Текст книги "МВ 1 Редактура"

Автор книги: Кати Беяз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Оглавление

Книга Первая

1. Утопленница

2. Бес из Леса

3. Вишневый Пирог

4. Лучшая Подруга

5. Чертово Колесо

Введение

Представь, что ты лежишь на зеленом поле молодых побегов и рассматриваешь кучевые облака, скопившиеся над лесом. Вдруг, к тебе приходит способность увидеть поле таким, какое оно есть без скрытых тайн, так как его видят ведьмы. Ты закрываешь глаза и поднимаешься в воздух, переворачиваешься и смотришь вниз, видишь сверху себя, беззаботно лежащую на траве. Ты смотришь сначала на поле и, в ту же секунду видишь каждую травинку, каждую землишку по отдельности. Под каждым камнем, около каждого корешка кишит жизнь, не особо приятная тебе, от микроскопических тварей до муравьев, от сороконожек до различного вида жучков и паучков. Чуть глубже есть змеи, несчитанное количество личинок мух и других насекомых. Это поле напитано жизнью, словно мокрая губка напитана водой. Ты делишь это пространство с миллиардом видов других жителей, о которых предпочитаешь не знать. Рассмотрев внимательно поле, ты теперь смотришь на себя таким же магическим зрением, и так же видишь нескончаемое множество различной жизни внутри своего тела и на его поверхности. От бактерий и микробов, до микроскопических паразитов. Они живут своей жизнью, даже не посоветовавшись и не спросив твоего разрешения. Ты тоже об этом знаешь, но предпочитаешь не знать. Так и люди, впечатленные обилием подробностей нашего мира, который они способны видеть по-другому, при помощи магии, решили все забыть и не видеть. Ведьмы стали редкостью, магическое видение стало тайной, не потому что это является тем, что человек не познал. Магия является тем, что человек отказался помнить.

***

Имена некоторых персонажей в данной книге изменены или умышленно не называются.

***

Утопленница

Глава 1

Я выросла в деревне, чему несказанно рада. Только в деревне получаются хорошие ведьмы с исконными знаниями в нужной среде.

Мы вышли из дома чуть за полночь. Бабушка взяла фонарик и вручила мне самодельную черную свечу со спичками. На улице было очень приятно, ярко светила луна и трещала саранча. В темноте ночи хорошо различалось поросшее поле, которое переливалось словно гладь озера от любого дуновения ветра и светлая дорога вдоль него. На горизонте виднелась череда черного леса, словно стена какого-то загадочного старинного замка. Я посмотрела на небо и застыла в изумлении. В такие часы на черном небе часто присутствовали сиреневая и бледно-желтая туманности, в которых, словно в рыболовных сетях, запутались миллиарды ярких звезд.

Я любила темноту, мне не было страшно находиться в ней ни дома, ни на улице. Она укутывала меня и я, словно кошка, чувствовала в ней себя более защищенной. Я не могла толком объяснить тогда эту чистоту воздуха, когда все вокруг спали. Но для меня ночное время с полуночи до предрассветных часов было таким, словно кто-то, наконец, выключил телевизор, по которому давно закончились все передачи, и просто шла рябь на пару с неприятным шипением. Так вот, когда такой телевизор выключают, начинается тишина, которая так приятно успокаивает слух. Словно воздух стал чище без человеческой суеты, пустых мыслей и шумных разговоров. Без электрического света это состояние свободы и легкости усиливалось, и я порой испытывала настоящую эйфорию внутри себя.

Мы вошли в густой смешанный лес, где огромные шелестящие шапки деревьев так завораживающе блестели и словно приветствовали нас в своем царстве.

Бабушка хвалила меня за такие ощущения от ночи.

– Только ночью можно увидеть свечение предметов, – говорила она, – Человек, сам того не ведая, наделяет неживые предметы энергией, когда испытывает сильные эмоции, соприкасаясь с ними.

– Как он наделяет их? – поинтересовалась я.

– Любой человек – это мощный источник энергии, которую он выплескивает своими необузданными эмоциями вокруг, на окружающие его, по сути, неживые предметы. Зачастую сами предметы, сильно напитавшись человеческой энергией, становятся в каком-то смысле живыми. У многих бывало, что в ожидании любимого фильма по телевизору или песни по радио, вдруг аппаратура начинала работать с помехами. Чувствительные телевизионные и радиоантенны, соприкасаясь с нашими эмоциональными выплесками энергии, просто переставали ловить чистые сигналы. А нам казалось, что весь мир против нас, когда мы сами были себе помехой, – подытожила она красочным для подростка примером, для которого телевидение – это целая жизнь.

Но, откровенно говоря, мне казалось тогда это миксом лекции по радиоэлектронике и сомнительными идеями о невидимых энергиях. В независимости от того, верю я ей или нет, она учила меня контролировать свои эмоции и направлять энергию в нужное русло, а не засорять ею пространство, что на тот момент у меня плохо получалось не только на практике, но даже в теории.

Конечно же, по ее мнению, растения тоже обладали живой энергией, особенно лесные деревья. Эта энергия, по словам бабушки, сильно отличалась от человеческой. Она имела салатово жёлтый цвет, и если б человек мог её видеть, то деревья бы в ночном лесу светились, словно фосфорные.

– Эта энергия балансирует человека, она необыкновенно полезна для нас, – с особой важностью снова подчеркнула она. И я в нескончаемый раз слышала от нее сожаление, что человек не способен ни видеть, ни понимать всю её значимость. Но без доказательств и примеров все воспринималось так, словно меня заставляют выучить наизусть стихотворение, смысл которого мне совершенно неясен. Часто ответно моё подростковое всезнание препятствовало такому заучиванию и подавало голос.

– А ты её видишь? – спросила вдруг я. – Здесь и сейчас видишь?

– Да, если прищурить глаза, то вижу, – спокойно ответила бабушка.

– Но если только ты её видишь, а все остальные нет, как же ты можешь наверняка знать, что она существует? – не то чтоб с ноткой, а, пожалуй, с целой гаммой недоверия спросила я.

– Летучая мышь почти слепа, она пускает сигнал и получает его обратно, когда тот отразился от препятствия и преобразился. Для летучей мыши это норма жизни. Возможно, она сильно растеряется, если потеряет этот навык и приобретет острое зрение. Но если она не потеряет своё природное умение, а к нему приобретет острое зрение, то начнет описывать окружающий мир несколько иначе. С того момента для неё самой этот мир станет яснее, тогда как для других летучих мышей её слова о мире станут более туманными.

Я автоматически прищурила глаза и посмотрела на величественные стволы деревьев и богатую крону, чернеющую на фоне еще более черного ночного неба. Конечно, я не увидела никакого свечения, но пример мне показался очень убедительным.

Около озера повеяло прохладой, и некоторые сорта рано пожелтевших деревьев рассказали нам своим видом, что через месяц начнется настоящая осень. Как только мы подошли к краю воды, бабушка осмотрела местность орлиным прищуром, и показала мне жестом не шуметь. Я напряглась и стала пристально рассматривать озеро.

В деревне стали поговаривать, что рыбаки еще до восхода солнца видят призрак девушки в определенном месте этого озера. У нас в округе утонула одна девушка, говорили, она была влюблена в красивого молодого человека, который оказался ловеласом. Он настойчиво ухаживал за ней, но когда добился взаимности, резко переключился на другую особу прекрасного пола. Девушка долгое время тяжело переживала предательство, почти ни с кем не разговаривала и не выходила из дома. А когда ее суженый связал себя законным браком с новой пассией, сердце девушки не выдержало. Рано утром она ушла купаться на озеро, после этого живой ее уже никто не видел.

Но после смерти люди начали видеть её сгустком тумана на зеркальной водной глади. Белый силуэт напоминал хрупкую фигуру в ночной рубашке, который медленно передвигался со стелящейся предрассветной дымкой. Другие слышали тихую песню тонким женским голосом, доносившуюся до них. Рыбакам никогда не удавалось обнаружить направление, откуда мог доноситься звук, но им всегда казалось, что тихая песня окутывает их, и тонкий голос слышен практически отовсюду. Они описывали это так, словно звук равномерно окружал лодку либо же звучал выборочно в ушах кого-то из рыбаков.

Это были первые описания присутствия призрака на озере. Позже из них родились другие истории, более похожие на деревенские выдумки. О том, как призрак хватал рыбаков за шиворот и тянул прочь из лодки прямо посреди озера. Особенные фантазеры приукрашали события бездонными черными впадинами вместо глаз на прозрачном смертельно белом лице. Были так же повествования об обнаружении мокрых женских босых следов в лодке с кусками грязи и обрывками тины.

Мои мысли в напряженном наблюдении за озером прервало жужжание прямо над левым ухом. Я откинулась вправо, чтоб не заполучить укус от явно большого летающего насекомого. Когда вдруг увидела, что жужжание издавала моя собственная бабушка. Преподнеся деревянную прищепку с какой-то леской ко рту и зажимая зубами ее часть, она издавала абсолютно правдоподобный звук. Я шепотом спросила:

– Зачем это? Чтоб призрак принял нас за пару шмелей?

– Для настройки нашего мозга, чтоб мы могли применить другое зрение, подобно летучей мыши, – послышался тихий ответ.

Сосредоточившись снова, я продолжила наблюдение, но, по правде сказать, уже в более расслабленном состоянии. Звук увесистого шмеля и в самом деле расслаблял, и мои ноги и руки немного онемели, а шея даже налилась свинцом. Мне казалось, что голова намного тяжелее обычного, ко всему веки мои то и дело норовили опуститься.

Мне стало невмоготу сидеть и сильно захотелось прилечь, как вдруг я обратила внимание на большие скопления тумана в одном месте на поверхности воды. Он собирался в сгустки, которые начинали двигаться быстрее общего потока. Затем один из них стал удлиняться ввысь и превратился в различимый женский силуэт. Он скользил по воде и будто искал глазами кого-то на противоположном берегу. Затем голова призрака стала поворачиваться в нашу сторону, и я увидела белое лицо с черными дырками вместо глаз и рта. Это зрелище заставило меня затаить дыхание. Я попыталась взять себя в руки и проанализировать ситуацию. «Зачем мне бояться этого тумана, напоминающего женщину и устрашающее лицо? Это всего лишь туман и моё воображение». Но тело совсем не слышало этих отрезвляющих мыслей. Меня резко бросило в пот, а затем я ощутила сильный трепет во всем теле. Еще больше страха мне придавало осознание того, что это невыразимо жуткое лицо ищет в темноте кого-то, и, стало быть, вскоре найдет, если я не перестану так сильно дрожать. В это мгновение внутренняя паника во мне пересилила, и я ринулась бежать прочь от озера предположительно в сторону дома.

Бабушка немного оторопела от моих неожиданных действий и спустя мгновение помчалась за мной. Она остановила меня резким движением уже в лесу и прижала к дереву. Ничего не понимая, я услышала ее поспешный шепот прямо на ухо о том, что призрак нас увидел и последует за нами в деревню.

– Ни в коем случае нельзя показывать ему путь, так как призраки не знают дорогу домой, умерев вдали, – в спешке прошептала она.

Мы сидели на корточках, облокотившись о широкую сосну. Бабушка шепнула мне закрыть глаза, если я боюсь, что я и сделала. Но с закрытыми глазами страх не только не исчез, а, кажется, многократно усилился. Вдруг я почувствовала неимоверно ледяное прикосновение к моей шее. Это была рука, нежная женская и мертвецки холодная мокрая рука. Я чувствовала, как вода с нее стекает по моей спине под платьем. Она ледяными каплями, словно тонкими бритвами, резала мою кожу и заставляла конечности неметь от ужаса. Такого жутчайшего прикосновения я никогда не чувствовала в своей жизни.

Не помня ни единого указания, я вскочила и принялась бежать со всех ног. Даже цепкая хватка бабули была не в силах меня удержать.

Всё теперь мне казалось угрожающим. И высоченные деревья, словно стражи, молча наблюдающие за мной. И огромная луна, светящая как прожектор, который четко указывал моё местоположение настигающему призраку. Бежать по ночному лесу было очень страшно, однако, в разы страшнее тогда было для меня сидеть на месте без единого движения. Дорога домой показалась невероятно короткой, но невыразимо страшной. Толком, не помня, как добралась до деревни, я увидела такой теплый и знакомый силуэт нашего дома, и принялась колотить в дверь, боясь даже украдкой обернуться назад.

Сонный дедушка открыл мне, и я быстро захлопнула за собой дверь, тут же высунувшись в окно и поджидая бабушку. По песчаной дороге бежала темная фигура. Немного косолапя, она словно и не сильно торопилась. Моя бабушка была своеобразных форм и в свете луны на фоне желтой дорожки, я впервые поняла почему. Ее хрупкие щиколотки переходили в довольно широкие бедра, живот и плечи. А руки, словно тонкие кисточки, болтались, повинуясь любому колебанию тела. Если вы можете вообразить разницу между бабочкой и ночным мотыльком, то моя бабушка была плотным ночным мотыльком с тонкими крыльями изящной бабочки.

Эта картина быстро расслабила мой воспаленный страхом мозг, и мне заметно полегчало. Я с ловкостью помощника, который перелистывает ноты пианисту, открыла бабушке дверь и, впустив ее, снова заперлась на ключ.

– И что это было? – отдышавшись, спросила бабушка,– ты хоть свет погаси, для приличия!

Я сию же минуту выключила свет. Дедушка посмотрел на нас, замотал головой и, слегка шоркая тапочками, пошел обратно в спальню. Было как-то слишком тихо, и спустя время мне показалось, что теперь я в совершенной безопасности.

Высунув полголовы из-за шторки, я взглянула на освещенную луной проселочную дорогу. Там было спокойно, пусто и почти безветренно. Я пристально всмотрелась вдаль дороги, затем в поле, которое все еще блестело от пригнувшихся полевых трав. Я внимательно рассмотрела все освещенные места улицы и самые темные ее уголки. Призрака не было, ничего не шевелилось, кроме поля, неизменно напоминающего поверхность ночного озера. Создавалось ощущение, что, то, что я видела, никогда не было реальным. Как же все-таки уникально устроен наш мозг, он в абсолютном контроле за то, что нам видится и слышится. Если увиденное мной не нравится мозгу, если оно угрожает ему стрессом и ведет к ненормальности восприятия реальности, то по сему, легче просто удалить эту информацию раз и навсегда.

– Ты чего так испугалась? Вроде не из робкого десятка! – немного позже заговорила со мной бабушка.

– Как из-за чего? Ты не видела этой жуткой женщины? А как она схватила меня?– я дотронулась до своей шее, обозначая то самое место, где мертвецкая рука меня коснулась.

Конечно, слово «схватила» было сильным преувеличением, но только оно могло выразить словесно всю угрозу от призрака, которую я испытала на себе в ту ночь.

Бабушка явно была в недоумении. Оказывается, она видела лишь еле различимое облачко в женском силуэте. Никаких жутких подробностей моего видения и тем более касаний она не почувствовала, и была очень удивлена моим подробным описаниям нашего ночного происшествия.

Наутро мы узнали, что собака Максима, того самого ловеласа, что бросил несчастную девушку, сбежала из дома. Ее никто не мог найти. День я провела в саду, чувствуя вину за пропавшего пса. Мне не хотелось связывать это с тем, что я привела призрак утопленницы в деревню, но я никак не могла отделаться от этой мысли. Пару раз я выбегала за пределы двора, и пыталась самостоятельно разыскать пропавшего Шерифа. Так в моих душевных и физических метаниях незаметно подкрался вечер, и меня снова охватил панический страх. Я долго не могла уснуть и много раз ходила проверять заперта ли дверь на ключ.

Бабушка сидела на уютной скамье у окна, и в свете ночной лампы плела из шерстяных красных ниток какой-то узор. Я подошла к ней, и, спустив подушку на пол, села у ее ног. Мне совсем не нравилось, что в этой ситуации самым плохим персонажем становилась я сама, приведя призрак в деревню. Поэтому я решила поговорить о происшествии, убедив себя и бабушку в своей невиновности.

– Почему душа этой девушки выглядит так устрашающе? – завела я тему. Это не было вопросом, на который мне нужно было обязательно получить ответ, но это было оправданием моим действиям. Где-то в моём сознании поселилось твердое убеждение, что все призраки страшные.

– Душа, искривленная предательством, именно так и выглядит. У девушки нет больше ее прекрасного тела, которое способно скрыть истинное состояние души, исковерканное болью измены. Теперь она выглядит именно так, с какими чувствами покинула наш мир.

– Значит, она не была хорошим человеком? – почти утвердительно сказала я.

– Я никогда не учила тебя делить людей на плохих и хороших,– резко отодвинувшись телом в сторону, взглянула на меня бабушка,– но мы способны сделать кого-то плохим, стараясь показать себя в лучшем свете. Стало быть, ты винишь себя за что-то?

Одним махом все карты были раскрыты, и мне только оставалось сознаться.

– Я нарушила твои указания и привела призрак в деревню, который что-то сделал с бедным Шерифом, – протараторила я.

– Не волнуйся, рано или поздно кто-то бы привел ее сюда. А Шериф просто испугался и убежал, я уверена, он жив и совершенно точно вскоре вернется обратно. Меня больше волнует другое! Если призрак дотронулся до человека, то это значит,– тут бабушка выдержала паузу, что б видимо нагнать страх на меня и принудить к послушанию в будущем. – Тогда это значит, что призрак наделил человека силой, и теперь тебе лишь достаточно получить знания, чтоб стать хорошей ведьмой. Однако какой путь ты выберешь, решать только тебе. Люди с силой, но без знаний часто выбирают ложный путь.

Благодаря этому разговору моя совесть совсем перестала грызть меня, но появилось много других вопросов. Уже лежа в кровати, я повторяла в голове слова бабушки про силу и даже пыталась как-то почувствовать ее в себе. Видимо, в этих попытках аккумулировать свою свежепреобретенную сверхсилу, я незаметно для себя уснула.

Только бабушка испекла утренние блины, и мы сели завтракать, как в нашу дверь постучали. Бабушка открыла, и я услышала встревоженный женский голос.

Глава 2

Наш дом был хорошо известен, как дом ведуньи, и многие односельчане приходили сюда за бабушкиным советом, иногда за лечением, чаще за помощью в решении жизненных и семейных проблем.

Женщина прошла к нам за стол, и дедушка налил ей ароматного чая с бергамотом. Это была жена Максима, того самого мужчины, по вине которого утопилась девушка. Ольга была немного грузного телосложения, с короткими темными волосами и непонятного цвета глазами. Сейчас в свете окон они казались серыми, но когда она только зашла, я была уверена, что она обладательница ярких карих глаз. Тараторя, она принялась рассказывать нам свою ночную историю, от которой у меня снова забегали мурашки по коже.

Сразу после полуночи она проснулась от каких-то звуков за окном. Повернув голову, женщина обнаружила, что мужа рядом нет. Она встала и прошлась по тускло освещенному дому.

– Он словно оловянный солдатик стоял и смотрел в одну точку, – напряженно вспоминала Ольга, – а около дома все быстрее и настырнее мелькало что-то белое. Оно маячило то в одном окне, то в другом. От этого движения был слышен шелест кустов под нашими окнами, и порой тихое постукивание в стекло. Муж стоял не моргая, было видно, что он увидел нечто, повергшее его в настоящий физический ступор. Я металась от окна к окну и пыталась рассмотреть, кто там такой смелый бродит и пугает нас. Но это нельзя было назвать обычным словом «бродит». Это существо перемещалось необыкновенно легко и быстро. Шагов не было слышно, лишь иногда шуршание зелени. Создавалось впечатление, что оно летает по воздуху, слегка касаясь земли. И я тоже на мгновение окаменела от ужаса, но мне, как человеку сильному, совсем не хотелось впускать в себя страх. Всеми силами я убедила себя, что кто-то зло шутит над нами. Наконец, устав от этой игры в прятки, я открыла окно и закричала: «Кто там бродит? Выходи уже, разберемся!» Вдруг совершенно внезапно кто-то невидимый жестоко схватил меня за волосы и вытянул из окна по пояс. Я пыталась освободиться от хватки, но все мои махи рук вокруг волос проходили по воздуху, без каких либо препятствий. Внезапно, прямо перед моими глазами возникло чье-то лицо из белого дыма с двумя огромными черными дырам вместо глаз. Я пыталась кричать, но из моего горла ничего не вырывалось кроме шипения. Не знаю, сколько это продолжалось, но вдруг все стихло. Я упала на подоконник, а затем сползла обессиленная на пол. Меня трясло то ли от холода, то ли от приступа жара, но я совершенно не могла заставить свое тело слушаться и прекратить дрожать как осиновый лист. В надежде на помощь я повернулась к мужу, но его уже не было в комнате. Я собралась с силами и выползла в коридор, где он стоял точно так же, словно зомби, но уже напротив входной двери. Я опять попыталась кричать, но снова не смогла. Моё горло было чем-то сдавленно, а все звуки, которые я пыталась произвести сходились лишь к змеиному шипению. Ничего кроме этого хрипа я не могла из себя извлечь. Муж совсем не двигался, а за дверью кто-то скребся и говорил моим собственным голосом «впусти меня, впусти меня…» Это было совершенно дико и неописуемо страшно – слышать свой голос за закрытой дверью. Я сама застыла в окаменении, таращась на дверь. Мои мысли смешались в бурю непонимания, мозг отказывался давать команды, а тело выполнять их. И вот я уже видела, как он потянулся открыть дверь, но не могла его остановить. Меня парализовало как телесно, так и мысленно. Не помню как, но я собралась с силами и напала на него. Обхватив его руки, я всем своим телом повалила довольно высокого мужчину на пол. Тут он стал вырываться, и так мы проборолись до первого крика петуха. Затем все стихло, и муж внезапно успокоился, его тело приобрело мягкость, а лицо уставший и сонный вид. Подняв его с пола, я отвела Максима в спальню и уложила на кровать. Вскоре я снова смогла говорить, и сразу пришла сюда. Сейчас он спит. Я ни о чем не успела его расспросить, но если такое повторится опять, даже не знаю, как пережить следующую ночь, – не сделав ни одного глотка чая, закончила Ольга.

Ее рассказ привел меня в ступор. Я прекрасно понимала, о каких глазах, как черные дыры, шла речь, и не могла заставить себя съесть завтрак. Словно ком застрял в моем горле, вдобавок бабушка то и дело искоса поглядывала на меня. Дед привык к таким посетителям, и рано удалился со своим завтраком и стопкой газет в сад. Бабушка сделала несколько глотков и сказала, что впускать призрак, разумеется, нельзя. Так же она, казалось, была сильно удивлена такой силе и агрессии ночной гостьи, пожелав увидеть женщину еще раз вечером.

– Что мы будем с этим делать? – ошарашенная утренними новостями, спросила я.

– Я собираюсь приготовить магический оберег, который необходимо будет поместить под порог с наружной стороны. То есть поднять доски и вложить внутрь на уровне дверного проема, так чтоб он охранял границу дома с улицей.

В три часа по полудню мы с бабушкой спустились в погреб. Наш погреб под полом в кухне был совершенно таинственным местом. Я всегда с большим воодушевлением спускалась туда и рассматривала, словно в музее, аккуратно разложенные, развешанные и расставленные среди закаток и варений магические предметы. В эти часы в погреб попадали мягкие солнечные лучи, и когда тяжелая дверь в полу открывалась, то малиновое варенье начинало светиться изнутри насыщенным бордово алым цветом. Банки со сливовым на просвет давали невероятно красивый и глубокий фиолетовый цвет. Между ними висели перемотанные тонкой бечевкой кустики с сухими травами, которые тоже в зависимости от семейства и степени засушки приобретали различные оттенки от припыленного до темно-зеленого цвета. Всё это буйство красок открывалось моему взору, только я попадала в это тайное место, и мне всегда было недостаточно времени на детальное его изучение. Чуть поодаль от входа и дневного света находились полки с кристаллами. Их было очень много, разных размеров, цветов и назначений. Я знала, что некоторые из них даже измельчались в пыль и добавлялись в колдовское питье. Полки с ними выглядели потрясающе красиво, на них никогда не попадал прямой луч солнца, и в этой полутени они блестели невероятными одиночными вспышками искр. Я не в первый раз застыла перед ними, ловя эти разноцветные переливы, но бабушка похлопала меня по плечу, и дала понять, что надо подниматься обратно. Я ловко развернулась в тесной комнате и посмотрела на ее медную миску, полную тонких веточек и трав. Некоторые из них были неестественно длинными и напоминали обрывки лиан, о которых я знала по картинкам в атласе мира. Однако на бабушкиных лианах виднелись мелкие шипы и красные ягодки. Другие были тонкие словно нити, третьи короткие прямые палки. Мы поднялись из погреба, и яркое солнце слегка ослепило меня. Бабушка отдала мне свой начищенный медный тазик и захлопнула толстую деревянную крышку погреба.

Затем, уже на кухне, уютно усевшись в лучах летнего солнца, бабушка стала плести из них человека. Туго стягивая все прутья, у нее в руках получился коричневато-зеленый человек довольно искусного плетения. Она вставила два красных глаза из рябины в его лицо и заговором приказала никого не живого не впускать в дом, никого живого не выпускать из дома, коль тот спешит навстречу смерти своей. Все заговоры она говорила на колдовском языке, который был мне не понятен, но если я интересовалась о чем то или иное заклинание, то мне всегда предоставлялся точный или приблизительный перевод, произнесенных ею слов.

Во второй половине дня Ольга явилась за оберегом и, с некоторым пренебрежением покрутив плетеного человечка в руках, сухо поблагодарила нас.

Просидев на веранде весь вечер, мне совсем не хотелось заходить в дом, даже когда начало темнеть. Я прислушивалась и присматривалась, пытаясь понять, покинул ли призрак деревню. Перед нашим домом открывался изумительный и так мною любимый вид. Довольно уютное поле с дикими травами и цветами, за которым красовался величественный темный хвойный лес. Этот пейзаж в любое время суток и года потрясал воображение своей красотой, и сейчас на закате поле играло красками бело-синих оттенков. Люпин и Валерьяна лекарственная разрослись здесь, возвышаясь над травами, с безупречным вкусом дополняя друг друга. Вдруг я заметила, как фиолетово-синие свечки Люпина в одном месте поля сильно раскачались, и витиеватой линией колышутся из стороны в сторону от чьего-то прикосновения. Я привстала, с любопытством разглядывая поле. Мельком в насыщенной зелени вечерних трав появились знакомые серо-коричневые бархатные ушки Шерифа. Ликуя, я вскочила и понеслась к нему на встречу. Пес, услышав мои радостные крики, тоже прибавил ходу, и мы встретились на обочине дороги, разделяющей наш дом и поле. Я была так счастлива, что пропавшая собака нашлась, что мне показалось это знаком благополучной концовки истории с призраком, хотя на самом деле все еще только начиналось.

Прошло несколько дней, наша гостья не приходила, и я всерьез стала верить, что бабушке удалось прогнать заблудившийся дух. На третий день вечером раздался стук в дверь, и в дом снова зашла Ольга. Однако весь ее вид был изрядно потрепан, на ладонях просматривались ссадины, а лицо казалось сильно измученным. Она гневно кинула плетеного человека в мою бабушку и окатила ее бранью. Оберег отскочил от бабулиной груди и упал на пол.

– Погоди, присядь, объясни все толком, – успокаивала ее бабушка, – с чего ты взяла, что я тебя в могилу решила свести? Сядь, дочка, сядь, расскажи все!

Та, наконец, села и расплакалась. Закатив рукава широкой рубахи, она показала ужасные синяки и царапины у себя на руках. Отодвинув темные волосы по плечи, женщина открыла свою шею, усеянную желтыми и зелеными следами от чьих-то пальцев. Оказалось, что с самой первой ночи, после того, как плетеный человек был подложен под пол, муж, доходя до двери на зов утопленницы, разворачивался ровно с места, где был положен оберег и шел обратно. Глаза его были налиты кровью, а руки, словно колючие ветки, тянулись к ее шее и начинали душить. С криком первых петухов Максим ложился в кровать и засыпал. Наутро он ничего не помнил, кроме женского зова за окном. Его психика пошатнулась, и вечерами он начал регулярно употреблять спиртное, то ли, чтоб заглушить боль потери, то ли от страха, овладевшего им.

На третий день женщина не выдержала и вытащила из-под порога плетеного человека.

– Когда я открыла половицу, то не поверила своим глазам. Моя рука отдернулась, в попытке взять оберег. Он был совсем другой и уже мало походил на то, что ты мне дала для охраны.

Бабушка нахмурила брови и посмотрела на пол, туда, где упал ее оберег. Теперь его было совсем не узнать. Руки плетеного человека были размотаны, они напоминали длинные растопыренные в разные стороны щупальца, усеянные мелкими шипами. Его рябиновые глаза казались совсем обезумевшими, в них вплелись тонкие ветки, словно вены и дали ростки. Я сделала шаг назад, сторонясь этого чудища, как вдруг его глаза шевельнулись и уставились прямо на меня. Это произошло так быстро, что мне, оказалось, достаточно трудно признать реальность происходящего. По сей день я не могу ответить себе на вопрос, действительно ли это существо посмотрело на меня тогда или его взгляд был всего лишь плодом моего воображения.

Глаза бабушки заметно раскрылись от удивления, затем она прищурилась и свернула губы в трубочку. Всем нам теперь плетеный человек виделся иным, чем-то злобным, а не оберегающим. Он, казалось, жаждет чьей-то крови с этим рябиновым взглядом и ужасающе длинными растопыренными ветками-руками.

– Тебе, баб Валь, люди жизнь свою доверяют, а ты…– протянув последние слова и качая головой, пожаловалась женщина.

– Тут что-то не так, Ольга, мне надо…

– Ладно, чего там, оправдаться можно по-всякому, а кто мне здоровье вернет и рассудок любимого мужа? – перебила та бабушку.

– Мне надо подумать, что там у тебя произошло на самом деле. И покамест я не могу говорить пустого и придумывать небылицы, – сухо ответила бабушка, стараясь игнорировать давление недовольной клиентки, – а ночевать вам с мужем лучше вне своего дома сегодня.

Ольга подняла брови, напрягла губы и повернула голову в бок, выражая своим видом глубокое разочарование в способностях ведуньи. Она вышла из дома, не произнеся больше ни слова, но из открытого окна до нас снова донесся ее осуждающий тон.