Текст книги "Наш старый новый дом (СИ)"
Автор книги: katerina420
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Встав на колени около небольшой стопочки, положенной на пол, я по одной начала рассматривать карточки. На самом первом фото была Эсме. Молодая и беременная. Она с нежностью обхватила свой небольшой животик, загадочно улыбаясь. На другой фотографии беременная Эсме с серьезным выражением лица смотрела в камеру, а рядом стоял улыбающийся, по своему обыкновению, Карлайл. Я аккуратно взяла за уголок эту карточку и отложила ее к той, что уже просмотрела. Третий снимок демонстрировал, как Эсме и Карлайл склонились над низкой, выглядящей забавно по меркам нашего десятилетия коляской, успокаивая малыша. На другой фотографии Карлайл держал малыша, и выглядывающее из пеленок маленькое личико было сморщенным, ребенок плакал. Через пару промежуточных кадров мне попался уже взрослый малыш. Его лицо было угрюмым и недовольным, а волосы – светлыми. И это был не Эммет.
Кусочки мозаики, не слишком торопясь встать на место, все же планомерно складывались в моей голове. Мне требовалось поговорить с Джейкобом, выяснить, в курсе ли он, что Эсме была беременна еще одним малышом. Глянув на циферблат старинных часов, я поняла, что до прихода Эдварда оставалось еще около полутора часов, но мой сосед Джейкоб вполне уже мог быть дома. Его смена начиналась рано утром и заканчивалась тоже рано.
Через короткий промежуток времени я уже стучалась в дом Блэков. Джейкоб вышел ко мне в рабочем комбинезоне – они с братом содержали собственную автомастерскую. Рядом, повизгивая, юлой крутился Пол. Джейк схватил сенбернара за ошейник, чтобы удержать его от излишнего энтузиазма.
– Привет, – начала я еще из-за двери, – я кое-что нашла в доме.
Сосед пристально посмотрел на меня и без слов вышел на крыльцо, предусмотрительно оставив Пола внутри, за дверью. Тот стал царапаться и скулить.
– Привет, Изабелла. – Джейк целенаправленно не хотел сокращать мое имя.
– Вот. Смотри.
И я отдала ему пачку потертых фотографий. Джейк разглядывал их молча, нахмурив брови. В какой-то момент – я могла предположить в какой – он неверяще перевел взгляд на меня и быстро просмотрел все оставшиеся снимки. Затем еще раз.
– У Эсме и Карлайла был еще один сын! – первой не выдержала я, тревожно заглядывая в его глаза.
– Похоже, что так, – Джейкоб был немногословен.
– Ты говорил, что Карлайл еще жив. Где он? – Джейкоб молчал. Он просто смотрел на меня, видимо, раздумывая, сообщать ли мне эту информацию и стоит ли из-за моей находки тревожить старого друга. Но для меня теперь стало жизненно важным разобраться в этой истории. Выяснить все, что смогу. – Эту семью окутывает какая-то тайна, мы могли бы поговорить с ним.
– Изабелла, я хочу, чтобы ты знала – я совсем не рад, что ты нашла эти фотографии, – я кивнула, понимая его полностью. – Но лучше мы решим все сразу, – я снова кивнула. – Он живет сейчас не очень далеко, хотя и в другом конце города. Ты едешь со мной?
Этот вопрос был риторическим.
***
Я позвонила Эдварду уже из машины Джейкоба – старенького, но отлично работающего грузовичка. Муж с пониманием отнесся к ситуации, со всей мягкостью попросив уважать тайну чужой семьи и не забывать, что насколько бы ужасным ни было произошедшее, все это случилось давно.
Разумом я понимала его слова, но мои эмоции не желали слышать рациональных доводов. Я ощущала родство с этой семьей, словно была с ними там, внутри каждой из фотографий. И я действительно страдала за этих людей, хотя мы и не были кровно связаны.
Джейкоб привез меня к небольшому двухэтажному зданию, очень уютному с виду. По периметру участка располагался ухоженный сад с множеством цветов и деревьев. Во дворе прогуливались с палочками по дорожкам или отдыхали на лавочках пожилые люди, некоторых возили на колясках служащие в форме. Вся атмосфера была пронизана добротой и спокойствием. И я порадовалась за Карлайла, что он живет в таком приятном месте.
Мой сосед припарковался, и мы направились к главному входу. Перед выездом он переоделся в джинсы и футболку, и я была одета так же. Фотографии лежали в рюкзаке, висящем на моем плече.
На ресепшен нас вежливо спросили, к кому мы и по какому вопросу. Джейкоб ответил, что мы бывшие соседи Карлайла Каллена и приехали навестить нашего друга. Миленькая медсестра проводила нас коридорами до нужной двери, и мы, постучавшись и получив ответ, зашли внутрь.
Пожилой мужчина сидел в инвалидном кресле, рядом негромко работал небольшой телевизор, а на столе стоял поднос с грязными тарелками. Небольшая комната была обставлена скудно, но мне она понравилась. Широкая удобная кровать, кресло и шкаф, заполненный книгами. На столике возле шкафа лежала раскрытая посередине книга с очками на ней. В комнате пахло лекарствами, но не сильно.
Мужчина, а это судя по всему и был Карлайл, повернул голову, чтобы посмотреть на вошедших. На нас. Прямой нос, выцветшие бледно-голубые глубоко посаженные глаза, широкий разворот плеч, седые волосы стянуты сзади в хвост. Это был он, я узнала его.
Карлайл улыбнулся Джейку кривой несимметричной улыбкой и, немного шепелявя, произнес:
– Джейкоб.
У мужчины были признаки перенесенного кровоизлияния в мозг, но я надеялась, что ошиблась. Джейкоб подошел и обнял сидящего Карлайла, с любовью похлопав его по спине. Следующее было сказано тихо, но я услышала.
– Прости, что не навещал последнее время.
Карлайл, закрыв глаза, принимал дружеское тепло Джейка.
– Ничего, – произнес он хрипло, приобняв парня правой рукой. – Я рад, что ты здесь.
Джейкоб медленно отстранился и сел на корточки рядом с креслом. Он протянул руки, чтобы обхватить ладони Карлайла, и увидел, что тот протягивает лишь правую руку. Джейк замер на несколько секунд, уставившись на неподвижную конечность и суммируя все признаки.
– Инсульт?
Карлайл кивнул.
– Два месяца назад. Сейчас я на реабилитации, – он не все буквы выговаривал правильно, но понять его было вполне возможно. Карлайл перевел взгляд на меня. И Джейкоб поспешил представить мою персону.
– Это Изабелла Мейсон.
Больше Джейк ничего не сказал, и я только тихо пробормотала: «Приятно познакомиться, мистер Каллен». Карлайл кивнул мне и вернул свое внимание к Джейкобу, похлопывая его по руке.
– Как там Пол? – и через пару мгновений вспомнив кое-что еще, добавил: – И Сэм?
И Карлайл, и Джейкоб рассмеялись, а я улыбнулась. Непроизвольная шутка вышла довольно забавной.
Джейк стал рассказывать Карлайлу о семье, про текущие дела, а я прошла к окну. Я не могла перестать восхищаться этим домом для пожилых людей, тем, как все удобно и доброжелательно было здесь устроено.
– Изабелла.
Я обернулась, услышав голос Карлайла.
– Простите мои манеры. Пожалуйста, присаживайтесь, если желаете. Сейчас я попрошу принести нам чай и что-нибудь к нему. Вы любите миндальные пирожные?
Я улыбнулась и, пробормотав «спасибо», направилась к креслу. Карлайл тем временем нажал на кнопку вызова помощника, и буквально через минуту в комнату вошла улыбающаяся взрослая женщина. Карлайл попросил ее принести чай, и она, забрав грязную посуду со стола, удалилась.
Разговор мужчин тем временем закончился, и Джейк решил, что пришло время затронуть главную причину нашего нахождения здесь.
– Карлайл, Изабелла и ее муж купили твой дом.
Карлайл закрыл глаза, замерев в своем кресле. Джейк немного подождал, давая Карлайлу время свыкнуться с поднятой темой.
– И Изабелла видела ваш фотоальбом, а сегодня нашла фотографии под паркетом.
Лицо Карлайла сморщилось, а сам он сжался в кресле от услышанного.
– Прости, что затрагиваю эту тему, – с болью в голосе проговорил Джейк. И перешел на шепот: – Прости. Мне правда очень жаль...
Повисла долгая пауза. Увидев все горе, что вызвало заявление Джейкоба, я осознала, насколько ужасной была моя идея приехать сюда. Насколько я была бесчувственна в попытке узнать правду о тех событиях. Я пришла к больному одинокому человеку, который с трудом, но находил каждый день причину проснуться утром, прожить следующий день... Прожить день, зная, что все его близкие мертвы.
Я резко вскочила со своего места.
– Простите, мистер Каллен. Это моя ошибка! Извините еще раз! Нам не стоило приезжать!
Слезы грозили пролиться из моих глаз, и я, схватив свой рюкзачок, бросилась к выходу.
– Постойте, Изабелла!
Голос Карлайла прозвучал неожиданно громко и подчиняюще. Я замерла, схватившись за дверную ручку, которая в этот миг провернулась в моей руке. Дверь открылась, и с тележкой на колесиках показалась служащая этого дома престарелых в светлой форме. По просьбе Карлайла привезли чай и сладости.
– Изабелла, присядьте, – сказал Карлайл мягче, с теплотой, которой я не заслуживала. – Миндальные пирожные у здешнего повара получаются лучше всего.
Я кивнула и прошла обратно к креслу. Женщина разлила чай и пожелала приятного аппетита, спрашивая у хозяина комнаты, не требуется ли что-то еще. Карлайл мягко улыбнулся ей и поблагодарил, назвав по имени. Мы с Джейкобом тоже пробормотали слова благодарности. Я увидела всю силу мужского обаяния Карлайла в действии, она не померкла с годами. Удивив меня, служащая даже немного покраснела, перед тем как удалиться.
Карлайл приглашающим жестом показал, чтобы мы с Джейком разобрали свои чашки с чаем и пирожные. Сам же он проигнорировал чаепитие. Мужчина развернулся к окну и начал свое повествование.
– Мы с Эсме встретились на прогулочном пароме. Наши общие друзья организовали этот небольшой вояж. И это была любовь с первого взгляда.
Карлайл замолчал вспоминая. А мы с Джейкобом пили чай и наслаждались действительно потрясающим вкусом пирожных.
– В сорок втором мы поженились. И уже через месяц Эсме забеременела. Мы были счастливы. Малыш родился в мае, и мы назвали его Ройс, в честь дедушки Эсме – известного политика. Ройс постоянно плакал, капризничал. Это очень выматывало. Мы показывали его врачам, но они разводили руками – по всем проведенным диагностикам малыш был здоров.
Карлайл немного помолчал.
– Думаю, он рос обычным мальчиком, только очень капризным. Мы с Эсме души в нем не чаяли, не обращая внимания на его плаксивость. Порой он был странным образом эмоционально равнодушен, а иногда без причины веселился или страдал. Сначала мы думали, что это просто особенности характера. Но мы не могли понять его: когда надо было радоваться, он был печален. И наоборот. Он мог начать разговор и, не завершив мысли, уйти гулять или вернуться в свою комнату. Мы показывали его врачам, но не психиатру. У нас и мысли не было, что это симптомы психической болезни. Но затем в школе он стал совершать грубые поступки, обижать других ребят, и один из учителей посоветовал обратиться к специалисту.
Мы с Джейкобом внимательно, не перебивая, слушали Карлайла. Постепенно картина начинала вырисовываться.
– Ройсу поставили диагноз – кататоническая форма шизофрении – и посоветовали оставить мальчика на некоторое время в клинике для обследования. Нам повезло, что учреждение находилось в соседнем городе, и мы каждый день могли ездить к нему. Нашей семье хотелось вернуться к прежнему режиму жизни, тем более Ройс выглядел нормальным и здоровым. Но лечение затянулось. Врачи толком ничего не объясняли, лишь кормили нас «завтраками», говорили, что вот-вот его выпишут. Иногда его отпускали на выходные или праздники к нам домой. И тогда мы собирались всей семьей – это было здорово.
Карлайл радостно усмехнулся воспоминаниям.
– Так получилось, что шли годы, а наш мальчик застрял в больнице. Мы навещали его очень часто, разрываясь между обычными делами, работой и поездками в клинику. Но иначе мы с Эсме и не могли. Он был нашим сыном, первенцем. Потом Эсме забеременела во второй раз. И когда она чувствовала себя плохо, я запрещал ей навещать Ройса, а ездил к нему сам. Мы боялись сообщать ему о втором ребенке. Ройс, конечно, уже понимал, что означает появление брата или сестрички – мама теперь будет не только его. Мы, как могли, старались внушить ему позитивные мысли. И в основном он полюбил еще не родившегося малыша – гладил мамин живот, пел ему песенки и рассказывал истории. Но иногда – такое было раза два-три – в нем просыпалась довольно сильная ярость, такая, что я заставлял Эсме выйти из его комнаты-палаты и не разрешал больше заходить к нему. Врачам мы не рассказывали об этих приступах, они могли вообще его запереть в клинике, не выпуская в город. Мы с Эсме считали, что все пройдет и сын излечится, надо только немножко подождать. Доктора, не зная о его редких приступах ярости, все равно отказывались выписывать Ройса, говорили, что его разновидность болезни плохо изучена, хотя динамика и положительная.
Карлайл остановился, и я, заинтересованная его рассказом, поторопила мужчину.
– И что же было дальше?..
Карлайл развернулся ко мне и продолжил рассказ.
– Дальше? Дальше Эсме родила Эммета, и мы были в очередной раз очень счастливы. Навещать Ройса мы старались с той же регулярностью, но, конечно же, Эсме в первый год бывала у него совсем редко. Эммет стал некой отдушиной для ее материнских чувств, он рос и был намного более эмоционально развит, чем Ройс в его годы. Когда Эммету исполнился год, мы познакомили его с Ройсом. Все прошло замечательно, и мы стали периодически привозить младшего сына на встречу со старшим. Ройс тем временем участвовал в различных исследовательских программах – врачи нашли его разновидность шизофрении очень интересной с медицинской точки зрения. Нам казалось, будто мальчик здоров, но доктора настаивали, что такое мнение складывается на фоне приема многих специфических лекарств и терапии. И дома мы не сможем поддерживать положительное психическое состояние Ройса на должном уровне. Мы соглашались с ними – нам с Эсме больше ничего не оставалось. Годы шли. Когда Ройсу исполнилось тридцать, он сбежал.
– Сбежал?! – воскликнули мы с Джейкобом. Карлайл посмотрел на нас в упор и кивнул.
– Да. Он где-то прятался, я до сих пор толком не знаю где. Его социальное развитие было на низком уровне, хотя в его выходные мы старались по максимуму вводить его в мир людей. В клинике у него были друзья, хоть и совсем немного. Он с трудом сходился с людьми – это не изменилось со времени его нормальной жизни с нами. Его искали все – полиция, я и мои знакомые, руководство клиники даже подключило спецслужбы, но он как в воду канул. А через два года он возник на пороге нашего дома. Мы с Эсме мысленно уже попрощались с ним к тому времени, ожидая звонка полиции с сообщением, что нашли его мертвое тело. Он выглядел хорошо, был ухоженным и упитанным. Ройс рассказал нам, что жил у своих друзей, которые и помогли ему организовать побег из клиники. Клиника же не была психиатрической больницей, это больше был исследовательский центр. Поэтому и охрана пациентов в нем была не на должном уровне, и искали сбежавшего человека не так интенсивно, как в случае побега пациента с намного более тяжелым диагнозом из настоящей психушки. В итоге Ройс стал жить с нами, скрываясь от мира людей.
История была очень захватывающей. Казалось, Карлайл пересказывает один из прочитанных им романов. Тяжело было сознавать, что все это происходило на самом деле, еще тяжелее – понимать, чем закончится родительское легкомыслие.
– Поначалу я уговаривал Ройса вернуться в клинику, но он сказал, что устал жить в тюрьме. Он не совершал никакого преступления, чтобы жить взаперти. Он здоров как бык. И если мы отправим его обратно, он убьет себя. Рыдающая Эсме вступилась за сына. Она умоляла меня оставить его дома, с семьей, рядом с матерью и отцом. Говорила – посмотри, наш мальчик здоров, доктора специально затягивают с его лечением, по надуманным причинам проводят свои эксперименты на людях. В конце концов я сдался. Я огородил наш участок высоким забором, чтобы наш сын мог спокойно гулять во дворе. Мы перестали приглашать к нам гостей. Я съездил в клинику и затребовал историю болезни Ройса Каллена – врачи не смогли мне отказать. Так я узнал, какие лекарства ему давали, какую терапию применяли. Папка была очень толстой. Я понимал, что лечение необходимо продолжать, поэтому по своим каналам продолжал покупать все из доступных мне лекарств. Мы с Эсме рассказали Эммету о брате, и он был против нашего решения. Он считал, что мы обязаны поместить его обратно в клинику, чтобы проводить дальнейшую терапию. Раз врачи столько внимания уделяли его разновидности болезни, значит, это не зря, считал он. Эммет как раз познакомился с Розали и женился, пока брат был в бегах. И мой второй сын не собирался знакомить свою жену с Ройсом. Нет-нет, он не стыдился его, но считал, что брат все же опасен для общества. Довольно быстро у Эммета появились… – Карлайл тяжело сглотнул, – дети. Наши горячо любимые внуки. Джаспер, а через несколько лет и Элис. В основном мы ездили к ним, чтобы навестить малышей, пообщаться с Эмметом и Розали. Они не бывали у нас по известной причине.
Рассказ приближался к развязке. Мне становилось страшнее с каждым словом. Я уже знала, чем закончится история. Но я сама хотела все узнать до конца, выяснить эти ужасающие подробности.
– В тот день у Эммета в доме прорвало канализационные трубы, оставаться там не представлялось возможным, и я предложил ему переночевать у нас, пока рабочие все починят. Он намеревался остановиться со своей семьей в гостинице. Но мы с матерью отговорили его, и Эммет нехотя согласился. Мы тогда обновляли гостевые спальни, по желанию Эсме делая ремонт, и для жизни была пригодна только одна комната, поэтому вся семья Эммета ночевала там. Я во избежание недоразумений запер дверь Ройса на ключ. Но ночью он сумел открыть свою комнату. И я… Я не… Я не знаю, что нашло на него. Это все моя вина. Моя! Это по моей глупости погиб мой младший сын, его жена… Мои внуки.
Карлайл закрыл лицо руками. Мы с Джейкобом переглянулись. Я не сдерживала слез, они скатывались вниз, делая мою футболку все более влажной. Мне очень хотелось зарыдать, но я считала, что не имею права отвлекать Карлайла от его горя, и судорожно сглатывала, сдерживая себя.
– Когда посреди ночи Ройс весь в крови и с окровавленным кухонным ножом в руке разбудил нас с Эсме, мы не могли поверить в случившееся. Это было такое горе, что я чуть не убил его своими руками. Не знаю, как Эсме смогла остановить меня. Не описать моей ненависти и ярости. Но гораздо тяжелее было понимать, что это моя вина. Моя вина.
Голос Карлайла сорвался, и Джейкоб кинулся к нему, чтобы обнять. Седой мужчина рыдал на плече Джейка, судорожно сжимая и разжимая ткань его футболки пальцами своей правой руки. Эта сцена была душераздирающей.
Успокоившись, Карлайл продолжил глухим хриплым голосом, словно впав в оцепенение.
– Эсме рыдала и умоляла меня пощадить старшего сына. Ведь этого изверга должны были запереть в специальной психиатрической клинике для неуравновешенных душегубов. Она причитала, что у нас не осталось никого и если Ройса заберут у нее, она этого не переживет. Рано утром я отвез своего сына-убийцу в наш загородный дом. Эсме не собиралась оставлять нас наедине, поэтому отправилась с нами. Всю обратную дорогу она уговаривала меня, что я поступил правильно в сложившейся ситуации и уже ничего не изменить. Что у Ройса было кратковременное помутнение рассудка, ведь обычно он вел себя как нормальный человек. У нас получится оградить его от других людей, и он будет жить со своей семьей, с нами.
Интонация Карлайла была сейчас спокойной. Жутко спокойной. Он, как мне казалось, не погружался в воспоминания, а просто пересказывал нам с Джейкобом факты.
– Приехав обратно, мы постарались, как смогли, замести следы. Мы с Эсме хотели все обставить как нападение грабителя. Та комната была закрыта. Но я и не собирался заходить туда, я физически не смог бы смотреть на своих погибших детей, на малышей. Лишь потом мы узнали, что в комнате было открыто окно – кто-то из жертв собирался, видимо, сбежать из этой ловушки. Следователи предположили, что молодую семью убил случайный вор, не ожидавший встретить в той комнате людей. Осмотрев трупы, полиция обнаружила множественные колото-режущие раны, орудия убийства найдено не было. Мы были убиты горем, и следователи мало допрашивали нас. Версия о случайном грабителе была основной. Какие-то работы еще несколько дней проводились, а потом нас оставили в покое…
Карлайл перевел дыхание и пристально посмотрел на меня таким пустым взглядом, что мне стало еще страшнее, чем до этого.
– Через некоторое время мы перевезли живого и невредимого Ройса обратно, в наш дом. Он вернулся в свою комнату, и почти все стало как прежде, – Карлайл с горечью усмехнулся. – Но я не мог нормально воспринимать его. Когда я видел своего старшего сына, перед глазами вставала та картина убийства. Эсме больше возилась с Ройсом, но я знал, что она вынула из семейного альбома все фотографии, связанные с ним, и куда-то спрятала. Этот альбом она пересматривала каждый день, он стал ее отдушиной. Я же не желал видеть никаких снимков, я и так помнил все очень отчетливо. С годами Ройсу становилось хуже, его одолевали суицидные настроения. И в 2004 году он покончил с собой.
Карлайл был спокоен. Если уж он пережил факт смерти семьи своего младшего сына, то самоубийство старшего далось ему легче. Насколько это было возможно.
– Мы были вынуждены скрывать факт его жизни, поэтому нам пришлось утаить и факт его смерти. Ночью я вывез его в лес и там закопал. После смерти сына я уговорил Эсме переехать из нашего дома сюда, в пансионат. Слишком много воспоминаний жило там, фотоальбом я также запретил брать в нашу новую жизнь. Я хотел продать дом, но жена была против. Она вынуждала меня периодически приезжать туда, ностальгия звала ее. А дальше… Дальше вы все знаете.
Карлайл замолчал. Мы с Джейкобом тоже безмолвствовали. За окном потемнело, но из окна комнаты было видно, какие красивые тени отбрасывают кованые фонари, стоящие вдоль дорожек. Мы хранили молчание очень долго.
Через какое-то время Карлайл посмотрел на часы, стоящие на тумбочке.
– Уже поздно, пора старику ложиться спать, – и еле заметно ухмыльнулся, переводя взгляд с меня на Джейкоба. – Режим.
Мы встали со своих мест.
– Спасибо, что навестили, – сказал Карлайл напоследок. – Надеюсь, я первый и последний раз рассказал эту историю.
И протянул Джейкобу руку на прощание.
– Передавай привет Полу, – хозяин комнаты сделал паузу и улыбнулся уголком рта, – ну и Сэму.
Джейкоб со смешком превратил их рукопожатие в крепкие объятия.
– Береги себя, Карлайл.
***
Домой мы возвращались молча, под тяжелые редкие вздохи Джейкоба. Сев в машину, я сразу отправила Эдварду SMS, что мы выехали.
В моей голове было пусто. Я знала только, что еду сейчас домой. К мужу. К Эдварду.
***
