Текст книги "Засохший букет цветов (СИ)"

Автор книги: Карибский Кризис2

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

  Тимофеев уставился на меня в упор разными глазами. Я поджала губы и отвернулась. Блин, так хочется погулять подольше! Мне уже осточертело сидеть в Академии. Я хочу хотя бы немного прогуляться по городу, потанцевать, неужели я прошу многого? Сергей по – видимому так и считал. Я надулась как хомяк на крупу и встала из-за стола.

  Когда мы проходили мимо ярко освещённого ночного клуба, я сделала вид, что поправляю штанину. Тимофеев, который разговаривал по телефону не сразу заметил мой манёвр, так как разговаривал по телефону, поэтому я со всей дури рванула ко входу в клуб.

  – Стой!

  Ага, я прям так и послушалась! Я забежала внутрь и торопливо купила билет, после чего так же шустро рванула туда, где было много свидетелей, то есть людей, которые могут помешать Сергею прибить меня на месте. Вокруг гремела музыка, танцевали парни и девушки. Я поправила футболку и уже собиралась пойти танцевать, как заметила злого как чёрт Сергея. Парень тоже заметил меня, поэтому рванул в мою сторону.

  – Ой – пискнула я и постаралась затеряться в толпе.

  Начались манёвры, которые смело можно было назвать профессиональными. Я запутывала следы как могла, стараясь подолгу на одном месте не задерживаться. Но Тимофеев всё равно находил меня буквально через несколько секунд после того, как я останавливалась. Я убегала, стараясь снова запутать следы. Но, как бы я не старалась, меня поймали. Я вырывалась как образцовый конь, но это совсем не помогало. Внезапно, после того, как я рванулась с особой силой и зацепилась за край свитра парня браслетом, с его шеи что-то упало мне под ноги. Я извернулась и подобрала вещь, зажав её в кулаке.Сергей этого не заметил, и взяв мою куртку в гардеробе, таки выволок меня на улицу, после чего устроили разнос.

  Я даже уши закрыла от криков. Наконец, парень замолк, вероятно потому, что сорвал голос. Последние вопли получились какими – то хриплыми и осипшими. Безнадёжно махнув рукой в мою сторону, он жестом указал мне идти перед ним. Я задрала подбородок и пошла к остановке, сжимая что-то овальное в руке. Меня раздирал интерес, что же там такое? Но посмотреть я не решалась. Не сейчас, вот когда я приеду в Академию...

  Перед тем как зайти в Академию, Тимофеев заставил меня переодеться в форму. Я с неохотной подчинилась, и мы уныло вошли в распахнутые ворота. Я сослалась на то, что хочу немного погулять на свежем воздухе, пошла на стадион. Сергей пожал плечами и пошёл в общагу.

  Оставшись одна, я поплотнее закуталась в кофту и села трибуну, после чего достала из кармана то, что упало с шеи Тимофеева. Как оказалось, это был медальон овальной формы с изысканной гравировкой, которой были написаны слова на незнакомом мне языке. Я повертела вещь в руках, думая про себя, что сам медальон плоский, так что под одеждой почти не выделялся, а цепочка, которая порвалась, почти не заметна на коже. Практично! Я повертела вещицу в руках, борясь с искушением, которое всё-таки победило, поэтому я осторожно открыла крышку медальона.

  В тусклом свете фонарей, я увидела фотографию девушки, которая явно не была русской, для этого у неё были слишком тёмные глаза и волосы, а так же восточный тип лица. Похоже, что она чеченка или дагестанка, увы, но представителей народов Кавказа я никогда толком не различала. Но девушка была красива : чеканное лицо, огромные глаза, милая улыбка. Она была одета в национальный костюм, и с едва заметной усмешкой смотрела на меня. На другой стороне от фотографии было написано от руки :

  " Я забуду зов крови, гордости и чести,лишь для того чтобы всегда быть с тобой вместе,

   Фатима ."

  Внутри словно что-то остановилось. Я тупо смотрела на фотографию девушки, которая едва ли была старше меня. Не смотря на красивую внешность, меня куда больше поразили слова, которые были написаны с другой стороны. Это как же? Она же чеченка! Для них же честь превыше всего, как и для любого сына или дочери Кавказа! Что за дела? И почему Тимофеев носит этот медальон не снимая? Неужели, он любит эту девушку? А она его? Что ж, это вполне логично, раз она дала ему свой портрет и даже написала такие слова, за которые легко могут убить свои же...

  Впервые я осознала в полной мере, что чужая душа – потёмки. В конце концов, что я знаю о Сергее? Ничего. За эти шесть месяцев я вообще ничего о нём не узнала, тогда как он знает обо мне практически всё. Что за фигня? Это не честно! Я тоже хочу знать, откуда он знает Фатиму. Похоже, что он жил на Кавказе... внезапно я вспомнила, что он хорошо стреляет и довольно серьёзный для своих лет. Хотя о чём я? Может, ему уже за двадцать, а я просто не в курсе. Я поднялась с трибун и пошла обратно, твёрдо намереваясь узнать о том, что это за медальон.

  Но когда я открыла дверь в нашу комнату, то увидела полный бардак. Парень стоял среди разбросанных вещей в одних штанах и глазами осматривал гору под ногами. Я впервые видела его без какой – нибудь кофты ( что ни говори, но в душе кабинки были закрыты, что было несказанно удобно), поэтому теперь из груди сам по себе вырвался удивлённый вздох. Торс Сергея был таким, словно по нему кто-то точил когти : множество рубцов, шрамов и даже слег от ожога, который шёл словно повязка через всё тело, ровно, словно к парню прикладывали раскалённый меч.

  Против воли вспомнились слова, которые я прочитала в медальоне. Похоже, что они и то, что Тимофеев выглядел как оживший Франкенштейн, были связаны между собой.

  – Что это? – помимо воли вырвалось у меня.

  Сергей резко поднял голову и посмотрел на меня.

  – Выйди – приказал он.

  – Это ещё почему?

  – Я сказал : выйди! – крикнул парень.

  – Ты что-то ищешь?

  – Выметайся! Или я тебя сам вышвырну.

  – Но может я смогу помочь – начала я.

  Тимофеев сделал шаг ко мне и я попятилась. А что? Мало ли, может он меня ещё прибьёт?

  – Выйди – повторил он – я прошу тебя. Выйди.

  – Ты это ищешь? – спросила я протягивая медальон на ладони.

  Парень в ужасе уставился на мою ладонь, после чего мгновенно оказался рядом и рывком придавил меня к стене. Я охнула от боли, когда моя спина со всей силы впечаталась в стену.

  – Откуда это у тебя?! – прорычал Сергей – немедленно отвечай!

  – Это у тебя в клубе упало – начала оправдываться – честно! Я просто подняла, вот и всё.

  – Ложь!

  – Правда! Какой мне резон тебе врать?

  Тимофеев грубо выхватил у меня из рук медальон и посмотрел на разорванную цепочку.

  – Если тебе нужна новая, то я могу отдать тебе свою – осторожно предложила я, отлипая от стены – у меня всё равно подвеска без дела лежит, а так хоть польза будет...

  – Ты его открывала?

  – Что? – его вопрос застал меня врасплох.

  – Ты открывала медальон?

  – Да – горестно созналась я – каюсь, было дело. Прости.

  Парень сел рядом с кроватью на полу и стал задумчиво вертеть медальон в руках, сложив локти на поднятые колени. Я осторожно села рядом с ним.

  – Может, я лезу не в своё дело, но...кто такая Фатима? – осторожно спросила я не надеясь услышать ответ.

  – Моё сердце – внезапно сказал Сергей после долгой паузы – и моя душа.

  – Ты, похоже её любишь – произнесла я немного удивлённая его откровенностью.

  – Нет – сказал Тимофеев.

  – А как же твои слова...

  – Нельзя любить покойников – отозвался парень – особенно тех, кто умер из-за тебя.

  Я не знала, что сказать. Утешать его? Зачем? Он не нуждается в моём утешении, но молча сидеть так, когда молчание давит словно надгробная плита тоже было невыносимо. Разве только...

  – Если хочешь выговориться, то я готова стать твоим психологом – сказала я – если же нет, то...

  – Выговориться? Зачем? – парень посмотрел на меня разными глазами – это пустая трата времени.

  – Но эта девушка была для тебя дорога – произнесла я смотря на медальон, в котором хранилась фотография Фатимы – ты сам сказал, что она – твоё сердце.

  – Да – кивнул головой Тимофеев – она – моё сердце, которое перестало биться и моя душа, которая уже несколько лет стоит перед Богом. Хотя...всё должно было быть наоборот, но она меня спасла.

  – Как?

  – Не терпится узнать?

  – Я просто хочу понять кем она была для тебя – отозвалась я – ты знаешь про меня всё, но я ничего о тебе не знаю. Это нечестно, тебе не кажется?

  – Не честно... – повторил парень – может быть...

  – Ну так что?

  – Фатима – это дочь гордого Кавказа – произнёс Сергей после долгой паузы – а Кавказ – это семья, в которую чужаков не берут.

   Глава 14.

  – Я и мои родители жили на Кавказе – парень невидящим взглядом смотрел на раскачивающийся раскрытый медальон. Лицо Фатимы то поворачивалось к нему, то снова отворачивалось – мой отец был военным. Мне было тогда где-то десять лет, когда его отправили на подавление небольшого конфликта с боевиками. Помню, мать тогда всё время твердила, чтобы он отказался, не ехал. У неё было какое-то дурное предчувствие, но отец только отмахнулся. Он никогда не обращал внимания на такую ерунду как мистика. Потом я увидел только его гроб.

  – Его убили боевики? – уточнила я, чувствуя как внутри что-то сжимается. Всё – таки смерть близких это не то, о чём можно легко говорить.

  – Нет, он подорвался на гранате. Боевики захватили деревню, где жили русские и отец, чтобы не пострадали дети, которые выбегали из освобождённого дома, закрыл собой гранату. Ему присвоили звание "Героя России" посмертно. Думаю, отец никогда не думал, что сможет добиться такой почётной награды, тем более, что это будет последним, что сможет заслужить. Дёмин Евгений Олегович – герой России, так было написано на его надгробии.

  – Дёмин? Но...ты же Тимофеев! – я непонимающе нахмурилась – или нет?

  – Нет. Я Дёмин, это моя настоящая фамилия – пожал плечами Сергей – но я военный и не хотел светиться в этой Академии, поэтому Елена сделала мне документы на имя Тимофеева Сергея Анатольевича.

  – Так тебя что, зовут не Сергей, а как-то по другому?

  – Михаил – признался парень после небольшого молчания – меня зовут Дёмин Михаил.

  – И сколько тебе лет? – не отставала я – признавайся!

  – Двадцать два.

  – О... – я даже не знала, что можно сказать – ты...выглядишь младше своего возраста....

  – Знаю – безразлично отозвался Сергей – это такая своеобразная особенность моей семьи. Все выглядели гораздо моложе чем было на самом деле. Но это не главное. Мать так и не оправилась после смерти отца. Я помню, что она часто ходила на его могилу, оставаясь на кладбище чуть ли не до следующего утра. Так продолжалось где-то три – четыре года. Я учился в школе, потом решил уйти после девятого класса и пойти в военные. Не пойми неправильно, мне совсем не нравилась эта профессия, но я хотел отомстить. Это был Кавказ, это были горы, в которых было полно боевиков, так что меня бы взяли в любом случае уже за то, что я умел стрелять. В своё время отец настоял на том, чтобы я научился стрелять, мотивируя это тем, что однажды мне это пригодиться.

  Спустя четыре года мать серьёзно заболела и умерла. Она даже не хотела лечиться, только нетерпеливо ждала смерти, совсем не думая о том, что у неё есть живой сын. Наверное, проблема была в том, что я был похож на неё, а не отца. Тогда я часто думал, что если бы я выглядел как он, то мама получила бы хоть какой – то стимул продолжать жить... после её похорон, я сжёг дом и ушёл в горы.

  – Зачем ты сжёг дом? – удивилась я.

  – Чтобы не было причин возвращаться – отозвался парень смотря в одну точку – физически не мог оставаться в этом доме, где пахло смертью и отчаяньем. Я ненавидел этот дом, поэтому даже был рад от него избавиться.

  – А прождать было не Судьба?

  – Кому? Кто бы захотел жить в доме, где смерть раз за разом кого – то забирает? Люди слишком впечатлительны, чтобы покупать такое хлопотливое имущество.

  – Куда ты ушел?

  – В горы. Мне тогда исполнилось четырнадцать, я пришёл к начальнику базы, которая располагалась ближе всего от нашего дома и потребовал, чтобы меня взяли в военные. Сначала от меня отмахивались как от мухи, но потом вмешался проезжающий мимо приятель отца, который взял меня под покровительство, и сказал, что сын Дёмина Женьки далеко пойдёт, надо только подождать.

  – И ты оправдал его ожидания? – спросила я.

  По окну затарабанили первые капли дождя, солнце полностью спряталось за горизонт, и комната была накрыта сумраком как одеялом, свет ни он, ни я не спешили включать. Парень молчал и я уже не надеялась, что он хоть что – нибудь скажет,но он продолжил безразличным голосом:

  – Да. Ефим, так звали друга моего отца, не мог нарадоваться успехам, которые я делал. Он не переставал повторять, что отец бы гордился мной и моими достижениями, но мне было мало. Я ненавидел всех их, всех представителей народов Кавказа... я был подростком и мне казалось, что если бы не они, то отец и мама были бы живы, поэтому продолжал убивать, совершенно не беспокоясь о своей жизни. Зачем? Если выживу – хорошо. Не выживу – отправлюсь к родителям, так что при любом раскладе я был в плюсах.

  Так проходил год за годом и я думал, что так пройдёт вся моя жизнь, но когда мне исполнилось семнадцать, нашу базу переместили к одному из аулов, в котором жили чечены. Они явно не пришли в восторг от такого соседства, но поделать ничего не могли. Разведка доносила, что жители аула активно покрывали боевиков и помогали им продовольствием, поэтому "на верху" решили, что так убьют сразу двух зайцев : боевики лишаться поставок продовольствия и жители аула были как на ладони. Пару раз нашу базу хотели подорвать, но зачинщики находились и расстреливались. Чечены скрежетали зубами, но открыто выступать не хотели, только смотрели волками на нас. Ну да, а что они могли сделать? Любое восстание было бы мгновенно подавленно, а жители расстреляны.

  Однажды, по – моему это было весной, я заметил неподалёку от базы яблоневое дерево, и ночью решил полезть на него, чтобы достать пару яблок, что ни говори, а яблоки были экзотическим фруктом на нашей базе. Засады я не боялся: во – первых, я мог отбиться, а во – вторых, местность прекрасно прослеживалась, так что опасаться было нечего. Когда я залез на дерево, то заметил в густой листве какое – то движение. Рефлекс был быстрее разума, поэтому уже через несколько секунд я прижимал к земле девчонку, которой едва ли исполнилось пятнадцать. Она яростно вырывалась, пытаясь укусить меня за ладонь, которой я зажимал ей рот, попутно лягаясь и колотя по мне руками, но я был сильнее какой – то худой чеченки, поэтому ударил её в живот, чтобы она успокоилась. Девчонка охнула и обмякла.

  – Будешь кричать, я тебя пристрелю как собаку – пообещал я, смотря в тёмные блестящие глаза, которые были такими большими, что занимали половину её лица – я тебя предупредил.

   Она кивнула и нахмурилась. Я убрал руку с её лица, но вставать с неё не торопился. Яблоня была на стороне базы, значит, чтобы к ней пробраться, чеченка миновала всю нашу охрану! Получалось, что жители аула могли как крысы пролазить в любые дыры и водить нас за нос!

  – Ты говоришь по – русски? – поинтересовался я.

  Она задумалась, но потом кивнула.

  – Тогда ответь мне, как ты смогла пробраться сюда?

  – Русский дурак – с усмешкой сказала эта стерва смотря на меня без страха. Она лежала раскинув руки, а её длинная коса была перекинута на одно плечо. Тёмные глаза светились холодным весельем – русский думать, что знает всё и вся. О, это не так. Если чечен захотеть, то он обмануть русского и русский даже не поймёт о том, что он – дурак.

  Она рассмеялась тихим смехом. Я сжал зубы, гася в себе желание придушить наглую девчонку. То же мне! Нашлась одна шибко умная, которую из – за худой тушки среди травы не различишь, а туда же! Я надавил коленом ей на живот, она поморщилась и попыталась ногтями вцепиться мне в ногу, чтобы я её убрал, но я скрутил её руки над головой.

  – Кто ещё может выйти из аула и перейти нашу базу?

  – Все, русский, все – гордо задрала подбородок чеченка – вы только пришли, а мы живём здесь всю жизнь. Понимаешь разницу?

  Разницу я понимал. Получается, что жители аула просто водили нас за нос, демонстративно ведя себя примерно и послушно, но на деле... я рывком поднял девчонку на ноги и приставил к её груди пистолет. Она холодно посмотрела на меня, ожидая моих дальнейших действий.

  – Ты покажешь мне все ваши ходы, иначе я тебя убью – поставил я тогда условие.

  – А если я соглашусь на смерть, русский?

  – Нет, ты не согласишься – отозвался я – по тебе видно, что ты хочешь жить ради кого – то, так что лучше не шути со мной, поняла?

  Ей пришлось подчиниться. Она показала мне ходы, по которым её соседи ходили к реке, от которой шла тропа в горы, едва заметные тропки, которые вели в горы и леса... я всё запоминал, хотя и догадывался, что то, что чеченка мне показала – капля в море остальных лазеек, по – видимому, она решила отделаться малой кровью. В конце – концов, мне пришлось снова привёл её к яблоне. Чеченка стояла как статуя и молча смотрела на меня, ожидая чего я ещё потребую. Я перевёл взгляд на яблоню, после чего указал на неё девчонке.

  – Залазь.

  – Зачем, русский?

  – Живо.

  Она полезла. Я приказал ей нарвать яблок. Она выполнила это требование, после чего слезла с дерева и внимательно посмотрела на меня.

  – Считаю до десяти. Если не успеешь убежать до того, как я скажу "десять", я тебя убью, поняла?

  Она удивлённо посмотрела на меня, но стоило мне сказать "Раз", как она побежала обратно. Едва я сказал " шесть", как тонкой фигурки чеченки уже не было видно.

  О ходах я умолчал. Знаю, это было неправильно, но если никто ещё не заподозрил целую орду чеченов, которые сновали туда и обратно, то это означало, что мы полные лохи. Я решил немного понаблюдать за каким – нибудь из ходов, чтобы убедиться в том, что ходами действительно пользуются. Как оказалось, по одному жители аула ходили за водой, по другому в лес за палками и дровами, но с боевиками пока никто в контакт не вступал. У меня закрадывалось подозрение, что чеченская девчонка могла предупредить своих о том, что за ходами могут следить. И с каждым днём это подозрение только усиливалось.

  Через три – четыре дня после того, как я начал наблюдать за спуском к воде, я увидел странную картину : группа женщин как обычно набирала в кувшины воды, но в этот раз к привычной мне картине добавились новые действующие лица : несколько мужчин, которых даже с натяжкой нельзя было назвать местными, так как всех местных жителей я знал довольно хорошо. Один из боевиков схватил одну из женщин, которая была закутана в платок почти с ног до головы, и начал тащить с собой в лес. Однако, женщина явно не горела желанием прогуляться по лесу, потому что кричала и отбивалась. Мужик что-то резко крикнул и ударил тонкую фигуру по лицу так, что она покачнулась, после чего снова потащил её в лес.

  Я хорошо усвоил, что территория базы проходит ровно до противоположного берега небольшой реки, поэтому боевики явно перешли нашу границу. Другое дело, если они успеют уйти, то любой конфликт будет бесполезным, поэтому я поднял автомат и нажал на курок.

  Боевики завертелись как детская игрушка – юла, после того, как увидели что один из них был убит. Я убил второго, а третьего просто ранил в ногу, после чего начал спускаться к реке. Женщины закричали так, словно вместо меня к ним подошла огромная змея, после чего побросали кувшины и побежали обратно. Я же притащил боевика к нам в базу. Конечно, попало мне тогда знатно, причём за всё : и что умолчал о ходах, и о том, что сунулся в одиночку... я сейчас даже не помню за что конкретно меня тогда шерстили, но не важно.

  Ночью, когда мне в наказание сказали дежурить возле яблони, так что я спокойно улёгся на развилку ветвей и смотрел в тёмное небо. Внезапно, что – то легко постучало меня по плечу. Я резко обернулся и выхватив пистолет, направил его в лицо не прошенного гостя. На меня серьёзно смотрели чёрные глаза, а тонкие губы чеченки были сжаты в линию.

  – Опять ты? – удивился я смотря на старую знакомую – что тебе тут надо? Опять за яблоками пришла?

  – Нет – прошептала девчонка, поднимаясь повыше чтобы наши головы оказались на одном уровне – я хотела поблагодарить тебя, русский.

  – За что?

  – Ты спас меня, застрелив Мехди...

  – Кого?

  – Он хотел забрать меня в лес...

  – Так это что, опять ты была, что ли?

  Чеченка кивнула. Я удивлённо смотрел на невысокую девчонку. Как, нет вот как она умудряется попадать в неприятности? И почему я всё время оказываюсь неподалёку?

  – Забудь – отмахнулся я.

  – Ты спас мне жизнь – упрямо повторила чеченка – русский, спасибо. Однажды я спасу жизнь тебе.

  – Михаил – рассеянно поправил я, думая о том, как же эта девчонка может спасти мне жизнь.

  Она выглядела озадаченной, но покорно повторила:

  – Михаил? Фатима.

  – Тебя так зовут?

  – Да. Ладно, мне пора. Прощай русский по имени Михаил.

  Позже я почти её не видел. Признаться, я почти забыл о том, что вообще знал чеченку по имени Фатима. Но она обо мне не забывала. Похоже, что чеченка узнала где находится моя комната в казарме и по каким маршрутам я обычно хожу. Просыпаясь ещё до рассвета, я всё время находил на небольшом подоконнике несколько цветов, яблоки, груши, лаваш и небольшой кувшин молока. Признаться, я был удивлён таким вниманием к своей персоне. Но за молоко и хлеб я был благодарен. Однажды, когда мне удалось вырваться в город, я купил для своей новой знакомой браслет и серьги с тёмно – синими камнями, хотя сам толком не знал зачем я это делаю. Но на следующее утро ни серёг, ни браслета на подоконнике не было.

  Когда одним летним днём мы с ребятами сидели на берегу реки, обсуждая что делать с боевиками дальше, послышался детский крик. Оказалось, что один из детей, которые собирали камни на берегу упал в воду, и теперь его течением тащило дальше. Мы с моим другом переглянулись и бросились вылавлитать незадачливого собирателя. Представь себе моё удивление, когда мы притащили спасённую девчонку к ней в дом, а нас с порога едва не сбила моя старая знакомая с криком : "Хотиджа!"! Я даже рот открыл. Следом вылетели родители обеих девчонок. Вадим сделал каменное лицо и так отчитал чеченов, что они были готовы его на месте разорвать. Фатима же не сводила глаз с меня. Хотиджа тоже довольно часто посматривала в мою сторону, от чего мне стало совсем не по себе.

   Когда мы с Вадимом уже уходили, младшая из девочек закричала :

  – Спасибо, русский! – я почему – то споткнулся.

  На следующее утро на подоконнике было пусто, что меня сильно удивило. Но я только отмахнулся и пошёл на распределение маршрутов. Я опять патрулировал с Вадимом, но стоило нам выйти за ворота базы, как мы были атакованы целой ордой детей, которые совали обалдевшему Вадиму в руки цветы, груши, яблоки, какие – то безделушки, а меня что – то схватило за руку и потащило в сторону оврага.

  Как оказалось, это была Фатима. Она без слов упала на колени и зашептала:

  – Ты снова спас нас! Михаил, ты снова это сделал! Спасибо, спасибо тебе!

  – Вставай – приказал я, пытаясь её поднять – вставая Фатима! Тебе нельзя тут быть!

  Но девчонка рванула ворот платья и показала мне длинную верёвку, на которую были надеты браслет и серьги.

  Я перевёл взгляд на её лицо. Фатима смотрела на меня ожидая моей реакции. Я раздражённо вздохнул и рывком притянув её к себе поцеловал. Правда была в том, что я давно её любил...

  Спустя несколько дней мы нарвались на логово боевиков. Завязался бой. Погибло много наших, я сам получил серьёзное ранение, но остался жив. В отличии от Вадима...его убили со спины ножом. Потери понесли как мы, так и боевики, разница было только в том, что у нас потеря людей была действительно серьёзной проблемой. Я провалялся в госпитале несколько дней, прежде чем меня отпустили. Придя к себе, я повалился на кровать, пытаясь понять где мы совершили ошибку. Маршрут был продуман до мелочей, никаких подвохов быть не должно было, местность неоднократно проверялась... что же пошло не так? Уже в сумерках на мой лоб легла тонкая рука. Я открыл глаза и увидел склонившуюся надо мной Фатиму.

  – Что ты тут делаешь?

  – В ауле неспокойно. Все злятся, что русских не убили. Скоро новый бой будет – зашептала девчонка садясь на мою кровать – русским надо быть осторожными.

  – Тебе – то зачем нам помогать? – поинтересовался я – ты в курсе, что идёшь против своих?

  – Мне всё равно, если русские умрут – ответила Фатима – но Михаил будет жить. Я обещала это.

  Точно, её обещание как – нибудь спасти мою жизнь в ответ. Я улыбнулся.

  – Спасибо, Фатима – я сел на кровати – можешь считать, что больше мне ничего не должна.

  Она удивлённо посмотрела на меня.

  – Не должна?

  – Ты предупредила нас, поэтому может считать, что больше мою жизнь спасать не надо.

  – Но я сделала это не из-за обещания – ответила девчонка – мне всё равно, если русских здесь не будет. Мне всё равно, если всех их расстреляют как собак, но Михаил должен спастись, он должен жить, потому что ты – хороший, потому что я тебя люблю...

  Я даже растерялся. Такой поворот событий мне даже в голову не приходил. Я её любил, это я знал точно, но чтобы она тоже любила меня...

  – Тебе будет лучше уйти – сказал я – иначе тебя поймают.

  – Не поймают – упрямо тряхнула головой чеченка – не уйду. Я хочу остаться с тобой.

  – Где? На базе? И тем самым спровоцировать восстание?

  – Я не хочу уходить – настаивала на своём Фатима – Михаил! Не бросай меня!

  Я обнял её, она схватилась за мою кофту так, словно боялась что если отпустит, то я могу исчезнуть.

  – Тогда ты уйдёшь вместе со мной? – спросил я у неё – у меня скоро отпуск и я уеду из этих мест. Ты хочешь поехать со мной?

  – Да.

  – Не пожалеешь, что бросишь свою семью?

  Она порылась в кармане платья и протянула мне медальон. Открыв его, она взяла ручку, которая лежала на моём столе и написала слова, которые ты уже видела напротив её портрета.

  – Это мой ответ – тихо сказала она – если ты захочешь, я уйду вместе с тобой.

  Медальон остался у меня. До моего отпуска оставалось несколько дней, и они проходили спокойно, я виделся с Фатимой во время обходов и она подолгу пытала меня о жизни в городах. Всё о чём я говорил, для неё была как сказка, ведь она никогда ничего такого не видела.

  В последний день моей службы на нашу базу напали. Это случилось рано утром, поэтому мы были не готовы в полной мере отражать атаки. Гранаты взрывались на каждом шагу, выстрели, которые бороздили землю...боевиков было гораздо больше чем нас, но пытались отбиться. Меня тоже едва не прибили, но я успевал отскочить в последний момент, но моя удача не была долгой. Мне попали в живот и в ногу, после чего наступила темнота.

  Очнулся я в какой – то пещере от дикой боли. Как оказалось, к моему телу приложили раскалённый нож чтобы я очнулся. Когда до меня дошло, что я в плену, стало совсем хреново. Вместе со мной в плен попали ещё пять – шесть человек. У нас хотели узнать где и сколько спрятано оружия на базе? Кто – то говорил, кто -то молчал до последнего... честно сказать, я плохо помню, что происходило тогда. Помню, казавшиеся мне бесконечными, пытки и ругань. Не знаю сколько прошло дней, но ночью, когда из – за туч не было видно ни луны, ни звёзд, нас кинули в глубокую яму. Охранять её нужды не было, а из-за дождя земля стала такой мерзкой, что вылезти не было никакой возможности. Нас осталось трое. Один начал молиться, зная, что эту ночь мы вряд ли переживём. Если уж не утонем, то от какой – нибудь инфекции точно к праотцам отправимся.

  Начался дождь. Гремел гром и сверкали молнии. Яма, в которой был я и два других пленника начала заполняться водой. Когда её уже было по колено, я услышал как меня кто – то зовёт по имени. Сначалa я подумал, что мне кажется, но потом поднял голову и увидел лицо Фатимы, которая лежала на краю ямы и показывала мне на верёвку у себя в руке, после чего приложила палец к губам. Я молча кивнул и подошёл поближе к ней.

  Девчонка обвязала верёвку вокруг талии и бросила мне конец, после чего схватилась за растущее рядом облезлое дерево, чтобы не упасть самой, пока я поднимался.

  Я хотел позвать остальных, но Фатима отрицательно покачала головой и ткнула пальцем в меня, как бы говоря : "Только ты". Я помнил, что ей всё равно, если другие русские умрут. Она не хотела, чтобы умирал я. Знаю, это может показаться диким, но нас всегда учили, что сначала ты должен думать о себе. Всех не спасёшь, нужно стараться выжить самому. Поэтому я полез наверх.

  Когда я оказался на краю ямы, я помимо воли обернулся. Те, кто остался там смотрели на меня с тоской. Вода уже доходила им до колена и поднималась выше. Я отвернулся и подошёл к Фатиме. Она быстро размотала верёвку и схватив меня за руку, побежала в сторону леса. Я бежал за ней.

  Когда мы почти добрались до моей базы, раздался выстрел. Это стрелял старик, который стоял возле ограды. Фатима побледнела и закричала что – то на своём языку.

  Старик только цыкнул в её сторону, даже не посмотрев на девчонку. И тут я понял : это был отец Фатимы! Он снова нацелился на меня и нажал курок. Но девчонка успела встать впереди меня и пуля, которая должна была забрать мою жизнь, забрала её.

  Сергей замолчал. Я тоже потрясённо молчала. В глазах стояли слёзы, я словно видела эту картину : обессиленный грязный парень, который едва стоит на ногах и девушка с длинными чёрными волосами, кoторая встала между отцом и тем, кого она любила.

  – И что случилось потом? – спросила я стараясь чтобы голос не звучал глухо.

  – Её похоронили на кладбище в ауле, а я ушёл с той базы – ответил Тимофеев – не мог там оставаться, хотя Хотиджа просила меня остаться.

  – Потом ты встретился с Еленой?

  – Да. Не сразу, но встретился. Она предложила мне небольшую работу и сказала, что если я справлюсь, то стану её помощником и своеобразным телохранителем.я согласился. Так мы с тобой и встретились.

  Я молча кивнула. Говорить не хотелось. Да и что тут скажешь?

   Глава 15.

  

  Две недели стали для меня настоящей пыткой. Я облазила всю территорию Академии вдоль и поперёк чтобы хоть как – то занять время. Даже усы портретам дорисовала! Правда, Тимофеев не вовремя вырулил из-за угла и застал меня с поличным, когда я, пыхтя от усердия словно ёжик, дорисовывала последний роскошный ус какому – то генералу, который руководил Академией в незапамятные времена. Проследив взглядом вереницу директоров, которые уже щеголяли усами нарисованными маркером по стеклу ,за которыми эти портреты и находились, парень как – то нехорошо прищурился и перевёл взгляд на всё ещё не заметившую его меня. Признаться, я так увлеклась процессом, что сама себе под нос напевала песенки и не обращала внимание на то, что происходит в реальном мире, поэтому появление Сергея для меня стало совсем неожиданным.