Текст книги "Медный обряд"
Автор книги: Karina Sterry
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Karina Sterry
Медный обряд
Пролог
«…Не сбегу я с лестницы причала,
Ты меня не встретишь никогда.
Сонно покачала – и умчала
Белый парус черная вода.
Черных волн дыхание и всхлипы.
Духота такая, что невмочь.
И швыряет липким цветом липы
Опрокинутая в воду ночь.»
В. Павлинов
Сто с лишним лет тому назад в небольшой русской деревне Вологодской области со звучным названием Медный камень, жила-была большая дружная семья. Чего бы, казалось, удивительного, живут себе и живут, но редко кто, проходя мимо их избы, не плюнет себе через левое плечо, да не перекрестится. Шутка ли, уже двадцатый год прошел с женитьбы Ивана на Феодосье, а по двору туда-сюда снуют босоногие девчонки, и нет среди них ни одного мужичка. Поначалу заглядывали в гости соседки, чаю попить и кружево между делом поплести, а как родилась пятая дочурка Верочка, так слух пошел по деревне, что-Феодосья-то проклятая, одних ведьм рожает в угоду сатане. Слышала сплетни мать несчастных девочек и все молилась Господу, чтобы подарил им с Иваном сына. Развеет мальчик клевету суеверных жителей и даст надежду на счастливое будущее их семьи. Но время пробежало незаметно, дочки подрастали, а долгожданный сын так и не появился на свет. Пора наступала девочек замуж выдавать, только кто за них свататься-то придет? Бывало, правда, заглядится прохожий юноша на небывалую красу юных дев, да спохватится тут же, убежит, только пятки засверкают.
Дочурки тем временем чудить стали. Стали в дом всякую медную чепуху таскать – подсвечники разные, сережки, колечки, цепочки, крестики. Заподозрила Феодосия их в вороватости и к ответу призвала. Молчат засранки, а в глазах медные отблески кружатся. Так и не смогла узнать мать, как не выспрашивала, откуда они добро чужое носят.
Время же суровое наступало, в стране смута, брат против брата воевать идет. Не прошло и трех лет, как все дома в Медном камне нарядились в алый наряд. Иван косо смотрел на советскую власть, беду в ней предчувствовал и не спешил пока примкнуть к большевикам.
А старшенькая из девочек, Агата, полетела на всполохи яркого огня. Полюбился ей парень со звездой на буденовке, и понесла от него. Феодосия, как узнала, переполошилась вся, а красноармейца уже и след простыл, с него и взятки гладки. Агата сама понимала, что будет, если люди узнают, что ждет она ребенка от случайного прохожего. Так и исчезла в одну ночь, решила в городе обосноваться, профессии выучиться, малыша вырастить.
На этом беды семьи не закончились. Поймали жители девчонок на воровстве, да сдали местным властям. Обыск по всему дому произвели и нашли тайник с медными украшениями. К делу приплели нежелание сотрудничать с новой властью и поставили всю семью к стенке. Всех расстреляли, никого не пожалели, даже самую малую из двенадцати дочерей, пятнадцатилетнюю Оксанку. Ящик с медными украшениями отдали местным, но те, сговорившись, не разобрали свое добро, а заколотили ящик и бросили в пруд неподалеку от деревни…
1 глава. Простые безделушки
Я не очень хорошо помню свое детство до пятилетнего возраста. Однако, некоторые эпизоды, казалось бы, совсем незначимые, почему-то надолго врезаются в память. Запечатлеются не голоса, не лица, а просто обрывки случайных фраз, фрагменты обстановки домов и квартир, в которых ты когда-то бывал, необычные предметы, запахи или звуки. Вполне возможно, у каждого человека остаются разные следы воспоминаний о самых ранних годах жизни, в зависимости от того, какой вид восприятия информации у него преобладает. Я, например, часто завидовала счастливцам-визуалам с хорошей памятью на лица. Будь бы у меня такая, я бы лучше запомнила мамино лицо, ее мимику и улыбку. Согласитесь, фотографии ничтожно мало говорят о нас. Я не могу представить родственников перед собой, если их никогда не видела, и никакая карточка не поможет оживить образы застывших в одной позе людей.
Когда меня просят рассказать о маме, я всегда вспоминаю об одном и том же: как мы ходили в обветшалое здание музея на Жукова, где в нескольких залах, освещенных тусклыми, моргающими лампами на железных подставках, были выставлены всякие интересности из старины. Мама вела меня за руку и не уставала отвечать на поток нескончаемых вопросов. Ее внимательный взгляд останавливался на моем лице, когда я пыталась сформулировать из скудного запаса детских слов новую мысль. Чаще всего мысль была глупой, но какое это имело значение? Значение имело лишь тепло маминой руки и легкий аромат приятных ее духов. Да, духи – это отдельная тема. Я до сих пор вздрагиваю, когда чувствую среди толпы ту, ни с чем несравнимую цветочную нотку Шанель №5.
В самом маленьком зале музея с красными стенами расположилась экспозиция, где выставлялись работы лучших ювелиров разных народов. Сквозь блестящее от чистоты стекло витрины мой взгляд коснулся крохотной птички. Я не могла оторвать глаз от понравившейся брошки, а ноги словно приклеились к полу и не могли сдвинуться с места. Тогда впервые я почувствовала удивительную энергию вещи и научилась определять, откуда она исходит. Внутри меня будто поднимался ласковый июньский ветерок, который нежными прикосновениями касался струн детской души.
– Мам, а купи мне эту птичку?
– Неля, мы с тобой не в магазине, а в музее. Люди сюда приходят, чтобы наслаждаться искусством. Все, что ты видишь на витринах, называется экспонатами. Рядом с каждым экспонатом крепится особая табличка, на ней указывается год, автор и материал изделия.
– А что тут написано? – пригляделась я к тексту, высматривая очертания знакомых букв.
– Написано, что брошка в форме ласточки создана неизвестным автором в восемнадцатом веке. Это время наших прапрабабушек и прапрадедушек. Значит птичке уже больше двухсот лет.
– Ого! Это давно?
– Очень давно, – улыбнулась мама, – а еще на табличке сказано, что экспонат создан из меди. Медь – это такой металл.
– Как золото?
– Золото дорогое. А из меди делают монетки.
– А если бы я жила в восемнадцатом веке, ты бы купила мне птичку?
Мама рассмеялась.
– Конечно.
Миллионы раз я прокручивала в голове приятные картины прошлого, вновь и вновь тщетно пытаясь представить мамино лицо, когда доставала тайную шкатулку со своим кладом. И правда, чего там только не было! И почерневшие от времени монетки, и забавные сувениры из проволоки, различных форм и размеров брошки, цепочки, ложечки, даже очки. Повзрослев, я оценила содержимое накопленного сокровища. Абсолютно все вещи оказались изготовлены из меди. Но не в этом самая соль. Все безделушки объединял куда более непонятный факт: почти все они были мною украдены.
На каждую вещь, что появлялась в моей шкатулке, я смотрела как в музее на ласточку, глазами, переполненными восторгом, а по венам приятными струйками растекалась невероятная эйфория. Причем, у меня никогда не стояло конкретной цели взять без спроса чужое, оно само каким-то необычайным образом оказывалось в кармане, доставляя кучу проблем владельцу кармана и моему несчастному отцу.
Изменить поведение в лучшую сторону я была попросту не в силах: мания к особенным медным вещам пересиливала все нравственные качества души. Так, в двенадцать лет меня впервые застукали на воровстве. Классный руководитель зашла в тот самый момент, когда я заталкивала в карман небольшую статуэтку с ее стола. На последнем уроке меня «чистили» перед всем классом, и несколько ребят заявили, что у них стали часто пропадать украшения. Через пару часов я очутилась в детской комнате милиции, где психолог с каменным лицом провела со мной несколько тестов, а инспектор, толстая тетка лет сорока, заявила, что скоро из дома будут пропадать деньги и ценности на наркотики. Но что с них взять? Они не знали, что у меня другой кайф. Уговорами и угрозами меня пытались вынудить вернуть украденное, но я наотрез отказывалась признавать свою вину, хоть и совесть часто не давала мне покоя. В глубинах сознания успела закрепиться мысль, будто муки совести не самое грозное испытание в жизни, а мои находки, несмотря на путь их приобретения, оберегают меня от монстров, что затаились в родительской комнате в самом темном углу.
Закончилось дело тем, что папа крепко выругался, ответил обеим теткам, что заплатит штраф, а окончательно подорвать ребенку психику не позволит. Дома, однако, отец пытался найти, куда я прячу «побрякушки», но безуспешно. Еще бы, прятать я научилась очень хорошо.
Отец после исчезновения матери стал постепенно спиваться, время от времени уходя в продолжительные запои. На прежней работе, в строительной конторе Шведова, он находился у начальства на очень хорошем счету, и около года на его выходки закрывали глаза. Но так не могло продолжаться вечно. Вскоре отцу предложили написать заявление на увольнение, и благополучию нашей семьи теперь угрожало безденежье.
С помощью знакомых моему родителю удалось устроиться грузчиком в один из ближайших магазинов. Жить стало гораздо тяжелее, денег постоянно не хватало. Мое утро начиналось с того, что я около получаса тратила на то, чтобы разбудить папу на работу и спрятать нераспечатанные бутылки со спиртным. Я плакала и умоляла отца покончить с дурной привычкой, которая медленно губила нас. Мне его было жаль, жаль даже тогда, когда он стал поколачивать меня, чтобы «выбить всю дурь». Нередко я целыми часами просиживала возле него в ожидании ответа на главный вопрос: «куда ушла наша мама»? Но отец молчал, уставившись в одну точку так долго, что у меня появились подозрения, будто он сам давно пытается понять правду. А пока боль полыхала в его груди, он ее заливал алкоголем.
В одном сомнений точно не возникало: отец любил мою мать, раз спустя столько лет ни разу не задумывался о повторной женитьбе. Он умер, спустя год после моего поступления в институт. За два дня перед смертью он стал совсем тихим, часто просил меня посидеть рядышком с кроватью. Не пил он в то время уже несколько месяцев, с тех пор как перенес первый инсульт. Один раз, когда я, осознав, что скоро останусь совсем одна, расплакалась, отец почти шепотом спросил:
– Куда ты их прятала, Неля?
Я жалобно всхлипнула и слегка улыбнулась.
– В стенке был небольшой шкафчик под обоями, знали про него только мы с мамой. Наш с ней секрет… Я его хорошо маскировала разными плакатами и картинками.
– И все же… Зачем?
– Я не знаю, папочка. Прости меня за то, что приносила столько проблем.
– Береги себя, моя славная девочка, – папа закрыл глаза. – Скорее бы вечер. Когда темнеет, я слышу плеск волн, и наша мама зовет меня к себе. Ты помнишь ее? Она была такая красивая…
Немного мы провели с папой душевных вечеров. Вскоре я осталась одна в пустых, безмолвных комнатах. Меня уже давно не страшили черные монстры в углу, они остались детскими сказками в воспоминаниях. Заброшена была и деревянная, с выжженным якорьком на боку, шкатулка с медным кладом. Давненько не встречались мне медные штуковины с удивительным магнетизмом. Может и к лучшему, с тех пор грех воровства перестал терзать мою душу.
Раздался звонок в дверь. Я по старой привычке захлопнула крышку шкатулки, спрятала ее подальше от чужих глаз и только тогда открыла дверь. На пороге стояла моя подруга из института – Маринка Житова. В нашей группе часто отпускали шутку в ее адрес: «где Маринка, там и вечеринка», что было вполне справедливо. Все тусовки с нашими одногруппниками никогда не проходили без ее бойкого участия. Никто, однако, с первого взгляда не мог разглядеть в ней яркую личность, так как внешность ее не отличалась чем-то примечательным, да и одевалась она не броско. Узнавали ее наши ребята по рыжим волосам, подстриженным под каре и по ногам, что всегда были обуты в туфли на высоком каблуке. За эти туфли ей нередко влетало от строгих наших преподавателей. Вот и сейчас, зайдя в прихожую, она ловкими движениями ног скинула с себя сантиметров одиннадцать и заявила:
– Привет, ты не занята случаем?
– Да, случаем, нет. Проходи, чаю попьем. Ты по делу или просто?
– Поболтать зашла и конспекты спросить с прошлой лекции. Тимур Андреевич не спрашивал, где я?
– Не переживай, мы тебя прикрыли, сказали, что пошла на прием к врачу. Но не забывай, послезавтра практика, Тимур Андреевич требовал стопроцентную явку. Будет подготовка к летней практике, кто не придет, того не допустят.
– Ага… Ситуация сегодня произошла из паршивых. Представляешь, два часа уговаривала хозяйку отложить платеж за квартиру.
– Ты же хвасталась, будто заработала, помогая первокурсникам?
– Верно, заработала, только телефон сломался, пришлось покупать.
– Ветреная ты, Маринка, – покачала я головой. – Тебе какой чай?
– Давай зеленый. Да… Что есть, то есть. Слушай, я тебе сейчас такое расскажу… В общем, иду вчера мимо общаги политеха, а там…
На рассказе Маринки я уже сосредоточиться не смогла, поскольку в голове послышался мелодичный звон, и охватила меня знакомая с детства эйфория. Рядом, совсем рядом с моей подругой жила знакомая, приятная мне энергия меди. Я искала глазами волшебный рыжий отблеск и, наконец, заметила на рюкзаке подруги блестящую пирамидку-брелок с синими и красными стразами. Теперь она отражалась в моих зеленых глазах, грела душу, сводила с ума, руки сами так и тянулись незаметно снять манящую безделицу. В чувство меня привела резкая реплика Маринки:
– Нелька, ты в каких витаешь мирах? Уловила суть прикола?
Я вздрогнула от неожиданной резкой интонации. Затем вновь с восхищением вздохнула и, задев пальцем брелок, спросила:
– Откуда у тебя он?
– Купила вчера на ярмарке мастеров. Хожу, значит, мимо рядов, любуюсь. Несколько браслетиков на себя примерила, особенно один понравился, со змейкой из серебра. Спросила сколько стоит, так от ответа чуть не присела. Такие цены ломят! А неподалеку от центральных лавочек дедушка старенький продавал разные колечки, цепочки и брошки. Тоже очень красивые изделия, но материал попроще – медь да бронза. Стоимость вполне приемлемая оказалась. Вот и приобрела я вещичку. А тебе-то какой с нее интерес? – недоумевала Марина.
Я умоляюще взглянула на подругу и неожиданно для себя выпалила с жаром:
– А продай мне ее, пожалуйста? Даже больше могу стоимости дать.
– Ты точно здорова? – забеспокоилась подруга. – Может голова болит? Не перегрелась вчера на практическом?
– Нет, просто этот брелок мне кое о чем напомнил.
– А, по-моему, кто-то пытается скрыть от лучшей подруги нечто весьма интересненькое, не так ли?
– Разве тебе так любопытна древняя история?
– Если бы я не любила историю, – хмыкнула Марина, – хрен бы меня затащили в археологию. Так что выкладывай.
И первый раз за всю свою жизнь я рассказала правду о необычной медной лихорадке, начавшейся в детстве, об украденных сувенирах и таинственном исчезновении матери. Я живо описывала истории из детства и каждого человека, с которым сталкивала меня судьба в те годы. Марина, как зачарованная, внимательно слушала и восхищенно поглядывала на меня. Ей казались невероятными те факты, что я перечисляла, но, тем не менее, она верила в них, что легко читалось в выражении лица. Когда мой поток слов иссяк, Маринка откинулась на спинку дивана и воскликнула:
– Вот это вау! И все время молчала! Да твой рассказ тянет как минимум на диссертацию!
– Ты думаешь, что моя тяга к безделушкам из меди нормальна?
– Нель, все нормальное неинтересно. А в твоем случае следует разобраться, тут заложена весьма непростая загадка! Ключи от отгадки, наверняка, ты вытряхнула в детстве, вместе с игрушками. Но скажи мне, разве любая вещь из меди вводит тебя в сей транс?
– Конечно, нет. Тогда бы моей шкатулки точно не хватило бы, – рассмеялась я.
– Есть у меня один очень хороший друг, он занимается эзотерикой, мистикой и прочими магическими штучками, – задумчиво проговорила Марина. – Я могу договориться, чтобы он принял тебя. Зовут его Марк. Может ты и сама виделась с ним пару раз. Помнишь Артема Рыкова с нашего курса? Так вот, Марк ему брат.
– Артем… Который странный такой?
– Есть немного, – хихикнула Маринка, – хотя он добрый парнишка. Серега с ним вроде бы дружит даже.
– Никак не думала, что ты в дружбе с братом Артема. Или не только в дружбе? Сознавайся, Маринка.
– Не вникай, – в голос рассмеялась подруга, а лицо ее залилось краской. – Лучше сходи и покажи свое сокровище, Марк может дать дельный совет. Ясно же как день, что дело тут нечисто. Чай у тебя, кстати, вкусный, но мне пора, – заспешила моя собеседница. – К трем часам меня ждут в библиотеке писать доклад. А это забери, – Марина положила в мою шкатулку пирамидку со своего рюкзака.
2 глава. Славная девочка Нелли
Я долго не решалась позвонить Марку, каждый раз находя внутри себя отговорки. И все же, любопытство распирало меня изнутри, так невероятно хотелось узнать, отчего некоторые медные безделушки становились настолько значимыми для меня? Почему я не могла любоваться ими издали, а всегда стремилась украсть вещь, завладевшую моим сознанием?
Вновь нахлынули воспоминания из детства. Я, маленькая пятилетняя девчонка, осваиваю просторы новой квартиры, в которую мы переехали после смерти бабушки, маминой мамы. Помню, что часто плакала по ночам, но отчего? Кажется, меня мучили ночные кошмары, новое место было не таким привычным, как наш старый дом, даже чуточку жутковатым, особенно в родительской комнате.
Пару раз я просыпалась на полу и долго осматривалась, словно пытаясь понять, где нахожусь. Папа называл меня славной девочкой, когда я подавала ему нужные инструменты во время ремонта, а мне жуть как нравилось быть полезной и я спрашивала, могу ли еще чем-то помочь. Как же мне нравилось то время!
Мама почему-то редко появлялась дома. Папа объяснял ее отсутствие тем, что она много работает. Поэтому, максимально ясно мне запомнился один лишь эпизод, когда мама уезжала в другой город «по очень важным делам». Мы недолго тогда поговорили. Я сидела на ее потертом кожаном чемодане, а мамины руки держали в руках мои. Она всегда так делала, когда хотела серьезно поговорить со мной, словно пыталась через руки найти путь к душе.
– Хочу с тобой, – упрямо твердила я, роняя одну за одной слезинки.
– Я не могу. У меня там взрослые дела.
– Когда ты приедешь к нам?
– Очень скоро, через недельку мы снова будем рядом.
– Ты привезешь мне какую-нибудь игрушку?
– Обязательно. А что бы ты хотела?
– Такую трубу, в которую смотришь, а там светятся бусинки.
– Хорошо. Я привезу тебе ее. Кстати, у меня и сейчас приготовлен маленький подарок.
Мама достала из кармана цепочку с маленькой птичкой, похожей на ту, что мы видели в музее. Птичка и цепочка несомненно были медными, отблески от них взлетели по стене.
– Ух ты! – замерла я от восторга.
– Давай я помогу тебе одеть твое новое украшение. Оно называется оберег. Оберег носят постоянно и никогда не снимают.
– А зачем он нужен?
– Чтобы защищать человека от всего плохого, Нелечка, – мама прижала меня к себе и погладила по голове, – ты обещаешь себя хорошо вести и слушаться папу?
– Да, мамочка. Только ты поскорей приезжай.
Мама спешно подхватила вещи, печально улыбнулась и вышла из дома. Из окна я наблюдала, как мама садится в такси до вокзала. Через пару часов ее увезет бесконечно длинный поезд в другой город. И больше она не вернется. Никогда.
Я, став постарше, писала маме письма на разлинованной бумаге и, сделав из них самолетики, запускала в окно. Мне жутко хотелось верить, что послания долетят до нее, и однажды она вернется домой. Но через несколько лет я потеряла всякую надежду на встречу… Потерян был и мамин оберег – через десять лет после ее ухода отец сорвал в порыве ярости с меня цепочку, а после долго плакал в прихожей и шептал слова, которые посвящал единственной женщине на свете…
Так, с момента нашего с Маринкой разговора прошел целый месяц. Мне уже казалось, что она забыла о моем странном признании, когда однажды, после семинара, она отозвала меня в сторонку и спросила:
– Ну как? Помог ли Марк разобраться в причинах твоего медного наваждения?
Я замялась, но честно ответила:
– Марин, я пока не ходила к нему.
– Чего ты боишься?
– Не знаю, наверное, опасаюсь выглядеть глупо. Он, конечно же, скажет, что я внушила себе установки, которыми оправдываю воровство.
– Как ты умно загнула, – закатила глаза Житова. – Не надо придумывать ответы, которых ты не получала. Дай честное слово, что сегодня же сходишь к Марку. Я сама ему позвоню и попрошу, чтобы принял тебя. Договорились?
– Хорошо, схожу, – обреченно вздохнула я.
В пять вечера Маринка позвонила мне и радостно сообщила, что Марк меня ждет через два часа по адресу: улица Тверская, дом шесть, квартира одиннадцать. Я записала данные на помятую карточку с номером телефона и еще раз глубоко задумалась: ну на черта мне сдалась эта идея?
Потом пришло понимание, почему моя история так повлияла на подругу. Согласитесь, у каждого из нас своя степень восприятия нормальности окружающей среды. Что нормально для одного, дико и пугающе для другого. Это все равно, как если поселить ребенка, привыкшего жить в роскоши, рядом с любящими родителями, в семью алкашей. Представляете, как перевернется его понимание мира? Но для дитя, выросшему в аморальной среде, кажутся нормальными дурные условия, ведь он мог не видеть лучшего. Когда-то давно подобный феномен описывал Марк Твен в романе «Принц и нищий».
Да, именно поэтому Марина сообщила мне, что «все нормальное неинтересно». Видимо, в ее жизни отсутствовали кадры, которые чаруют и одновременно пугают. И она стала общаться с Марком, чтобы убедиться в том, что такие моменты все же существуют. Вполне ожидаемо, что исход моей истории ей даже более интересен, чем мне самой.
Я завернула шкатулку в целлофановый пакет, спрятала ее в сумку и вышла на улицу. До Тверской, как минимум, придется около часа трястись по вечерним пробкам в автобусе. А опоздание всегда вызывало у меня огромное чувство стыда. Так приучил отец – всегда ценить время других людей. В конце концов, рядом с нужным мне адресом есть парк, где можно прогуляться по прохладным аллеям в ожидании назначенного часа.
Приехала я на Тверскую с небольшим запасом времени и практически сразу заметила дом Марка рядом с остановкой. Серая многоэтажка, единственная в этом районе, смотрела на меня в упор сотнями желтых глаз.
Надо сказать, ко мне пришло облегчение, когда наступила пора выходить из транспорта. Всю дорогу на меня пристально глядела женщина средних лет, а я искренне не понимала причину ее внимания к моей персоне. Сейчас, стоя у зеркальной витрины, я разглядывала себя, надеясь найти эту причину во внешнем виде. Но все было прекрасно, хотя, откровенно говоря, мой образ оказывался далек от женственного. Что поделать, моде я всегда отводила последнюю роль. Поэтому в зеркальном отражении на меня смотрела симпатичная девушка с темными волосами, забранными в хвостик, одетая в белую футболку и темно-синие шорты. Да, совсем забыла упомнить в своем наряде удобные потертые кеды известного всем бренда «Adidas». Что совсем ненавижу, так это обувь, которая не позволяет чувствовать себя человеком.
Я пожала плечами и направилась к дому Марка, находившемуся через дорогу. Лестничная площадка гулко отзывалась эхом на мои шаги. Квартира одиннадцать оказалась на втором этаже. На двери даже висела табличка: «Рыков М.К. Астролог, нумеролог, эзотерик». Я подняла глаза в поисках звонка и, не найдя его, постучала. Дверь открылась, и силуэт мужчины в полумраке пригласил меня войти.
– Здравствуйте, проходите в комнату, – приветливо, но как мне показалось, с неохотой, пригласил меня владелец квартиры. – Нет, нет, обувь можете не снимать, наденьте бахилы.
– Здравствуйте, меня зовут Нелли. Вам звонила Марина насчет моего прихода.
– Да, да я в курсе, – закивал Марк. Он явно находился не в лучшем расположении духа. – Пойдемте, обсудим. Марина кратко ввела меня в курс дела. Она передала вам, что нужно взять те самые вещи?
– Конечно. Я принесла их с собой.
В комнате, где принимал Марк, тоже было сумрачно, хотя гораздо светлее, чем в прихожей. Окна завесили темные шторы и только приглушенный свет люстр и свечей разгонял мрачность этого места. Мебели стояло тут немного. На большом столе, покрытом зеленой тканью, находились разного рода магические предметы, которыми обычно пользуются экстрасенсы: магический хрустальный шар, зеркало на подставке, свечи, руны, стеклянные пирамидки и еще несколько странных вещей, названия которым я не знала.
Выглядело, впрочем, впечатляюще, у меня незаметно даже поползли по коже мурашки. Всю стену над диваном покрывали карты звездного неба и картины неизвестного мне художника абстракциониста. Но все же наибольшее внимание привлекали внушительных размеров сиреневые часы. Вместо цифр римских или арабских на них были изображены созвездия и знаки зодиака, соответствующие им, а в самом центре излучали теплый желтый свет солнце и луна. Видимо я здорово залипла на данное зрелище, так как Марк сказал, кивнув на часы:
– Друзья привезли из Аргентины в качестве сувенира. Чтобы не обижать, повесил. А вообще, я не люблю механические часы. Для меня электронные куда удобнее.
– Но они замечательно вписываются в обстановку, – еще раз, уже больше из вежливости, заметила я.
– Может быть чай или кофе? – предложил хозяин, резко сменив тему.
– Нет, благодарю, не стоит.
– Хорошо, – оживился Марк, – тогда давайте приступим к делу. Показывайте, что принесли.
Я достала из сумки шкатулку и протянула ему. Марк какое-то время рассматривал ее содержимое, перекладывал безделицы с места на место, даже достал небольшую лупу, и по выражению его лица я начинала догадываться, что он тоже уловил исходившие от вещиц частицы магической энергии, пусть даже не настолько сильно, но уловил точно.
Пока мой новый знакомый разбирался со шкатулкой, досконально ее разглядывая, я разглядывала самого Марка, определенно не понимая, как моя подруга, настолько популярная у парней нашего института, могла влюбиться, как я была уверена по уши, в странного чудака-экстрасенса, да еще и настолько старше себя? Не сказать, чтобы он совсем был дурен собой, но мимика и голос собеседника вызывали во мне отторжение. За доброжелательным его притворством скрывалось что-то темное, неприятное.
Внешне мой новый знакомый представлял из себя человека средних лет, высокого, с подтянутой фигурой, аккуратными чертами лица. Взгляд его казался мне непостоянным, он смотрел на меня то надменно, то с усмешкой, то с неподдельной злобой. Возможно, такова особенность людей мистических профессий, но меня она здорово пугала. На Марке отлично сидел костюм классического стиля, который довольно-таки подходил к его образу и внушал посетителям уверенность, что перед ними действительно профессионал своего дела. Да, наверное, я сильно придирчива к людям. Но что поделать, меня довольно сильно раздражают личности, которые надевают маску перед собеседником. А Марк как раз таковым и являлся.
Наконец он закончил изучать содержимое шкатулки и обратился ко мне:
– В данных вещах преобладает весьма отрицательная энергия. Видимо, они побывали в руках недобрых людей, вполне вероятно, даже черных магов. Поэтому ваша внутренняя положительная энергия стала притягивать к себе столь отрицательную. Действует такая сила как магнит, вы не в силах были справиться с ней.
– Разве хорошая энергия может притягивать к себе плохую? – удивилась я.
– Все по законам физики. Положительные и отрицательные заряды не только притягиваются, но и порождают новую, опасную энергию. Вам нельзя находиться рядом с такими вещами. Даже не знаю, что вам еще посоветовать… Я не встречал подобного в своей практике. Обычно люди стараются избавиться от опасных предметов в своем доме.
– Но ведь медные изделия с отрицательным зарядом не прекратят притягивать меня? Смогу ли я с этим справиться?
– Еще раз повторюсь, случай уникальный. Справиться, скорее всего, не сможете. Но постарайтесь, чтобы украденные изделия не находились рядом с вами, не навлекайте лишние проблемы. Не посещайте места, где медные вещи выставлены в открытом доступе. Вы ведь и так неплохо знакомы с полицией, я прав? – взор Марка снова обжег меня холодом. Я положительно кивнула, не сводя с него глаз.
– Я могу выполнить один обряд, чтобы снизить ваш уровень положительной энергии, но это черная магия, она неизбежно повлияет на характер.
– Спасибо, – поднялась я. – Постараюсь не влезать в дурные истории. А медь еще не успела породить новую разрушительную энергию, она ведь так долго была со мной?
– Думаю, что нет. В таком случае заряд стал бы другим. Хорошо, что вы держали предметы вдали от себя. Иначе могли бы точно навлечь беду.
– Я… Что-то должна…?
– Нет, ничего не нужно, – перебил меня Марк.
– До свидания!
– Всего доброго. Если что, вы знаете мой номер, звоните.
3 глава. Черные воды
После встречи с Марком я пришла домой с удивительным приливом новых сил. Раньше мне всегда думалось, что, когда люди возвращаются после эзотерических приемов и спиритических сеансов, они чувствуют себя подавленно. Но, тем не менее, тело мое переполняла легкость, а сознание генерировало новые идеи. Я не заметила, как к полуночи завершила курсовую работу по наскальной живописи и стала просматривать следующее задание, которое касалось орудий труда и украшений кроманьонцев. Мои глаза остановились на кратком сообщении о медных амулетах:
«Из меди уже несколько тысяч лет изготавливают защитные талисманы и амулеты. Медные браслеты, кольца, кулоны обладают защитными свойствами, не позволяя негативно воздействовать на энергетику человека. Чем более высокий уровень меди в изделии, тем выше его защитные свойства. Древние люди использовали подобные амулеты в различных обрядах и жертвоприношениях. Они считали, что медь убережет от влияния злых духов и ночных кошмаров…»
Я зевнула и потянулась. Долго ли еще будет преследовать меня злосчастная медь? Надо бы уже избавляться от связанных с ней дурных предчувствий, тогда и жизнь станет куда проще. Я еще немного посидела с закрытыми глазами, чтобы переварить эмоции сегодняшнего дня, а потом улеглась в постель и почти сразу же крепко уснула.
Мой сон прервался посреди ночи от жуткого ощущения присутствия в комнате кого-то еще. Страх окутывал туманом голову, сковывал движения, не позволял телу пошевелиться. Помимо того, дыхание затруднилось, словно мне взвалили на грудную клетку неподъемную мраморную плиту. Очертания предметов казались тусклее, чем обычно, по стенам взлетали мрачные тени, источник которых я не могла разобрать. Уши заложил белый шум, который превращался в противную вибрацию, постепенно растекавшуюся по всему телу, похожую на ту, что появляется, когда отлежишь руку или ногу. Я попыталась встать, но вибрация тяжелая и изматывающая, словно магнитом тянула назад, как будто в весе прибавилось килограмм двадцать. В таком состоянии оставалось либо наблюдать за происходящим, либо закрыть глаза и не смотреть вовсе.
