Текст книги "Краплёные карты (СИ)"
Автор книги: kiriko-kun
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
С дивана одобрительно рявкнули.
– А каким был твой командир? – спросил Джек. – Расскажешь?
Он так привык к Джеймсу и Броку, что уже не представлял, как жил без них. С ними привычный холод в душе отступал. С ними было тепло.
– Он был мудаком в полном смысле данного слова, – Барнс отложил вилку в сторону. – Но мудаком правильным, единственным человеком, которому поперёк горла встало то, что происходило на базе. – По паркету, тяжело ступая, процокал Брок, сел рядом с Барнсом, заскулил тихо, подпихивая локоть носом. – Он помог мне сбежать, просто так помог, потому что считал это правильным. Пожертвовал собой. Он всегда собой жертвует ради меня.
Губы Барнса дрогнули, он наклонился к Броку, обхватив его морду ладонями и прижал к своей груди.
– Что ж у вас там творилось? – задумчиво спросил Джек.
– Я… – Барнс подавился воздухом, сжал губы в тонкую линию, собираясь с мыслями.
Он никому и никогда не рассказывал о себе, не думал, что найдётся ещё кто-то, кому он сможет довериться и открыться. Слишком многое стояло на кону, когда они с Броком покинули США, слишком невероятной, почти невозможной была его история, но Джек… ему хотелось верить.
Брок лизнул его руку, как бы давая и своё согласие.
– Я – эксперимент, модифицированный человек с разогнанным всем, что только можно, киллер без страха, эмоций и лишних мыслей, результат экспериментов ещё гитлеровских ученых. Идеальный механизм. – Барнс невесело усмехнулся, вытянул из кармана монетку и раскатал её пальцами левой руки в тонкую пластинку. – Препараты для подавления воли, стирание долгосрочной памяти электрическим током, папка с командами, способными переключить программу щелчком пальцев, и хранение в криокамере вместо жизни.
Брок заскулил.
– О господи! – выдохнул Джек. – Господи боже мой! Разве так можно с живым человеком? Я… Джеймс, что я могу для тебя сделать? Как помочь?
– Вы уже и так многое сделали. Вы спасли нас, дали крышу над головой, надежду на возможное завтра, разве этого мало? Это мы не знаем, чем отплатить вам за доброту. – Барнс тепло улыбнулся и подхватил вилку. – Ешьте, мой принц, остывает.
– Тебе помог бежать твой командир, да? А где он теперь?
Вилка в ладони Барнс дрогнула, сгибаясь пополам.
– Он заплатил своей жизнью за то, чтобы мне дали уйти, – он снова коснулся жетонов. – Возможно… я не знаю сможем, ли мы… он всегда со мной.
Джек положил ладонь на живую руку Джеймса. Он не знал, что сказать.
– Ты в безопасности здесь, – наконец выговорил он. – И ты, и Брок.
Перевернув ладонь, Барнс коснулся пальцев Джека, погладил, аккуратно касаясь, любуясь тонкими длинными пальцами, узким запястьем, почти прозрачной кожей с тонкими реками вен. Он не думал, что делает что-то неправильное, запретное или слишком личное, просто касался, гладил, стараясь хоть так выразить свою приязнь, симпатию.
Джек почувствовал, как к щекам приливает кровь, а сердцебиение учащается. Он ненадолго опустил отяжелевшие веки, а потом взглянул Джеймсу в глаза.
Привстав и потянувшись через стол, Барнс коснулся губ Джека своими, вплёл пальцы живой руки в короткие волосы на затылке принца, притянул ближе, углубляя поцелуй.
Джек ответил на поцелуй с жаром, какого даже сам от себя не ожидал. Губы Джеймса, умелые и мягкие, жадный язык и странная неуверенность, которую Джеку хотелось прогнать.
Целоваться через стол было неудобно, и Джек встал, быстро обошёл стол и склонился над Джеймсом, чтобы снова поцеловать его и вплести пальцы в его густые волосы.
Застонав ему в губы, Барнс поднялся, подхватил его под задницу одной рукой, прижал к себе сильнее. Джеком хотелось обладать, присвоить его себе, забрать у мира, королевства, семьи, выгнать из взгляда усталую тоску, согреть наконец, сделать самым счастливым, таким, каким себя чувствовал Барнс рядом с ними, с Джеком и Броком.
Опуская Джека на постель, он уже не мог ни о чём думать.
***
Джек открыл глаза и уставился в потолок. Он выспался. А ещё ему было хорошо, как не было очень давно. Что бы там ни делали с Джеймсом гитлеровские недобитки, талантов к любви они ему не отбили. Даже с Джозефом, которого Джек, как ему казалось, любил, ему ни разу не было настолько хорошо. Настолько сладко и правильно.
Джек погладил спящего Джеймса по щеке, заправил за ухо упавшую на лицо каштановую прядь. Тронул цепочку с жетонами, прочитал выбитые буквы. «Брок Рамлоу», личный номер, какие-то коды… Жетоны погибшего командира? А потом Джеймс назвал в честь него свою собаку.
Что-то сонно буркнув, Джеймс подгрёб Джека к себе под бок, обнял, утыкаясь носом в волосы на макушке, и снова засопел.
Дверь спальни тихо скрипнула. Брок застыл на пороге, оглядывая разворошённую постель и, развернувшись, вышел. Добрёл до входной двери и лёг на коврик, ожидая, когда явится прислуга, чтобы ускользнуть и немного проветриться.
Он, конечно же, знал, что всё будет именно так, что он не сможет, да и не станет удерживать Барнса рядом с собой. Ну что тому может дать собака? Старая ведьма ни словом не обмолвилась о том, обратимо ли заклятие, лишь предложила обменять жизнь на жизнь. Брок уже был готов умереть, лишь бы полубессознательный Зимний смог хоть как-то укрыться, сбросить с хвоста агентов «Гидры», стать самим собой. А в итоге с хвостом оказался именно он. Хвостом, четырьмя лапами и плешивой чёрной шкурой.
Но на сердце всё равно было муторно. Нет, ему самому нравился Джек. Если уж разбираться, сильно нравился, но Джек человек, а Брок, хоть и отличный, но всего лишь пёс. Выбор очевиден.
– Куда делся Брок? – Джек уже обшарил всю квартиру, глянул вниз со всех балконов. – Джеймс?
Барнс вышел из ванной, вытирая отросшие волосы и взволнованно огляделся.
– Брок! – позвал он. – Эй, животное, не дури! – И когда тот не отозвался, пошатнулся, сжал в ладони жетоны. – Нет… нет-нет-нет!
Впрыгивая в одежду, Барнс мысленно пытался представить, куда могло понести Брока, где его искать и что сказать в своё оправдание. Спать с одним возлюбленным на глазах у второго… о чём он вообще думал, почему не поговорил с Броком, хоть и сложно разговаривать с тем, кто тебе не может нормально ответить?
– Прости, я должен его найти, – притянув к себе Джека, выдохнул ему в губы Барнс.
– Вместе будем искать, – ответил Джек. – Надо было ему маячок на ошейник прицепить. Найдётся – так и сделаю!
– А он тебе потом голову откусит, – заверил его Барнс.
Не помнил он, сколько они носились как два умалишенных по улицам, сколько звали, выкрикивая имя Брока, – всё без толку. Пёс словно сквозь землю провалился. И ладно бы это был мелкий трясущийся на сквозняке комок нервных клеток из дамской сумочки, но как можно потерять огромного чёрного, как смола, пса на светлых улицах Шайло, Барнс и представить себе не мог. Кого бы они с Джеком не спрашивали, никто не видел Брока.
Когда начало темнеть и Джек совсем выбился из сил и весь издергался, Барнс молча сел на поребрик, вплёл в волосы пальцы и с силой дёрнул. И снова новое чувство накрывало с головой, незнакомое, горькое до невозможности, оно раздирало гортань проглоченным воем, рвалось из груди вместе с сердцем, вместе с последними искорками надежды вернуть всё назад.
– Пойдём домой, – хрипло позвал Джек. – У него мой телефон на ошейнике. Брок найдется, и мне позвонят. Пойдём. Тебе надо поесть.
Консьерж в фойе дома Джека помахал им рукой.
– Ваше высочество, сэр, ваш пёс вернулся час назад один, мы думали, с вами что-то произошло, и обратились в полицию.
Дальше Барнс слушать не стал, а дожидаться лифта – тем более: что ему каких-то тридцать с чем-то этажей? Взлетев наверх, он бухнулся на колени рядом с тихо поскуливающим Броком, обнял его, стиснул изо всех сил, выдохнул со стоном, чувствуя как печёт под веками, расчерчивает щеки дорожками слёз. Он не потерял, не упустил самого дорогого.
– Прости меня, господи, Брок, прости, умоляю.
Джек вышел из лифта и обнял обоих.
– Брок, ну что же ты, – укоризненно сказал он. – Мы же тебя любим. А ты так нас напугал.
***
Что-то всё-таки изменилось. Брок больше не приходил ночевать в спальню к Барнсу, не прыгал по Джеку, вылизывая и стараясь разбудить, не ластился под ладонью, а замирал, зажмуривался, будто бы запоминая ласку.
– Ну что с тобой? – Барнс присел рядом с облюбованным Броком диваном, погладил привычно, почесал за ушами. – Я же люблю тебя. Ничего не изменилось, слышишь? Я люблю тебя, Брок. И чтобы не произошло, каким бы ты не стал, любить не перестану. Пожалуйста.
Но Брок лишь тяжело вздохнул и отвернул морду, спрятав нос под диванную подушку.
Джек тоже приходил к Броку, обнимал его, шептал в острое ухо:
– Брок, не обижайся на нас, пожалуйста. Мы правда тебя любим. И друг друга любим. Но и тебя тоже. Ты же понимаешь, правда?
Он понимал, правда понимал, но легче от этого не делалось. Он не ревновал, не к чему было. Пошатавшись по городу с несколько часов, Брок наконец понял, смог уложить в себе бушевавшие внутри эмоции, понять их, дать им название. Он отчаянно завидовал этим двоим, но ничего не мог поделать с той судьбой, что ему уготовила старая ведьма.
Лизнув Джека в щёку, Брок неуверенно забил хвостом, стараясь уверить самого себя, что он только пёс.
========== 6. ==========
– Я еду в Геф, – объявил Джек Джеймсу и Броку. – Разведка. Не скучайте без меня.
Брок заинтересованно приподнял ухо, оглянулся на копающегося в интернете Барнса и разжал челюсти, выплевывая изжёванный мячик, всем своим видом показывая, как ему не нравится вся эта затея.
– Мне позволено будет узнать состав группы и настоящую причину? – поинтересовался Барнс, захлопнув крышку ноутбука.
– Зачем, Джеймс? – удивился Джек.
– Не сочти за хвастовство, мой принц, но я хоть и отрастил обратно лишь часть головного мозга, – он постучал указательным пальцем по виску, где ещё были видны круглые ожоги, – но всё ещё лучшее оружие эпохи. Я не умаляю ни твоих заслуг, ни твоих знаний, но две головы лучше, чем одна. – Барнс легко поднялся, приблизился к Джеку, коснулся большим пальцем живой руки его щеки, очертил скулу. – Мы не хотим тебя потерять из-за недогляда.
Джек задумался. В преданности Джеймса он давно успел убедиться, а Брок и подавно никогда никому ничего не скажет.
– Хорошо, – кивнул Джек. – Просто чтобы тебе было спокойнее.
И принялся рассказывать.
Стоило Джеку произнести имя Шепарда, Брок оскалился, зарычал зло, прижал уши к голове. Барнс же задумчиво отстучал бионическими пальцами по столешнице затейливый ритм, потом поднялся и скрылся в комнате, вернувшись через пару секунд. Сев обратно, он положил перед Джеком маленькую круглую запонку, матово поблескивающую в искусственном свете лампы.
– Кое-что из моего старого арсенала, – пояснил он, на что Брок неодобрительно заворчал и, показательно задрав хвост, ушёл спать на диван, но судя по стоящим торчком ушам, продолжал внимательно следить за разговором. – Это маячок, но не такой, какие стоят на вооружении твоей охраны, не армейский, у него огромная зона покрытия и сигнал идёт не на сервер, а напрямую ко мне, – Барнс ткнул пальцем в крышку ноутбука. – Возьми его, пожалуйста, так мне будет спокойнее и, если что, я смогу прийти на помощь.
Джек не стал спорить и взял запонку. Джеймсу так будет спокойнее, а ему такая мелочь не помешает.
– Пойдем погуляем с Броком? – предложил он. – У меня ещё полтора часа до отъезда.
Покосившись на развалившегося кверху брюхом пса, Барнс усмехнулся:
– А можно и без Брока, раз большая грозная собака обиделась и не хочет пончик.
Брок хотел пончик, очень хотел. Мясо было, конечно, очень вкусным, овощи выше всяких похвал, за что он тихо обожал кухарку Джека, но иногда так не хватало простых человеческих радостей: чашки крепчайшего кофе или чего-нибудь с градусом, хорошей сигары и, чего греха таить, трахаться хотелось так, что в глазах искрило от витавшего вокруг запаха секса.
А потому Брок уже сидел у двери, зажав в зубах поводок и ждал, пока его хозяева – слово-то какое противное – наконец налижутся и обратят внимание на «большую грозную собаку».
Джек уже свыкся с любовью Брока к человеческой еде и напиткам. Он регулярно застукивал его за тем, что Брок, взобравшись на стол, лакал кофе из его чашки или виски из стакана.
– Пончики – это вредно, – Джек с трудом оторвался от губ Джеймса, – но пусть будут пончики.
Барнс не хотел отпускать Джека никуда. Всю прогулку и то время, пока они сидели в парке, его грызло злое предчувствие беды, зудело неприятно на задней стенке черепа, звенело знакомой натянутой струной, но что он мог сделать? Не отпускать Джека только из-за каких-то предчувствий бывшего солдата? Навязаться в отряд? Кто он такой – неизвестный гражданский с собакой, но без документов и рекомендаций.
– Береги себя! – попросил он, прижав Джека к груди, стиснул в объятиях, надеясь, что хоть так неясная тревога если не притупится, то хотя бы обретёт более чёткие очертания. – И звони, если что-то пойдет не так, мы будем на месте через пару часов.
– Хорошо, Джеймс, – согласился Джек. – Я постараюсь. Документы для тебя в моем сейфе, код – номер твоего армейского жетона. Если я не вернусь… Вы с Броком есть в завещании.
– Даже думать об этом не смей, – рявкнул Барнс, чувствуя, как в груди знакомо похолодело, выметая из головы все здравые мысли, оставляя только подробную карту местности, маршрут перемещения разведгруппы и количество вооружения, которое потребуется Зимнему, чтобы выкосить весь Геф к дьяволу. – Нам нужен ты: не документы, не твоё завещание. Нам! Нужен! Ты! – и наклонившись к самым губам, прошептал. – Мы любим тебя, я люблю.
– Джеймс, я тоже люблю тебя, – тихо-тихо отозвался Джек. – Но на войне случается всякое. Ты же понимаешь. – Он опустился на одно колено, поцеловал Брока в холодный мокрый нос и сказал: – Мне пора.
Когда за Джеком закрылась дверь, Брок завыл – горестно, протяжно, словно озвучивая всё то, что и так травило душу Барнса.
– И я беспокоюсь, – выдохнул он, сполз на пол. – Мы ведь не дадим случиться беде?
Брок согласно рыкнул и устроил тяжёлую голову у Барнса на колене.
***
Все пошло наперекосяк с самого начала. Сайлас сунул в группу Джека Шепарда, от которого пользы не было никакой, а вреда – сколько угодно.
Потом и группу, и гефских проводников на подходе к ставке мятежников расстреляли снайперы. Джека и, как ни странно, Шепарда не задели. Шепард запаниковал и потребовал повернуть назад, но Джек уперся.
Им удалось взорвать склады мятежников и захватить Белиала. Шепард размахивал руками и кричал, что мятежников снабжает оружием Гильбоа, тряс доказательствами. Джек только сильнее стискивал зубы, чтобы не наорать на него.
Они добыли транспорт и стали пробираться к своим. Белиала надо было доставить живым во что бы то ни стало.
***
Барнс нутром почувствовал, что что-то не так, в первые же часы, как Джек уехал. Он ходил взад-вперёд по гостиной, то и дело посматривая на мерно мигающую точку маяка на экране ноутбука. Вроде бы всё шло по плану, группа укладывалась в тщательно высчитанные Барнсом временные рамки, но на сердце от этого спокойнее не становилось. Он чувствовал чёрную тучу, нависшую над их принцем.
Ещё в бытность Зимним Солдатом он привык прислушиваться к своему чутью. Брок всегда отслеживал состояние своего подопечного, спокойно, без лишних слов мог переиграть любую операцию и не прогадал ни разу.
Вот и сейчас он беспокойно молотил хвостом, поглядывая на метания Барнса, только сделать ничего не мог.
Когда после полуночи красная точка маяка двинулась в противоположную сторону от точки эвакуации, Барнс уже стоял в дверях с рюкзаком за плечами.
– Мы успеем, должны успеть!
Внимательно отслеживая перемещения Джека, Барнс то и дело вытягивал телефон из кармана, с каждой секундой, каждым километром, оставленным за спиной хмурился всё сильнее и прибавлял скорости, выжимая максимум даже для Зимнего Солдата.
Он бежал вперёд, не особо разбирая местность, лишь краем глаза следили чтобы мчащийся рядом Брок не отставал, интуитивно выбирая дорогу, более безопасную для его лап.
Услышав впереди звуки автоматных очередей, Барнс глухо зарычал, готовый положить там всех голыми руками, если с принца упал хоть один волос, но мелькнувшие чуть в стороне фары спешно покидающей границу Гильбоа машины, отрезвили.
– Они там! – крикнул Барнс, забирая левее.
Он отчетливо слышал скрежет покорёженных выстрелами колёсных дисков, видел искры, высекаемые капотом заваливающейся на бок машины. Из последних сил рванувшись вперёд, он оказался на дороге прямо перед несущимся на него совершенно неуправляемым автомобилем.
Асфальт под ногами Барнса дымился, сервоприводы левой руки натужно выли, перераспределяя нагрузку, мышцы горели, но машина, влетев в него на полной скорости, затормозила и остановилась.
– Джеймс?! – даже в темноте Джек узнал знакомое лицо и блеск протеза.
И тут как-то освободившийся Белиал кинулся на него с пистолетом.
Барнс видел, что критически не успевает. Натруженные мышцы намертво свело судорогой, и он даже до винтовки, болтающейся за плечом, дотянуться не мог, и словно в замедленной съёмке смотрел, как вздрагивает Джек, вываливаясь из распахнутой водительской двери, как в скупом свете фар бликует зажатый в ладони какого-то мужика пистолет – и отчаянный рывок Брока, смазанной тенью мелькнувшего между ними, оглушающий выстрел и вой, переходящий в болезненный стон.
Брок, черный пёс, восемьдесят килограммов ярости и преданности, бросился на Белиала – и поймал пулю в плечо. Он успел прокусить держащую пистолет руку, но вот на выщербленный асфальт упал не пёс – упал человек. Голый мужик с ошейником на жилистой шее.
– Блядь, я когда-нибудь добегаюсь.
Где-то рядом молился и крестился Шепард, и Джек повернулся и коротко ударил его в лицо, чтоб заткнулся. А потом бросился к Броку и Джеймсу.
Кое-как отцепив бионические пальцы от капота автомобиля, Барнс покачнулся. Он видел Джека, кинувшегося к шипящему и ругающемуся на трёх языках Броку, живому, снова человеческого вида, мать его, Броку, видел зажимающего кровящий нос Шепарда… и чувствовал, что скапливавшееся всё это время напряжение достигло максимума, переливаясь волной через край, накрывая.
В два шага оказавшись рядом с самыми необходимыми ему людьми во всём мире, он упал на колени, сграбастывая их обоих в объятия, ткнулся сухими губами сначала в губы одного, потом второго и захохотал.
– Вот хули ржёшь-то, а? – в ответ оскалился Брок.
– Брок… – выдавил Джек. – Брок, как?.. Почему? Ты… ты не…
– Я – не, высочество, что бы ты этим ни хотел сказать. Так, малышня, – Брок сел голой задницей на асфальт, поёжился и схватился за плечо. – Мы с Барнсом в кусты и домой своим ходом, – быстро прикинул он, оглядевшись, – а ты, высочество, встречай кавалерию, как и положено принцу.
Барнс без разговоров одним движением поднялся на ноги, подхватил раненого Брока, на миг уткнувшись носом ему в волосы на затылке.
– Отставить, сладкий, поминки по моей чёрной шкуре дома устраивать будешь. Ходу, ходу отсюда.
Джек обласкал взглядом статную поджарую фигуру бывшего пса, тряхнул головой и принялся выкрикивать распоряжения.
***
Домой Джек добрался только к вечеру следующего дня, злой как черт от навязанного «братства» с Шепардом. Ему хотелось в душ… и напиться. А ещё – обнять Джеймса и выслушать историю Брока: всю, целиком, от начала и до конца.
Он скинул Джеймсу короткую smsку: «Возвращаюсь», и всю дорогу до дома думал, что, наверное, теперь-то уж никого не застанет в пентхаусе. Может, Джеймс и Брок ему только померещились? Не бывает же, чтобы собаки превращались в людей!
В пентхаусе было тихо и накурено. Брок, развалившись на диване и поставив пепельницу себе прямо на голый живот, выпускал струйки дыма в высокий потолок. Когда открылась дверь, он даже не дёрнулся, лишь рассеянно улыбнулся и приветственно помахал рукой.
Джек почти физически почувствовал, как с плеч спадает тяжесть. Но тут он увидел повязку на левом плече Брока, и сердце сжалось.
– Брок, ты сильно ранен? – спросил он. – Где Джеймс? Как вы добрались до дома?
Брок сел по-турецки, облокотился на колени, не выпуская изо рта сигарету, глянул с прищуром.
– Да ты садись, высочество. Вижу, тебя ещё и выебали напоследок, – он покачал головой. – Барнс умёлся за продуктами, а плечо заживёт, и не такое бывало. Давай так, мы сейчас поговорим, ты задашь все свои вопросы, пока сладенького нет, и мы решим, что и как дальше будет. Лады?
– Ну давай. – Джек прошёлся до бара, налил бурбона себе и Броку, поставил перед ним стакан. – Как… Ты оборотень?
– Нет, – усмехнулся в ответ Брок. – Ты бы в сказки не верил бы, хоть и принц. Я банально не до конца прочёл условия контракта и вместо вечного покоя обрёл четыре лапы, хвост и триста фунтов дополнительной нервотрёпки.
– Не понял, – качнул головой Джек и сделал глоток, и кубики льда застучали, сталкиваясь друг с другом. – Что за контракт? С кем?
Брок в два глотка прикончил бурбон.
– Барнс тебе рассказывал, как мы сбежали? Сам-то мало что помнит, – он откинулся на спину дивана, – только после разморозки, вместо мозга кусок льда, но его снова должны были обнулить. Поверь, тебе не надо знать, что это такое и какой после этого дерьма Барнс. Сами бы мы уйти не смогли. Гидра – не та организация, из которой можно уволиться и уйти через проходную, зажав подмышкой суперкомпьютер. Я много лет искал выход и нашёл. – Брок почесал заросший чёрной густой щетиной подбородок. – Не тот я человек, чтобы верить во всякую магию-шмагию, высочество, но за время службы всякого навидался. Да и что мы теряли? У Барнса и так мозгов к тому моменту почти не осталось, и мы доверились этой старухе. Гата обещала вывести Барнса и укрыть от слежки за мою жизнь. И я согласился.
– Гата? – нахмурился Джек, вспоминая. – Такая… с бородавкой на подбородке?
– Вот ты меня сейчас заинтриговал, – Брок подался вперёд. – Неужто знаком с этой старой перечницей? Ну да, с бородавкой и разряженая как цыганка.
– Я ребёнком был, – медленно произнес Джек. – Она мне… нагадала. Адского пса и мертвеца. Не то я их полюблю, не то они меня… Мутная история, в общем. Я почти сразу из головы выкинул. Так почему вы решили перебраться в Гильбоа? И откуда?
Плеснув ещё бурбона себе в стакан, Брок усмехнулся.
– Ну, Барнс ничего такой мертвец. Ему лет сто скоро будет, а мне с адским псом явно польстила. Ну да ладно. Ты потом сладенькому расскажи, он любит всякую мистику. Это он, кстати, решал, куда ехать, я тогда уже псом бегал и лапу на столбы задирал. Из Штатов мы.
========== 7. ==========
Вечером Джек, сытый и вымытый, лежал на своей кровати, теперь не кажущейся такой уж широкой, между Броком и Джеймсом.
– Никогда не пробовал тройничок с мужчинами, – признался он. – Вы же не против?
Барнс молча погладил его по животу и устроил голову на плече, жарко выдыхая в шею.
– Ты себя в зеркало-то видел, высочество? – облизал губы Брок. – Как можно от такой красоты отказаться? Знал бы ты, как у меня всё поджималось, когда наблюдал за вами, думал, сдохну или из окна сигану, но оторвать взгляда не мог.
– Зеркало показывает мне стрёмного небритого чувака, – отшутился Джек и поцеловал Брока. А потом Джеймса.
– Стрёмный и небритый здесь я, иногда Барнс, когда забывает, что гедонист, и начинает изображать винтовку с глазами, – хохотнул Брок, навалился сверху, заглядывая в глаза. – Это я должен спрашивать, не против ли ты. Больше отмазка про чувака с собакой не сработает. – Он, словно зачарованный, погладил Джека по щеке, коснулся губ, очертил их абрис.
– Какая отмазка? – удивился Джек. – Какая собака?
Он обхватил ладонями задницу Брока и с удовольствием сжал, притискивая к себе.
Барнсу впервые было совершено не страшно. Он исступленно касался обоих своих мужчин, гладил их, наслаждаясь, казалось бы, совершенно невозможной близостью, вседозволенностью, сердцем ощущая: он нашёл ту самую гавань, о которой так любят врать в книгах, и готов сделать всё, что угодно, лишь бы оставаться так всегда.
Он прекрасно понимал, почему Брок на ночь глядя выставил его за дверь, понимал – и боялся возвращаться. Всю дорогу, пока Барнс тащил раненого любовника на руках, тот молчал, ни на что не реагируя, и думал. Вот только Барнс прекрасно знал Брока. Надумать тот мог что угодно. Им с Джеком нужно было поговорить. Это когда Брок был псом, можно было сказать – любишь меня, люби и мою собаку. А сейчас… Барнс спрятал голову у Джека на плече… они рисковали оба пойти по известному адресу, или Брок бы, привычно жертвуя собой, отошёл бы в сторону.
Открывая замок, Барнс втайне даже от себя молился, чтобы Брок не залупнулся и его сложный характер не взял верх над чувствами. А потому облегченно выдохнул, привалившись к стене, когда услышал из гостиной долгий протяжный стон удовольствия.
***
Много позже, глубокой ночью, когда Джек, утомлённый наслаждением, уже почти засыпал, он спросил:
– Вы же не бросите меня теперь? Знаю, от опального принца одни проблемы…
Брок что-то сонно пробурчал ему в плечо и подгрёб к себе поближе, выражая тем самым всё, что думает о совершенно беспочвенных сомнениях принца.
– Ты – наш, – отозвался в темноте Барнс. – Наш со всеми проблемами, опалой, с ополоумевшим королём и приживалкой-фермером. – Он приподнялся на локте, заглядывая Джеку в глаза. – Я нисколько не шутил, когда говорил, что мы оба тебя любим. От Брока этих слов ты можешь не ждать, он делами обычно, но за него скажу я. Ты наш, а мы твои. Мы сделаем всё, что возможно и невозможно, чтобы тебе было хорошо. Корона, поражение соседа, голова Шепарда на каминной полке – всё, что тебе захочется.
– У меня нет камина, – хмыкнул Джек. – Только во дворце… – и он душераздирающе зевнул.
– Спи, мой принц, – мурлыкнул Барнс, коснулся губами его виска, и Джек погрузился в спокойный долгий сон.
***
Потом было многое – самоубийство Джозефа и тошнотворный процесс против Шепарда, приказ отца расстрелять Джека прямо на заднем дворе Зала Совета и Брок с Джеймсом, отбившие принца и увезшие к дядюшке Уильяму.
И если Барнс осторожничал, стараясь особо не светиться —всё же железная рука была достаточно приметной, – то Брок, наоборот, развернулся во всю ширь, вспоминая свой оперативный опыт, и вокруг принца, как по волшебству, выросла своя собственная маленькая, но верная армия.
На все вопросы Брок привычно скалился, обнажая клыки, и поправлял ошейник, уверяя Джека, что ничего незаконного он не делает, но чуть ли не каждый день уточнял, так ли нужна корона и такой король.
Барнсу едва удалось удержать Брока на заднем дворе Зала Совета, чтобы он, подхватив одну из винтовок, не отправился популярно разъяснять Сайласу, что так делать не стоит.
Перед подписанием мирного договора с Гефом Сайлас – Джек видел это по глазам отца – хотел наговорить ему гадостей, возвыситься за его счёт. Но почему-то не стал этого делать.
А потом все сложности в отношениях с отцом перестали быть для Джека важными. Потому что на подписании договора на короля было совершено покушение.
Брок не преследовал киллера и его люди не двинулись с места, мгновенно оцепив сцену, не давая никому двинуться с места, не позволяя ни Розе, ни Томасине подскочить к распростёртому в луже своей же крови королю. Сайлас был жив, он смотрел на сына пустыми от боли глазами и пытался что-то сказать.
– Я… прокляну тебя, – смог разобрать Барнс.
Но отцовского проклятия Джек не расслышал. Сайлас потерял сознание раньше, чем Джек, тоже раненный, подошёл к нему.
Почти сразу Барнсу удалось увести Джека в машину, усадить на заднее сиденье, впихнуть в руки термос с горячим чаем и, если судить по запаху, коньяком.
– Судьба штука сложная, мой принц, – сказал Барнс, захлопывая за собой дверцу. – И иногда она играет краплёными картами вне зависимости от того, что остальным выдала шахматы.
Он погладил Джека по колену и жестом фокусника выудил из-за пазухи две потрепанные карты таро.
– Что это? – спросил Джек, придерживая под локоть левую руку, которую оцарапало пулей. Руку дергало, но пропитавшаяся кровью одежда залепила рану, и кровотечение остановилось.
– Это, – Барнс положил ему на колени карты, по которым пятнадцать лет назад старая Гата предсказывала юному принцу, – наши с Броком судьбы, отданные совсем ещё юному принцу. Начало дороги.
Джек выпил чай, посмотрел на простреленный рукав и улыбнулся.
– Я хочу закончить весь этот фарс, – он повёл здоровой рукой. – Ты меня понимаешь?
Улыбнувшись, Барнс аккуратно привлёк к себе Джека, коснулся губами тыльной стороны ладони.
– Делай как считаешь нужным. Мы всегда на твоей стороне.
***
Через неделю Джека короновали. Сайлас умер от полученных ранений. Организм немолодого уже короля не выдержал наркоза. Сайлас просто не проснулся после операции.
Никто не видел в задних рядах гостей приземистую старую цыганку, кутающуюся в вытертую разноцветную шаль и с материнской теплотой смотрящую на молодого короля и его наречённых, занявших положенное им место позади трона.
И пусть для остальных они были лишь главой охраны и советником по безопасности, старая Гата знала, что ей больше не стоит волноваться за дальнейшие судьбы маленького одинокого принца, верного до последнего сторожевого пса и человека, постоянно оставляющего смерть с носом: им было теперь на кого опереться. А карты? А что карты? Они не назначают судьбы. Карты лишь указывают одну из дорог.
