Текст книги "Снимая маски (СИ)"
Автор книги: IryskaDaikiri
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Это самая обычная вечеринка в честь очередного дня рождения Председателя Мяо. Пятая по счету в этом году, но кого это волнует, правда? Магнус удобнее устраивается на диване, мгновенно оказываясь в чужих объятиях. Темнокожая девушка-фейри любезно приподнимает бокал с соломинкой, и Бейн тут же присасывается к трубочке, беззастенчиво скользя взглядом по пышной женской груди, обтянутой латексным лифом с шипами. С другой стороны к нему прижимается парень-оборотень с обнаженным татуированным торсом и проколотым соском, шепча на ухо, что ему понравилась новенькая неоновая вывеска «Пандемониума». Магнус делает глоток коктейля, довольно прикрывая глаза и представляя себе, как спустя полчаса уведет этих двоих в чилл-аут и заставит трахаться, а сам будет смотреть, пока ему не наскучит, и он не решит присоединиться. Эта сладкая фантазия прерывается как-то слишком резко, заставляя Бейна распахнуть глаза, когда со всех сторон раздается тихое «нефилимы». Не то чтобы здесь было запрещено появляться охотникам, но... Какого черта, если он их не приглашал?
Магнус слегка подается вперёд, когда впервые, нет, не видит, а чувствует его. Чувствует эту физическую чистоту и душевную порочность. Этот парень совсем не тот, за кого себя выдает. Обычный юноша, само собой, божественно красив, как и все дети Разиэля, он стройный и хорошо сложен, а ещё очень высокий. Бейн уверен, что ему придётся тянуться на цыпочки, чтобы поцеловать эти пухлые губы, словно прямиком из порнухи. Возможно, в любом другом случае Магнус даже смог бы влюбиться в этого брюнетистого мальчика, будь у него синие глаза. Но они не синие. Даже не голубые – то ли орехово-оливковые, то ли каре-болотные, толком не разберешь, тусклые, жухлые какие-то, но он смог бы зажечь этот взгляд, если бы захотел. К слову, Бейн совершенно не хочет, он бы не прочь поиметь этого ангелочка, потому что чувствует, что он падший. Магнус ощущает, как в воздухе искрит эта необузданная аккумулированная сексуальная энергия, исходящая от паренька. Он смотрит на широкие плечи в кожаной куртке, шумно втягивает носом запах похоти и не может вспомнить кого-то ещё, кто бы так отчаянно и неистово хотел, чтобы его оттрахали в задницу. Мужчина только хитро ухмыляется и поднимается на ноги, чтобы сделать замечание людям Валентина. От нефилимов одни проблемы, вскоре предсказуемо начинается заварушка, и Магнус скрывается в портале, не слишком волнуясь об остальных. Отчего-то он уверен, что если этого мальчика в ближайшее время не убьют, они ещё пересекутся. Остается надеяться, что к этому моменту никто не успеет сорвать эту девственную вишенку.
Алек уже и толком вспомнить не может, когда же он выбрал себе именно эту маску. Ему было восемь, когда родители приняли Джейса, и вот тогда, кроме мелкой Из, он получил ещё одну занозу в заднице. Нет, Вэйланд был вполне хорошеньким, пока не начался этот проклятый пубертатный возраст. Вот тогда эта маска и приклеилась намертво к лицу Алека, потому что родители воспитывали его прилежным охотником, надзирающим старшим братом и будущим главой Института, даже не подозревая, какой конченый человек находится внутри этого тела. Казалось, словно они с Джейсом были поменяны душами, потому что это блондин постоянно чудил, а Лайтвуду приходилось прикрывать его. Наверно, поэтому они и выбрали друг друга, чтобы стать парабатаями. Алек помнит, как болезненно ложилась эта руна, а с ней и маска, буквально врастая в его череп. Он не тот, за кого себя выдает, он не тот... Все эта воспитанность, скромность и яркий румянец – напускные, просто хорошо сыгранная роль. На самом деле Алек полон дерьма, а его мысли под завязку забиты вопиюще-вызывающими фантазиями, такими грешными и грязными, что его бы впору лишить рун и изгнать или же до смерти забить камнями.
Это случается впервые, когда им с Джейсом по пятнадцать и они начинают осознавать свою сексуальность. Заносчивый Вэйланд начинает носить кожанки, считая, что для крутости ему больше ничего и не нужно. Девчонки сохнут по нему и едва не теряют сознание, стоит ему щегольнуть вдоль коридора. Во время одной из тренировок Джейс рассказывает Алеку, что у него уже было это. Он восхищенно прикрывает разноцветные глаза – свой единственный недостаток – и рассказывает, как под ним выгибалась охотница на два года старше его, как было влажно внутри неё, и чему она его научила. Алек размашисто рисует руну уклонения у себя на шее в надежде, что когда-нибудь кому-то захочется поцеловать его туда, прикусив линию, пересекающую зигзаг. Иззи не отстает, у неё едва округлилась грудь, которую она упорно затягивает в пуш-ап, моделируя соблазнительную ложбинку, на которой уверенно чертит руну ангельской силы. Спустя год каждый охотник, вампир, оборотень, маг и благий страстно желает пройтись языком по этой завитушке на груди его сестры. Иззи надевает шпильки ещё выше, юбку ещё короче, красит губы ещё ярче и выбирает себе фейри. Ей едва исполнилось шестнадцать, когда она возвращается под утро и заходит к нему в комнату. Алек сидит на кровати и непонимающе смотрит в горящие подвижные глаза сестры с расширенными зрачками. Из говорит, что Мелиорн был нежен и аккуратен, но всё равно было чертовски больно, но она не жалеет и хочет ещё. Алек тоже хочет секса, а ещё он точно знает, что впервые ему тоже будет больно – это неизбежно. От осознания этого становится жарко настолько, что кровь проливает к лицу. Иззи треплет его темные взъерошенные после сна волосы и тихо смеется, думая, что смутила брата своими откровениями, даже не подозревая, что это всего лишь маска.
Алеку нравятся парни, он хочет парней, его возбуждают парни. Когда он прикрывает глаза, ему мерещатся потные накачанные тела, подтянутые задницы и длинные толстые члены. Джейс перетрахал всю женскую половину Нью-Йоркского Института, а затем и всех охотниц в Идрисе, умудрившись оприходовать их за неделю своего пребывания там на задании – храни Разиэль руну выносливости. Иззи всё больше похожа на элитную шлюху из дорогого эскорта, она умело играет парнями, но все-то знают, что в её постели не удалось побывать никому, кроме ушастого Мелиорна. Алеку восемнадцать, и он всё ещё нераспечатанный. Он признается брату и сестре, что гей, за завтраком. Джейс облегченно выдыхает и говорит, что ему достанется больше сучек. Иззи безразлично пожимает плечами и, даже не отрываясь от телефона и переписки со своим благим, сообщает, что уже давно догадывалась, что её брат играет за другую команду.
Как Магнус и предугадал, они встречаются вновь. Всё происходит немного сумбурно и неприятно: на связь с ним выходят нефилимы, требуя вернуть воспоминания какой-то рыжей девчонке, при этом смея торговаться с ним магическим кулоном. И Бейн соглашается на эти переговоры лишь потому, что ему интересно, будет ли среди охотников тот парень из клуба. Уж точно не потому, что он однажды повесил этот рубин между сисек своей сексапильной бывшей вампирши, в которую был влюблен жалкую сотню лет. Всё идёт немного не по плану, на Бейна нападают, но его спасает чья-то метко выпущенная стрела. «Кто ты такой?» – лукаво тянет он, находя взглядом лучника с ореховыми глазами. Нефилим не отвечает, вместо этого чуть пафосно подбрасывает и ловит клинок врага, и Магнус видит проблеск того настоящего, откровенного и прогнившего в нём.
Людей Бейна вырезали, словно индюков на День благодарения. Он находит тела по всему убежищу, желудок спазмирует от подкатывающей тошноты и желания блевать, напоминая своему владельцу, что ничто человеческое ему не чуждо. Магнуса мутит, и он берет себя в руки только потому, что откуда-то появляется выжившая Зои, и он должен быть сильным и взрослым рядом с этим ребенком. А затем снова появляется он, помогая сразить ещё одного члена Круга, посланного Моргенштерном, и они наконец-то знакомятся. Бейн катает на языке это «Алек», мысленно отмечая, что парню идёт, но полное «Александр» звучит куда лучше и эротичнее. Нефилим краснеет и заикается, пытаясь ни на миллиметр не сдвинуть свою маску, но глупая немного пошлая улыбка всё равно пробивается сквозь броню. Магнус изучает его, как новое заклинание из старинного фолианта. И будем откровенны, Алек плохой актер, потому что нужно быть последним идиотом, чтобы не заметить, что он в своих мыслях отдался магу во всех возможных позах прямо посреди этого бардака и окровавленных трупов.
Магнус щупает почву, теперь рядом с ними остальные нефилимы, и он хочет знать, как дальше будет вести себя Алек. Бейн делает парочку пошлых намеков, и если на признании, что он любит грязные логова нефилим только подозрительно сужает глаза, то когда Магнус называет его красавчиком, охотник не сдерживает самодовольной улыбки, быстро сменяя выражение лица на недоуменное, когда Джейс вопросительно смотрит на него. Никому и никогда не нужно знать, что творится у Алека в голове в этот момент. Никому и никогда не нужно знать, что он мгновенно представляет, как Верховный Маг Бруклина трахает его навесу в темном вонючем переулке под мостом, вжимая лопатками в пыльную кирпичную стену и шепча о том, какой он красивый – вот так вот противоречиво.
Алек в очередной раз надевает маску, чтобы всем казалось, что он хмурая неуверенная в себе ванилька, вечно прячущаяся в тени своего парабатая. На самом деле он знает, что он лучше Джейса во многом: он красивее, сексуальнее, а ещё он лучше, чем брат, управляется с клинком и отрабатывает удары – у Вэйланда слабая левая, у Алека руна уклонения на шее, потому что левая прежде тоже была так себе. Магнус не совсем понимает это притворство, потому что нефилим реально выглядит как конфетка. Наверно, оно и не странно, они же полуангелы, ещё и Лайтвуды – горячие как пламя на их семейном гербе. Бейн смотрит на Изабель, мысленно отмечая, что девчонка тоже хороша, они с Алеком так похожи – все в мать. Магнус помнит те времена, когда Мариза была ещё Трублад и снилась в мокрых снах всему сумеречному и нижнему мирам, но в мужья себе выбрала низкого непримечательного Роберта Лайтвуда, уступающего ей не только внешне, но и характером. И Бейн бы слукавил, если бы сказал, что не рад тому, что горячие материнские гены победили.
Алек спешит к нему в лофт не ради того, чтобы спасти Люка, просто он чертов эгоист и хочет остаться здесь на ночь. Магнус рядом немного потный и уставший, его рука лежит в руке нефилима, и тот невольно засматривается на длинные пальцы, унизанные кольцами. Алек краснеет, представляя, как он бы обхватывал их губами, прикусывая подушечки, а затем вбирая до последней фаланги и стягивая с них массивные перстни. Бейн принимает решение играть по правилам этого испорченного мальчишки, спектакль под названием «Охотник-целка и понимающий маг» начинается. Когда они остаются вдвоем, Лайтвуд драит кожаный диван от крови Люка, наигранно морщась, словно от отвращения. На самом деле задница зудит, и он готов разрешить поиметь себя прямо на этом испачканном предмете мебели. На Магнусе полупрозрачная бордово-золотистая рубашка, не оставляющая простора для воображения, и Алек прекрасно видит часть демонической метки – отсутствующий пупок. Бейн не прячет этого, он вообще ничего не прячет – весь нараспашку, яркий, бесстыдный, но с ним другой. Он делает коктейли и разворачивается к окну во всю стену, ловя каждый блик ночного Бруклина, отражающийся в Ист-Ривер. Магнус чувствует этот пронзительный взгляд, скользнувший с его лопаток на задницу, и, ради Демона, ему восемьсот лет – достаточно для того, чтобы знать правду. А правда вот в чём – Лайтвуд за его спиной представляет, как его нагнут у этого самого окна, вжимая щекой в прохладное стекло. А ещё нефилим мечтает, чтобы кто-то увидел это с улицы, чтобы ему было стыдно и он хотел прикрыться, но Бейн крепко держал за основание шеи и бедро, тараня его тело и разрешая наблюдать за этим каждому встречному.
Это не первый раз, когда Алек пробует алкоголь, но он до последнего ломается, играя свою роль невинной недотроги. У Бейна на шее висят чокеры с крупными бусинами, это украшение напоминает нефилиму анальную цепочку, и, блядь, лучше бы ему не думать о подобном сейчас… Вообще никогда не думать… Магнус понимающий, но при этом настойчив. Это впервые, когда кто-то рядом с ним выглядит и является таким неопытным, но имеет такие восхитительные воображение и рвение испробовать всё самое откровенное, гадкое и даже опасное. Бейн хмыкает и оборачивается, мысленно спрашивая себя, согласился бы этот ангелочек на нечто вроде подвешивания на крюки или золотого дождя. Но пока нефилим всего лишь соглашается выпить, игнорируя звонок матери, и оставаясь на ещё один коктейль. Он делает вид, что его уже хорошенько развезло, на самом деле он ни в одном глазу.
За весь вечер Магнус не делает ни единой попытки завалить его, даже не прикасается, только много говорит, загадочным тоном сообщая, что у него к Алеку чувства. Отчасти это правда, потому что юноша действительно его цепляет, но пока всё не так осознанно и четко, как это подает маг, ему просто нужно увидеть реакцию. Лайтвуд снова заикается, заставляя себя покраснеть и сыграть роль до конца. На самом деле он чувствует, как сердце в груди на мгновение замирает, а внутренности стягивает в тугой узел. Алеку страшно, потому что на долю секунды он представляет себе нежное занятие любовью, именно любовью, а не жесткой еблей. И Магнус с ним настолько сдержан и обходителен, что если это когда-нибудь и случится, то юноша уверен, что всё будет именно так. К щекам приливает кровь, Лайтвуду это только на руку, маг отпускает его, заставляя умолкнуть и едва не прикасаясь подушечкой пальца к его губам.
Всю дорогу к Институту Алек думает об этих пальцах, думает, даже когда оправдывается перед Иззи, что ничего не было. Нефилим запирает свою комнату с помощью руны и направляется в ванную. Скручивая с душа насадку и пригибаясь в пояснице, Алек думает о том, что, вероятно, с Магнусом и его магией ему никогда больше не придётся делать эту постыдную процедуру. Спустя полчаса в своей кровати он достает из-под подушки крем, сворованный из комнаты сестры, и выдавливает его на пальцы, представляя, что это пальцы Магнуса. Лайтвуд хрипло дышит, прикасаясь к себе там и пытаясь преодолеть естественный страх и сопротивление собственного тела. Он всего лишь хочет оставаться девственником для Бейна, но при этом не хочет бояться. Ему нужно это почувствовать, он не может больше сдерживаться.
Когда Алек узнает, что его родители были в Круге, он истерит. На самом деле ему плевать, хотя это многое объясняет – так вот в кого он такой больной ублюдок. Они с Магнусом пересекаются снова, в этот раз в тренировочном зале, где нефилим вот уже час избивает грушу. Все думают, что так он вымещает злость на родителей, на самом деле ему нужно тренировать тело ради отчетливых мышц, чтобы понравиться Бейну, который, кстати, в полном восторге от увиденного. Они стоят так близко друг к другу, что магу впервые настолько сложно сдерживаться, ощущая жар, исходящий от чужой кожи, чувствуя терпкий мускусный запах вперемешку с отголосками пота. К слову, пот струится буквально ручейками по шее, груди и животу, и Бейн может это видеть. Он вполне просекает эту фишку – Алек нарочно сначала смущенно набрасывает на плечи рубашку, но не застегивает пуговицы, разрешая смотреть. Магнус протягивает ему папку с бумагами, Лайтвуд чувствует, как сходит с ума, представляя, как мужчина опускается перед ним на колени и хватается за пояс брюк, сдергивая их вместе с бельем и принимаясь сосать его член, иногда отрываясь и слизывая соленые дорожки пота у тазобедренных косточек. И нефилим зависает, неожиданно понимая, что контролировать себя становится всё труднее.
Алек решает, что это будет весело и забавно – сделать предложение надзирателю Конклава, а заодно причинить боль Верховному Магу Бруклина. Чертова Бранвелл смотрит на него голодным взглядом, а Лайтвуд пытается вспомнить, когда там погиб её муж, подсчитывая в уме, сколько у этой дамочки не было секса. У него тоже не было, вообще, но он регулярно передергивает в душе, вспоминая кошачьи глаза, чтобы окончательно не сорваться.
На Институт нападает отреченный, и Алек сражается из последних сил. Всего на мгновение в его темноволосой головке проскальзывает мысль опустить клинок, отбросить лук и колчан и разрешить этой твари прикончить себя. Лайтвуд словно сломанная игрушка, он заслуживает этого, заслуживает боли, разодранного плеча и окровавленных бинтов. Отец вызывает Магнуса, чтобы тот наложил защитные заклинания на Институт, и они втроем стоят у огромного витражного окна. Бейн легко взмахивает руками, источая синюю мерцающую энергию, он говорит Роберту, что его услуги дорого стоят. Алек прикрывает веки и фантазирует, рисуя в воображении сценку, где его отец предлагает расплатиться своим сыном, после чего Бейн требует оплату немедленно и перегибает его через стеклянные перила, насухо и без подготовки натягивая на глазах у всех охотников. Алек буквально слышит свой собственный крик, звенящий в ушах, и глубоко дышит, убегая прочь.
Магнус ловит его после перевязки в узком темном коридоре, Лайтвуд хочет его прямо здесь и сейчас. Хочет на полу, у стены, да где угодно, лишь бы избавиться от этого обжигающего желания. Ему нужно всего лишь попросить, но вместо этого юноша сообщает, что женится на милой Лидии. В карих глазах напротив плещутся боль и слезы, сиплое «прощай, Александр» разрывает воздух, и нефилиму тоже буквально физически больно. Магнус уходит, улыбаясь уголками губ уже за поворотом, он тоже хороший актер. Этот мальчишка – запутавшийся и сломанный, но маг исправит это, починит, когда придёт время.
Иззи могут лишить рун, она хочет Магнуса в качестве адвоката, Алек тоже его хочет, так просто и сильно. Нефилим идёт к нему, чтобы договориться о сотрудничестве, Бейн предсказуемо требует оплату – его. И это самый сложный момент из всех, которые были, потому что ему хочется раздеться и встать на четвереньки, беззастенчиво оттопыривая задницу и раздвигая ягодицы, предлагая себя. Магнус будто умеет читать мысли, его глаза озорно блестят в предвкушении ответа, Алек не сдерживает ухмылки, но просит что-нибудь другое, стискивая зубы. Бейн удовлетворенно кивает и отпивает свою Маргариту, хмыкая под нос – вот это выдержка.
За день до свадьбы они снова пересекаются в лофте, маг играет с ним, встречая в спальне. Лайтвуд мимолетно скользит взглядом по огромному траходрому с красным постельным бельем и таким же балдахином. Он мечтает оказаться голым на этих шелковых простынях, представляя, как Магнус приковал бы его руки к изголовью, завязал глаза и ласкал – руками, губами, лепестками роз, перышками – да чем угодно, а затем сменил нежность на нечто другое, страстное и болезненное. Алек едва не стонет от одной мысли о том, что они могли бы испробовать что-то из тех штучек, которые он видел в порно примитивных в категории «БДСМ». Лайтвуд хочет этого: доминирования и подчинения, безоговорочного доверия и сладкого унижения, обжигающих капель воска на коже, жестких ударов и растягивающих до предела игрушек внутри себя. В результате они просто скандалят, и он напрочь отрицает наличие любых чувств у себя, как бы Магнус не настаивал. Бейну больно от этой игры, но он тоже тот ещё мазохист, а ещё его подстегивает эгоистичный интерес – как далеко сможет зайти этот испорченный подросток, решится ли он затолкать свою сущность поглубже и жениться на женщине ради мнимого закона.
Алек откровенно ебал этот закон и Конклав вместе взятые. Он до последнего держит лицо, притворяясь стеснительным мальчиком, чтобы потом на глазах у всех засосать Верховного Мага Бруклина, сорвав собственную свадьбу. Он бунтарь, и теперь все это видят. Лайтвуд смотрит на Лидию, и он сам себе противен: потому что ему нихрена не жалко сучку Бранвелл; потому что он обставил их всех; потому что использовал эту милую блондинистую дурочку в своей игре как обыкновенную пешку. Губы Магнуса отдают вишнями и алкоголем, и у Алека скулы сводит, когда приходится оторваться, чтобы вдохнуть воздух. Он так близок к воплощению своих желаний в жизнь, но у Бейна, похоже, другие планы.
Мать с отцом рвут и мечут, потому что Алек – самый позорный позор их семьи. Ему должно быть стыдно, он должен хотеть провалиться сквозь землю, но ничего из этого нет. Магнус стоит рядом, пока нефилима отчитывают родители, и вдруг понимает, что с этим парнем всё ой как не в порядке, это видно даже со стороны. Видно, как Лайтвуд зависает со странной ухмылкой, углубляясь в свои порочные фантазии. Алек неуместно вспоминает, как его ругали в детстве, и ему хочется, чтобы его наказали, чтобы это сделал Бейн. Магнус нервно теребит пальцами массивную блестящую пряжку своего ремня, и нефилим представляет, как тот выдергивает эту кожаную полоску из шлевок, а затем укладывает его поперек своих колен, оголяет ягодицы и порет что есть силы. Алек желает этого так дико, что не замечает, как мать с отцом уходят, махнув на всё рукой. Ему хочется развернуться к Бейну и сказать что-то вроде «я был таким плохим, ну же, накажи меня». Ему хочется увидеть вспышку желания и даже ненависти и отвращения в чужих глазах. Ему хочется вскрикивать и рыдать, в голос считая каждый удар и шепча «спасибо, господин». Но Магнус не поймет… Он одаривает его теплой улыбкой и говорит что-то об эфиопском ресторанчике, куда хочет пригласить его на свидание. Алек даже эти чистые помыслы может испоганить, представляя себе, как они скроются от посторонних глаз в уборной этого самого ресторана, и он опустится на колени и качественно отсосет Бейну. Ему хочется этого, хочется облизывать гладкие эпилированные (о, он уверен в этом) яйца, насаживаясь на головку до упора, до рвотного рефлекса и боли в горле, утыкаясь носом в такой же гладкий лобок. Ему хочется переплюнуть всех любовников Верховного Мага Бруклина и заставить его стонать и впиваться в свои смольно-черные волосы, больно оттягивая пряди, а затем глотать терпкое немного горьковатое удовольствие. Сперма – отдельный фетиш для Алека. Нефилиму нравится фантазировать, как Магнус кончает на него, а затем мажет пальцами по его животу, смешивая их сперму и заставляя его вылизывать испачканную ладонь и пальцы. Он может каждую секунду представлять, как Бейн кончает в него, много-много раз, заполняя до предела своей ДНК, заставляя белую жидкость течь по внутренностям и выплескиваться наружу при каждом толчке.
Алек не должен испытывать этого, не должен и всё. У него не должно клокотать у горла, а под ребрами не должно колоть и сжимать так больно. Чертова Камилла Белкорт... Он настолько испорчен, что даже может представлять, как Бейн трахал её когда-то. Нефилим спрашивает себя, вылизывал ли её Магнус, текла ли она для него. Лайтвуд бы потек, если бы мог. Но это не так, поэтому он быстрым шагом направляется к лофту, размышляя о том, что им понадобится много, очень много смазки. Желание захлестывает настолько, что ревность отступает на второй план, как и эгоистичная радость – Джейс свалил в закат с Валентином, больше нет этого выскочки, в тени которого приходилось находиться Алеку.
Магнус видит, что финальный акт на подходе. Это будет сложнее, чем он предполагал, но он старается, пытаясь соответствовать Лайтвуду. Нефилим лежит под ним совсем не разгоряченный и не подрагивающий, скорее смятенный и дрожащий. И Бейн прекрасно понимает, что это смущение и испуг больше отнюдь не игра. Алек краснеет, он не хочет этого, это неправильно, всё накатывает по-настоящему. Здесь всё, черт подери, настоящее: скользкие пальцы внутри, нежные поцелуи на ключицах и тянущая боль, будто он никогда и не растягивал сам себя. Магнус настолько ласков, осторожен, снисходителен, что Лайтвуд невольно сжимает зубы и прячет под веками влагу. Он не заслуживает этого, он не заслуживает...
Алек воет в голос от первого толчка и оставляет на смуглой спине мага красные царапины от коротких ногтей. Это так блядски больно и сладко, что ему хочется сдохнуть. Магнус целует в уголок губ и плавно наращивает темп, пытаясь вытрахать из этого паренька всю ту грязь, которая скрывается внутри. Лайтвуд хрипит и стонет, широко приоткрывая рот с опухшими искусанными губами, просто нереально закатывая свои орехово-оливковые глаза. Или каре-болотные? Бейн всё ещё толком не разобрал, но радужки кажутся ему всё такими же тусклыми и жухлыми.
Финал отдает мокрыми от пота простынями и терпким белковым запахом. Магнус покидает это податливое тело и рывком полуразворачивает бедра юноши, с размаху нанося удар по левой ягодице. Алек вырывается и визжит как девчонка, ошалело распахивая глаза и прижимая ладонь к пульсирующей заднице. Ягодица горит адским пламенем, он буквально чувствует чужую пятерню, явно оставшуюся отпечатком на коже. «Хочешь этого?.. Именно этого?.. Уверен?.. – Магнус нависает сверху и больно сжимает его подбородок. – Я могу дать тебе почувствовать всё это дерьмо... Только попроси... Ну так что, хочешь?..» – хрипит ему прямо в губы. Алек отрицательно мотает головой, отчего с уголков глаз по вискам скатываются слезы, растворяясь где-то в подушках. Он не хочет. Магнус успокаивающе прикасается пальцами к больному месту, начиная лечить. Он целует этого ангела, сбрасывая с них обоих маски. Никто не говорил, что чинить сломанные игрушки – не больно...
