Текст книги "Победа любой ценой? (СИ)"

Автор книги: JohnLemon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Накамура отлетела назад, с силой рухнув на скользкий пол и проехавшись еще почти метр по нему.

Зал взревел возмущениями, а судья засвистел, объявляя Аомине фол.

– Толчок в торс! Пятый номер! – закричал судья и бросился к лежащей на полу девушке.

– Ну вот, еще и штрафной теперь бросать… -не скрывая улыбки наигранно заныл Аомине, бросая довольный взгляд на корчившуюся на полу от боли Йоши. –Знай свое место, девка. И скажи спасибо, что я так мягко тебя убрал. – бросил он, медленно отходя в сторону.

Судья, присев на одно колено, осмотрел Накамуру. Заключая, что она отделалась легким ушибом, он предложил тренеру замену. Но, все оказалось не так просто. Приняв сидячее положение и упираясь руками в пол, Йоши просто не могла встать. Боль в правой ноге была очень резкой и казалось, что отдает в голову, с такой силой, что она начала сомневаться, не получила ли она и сотрясение.

Крутясь на полу как беспомощный ребенок, она кряхтела и, не сдерживая себя, ругалась. Имаёши стоял в прострации. Во-первых, он не мог понять, что произошло. Аомине и Накамура просто боролись за мяч и тут грохот. А во-вторых, он не мог понять того, почему Йоши не может встать, неужели удар был настолько сильный. И как так вышло, что Дайки не рассчитал силы?

– Аомине… – прошептала Момои, поджав губы. На ее глаза навернулись слезы.

Когда он заметил, что на площадку бегут медслужба с носилками, он сорвался с места, бросаясь к девушке, прорываясь через толпу, которая образовалась вокруг нее.

Медики аккуратно поднимая ее, положили на носилки и решили, не теряя времени осмотреть. Если, это окажется всего лишь растяжение, то девушка может через время продолжить игру, с обработанной обезболивающим спреем ногой, а если это нечто серьезнее, то придется госпитализировать.

Имаёши наконец-таки смог добраться до носилок и присев возле головы Йоши, аккуратно взял ее за руку. Удостоившись хмурых взглядов медиков, парень нервно сглотнул и опустил взгляд на девушку.

– Здесь болит? – серьезно спросил один из медиков.

– Нет.

– А здесь? – надавливая пальцами на кость у щиколотки девушки.

– Да… – прослезившись от боли выдавила из себя Накамура.

Бросив многозначительный взгляд на судью, медик кивнул. Тот засвистел, объявляя замену.

Баскетболистки Омори стояли в замешательстве. Гробовую тишину в зале нарушил грохот от падающего журнала тренера Итикавы.

Накамуру медленно унесли с площадки под слезы и всхлипывания девушек из ее команды. Даже по розовой щеке Акане скатилась слеза, а губы задрожали.

Хараваса Кацунори взял тайм-аут, чтобы переварить произошедшее, и настроить команду продолжать игру, не смотря на такой трагический случай.

Имаёши сидел на скамье с опущенной головой. Его очки медленно съехали с носа и тихим шорохом упали на паркет. Руки парня дрожали, а губы были плотно сжаты. Никто не мог подобрать нужных слов, чтобы хоть как-то ободрить капитана и расположить его продолжать игру. Да и нужны ли были эти слова в данной ситуации?

– Не переживай ты так, капитан. – опираясь руками о скамью невозмутимо заговорил Аомине. – Она просто не рассчитала прыжок. С кем не бывает?

– Эй, Аомине! – закричал Вакамацу, схватив парня за ворот майки.

– Руки убрал. – все так же спокойно ответил парень, бросая взгляд на капитана, который сейчас был неадекватнее его во время игры.

– Тренер. – на удивление абсолютно голосом начал Имаёши. – Я прошу…

– Я знаю. – перебил его тот и спокойно кивнул. – Я заменю тебя, иди. Игру мы все равно выиграли.

– Спасибо. – поднимая с пола очки и скидывая с плеч, так бережно положенное на них Сакураем полотенце, он взял со скамьи свою куртку и поспешил покинуть зал под удивленные взгляды публики.

***

В это время девушку как раз грузили в машину скорой помощи. Поспешив, и понимая, что не ошибся, Имаёши все же нагнал врачей и попросился отправиться вместе с ними. Те лишь развели руками, объясняя парню, что ничего страшного не будет, если он закончит игру и вечером навестит свою девушку, у которой всего лишь растяжение, но сделать снимок кости не помешает. Но тот категорически отказался. Забираясь в машину, он поспешил взять Накамуру за руку. Крепко сжимая ее, Шоичи тяжело вздохнул.

– Прости меня, пожалуйста. – тихим голосом, плавно переходящим в хриплый шепот сказал он.

– За что? – слабо улыбнулась Йоши, сжимая его руку в ответ.

– За то, что не смог тебе помочь и уберечь от этого. – его лицо было измученным и выражало горечь, беспокойство и немалую долю трепета к этой девушке.

– Ты сейчас так не похож на себя, Шоичи. –она лишь тихонько рассмеялась. -Зато эта игра наконец-то закончилась… и мы свободны… друг перед другом и перед своей командой. Но… такая смешная ирония. Пережить столько матчей, и так пострадать во время матча с тобой.

Имаёши не мог не согласиться с этим. Он лишь поднес руку девушки, к губам легко целуя все еще дрожащие пальцы, пахнущие резиной и пылью.

– Да, согласен.

– Просто сконцентрируйся на втором этапе отборочных и выиграй. – она улыбнулась тому, в каком странном и необычном свете перед ней престал этот парень.

– И вы постарайтесь.

Комментарий к Глава 27. -Нелепое противостояние. Аомине Дайки, ты невыносим!

http://rghost.ru/57094414

http://rghost.ru/57094447

Часть немного сумбурная, но она не отходит от сюжета.

========== Глава 28. -Спектакль. ==========

***

Йоши медленно открыла глаза, и тяжело вздохнув, прикрыла лицо рукой. Вчера, поздно вечером она добралась все же домой из больницы, не без помощи Имаёши, конечно же. Ее поразило то, как он резко изменился в тот день. Стал таким теплым, добрым и внимательным. Забота лилась через край, и это было странно. Она не привыкла к такому. Фраза «У меня много дел, так что прости, пожалуйста.» нравилась теперь ей куда больше, чем то, что он уже сутра ей звонит и спрашивает, как она себя чувствует. Хотя, разве она не хотела этого? Побольше внимания и заботы с его стороны. Он ведь так ей нравился. А тут на тебе, как отрезало. Йоши поняла, что хочет увидеть того Шоичи, к которому она так привыкла. Спокойного, рассудительного, заносчивого порой, до жути умного и в какой-то степени безжалостного.

Она еще раз вздохнула и перевернулась со спины на бок, лицом к стене. Странно, но на Аомине ей было глубоко наплевать сейчас. То, что они вчера устроили на площадке, было конечно слишком экстравагантно, но другого выбора не было. Иначе он не смог бы утихомирить свои амбиции, да и она бы не смогла. Хотя, Йоши никогда не считала себя сильнее него, даже наоборот. Это ему зачем-то приспичило отношения таким способом выяснить. Ну, обычный парень, как и все. Сорвиголова. Да еще и глупый. Что с него взять то? Хотя, в глубине души, Накамура прекрасно понимала, что в этом сезоне они с Тоо больше играть не будут.

По всей комнате разнесся оглушительный звон будильника. Девушка лениво перевернулась и как всегда небрежно нажала ладонью на кнопку, отключая это утреннее бедствие.

Стоило бы собираться в школу, ведь из-за хромоты никто уроки отменять не будет. Да и пока есть обезболивающий спрей то можно хоть и на пробежку идти. Таким вот нехитрым образом обработав ногу и потуже ее, забинтовав эластичным бинтом, Йоши двинулась в школу.

Девушка медленно ковыляла по аллее, наслаждаясь музыкой, и такой чудной прохладой, как вдруг, проходя мимо очередного дерева, она заметила силуэт и остановилась, нервно сглотнув. Она была уверенна на все сто процентов в том, что это был тот о ком она подумала. Даже не поворачиваясь, Накамура выдернула наушники из ушей и повесила их на шею.

– О, заметила? – томный вздох, и тихие шаги.

– Да лучше бы не замечала, Ханамия. Знаешь, я бы побежала, да вот не в состоянии немного. – Йоши даже не хотела поворачивать голову, пытаясь заставить себя принять это все за галлюцинацию. Но, когда рука парня так легко и невесомо легла на ее плечо, пришло осознание безысходности. Причем полнейшей. Йоши повела плечом, тихо клацнув языком.

– Эй, ну что такое? Ножку подвернула? – на ухо шепнул Макото, наклоняясь поближе к девушке. Его кончик носа коснулся непослушных прядей ее волос. – Не эту случайно? – резкий толчок по правой лодыжке, и будто Йоши только что получила это нелепое растяжение и упала на паркет площадки. Резкая боль, да такая, что аж ноги подкосились. Но Ханамия крепко сжал пальцами ее плечо, не давая упасть.

– Ой прости-прости. Я случайно задел. – он лишь ухмыльнулся, от чего Накамура почувствовала его дыхание, понимая что он отпускать ее не намерен, если подобрался так близко.

– Слушай, отвали, а. Я в полицию сообщу. Ты меня уже в край достал. – прошипела та, не пытаясь даже отмахнуться от Макото. Все ее внимание было сосредоточено на боли.

– Ты что и с Киёши снюхалась? – парень так театрально вздохнул и приобнял девушку за плечи, уводя медленно за собой. Йоши стала хромать сильнее чем обычно. Даже малейшая нагрузка на ногу была невероятно болезненна.

– Тебе то что? – ее лоб покрылся потом, а губы поджались. Но она честно терпела.

– Да вот, слухи разные ходят. Считай это… ну маленький бонус. – Макото снова улыбнулся, и прижался носом к виску девушки, не отпуская ее плеч. – Узнаю, что ты продолжаешь с ним контактировать, я тебе точно ноги переломаю. – он продолжая ухмыляться тихо шептал. Со стороны это выглядело очень даже мило. Хромающая девушка, бедняжка, а парень такой молодец, помогает дойти, да еще такой нежный. Истинный кавалер.

– Не думала, что ты в гомики записался, да еще и сплетницы. – тяжело выдохнув, съязвила Йоши чувствуя что боль наконец отступает.

– Как-то это не рационально с твоей стороны, так вот халатно относиться к своему здоровью. – одарив девушку еще одной своей улыбочкой, Ханамия легко чмокнул Йоши в висок. – Еще слово и я ударю сильнее. – снова его шепот, который, кстати говоря, был еще и невероятно жутким.

– Слушай, Ханамия, что ты ко мне привязался? Дай мне жить спокойно. Достал уже. Найди себе новый объект для издевательств. – Накамура закряхтела, пытаясь выползти из его цепких рук, но сегодня паренек был сильнее.

– Мне интересно с тобой. И я это понял еще тогда, когда ты приняла мои условия и так феерично их выполнила. У тебя есть потенциал. Ох, еще эта игра с Аомине. Всегда недолюбливал его открытые методы. Но, в принципе, шоу прошло на ура. У меня лично. –слегка встряхнув Йоши, Ханамия прижал ее покрепче к себе. Она попыталась хоть немного отодвинуться от парня, толкая его ладонью в бок, но тому хоть бы что. – Люблю такой вот бесхребетный мусор как ты. Ты прям меня покорила. – он громко рассмеялся, подарив еще один довольно грубый чмок в висок.

– Слушай, прекрати меня облизывать! – закричала девушка, потеряв последние капли терпения. Она теперь же активно толкалась в руках парня, стараясь его оттолкнуть.

– Ох, ты как обычно груба и абсолютно невежлива. – и снова этот такой театральный вздох, и легкое движение пальцев по шее, слегка разминая ее. – И прекрати брыкаться, а то подумают, что я насильник. – Макото заметил, что они уже почти на пороге старшей школы Омори.

Он резко развернул девушку к себе и, сжав ее предплечья руками, так внимательно и серьезно посмотрел на хмурое лицо и блестящие от злости карие глаза. Он слегка склонил голову на бок, отчего его черные волосы так небрежно скатились по щеке. И снова этот задумчивый взгляд и внезапная ехидная улыбочка.

– Что ты таращишься, урод? – фыркнула Йоши, и слегка опешила, понимая с какой силой ее плечи сжимает парень.

– Я не успокоюсь, пока не раздавлю тебя полностью. – наклонился он к ее лицу, шепча. – Получаю невероятное удовольствие от того, что приношу тебе боль и заставляю себя и меня ненавидеть.

Девушка в края удивилась. Она понятия не имела, о чем он вообще говорит.

«Он что, вообще псих?» – пронеслось у нее в голове, затем последовал еще больший шок.

О да, Ханамия превзошел сам себя. Его губы коснулись губ девушки. Хотя нет, они не просто их коснулись. Это было так небрежно, грубо, бесцеремонно. На мгновение к горлу Йоши подступил ком тошноты. Еще секунда и увидит свет ее утреннее кофе и рисовое печенье. Ошарашено смотря на парня и еще плотнее сжимая губы, Йоши не давала ему и надежды на достойный ответ, которого он в принципе не заслуживал. Но, она не могла не отметить, что как бы противно ей не было, а от поцелуя с дохлой рыбой это было далеко. Довольно жесткий укус, и девушка все же разомкнула губы. И как только она почувствовала во рту то, чего там быть не должно, она с силой оттолкнулась от груди Макото, резко отворачиваясь и сплевывая на асфальт. Тонкая струйка ее слюны вперемешку со слюной Ханамии тянулась и медленно скапывала.

Парень громко рассмеялся, подойдя к согнувшейся пополам девушке, и похлопал ее по спине.

– Для первого раза сгодится. Но все же, это почти так же как поцеловать жабу. С чем в детстве я принципе экспериментировал на спор. – он довольно хмыкнул. – Надеюсь, твоим подружкам понравился наш мини-спектакль.

Йоши резко повернула голову и увидела на крыльце Минори и Момо, которые ошарашено наблюдали за всем. Глаза девушка увеличились в несколько раз, а брови изогнулись, придавая лицу выражение крайней боли и сожаления.

– Ну, удачи. И сильно не наклоняйся, твои трусы не самые лучшие. В свои-то года, носила бы что-то повзрослее. – добавил Ханамия и медленно зашагал прочь. Его руки были в карманах, а лицо крайне довольное.

***

– Йоши-чан, может, пояснишь? – тараторила Момо, догоняя быстро идущую к кабинету девушку.

– Нечего объяснять. – рявкнула та, вытирая рукавом влажные губы, которые только что отмывала у раковины.

Имаёши лишь тихо усмехнулся, стоя в тени дерева, как раз неподалеку от того «знаменитого» места. Облокотившись спиной о довольно массивный ствол, он поднял голову, засматриваясь на раскидистые кроны дерева.

– Что-то ты немного заигрался, Ханамия.

Парень легко оттолкнулся и медленно двинулся по аллее к выходу с территории старшей школы Омори.

– Хотя… – он на мгновение замолчал, явно размышляя. – Ты никогда не видел границ. Ну что же, будем разбираться. Хотя блииин… как же это напряжно… – Имаёши потер рукой шею тихонько хрустнув позвонками.

Пожалуй, самая важная черта характера Шоичи было то, что он был весьма необидчивый человек. Да уж, его толстая шкура изрядно спасала его нервные клетки. Хотя, Имаёши всегда считал, что обидчивость –это «визитка» неуверенности. А если неуверенность шкалит, то с саооценкой дела плохи. А этим он никогда не страдал. Да и считал это гиблым делом, что для мужчины, что для капитана. В любом случае, еще не находилось такого человека, который смог его задеть, да причем так сильно, чтобы Шоичи впал в депрессию. Так и тут.

– Видимо ты слишком умный засранец, Ханамия. Заметил меня все же… эх, с конспирацией у меня всегда было туго. – улыбнулся парень своим же словам, не спеша бреда к метро. Ему явно сегодня повезло, что первый урок был отменен.

Комментарий к Глава 28. -Спектакль.

Не мог не отметить, какой это реалистичный портрет.

http://rghost.ru/57106536

========== Глава 29. -Один день из жизни Ханамии Макото. ==========

***

Маленькая и щупленькая женщина, с довольно таки большой грудью и тонкой талией, медленно открыла дверь в темную комнату. Ее длинные ровные волосы, цвета смолы, были собраны в аккуратный хвост, подвязанный цветастой лентой, и так эстетично покоились на худеньком плече, прикрывая одну сторону груди. Которая, кстати говоря, была скрыта не менее цветастым фартуком, длинные ленты от которого доходили ей почти до колен. Ее шаги были тихие и плавные. Казалось, что она крадется, как кошка при виде добычи. Ее довольно пухленькие губы с таким же странноватым, желтоватым оттенком как и кожа, растянулись в слабой полуулыбке, когда перед ней открылась вся живописная обстановка комнаты. Женщина тихо вздохнула и поставила руки в бока.

Да, комната и правда была просто эпицентром хаоса. Огромное окно было плотно задернуто темно-коричневыми шторами. Кровать, с огромным количеством маленьких подушек, оказалась даже не тронутой, поэтому напоминала скорее необитаемый островок посреди всего этого беспорядка. Книжный шкаф, который занимал почти всю стену, был наполовину пуст. Раскрытые книги валялись то тут, то там, застилая своеобразным ковром почти весь пол. Белые, исписанные мелким и аккуратным почерком листы, тоже не уступали по количеству книгам, и добавляли всей картине своеобразный штришок. За столом, который, кстати говоря, стоял у противоположной стены книжному шкафу, сидел парень.

Его стол был в еще большем хаосе, чем вся комната. Включенный компьютер тихонько гудел, и черный монитор моргал маленькой голубой кнопочкой. Тусклый свет от настольной лампы понемногу угасал, давая понять, что пора бы заменить лампочку. На столе лежали книги. Много раскрытых книг, в которых, то тут, то там были какие-то еле заметные пометки простым карандашом. Обертки от шоколада, с маленькими надкусанными кусочками покоились поверх всего этого хаоса. На огромной тетради, плотно прижавшись к ней щекой, тихонько посапывал тот самый парень. Его длинные черные волосы так небрежно скрывали лицо, а одна рука покрывала голову, пальцы которой все еще пытались держать карандаш. Широкая белая футболка была усеяна черными пятнами, видно грифелем, который по неаккуратности, попадал на пальцы из точилки и был приятно растерт по белой ткани. Не менее широкие темно-синие штаны, так небрежно свисали с согнутых ног, прикрывая босые ступни.

Женщина подошла поближе и наклонилась, будто пытаясь поцеловать парня. Но нет, она все так же улыбаясь, лишь аккуратно выудила из переднего кармана фартука белый конверт и положила его поверх одной из книг, так же тихо покидая комнату.

Не прошло и часа, как громкая мелодия будильника нарушила такую сонную тишину. Паренек еле заметно зашевелился и слегка приподнял голову. Перепачканный вытекающей изо рта слюной лист, прилип к его щеке. Он сонно приоткрыл глаза, и пошарил рукой по столу, в поисках источника шума. Ловко выудив из-под стопки листков свой телефон, парень нажал пару кнопок и шум исчез. С грохотом кидая голову на стол, он тихо застонал, явно жалея о том, что провел ночь в такой позе. Ноги ужасно затекли, как и спина, и, конечно же, плечи. Еще минута самобичевания и паренек уже отрывает от щеки лист, бросает его на пол и громко зевая, потягивается, параллельно тихонько похрустывая позвонками.

– Вижу, ты уже проснулся? – дверь комнаты бесшумно открылась и на пороге появилась та самая женщина. – Снова засиделся до поздней ночи?

– Да. Мам, принеси мне сюда кофе и… – паренек не закончил, как через секунду на его столе стояла большая кружка с ароматным и дымящимся кофе и аккуратно разломанная на кусочки плитка шоколада с вишневым круассаном на белой тарелочке.

– Я знаю, что мой сын обычно завтракает как абсолютно непорядочный молодой человек. – улыбаясь, женщина скрестила на груди руки. – Зачем-то вы с отцом так любите разыгрывать из себя европейцев.

– Почему это? – паренек бросил на нее косой взгляд и взяв в обе руки чашку с горячим напитком, видимо пытался погреться об нее. И ему было глубоко плевать, что там был кипяток, и что пар из нее так и валил толстыми струйками говоря о том, что, как и содержимое, так и сама кружка невероятно горячие.

– Потому что. Надо завтракать полноценно. Завтрак –это самая важная часть дня. –со знанием дела вещала женщина, но парень ее не слушал. Он лишь потупив взгляд в черный монитор, медленно попивал кофе.

– Угу. – буркнул он.

– Ты не исправим. Как и твой отец. Столько лет прошло, а так и не могу приучить его завтракать не только кофе и газетой. – женщина обреченно вздохнула и покачала головой. – Итак, мини-версия Ханамии-сана, прошу вас проследовать в ванную комнату на водные процедуры, а потом за стол. Через десять минут завтрак будет готов.

– Я уже позавтракал. – и снова этот абсолютно безразличный тон.

– Отца не приучила, так хоть тебя приучу. Буду с ложечки кормить, если через двадцать минут ты не будешь сидеть за столом и есть омлет. – одарив сына еще одним обеспокоенным взглядом, женщина медленно покинула комнату прикрыв за собой дверь.

Макото абсолютно никак не отреагировал на эти слова, теперь уже внимательно смотря в чашку. Да, Ханамия с самого детства не был тем ребенком, кто неустанно целует свою родную мамочку и говорит какая она красивая и любимая, и не крутится вечно возле отца, пытаясь перенять у него как можно больше, считая того просто абсолютно идеальным мужчиной. Нет же, все было с точностью и наоборот. Еще в роддоме начались его нелепые приключения и мелкие пакости. Не успев толком увидеть свет и почувствовать жизнь в своем крохотном тельце, Ханамию уже перепутали с каким-то ребенком и чуть не оставили в палате городского роддома. Халатность медсестер или чистая случайность? Остается загадкой, и по сей день. Рос он, как обычный ребенок, дома. До тех пор, пока не пошел в младшую школу. Его скверный характер проявлялся на каждом шагу. Ему хватало около пяти минут, чтобы довести бабушку и дедушку до белого каления. Отчего те названивали по сто раз его матери и отцу, не переставая спрашивать, когда же они заберут это исчадье и подальше. Макото не любил свою бабушку, считая ее вредной и циничной старухой, которая никак не может принять того факта, что еще десяток лет и она окажется в деревянном макинтоше. Да и дедушку он тоже не любил. Старик всегда лупил его тонкой и довольно гибкой ивовой веткой, за что не раз был закрыт Макото в туалете, например с выключенным светом, пока не возвращалась бабушка с магазина и не выпускала разъяренного старикана на волю. Ну, или на крайний случай, в его чае, который он так любил пить после обеда и ужина, оказывались по чистой случайности соль или перец, или еще какая-нибудь дрянь. За что маленький Ханамия получал такой нагоняй, что не мог сидеть как минимум двое суток, пока ссадины на его пятой точке не подживали, а синяки не рассасывались. Да, дед был у него еще тот диктатор. Мальчик постоянно приезжал домой то с распухшей от его пощечин щекой, то с невероятно болевшей задницей, от синяков и ссадин, которые так любезно оставляли его ненавистная ивовая ветка или ремень. В Японии ива была символом терпения, упорства, нежности и изящества. И все это изящество, и нежность его пятая точка прочувствовала от и до. Дед всегда приговаривал, что Макото –это головная боль их семьи и от него нужно избавиться. За что мать прижимала сына к себе и со злостью говорила, что старикан совсем из ума выжил, говорить такое о маленьком беззащитном ребенке.

Ханамия всегда отличался довольно мощной харизмой и смазливой внешностью. Его огромные, оливкового цвета глаза всегда могли сыграть ему на руку, как и густые брови, которые были такой необычной формы, что придавали его лицу невероятную миловидность и огромную порцию ярко выраженной смеси грусти и смущения. Да, его всегда хотелось обнять и приголубить, пожалеть, поцеловать в макушку, дать вкусную шоколадку и отправить гулять к друзьям, и черт с ней, с той разбитой вазой, с оскорблениями, которыми он любезно обсыпал учителя или с очередным издевательством над дедом. Ведь, вы только посмотрите на этой милое грустное личико, на эти большие красивые глазки, на эту пухленькие губки. Как на такого малыша можно кричать или еще чего хуже, отвесить ему пару затрещин?

Чем Макото и удачненько пользовался. Даже тембр голоса у него был мягкий, бархатный и такой невинный. И ему хотелось верить, и верили. При чем абсолютно все. По окончанию младшей школы, паренька наградили золотой медалью и аттестатом за высокие достижения в учебе, и с облегченным выдохом, наконец-таки выпустили из школы. Так Ханамия с довольной мордой перешел в среднюю школу. Да, он всегда любил быть лучше остальных. Чувство превосходства в нем было с самого рождения, а со временем оно трансформировалось в ужасный эгоизм и высокомерность. Нельзя было сказать, что пареньку нечем было гордиться. Нет, очень даже наоборот. Его оценки были лучшие. Его достижения заставляли зеленеть от зависти сверстников, а его милая улыбающаяся мордашка просто вводила в анабиоз все девичьи умы и сердца.

Ханамия всегда точно определял свои преимущества и имел ярко выраженные принципы, которым, как ни странно, никогда не изменял. Если он во что-то верил, то верил до конца. Если он за что-то брался, то доводил до конца. Если он чего-то хотел, то он получал это любой ценой и никогда не отступал. Это, пожалуй, были единственные его достоинства. Но вот его любопытство и обостренное чувство превосходства всегда играли с ним злую шутку, и что странно, паренек абсолютно не учился на своих ошибках. Но стратегию и подход он мог пересмотреть не раз. В общем, обычным и среднестатистическим подростком он был только на первый взгляд, к слову, имея довольно обычное хобби и как любой другой человек не мог отказать себе только в одном –лишней плитке черного шоколада.

Ханамия аккуратно поставил пустую кружку на стол и медленно встал со стула еще раз хорошенько потянувшись. Сделав всего пару шагов, он оказался у окна и с силой дернул за шторы. Солнечный свет мощным потоком залил его комнату, освещая заспанное лицо парня и заставляя блестеть его черные как смоль волосы.

И вот, первая улыбка за день. Макото раскрыл окно и, опираясь локтями о подоконник, высунулся на улицу. Теплый и ласковый ветер прошелся мягким прикосновением по его лицу и волосам, а шум, доносящийся с оживленной улицы, неимоверно ласкал слух.

Парень потупил взгляд, смотря куда-то вдаль. Да, сейчас его мысли были далеко, дальше, чем обычно. Он напрочь выпал из реальности, что так любил делать. О чем он думал? Думаю догадаться не сложно, что сейчас так плотно окутало его мысли. Эта странная, амбициозная девчонка, при одном виде которой, его тело просто содрогалось от ненависти.

Да, он ненавидел ее, пожалуй, так сильно, как только позволял ему его характер. Но, одновременно с этим он неустанно думал о ней. Он все еще ощущал ее щекочущие непослушные пряди, которые касаются его носа, ее такие слабые попытки оттолкнуть его, ее учащенное дыхание от очередного приступа боли, в которой он так любезно не мог ей отказать.

Ханамия всегда отличался искаженным чувством прекрасного и доброго, так что не трудно догадаться, что именно эту боль, ненависть и отвращение он расценивал как высшая степень проявления самых прекрасных чувств.

Ему хотелось подарить их ей сполна. Чтобы она почувствовала, что в жизни ничего не дается просто так. И чтобы что-то получить хорошее и прекрасное, надо пройти через прекрасную и огромную кучу дерьма.

Ему нравилось, что она его ненавидит, а он ненавидит ее. Ему нравилось ощущать ее страх, который даже, как ему казалось, имел собственный запах –терпкий и мускусный.

Ему нравилось чувствовать, как ее тело содрогается от боли, а глаза горят презрением. Как на ее лице появляется легкая испарина, показывая, что ее предел вот-вот будет достигнут. Но, что ему оставалось непонятным до сих пор, так это ее терпение. Почему она терпит все это? Почему не предпримет нечто большее, чем обычная пощечина или толчок?

Он просто любил наблюдать и экспериментировать. Ему было интересно, каков же он на вкус, ее предел. И насколько далеко ему придется зайти, чтобы прощупать его. Да, это было впервые для него. Испытывать такие необычные чувства к такому обычному человеку. И вдруг, его глаза сузились, на губах появился хищный оскал. Кажется он начинал понимать в чем дело. Ей нравилось это, так же как и ему. И пусть она еще не осознала это, но отрицать такой уж ярко выраженный факт она не могла.

Ханамия довольно хмыкнул и поспешил покинуть комнату, так как мать уже вовсю бушевала на кухне.

Открыв с силой кран, вода, окатила его мелкими холодными брызгами. Упираясь руками в раковину, Макото поднял голову, внимательно посмотрев на себя в зеркало. Отмечая, что имеет довольно изможденный вид. Синяя зубная щетка, мятная паста, от которой даже глаза слезились, холодная вода. Вот те атрибуты, с которых он начинал каждый божий день. Наконец, перекрыв кран и промокнув лицо полотенцем, парень провел ладонью по лбу, поднимая вверх довольно длинную челку.

– Да уж, Ханамия, ты просто самое мерзкое существо, которое мне когда-либо приходилось видеть. Но, ты лучше любого отброса, которого я когда-либо смог встретить.

Он всегда говорил одно и тоже. Каждое утро, в ванной, он говорил именно эту фразу. Она звучала уже как заклинание. Но, зачем, и какой в ней смысл, знал только он.

– Макото! Мне еще долго тебя ждать?! – закричала мать, и услышала тихие шлепающие шаги по коридору. – Ну наконец-то. Садись скорее.

Да уж, он не смог не отметить, что, как и всегда, стол просто ломился от еды. Рис, мисо суп с тофу, маринованные овощи, жареная скумбрия, обильно приправленная кунжутом, онигири с разнообразной начинкой, тамагояки с зеленью, со слабосоленой рыбой, с овощами и все это обильно приправлено разнообразными приправами.

Женская половина их семьи, умела не только покорять сердца милой улыбкой, но и разнообразными блюдами, которые, кстати говоря, были прекрасно приготовлены, почти как в лучших ресторанах Токио.

– Приятного аппетита, милый. – женщина так изящно присела за стол, и не прекращая улыбаться, наблюдала за сыном.

– Взаимно. – бросил сухо парень и взял с небольшого квадратного блюдца две бамбуковые палочки.

– Слушай, сынок, я тебе там почту утреннюю принесла. На столе оставила. Ты уже прочел? –о на обильно покрыла рис в своей тарелке маринованными овощами.

– Нет, поем и посмотрю. Письмо?

– Да, от администрации. Видимо что-то касаемо ваших матчей. Кстати, как твои успехи? Как всегда, впечатляющие? – женщина взяла со стола стакан с водой, сделав пару глотков.

– Да. Ты ведь знаешь, я не гонюсь за победой. – пожал плечами парень, и опустил взгляд в тарелку.

– У тебя все такие же грандиозные планы? – подперев левой рукой щеку, женщина одарила сына серьезным взглядом.

– Тебе ли не знать.

Вот такие незатейливые разговоры, присутствовали всегда за их столом, когда за ним сидела мать.

– Кстати, та девушка, с которой я видела вас возле букинистической лавки… это…

Макото дернулся и, нахмурив брови, резко осек мать.

– Просто знакомая.

– Но ведь я заметила… – все не унималась женщина.

– Не лезь в это, мам. – голос парня был невероятно серьезен, как и его вид. Даже с капелькой злобы и раздражения.

– Ну ладно. – она снова добродушно улыбнулась. – Надеюсь, ты хоть нас познакомишь.

– Мам. Я кажется, понятно выразился. – он резко встал из-за стола.

– Ты ведь толком ничего не съел! – воскликнула женщина. – Я ведь так старалась, Макото…