Текст книги "О страхе и смерти (СИ)"

Автор книги: Касаи Кагемуша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== О любви ==========

Потом в газетах написали, что Волан-де-Морт ворвался в дом Поттеров, внезапно напал, застал молодую семью врасплох, и что никто не успел ничего предпринять. Предательство, стремительная атака, волшебная победа малыша-Гарри. Новостные редакции трубили это так громко, что это отпечаталось на страницах учебников и книг. Сейчас можно сосчитать по пальцам одной руки тех, кто знал и помнил, как все было на самом деле.

Глубокий старик с белой бородой.

– Магия древнего дома поможет вам, – он хмурился, ходя из одного конца кабинета в другой. – Чары Доверия не дадут кому-либо попасть внутрь, и вы будете в безопасности.

Даже если кто-то и не был согласен с этим предложением, никто и не подумал возражать: Дамблдору верили, как не верили никому другому, и его советы исполнялись, словно они были приказами. Беспрекословно.

Мужчина с маленькими бегающими серыми глазами.

– Джим, послушай, – Питер аж подпрыгивал, пытаясь привлечь к себе все внимание друга. – Послушай, Сохатый!

– Ну что еще, Хвост? – Поттер устало обернулся, хмурясь.

– Это дурацкое заклинание Доверия, – юноша нервничал. – Я нашел о нем в библиотеке Хогвартса… Понимаешь, даже если оно падет, вы не сможете трансгрессировать! Вы будете заперты в доме!

– Не дрейфь, дружище, – Джеймс хлопнул приятеля по плечу, обходя его. – Заклятие не падет, все будет хорошо. И к тому же: если такое все-таки случится, неужели у нас будет хотя бы секунда, чтобы успеть перенестись?

Печальный преподаватель в черной мантии.

Северус был умен достаточно, чтобы сопоставить то, что он видел в ту страшную ночь в доме Поттеров и то, что кричали газеты. Он никому не говорил об этом, но он сразу понял все, еще в ту секунду, когда увидел Джеймса Поттера, лежащего в луже собственной крови, со сломанной в трех местах рукой, без очков, с немым криком на губах. И как бы они ни относились к друг другу в школе, Снейп был тем, кто закрыл глаза своего бывшего врага, молясь Мерлину и Моргане о том, чтобы по ту сторону смерти храбрый гриффиндорский мальчишка нашел покой. Когда Северус увидел Лили, его ноги подогнулись.

Задумчивый человек, потерявший в ту ночь все, что имел.

Он лучше других знал и понимал, что у Поттеров не было ни шанса. И что убило их не предательство, а глупость. Глупость и самонадеянность. Но в ту ночь они защищались так отчаянно, что ему впервые за много-много лет стало страшно. Волан-де-Морт знал: Питер Петтигрю, его верная шавка, отдал бы все, чтобы сохранить жизнь своим друзьям. Волан-де-Морт знал. Питер сделал свой выбор, подписав Поттерам приговор, когда согласился на Заклятие Доверия.

Глупость, самонадеянность. И доверие.

***

Джеймс действительно закричал, когда услышал звон, с которым заклинание пало:

– Лили, хватай Гарри и беги!

Вот только сама Лили не сдвинулась с места. Конечно, она и сама уже поняла, кто рвется в их уютный дом, казавшийся им крепостью эти месяцы, а на деле оказавшийся всего лишь соломенной лачугой Ниф-Нифа. Она поняла это с той же ясностью, с которой поняла и другое: им не уйти.

– Нет, Джеймс, – она не плакала, не кричала, не проклинала мир и все сущее. Лили Поттер была готова сыграть со смертью в гляделки. Ее муж тяжело дышал, тоже понимая, что им отступать некуда. Заперты, зажаты без шанса к отступлению. Поздно было думать о том, что они сделали не так.

Снаружи Волан-де-Морт разрушал защитные заклинания одно за одним, пробиваясь к крыльцу.

– Гарри наверху? – Джим выпрямился, на его лице была решимость, и он снова был похож на семнадцатилетнего охотника Гриффиндора, который собирался в одиночку бороться против всей сборной Слизерина, когда бладжеры вырубили всех остальных охотников факультета. Тогда силы тоже были не равны.

– Да, – Лили кивнула, доставая палочку. – Он в спальне.

– Волан-де-Морту придется пройти прихожую, гостиную, коридор и лестницу, – Поттер бегло осмотрел стены и предметы мебели, прикидывая, как лучше встать, чтобы быть в выигрышной позиции.

– Джеймс, – он повернулся к жене, но не успел ничего сказать, как его губ коснулся поцелуй. Легкий, нежный, такой горький. Отчаянный. Прощальный.

– Милая, – его голос охрип. У него до сих пор перехватывало дыхание каждый раз, когда она целовала его, как перехватило на шестом курсе, когда это случилось в первый раз. Он тогда поймал ее в коридоре, особо уже ни на что не надеясь, но просто не в силах держаться от нее подальше, нес какой-то бред, а она непривычно молчала, не крича и не возражая, а потом вдруг привстала, целуя, и юноше показалось, что он умер. Что он спит. Что у него за спиной вырастают крылья.

– Нам стоит встать в гостиной и за поворотом лестницы, – она вглядывалась в его лицо, желая запомнить его таким, каким он был в это мгновение.

– Ты права, – он нашел ее руку, сжимая. – Ты права, родная…

А маг по ту сторону двери рвался внутрь, ломая чары, возведенные Дамблдором.

– Получается, Питер был тем, кто предал Орден, – Джеймс был спокоен. Сейчас, за мгновение до самого страшного мига своей жизни, он принял это как факт, не пытаясь отстоять невиновность того, кто был ему практически братом.

– Он пытался предупредить нас, – Лили стояла плечом к плечу с ним, глядя на пока еще запертую входную дверь. – Теперь у него не будет ни шанса вернуться на сторону Дамблдора.

– Будет, – Джеймс выше поднял подбородок, тоже глядя вперед. – Сириус сразу набросится на него, а вместе с Сириусом пропадет и последний свидетель того, кто был Хранителем.

– Господь, спаси и защити их, – девушка зажмурилась, еле слышно в последний раз обращаясь к Богу. Волан-де-Морт был уже совсем близок.

– Прости меня, Лили, если я… – он не договорил.

– И ты меня, – она тоскливо взглянула на мужа. – Я займу место на лестнице, хочешь?

– Спасибо… – он не мог выразить всей своей нежности к этой удивительной ведьме, которая только что сделала то, на что у него не хватило бы никогда храбрости.

***

Мальчишка в гостиной оборонялся отчаянно, дико, и умудренный опытом маг и признанный мастер дуэли трижды с трудом увернулся от его проклятий. По его щеке текла алая кровь.

Джеймс Поттер атаковал раз за разом, используя все свое мастерство, всю ловкость и всю свою юность, но этого было недостаточно. И все равно. Даже раненый, даже когда ему перебило правую руку, он продолжал стоять на своем, переложив палочку в левую и атакуя, словно это могло спасти его. Когда юноша все-таки упал, Волан-де-Морт на несколько минут замер у его тела, отдавая должное тому, что он так ценил в людях. Храбрости. Решительности. Несгибаемости.

Но наверху его ждала беспомощная мать ребенка и сам мальчик, и поэтому он перешагнул через теплый труп, выходя в коридор.

Он не ожидал, что Лили Поттер будет стоять перед ним лицом к лицу, и он замер, не понимая, чего хочет эта женщина. В ее глазах стояли слезы. Он ждал, что она скажет ему. Попросит за сына? Начнет сыпать проклятиями за смерть мужа? Скажет, что готова сдаться, если ей и Гарри сохранят жизнь?

Но она не сделала ничего из этого. Молча, и оттого еще более свирепо и молниеносно, она выпустила из палочки два страшных проклятия, одно из которых буквально насквозь прошило живот Темного Лорда, отбрасывая назад. Второе он успел отклонить. А Лили Поттер плакала, и по ее щекам текли слезы, но она атаковала, как атакует раненая тигрица, как атакует лев, и Волан-де-Морт почувствовал, как что-то сжимается у него в груди от страха, потому что эта девчонка, ровесница Северуса и Питера, сражалась так, как не сражался никто из его врагов, даже ее муж, лежащий внизу.

Кровь заливала ботинки мага, окрашивая пол коридора в алый, и он был вынужден несколько минут только защищаться, потому что волшебница применяла заклинания, неизвестные даже ему, заклинания смертоносные и страшные, кровавые. В голове пронеслась мысль о том, что Снейп говорил, что эта девчонка необыкновенно талантлива. Жалко, что тогда Лорд не воспринял его слова как должно, потому что Лили Поттер была не просто талантлива. Она была самородком.

И все-таки он начал теснить ее. Теперь он, кажется, понимал, почему супруги приняли это странное, страшное решение, разделиться, когда могли бы атаковать одновременно, удваивая шансы. Если Поттер сыпал заклинаниями широко, ловко маневрируя и уклоняясь на открытом пространстве гостиной, его жена не была столь проворна, и, останься она с мужем, она была бы обречена. В свою сторону он не был столь точен и быстр, как она, и на лестнице, где невозможно было развернуться, он бы только мешал, рискуя попасть под перекрестный огонь. Теперь-то Лорд наконец-то по заслугам оценил то, какое тяжелое решение приняли эти дети, пытаясь спасти собственного ребенка. Неужели этот мальчишка стоил того, чтобы ради него умереть так глупо, так ужасно?

Лили Поттер упала, тяжело дыша и сплевывая кровь, пораженная темным проклятием, не в силах даже шевельнуться, и Волан-де-Морт подошел ближе к ней, глядя прямо в зеленые глаза. Он не чувствовал удовлетворения от победы. Он чувствовал досаду. Он не хотел воевать против таких магов, какими были Поттеры, он бы хотел, чтобы они шли за ним. Но было поздно. Только в книгах смерть приходит безболезнно и легко. Лили Поттер умирала, захлебываясь собственной болью, собственной кровью. Волшебник осторожно присел перед женщиной.

– Тебе страшно? – он хотел сказать совершенно другое, но почему-то из его горла вырвались только эти слова. Рассеченная щека пульсировала. Страшная рана на животе лишала сил.

– Умирать? – она закашлялась, и брызги крови легли на подол мантии Лорда. – Умирать не страшно, сукин ты сын, – она улыбнулась ему, улыбнулась зло, и ее оскал, оскал раненой львицы, был красен от ее же крови. – Страшно умирать второй.

Она со свистом вдохнула воздух, а потом вдруг плюнула прямо в лицо своего врага. Волан-де-Морт отшатнулся, рукавом стирая со скулы сгусток багровой крови. Он молча встал, перешагивая через умирающую женщину и отворяя дверь в детскую. Наверное, эта рыжая ведьма действительно очень любила своего мужа, если решилась пережить его, оставив боль потери себе без остатка. Она знала, что умрет. Теперь темный волшебник понимал, что у нее не было никаких иллюзий, как бывали они обычно у таких женщин, как Лили Поттер.

Маленький Гарри не спал. Он сидел в кроватке, напряженно глядя на вошедшего, и Волан-де-Морт на секунду замешкался, остановился. Кем же был этот ребенок, если он должен был по пророчеству убить его, величайшего мага столетия? Кем был он, если два человека там, за дверью, так решительно отдали свои жизни, спасая его? Он достал палочку, приставляя ее ко лбу малыша. Тот только смотрел на незнакомца, не понимая, кажется, что происходит.

– Авада Кедавра… – он дернулся на голос, и кончик палочки расцарапал детский лоб. Лили Поттер, неизвестно, каким чудом сумевшая приподняться, выронила из дрожащей от слабости руки палочку, и Волан-де-Морт, словно это был и не он, вдруг понял, что и сам падает. Последнее, что он видел в своей жизни, было два зеленых глаза, наполненных болью, ненавистью. Потерей.

– Страшно умирать второй, сукин ты сын…

***

Газеты потом рассказали черт знает что. Гарри Поттер был Мальчиком-Который-Выжил, а Лили Поттер – его матерью, отдавшей свою жизнь, чтобы спасти его.

А Волан-де-Морт сидел в поместье Малфоев, глядя в темноту, и оттуда на него, словно боггарт, смотрели два зеленых глаза. И он знал, что боится Гарри Поттера, кем бы мальчишка ни был.

У этого мальчишки были глаза его матери.

А обществу нужен был герой, обществу не нужны были кровь и подробности правды. И все забыли о том, что сломанное заклятие разрушило шансы молодой семьи бежать прочь, трансгрессировав или применив портал. Все забыли. Как пытался забыть Питер Петтигрю, мучимый кошмарами, как пытался забыть Северус Снейп, все еще видевший, как наяву, женщину, которую он любил, лежащую в луже собственной крови, как забыл Дамблдор, которому тоже нужен был герой.

Но у мальчишки были зеленые глаза.