Текст книги "Почти Баба-Яга (СИ)"
Автор книги: Капризная Бабайка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
11. Опять на те же грабли…
– Тебе никто не нужен. Ты всё делаешь сама. Никогда не попросишь. Так нельзя. Есть женские обязанности и мужские. Охотиться, рыбачить, защищать дом и семью, выполнять тяжёлую работу, принимать решения. Это делает мужчина. Ты упрямая, как овца. И не слышишь, что тебе говорят. Женщина сидит дома и смотрит за хозяйством, огородом и детьми. А ты носишься на коне за зайцами. И чем это кончилось? А если б меня там не было? – он почти кричал, нависая надо мной и размахивая руками.
Молчу. Опять. Я не люблю ссориться. Не люблю скандалы. Родители всегда спокойно обсуждали все проблемы, не орали, не обвиняли друг друга. У нас в доме вообще не поднимали голос. Я считаю, что это идеальные отношения. Именно такой должна быть семья. Они никогда не делили обязанности. Всё делали вместе. А я-то размечталась… Он казался мне почти идеальным. Ну… За исключением дурацких лекций. А оно вот как.
– Это женская работа, по дому…
Он говорит, а я уже не слышу. "Женская работа". До боли напомнило расставание с бывшим. И я не выдержала. Я всегда молчала…
– Знаешь, я ведь не просила мне помогать, – говорю спокойно, голос ровный и холодный, – То, что упала, так это случайность. Я с трёх лет на коне сижу. И неплохо. Ты сам вызвался помочь. Я не ждала помощи от тебя.
– Ты никогда не просишь!
– Попросила один раз. Что ты мне ответил, помнишь? – "Это же не тяжело. Сама сможешь". Что теперь? Выяснение отношений? Мы друг другу никто. Знакомые. И не так, что б хорошие знакомые. Ты меня не знаешь. Я тебя, – он попытался что-то сказать, но я остановила рукой, – Я тебя выслушала. Теперь, будь добр, выслушай меня. Я выросла в другой семье. И по-другому воспитана. Родители никогда не делили работу по дому. И вообще ничего не делили. Всё было общим. Горе, радость, успехи, трофеи, потери. Оба помогали в меру сил. И отец меня всегда брал, и на охоту, и на рыбалку, и в горы. И драться меня учил. И мама умеет. Отец хотел быть уверен, что её никто не обидит, если она одна. Не всегда же возможно рядом быть. Я живу в этой стране уже долго, и жива до сих пор. Как видишь, неплохо живу. И дома с восемнадцати лет самостоятельно. По дорогам одна здесь ездила, когда избушка сбежала. С разбойниками дралась не раз. У меня есть свой дом, хозяйство, сад, огород, поля, дети. И мужчина мне не помогал. И поля с Зевсом вспахали, засеяли, сады посадили, мельницу построили. И кормила всех. Никто мне ничего не дарил и не покупал. Сама сделала. Да, мне помогали. Леший, водяной, Гриша, избушка и печка. Но, это мое хозяйство. Сюда вложен мой труд. У меня на родине нет разделения, кто может заниматься добыванием пропитания в семью. Несут все. Кто что может. Да, папа всегда помогает носить тяжести, и дверь перед мамой открывает, показывая этим уважение, и место уступит. На охоту и рыбалку ходит папа, мама сама не любит. Но, если бы любила, ходили бы вместе. А меня он всегда брал с собой, потому что хотела. Мама тоже работает, как и отец, и я после учёбы работала. На двух работах. Потому что, так хотела. Отец может и посуду помыть, если мама устала, и постирать, и со мной мог посидеть, когда маленькая была. Он всё детство со мной возился. Даже на работу с собой брал, когда мама на работу вышла. Он никогда не упрекал, что сделал женскую работу. Просто помогал. Молча. И именно за это мама его полюбила. Именно такой человек смог бы стать моим спутником жизни. Но ты-то не претендуешь на это место. Откуда упрёки? Не делай. Разве, я тебя хоть раз упрекнула? Я не имею на это права. И голос не повышаю. Лекций по твоему неправильному поведению не читаю. Ты тут гость. Так и веди себя, как гость.
Он выслушал с каменным лицом, кивнул и ушёл. Ну и, скатертью дорога. Нашёлся тут воспитатель. Я побухтела ещё немного и успокоилась. Не судьба. Мой мужчина был бы терпимее к моим привычкам. Был бы поддержкой, а не перевоспитывал. Задолбал с лекциями о женской и мужской работе. С утра он не пошёл помогать на горе.
– Ну и ладно, сама справлюсь. До него же жила. И дальше проживу. Первый раз что-ли? – откалывая очередной кусок камня, бухтела в полголоса, но в душе было обидно. Не понял. И не принял. А я-то дура… Надеялась. Сколько раз уже по носу получала, а опять надеюсь… Такая большая, а верю в сказки. К обеду вышел. Сидел мрачный, сверкал глазами, но молчал. А я живу, как и до него. Была помощь – хорошо. Нет – справлюсь. Нога ещё болит, зараза. Но упрямо работала. Устроили с мелкими выходной. Сходили в лес к зверушкам. Поиграли с медвежатами. А ночью ревела в подушку.
Сидим по разным углам. Оба надутые, как хомяки. Смотрю в окно. Мелкие сбежали на улицу, видят, что в доме творится. У них тоже чувство самосохранения развито, как и у меня. Понимаю, что не права, местами. Но и он тоже. Могла бы и принимать помощь почаще, и навстречу пойти в чём-то. Может, и он бы пошёл? Кто умнее, тот и начнёт разговор? Или извиниться за резкость?
Но самое главное, я не хочу, что б он менялся. Он мне нравится вот таким. Упрямым и умеющим пойти иногда навстречу, грубым и нежным. Он совсем не красавец с обложки. Я вижу его недостатки, но именно они делают его особенным. Не таким, как все. Нет слащавости и любования собой. Он просто делает, если видит, что нужна помощь. И считает меня слабой. Это бесит… И одновременно очень притягивает. Он знает, что я могу всё сделать сама и не прошу о помощи, но подходит и помогает. Не ожидая в ответ благодарности или интима, как у нас часто бывает. Признаем честно. Он мне не просто нравится. Влюбилась. Но очень боюсь опять быть обманутой, если доверюсь. И потом… У нас разные понятия о том, какой должна быть семья…
Привыкла я к нему… Уже семьёй воспринимаю. А ведь мы даже не целовались. Может, и не будем… У него это домострой. Махровый. У меня равноправие. И вот как? Сижу, вздыхаю. Набираюсь смелости начать разговор.
– Прости. Я не прав. Ты другая.
– И ты прости, за резкость. Я привыкла быть сильной. Для меня норма – носиться по полям, охотиться, рыбачить, добывать пропитание, защищать близких. Я воин. И живу так много лет. Мне скоро будет сорок. Из них три года в самом начале я не могла о себе позаботится. Меня поддерживали родители, но никогда не решали за меня. Всё решения в семье принимали вместе. Даже я имела право голоса, если что-то касалось меня. С тех пор, как стала понимать хоть немного. Я не смогу измениться. И не хочу.
– Какая же ты ещё молодая!
Смотрю на него с непониманием в глазах.
– Молодая?
– Мне будет сто семь. Зимой.
– Чего?! Сколько?!
– Сто семь.
– А… Эээ… Песок почему не сыплется? И вообще, как это? – обвожу рукой его, – У нас так выглядят в сорок, ну сорок пять.
– У вас?
– Я же сказала, что родилась в далёкой стране. Сюда попала случайно, – вот не хочу ему говорить и всё, откуда я. Не доверяю. Не могу.
– А почему песок? И откуда он должен сыпаться?
– У нас так говорят о дряхлых людях. Что из них песок сыплется. Об очень старых.
– Я старый?! Да я только вошёл в возраст! Ещё молодость не закончилась!
Он был так возмущён, что мне стало смешно.
– Прости. В этом возрасте у нас… Готовят белые тапочки. Для погребения. Начиная с семидесяти примерно… А то и раньше.
– Какой кошмар! – он с таким ужасом смотрел на меня, что я не выдержала и заржала.
– Мир?
– Мир. Я постараюсь не читать лекций, – он поморщился, – Хотя, это сложно.
– А я попробую просить помощи. С горой и правда очень тяжело. Все руки в мозолях уже.
– Ты же все равно туда пойдёшь? Давай, я буду откалывать, ты обвязывать и Зевс оттащит.
– Согласна.
Установился шаткий мир. Мы оба себя одергивали и извинялись. Стою, смотрю, как дети играют на площадке. Хорошо. Спокойно. Костя подошёл сзади и приобнял, положив подбородок мне на макушку. Так странно, чувствую себя маленькой. Положила руки поверх его рук.
– Мне надо уехать ненадолго. Меня, наверное, считают погибшим. Показаться надо, что жив. Я вернусь.
– Езжай. Я… Буду скучать. И ребята тоже.
– Меня не будет пару месяцев всего. К зиме приеду. Буду очень спешить. Можешь со мной поехать. Я бы хотел.
– Ты извини, но тут дел полно. Сам знаешь. Нам зимовать ещё. Сейчас самая охота и рыбалка, через месяц собирать зерно и муку делать. Да и огород… Заготовки.
– Ты таки решила стать домохозяйкой? – улыбается.
– Тьфу на тебя, я каждый год помогаю Грише готовить припасы. И урожай собираю сама. В этом году помощники есть. Вон, растут, – киваю на резвящуюся малышню, – Мы можем довезти тебя до обжитых мест. Потом надо возвращаться.
– Отличная идея. Может, все же со мной? Тут присмотрят.
– Извини. Не могу.
Мы отвезли его до ближайшего города на избушке, высадили, и тут же очень быстро помчались домой. Даже не попрощались толком. Я опять чувствовала опасность. Он уехал. Скучала, но упорно не смотрела, где он. Сказал, что его не будет пару месяцев, значит, месяц точно ехать будет. Домой? Возможно. Я ведь ничего о нём не знаю. Даже фамилии. Попыталась воспитать себя и не подглядывать. Нечестно это. Через три недели не выдержала.
– Давай, Ари, посмотрим, где сейчас Костя. Можешь показать так, что б он не заметил тебя? А то неудобно, вроде как подглядываю. На минутку только.
В зеркале показался большой зал, приёмный что ли? Стул с высокой спинкой. На нём маленький, плюгавенький мужичок в короне, косо висящей на ушах. Трясёт кулаками и топает ногами. Обалдело смотрю на сцену, представшую передо мной.
– Я что сказал? Привести ко мне! В кандалах, что б не сбежала! – мужичок аж плевался, – А вы?! Упустили! Где я теперь найду другую Ягу?! Кто мне будет доставать яблоки молодильные? Вы?! Кто будет на меня за страх работать? Я б погрозил казнью, как миленькая бы всё сказала и добыла!!! А теперь что?! Ищите и не возвращайтесь, пока не найдёте, или казню! Всех!
– Государь, исчезла! Поляна, как не стояло там ничего, – подал голос кто-то из самоубийц.
– А мне всё равно! Ищите, как хотите! Привлеките магов! Я за что им плачу?! Пусть харчи отработают!
– Не найдёте, – голос Кости резанул по сердцу, – Там всё скрыто от глаз и поиска. Я проверил. Если сама не захочет, не достанете. Я сам только хитростью попал. На жалость надавил.
Смотрю на него, как на незнакомого человека. Это не тот Костя, что был здесь. Жёсткое, холодное лицо, глаза ледяные. Рот, с кривой презрительной усмешкой. В бархатном чёрном камзоле, расшитом серебром и каменьями, сапоги тоже расшиты, на поясе кинжал в драгоценных ножнах. На голове ободок с алмазом с хороший мяч от пингпонга. Он развалился на стуле с богатой резной позолоченой спинкой, одной рукой, с перстнями, обнимая за талию хихикающую девчонку у себя на коленях. В другой – кубок золотой, с вином, покачивает. Ари хотел выключить, но я остановила рукой. Хотелось досмотреть.
– Константин Кащеич, а что ж не привёл? Я б хорошо заплатил. Ты же меня знаешь. Я всегда плачу по счетам.
– Возможности не было. Она оттуда не вылезает. Редко очень выезжает на коне. Уговаривал уехать, но она уперлась, как овца.
– Вымани её! Она мне нужна! Сколько хочешь за эту работу? Не поскуплюсь! Могу и землями.
– Половину царства, что граничит с нашим, – свернул глазами этот незнакомец.
– Согласен!
Они ударили по рукам.
– Ари, можешь выключать. Очень познавательное кино.
На мой голос Костя вскинул голову, как-будто почуял что, но картинка уже пропала. Я не плакала. Было слишком больно. Продал, значит. И цену назначил. Что ж, я дорого стою. Буду знать. Переверну эту страницу и буду жить дальше.
Внутри всё замёрзло. Я была рада этому холоду. Больше я не следила за его жизнью, незачем. У меня других дел полно. От злости резко возросла производительность. Я работала на износ. Продолжила в ширину долины все четыре ступени в обе стороны. И начала пятую. Настроения не было, но я старалась учиться. Всё время занимала делами и работой, только бы не вспоминать. Старалась настолько устать, что б падать и тут же провалиться в сон. Ребята сначала спрашивали, когда Костя вернётся, а потом перестали. Мы собрали урожай, Гриша почти все заготовки делал сам. Я охотилась и рыбачила. Нужны припасы. Ездила на телеге за дровами. Торфа тут, нет. А выезжать из долины не хотела. Собирали у моря плавник. Забрасывала сети, рыба шла хорошо. Выбрались на денёк на море все вместе. И рыбачили с избушки. Я ребятам отдала по удочке. Поставили на входную дверь решётку, что б не выпали. Гриша тоже бдил. Избёнки резвились в приборе. Вынула свой каяк, и забрасывала сети подальше. Что б меня не перевернуло, привязала их к избушке тросом. Откуда он, не помню. Папа привёз, наверное. Кто его знает, что попадётся? Немного погоняла на каяке. Повозила мелких вдоль берега. Они пошли плескаться к избушкам. Набегались, накупались, поели и уснули. А я сидела на погоге и смотрела на закат. Господи, как же прекрасно море на закате! Я уже и забыла. По лицу прокатились слезы. Кажется, я выздоравливаю. Это хорошо. Надежда не должна умирать. Найдётся ещё тот самый, особенный. Я ведь для того и перенеслась сюда. Меня приняли дети, домовой, леший, водяной, избушка, печь и лесные звери. Значит, ждём. У меня ещё есть время. Внутри раскручивалась пружина и становилось легче. Со слезами выходили боль, обида, непонимание. И, наверное, симпатия тоже. Они становились не такими колючими и яркими. Выцветали. На плечи опустился плед. На меня серьёзно смотрит Миша.
– Простудишься. Тут ветер.
– Ты самый лучший мужчина. Самый заботливый, – прижала к себе, – Спасибо, милый.
– Не расстраивайся. И на нашей улице перевернётся телега с конфетами. Я знаю, – улыбнулся этот философ.
– Уже все прошло, Мишань. Больше не буду. Ты чего вскочил-то? Спать же лёг.
– А я никогда не засыпаю, пока ты не спишь. Не могу. Страшно.
– Вот ещё новости, чего это ты боишься? Давай, рассказывай.
– Ну… Мы уснули, а папа…
– Милый, ты прости, я скажу одну, возможно, неприятную вещь. Но ваш папа не хороший человек был. Он потерял любимую, но у него оставались вы оба. А он вас бросил. Не надо, не перебивай. Выслушай меня. Он, взрослый человек, бросил детей от любимой женщины. Это неправильно. Так нельзя. Вы зависели от него. Были совсем крохами. Даже если разрывается сердце на части, никогда нельзя бросать детей. Тем более своих. За них надо драться, защищать, кормить, растить, учить. Вот вырастут и вперёд – за тем, от чего болело. Но пока не встали на ноги и не могут о собе позаботиться, бросать тех, кто от тебя зависит – предательство. Понимаешь?
– Ты нас не бросишь? Да?
– Ещё чего! Пока всё, что знаю, не передам, пока тебя не женю, а Машку замуж не выдам, даже не надейся от меня избавиться. Ещё ныть будешь, что ты взрослый, а я проверяю, чистые ли носки ты одел.
Мишка разревелся и вцепился в меня. У него тоже наболело, а я и не вижу ничего. Вот ведь, курица слепая! Подлетел второй вихрик и тоже вцептлся. Машуня. Подслушивала. Тоже ревёт. Обняла обоих. Так и сидели, обнявшись. Когда успокоились, обоих расцеловала и отправила спать.
– Гриш, уснули?
– Да. Спят, бедолаги.
– Ну и хорошо. Отправляемся домой.
12. Взгляд в спину.
Осень вступила в свои права и мы достали зимние вещи, убрали все летние одёжки в сундуки. Я выделила мелким по одному небольшому, складывать свои вещи. Пусть приучаются к порядку с детства. Ребята стали чаще сидеть со мной, ходить на рыбалку и собирать последние травы. Лезли с обнимашками. Я не гнала. Дети недолюбленные, брошенные. Всем хочется ласки. Все мои детские вещи перекочевали к ребятам. Ох, как они их делили! Но, вроде, разобрались без драк. Наметила, что надо кому связать и сшить. Зимой сделаю, время будет. Я запаслась всем, чем можно и всё ещё ездила с утра на Зевсе за плавуном. Топлива мало не бывает. Ненадолго уезжала. С собой сумку с карманом. На месте пилила, рубила, если не влезало, и домой. Работы на горе временно приостановила до следующего года. Не до того. Продолжали приходить страждущие. Принимала. Звери, в основном, приходили с проблемами обжорства. На зиму так запасались. Уж ругалась на них, а толку нет. О Косте старалась не вспоминать. Накатывало временами, но я себя держала в руках. Как вспомню, сразу же дрова рубить или воду таскать. И проходило. Со временем отпустило. Урожай собрали отличный. Я неделю, чуть, не жила на мельнице. Мелкие помогали в меру сил. Подсыпали ковшиками зерно в жернова, я собирала муку. И относила в телегу. Возвращались домой, как три белых приведения. Мы располовинили мешки, что б не так тяжело было таскать. Помечали их разными цветными веревочками, что б не путать. В следующем году не нужно будет сажать бобы. Их много. Посадим подсолнечника и кукурузу. Сделаю пресс. Я уже даже наметила примерный механизм. Зимой займусь. Продумаю и сделаю. Будет своё масло. Фрукты пока не выросли. Покупные только. Получилось купить через скатерку. Нам даже сдачу отдали. Набрали разных диких фруктов ещё. И травы набрала через неё. Очень удобно. Гриша все мои травки сухие разложил по банкам, надписали каждую, время сбора и год, что б не путать потом. Развесили новую сушить. Леший принёс стог. Звери принесли кто что мог. Они вняли моим предупреждениям и несли дары. Попробовали небольшую дыню и арбуз из теплицы. Маше понравился арбуз, а Мише больше дыня. Оставили на грядке ещё немножко полежать. Пока солнышко есть.
Малышня начала изучать детские энциклопедии. Там обо всем подряд, для общего развития. И всегда интересно. А когда картинка на зеркале два на полтора метра… Мне даже интересно посмотреть. После обеда учим печку делать заготовки на зиму, ребята тоже помогают. Надо как-то сходить и ещё докупить бочек. Но это не к спеху. Может, через скатерть получится? Попробовали. Написала записку на куске оберточной бумаги и отправила взамен мешка яблок вместе с деньгами.
"Уважаемый торговец, нам бы хотелось у вас закупаться постоянно. Ваши фрукты очень вкусные. Гнилых нет. Мы проверили. Положите на это же место мешок груш. Мы купим. Честную оплату гарантируем"
Через полчаса нам положили груши. Оплатили.
Тому же торговцу передали записку, что б пригласил бондаря. И к нам пошли бочонки. Расплачивались сразу. С торговцем договорились. За процент будет поставщиком. Удобно. У него скупили все фрукты. И тару он поставляет, когда нужно. Бочки, баки, короба. Если что из еды надо. Честный попался. Или процент радует. Через него продали копченую рыбу, обменяли на соль и сахар. Закинула удочку насчёт трав. Согласился на пробу открыть у себя ещё прилавок. Довольны оба. Все с прибытком. Торговец расширяет магазин. Купил соседнюю лавку.
Обстригли овец. Я сваляла ребятам тёплые халаты и домашние полуваленки на зиму. Шерсть ещё осталась. Сделала на продажу валенки для детей. Всё раскупили. Там-то уже снег. Из зверья оставили только на развод. Овец не стали трогать. Остальных на мясо и шкуры. Выделала, сшила моим пострелятам по кроличьей шубке с капюшоном. Мише черную, Маше серенькую. У меня есть пуховик. Остальное на продажу. Шапки, варежки, полушубки. Даже охота больше пока не нужна. Но ездить буду иногда. Рыбалка будет круглый год. Верши так и ставлю. Лишним не будет. Закоптим и на продажу. От торговца приходят уже заказы на изделия. Если есть в наличие материал – делаю. Выловили всех лишних зайцев. Мясо на продажу. У нас кролики есть. В следующем году будет больше. Шкурки на одежду пустила. И тоже продавать. Пришёл большой заказ на зелья от простуды. Выдала сборы трав с инструкцией, как заваривать и что от чего. У меня не так много посуды для зелий, что б продавать вместе с тарой. Надо над этим подумать. Или не мне…
"Уважаемый торговец, есть ли у вас стеклодув знакомый? Нужна тара для зелий. Много. Почём продаёт? Может ли делать большие партии? Возможно, и гончар пригодится."
"Есть. Недорого. За медную отдаёт пять штук. Размер в полкружки. Но их мало у него. С гончаром поговорю."
"Пусть делает, сколько сможет. Если сможет меньше размером, тоже возьму. И не нужны ли вам мандарины? Могу ящичек отдать на продажу. Могу ещё кое-что из южных фруктов передать"
" Беру всё!!!"
Так и общались. Он нам бумаги для записок передал, а то у меня кончилась упаковочная. Свои тетрадки на это тратить жалко.
Я много учусь. Задания и зелья всё сложнее. Проходим ритуалы и обряды. Они разные. Для всего на свете. Очень интересная тема. Я себе отдельную тетрадку завела для них и разбила по темам. Для защиты, для лечения, для исправления судьбы, воинские, любовные, клятвы, гадания, всё остальное. Училась рисовать руны, разные знаки и символы. Оказывается, их очень много. Хорошо, что большой запас тетрадок на кольцах есть. Силы, как не было, так и нет. Или есть, но не чувствую. Книга говорит – жди. Жду. Мои мелкие начали проводить опыты из физики. Каждый удачный опыт сопровождается восторженным писком. Попросила Гришу присмотреть, что б не натворили чего, если я занята. Занимаемся утром с Маняшей и Мишуткой. У нас тренировка. Стреляем из лука. Я обоим сделала. Повесили мишень на забор. Пока попадают один раз из двадцати. Бегаем, прыгаем, подтягиваемся и отжимаемся. Спорт нужен детям. Да и спят лучше. Потом завтрак и они заниматься, а я за топливом. Три часа в день готовлю травяные сборы, мази и настойки. На продажу и мне в запас. Всё пригодится. В это время ребята играют и рисуют. Потом у них дневной сон, а у меня учеба. После полдника, идём гулять за травами, кореньями и корой. Вечером гуляют на площадке, я за ними наблюдаю одним глазом, а сама помогаю Грише. Надо же всё сохранить и переработать. Что б припасы не пропали. Начали резать живность потихоньку. Оставим половину на развод. Часть в сумки. Кормить Горыныча надо. Он охотится, приносит дичь тоже. Молодец, помогает. Подрос немного и теперь размером не с кошку, а уже с небольшую рысь, чем очень гордится. Крылышки подросли и мешаются. Все время ими задевает стены или лавки. Расстраивается.
– Горыныч, ну, ты же подросток. Это нормально в твоём возрасте расти непропорционально. У всех так. Скоро научишься. Нашёл, о чем печалиться. Лучше думай, что скоро полетишь. Растут крылья.
Он засопел в ответ, но кивнул. Место он себе выбрал для сокровищницы недалеко от нас. Пропадал там надолго, возвращался поздно и однажды принёс сумку.
– Всё. Я разобрался. Навёл порядок. Это тебе, – положил у моих ног сумку с карманом, – Забирай.
– Горыныч, да не надо было. У меня своё есть.
– Надо. Так правильно. Нам всем надо. Я видел. У тебя в копилке на донышке осталось монеток. А ты на всех тратилась.
– Спасибо, родной! – расцеловала чешуйчатую мордашку, – Настоящим мужчиной растешь. Родители тобой гордятся, я уверена. И я горжусь. У нас потихоньку прибавляется в копилке. На продажу, видишь, как идёт всё? Справимся. Но твой вклад тоже пригодится.
В один из дней почувствовала, что кто-то пытается войти к нам в долину, но его не пускает земля.
– Ари, покажи, кто к нам пожаловал. Рвётся так настойчиво.
Нарисовался Костя. Ну, что ж… Поговорим. Неспеша собралась. На Зевса и к морю.
– Что хотел?
– Ты всё не так поняла! Я же верно понял, это ты подглядывала?
– Конечно, не так поняла. А войти почему не можешь? Сюда любой может прийти. Если, ему действительно нужно. И к дому приходят прямо.
– Не знаю. Ты не пускаешь, наверное. Обиделась? Я ему неправду говорил!
– Нет, Константин Кощеевич. Не я. Сама земля не пускает. Пришёл бы с чистым сердцем и бедой – вошёл бы без проблем. А так… Значит, не нужно тебе сюда. И сам справишься. Без меня. И другу своему в короне передай, что если не отзовёт псов своих, пожалеет. Я не добрая Яга. Уничтожу. Не заметит, как в каше или вине яд появится. Запросто. За своих пойду и на подлость, и на убийство. Всё ль понял?
– Не пустишь, значит? Я свататься к тебе, а ты – от ворот поворот.
– Да зачем мне двуличный мужик? Смог бы войти в долину – приняла бы и выслушала даже. Может быть… Если войдёшь, поговорим. Езжал бы ты домой, Константин Кощеевич. Пока не изменишься, долина тебя не пропустит. А это долго, судя по твоим поступкам. Я оценила, насколько дорого стою. Хорошая цена. Прям, царская. Но, разочарую. Свои границы расширяйте без моего участия. Счастливо.
Развернулась и уехала. Еще долго слышала, он кричал что-то. Пусть себе кричит. Надоест орать и уедет. Не повернулась ни разу.
Он не смог войти… Что ж, значит, и правда, плохой человек. А я опять надеялась… Дура. Сердце на замок. Амбарный. Неделю краем сознания чуяла, что ломится. Потом прошло. Уехал, видимо. Не тут-то было. С другой стороны подлез. Упорный. Через две недели не выдержала.
Привела себя в порядок. Оделась в вечернее платье, накрасилась, причёску сделала, покопалась в подарках Горыныча и нашла украшения. Оранжерею свечами поближе уставила, что б не видно было за стёклами что находится.
– Ари, покажи Кощея. И можешь нам разговор организовать?
Отразилась столовая. Ого, какой импозаный мужик! Я думала, он на скелет похож, сухой весь и обтянут кожей. Ничего подобного! Как есть демон! Загорелый до черноты, мощный, волосы белые ободком с камнями прижаты, глаза чёрные под такими же чёрными бровями. Широченные плечи, сильные руки. Весь мускулистый. Костя рядом с ним сопляк. От папы подбородок только. На вид, лет сорок пять – пятьдесят.
– Добрый вечер. Мне с вами надо обсудить один вопрос.
Он резко поднял голову на звук. В руке оказался нож, уже развернут для метания.
– Чего надо? Кто такая?
– Отшельница. Не могли бы вы забрать своего отпрыска от моих границ? Зашибу ж ненароком. Случайно. Нашинкую меленько, и в море. Я женщина нервная…
Он с интересом смотрит на меня.
– И давно у твоих границ?
– Да, недели две ломится уже. Говорит, что свататься.
– Да? Очень интересно! И кто ж ты такая, отшельница?
– Лекарка. Ну и ещё по мелочи всякое.
– Хмм… И он не может пройти? Не очаровал? На него девки сами вешаются, а ты, значит, нет. Забавно. Получил-таки по носу. Молодец, девка! Давно ждал!
– Ангелина.
– Давай знакомиться, Ангелина. Антион Кащей.
– Очень приятно. На вашу яблоньку, я слышала, дружок сына вашего зарится. Царек местный какой-то. Щупленький такой. Хотели меня под это дело подписать. Я не согласилась. Не люблю воровать. Вот, теперь ломится свататься.
– Ага… А про яблоньку откуда узнала?
– Земля слухом полнится. Информация тоже товар. Сами понимаете…
– Умная. Можешь быть полезна.
– Как и вы мне…
Он засмеялся. Красивый смех. Грудной.
– Забавная девочка. Не веришь, что мой сын к тебе, и правда, свататься пришёл? Девка симпатичная, статная. Отчего не веришь?
– Земля у меня особая… Если б правда хотел, прошёл бы спокойно.
– Обрядом связалась с ней? – взгляд стал очень острым и внимательным.
Отвечать не стала. Улыбнулась и приподняла бровь. Он мужик умный. И так понял. Зачем сотрясать воздух? Откинулся на спинку кресла и положил нож на стол.
– Ангелина, значит. Умный ход. Я сам так поступил, когда только строил свою империю.
– Вы там расширять её не планируете?
– Зачем? – Антион был очень удивлён.
– Ну… Мир захватить там, или просто места мало и людей некуда селить. Может, полей не хватает и голодаете… Или просто политика. Я ж пока плохо разбираюсь в политической обстановке. Мне она по барабану, если честно. Но надо. Своя ж земля есть, значит, и разбираться придётся. Я расширяться не планирую. Мне без надобности. Своего хватает. А у вас как?
– Войной ни на кого не собираюсь. Надоело. Давно уже, лет триста как. Расширяться тоже не нужно. Глупость. Обрядом связана земля со мной. Переделывать… Замучаешься.
– Так, так, так… Значит, сыночек себе хотел полцарства… Понятно. Тесно ему, бедненькому, в вашем. Своё, видать, хочется. Во дурной! Такой геморрой себе на шею вешать… Неужели не понимает, что власть – это муторно, отвечаешь за кучу людей, и пашешь без выходных! Да ещё, пока не поставишь верных людей на ключевые места, пока не наведёшь порядок везде… А их ещё найти надо. Да тут спать некогда! И всегда есть недовольные, покушения, отравления, несчастные случаи… Думает, что власть – одни пиры, да балы?! Оно ему надо?! Я б застрелилась. Сама. Что б не мучиться.
Антион меня слушал, одобрительно кивая на особо эмоциональных фразах, и под конец снова расхохотался.
– Ты – прелесть! Немногие понимают суть власти. Ничего хорошего в ней нет. А бросить уже нельзя. Ответственность. Царство своё сын захотел? Ну, что ж… Организуем. Дам ему яблок молодильных. Пусть развлекается. Пару столетий хватит понять, во что влез. На это не жалко. Заодно, воинов потренироваться отправлю. Волнения наверняка будут в его наделе ближайшие лет пятьдесят. Заберу его. Не переживай.
– Не подскажите, кто может наблюдать издалека? Через зеркало или ещё как. Чувство не очень приятное. Взгляд в спину.
– А я-то всё не мог понять, кто появился у нас. Искал, а ты, то у себя на земле, то выходила ненадолго. Всё поймать не мог. Любопытно было. Значит, вот ты какая. Новая Яга.
– Не Яга я! Ангелина! Может, что полезное вам дать. У меня есть. Травы любые, фрукты, ну и по мелочи приятности, вкусности.
– Да, вроде, есть всё.
– Я тут одну штучку полезную нашла. Вам пригодится.
На столе появился кубок. Старинный. Я его оттёрла мелом. Как новенький стал. Из подарков Горыныча. Отправила через скатерть.
– В нём любые отравы растворяются. Можно пить. Проверено.
Осторожно подняв кубок, Антион его покрутил, рассматривая.
– Узнаю. Был такой. Давно пропал с лица земли. Откуда?
– В дар получила.
– За подарок спасибо. И правда, пригодится. Ты заходи поболтать. Скучно бывает.
– Как минутка будет свободная. У меня тоже хозяйство. Хоть и небольшое, по сравнению с вашим.
– Далеко-ль, ты находишься?
– От вас на юг. В горах, у моря.
– Забралась в самые дебри. Достали?
– Не то слово. Подальше ото всех. Кому надо – найдут. А простые прохожие без надобности.
– И то верно. Сам бы ушёл. Да висит на мне земля эта… До встречи, Ангелина.
– До встречи, – Ари прервал связь, – Ну, что? Вроде нормально всё прошло. Как думаешь? Адекватный мужик. Не псих и не маньяк… Вроде бы.
– На удивление спокойный разговор, – Ари задумчиво похмыкал, – Вначале попытался меня пощупать, а потом перестал. Я все щиты поднял сразу.
– Я б тоже попыталась пощупать. Это нормально. У тебя дома объявляется неизвестно кто, через всю защиту. Тут поневоле начнёшь нервничать и искать как пролезли.
– Как тебе он?
– Ты о чем?
– Ну, понравился?
– Нашёл, о чем спросить. Интересный. Опытный политик. Сильный. Не дурак. Чувство юмора есть. Ответственный. Иначе, давно бы сбежал от власти. Мир завоевать не хочет.
– А на внешность?
– Да какая разница? Главное, заберёт сыночку и пристроит к делу, что б дурью не маялся. Мож поумнеет.
– Ты на него зла.
– Ари, а кто б не был зол? Отболело уже. Не в первый раз. У меня без него полно забот.
