Текст книги "Потому что он — вся моя жизнь...(СИ)"

Автор книги: IryskaDaikiri

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

– Так, наберите кто-нибудь маму... Если она не приедет через десять минут, мы начинаем без неё... – нервно выдыхает Алек, склонившись над детской колыбелью.

– Я не буду звонить, снова будет орать на меня... – Иззи отрицательно качает головой, едва успевая поймать маленькую Софи. – Как же я устала гоняться за тобой, крошка... – улыбается она, подхватывая дочурку на руки.

– Может, тебе всё же было бы легче бегать за ней не на шпильках? – ехидно подмечает Джейс, кивая на туфли сестры.

– Мне хватило тех девяти месяцев, что Мел разрешал мне ходить только в балетках, – сокрушается Изабель.

– Милая, но это могло навредить, я же с заботой, – оправдывается Мелиорн, забирая радостную Софи к себе на руки.

– Что-то подозрительно тихо... – устало шепчет Джейс, после чего, как по команде, из соседней комнаты раздается громкий плач Зака.

– Я не могу больше... – обреченно выдыхает Клэри, таща на руках плачущего сына. – И в кого он только пошёл такой плакса?.. Ему же уже три, пора взрослеть...

– Наверное, в Златовласку... Он у вас часом не боится уток?.. – заливисто смеется Магнус, подкалывая друзей, у которых от усталости под глазами залегли глубокие тени.

– Лучше успокой его, чтобы не разбудил вашего Стивена... – парирует блондин. – Оу, Магнус, это что, растяжки после родов?.. – шутит он, тыча пальцем магу между ребер.

– Очень смешно, а теперь проваливай, помогать я не буду, а если Стив проснется из-за вашего крикуна, превращу вас в семью лягушек, – продолжает вредничать Бейн, наигранно обижаясь.

– Так, хватит! – не выдерживает Алек, повышая голос и заставляя всех замолчать. – Джейс, набери маму, у меня уже нервы сдают...

– Она уже подъезжает, её задержал Конклав, – успокаивающее говорит отец, подходя к Клэри и забирая Зака на руки. – Ну и чего мы плачем?.. – ласково спрашивает он внука, вытирая его слезы.

– Я упал... – едва разборчиво хнычет он.

Алек просто по-доброму закатывает глаза, уже не имея сил смотреть на весь этот балаган. Он отправляет всех в гостиную, Магнус обнимает его со спины, уютно кутая в свои теплые объятия.

– Волнуешься?.. – тихо выдыхает он куда-то в шею, щекоча своим дыханием.

– Мне уже всё равно... – отвечает Алек. – Теперь у нас есть сын, я люблю вас обоих больше всего на свете... Уже плевать, как мать отреагирует на него... Спасибо тебе за это чудо... – нефилим улыбается так искренне, что Бейн готов выдержать ещё сотню таких же сложных девять месяцев, лишь бы улыбка не сходила с лица его Александра.

– Побудешь с ним?.. Я к девочкам на кухню... – Магнус игриво целует его в щеку и удаляется из детской.

Алек наклоняется над сынишкой и с замиранием касается маленькой ручки. Малыш забавно улыбается во сне и тут же хватает отца крохотными пальчиками за палец. Нефилим за две недели уже выучил этот хитрый прием, теперь Стив его точно не отпустит, приходится чуть опереться на колыбель и замереть в не совсем удобной позе, но Алек не обращает на это никакого внимания, предаваясь воспоминаниям.

Они с Магнусом вместе уже пятый год, но мать всё никак не примет их отношений. Алек уже и не надеется, особенно после того, как случайно услышал после их свадьбы, как мама говорила отцу, что это был окончательный позор для их семьи. Она долгое время верила, что этого не случится, что они расстанутся, что это всего лишь глупая интрижка. Но Магнус сделал ему предложение, сначала они планировали сыграть свадьбу сразу же, спустя месяц, но потом передумали. Сейчас Алек понимает, что ничего бы не поменялось, но всё, что ни делается – к лучшему. Он предложил Магнусу всё же сначала посмотреть мир вместе, лучше узнать друг друга, а потом уже без спешки пожениться. Алек безумно волновался, что Бейн обидится, придумает себе что-то, решит, что он сомневается. Но Магнус не заморачивался, теперь у них была целая вечность в распоряжении, они могли пожениться прямо сейчас или через сотню лет – неважно, лишь бы всегда быть вместе. Больше года они путешествовали, приезжали в новые страны, города, знакомились с местной культурой и обычаями. С Магнусом было интересно, он постоянно рассказывал забавные истории, которые с ним случались, рассказывал о приключениях, людях, которых встречал. Алек всегда внимательно слушал и улыбался, отмечая, что после истории с Камиллой больше не ревнует любимого к прошлому. Впрочем, Магнус и не особо вдавался в слишком личные подробности, нефилим был просто уверен, что он многое упустил из этих рассказов. Алек часто ловил себя на мысли, что его любимый что-то скрывает, но не решался нарушать границ, просто было странно осознавать, что Магнус прожил восемь столетий. Только сейчас Лайтвуд понимал, почему его возлюбленный так рисковал собой, когда боролся за его бессмертие: за восемьсот лет он кого-то любил, к кому-то привязывался, а потом все они умирали и покидали его, оставляя боль и одиночество.

Алек вспоминает тот день почти год назад с какой-то особенной смесью теплоты и горечи. Они возвращались домой из путешествия по южной части Африки – отдохнувшие, загоревшие, с переизбытком новых эмоций. «Куда дальше?» – в предвкушении спросил нефилим, удобнее откидываясь в кресле самолета и переплетая их пальцы. «Ты уладишь дела в Институте, я для приличия проведу хоть какое-то собрание для своих магов, а потом решим. Кажется, мы уже побывали везде», – улыбнулся в ответ Магнус. «Ещё не везде. А как же Индонезия? Джакарта?» – спросил Алек, и это была оплошность. «Там грязно и неинтересно...» – маг на долю секунды изменился в лице, а затем поспешил сменить тему, начиная тараторить что-то о малышке Софи, и что они давно не были у Иззи и Мелиорна. Лайтвуд сделал вид, что не заметил, но глубокая складка между бровей Магнуса никуда не исчезала, как бы тот не пытался шутить и смеяться. Дома Алека едва хватило до ужина, но любимый будто чувствовал, убегая то от разговора, то мыть посуду, пришлось ждать до спальни. Но Магнус в тот вечер не спешил даже туда, пропав в ванной комнате на целый час, кажется, надеясь, что его нефилим уснет без него. Вот только Алек привык, что они теперь засыпали вместе, он привык чувствовать любимый сандаловый запах рядом и родное тепло под боком, а ещё он чувствовал себя провинившимся щенком. Поэтому, не выдержав, Алек просто поднялся и пошёл в ванную. Магнус стоял у зеркала, упираясь руками в умывальник и низко опустив голову. Он вздрогнул и попытался надеть маску «ничего не случилось», когда охотник появился за спиной. «Я сегодня сказал что-то не то, да?.. Прости меня...» – сбивчиво выдохнул Лайтвуд, обхватывая Магнуса поперек груди и заставляя откинуться назад. «Нет... Просто... Мне всё равно стоит рассказать тебе и показать до того, как мы поженимся... Если ты вообще захочешь...» – с горечью проговорил он. Алек не понимал, только сильнее обнял своего мага и шептал, как же сильно он его любит. «Я родился возле Джакарты... Мою мать соблазнил демон, из-за этого и из-за моего появления на свет нас презирали в поселке... А потом она встретила мужчину... Отчим плохо относился ко мне, но его статус в обществе немного сгладил нашу репутацию... Он был ужасным человеком, страшным и жестоким... А ещё избивал меня бамбуковыми тростями – весьма распространенное наказание для Индонезии...» – голос Магнуса хрипел и прерывался, едва не переходя на шепот, а глаза блестели влагой. Алек не хотел этого, не хотел заставлять его снова переживать всё и чувствовать боль. Он никогда даже и не думал, что его могущественный маг на самом деле где-то в глубине души такой же сломанный, как и он сам. «Магнус, не надо...» – Алек попытался остановить его, но Бейн лишь отрицательно покачал головой, дав понять, что ему необходимо выговориться и рассказать всю правду. «Я терпел всё... Это была адская боль, ты даже не представляешь... Я был совсем ещё ребенком, мне было всего лишь восемь, но я терпел ради мамы... Она была безумно доброй и красивой... У неё были яркие карие глаза, а волосы всегда пахли цветами... – выдохнул Магнус на всхлипе, отчего сердце Алека сжалось и пропустило удар. – А потом, когда мне исполнилось десять, пришла магия, показав всю мою сущность... Это был слишком сильный всплеск энергии... Я тогда ещё не умел контролировать её... Моя магия убила всех жителей поселка... Понимаешь?.. Это я убил собственную мать... Я не хотел, Алек, я не хотел...» – это всё больше походило на истерику. Алек помнит, как тогда просто поднял Магнуса на руки и унес в спальню, укладывая в кровать и пытаясь успокоить. «Ты не виноват, ты же знаешь... Мне так жаль, прости... Не нужно было, не хочу я ни в какую Джакарту...» – нефилим сам едва не плакал, лаская подрагивающие плечи любимого, слушая сбивчивое продолжение истории его нелегкой жизни. Алек всеми силами пытался переубедить мага, который восемь сотен лет прожил с мыслью, что во всём виноват он. И он ценил, что этот сильный человек смог показать ему себя слабым, тем, кого порой тоже нужно защищать и поддерживать. Теперь немного странное отношение Магнуса к боли вполне объяснялось, теперь Алек знал, что его любимый как никто другой знает, что такое боль, поэтому и боится причинить её кому-то. «Почему ты сказал, что мне стоит узнать об этом до свадьбы?.. Магнус, это никак не повлияет на наши отношения... Я люблю тебя...» – уверенно проговорил он. «Если ты готов провести вечность с тем, кто никогда не решится на эксперименты в постели, тогда не повлияет... На БДСМ со мной не рассчитывай...» – горько усмехнулся Бейн. «Глупый... Меня всё устраивает... И вообще, завтра же начинаем организацию свадьбы...» – Алек вытер последние слезы со щек любимого, но тот не решался посмотреть ему в глаза. «Ты стоишь лучшего, синеглазка... Я уродлив...» – эти слова будто вспороли нефилима изнутри. «Я отказался от всего и выбрал тебя, потому что люблю... И ты красивый, Магнус... В тебе всё прекрасно, даже твои кошачьи глаза, которые ты прячешь от меня...» – Алек покраснел, невольно вспомнив, как превосходно эти глаза поблескивают жидким золотом во время оргазма. «Прячу не только их... Я пойму, Алек, и не обижусь...» – Магнус тогда просто сел на кровати к нему спиной, сбросил с плеч черный шелковый халат и щелкнул пальцами. А из Лайтвуда словно вырвали сердце, потому что всегда гладкая смуглая бархатная спина любимого теперь была полностью вся в шрамах. Они ложились вдоль, поперек и даже по диагонали, накладываясь одни поверх других, не оставляя ни единого гладкого участка. Алек никогда не забудет этой противной тошноты, подкатившей к горлу, когда перед глазами возникла картинка избитого мальчика. Он не представлял себе, как можно было вытерпеть такую боль, да ещё и ребенку. Магнус не смел оборачиваться, просто плотно зажмурил глаза и ждал вердикта, отвращения, ненавистной ему жалости, ждал чего угодно, но не того, что Алек прижмется горячими губами к изуродованным лопаткам и начнет нежно целовать каждый шрам. В ту ночь нефилим больше не разрешал ему говорить, потому что Бейн был способен только на какие-то глупости, Алек же отбросил остатки своей неуверенности и смущения и ласкал любимого до самого утра, заставляя срывать голос и до треска сжимать простыни.

Алек знал, что у них обоих есть прошлое, у кого-то больше, у кого-то меньше, но избавиться от него нельзя. Их тела имели метки, такие разные, но такие болезненные, и это объединяло его и Магнуса, как и руны любви, которыми они заключили брак спустя неделю после той ночи. Мать никак не прокомментировала произошедшего, Алек был удивлен, что она вообще пришла на свадьбу, наверняка там не обошлось без отца, который изредка показывал характер и ставил жену на место. Никаких подарков, поздравлений и объятий, всё это они получили от Иззи, Джейса, Клэри, Мелиорна, Макса и других. От матери Алек получил только «позор имени Лайтвудов», она не сказала это ему в глаза, но он нечаянно услышал. Он не мог понять, почему их мать делает из этого трагедию, почему не желает счастья своим детям. С появлением внуков Мариза совсем не изменилась, теперь она делала разницу между ними. Странно, но оправдал надежды только приемный Джейс, потому что выбрал в жены сумеречную охотницу Клэри, и у них родился сын – чистокровный нефилим. Не то чтобы Иззи не знала, что так будет, но когда она родила от Мелиорна малышку Софи, она всё же ожидала большей снисходительности от мамы. Алек никогда не забудет выражения лица матери, когда та впервые увидела внучку. Неприкрытое отвращение – больше в её взгляде не было ничего. Софи была самым обычным младенцем, вот только острые кончики ушек напоминали, что в её жилах течет кровь фейри. Ребенок был наполовину охотником, так что имел право носить руны, но Мариза была против. Впрочем, никто не послушал, и первая ангельская руна уже была на её маленьком предплечье. Алек с Магнусом любили Софи и Зака, словно своих родных детей, а Макс так вообще был в диком восторге от того, что теперь у него есть племянники.

Они часто приезжали к Из, чтобы посидеть с малышкой и дать возможность передохнуть новоиспеченной мамочке. Мариза баловала своим присутствием только Клэри, но даже она не выдерживала там слишком долго, ведь Зак хоть и был «гордостью Лайтвудов», но оказался невыносимым плаксой. Помочь Иззи было некому, Мелиорн был заботливым отцом, но часто пропадал по делам благого народца, а Алек всегда был рад навестить сестру и поиграть с Софи. Магнус сопровождал его, показывая малышке разные магические фокусы. Алек часто ловил на себе взгляд мужа, когда держал малышку на руках. Бейн смотрел с каким-то особым трепетом, нежностью, что ли, но они всё ещё не обсуждали темы детей, всё случилось само собой.

Это было вполне естественно, что в постели они иногда менялись ролями, но Алек всегда был искренне уверен, что именно он будет вынашивать ребёнка. Был уверен, пока однажды утром Магнус не потерял сознание на их кухне. Нефилим никогда не знал, что такое страх, но в этот момент мир вокруг будто рухнул. Ему едва удалось привести любимого в чувства, тот лишь тихо прохрипел имя Катарины, попросив набрать её номер. Алек уже был знаком с этой женщиной, а ещё знал, что она единственная, кому Бейн доверяет, она была его настоящим и лучшим другом из всех магов. Спустя ровно три секунды после звонка брюнетка вышла из лилового портала в их гостиной. Алек помнит, как паниковал в этот момент, истеря ещё больше, когда Катарина с Магнусом переглянусь так, будто уже знали ответы на все вопросы. «Я не буду направлять магию на тебя, только посмотрю... Ладно?..» – осторожно спросила колдунья, на что Бейн неуверенно кивнул. С её пальцев слетела какая-то необычная зеленая оболочка, окружившая Магнуса и тут же растворившаяся через мгновение. Катарина ласково улыбнулась и исчезла в портале, словно её здесь никогда и не было. «Что всё это значит?.. Ты болен?..» – это был самый глупый вопрос, который мог задать Алек, но он беспокоился так сильно, что даже не мог предположить других вариантов. «Болен?.. Нет, сладкий, разве что немного беременный...» – счастливый звонкий смех Магнуса до сих пор звучит в его голове. Нефилим не мог поверить, всё казалось таким удивительным и невероятным, что ему понадобилось время, чтобы осознать.

А потом начался персональный ад Магнуса Бейна. Сейчас смешно всё это вспоминать, но девять месяцев назад в их отношениях не было всё столь радушно. Впрочем, Алек не виноват, что ему хотелось заботиться и оберегать мужа, теперь уже носящего под сердцем их ребенка. Лайтвуд не особо разбирался во всех этих нюансах, но пытался вспомнить всё, что знал из беременности Клэри и Иззи. А знал он, нужно отметить, не много, но уже морально готовился к утреннему токсикозу Магнуса, вечным перепадам настроения из-за гормональных перестроек, а ещё скачкам либидо из-за этих самых перестроек. Но пока ничего такого не наблюдалось, разве что Магнус с растерянностью и негодованием наблюдал, как Алек выбрасывал из лофта все его зелья, вредную еду, а ещё мини-бар, который у Бейна был как бы макси. На кухне в дальнем шкафчике осталась только одна припрятанная бутылка виски на случай, если Джейс устанет от недосыпа и плача сына и сбежит к ним. Алек был вполне доволен, что у них всё было тихо и спокойно, что любимый адекватно отреагировал на запрет на шумные вечеринки в ближайшие девять месяцев, что улыбался и разрешал уютно кутать себя в теплые вещи. Нефилим наконец-то ощутил себя в своей стихии, пытаясь заботиться и защищать, порой не замечая, что переходит все границы. Магнусу нельзя было волноваться и нервничать, но он буквально вспыхнул, когда Алек запретил ему красить ногти, потому что это, видите ли, вредно. Лайтвуд слегка вспылил, теперь они с улыбкой вспоминают тот самый первый скандал, после которого виски не дождалось Джейса и оказалось в Алеке, который совсем не умел пить.

Конечно же, они помирились, вот только ненадолго, потому что в следующие выходные они планировали сообщить родным о том, что ждут ребенка. Мать устраивала очередной семейный ужин, Магнус тогда ничего не говорил, но явно переживал по поводу реакции Маризы. Кажется, Алек никогда не забудет, как они переступили порог дома и к ним с разбегу бросился Макс – заметно выросший и потяжелевший. Он среагировал почти сразу, чудом успев перехватить брата за секунду до того, как тот бы врезался Магнусу в живот и, вполне возможно, вообще сбил с ног. Они оба испуганно смотрели на ничего непонимающего Макса, который тут же расплылся в довольной улыбке, то ли спросив, то ли констатировав факт: «Магнус беременный». Мариза замерла в проеме арки, изменилась в лице три раза, ехидно выдохнув что-то вроде «превосходно», а затем скрылась на кухне. Бейн заметно погрустнел, но Алек сжал его влажную ладонь, успокаивающе поцеловав в скулу, и повел в гостиную, где все уже галдели и бурно обсуждали новость, которую незамедлительно разболтал Макс. Вот тогда их обоих немного отпустило: когда Иззи и Клэри бросились обнимать, когда отец и Мелиорн поздравили, пожав руки, а Джейс начал подкалывать по поводу того, что «я знал, что мой парабатай сверху». Вот только поужинать в непринужденной обстановке было не судьба, и дело было даже не в странном настроении Магнуса и не в его полных тоски взглядах на собственные чистые ногти и свеженький красный маникюр Из. Макс возился со щенком, которого ему отец уже давно обещал, но купил только сейчас. Мелкий ротвейлер задел конфетницу на низком столике, отчего та упала и с грохотом разбилась на щепки, в это время маленькие Зак и Софи в ползунках были в опасной близости от осколков. Магнус вздрогнул и тут же щелкнул пальцами, успевая убрать всё до того, как дети могли бы пораниться, а потом ему неожиданно стало плохо. Алек подхватил его и уложил на диван, Клэри мигом принесла воды, у Бейна кружилась голова, его чуть подташнивало и бил озноб. «Почему ты разрешаешь ему колдовать?» – вопрос матери окончательно выбил Алека из колеи, его лицо удивленно вытянулось. «Мариза, замолчи...» – тихо прошипел Бейн. «Да неужели?! Ты не сказал ему?! – довольно всплеснула ладонями она, оборачиваясь к сыну. – Беременным магам нужно ограничивать себя в колдовстве, иначе это грозит выкидышем... Магия оберегает ребенка... Странно, что ты не знал, Алек...» Он был в курсе, что мать делает это специально, видел это по её лицу, как и то, что она говорила правду, потому что взгляд Магнуса потух, и он тут же поспешил отвести его в сторону. «Нам лучше вернуться домой...» – только и нашёл силы выдохнуть Алек. Он был до невозможности зол, даже Иззи не удалось уговорить его остаться и поужинать. Магнус же молчал, пытаясь быть незаметным и, кажется, надеясь, что это поможет ему провалиться сквозь землю. Нефилим больше не церемонился с ним, уверенно вздернул на ноги, и, не обращая внимания на тошноту и головокружение мужа, направился на выход. В такси они ехали молча, Бейн не возражал и даже не пытался заикаться об альтернативе открыть портал, помня, что он маг, а не камикадзе. Алек знал, что нельзя орать и срываться, потому что с беременными так нельзя и всё. В лофте он просто нервно указал мужу на диван, предварительно согнав с него возмущенных такими наглыми перестройками Черча и Председателя Мяо. Магнус опустился между подушек, нерассудительно буркнув под нос что-то о том, что он Верховный Маг Бруклина и не может вот так просто перестать колдовать и свалить в декрет. Алек помнит то ощущение, когда всё внутри сковал страх за любимого и ребенка, при этом ярость клокотала где-то у горла. «Заткнись и дай мне остыть... – сквозь зубы выдохнул он тогда, разворачиваясь к кухне и собираясь приготовить им обоим что-то на ужин, но всё же сорвался: – Ты знал, Магнус! Знал и всё равно рисковал! Как ты мог?!» Бейн молчал и кусал губу, пытаясь сдержать слезы обиды. Нефилим оставил его и всё же взялся за готовку, пытаясь чем-то занять руки и голову. Когда он вернулся в гостиную с двумя тарелками, Магнус всё так же сидел на диване, прижав к себе котов, он чесал их за ушами и слушал довольное урчание. Его подводка немного смазалась, что означало, что он всё же плакал, Алек лишь мягко попросил: «Покушай, пожалуйста...» Они молча поужинали, после чего просто разошлись по ванным комнатам. «Ты не идешь спать?..» – Магнус показался из спальни, удивленно посмотрев на Алека и разложенный диван. «Сегодня посплю здесь... Всё равно буду ворочаться, не хочу мешать тебе...» – ответил он. «Ты не мешаешь...» – осторожно попытался замять конфликт его муж, но Алек тогда не был настроен на сдачу позиций, всё же поведение Магнуса было беспечным и рискованным. «Я могу дернуться во сне и навредить малышу... С него хватит на сегодня... Спокойной ночи…» – Алек просто лег на диван и укрылся пледом, закрывая глаза и давая понять, что он своего решения не изменит. Он слышал, как тихо закрылась дверь спальни, но на душе от этого спокойнее не становилось. Кажется, Магнус в свои восемьсот с чем-то лет никак не мог понять, что их ребенок был уже вполне реален, несмотря на то, что пока ещё никаких особых изменений не было. Но Алек знал, что новая жизнь, которую они создали, уже нуждается в заботе, вот только его муж, кажется, ещё не свыкся с этой мыслью, думая, будто ребенок родится вот так вот просто, в один миг. Магнуса в ту ночь хватило ровно на час, что вообще было удивительно для его нетерпеливого характера. Сейчас Алеку хочется смеяться, когда он вспоминает, как его любимый крался мимо него, а он делал вид, будто спит. Вот только тогда Лайтвуд всё ещё был зол, хотелось встать и наорать снова, хотя бы за то, что Магнус не надел тапочки и шлёпал босыми ногами по холодному полу на кухне. Бейн пил воду, шуршал кошачьим кормом, зачем-то насыпая его в и так полные миски, хотя коты давным-давно уснули, а затем он неуверенно присел на диван рядом с Алеком, выдохнув тихое «прости». Нефилим просто приподнял край теплого пледа, приглашая к себе. Магнус тут же забрался под него, прижимаясь замерзшими ступнями к его ногам и пытаясь согреться. Алек обнял мужа со спины, укладывая его «маленькой ложкой», и им было уютно и удобно даже на этом чуть узком диване, лишь бы быть рядом. «И ты меня прости... Я люблю тебя... Вас обоих... Ты должен беречь себя и его... Магнус, он ведь уже здесь, внутри тебя...» – выдохнул Алек, пробираясь под шелковую пижаму и прижимая горячую ладонь к голому, пока ещё совсем плоскому животу мужа. И Магнус понял, тихо всхлипнув и накрыв пальцы любимого своими.

Алек часто вспоминает, как тот случай изменил их обоих, заставляя прийти к согласию, научив их слушать и, главное, слышать друг друга. Лайтвуд прекрасно понимал, как трудно было Магнусу, всё это было слишком ново и неожиданно, слишком эмоционально, словно их самый первый поцелуй на сорванной свадьбе. Бейн привык быть сильным, а сейчас ему всё запрещали, ограничивая в привычных и любимых вещах: Алек не разрешал ему даже пить кофе, вставая пораньше, чтобы сделать свежий фреш из фруктов или ягод, желательно слегка кислый, чтобы не донимала утренняя тошнота. Магнусу была приятна эта забота, вот только гормональные изменения давали о себе знать. Алека тогда задержали в Институте допоздна, на что он и сам был зол, спеша домой к мужу. Магнус набросился на него с приступом ревности сразу же в прихожей, колотя кулаками в грудь и крича что-то об охотницах-новобранках, которых прислали из Идриса на обучение и закрепили за Алеком. «Я звонил Изабель! Кто она?! Я тебя уже не удовлетворяю?!» – кричал маг, напоминая Лайтвуду, на какой королеве драмы он женился. «Это бред... Я понимаю, тебе трудно...» – только и выдохнул уставший нефилим, мягко отстраняя от себя любимого. «Трудно?! Да, Александр, это трудно! Мне надоело, что со мной все носятся, как с хрустальной вазой! Мне надоело, что ты пропадаешь в Институте, а я сижу в четырех стенах и думаю где ты и с кем! Мне вечно холодно и постоянно хочется спать, а ещё мне надоело, что каждое утро я едва не выплевываю собственный желудок в унитаз!» – выкричался на него Магнус. «Всё сказал?.. – спокойно спросил Алек, на что маг только кивнул, мгновенно успокаиваясь. – Это всё гормоны... Всё в порядке, токсикоз скоро пройдет, ты же знаешь... И в следующий раз беременным буду я, понял?..» – улыбнулся нефилим, притягивая мужа в объятия, а затем отпуская и возвращаясь в прихожую, обратно набрасывая на плечи кожанку. «Ты куда?..» – голос Бейна испуганно дрожал. «Куплю тебе яблок и лимонов, у нас кончились, а утром пригодятся... Сейчас вернусь... Люблю тебя...» – чмокнул он его в уголок губ.

Алек вспоминает всё это с особым трепетом, теперь всё кажется таким необычным и ярким. Беременность Магнуса многому научила их обоих, связала вместе ещё крепче, заставила быть внимательнее друг к другу. Он никогда не забудет, как однажды вечером увидел в проеме двери в ванную Магнуса. Тот стоял перед зеркалом с каким-то растерянным, испуганным и одновременно счастливым видом, при этом задрав футболку до груди и рассматривая свой слегка округлившийся живот. У Алека всё внутри трепетало от этого зрелища, только сейчас он заметил эти изменения, увидел собственными глазами, что это правда – скоро у них родится ребенок. Он вошёл в ванную, а Магнус тут же смущенно одернул футболку, краснея, что случалось крайне редко, но очень нравилось нефилиму. «Ты такой красивый... А сейчас особенно... И станешь ещё красивее...» – Алек обнял его поперек груди, пробираясь под одежду и лаская пальцами бархатную кожу на животе. И Магнус наконец-то расслабился в его руках, откидывая голову на его плечо, подтверждая догадки нефилима о том, что его муж ложно начал заморачиваться по поводу своей новой внешности. Он больше не красил волосы, макияж стал более сдержанным, но Алеку нравилось это, нравилось настолько, что хотелось вечно смотреть на вот такого вот домашнего уютного Магнуса, постоянно сонного и со странными вкусовыми пристрастиями вроде поедания мороженого с кетчупом вместо сладкой клубничной поливки.

Алек с нежностью прокручивает в голове все девять месяцев, вспоминая, каким забавным был его муж, как постепенно увеличивался его живот, какими горячими и трепетными одновременно были их ночи, да и не только ночи. Гормональная перестройка давала о себе знать не только истериками, которые вскоре случались всё реже, теперь они сменились диким желанием. Магнус буквально горел изнутри, порой он не выдерживал и приезжал в Институт, выдергивая своего нефилима из рабочего ритма и запираясь с ним в первой подвернувшейся комнате. Не то чтобы Алеку не нравилось это, но было весьма неудобно, когда его муж на седьмом месяце беременности, придерживая живот, ворвался в зал заседаний, где Лайтвуд как раз читал свой отчет. И все бы поверили, что это просто по важному семейному делу, вот только зрачки Магнуса были черные, широкие, пульсирующие, словно у наркомана, а брюки совсем не прятали топорщащегося достоинства. Кажется, все охотники Института до сих пор тихо посмеиваются над Алеком, вспоминая, как он на полчаса пропал с мужем, а потом оказалось, что стол в оружейной больше не подлежит ремонту.

Лайтвуд бережно хранит все воспоминания, словно любимые книги на полке в библиотеке, обустроенной Магнусом в их квартире. Он помнит каждый день из этих пяти лет, проведенных вместе, помнит особенно ярко последние девять месяцев. Алеку нужно всего лишь прикрыть глаза, и картинки и ощущения возвращаются с новой силой. Он уверен, что никогда не забудет, каким на ощупь был живот любимого, и уж точно не забудет тугой натянутой кожи под своей широкой ладонью, когда он ощутил самый первый толчок малыша. Они тогда проводили очередной спокойный вечер на диване в гостиной за просмотром какого-то ненавязчивого фильма, название которого уже и не вспомнишь, ведь он служил всего лишь фоном для их уединения. Алек укутал себя и Магнуса в теплый плед, поудобнее уложив мужа на себя и поглаживая его живот, когда это и случилось. Слабый толчок заставил их обоих замереть и прислушаться, следующий был уже сильнее и ощутимее, отчего Бейн непривычно поморщился, а потом, когда понял, что случилось, разрешил себе отпустить эмоции и даже пустить слезу. А уже через неделю Магнус вполне привык к таким передвижениям внутри, постоянно твердя Алеку, что их сын или дочь (они тогда ещё не знали кто) родится не иначе как охотником, потому что уже оттачивает удары, пока что по печени папы. Алек лишь смеялся и обнимал мужа, а затем опускался перед ним на колени и прижимался губами к животу. Это был особый ритуал, от этого Магнус замирал, ощущая трепещущую нежность внутри, а малыш тоже замирал внутри него, словно наслаждаясь моментом, когда оба папы так близко.

День икс подкрался незаметно, Алек помнит, как готовил блинчики на завтрак, а когда обернулся на шум со стороны ванной, Магнус стоял на пороге бледный и напуганный и держался за живот. Нефилиму понадобилось меньше минуты, чтобы выключить плиту, уложить любимого на диван и набрать номер Катарины. Когда она просто сбросила вызов, Алек по-настоящему запаниковал, но совсем рядом тут же открылся портал, брюнетка уверенным шагом вышла к ним, после чего направилась в ванную мыть руки. Магнус только посмотрел ей вслед как-то затравленно, крепче вцепившись в футболку мужа, когда первая вспышка боли пронзила его тело. «Я боюсь...» – честно признался тогда Магнус, уткнувшись носом в шею Алека. «Эй, всё будет хорошо... Я рядом... Слышишь?.. Я люблю тебя...» – нефилим сжал его вспотевшую ладонь, оставляя легкие поцелуи на мокром лбу. Магнуса бросало то в жар, то в холод, пот катился градом по телу, боль накатывала вспышками, а Алек не знал, как помочь, ненавидя себя за эту беспомощность. Катарина достала полотенца и пеленки, отчего на них обоих накатило ощущение реальности – ещё немного и их ребенок будет здесь, на этих пеленках. Когда в руках у Катарины блеснул медицинский скальпель, и она начала читать над ним заклинание, Магнус побледнел ещё больше, отчего его обычно смуглая золотистая кожа стала оливково-серой. Алек никогда не забудет того страха и боли, которые разрывали его на части в этот момент. «Стой... А как же Магнус?.. Ты же должна наколдовать какую-нибудь анестезию, забрать его боль...» – выдохнул тогда он. «Нельзя применять магию, это опасно... Но я залечу рану уже после...» – ответ Катарины выбил из легких воздух. Только теперь Алек понял, как Магнус жертвовал собой, сколько терпел ради него, а он даже не поинтересовался заранее, как всё будет проходить. «Готов?..» – спросила колдунья, впрочем, наверно, невозможно было быть готовым к такому. Магнус неуверенно кивнул, задрав рубашку до подмышек и оголив живот, он крепче ухватился за любимого. «Не смотри туда... Я люблю тебя...» – Алек помнит, как выдохнул это Магнусу в губы, а затем поцеловал, пытаясь хоть как-то отвлечь и закрыть обозрение на манипуляции Катарины. Он не мог сказать точно, сколько это длилось, но по ощущениям словно целую вечность. Магнус до хруста сжал его руку и закричал сквозь поцелуй, невольно выгибаясь, когда разрез аккуратно пересек низ живота. Алек обнимал его, пытаясь удерживать в сознании, шепча разные нежные глупости и сцеловывая неконтролируемые слезы. Было так душераздирающе больно видеть всегда могущественного любимого таким бессильным и измученным. А потом рядом раздался детский плач – громкий, оглушающий, родной. «Алек, возьми его... Это мальчик...» – голос Катарины заставил вздрогнуть и прийти в себя. Нефилим схватил пеленку и осторожно взял сына на руки, вытирая от следов крови, а затем поднес к Магнусу. «Сын... Какой же он красивый...» – его муж рыдал, не стесняясь переполняющих его эмоций, уже не замечая боли. Малыш неожиданно перестал плакать и открыл глаза – пронзительно-синие, как и у Алека, они казались ещё ярче от того, что кожа отливала слабым оттенком голубого. Катарина отточенными движениями накладывала швы, а затем ещё час залечивала рану, пока от неё не остался почти незаметный бледный шрам. Магнус был вымотан, поэтому вскоре провалился в сон, колдунье тоже нужно было восстанавливать силы, она скрылась в портале, напоследок убрав в гостиной. Алеку было не до уборки, он сидел в кресле и держал на руках ребенка, своего собственного родного ребенка, не веря, что это реальность. Малыш уснул, сладко причмокивая во сне, а у Алека руки дрожали, и это было самое превосходное ощущение за всю его жизнь...