896). В.С. Иконников, Опыт рус. историографии, т. I, кн. П (Киев, 1892). 1476–1481 и дополи. CCCXXXIV. Мое письмо к редактору журнала «Киев. Старина» о бумагах швед. гос. архива по истории Малороссии (Киев. Стар. 1899 г., апрель и отдельно – Киев, 1899). Краткие описи главных коллекций архива см. в оффициальных Meddeianden fr. Svenska Riks-Archivet, выходящих ежегодно в Стокгольме.
[Закрыть]. Организованная на правильных началах лишь с 70-х годов прошлого века, администрация архива еще не успела составить подробных описей делам московским и польским, наиболее интересным для русских исследователей, а к разбору некоторых обширных коллекций, важных для истории Польши XVII в., приступлено только в последнее время. Инвентари московских и польских дел, напечатанные доныне чрезвычайно кратки. Между тем в одном отделе «Muscovitica» находится боле 450 томов и связок для периода 1615–1811 гг. Кроме собственно дипломатического материала, над изучением которого много, потрудился проф. Г.Б. Форстен, в этих бумагах сосредоточено большое количество бытовых, статистических и географических данных для московского и петербургского периодов русской истории. Разработка этих обширных материалов едва начата, а между тем они неизбежно должны привлечь к себе внимание русской науки[23]23
Краткие инвентари дел московских и описание подлинных, трактатов см. Meddeianden, вып. III, 68–80 и вып. XXII, 125–147.
[Закрыть]. То же самое следует сказать о польских исторических материалах архива. Хотя интерес Швеции к польским делам отразился преимущественно в дипломатической переписке, но во время шведско-польских войн, особенно в 50-х годах XVII ст. шведы увезли к себе множество польских документов, старых изданий и коллекций, которые не были возвращены на родину, не смотря на требование оливского трактата 1660 г. Так, в архиве можно видеть даже подлинные семейные бумаги короля Владислава IV. Польские дела архива, чрезвычайно обширные и весьма ценные по содержанию, неизбежно потребуют разработки и подробного описания в целях беспристрастного изучения истории шведско-польских отношений.
Бумаги архива, относящиеся непосредственно к истории Малороссии и в частности Запорожья, собраны в особую добавочную коллекцию под названием «Cosacia»[24]24
Meddelanden, XIV, 422.
[Закрыть]. Они незначительны но объему. Малорусское козачество XVII в. привлекало время от времени внимание шведских дипломатов лишь как один из второстепенных факторов в политических комбинациях эпохи войн в Германии, Польше и Московском государстве. Германские и польские войны естественно направили внимание шведской дипломатии к делам далекого юга Европы; борьба с Польшей и Москвой за прибалтийские области, широкие планы раздела Польши при Карле X Густаве, походы Карла XII вовлекали так или иначе и козачество в комбинации общеевропейской политики, в эту страстную и напряженную дипломатическую борьбу, в исходе которой был заинтересован весь западно-европейский мир, как католический, так и протестантский. При Богдане Хмельницком и Иване Выговском малорусское козачество сделало попытку – правда, колеблющуюся и нерешительную – занять известную позицию в этой явной и скрытой борьбе, обеспечить и себе часть добычи при ожидавшемся распадении Польши. Для Швеции козачество представляло в этом случае подспорное орудие в ее широких политических планах, орудие, которым нелегко было воспользоваться при Хмельницком и Выговском. Таков характер большинства оффициальных бумаг архива, относящихся непосредственно к истории Малороссии. Несколько связок в отделе «Cosacia», составляющем прибавление к делам московским и польским, обнимают время 1654–1747 гг., но лишь политика Б. Хмельницкого и Выговского да личность Филиппа Орлика обрисовываются; этими бумагами в сколько-нибудь связном виде, – прочие акты отдела имеют случайный характер, как напр., письма кошевых атаманов 1709–1721 гг.[25]25
Три письма кошевых XVIII в. к шведским королям напечатаны в «Киев. Стар.» 1899 г., январь.
[Закрыть] Обширная корреспонденция Филиппа Орлика и его семьи – письма, прошения, политические мемории, копии дипломатической переписки – представляет, в связи с недавно найденным дневником Орлика[26]26
Bibliot. Warszawska. 1899, сентябрь, статьи Фр. Равиты Гавронкского.
[Закрыть] значительный интерес собственно для истории и характеристики мазепинцев. Таким образом, отдел «Cosacia» имеет характер эпизодический, в зависимости от свойства щведско-козацких отношений.
Но документами этого отдела далеко не исчерпываются все материалы для истории Малороссии, хранящиеся в архиве: немало ценных в этом отношении актов и указаний можно встретит в других коллекциях – в делах московских, молдаво-валашских, турецких и особенно в польских, татарских и трансильванских[27]27
Весьма ценные в этом отношении бумаги архива частью изданы венгерской академией наук под ред. Ал. Силадьи: Erdely es az eszakkeleti haboru. Levelek es okiratok. I–II kot, Budapest, 1890-91
[Закрыть]. Кроме того, перворазрядное значение имеет и шведская государственная регистратура, это огромное собрание копий корреспонденции шведских королей по всевозможным делам и прежде всего по делам политическим. Для периода 1648–1660 гг., регистратура хранится в 48 фолиантах по 2000 и более листов в каждом. Описи регистратуры этой эпохи еще не изданы, между тем многие важные документы, утраченные в подлинниках, могут быть восстановлены лишь по этому собранию.
Для настоящего издания избраны лишь документы, относящиеся к эпохе Б. Хмельницкого и Выговского, при чем по возможности устранено издание актов уже известных. Следует оговориться, что донесения шведских корреспондентов в Данциге Павла Пельса и Иоганна Коха за 1649–1656 гг.[28]28
Meddelanden, VI, 193.
[Закрыть], не смотря на все важное их значение, не могли быть исчерпаны в настоящем издании даже в сотой доле. Донесения эти, составившие несколько томов, требуют если не полного издания, то подробного описания: кажется, можно сказать безошибочно, что если бы погибла вся современная польская корреспонденция по делам политическим, то содержание ее могло бы быть восстановлено в общих чертах по донесениям Пельса и Коха.
Некоторая неустойчивость взглядов, высказанных историками о характере отношений козачества к Швеции при Б. Хмельницком и Выговском, – должна послужить достаточным оправданием для настоящего издания.
Извлечение напечатанных ниже материалов из шведского государственного архива не могло бы состояться без материального и нравственного содействия киевского генерал-губернатора, генерал-адъютанта М.И. Драгомирова, и учрежденной при генерал-губернаторе Коммиссии для разбора древних актов. За оказанное мне внимание и содействие считаю долгом выразить им искреннюю признательность. С такою же признательностью я должен упомянуть о необыкновенной любезности и внимании, оказанных мне в 1898 и 1899 гг. со стороны служащих в Стокгольском государственном архиве ученых: каммергера С. Silfverstolpe и д-ров S. Bergh’a, S. Clason’a, Р. Sonden’a и Th. Westrin’a».
С. 89–92. «(Перевод): Инструкции и пункты его светлости гетмана Хмельницкого и господ Козаков достопочт. Даниилу, греческому аббату, послу, для представления и переговоров с всемилостив, и могуществен. Карлом Густавом, королем шведским, и королевством.
После нижайших наших приветствий, радуемся краткости войны и счастливым победам наияснейшого и всемилостивейшего короля шведского, нашего господаря. Лишь только получили от светл. нашего друга господина Иеронима Радзеевского, вице-канцлера польского, известия о времени и маршруте, избранных наияснейшим королем шведским против короля польского, как тотчас-же после рады послали часть нашего войска для нападения на господина Потоцкого, польского генерала, дабы показать нашу любовь и преданность наияснейшему королю шведскому, и потому мы не имели времени для осады крепостей Каменца, Львова и других, которые мы разорили, а это сделано по двум причинам; первая – чтобы скорее приблизиться и соединиться с войском наияснейшего короля шведского, вторая – чтобы не допускать в крепости московских гарнизонов, к чему стремились москвитяне, ибо мы желаем, чтобы эта сторона и проход оставались свободными от москвитян и находились во власти того, кого пожелаем, дабы иметь во всякое время свободное сообщение с вашим кор. величеством во всех случаях. Умоляем ваше кор. величество милостиво воззреть на верную службу светл. Радзеевского, нашего дражайшего друга и брата, и устроить его в таком месте, чтобы мы могли с ним сообщаться и советоваться, ибо всегда его советы были полезны и мы ему весьма обязаны, особенно же за разумный совет и убеждение поступить под протекцию вашего кор. величества, под которой навсегда находясь будем преданы и верны к услуге вашему величеству. Нижайше просим (дать) знать о милости и почести, какими ваше кор. величество удостоит его. Обещаем вашему кор. величеству быть во всякое время преданными слугами против всякого его врага. Еще обещаем, если москвитяне не вступят в справедливое соглашение и пожелают без причины двинуться против вашего кор. величества, (обещаем) быть на стороне вашего кор. величества. Просим также ваше кор. величество не тревожить их без причины, ибо мы получили от них большую помощь, имея много врагов: Поляков, Татар, Молдаван, Волохов, Трансильван и Турок, почему союз с ними оказался весьма полезным. Поэтому просим ваше кор. величество соблюдать условия уже заключенные, а если Господь, как мы того желаем, устроит союз шведов с москвитянами и козаками, то многие народы будут подавлены и побеждены этими силами. Еще обещаем вашему кор. величеству, что в случае войны в Германии, Трансильвания или в другом месте пошлем ему на помощь сколько понадобится Козаков, но только чтобы им предоставлена была добыча и трофеи, которые добудем. Равным образом надеемся, что если кто-либо из наших врагов пожелает вредить светл. господину Радзеевскому и светл. господину Выговскому, канцлеру запорожскому, или нашему договору, то ваше величество, как милостивейший король, наш господарь, будет нашим покровителем и доброжелателем, и заключая мир с нашими врагами не забудет и не покинет нас; мы единственно просим защиты от вреда со стороны наших врагов. А так как козаки не могут оставаться без войны после окончания войны с Польшей, то мы просим ваше корол. величество выступить против Турок для освобождения столь многих христиан от этого рабства, войдя в прямое соглашение с москвитянами, равно и с другими, которые присоединятся, дабы каждый был обеспечен относительно своего участия в деле. Когда это будет сделано, мы двинемся с нашими судами морем, а ваше кор. величество сушею, и таким образом возникнет непродолжительная и легкая, еще невиданная война. Уже с давнего времени желали мы поднять эту войну еще под влиянием настояний венецианцев, но помешала война с Польшей, потому что мы не доверяем королю Казимиру, который неоднократно нарушал обещанный мир. Так как каменецкая крепость равно необходима как для вашего кор. величества, так и для нас ради свободных сношений всегда и во всем, то мы просим ваше кор. величество, чтобы она отдана была в управление и досмотр верному слуге вашего кор. величества Иерониму Радзеевскому, польскому вице-канцлеру, дабы мы постоянно могли пользоваться его советами, а если его светлость Потоцкий не пожелает сдать крепость, то мы силою заставим сдать ее вместе с другими. Мы сильно обрадованы, что Господь даровал Польше столь могущественного короля. Но зная, что при своей коронации он обещал шведским сенаторам, в случае присоединения какого-либо государства или провинции, не оставлять Швеции, то посему нижайше просим, чтобы вице-король, которого назначит ваше величество, был в совершенной его зависимости, дабы соблюдены были договоры и условия и не произошло какого-либо замешательства, а мы со своей стороны также будем соблюдать наши договоры из поколения в поколение, согласно с клятвой, принесенной в присутствии достой. Даниила греческого аббата, нашего посла, а также и с клятвой, которую принесем в присутствии послов, ожидаемых нами со стороны вашего кор. величества, коих ищем с великою охотою, дабы совместно с генеральною старшиною обсудить и решить то, что прикажет ваше кор. вел., наш господарь. На все, что доложил г. о. аббат, мы согласились и утвердили, и желаем иметь постоянный мир на все времена для взаимной помощи. Если же москвитяне без справедливой причины не перестанут действовать против вашего величества, то мы обещаем быть на вашей королевской стороне. Да не удивляется ваше кор. величество, что мы не отвечали немедленно. Мы тотчас отправили г. аббата в Литву вместе с полковником Зикри (?) по имени Бурлаем, но москвитяне отказали дать им пропуск; вслед затем вновь отправлен о. аббат с полковником Иваном Тафрали чрез Валахию, Молдавию и Турцию, но они также не могли пробраться до того самого времени, когда прибыл господин Александр, посол вашего кор. величества: таким образом в этот последний раз мы отправили их через Львов.
