Текст книги "Под её партой (СИ)"

Автор книги: -Joy-

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Первая, она же последняя ==========

1975 год

Забавно и немного по-идиотски жизнь подкидывает тебе козыри.

На зельеварении они с Сириусом играли в карты, пока Слизнорт, или Ананас, как они назвали его между собой, распинался у доски, объясняя состав Амортенции, любовного пойла, от которого, якобы, начисто сносит крышу. Эванс сидела за первой партой и слушала, как пай-девочка, а Джеймс, высунув кончик языка, мастерски срезал все карты Бродяги и время от времени поглядывал поверх игры на спину Эванс. Резинка её лифчика просвечивала сквозь школьную рубашку, Эванс закатала рукава, и Джеймсу одновременно хотелось схватить её под мышками и дернуть за резинку. Он знал, что за такое легко может огрести по роже, но все равно хотелось до чертиков.

Долбанная Амортенция. Наверняка это её пары.

– Ты – осёл, – лениво констатировал это умозаключение Бродяга, в свою очередь равнодушно пялясь в карты.

– Ты – осёл. А я олень, кретин.

– Олень-кретин, – ухмыльнулся Бродяга.

Джеймс носком ботинка поддел его стул. Сириус чуть не грохнулся, точнее, стул грохнулся, а Сириус успел удержаться на ногах, грязно выругался и попытался сунуть Джеймса головой в котел. Ингредиенты, карты и банки-склянки полетели в разные стороны.

Урок прервался. Ананас разнял их, отобрал кучу баллов и вытурил Джеймса в коридор. Сириуса он никогда не выгонял, этот сукин пес был у него в любимчиках.

Правда Джеймс тоже особенно не унывал: выкурив на подоконнике две сигареты подряд, он подождал, пока Ананас выйдет по своим делам и скользнул обратно в класс. В коридоре ему было скучно.

– Осё-ёл! – расцвел Бродяга и раскинул объятия со своей задней парты, куда отправил его Слизнорт в наказание. – Ты соскучился, малыш?

– Утрись, – Джеймс показал ему средний палец, поймал на себе осуждающий зеленый взгляд и немедленно направился в нужном направлении.

То, что Эванс работала сегодня в одиночестве, без своего сопливого напарника, он расценил как знак свыше. Под прожекторами жадных взглядов, ожидающих очередного шоу, Джеймс как ни в чем ни бывало бросил свою сумку на пол у её парты и упал на свободный стул, положив на парту ногу.

– Эванс, – коротко приветствовал он старосту.

– У тебя будут неприятности, – отрезала она, не поднимая на него взгляд и со страшной скоростью шинкуя какой-то корешок. Отсюда ему было видно не только её шею, но ещё и блеск цепочки в вырезе блузки. Джеймс слегка вытянул шею, но тут Лили подняла голову и он быстро улыбнулся.

– Что это ты тут расселся?

– Помогаю тебе, разве не заметно? – он вздохнул, разглядывая её без улыбки.

– Мне не нужны проблемы, ясно? Проваливай.

Джеймс очень медленно убрал ногу со стола, сделал вид, что приподнимается, на самом деле просто переставил стул поближе к ней.

Лили наоборот, отодвинулась, показывая всем, кто время от времени посматривал на них поверх своих котлов, какая она вся из себя терпеливая и вежливая.

Он-то чувствовал, что она рада ему, только в жизни никогда этого не покажет, потому и не уходил.

В общем, он снова подвинулся, она снова отодвинулась, так по-дурацки делая вид, что занимается корнем, который уже впитался в разделочную доску.

Тогда Джеймс поддел ножку её стула так, как только что делал с Бродягой, только не опрокинул её стул, а дернул на себя. Один испуганный вздох – и Эванс крепко прижата к нему.

Сзади кто-то захихикал.

– Ты что делаешь?! – она толкнула его в грудь, но он крепко держал её стул за ножку.

– Ты вкусно пахнешь, Эванс.

Глаза у неё зеленые-презеленые, словно магловский абсент и Джеймс конкретно пьянел от них в эту минуту.

– Я бы тебя съел, честное слово.

Она подняла брови, глядя на него как на шизика и снова попыталась высвободиться.

– Это, что, яблоки? – и он попытался поцеловать её, но она снова пихнула его и уперлась в его левую грудь ладонью, пытаясь сохранить между ними хоть какую-то дистанцию.

Очень осторожно он убрал ногу и выпустил её стул.

– Что тебе от меня надо? – шипела она, сверкая глазищами.

– Мне? По-моему это ты лапаешь меня, – Эванс пришла в ужас и попыталась отдернуть руку, но Джеймс держал крепко. – Тебе нравится делать это, Эванс, признайся? – и он пару раз коротко и быстро сжал её пальцы, как-будто она его тискала.

Лили отдернула руку с таким выражением, словно он был гигантским слизянком и случайно смахнула со стола какую-то скляночку.

– Из-за тебя наш факультет потерял целых десять баллов сегодня! – она все ещё была красная как рак и бешено заправляла волосы за уши, но все же героически взялась за пестик и принялась колотить сушеных жуков в миске. Наверное, представляла, что каждый жук – это Джеймс Поттер. – Тебе хочется, чтобы и меня наказали из-за тебя?

– Мне нравится, когда ты злишься. Ты знаешь, что ты становишься просто секси, когда злишься?

У неё даже уши покраснели и Джеймс весь растекся от удовольствия.

– Ты…если ты сейчас же не свалишь, я тебя заколдую. Понятно? – и она прищурилась. Она всегда щурилась, когда сильно злилась.

На какое-то время он отстал от неё и Лили снова занялась зельем.

Джеймс склонил голову набок, глядя, как она смешивает, толчет, нарезает, сосредоточенно закусив щеку. Волосы упали ей на лицо и шея была так покорно и красиво склонена вниз, что Джеймсу было видно облачко золотистого пушка на ней у самых волос.

– Эванс, ты в курсе, что у тебя щеки как у хомяка? – задумчиво спросил он, подперев голову кулаком.

Лили моргнула и подняла голову. Глаза у неё в этот момент были красивущие, и снова их взгляд ударил ему в голову, словно крепкий алкоголь.

– Чего?

И прежде, чем она успела сообразить, что к чему, он протянул руку и потрепал её по щеке.

Лили шлепнула его по руке, и он засмеялся.

Судя по всему Слизнорт обещал задержаться надолго.

Джеймсу стало скучно. Он положил одну ногу на парту и какое-то время менял цвет своих шнурков, а когда Эванс отлучилась, вымыть руки от сушеного помета пикси, осторожно стащил её палочку.

Вернувшись, она, конечно же, бросилась её искать.

Джеймс помучал её немного и сказал, что вернет палочку, в обмен на обещание никогда не поднимать её на него.

Лили, кипя от ярости, согласилась и он, демонстративно почесывая волосы и глядя в потолок сообщил ей, что она у него под рубашкой, за поясом. И задрал рубашку. Все заржали, увидев палочку, торчащую из-за пояса в самом интересном месте. Эванс сжала губы и под раскаты мужского гогота подняла на Джеймса убийственный взгляд, а потом попыталась схватить палочку, но она застряла. Эванс дернула её еще раз, и еще, и смех только усиливался, а потом она сузила глаза и прошептала, что сейчас использует чары, от которых у Джеймса все хозяйство прыщами пойдет.

Пришлось вернуть ей палочку, но осознание того, где она побывала, и что Эванс теперь держит её в руках, грело Джеймсу душу.

И, если уж говорить начистоту, она тоже вела себя не совсем честно. Сначала прогоняла, а потом, когда зелье надо было помешивать, встала со стула и принялась работать стоя. На Джеймса она обращала внимания не больше, чем на его стул, но работала уж больно странно – то ей надо было потянуться за какой-нибудь баночкой, то чуть присесть, чтобы подкрутить ручки на горелке.

Нет, конечно, всё дело могло быть в том, что она – магла и не привыкла, что некоторые вещи можно приманивать и тушить чарами…но Джеймсу все равно было тяжело просто сидеть и смотреть на все эти танцы, так что он стащил её тетрадку по зельеварению, перелистал, громко бубня припев из песни «Twist and Shout», а потом съехал как можно ниже по стулу, положил раскрытую тетрадку себе на лицо, закрывая вид на Эванс и запел ещё громче.

Наконец-то Лили сдалась и стукнула по столу ладонью.

– Поттер!

Он рассмеялся и на ощупь легонько похлопал её по плечу, но забыл, что она уже не сидит и случайно дотронулся до её груди.

Лили взвилась как ужаленная и замахнулась, чтобы врезать ему по морде, но Джеймс увернулся, тетрадка шлепнулась с его лица на пол и из неё выпала цветная, неподвижная фотография молодого мужчины. Типчик пялился на Джеймса сладкими, но глупыми, как у коровы глазами и так белозубо улыбался, словно они только что с ним лопали клубнику со сливками.

– Это твой парень, Эванс? – спросил Джеймс, помахивая карточкой. Лили попыталась выхватить её, но безуспешно, конечно же.

– Кто, Элвис – мой парень? – она сложила руки на груди и посмотрела на него как на недоумка. Когда она это сделала, в вырезе её блузки показался край белого кружевного лифчика, и Джеймс на секундочку отвлекся.

– А? – спросил он. – Я спросил, он, что – твой парень?

– Элвис?

– Я – Джеймс, Эванс.

– Я помню, Поттер.

– Да или нет?

– К сожалению нет.

– А это ничего, что он выглядит как баба?

– Он не похож на бабу.

– Тебе нравятся парни, похожие на баб, это точно. А почему ты таскаешь его фотку в тетради?

– Это не твоё дело.

– У меня есть твоя фотка, Эванс, – сказал он, согнав с лица улыбку и принимаясь раскачиваться на стуле, так, как это любит делать Сириус.

Надо отдать Эванс должное, она – крепкий орешек. Ничего не сказала. Вот вообще ничего.

– Хочешь знать, что я с ней делаю?

Эванс капнула в зелье какой-то хренью из пузырька, и зелье громко и сердито зашипело.

Она помахала ладошкой, разгоняя хлынувший из котла пар.

– Хочешь знать? – громче повторил Джеймс и со стуком поставил стул на все четыре ножки. На него вдруг накатилась жуткая злоба.

И тут Эванс повернулась к нему с этим ужасным выражением на лице. Девчонки всегда выглядят так, когда знают что-то такое, что парням вообще невдомек.

– Это всего лишь бумажка, Поттер, – она вытерла руки о полотенце. – Главное, что со мной ты этого не сделаешь никогда. Так что нет – мне не интересно.

– Ну и дура! – вспылил Джеймс. – Дура, понятно?! – он вскочил, отпихнул стул, но в тот момент, когда он уже собирался выйти из класса, дверная ручка со скрипом провернулась.

Класс зашевелился, дверь начала открываться, Джеймс оказался в ловушке и ему не осталось ничего другого – он нырнул под парту.

– Ну, как у вас успехи? Вы, я вижу, уже закончили зелье, мисс Эванс? – голос преподавателя вдруг прогудел прямо над Джеймсом и тут Ананас наступил ему прямо на кончик мизинца.

Джеймс чуть не заорал в голос, метнулся в сторону и с размаху треснулся башкой о ножку стола. Сверху что-то с силой ударилось о столешницу – похоже котел соскочил с подставки над горелкой.

– Осторожнее. Мисс Эванс! – воскликнул Слизнорт.

Откуда-то с задней парты раздался сиплый кашель – похоже Бродяга уже подыхал там со смеху.

Эванс извинилась и начала отвечать, но как-только Джеймс немного расслабился, она вдруг сильно врезала ему коленкой по хребту.

Мол, сиди смирно, идиот, да.

Джеймс от боли и обиды чуть не скончался под этим долбанным столом и уже хотел было переползти под другую парту, раз уж Эванс сегодня такая психованная, но тут увидел кое-что, что заставило его передумать.

А именно – её ноги.

И он вдруг понял, что если не сделает этого сейчас – будет жалеть всю жизнь.

Поэтому, не раздумывая ни секунды, схватил Эванс за тощую щиколотку.

Эванс подавилась каким-то определением, но быстро взяла себя в руки и снова заговорила, правда голос её звучал выше, чем прежде:

– …т-таким образом сочетание этих к-компонентов при высокой температуре может привести к загустению с-с-состава и окислению стенок к-котла, – звенел над Джеймсом её голос, пока он, улыбаясь, самозабвенно гладил её по ноге. – Но если зелье вовремя ох…охладить…

Джеймс улыбнулся ещё шире и снова провел пальцами по её бедру. Нога над черным школьным чулком покрылась мурашками. Он распластал пятерню, запустив её прямо под черную школьную юбку, чуть пожал нежное, теплое бедро, а потом резво потянулся к нему и поцеловал.

Голос Эванс оборвался как струна, секунда звенящей тишины и она врезала ему коленкой по морде.

Нос хрустнул так, что из глаз сноп искр хлынул, а по губам и подбородку побежала кровь.

Джеймс заругался так громко и отчаянно, что не спаси его в эту минуту удар колокола – все узнали бы о том, что происходило под партой.

Так или иначе, Ананас поставил Эванс пятерку, дал домашнее задание и ушел, класс, галдя и с грохотом отодвигая стулья начал собираться, а Джеймс выполз из своего укрытия.

Правда, он не то, что сказать, но и увидеть ничего не успел, потому что едва он поднял голову, на неё вдруг обрушилась масса ледяной воды.

На секунду смех и голоса в классе стихли и воцарилась абсолютная тишина.

Эванс с размаху грохнула пустой котел на подставку.

– Это чтобы ты немного остыл! – крикнула она и голос её сорвался, и впрямь как случайно дернувшаяся струна. – Козел!

С этими словами Эванс вылетела из-за парты, случайно, или нет огрев его по макушке сумкой с учебниками и уже через секунду дверь оглушительно захлопнулась.

Подвывая от смеха, Сириус сначала как следует прошелся по его навыкам соблазнителя, а потом, с третьей попытки вернул его нос в изначальное положение.

И хотя нос потом болел целый день, Джеймс старался дышать очень глубоко, потому что весь он, вся его одежда и волосы пропахли ароматом яблок и меда, который он так часто пытался поймать в их общей комнате.

А Эванс сидела на своей первой парте как приклеенная и всё время поглядывала на него, когда думала, что он не видит.