Текст книги "Моё чужое сердце (СИ)"

Автор книги: КапризноеЧудо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== После операции ==========

Раньше я никогда не задумывался о влиянии сердца на судьбу его обладателя. Кроме того, что оно должно выполнять предназначенную ему природой функцию. Всевозможные утверждения романтиков о том, что наши чувства живут именно в сердце, которое может что-то подсказать, а также управлять эмоциями, казались мне полнейшей ерундой. Красивой сказкой, слишком далёкой от нашей реальности. В жизни мне всё виделось куда проще и прагматичнее.

Донорское сердце мне пересадили около трёх месяцев назад. Моё, увы, оказалось непригодным после очередного инфаркта, который едва не лишил меня жизни. Но в итоге он лишил меня только сердца. Причём в самом прямом смысле этого слова.

Разумеется, я боялся операции, сильно волновался, переживал. Возможно, один я бы так и не решился на подобный риск, не будь рядом со мной моей дорогой жены Клэр, которая до конца поддерживала меня, внушая веру и оптимизм.

– Даже не сомневайся, милый, – говорила она, нежно держа меня за руку, – всё пройдёт хорошо, даже лучше, чем обещает доктор Дженкинс… Вот увидишь, Мэтью, через полгода ты и не вспомнишь о том, что у тебя когда-то было другое сердце.

Я слабо улыбался, вспоминая слова доктора Дженкинса о современной науке. Ведь именно благодаря её стремительному развитию донорское сердце приживалось в новом теле куда быстрее, чем это было лет двадцать или тридцать назад. Тогда подобные операции были большой редкостью, сейчас они – нормальное явление для современной медицины. Я верил Дженкинсу, но всё равно боялся. Ведь умирать на операционном столе мне совершенно не хотелось.

Всего за месяц до операции мне исполнилось сорок. Хороший подарок самому себе на сорокалетие… Чужое сердце. Впрочем, чего я так боялся? Сердце ведь просто орган. Как почка, печень, желудок… И если моё новое сердце будет здоровым, а с ним я смогу вернуться к нормальной, привычной мне жизни, то ничего страшного не случится. А ещё рядом со мной будет Клэр. Моя Клэр.

Я хорошо помню тот, последний вечер перед операцией. Отчего-то он казался особенным. Тогда мы с Клэр вспоминали нашу первую встречу, мечтали о будущем, о детях, которыми так и не успели обзавестись. Впрочем, Клэр уверяла, что для этого у нас ещё будет возможность. И я верил ей. Хотел верить.

С Клэр мы познакомились около пяти лет назад во время моей деловой поездки в Ванкувер. Столкнулись случайно, в одном из местных кафе, куда я ходил на завтраки и ужины. Сложные переговоры с канадцами отнимали уйму сил и времени, однако общение с Клэр, милой двадцатисемилетней блондинкой с прекрасными небесно-голубыми глазами, помогало восстановить силы и отвлечься.

Наше общение продолжилось и после моего возвращения в Лос-Анджелес. Сначала в интернете, по телефону, а затем Клэр сама прилетела в Штаты, сказав, что уже давно собиралась отдохнуть в Калифорнии. Те дни казались мне самыми счастливыми в моей жизни. Кажется, я по-настоящему полюбил, а также встретил женщину своей мечты. Прежде это выражение казалось мне банальным и пафосным, однако встреча с Клэр сильно изменила моё мировоззрение. Впервые за всю сознательную жизнь мне по-настоящему хотелось разделить её с другим человеком. И этим человеком была светловолосая канадка по имени Клэр Мэри Уайт.

Мы поженились примерно через полгода после того, как Клэр впервые прилетела в Лос-Анджелес. Тянуть больше не было смысла. Мы были уверены в своих чувствах, мечтали о совместном будущем, о семье. Тогда я был на седьмом небе от счастья.

Сейчас вы спросите, почему мы с Клэр так и не обзавелись детьми? Не торопились. Казалось, что всё впереди, да и современная медицина, к счастью, позволяла не спешить с таким важным для любой пары решением. Я занимался бизнесом, Клэр преподавала в университете. Вместе мы проводили довольно много времени, часто ездили в путешествия. Казалось, что всё шло хорошо, пока однажды… Первый инфаркт случился около года назад. К счастью, я быстро восстановился, и хотя Клэр умоляла меня беречь здоровье, поменьше работать и почаще посещать врачей, я не смог серьёзно воспринимать её советы, надеясь на то, что с моим сердцем всё будет в порядке. Увы, я ошибся. Через полгода всё повторилось, и тогда… Именно тогда мы и приняли решение о донорском сердце. Решение, которое помогло спасти мне жизнь.

День операции я запомнил какими-то обрывками. Клэр была рядом ровно до того момента, пока меня не отвезли в операционную. Её лицо, такое бледное от волнения, но вместе с тем такое красивое, милое, родное, ещё долго стояло перед глазами, а в голове крутилась лишь одна, по-настоящему пугавшая меня мысль. Увижу ли я снова свою дорогую Клэр? Вернусь ли к ней?

Но я вернулся. Выбрался из бесконечной темноты, в которую попал сразу после того, как мне ввели анестезию. И в которой, казалось, не было ничего – ни боли, ни страха, ни галлюцинаций. Только пустота – чёрная и холодная. А ещё ощущение, что я должен вернуться. Должен… Кому-то.

Затем я очнулся. Всё расплывалось перед глазами, а своего тела в тот момент я почти не ощущал. Что произошло? Я умер? Но ведь я ДОЛЖЕН жить. ДОЛЖЕН вернуться. Я обещал. Поклялся…

Мысли оборвал голос доктора Дженкинса. Он уверял меня, что операция прошла успешно, а мой организм не отторгал новое сердце. Впрочем, сильно радоваться пока не стоило, тут же предупредил меня хирург, ведь мне предстоял ещё долгий курс лечения, а также реабилитация после перенесённой операции.

Клэр я увидел на другой день после того, как пришёл в себя. Тогда я чувствовал себя по-настоящему счастливым. Даже боль в грудной клетке, а также слабость, которую я тогда испытывал, не смогли омрачить эту радость, и хотя я всё ещё помнил слова доктора Дженкинса о том, что неприятные последствия вполне могли дать о себе знать, думать об этом мне тогда не хотелось. Все мои мысли были заняты лишь Клэр.

В больнице я провёл три месяца и полторы недели. Постепенно возвращался к нормальной жизни, хотя о полноценном возвращении к ней говорить было преждевременно. Меня кормили, водили в туалет, помогали одеваться, выводили на прогулку. Впрочем, дома всё было почти также. И хотя в туалет к тому времени я уже мог ходить самостоятельно, оставаться без присмотра сиделки я всё ещё не мог. Как и выходить один на улицу. Мог лишь прогуливаться по саду возле собственной виллы, медленно, то и дело присаживаясь на шезлонг. Физические нагрузки мне по-прежнему были запрещены.

О возвращении в компанию также не могло быть и речи. К счастью, всеми делами теперь занимался мой брат, компаньон и правая рука – Джеймс, который был в курсе всех деталей нашего бизнеса. Брат переживал за меня не меньше Клэр, часто навещал, появляясь то один, то в компании своей супруги Моники. Я чувствовал поддержку со стороны близких, и казалось, всё шло просто отлично, только вот…

Странное ощущение появилось примерно через неделю после операции. Мне тогда снился сон. Странный, непонятный, необъяснимый. В нём я общался с каким-то человеком, лицо которого в ту ночь я так и не рассмотрел. Я совершенно не запомнил его, а единственным воспоминанием, сохранившимся тогда после моего пробуждения было то, что мой собеседник – смуглый брюнет, очень похожий на латиноса. И ещё он был молод. Очень молод.

Наутро пришла Клэр, которая что-то говорила о своей работе, о том, что она готовит мне какой-то сюрприз, что… Дальше я её почти не слышал. Мои мысли были где-то далеко, за пределами этой палаты, клиники, а возможно, и моего прошлого. Я словно что-то искал, пытался вспомнить. И это не было связано с моей жизнью. С той жизнью, которая была у меня до операции.

Спустя некоторое время сон повторился. Но в нём я опять не смог увидеть лицо молодого смуглого латиноса. Он что-то говорил мне, смеялся, брал за руку. Странно, но во сне его прикосновения не вызывали у меня никакого раздражения. Напротив, мне было приятно, когда этот парень нежно касался моей руки.

Проснувшись среди ночи, я почувствовал сильную боль в области сердца. Чужого сердца. Я задыхался, словно вокруг меня разом закончился кислород. Значит, Дженкинс прав, и мой организм начал отторгать новое сердце? Стало очень страшно. Я не был готов к смерти, не хотел умирать вот так, не увидев мою Клэр, не сказав ей… Впрочем, я врал самому себе. Я вообще не хотел умирать. В тот момент я страстно хотел жить.

Врачам удалось стабилизировать моё состояние. После этого сны прекратились, а воспоминания о латиносе, который держал меня за руку, будто исчезли из моей головы. Осталось лишь странное чувство, что я вдруг стал одинок. Несмотря на присутствие Клэр в моей жизни. Несмотря ни на что.

Сон вернулся за неделю до выписки из клиники. Как видение, неожиданно нагрянувшее в самый неподходящий момент. Я снова видел парня, смуглого, черноволосого, молодого. Он стоял совсем близко от меня, мы были одни в каком-то тесном помещении, в полумраке. Латинос неожиданно приблизился ко мне, проводя рукой по моей обнажённой груди. Затем его пальцы скользнули ниже, словно он пытался стащить с меня бельё. Я стоял, при этом совсем не испытывая страха, стыда или брезгливости. В тот момент мне отчаянно хотелось продолжения.

Я проснулся неожиданно, в первый момент ощутив лишь сильное возбуждение. Впервые после операции я по-настоящему желал секса. А мой член стоял, вполне готовый к активным действиям.

Что со мной творилось? Я хотел секса, хотел трахаться, и это выглядело нормальным явлением. Ведь у меня так давно не было нормальной интимной жизни. Я хотел быть с Клэр, скучал по ней, желал её, мечтал о том, чтобы остаться с ней наедине. Прикрыв глаза, я начал вспоминать моменты нашей с ней близости. Вспоминал прохладные губы Клэр на своей коже, её игривые нежные пальчики, небольшую упругую грудь, которую я любил слегка покусывать, вызывая у неё стоны блаженства… Как давно это было! Словно в прошлой жизни, куда-то исчезнувшей вместе с моим прежним сердцем. Нет, это невозможно. Операция на сердце никак не могла повлиять на меня и мою прежнюю жизнь. Ведь это была все ещё МОЯ жизнь. А я оставался всё тем же Мэтью Харпером, который по-прежнему любил свою Клэр!

В тот день я не думал о латиносе, как и о странном возбуждении, которое испытал в момент его прикосновения к моему телу. Это был сон, всего лишь идиотский сон, который выдало моё подсознание, опираясь на сигналы организма о потребности в сексе. И на месте этого парня вполне мог оказаться другой человек. Как мужчина, так и женщина. Но это ни о чём не говорило. Абсолютно ни о чём.

Оставшиеся дни до выписки я провёл за чтением, надеясь таким образом хоть немного приблизить день своего возвращения домой. К моей Клэр. Ведь именно она была нужна мне во всех смыслах этого слова. Именно по ней я скучал, желал её, хотел с ней близости, мечтал о её прикосновениях. Я ждал дня выписки как спасения от странных снов и видений, надеясь, что возвращение домой поможет мне вернуть мою прежнюю жизнь. Вернуть самого себя.

В свой дом я ехал тёплым летним вечером. С океана тянуло приятной прохладой, благодаря которой прогретый за день воздух казался не таким горячим. По дороге я любовался вечерним городом, чувствуя, как моя прежняя жизнь постепенно возвращалась. Совсем скоро я буду жить в привычном мне графике, снова вернусь к работе, займусь любовью с Клэр… А потом мы обязательно поедем в путешествие. В Мексику. Ведь мы так и не добрались до этой красивой, экзотической страны. Предпочитали Европу и Азию, оставляя на потом то, что находилось рядом с нами. Но теперь меня безумно тянуло в Мексику, я мечтал об этой поездке, желал поскорее оказаться там. Разумеется, вместе с Клэр. Мне хотелось прогуляться по старинным улицам мексиканской столицы, посетить парк Чапультепек… Я вздрогнул. Сердце билось слишком громко, слишком сильно, а его удары заглушали шум машины, которой в данный момент управляла Клэр.

– Что с тобой? – та встревоженно посмотрела на меня, – Мэтью, тебе нехорошо?

– Всё отлично, – я улыбнулся, чувствуя себя второсортным актёром. Да, всё было отлично, вот только моё сердце считало совершенно иначе… Моё сердце? Я посмотрел на улицу, сделав вид, что рассматриваю только что построенное здание. Это сердце не было моим. Оно по-прежнему оставалось чужим для меня.

Тот вечер мы провели вдвоём с Клэр. Говорили о какой-то ерунде, вспоминали прошлое, мечтали.

– Чьё сердце мне пересадили, милая? – этот вопрос сам собой сорвался с моих губ, – Ты знаешь, у кого его взяли?

– Нет, – красивое расслабленное лицо Клэр вмиг стало серьёзным, – и не пыталась узнать. Но… зачем ты спрашиваешь об этом? Ты хочешь знать имя…

– Не хочу, – уверенно ответил я, а после отвернулся, отчего-то почувствовав себя неуютно. В один момент магия этого вечера исчезла, растворившись в моих сомнениях. В той пугающей бесконечной темноте, поглотившей меня около трёх месяцев назад. И которая всё ещё окружала меня, не давая полноценно наслаждаться жизнью. МОЕЙ жизнью.

– Да… так будет лучше для всех, – Клэр вновь попыталась улыбнуться, скинув с лица белокурые локоны, – в конце концов, тот человек умер, а это сердце… Оно теперь твоё, Мэтью!

– Конечно, дорогая, так оно и есть… – я также натянул улыбку, при этом подумав, что мне необходимо побыть одному. Общество Клэр меня утомляло, что было очень непривычно, что пугало и порождало целый ряд новых сомнений. Неужели, я настолько привык к одиночеству в клинике, что уже и дома не мог подолгу находиться в чьём-то обществе? Но ведь я был с Клэр!

– Ты устал и хочешь отдохнуть? – в тот момент моя супруга словно прочитала мои мысли, – Тогда идём в спальню, но перед сном тебе нужно принять лекарство. Давай, я сама принесу его тебе…

Чувство вины перед Клэр мучило меня весь оставшийся вечер. Разумеется, интимной близости в ту ночь у нас не произошло, а присутствие Клэр рядом со мной отнюдь не вызывало никаких приятных ощущений. Я был растерян, по-настоящему, как никогда прежде в своей жизни. Проснувшись с первыми лучами солнца, я смотрел на серебристо-голубую гладь океана, вид на который открывался из окон нашей спальни. Странная тоска вновь накатывала откуда-то изнутри, вырываясь из глубины моего подсознания. Моего?! Внезапная мысль заставила резко вздрогнуть. Что за ерунда промелькнула сейчас в моей голове? Бред, полный бред… Да, я перенёс операцию, мне пересадили другое, донорское, заменив им моё, почти убитое двумя инфарктами, но… Как это может быть связано с моими чувствами, воспоминаниями, снами? Этого решительно не может быть. Не могло быть!

Включив свой ноутбук, я сразу же вбил в поиск «последствия трансплантации сердца», после чего замер в ожидании. Я словно искал выход из бесконечного лабиринта, из которого уже не надеялся выбраться самостоятельно. Я искал ключ к разгадке чего-то необъяснимого, находившегося за гранью моего прежнего представления о мире, науке, человеческой жизни. Но тогда я был готов поверить во что угодно. Даже в самое невероятное.

В то утро я прочитал сотни научных статей, а также множество интервью с теми, кто когда-то перенёс подобные операции. Однако ничего, кроме разочарования, я в итоге так и не получил. Никто не говорил о странных снах или необъяснимых ощущениях, появившихся у них после пересадки чужого сердца. А научные факты вдребезги разбивали мои теории, убеждая в невероятности того, что ещё недавно казалось вполне реальным.

Не было связи между сердцем и чувствами его обладателя, ведь сердце это просто орган, который служит чем-то вроде насоса в организме человека. И оно никак не может влиять на любовь и прочие эмоции своего обладателя. Как и на его воспоминания.

Последующие пару дней я провёл в довольно странном настроении. Я сидел дома, томясь в ожидании супруги. Одиночество угнетало, как и настойчивое внимание сиделки, а также то, что я не мог никуда съездить или хотя бы выйти один из дома. Мне было непривычно зависеть от других во всём, даже в мелочах. И это усугубляло мою тоску, заставляя уходить в себя, прятаться от неприятной мне реальности.

А также думать, вновь и вновь прокручивая в голове эти странные воспоминания. Чужие воспоминания.

========== Сны о чужой любви ==========

К концу недели мы с Клэр отправились в клинику, где меня осмотрел доктор Дженкинс, оставшийся довольным результатами обследования. Мой организм восстанавливался быстрее, чем поначалу рассчитывал Дженкинс.

– Расскажите про ваших других пациентов, доктор, – под конец нашей встречи я всё же решился задать давно волновавший меня вопрос, – про тех, кто пережил подобные операции… Скажите, были ли у них какие-то странные сны, видения, воспоминания? Нечто такое, совершенно не связанное с ИХ жизнями.

– Вы задаёте странный вопрос, мистер Харпер, – немного помолчав, ответил Дженкинс, – какая вообще может быть связь между сердцем и… снами, воспоминаниями? Ведь за всё это отвечает только наш мозг, у сердца же свои, другие функции. И оно не хранит никакой информации о жизни своего прежнего обладателя. Точно также, как роговицы глаз не сохраняют воспоминания о том, что мы видели, а наши желудки нигде не ведут записи о еде, которую мы пропускаем через них…

Закончив свою фразу, мой врач снисходительно улыбнулся, дав понять, что он уже удовлетворил моё любопытство. Пришлось подыграть, сделав вид, что я всё понял, и его ответ действительно меня удовлетворил. Однако это было не так. Совсем не так.

Остаток дня прошёл как обычно, а вот вечером… Я не помнил, с чего всё началось, в какой момент Клэр вдруг поцеловала меня, как дотронулась губами до моих губ. А после стала настойчиво ласкать, при этом что-то шепча на ухо, покусывая шею и плечи. Прикрыв глаза, я вдруг почувствовал её пальцы на своём возбуждённом члене. Это было чудесно. Каждая клеточка моего тела наслаждалась ласками любимой женщины, её страстными поцелуями, её прекрасным гибким телом… Ведь я так давно мечтал об этом, так желал близости с Клэр!

– Я люблю тебя… – до меня донёсся страстный, слегка приглушённый шёпот, – люблю и хочу, mi amor…

А дальше лицо Клэр внезапно исчезло, словно её тогда и не было в нашей спальне. На нашей с ней кровати. В моей жизни и в моих воспоминаниях. Вместо неё я видел почти забытый образ латиноса, того самого парня, который сейчас вновь целовал меня, при этом грубовато лаская мой член. Это было очень странно и довольно непривычно, но вместе с тем происходящее невероятно возбуждало, заставляя сгорать от желания, затуманивая рассудок и унося в какую-то неизвестную мне доселе реальность. Я хотел трахать этого парня, хотел обладать им, желал его как никогда и никого прежде.

– Mi amor… – эти слова сами собой сорвались с моих губ, – te quiero… te amo…

Затем я потянулся к его губам. В тот момент мне очень хотелось рассмотреть его, увидеть при свете дня. Наверняка, латинос был очень красив. Воображение живо нарисовало смуглое миловидное лицо с заострёнными скулами, длинные чёрные ресницы, из-под которых загадочно сверкали лучистые, чёрно-карие глаза…

– Что с тобой, Мэтью? – этот голос, словно электрический разряд, вмиг вырвал меня из моих сладких фантазий, – Что происходит?!

Быстро открыв глаза, я увидел перед собой Клэр. Бледную, обнажённую, с растрёпанными волосами. Она с ужасом смотрела на меня, а в её взгляде читалось лишь недоумение. Моя супруга будто не узнавала меня.

– Клэр?! Что… что произошло?!

Ничего не ответив, она быстро вскочила с кровати, на ходу подбирая разбросанную на полу одежду. Я смотрел на неё, не до конца понимая, что происходит. Ещё минуту назад всё было хорошо, мы занимались любовью, как вдруг… Я сидел, уставившись в одну точку, и, казалось, не замечал ничего вокруг. В тот вечер я ещё не мог принять то, что теперь становилось частью моей жизни. Моей реальности. Моего прошлого, настоящего и будущего.

***

На другой день Клэр молчала, не желая обсуждать произошедшее накануне. Я также не хотел ни о чём говорить, не зная, как вообще объяснить ей случившиеся. Впрочем, молчать также было довольно сложно. Я чувствовал, как между нами возникает какая-то преграда – невидимая, но при этом довольно ощутимая, способная отдалить нас друг от друга. К вечеру я не выдержал, поняв, что откладывать непростой разговор больше не имеет смысла. Ведь я не мог потерять Клэр! Не мог допустить даже мысли о разрыве между нами. Клэр по-прежнему была нужна мне.

– Ты говорил на испанском, – немного помолчав, ответила мне супруга, – но ведь ты совсем не знаешь этот язык! Когда ты мог его выучить? И почему вспомнил во время секса? Что вообще с тобой происходит? Ты стал другим, Мэтью!

– Не знаю… Я и сам ничего не понимаю, Клэр. Эти видения… Они происходят неожиданно, но когда это случается, я перестаю себя контролировать. Будто становлюсь другим человеком.

– Это началось после операции? – её глаза заметно потемнели, а взгляд сделался каким-то тяжёлым, напряжённым.

– Да. Ещё там, в клинике. Сны, видения, воспоминания… Я не понимаю, откуда всё это взялось, Клэр! Но это не моё, не из моей жизни! Ты понимаешь, о чём я?

– Конечно, – кивнула она, вновь отводя взгляд в сторону, – ты говорил об этом с Дженкинсом?

– Вчера говорил. Но… Короче, он уверяет, что это никак не связано с моим новым сердцем. Научных объяснений этому феномену просто нет.

– Догадываюсь… – Клэр горько усмехнулась, поднимаясь со своего места. После этого она прошлась по комнате, явно обдумывая что-то очень важное. Я молча наблюдал за ней, думая о том, что моя Клэр очень умная женщина, а значит, она сможет найти какое-то решение. Непременно сможет. Ведь иначе просто не может быть.

– Значит… – Клэр внезапно остановилась, задумчиво глядя в мою сторону, – это связано с тем, у кого взяли твоё новое сердце. Другого объяснения всему этому найти невозможно. Твои воспоминания принадлежат тому человеку. И, судя по всему, он был мексиканцем…

– Скорее мексиканкой, – невесело улыбнулся я, вновь вспоминая смуглого красавца, так настойчиво желавшего поцеловать меня, – ведь я постоянно вижу парня, и судя по всему, именно с ним у того… у той девушки были отношения.

Клэр понимающе кивнула, продолжая о чём-то думать. В тот вечер мы больше не говорили о моей проблеме, как и последующие дни, обсуждая лишь моё лечение, а также бытовые вопросы. На ночь Клэр уходила в другую комнату, а я с горечью смотрел на пустовавшее рядом место в постели. Я понимал, что проблему нужно решать. Чем быстрее, тем лучше. Ведь из-за неё я мог навсегда потерять Клэр.

Сны с участием мексиканца продолжались, в одном из которых я увидел его совсем юным, почти мальчишкой. Но даже тогда он казался влюблённым в прежнюю обладательницу моего нового сердца. Парень заметно смущался, то и дело пряча глаза под своими длинными ресницами, а я любовался его лицом, оказавшимся куда прекраснее, чем я мог себе представить. Мексиканец был настоящим красавцем.

Проснувшись на рассвете, я довольно долго вспоминал парня, который с такой любовью смотрел на меня, что-то рассказывая, а также осторожно касаясь моей руки. Он был влюблён, но очень боялся показать эту любовь подруге. Девушке, чьё сердце сейчас билось в моей груди. А ведь она тоже его любила! Ещё тогда, в юности, при этом также скрывая от него свои истинные чувства. Я тяжело вздохнул, вновь ощутив невероятно сильную тоску. Моё сердце билось как сумасшедшее, и я уже не мог понять, кому из нас принадлежали переполнявшие меня чувства. Мне или той неизвестной девушке, которую так любил этот красивый мексиканец…

А ещё я боялся сойти с ума. Потеряться между двумя жизнями. Вот только одна из этих жизней уже оборвалась, подарив мне возможность жить дальше. Ведь та девушка умерла, и хотя во мне по-прежнему билось её сердце, я понимал, что никогда не смогу занять её место. Особенно в жизни её возлюбленного. Мексиканца с изумительно красивыми глазами.

Я постоянно думал о нём, вспоминал его смуглое, скуластое лицо, его взгляд, его улыбку. С той девушкой их связывала любовь. Настоящее чувство, зародившееся ещё в юности. И которое никак не могло оборваться, умереть в этом несчастном сердце, волей судьбы оказавшемся в моём теле. Но ведь я не мог полюбить этого парня! Я вообще не мог любить мужчину, пусть даже такого молодого и красивого! И какими сильными не были бы мои эмоции во время видений, эти чувства принадлежали не мне. Я попросту украл их, забрал вместе с сердцем неизвестной мне девушки. Вместе с её воспоминаниями.

Как она выглядела? Была ли также красива, как и её парень? Каким именем называл её мексиканец? Сотни вопросов не давали мне сосредоточиться на моей настоящей жизни, постоянно унося куда-то за пределы моего сознания. Теперь я не боялся никаких видений. Напротив, я ждал их, надеясь увидеть лицо девушки, а также побольше узнать о её жизни, узнать её историю с мексиканцем. Я представлял их вместе, получая странное удовольствие от осознания их счастья. Счастья, оборвавшегося навсегда…

В очередном сне я увидел их на диком пляже. Как обычно, они были очень счастливы. Весело смеясь, они прыгали вместе на волны, ныряли в них и целовались под водой. Это было так красиво, так романтично, но при этом так не похоже на привычную мне жизнь! Даже будучи влюблённым в Клэр, я никогда не испытывал такого счастья и таких эмоций. В тот момент я искренне завидовал влюблённой парочке.

В том видении я успел рассмотреть ещё кое-что. Девушка, лицо которой я вновь не смог увидеть, что-то рисовала на песке, а затем, схватив за руку мексиканца, показала ему свой рисунок. Сердце, в котором было всего три символа: А+А. Это были их имена. И они оба начинались на букву А.

========== Имя донора ==========

Прошёл месяц после моей выписки из клиники. Всего месяц, так круто переменивший всю мою жизнь. Вернуть прошлое теперь казалось невозможным. Точно также как и вернуть прежнего Мэтью Харпера. Того, кто умер в день своей операции на сердце.

Клэр также понимала это, чувствуя, как мы всё больше отдалялись друг от друга. Она была грустной и потерянной, а я никак не мог успокоить её, поддержать, подарить хоть малейший шанс на возвращение былого счастья. Сны о мексиканце и его умершей девушке по-прежнему преследовали меня, становясь частью моей жизни. Их любовь, такая огромная, светлая, искренняя, постепенно вытесняла мои настоящие чувства, становясь чем-то вроде наваждения. Я жил чужой любовью, давно умершей, и возродившейся лишь в моих воспоминаниях.

…Ужин вновь сопровождался неловким молчанием. И зачем я только согласился, зачем пошёл на поводу у Клэр, желавшей отметить месяц моей выписки? Я нехотя ковырялся в тарелке, делая вид, что увлечён едой, в то время как сама Клэр даже не притрагивалась к остывавшему в тарелке ужину. Она молча пила вино – французское, наше любимое. Вот только сегодня она пила его в одиночестве. Ведь употреблять спиртное мне по-прежнему было запрещено.

– Недавно я узнала про один похожий случай, – Клэр, наконец, заговорила, бросив на меня свой потухший, печальный взгляд, – это было около трёх лет назад, когда некая миссис Мэй из Сан-Франциско также перенесла трансплантацию сердца. А сразу после операции её, как и тебя, начали преследовать видения…

– Что произошло дальше? – мне не пришлось притворяться, изображая хоть какой-то интерес к словам жены. Рассказ Клэр заинтриговал меня на самом деле.

– Миссис Мэй постоянно видела девочку. Возрастом около семи лет, рыжеволосую, с зелёными глазами. Причём эта девочка никак не могла быть связана с самой миссис Мэй, ведь эта женщина – китаянка, а следовательно, в её семье нет и никогда не было рыжеволосых и зеленоглазых…

– Эта девочка – дочь той, чьё сердце пересадили китаянке?

– Да. Видения о рыжеволосом ребёнке мучили женщину около года, ей было очень плохо, а потом… Она всё же решилась. Узнала, кто был её донором и нашла эту девочку. Эта была дочь той женщины, которая почти год провела в приюте. Едва увидев её, миссис Мэй сразу поняла, что любит эту девочку. Любит точно также, как своих родных детей…

– О, Господи… – это всё, что я смог произнести в ответ. Сердце вновь забилось, как сумасшедшее. Оно словно что-то кричало.

– Девочка также приняла миссис Мэй, что-то почувствовав к ней. А потом китаянка удочерила девочку… Поняла, что просто не сможет жить без неё. Эта девочка в буквальном смысле стала для неё дочерью.

– Ты разговаривала с этой… миссис Мэй?

– Да, – немного помолчав, ответила Клэр, – эта женщина также искала ответ на свои вопросы. Вот только обращалась она вовсе не к науке, Мэтью. Миссис Мэй общалась с шаманами. И они дали ей ответ на интересовавшие её вопросы…

– Какой? – в эту минуту мне не удалось скрыть охватившего меня волнения, – Что они ей сказали?

– Шаманы из Азии и Южной Америки объясняют этот феномен родством душ между двумя людьми. После внезапной гибели одного из этих людей, его душа не уходит, а каким-то образом хочет вновь воссоединиться со своей половинкой. Пусть даже в другом теле, с другими воспоминаниями. Через сердце она передаёт его новому обладателю самое главное – любовь к тому, с кем она хочет воссоединиться. А также самые яркие воспоминания об этом человеке.

– Но… Это невозможно! – резко вскочив со своего места, я серьёзно посмотрел на Клэр. Как могла моя жена, будучи профессором в университете, человеком, который всегда верил лишь научным фактам, говорить такую ерунду? Неужели, Клэр на самом деле поверила в подобное?!

Клэр молчала, явно не желая развязывать спор. У меня также не было желания продолжать разговор, хотелось побыть одному, подумать. Слова Клэр казались полным бредом, но при этом мне в них крылось объяснение, разгадка всему, что происходило в моей жизни. Родство душ… Девушка, чьё сердце билось в моей груди, не смогла оставить любимого, её по-прежнему тянуло к нему, и потому таким образом – через моё тело, моё новое сердце, она пыталась как-то связаться с ним. Но что мог сделать я для этих несчастных возлюбленных? Найти этого парня? Рассказать ему всё? Я горько усмехнулся, понимая всю бесперспективность возникшей идеи. Мексиканец любил свою девушку, чьё имя начиналось на букву А… И я не мог, просто не имел права даже приближаться к этому парню. Лучше всё забыть, пока не стало слишком поздно. Пока я ещё могу вернуть свою жизнь. Вернуть Клэр. Вернуть самого себя.

На другой день я пригласил Джеймса и Монику. Как в старые добрые времена, когда брат с невесткой довольно часто приезжали к нам на уик-энд, желая провести выходные в семейном кругу. Клэр удивило моё решение, но вместе с тем супруга была рада, что я стал возвращаться к нормальной жизни. Джеймс и Моника также обрадовались возрождению почти забытых традиций, и уже через несколько дней все вчетвером мы сидели в нашем саду, попивая безалкогольные напитки и обсуждая всевозможные новости и события.