Текст книги "Ночью не страшно (СИ)"

Автор книги: Кохэйри-неко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Объятье (Ами/Зойсайт) ==========

***

Темнота убаюкивала, лаская уставший взор длинными изящными тенями, которые, извиваясь и дрожа, трепетали вместе с её неровным дыханием. Границы комнаты как будто бы тоже стирались, раздвигаясь дальше, в разные стороны, туда, куда не могло достать сознание, а маленький огонёк сияющего бра плясал в сумраке ночи, словно смеясь вместе с невесомыми кисейными шторами, дрожащими от лёгких поцелуев свежего воздуха. Окружающий мир расширялся до пределов Галактики, однако в то же время замыкался в одном этом маленьком неровном круге света, который отбрасывал лёгкие пятна на часть стены, кресла и книги в её руках.

Ами не боялась темноты. Какие бы картины не рисовало её воображение, Ами оставалась непоколебима. Мягкий плед, любимая книга и пляшущий свет чуть выше её головы дарили спокойствие и тепло, которое так приятно разливалось на сердце.

А ещё она очень чётко осознавала, что без темноты не бывает огня, спасительного и всепоглощающего, которого ей стоило бы сторониться, как повелительнице воды, Сейлор Меркури, однако она не могла идти против влекущего её чувства. Яркие всполохи всегда заставляли сердце биться чаще, а глаза, за столько лет привыкшие к безудержному буйству рыжих красок, лишь слегка щурились, когда пламя оказывалось непозволительно близко.

Ами любила эти чувства, хоть и прятала их за тоненькой оправой, в стёклах которой всё ещё полыхал вечный огонь, так неутомимо любимый ею.

Тьма и свет, зло и добро всегда шли рука об руку. Ами давно смирилась с этой мыслью, которая поначалу пришлась ей, как борцу за добро и справедливость, не по вкусу. Она долго думала, приводила тысячу доводов «за» и столько же «против», но когда увидела яркое пламя в его руке глубокой ночью, то отринула прочь все сомнения.

Она перелистнула страницу.

Ами уже читала эту книгу, а потому не особо сосредотачивалась сейчас на ней, скорее любуясь переливами тусклого света от мигающей лампочки, который слабо дрожал в угасающей комнате. Она думала обо всем и одновременно ни о чём, но это уже не страшило Ами так сильно, как некоторое время назад. Мысли кружились в голове, особо не задерживаясь в ней, и Ами улыбалась легко-легко, лишь краешками губ, кончиками пальцев касаясь дрожащего рыжего пятна на пожелтевшей странице.

Еле слышный шорох заставил её отвлечься от этого безусловно важного занятия и бесстрашно поднять глаза на беспросветную тьму перед ней.

– Привет, – прошептала Ами и удивилась: она это в самом деле сказала или просто подумала?

– Привет, – также тихо отозвалась темнота.

Она шагнула к Ами, и из ночного сумрака проступили очертания мужского тела. Слабый, ласковый огонёк вспыхнул в ладони, освещая Зойсайта и плутоватую улыбку, застывшую на его лице.

Лампочка с тихим вздохом щёлкнула, наконец перегорев, обесслиленная и уставшая, и комната погрузилась в темноту. Единственным источником света оставалось тёплое пламя в руке Зойсайта, которое он и не думал тушить. Ами закрыла книгу и, отложив её в сторону, поудобнее устроилась в кресле.

– Тебе не скучно? – спросил Зойсайт, медленно опускаясь на колени около её ног, укутанных пледом.

– Теперь нет, – покачала головой Ами, чувствуя, как кончики губ дёрнулись вверх.

– А не страшно? – вкрадчиво продолжал свой маленький почти-допрос Зойсайт, однако в глазах его плясали весёлые чертята.

Ами тихонько рассмеялась, прикрыв рот ладонью. Зойсайт тут же притворно насупился, но веснушки продолжали веселиться вместе с Ами. Они оба знали ответ на этот вопрос, который стены этой комнаты неизменно слышали каждый вечер, но тем не менее, получали колоссальное удовольствие от такого общения.

– Когда ты рядом – мне не страшна никакая тьма, – серьёзно сказала Ами, положив руки на колени. – Потому что даже если наступит тёмная-тёмная ночь – ты всё равно окажешься рядом и осветишь мне путь.

Она тихонько выдохнула и замолчала, смущённая, но довольная, что пока ещё может говорить эти слова. Днём Ами бы застеснялась и убежала, ночью же – могла раскрыться ему.

Зойсайт просиял, как новогодняя ёлка, и, отправив маленький пучок света в полет над их головами, уткнулся носом ей в колени, крепко обнял руками укутанные пледом ноги. Ами стремительно покраснела – ей казалось это слишком интимным моментом – однако всё равно осторожно коснулась его волнистых, слегка жестких, но в тоже время очень мягких волос. Не выдержала и с негромким вздохом наклонилась вперёд, зарываясь лицом в рыжие непослушные пряди. Зойсайт негромко рассмеялся и затих.

Лишь ночью они могли позволить себе подобное единение душ, когда и Ами, и Зойсайт знали всю правду друг о друге и не скрывались от любопытных взглядов окружающих. Им казалось, что только так они были честны и… Это была своеобразная дань памяти далекому прошлому, когда они и днём могли позволить себе гулять по парку в окружении маленьких сияющих в аквамариновых брызгах воды огоньков.

– А тебе не страшно? – негромко спросила Ами. – Эта тьма…

– Ты рядом, – его объятья стали крепче. – И она больше не вернётся.

Зойсайт поднял голову, и их лица оказались невыносимо близко: Ами чувствовала его тяжёлое дыхание на губах и видела, как огненный отсвет остывшей болью отразился в его глазах. Тихо выдохнув, она на мгновение прижалась к его устам, чувствуя, как щёки залила краска смущения, а когда отстранилась, то очень серьёзно посмотрела на него.

– Я не отдам тебя ей, – прошептала она. – Не сейчас, когда мы – ты – смогли спастись.

– Рыжие хитрые, – усмехнулся Зойсайт и одной рукой дёрнул себя за прядь, безмолвно намекая и на себя тоже. – Мы умеем притворяться.

– Я знаю тебя настоящего, – покачала головой Ами; её ладони скользнули ниже и обняли его за шею, большие пальцы слегка касались слегка шершавой от щетины кожи подбородка. – И не позволю ведьме забрать тебя у меня.

Боль снова появилась в пристальном взгляде Зойсайта, но то была боль не отчаяния, а безграничного доверия и великой любви, которой стало мало место в гулко пылающем сердце, и она вышла наружу вместе с всполохами яркого пламени, отражаясь в зелёных с хитринкой глазах.

– Спасибо…

Он снова уткнулся лицом в колени Ами, да так и замер, позволяя себе наслаждаться её осторожными прикосновениями к его волосам, шее, плечам. Она ласкала его, словно доказывая, что теперь она рядом с ним, а не та рыжая ведьма в фиолетовых одеяниях, что сломила память Лорда Огня несколько тысячелетий назад. Ами не позволит ей вернуться и снова начать хозяйничать в голове Зойсайта, коверкая его память и выжигая черным пламенем скверны все дорогие их сердцам воспоминания.

Ведьма сгинула во мраке вместе с последним неозвученным желанием лунной принцессы, благодаря которому Небесным Генералам снова был дарован шанс на тихую и мирную жизнь.

Боялась ли Ами ночи? Конечно же, нет.

Рядом с Зойсайтом – некогда вырванным кусочком её сердца, а теперь вернувшимся к ней – Ами ничего не страшило. Она готова была с вызовом смотреть в глаза накатывающей мгле уже потому, что её колени обнимали крепкие любимые руки, хозяин которых был способен заставить пламя быть верным союзником и беспощадной силой, сметающей всех на пути, кто осмелился бы снова встать между ними.

Принцесса Меркурия была слабой, если не смогла удержать возлюбленного и позволить ему рухнуть во тьму.

Ами Мидзуно же не позволит врагам сделать даже взмах руки, который мог бы разрушить их хрупкое счастье.

Таково правило: выживает сильнейший. И она пронесёт это знание с высоко поднятой головой, чувствуя, как её ладонь крепко сжимает тот, кто помог ей окончательно сбросить оковы страха перед липкой невыносимой тьмой. Потому что их сердца уже более не ведали страха.

========== Прикосновение (Минако/Кунсайт) ==========

***

Поверхность зеркала как будто дрожала, расходилась кругами от центра, застывая резным узором по краям, превращаясь в витиеватые линии, которые были покрыты ледяной, слегка сверкающей крошкой. Именно она и была единственным источником освещения в тёмной, как будто бы наглухо занавешенной комнате. Однако окно было открыто, ночные ласковые порывы еле заметно заставляли дрожать шторы, привнося свежесть, но в то же время страх. Он заползал в каждую щёлочку, каждую трещинку на стене, сверкая оттуда жадными чёрными глазами, боясь, впрочем, приблизиться, словно некая сила отталкивала их прочь. Или это просто так казалось, и ничего на самом деле не было?

Чьё-то отражение разбивалось на тысячу маленьких осколков, в каждом из которых виднелся целостный образ. Минако сидела перед зеркалом и медленно расчёсывала длинные густые волосы, зорко и пристально поглядывая по сторонам, в те самые углы, из которых, казалось, протягивали руки призрачные тени, стараясь дотянуться до её души и сердца и заставить их замолчать навечно.

Минако боялась этой темноты, страшной и липкой. Но она знала, что всегда нужно смотреть в лицо своим страхам, чтобы побороть их раз и навсегда, а потому и сидела в этой мрачной комнате, набираясь мужества.

Краем глаза она слышала ядовитый смех теней, которые расползались по комнате и словно душили её длинными рыжими руками. Воздуха с улицы не хватало, Минако задыхалась, жмурясь и стараясь подавить в себе желание вскочить и включить свет. Она не хотела тревожить спящего на диване парня и надеялась справиться с панической атакой сама. Ведь она сильная, предводительница Защитниц принцессы, и она не может давать слабины. А потому должна справиться со всем сама, глядя прямо в глаза хохочущим страхам, которые прыгали с одного угла в угол, шатая люстру у неё над головой.

Справлюсь. Я справлюсь. Я смогу.

С дивана послышался шорох. Минако резко развернулась на звук, но тотчас же расслабилась. Даже в полной темноте она видела силуэт проснувшегося Кунсайта и позволила себе тихо выдохнуть. Это был всего лишь он, её любимый.

Ледяная крошка на раме, обрамляющей зеркало, вспыхнула голубоватым светом, а по стенам поползли тонкие ледяные узоры из маленьких кристалликов льда, прогоняя рыжие наваждения, заполонившие разум Минако, и наполняя комнату приятными переливами. Глаза Кунсайта, казалось, смотрели прямо в душу, видели её насквозь, и Минако, не зная, куда ей деться от этого прожигающего льдом взгляда, не нашла ничего лучше, чем просто отвернуться, в молчании, спрятав синеву собственного взора под длинной чёлкой.

– Мина, – позвал Кунсайт, поднимаясь с дивана.

Мина тихо выдохнула и сжала зубы. Она снова показала свою слабость. Никчёмная.

– Мина.

Он был уже рядом, позади неё, и Минако видела отражение Кунсайта в зеркале рядом со своим, которое точно также опустило голову, пряча глаза.

Кунсайт осторожно положил ладони ей на плечи, обжигая кожу нежным прикосновением. Его ладони должны были быть холодными, однако Минако отчётливо чувствовала жар, исходящий от него, и мысленно дала себе пощёчину. Это настоящий Кунсайт, не то его жалкое подобие, которым Лорда Льда сделала рыжая ведьма. Кунсайт, который был готов на всё ради своих друзей. Кунсайт, который вопреки слухам и собственной замкнутой натуре мягко и ласково улыбался ей тогда, когда Минако было особенно нужно. Кунсайт, которого она любила.

И она сдалась под его осторожными, но настойчивыми поглаживаниями её плеч.

– Кун, – выдохнула Минако и подняла на него голову; в синих глазах плескалось отчаяние.

Он без слов понял её. Взял на руки, вместе с Минако вернулся на диван, опустившись с ней на мягкие подушки, и только потом одним движением пальцев заставил свечение постепенно потухнуть, оставив вновь лишь маленькие искорки ледяных искр на узорах рамы зеркала. Минако спиной прижалась к его груди и замерла, глядя, как из углов снова стали ползти корявые скрюченные пальцы с острыми когтями.

– Вместе не страшно, – шептал Кунсайт ей на ухо, лаская плечи и руки Минако, переходя на талию и слегка касаясь бёдер. – Это лишь наше воображение. Знаешь, порой оно подводит даже самых бравых воинов.

Минако перевернулась на живот и крепко обхватила Кунсайта за талию, наслаждаясь его прикосновениями, которые обжигали даже сквозь длинную ночную сорочку.

– Ты тоже боишься? – еле слышно прошептала Мина, пытаясь взглядом отыскать его лицо в темноте, чтобы убедиться, что она не одна такая «ущербная», что её обычно непоколебимый возлюбленный тоже страшился этих ужасных теней и липкой темноты, которая щипала пятки и кусала глаза, не давая им привыкнуть к очертаниям предметов.

Кунсайт кивнул, но Минако это скорее ощутила, чем увидела.

– Иногда мне кажется, что она снова вернулась. И что Металлия опять окунула меня в свой саркофаг, – его руки заметно дрогнули и сильнее прижали Минако к сильному телу. – Но когда я вижу или чувствую тебя, это наваждение уходит, и я понимаю, что снова себя накручиваю. Кажется, паранойя Энда передалась мне…

– Мамору. В этом мире Эндимиона зовут Мамору.

– Да, Мамору, – спешно согласился Кунсайт. – Никак не могу привыкнуть.

Он шумно вдохнул воздух и одним движением подтянул Минако выше, чтобы их лица находились почти на уровне. Она облокотилась ладонями о подушки и слегка приподнялась над Кунсайтом, чтобы заглянуть в любимые серые глаза. Волосы Минако окутали их головы, как балдахин, укрывая от теней и даруя какое-никакое, но спокойствие.

– Я хочу выгнать этот страх из своего сердца, – горячо зашептала она. – Но только с тобой я чувствую себя спокойнее. Но это же не может продолжаться вечно.

– Я был бы не против, – усмехнулся Кунсайт, ладонями задирая ночнушку Минако до талии.

Она ухмыльнулась в ответ и прижалась к нему, наслаждаясь горячими мужскими ладонями, которые беззастенчиво изучали её соблазнительные изгибы. Хорошо, что родители уехали в Англию к друзьям, иначе бы им не поздоровилось. Что бы сказала мама, увидь она дочь сейчас в такой позе в объятьях мужчины?

Но Минако не хотелось думать сейчас об этом.

Её мысли занимал лишь Кунсайт, и она знала, что и он думал только о ней, а не о тех наваждениях, что спрятались по углам. А был ли вообще там кто-то?

Мир сузился. Он резко сжался, сдулся, оставляя перед глазами Минако только лицо Кунсайта. Она видела его расплывчато из-за темноты, но очень хорошо ощущала тяжёлое дыхание, чувствовала ладони, дарящие ей тепло вместо когда-то давно привычного холода, и это помогало ей успокоиться и сосредоточиться одновременно.

– Я помогу тебе, а ты поможешь мне.

Кто из них сейчас это сказал? Может, сразу оба? Их треснутые тысячелетия назад сердца медленно, но верно зарастали, а души, располосованные острыми когтями, восстанавливались, стоило им только обжечься друг о друга и уже больше никогда не расставаться.

– Она не сможет больше навредить нам. Её больше нет.

Их губы шептали это как мантру, надеясь, что спустя миллион раз повторов она вспыхнет ярким светом и станет их настоящим, тем, в котором они хотели бы жить, не боясь ночи и того, что могло было в ней быть. Но даже сейчас – они вместе. Со своими страхами и опасениями. Но только Кунсайт мог помочь Мине выкинуть из головы думы о душащих её костях алой ведьмы, и лишь Минако могла помочь Куну отвлечься от назойливо лезущих воспоминаниях о чём-то невозможно отвратительном.

Впрочем, что это могло быть? Порок, наваждение, проклятье?

Они не знали. Да и было ли это так важно? Ведь они были вместе, навеки, всегда шли рука об руку, даже будучи по разным сторонам одной баррикады, и наконец снова обрели друг друга в этой новой, без сомнения, лучшей жизни.

Минако Айно в этом перерождении никогда не была Венерианской принцессой, но любила она не менее страстно и трепетно, с головой отдаваясь тому, кому вверила своё сердце и душу в надежде, что она сможет снова спокойно спать, а взамен приняла его, израненного, хоть и старающегося быть сильным и упрямым.

А с тенями… они справятся. Ведь ночью не страшно, когда ты буквально тонешь в его ласках, помогая выгнать из своего и его сердец потаённые страхи, отравляющие их жизнь.

========== Связь (Рей/Джедайт) ==========

***

Дерзкие отсветы пламени лизали белые стены синтоистского храма, расползаясь в разные стороны светло-рыжими переливающимися яркими боками несуществующих змей. Треск от огня эхом отдавался в душе, а маленькие искорки вились в воздухе, образуя тонкий извилистый путь, похожий на крохотных светлячков, указывающих дорогу к небу. Хворост весело трещал, изгоняя прочь дурные мысли. Если прибавить к этому ещё парочку-другую заклинаний да плавных жестов руки – ушли бы прочь и пресловутые злые духи, которые клубками вились по углам.

Рей усмехнулась и откинула назад тяжёлые тёмные пряди волос, которые в темноте выглядели не хуже призрачных теней. Если кому и стоило бояться, то только этим фантазиям разума, но уж точно не ей. Мико храма, воительница огня никогда не пасовала перед лицом опасности, особенно такой иллюзорной.

Она не боялась тьмы и её порождений, скорее – не любила. С завидным хладнокровием Рей боролась против йом рыжей колдуньи и всегда подбадривала своих подруг держаться: кто, если не они? Без Сейлор воинов Токио и весь остальной мир был бы обречён, Рей знала это лучше остальных.

Огонь вспыхнул, показывая отголоски возможного будущего, и Рей снова сосредоточилась на безмолвных молитвах, которые помогали обрести спокойствие, в то время как её душа бесновалась. Она закрыла глаза и еле слышно зашептала древние, как сам мир, слова, позволяя видениям наполнить её разум. Один за другим они проносились в сознании, бесчисленным потоком, полноводной рекой, и если бы Рей не была сосредоточена, то она могла потеряться в буйстве этих временных иллюзий. Но она знала, что если это и произойдёт, один, несомненно, очень важный человек справится со внезапным безумием бывшей марсианской принцессы.

Позади раздался шорох, едва различимый на фоне шуршания священного огня, но Рей интуитивно чувствовала пришедшего. Им даже не нужны были слова, чтобы отчётливо понимать, что творилось в душе друг у друга. И именно из-за этой связи Рей ощущала смятение в его душе.

Джедайт в два шага преодолел разделяющее их расстояние и бесшумно присел рядом с Рей, которая уже знала, что он будет просто молча смотреть в переливы хохочущего огня, и мысли его в это время будут очень и очень далеки отсюда.

Закончив заклинание, она обернулась на Джедайта. Как Рей и ожидала, он немигающим взглядом смотрел на пламя и, возможно, видел в нём то, чего за эти дни не могла уразуметь она. Отсветы огня дрожали на его слегка осунувшимся от бессонницы лице, придавая ему немного безумное выражение. Или Джед просто зачитался очередной книгой и не заметил, как пролетело время? Ему следовало бы больше спать, подумала Рей.

Вздохнув, она осторожно положила ладонь поверх его сжатого кулака. Джедайт вздрогнул и поднял на неё помутневшие глаза.

– Всё нормально, – хрипло отозвался он; прокашлявшись, Джед повторил свои слова.

– Ты всё ещё убиваешься из-за того, что совершал не настоящий ты, – покачала головой Рей. – Я чувствую это.

– От тебя ничего не скрыть, – усмехнулся он и замолчал.

Рей нахмурилась и впервые за всё время сдвинулась со своего места перед бушующим огнём: поднялась на ноги, разминая затёкшие пальцы, и снова села, только уже рядом с Джедайтом. Она положила голову ему на плечо, и он поспешил заключить Рей в объятья. Вот только Джед продолжал наблюдать за полыхающим пламенем и кусал губы, словно хотел что-то сказать, но в силу чего-то – не мог.

– Ну, говори уже, – буркнула Рей, недовольная, что в этот раз Джедайт закрыл от неё свои мысли.

Какое-то время он всё ещё молчал, и Рей ничего не оставалось делать, как ждать, однако и её терпению рано или поздно мог прийти предсказуемый конец. Она уже подумывала насчёт любимой метлы и парочки кругов вокруг их храма звёздной, но клубящейся тьмой ночью, как Джед опередил её.

– Я помню каждое мгновение, когда сражался против вас. Тогда мне казалось это тем, ради чего стоит жить, хотя в глубине души я осознавал, что что-то в этом было неправильное, иррациональное. Часть меня пыталась найти ответы, и когда я нашёл их…

Джедайт скривился, как от удара хлыстом. Рей внимательно смотрела на него, не меняясь в лице, только блеск огня, отражающийся в её глазах, показывал, насколько взвинченной она сейчас была.

– Ты нашёл их. И?

– Это как молот обрушилось на моё сознание, – признался Джед, тяжело вздыхая. – Я буквально разрывался на тысячу частей: хотел пойти рассказать всё ей, но в то же время желал найти вас или других ШиТенноу, чтобы открыть глаза вам – особенно тебе – правду на происходящее. Но потом…

– …ты не успел, – закончила за него Рей.

Она зажмурилась, вспоминая их последнюю с Джедайтом битву, после которой… которой… Рей внутренне содрогнулась, словно это её пожрал голодный холод, мощным заклятием сорвавшийся с когтистых рук рыжей колдуньи.

– Да. А потом меня снова вырвали на свет и сказали: ты свободен, делай что хочешь. А внутри меня уже бушевали противоречия и… Я понимаю, почему ты порой называла мессира шизофреником. И не надо бежать за метлой, я и без тебя хорошо справляюсь с самобичеванием, – ухмыльнулся он и, прикрыв веки, сильнее сжал Рей в объятьях.

Она не сопротивлялась, только закатила глаза. Порой Джедайт ужасно бесил её своей способностью читать чужие мысли, но в то же время Рей была рада, что ей не нужно озвучивать такие понятные слова, понимая, что он и без этого её понимал. Или дело было вовсе не в телепатии, а Джед просто хорошо её знал? Наверное, слишком хорошо.

Ещё несколько ударов сердца они просидели вот так вот, в полной тишине, наслаждаясь треском огня и его беззвучным шуршанием. Рей старалась расслабиться, а Джедайт снова замкнулся в себе, наблюдая за дрожанием дразнящих желтовато-красных языков.

«Тьма. Тени. Они всегда будут со мной. После того предательства – навечно. И я…»

Рей вздрогнула как от удара, ощутив его мысли, как свои собственные. Они покалывали в самых отдалённых участках сознания, заставляя Рей болезненно скривиться.

– Ах, значит так? – воскликнула она и, резко высвободившись из объятий, нависла над обескураженным Джедайтом.

«По крайней мере, он снова начал показывать хоть какие-то эмоции».

– Ты боишься вернуться туда, откуда нет возврата? – Рей возвышалась над ним разгневанной огненной богиней, напоминая яростный костёр за её спиной – она словно бы слилась с ним, заставляя Джеда восхищенно наблюдать за её пылающей красотой. – Но вы, четверо, и наша наивная принцесса доказали, что невозможное возможно! Ты здесь, снова, рядом со мной. Я повелеваю огнём, а ты все ещё боишься вернуться во тьму?

– Ты тоже принцесса, – негромко прервал её тираду Джедайт.

Рей растерялась, непонимающе глядя на него. Мягко улыбнувшись, он протянул руки и заставил её сесть себе на колени.

– Но ты боишься? – нахмурилась Рей; она слегка отстранилась и подняла на него голову. – Знай, я не отпущу тебя, не дам снова упасть. Даже если ты вздумаешь убежать. Мы связаны, – она усмехнулась и обхватила его лицо ладонями. – Ты веришь мне?

Джедайт заторможенно кивнул, заворожённо глядя в её аметистовые глаза, в которых, казалось, рождалось само извечное пламя этого бренного мира.

– Я не принцесса Марса, – продолжала тем временем Рей. – Я не она, потому что она смогла допустить твоё падение. Я Рей Хино, и я не отпущу тебя. Слышишь? Слышишь, Джед?!

– Да, – он тяжело сглотнул и крепко прижал её к себе, утыкаясь носом в длинные шёлковые волосы, которые теперь оказались спутаны из-за резких движений Джедайта. – Да. Спасибо тебе, – еле слышно прошептал он.

– Вот ещё, – фыркнула Рей, но сама поскорее обхватила его за шею, рассеянно глядя на медные в тусклом освещении комнаты волосы Джеда. – Не за что благодарить. Вот когда всё закончится, тогда пожалуйста. А пока что – просто живи.

– И то верно, – усмехнулся он и впервые за долгие месяцы смог бесстрашно закрыть глаза, не опасаясь, что снова придётся их в ужасе открывать, обливаясь холодным потом.

Рей знала непонаслышке, что будущее не сваливается на головы просто так, оно строится на обломках прошлого, которое до этого облизало наглое рыжее пламя, воскреснув в виде настоящего. А чтобы наступило последнее – нужно просто начинать с себя и идти для начала хотя бы против того, что холодом засело в твоей груди: собственных страхов, которые после тяжёлой победы потом покажутся лишь невозможным воспоминанием, удалённой кочкой в огненной реке их обыденной жизни. И ради мира хотя бы в собственных мыслях стоило бороться.

Комментарий к Связь (Рей/Джедайт)

Как человеку «старой» закалки, мне нелегко уйти от «мессиров» и иже с ними. Посему – оставлю так х)

PS: изначально должна была идти другая пара, но я решила, что по логике вещей, ей лучше идти в конце)

========== Поцелуй (Макото/Нефрит) ==========

Комментарий к Поцелуй (Макото/Нефрит)

Эта часть должна была выйти вчера, но расшалившаяся погода решила всё за меня х)

***

Пар маленьким седым облачком сорвался с губ и рассеялся где-то над головой, разорвавшись на тысячи маленьких заиндевевших капель воды. Небо, удивительно, сегодня было чистым, привычный смог не висел над городом, угнетая жителей, и звёзды ярко сияли в эту ночь, от чего на душе разливалось непривычное тепло и спокойствие. Дома возвышались огромными монолитами, светясь изнутри маленькими квадратиками окон, а люди расплывчатыми тенями сновали внутри этих крохотных клеток.

Макото подняла воротник, стараясь удержать остатки тепла. Вечерний воздух был свежим, но прохладным, словно невидимая рука силой опустила на Токио лёгкий морозец, который лишь слегка щипал щёки и назойливо щекотал горло. Мако попыталась нащупать в карманах тонкие перчатки, но так и не нашла их. Жаль.

Она быстро шла по небольшой тихой улице, где не было практически ни души. Позади, казалось, кто-то яростно и пугающие сопел, шмыгая носом. Мако еле заметно оборачивалась, но никого не видела, замечая только лишь как тени перескакивали с крыши на крышу, сверкая алыми, как будто рыжими глазами, а зубы, обнажаясь в тонкой ехидной усмешке, мерцали белым в свете дрожащих фонарей. Лёгкий страх гнал Макото вперёд, подгоняя в спину редкими, но резкими порывами ветра.

Вздох облегчения сорвался с её губ, когда Мако вышла на более освещённую улицу. Проезжающие мимо машины слились в один сияющий поток фар, а прохожих стало значительно больше. Липкое ощущение неуверенности почти прошло, и Макото уже бодро шагала мимо переливающихся приглушённым светом витрин. Было уже слишком поздно, но некоторые лавочки всё ещё работали, и Мако не могла удержаться от соблазна. Когда в кармане зазвонил телефон, она уже выходила из третьего по счёту магазина.

– Я сейчас буду, – улыбнулась Мако в трубку, поудобнее перехватывая пакеты с приправами.

– Хорошо, жду тебя там же, где обычно.

Из-за поворота показался красный двухместный спорткар, окна которого были затонированы по максимуму. Макото ускорила шаг.

– Привет, – выдохнула она, когда забралась на пассажирское сиденье.

– Привет, – широко улыбнулся ей Нефрит и, протянув руку, погладил Мако по щеке, от чего она довольно зажмурилась. – Что купила?

Макото, прижав его пальцы к своим губам, осторожно поцеловала мужскую ладонь.

– Ай, всякой всячины, – отстранившись, она убрала пакеты на полочку позади. – Завтра хочу сделать онигири.

– Ммм, потрясающе!

Вскоре они уже медленно ехали по главной дороге квартала, жмурясь от света мчащихся навстречу фонарей. Нефрит сделал музыку погромче, и они с Мако стали подпевать простым и понятным фразам. Они любили слушать джаз, особенно когда старались заглушить противных червячков сомнения в собственной безопасности; чтобы отвлечься и не смотреть назад, где как будто плясали расплывчатые силуэты серых невзрачных теней – отголосков ненужного прошлого. Это была их ночь, в которой не было место страху и сомнениям.

– Куда поедем сегодня? – спросил Нефрит, краем глаза поглядывая на довольную Макото, которая слегка даже пританцовывала под звучащую из колонок песню, кивая головой и похлопывая ладонями по коленям.

– Куда-нибудь подальше, – откликнулась она.

За городом машин стало в разы меньше, и только изредка попадались встречные автомобили, слепящие дальним светом глаза. Мако ругалась на их неосмотрительность, Нефрит смеялся, а ночь вступала в свои права.

Красный спорткар остановился у берега моря, где волны лениво лизали песок, ещё хранящий тепло после знойного дня. Макото сначала хотела скинуть кеды, но потом вовремя вспомнила, что сейчас было слишком прохладно, поэтому она отказалась идти босиком к дрожащей солёной воде. Она была тёмной, ужасно тёмной, но в ней всё ещё отражались маленькие светлячки – звёзды, позволяя мысленно представить, что они как будто бы купались в Млечном Пути, развернувшимся над их головами и под ногами одновременно.

– Тогда звёзды располагались совсем по-другому, – тихо заметил Нефрит, подойдя к Мако и сунув руки в карманы брюк.

Она обернулась на него и, слегка прищурившись, внимательно рассматривала в темноте мужской силуэт. Макото знала: он говорил про Серебряное Тысячелетие. Но в те времена в самом деле всё было совсем по-другому, и она – принцесса Юпитера – казалась для Кино Макото какой-то далёкой и невообразимой сущностью. Может, она просто приснилась ей? И всё это было всего лишь сказкой? Но стоило Мако случайно перевести взор в темноту, как перед глазами вновь вспыхивали огненно-рыжие кудри и невыносимо жестокий смех, раздирающий слух.

Макото покачала головой, отгоняя навязчивые воспоминания и, улыбнувшись Нефриту, повернулась к морю.

– Тогда всё было по-другому, – заметила она.

– Не изменились только мои чувства к тебе, – Нефрит крепко обнял Мако со спины, сцепив руки у неё на талии. – Даже, пожалуй, стали гораздо сильнее.

Она положила ладони на его пальцы, а голову – Нефриту на плечо, наслаждаясь теплом его тела. Хорошо. Вот так бы всегда – нежиться в его руках и ни о чём не думать, выкинув прочь из головы все ненужные мысли.

– Тебе страшно?

Нефрит несколько минут молчал, уткнувшись носом в кудри Мако, а сам рассеянно смотрел, как сгущался мрак над горизонтом. Она проследила за его взором, но увидела только ночь: призрачные тени уже почти не волновали её.

– Нет, – наконец отозвался он, объятья его стали сильнее. – Я долго думал над этим всем, но сейчас, здесь – с тобой, я не ощущаю того, что недавно преследовало меня. Наверное, это странно, но когда ты рядом, всё это улетучивается куда-то прочь. Хотя порой тени всё же смущают, – усмехнулся Нефрит и крепко зажмурился.

– Я бы хотела, чтобы был только день – без прихода ночи на нашу землю, – честно призналась Макото, её взгляд скользил по мерцающим в вышине звёздам, что так манили сегодняшним поздним вечером. – Но глядя на эту невообразимую красоту… Я готова забрать свои слова обратно. Потому что только ночью можно увидеть то, что днём обычно скрыто за солнечными лучами.