Текст книги "Философия секса"

Автор книги: Irizka2

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Irizka2
Философия секса

Глава 1. Наивысшая степень удовольствия. Часть 1

Siuil a Run – Celtic Woman

Медленное движение губ, лёгкое прикосновение к напряжённым соскам, сладкая ласка. Словно пёрышко, пальцы огладили кожу на животе и боках. Растворяясь в ощущениях, омега тихо постанывал, выгибался навстречу горячим губам и рукам. Танец пальцев на чужой безупречной спине. Приглушённое дыхание, сдерживаемые стоны и рвущиеся сквозь сжатые зубы вскрики. Кровать размеренно поскрипывала, создавая аккомпанемент переплетённым, словно две змеи в период неистовства, мужским телам.

– Да… – радостный стон сорвался с губ Рейли, и его семя брызнуло на живот.

Дин выгнулся навстречу, вжимаясь сильнее, проникая глубже и замер, отпуская себя. Тело стало тяжёлым, уставшим, он перевёл взгляд на улыбающегося Рейли, наслаждаясь прекрасным зрелищем его раскрасневшихся щёк и размазанной спермы на коже.

– Ты великолепен, детка, – Дин наклонился к нему, мягкий поцелуй стёр солоноватый привкус кожи, собрал терпкий запах соития и идеальный аромат обожаемого тела. Обжигающее прикосновение уже без страсти, без силы внутреннего огня, но с нежностью и настоящей любовью.

– Ты тоже, – ответил Рейли.

Дыхание медленно восстанавливалось, сердце успокаивалось, тело остывало.

Безумный танец закончился, но в памяти сохранились мгновения, которые временами можно будет вытащить на поверхность, чтобы в тяжёлые однообразные дни чувствовать себя счастливым. Таким же, как и сейчас в эти последние мгновения их совместного отпуска.

Через пару часов их ждал самолёт домой, длинный перелёт из Парижа в Осло и трудовые будни. В голову стали возвращаться мысли о работе и сотнях решаемых или не очень проблемах, и Рейли расстроенно вздохнул:

– Не хочу уезжать домой.

– А как же мальчишки? – с усмешкой спросил Дин.

– Привези их сюда, – лениво промурлыкал Рейли, и Дин рассмеялся, понимая, что тот шутит. Дома их ждали не только общие дети, но и любимая работа, для обоих столь же необходимая, как и они сами друг для друга.

Отпуск в Париже закончился. После успешного показа, где Рейли наравне с самыми известными модельерами ЕС демонстрировал свою коллекцию, ему предложили несколько удачных договоров с журналами и небольшой испанской фабрикой. Теперь его модели будут продаваться по всей Европе, делая его ещё более популярным. Рейли Ларсен был действительно гениальным модельером. А также лучшим омегой, что Дин когда-либо встречал. Трудолюбивый, упорный и безгранично талантливый. Талантливые люди талантливы во всём, и это без преувеличения можно было сказать про Рейли – ведь он во всех своих проявлениях был идеальным.

Дин осознал это ещё при их первой встрече в Бергене. В старшей школе, когда столкнулся с красивым парнем в театральном кружке. Он заканчивал обучение, а Рейли предстояло провести ещё два года в стенах старшей школы, и тогда разница в возрасте показалась ему критической. В театр Рейли направился по совету своего модельного агента, надеясь овладеть искусством актёрского мастерства. И отлично справился с ролью похищенного прекрасного принца, которого Дину пришлось спасать из рук колдуна.

У Рейли всё выходило безупречно и гладко, за что бы ни брались его красивые холёные руки. Ещё в школе Дин был уверен, что влюбился с первого взгляда. Влюбился в омегу, хотя и сам был омегой, и тогда ему казалось, что у него нет ни единого шанса.

Но через четыре года в Осло они встретились снова, и, решив, что это его судьба, Дин не отступил, пока не добился своего.

Новая встреча перевернула для них всю жизнь. Дин, заприметив Рейли Ларсена на одном из показов, куда пришёл со съёмочной группой, вцепился в него мёртвой хваткой, не отпуская от себя ни на шаг. Уже тогда повзрослевший и твёрдо стоявший на ногах Дин решил, что Рейли станет его мужем. И очень быстро понял, что объект его мечтаний отвечает ему взаимностью. Сначала они просто общались, стараясь удержать свои желания и не замечать того, как сильно тянет их друг к другу. Но сопротивляться оказалось невозможно. И их отношения быстро перешли на новый уровень.

Сложно было объяснить их влечение родителям и друзьям. И ещё сложнее терпеть общественное мнение, непонимание со стороны окружающих и осуждение сотрудников. Они привлекали слишком много внимания, и их связь для окружающих была порочна, потому что Дин Осен и Рейли Ларсен – достаточно популярные и известные личности. Смешки в спину, тычки на улице выбивали из колеи. Рейли не стеснялся, любил открыто и ярко, показывал свои чувства на публике, но Дин боялся за него, старался скрыть их связь, хоть и понимал, что это неправильно по отношению к любимому.

Но как бы ни сложилась жизнь, они были рады, что любовь оказалась сильнее предрассудков.

Они жили вместе душа в душу уже пять лет, и двое чудесных сыновей, рождённых при помощи новейших достижений медицины, дарили ощущение настоящей семьи. Только сложно быть семьёй, когда правительство не поддерживало их связь. У них не было возможности заключить официальный брак. В Норге не приветствовались однополые браки, и лишь в случае истинности правительство могло сделать исключение, позволяя в семью из альфы и омеги добавить другого альфу или омегу. Дин очень хотел быть альфой, сделать любимому настоящее предложение и сыграть пышную свадьбу. Отказываясь от своей сути и каждый день надеясь, что судьба подарит ему ещё пару лет их ненормальной любви, он хотел быть единственным для Рейли и прожить с ним всю жизнь. Но, видимо, вселенная желала иного, раз продолжала испытывать его снова и снова.

– Отнести тебя в душ? – Дин ласково погладил красивый живот, растирая стекающую по коже сперму.

– Да, хочу на ручки, – Рейли улыбнулся, как ребёнок, и обвил шею любимого. – И сделай мне приятно…

– Не насытился?

– Ещё немного… Ты же знаешь, что я всегда тебя хочу…

Дин кивнул.

Рейли, как любой правильный омега, желал своего партнёра и был готов для него в любое мгновение. Дин не был правильным омегой. Даже в течки он не чувствовал особого желания быть покрытым, не хотел ощутить в себе чужой член и не стремился понять, что такое вязка. И в некотором смысле в свои двадцать девять он был всё ещё девственником: занимаясь только активным сексом, он никогда не был с альфой. Вероятно, это и стало причиной неприятных гормональных отклонений и требовательных наставлений врачей, чтобы Дин поскорее родил. Но разве есть на свете сила, способная убедить упрямого мужчину в том, что он должен следовать советам врачей?

После душа Дин заказал завтрак в номер и, забросив вещи в чемодан, присел на широкий подоконник. Бросая прощальные взгляды на город влюблённых, он с улыбкой вспоминал приятно проведённые пять дней в обществе помпезных и самовлюблённых модельеров и их подопечных. С Рейли также приехала его группа, и временами щебет болтливых омег выводил из себя. Но, наблюдая за тем, как Рейли умело отвечает на все вопросы молоденьких нимф, как растолковывает их обязанности и гибко подстраивается под их желания, он успокаивался, снова и снова восхищаясь своим невероятным супругом.

В аэропорт они ехали в переполненном такси. На заднее сиденье с Дином сели отец Рейли – Хуго Станг и папа – Нели Ларсен, такой же весёлый и суетливый, как и сам Рейли. Родители поддерживали сына, хвалили за любое достижение и никогда не отказывались от оплачиваемого отпуска в Европе.

Рейли любил ездить на свои показы вместе с Дином и родными. Приятная дань папе, который тоже занимался модельным бизнесом и немало поспособствовал сыну в начале его карьеры, а также возможность пообщаться с близкими. Когда растёшь в большой семье, быть в одиночестве временами очень трудно. Рейли – общительный, жизнерадостный и весёлый человек и усидеть на месте в своей комнате не мог. Ему не хватало шумной толпы и смеха, и он постоянно с кем-то знакомился, бежал куда-то, стараясь успеть всюду и ухватить большего.

Безумная гонка за жизнью, за чем-то, что всегда было рядом, но что люди ищут где-то далеко. Ищут и не находят, а когда понимают, что вот оно, счастье, на ладони, перед носом, обычно уже поздно…

Рейли всегда возвращался домой, к самому любимому и дорогому человеку, ради которого отказался от нормальной семейной жизни и родил двух сыновей. И Дин прикладывал максимум усилий, чтобы Рейли никогда не сожалел об этом, поддерживал, воодушевлял, помогал с проектами и всюду сопровождал, не желая отпускать ни на секунду. Он был ревнивым мужчиной, но даже несмотря на разгульный образ жизни молодого модельера, никогда Рейли ни в чём не упрекал. Каждым словом он старался доказать ему своё доверие, но часто мучился, когда его любимый улетал на другой конец света в обществе красивых и нахальных моделей. К счастью, чаще они ездили вместе, потому что Рейли, яркий, изумительно красивый и харизматичный, и дня прожить не мог без своего мужа.

Перелёт из Парижа до Осло занял три часа. Рейли летал только бизнес-джетом – известность и большие деньги избаловали его. Да и Дин прикладывал руку к тому, чтобы его омега никогда себе ни в чём не отказывал. За пять лет он морально вырос, научился управлять газетой, и отец, занимавший пост старшего редактора, ушёл на покой, полностью передав дело в руки единственному наследнику. Дин был главным в НоргеТаймс, а его родители владели основным пакетом акций, так что Дин вполне мог считать себя хозяином достаточно популярного и прибыльного издания.

В самолёте Рейли уснул, положив голову на плечо Дину, и тому пришлось развлекать родителей любимого. К счастью, они были образованными и тактичными людьми, лишнего не спрашивали и всегда принимали сторону сына. С ними было просто и легко общаться. Они не пытались уверить Дина, что тот испорченный и ломает жизнь драгоценному сыночку. Напротив, папа Рейли всячески одобрял их союз, и души не чаял во внуках, постоянно звал их к себе и потом не желал отдавать обратно.

Совсем иначе обстояли дела с родителями Дина. Но о них Дин старался не вспоминать. Зачем портить настроение, когда день так прекрасно начался?

~

Часть 2

В аэропорту они разбежались. Рейли направился на встречу со своим менеджером: пожилой, но очень приятный в общении омега Симон Лунн помогал Рейли продавать его работы и прекрасно зарабатывал для знаменитого модельера. Дин проводил любимого тёплым взглядом, забрал чемоданы и поехал домой. Родители Рейли направились навестить старшего сына, пообщаться с внуками и там дождаться, когда второй муж Хуго – Эрки привезёт детей Рейли и заберёт стариков домой.

Последние годы Дин и Рейли жили в большой квартире в районе Грюнерлока, почти в самом центре города. Квартиру Дин стал снимать после вступления в должность старшего редактора НоргеТаймс. Ему хотелось быть хозяином жилища, хотелось быть в нём главным и хоть иногда чувствовать себя альфой. Рейли не возражал и поддерживал эту иллюзию.

Дома Дину было комфортно. Он, конечно, любил путешествовать рядом с любимым, но, попадая в привычную обстановку, ему было легче дышать. Тут всегда всё на своих местах, не мешались случайные гости и шумные соседи, дети росли спокойными и послушными, рабочий офис находился всего в паре кварталов, а в случае необходимости можно было поработать в своей комнате.

А ещё дома чётко ощущались создаваемые Рейли уют и терпкое чувство счастья: такое неуловимо близкое и приятное, словно стоит голову повернуть и увидеть, что никогда прежде Дин не был так счастлив, и вместе с тем такое опасное, потому что он знал, что, потеряв всё это, уже не сможет быть счастливым. Хоть он и пытался не думать об этом, уверял себя, что нужно жить сегодняшним днём, волей неволей неприятные мысли забирались в голову и мешали спокойно дышать – всё меняется, и их безупречный союз тоже когда-нибудь распадётся. Ведь нет ничего вечного. И тогда Дин потеряет своих детей, своего единственного и неповторимого омегу.

Квартира встретила тишиной. Расставленные тапочки у порога, аккуратно выставленные в ряд кружки с именами и фотографии в разноцветных рамках – у Рейли всегда всё было на своих местах. На разрисованных горшочках с цветами приклеены стикеры – «полей меня» и смешная рожица. Рейли знал, что Дин вернётся домой первым, и оставил ему напоминание. Скинув ботинки, Дин забрался в тёплые тапки, набрал воду и прошёлся по квартире, проверяя, что всё в порядке, и выполняя просьбу любимого.

Пустота немного смущала – детей дед Эрки привезёт ближе к вечеру, а увидеть своих мальчишек очень хотелось. Пока же можно было насладиться непродолжительным одиночеством и выдохнуть после бурного и слишком шумного отпуска. С Рейли по-другому и не получалось, и Дин уже привык, что и в его жизни всегда много новых людей, беглых знакомств и чужих лиц.

Разложив чемоданы, Дин присел перед ТВ и прикрыл на минуту глаза…

Его разбудили привычный шум и гам, суета и крики в квартире заставили поворчать, а потом подняться и со счастливой улыбкой обнять двух одинаковых маленьких альф с аккуратными курносыми носиками, как у папы, и серо-зелёными глазами, как у Дина.

– Асле! Ветле! – Дин подхватил детей на руки и крепко сжал. – Всего пять дней вас не видел, а вы выросли, наверное, на метр!

– Что ты нам привёз? – закричали мальчишки.

– По леденцу! – рассмеялся Дин, и дети расстроенно загудели. – Нечего баловать, и так дедушка вам, небось, всё позволял.

– Ничего подобного, – донеслось басовито с кухни. В зал вышел Эрки, сводный папа Рейли, и пожал Дину руку, – как слетали?

Дежурный вопрос и такой же ответ. Дин был уверен, что бывшему военному совершенно не интересно, как два молодых мужчины провели время в Париже. Но как дань вежливости разговор медленно перетёк за стол к налитому в бокалы вину. С Эрки было легко говорить, Дину казалось, что они друг друга прекрасно понимают, и этому совершенно не похожему на всех остальных омег мужчине можно открыться, сказать о наболевшем и получить равнодушный ответ. Но и упрёков от Эрки он ни разу не слышал.

Уже к ночи вернулся уставший, но счастливый Рейли. К тому моменту Эрки уже давно ушёл, Дин набросал статью о путешествии и отправил её в печать, а дети были готовы ко сну. Загулявший папа обрадованно потискал детишек и, усадив их к себе на колени, устроился перед телевизором. Дин сел рядом. Под тёплый бок, под неудобные толчки локтями и пятками. Поближе к своему шумному, неспокойному счастью.

Утром Рейли собрал детей в сад, приготовил мужу завтрак и сбежал в студию. Дин на работу не спешил – газета выйдет в печать и без него, а все накопившиеся проблемы всё равно он будет решать лишь после обеда. Но в десять позвонил секретарь Юхон Пятс и сообщил, что Дина ждёт отец – Мортен Осен. Тревога отдалась неприятным гулом в груди, без причин Мортен в издательстве не появлялся. Наспех собравшись, Дин приехал на работу, надеясь, что проблема надумана, и всё закончится малой кровью.

– Какой-то ты помятый, – вместо приветствия выдал отец, не оценив модные рваные джинсы и незаправленную рубашку цвета хаки.

– Тебе кофе, чаю? – Дин кивнул Юхану, чтобы тот был готов развлечь истинного хозяина НоргеТаймс по первому зову.

– Кофе, и лучше с коньяком, – Мортен презрительно посмотрел на слишком молодого и слишком раскрашенного секретаря, – хочешь, я пришлю тебе хорошего бету? У меня есть знакомый, который знает своё дело и работал референтом во многих преуспевающих компаниях?

– Не надо, пап, – Дин подтолкнул мужчину в кабинет, жестом показывая Юхану, чтобы тот не расстраивался. – Давай рассказывай, что за проблемы.

Мортен тяжело вздохнул. Сел за кресло Дина, всем видом показывая, что он тут начальник и достал из чемодана тяжёлую папку с бумагами. У Дина по спине пробежал холодок – он эту папку знал – все документы по НоргеТаймс, все акции и облигации Мортен по старинке хранил в печатном экземпляре.

– Ты ведь знаешь, что только часть издательства принадлежит нашей семье? – начал он, неловко перекладывая бумаги из одной пачки в другую. – Я в молодости со своими однокурсниками, весьма успешными людьми, с которыми закончил Кембридж, основал в Осло несколько предприятий, которые до конца наших дней должны были обеспечивать нашу жизнь. – Не дождавшись от сына ответа, он продолжил: – Проблема в том, что лишними средствами я не располагал, но один из моих товарищей происходил из очень богатой семьи. Граф Херман Ведель-Ярдсберг, бета, являлся владельцем целого состояния, так как в его семье не было других наследников. Он предложил мне и моему другу финансовую помощь, и мы не отказали. На тот момент Херман был и моим другом, но спустя десятилетия наши дорожки разошлись, и хотя у меня сохранились к нему тёплые чувства, он давно чужой мне человек. Вот только он обо мне и моем товарище Оле Юргене Тённессене не забыл, – Мортен сделал паузу, вздохнул и постучал пальцем по ничего не значащей бумажке. – Херман вчера вечером попал в больницу с инфарктом, врачи говорят, что он не справится. И юристы подняли его завещание, так как наследство у него приличное. В общем, как ты догадываешься, основной пакет НоргеТаймс принадлежит ему, и если он не оставит все акции мне, то газеты ты лишишься.

Дин изумлённо открыл рот, не веря, что это возможно. Все пять лет, проведённые в издательстве, он был уверен, что часть акций, не принадлежащая Мотену, равномерно распределена между акционерами, и подобной ситуации произойти не может. В крайнем случае, Дин мог бы докупить ценных бумаг, чтобы его пакет был главным. Но он и представить не мог, что некий граф сможет оттяпать у Дина дело всей его жизни.

– Кому перейдут акции после его смерти? Государству? Ведь у него нет других наследников. – Дин стал быстро перебирать варианты, – Скорее всего, бумаги пойдут с аукциона, будем надеяться, что продавать их будут по частям. Тогда можно будет попробовать выкупить один из пакетов. У меня есть некоторые сбережения, и, получив пятьдесят один процент, мы можем больше не переживать.

– Не хочу тебя расстраивать, но всё не так просто, – Мортен энтузиазма сына не разделял.

– И что ещё можно сделать? – теряя самообладание, спросил Дин.

– Ждать решения нотариусов. Но само завещание тебе не понравится, – он, опустив взгляд, продолжил: – Двадцать лет назад мы ещё тесно общались, и ты был очень милым мальчиком-омегой. А у Оле был сын-альфа. Херман то ли в шутку, то ли с издёвкой предложил вас обручить. Сделал весёлую и пышную церемонию, подарил вам по крошечному кольцу с бриллиантом, и все были довольны. Только позже он составил завещание, что акции от предприятий, на которые он дал нам деньги, перейдут в вашу собственность, после того как общий ребёнок достигнет трёх лет.

– Какие акции? Какой ребёнок? – ошарашено и непонимающе спросил Дин.

Мортен устало вздохнул, видимо, не желая повторять всё сначала.

– Те, что я храню у себя, не принадлежат нам, Дин. Все мои активы официально были куплены на выделенные средства. НоргеТаймс целиком и полностью является собственностью Хермана. Если ты не исполнишь требований завещания, то всё моё имущество, а также газета пойдут в счёт суммы, которую я взял у Хермана в долг. А про сына, это он имел в виду – твой и Оле. Твоему маленькому жениху уже, наверное, тридцать. Я не общался с семьёй Юргена, только с ним самим. Наши омеги не слишком ладили, – добавил он, рассчитывая на понимание сына, но тот был слишком сильно ошарашен новостью. Ужас от всего происходящего плохо укладывался в его голове. В одно мгновение он из обеспеченного владельца издательства превратился в пустое место.

– И что делать? – после короткого раздумья повторил Дин.

– Если Херман изменил завещание, то остаётся лишь ждать его смерти. Если же нет, то ты сам решай – готовиться ли тебе к браку со своим наречённым или отказаться от газеты.

– Я замужем, какой брак?

Мортен недовольно закатил глаза и, видимо, собирался прочитать длинную лекцию о том, что он думает о Рейли, но Дин резко поднялся, хлопнул ладонью по открытой папке, закрывая её, и быстро произнёс:

– Поговорим, когда всё будет точно известно. Сейчас я не хочу загадывать и что-то предпринимать.

– Хорошо, – согласился отец, – но сын Оле хорошо образован, приличный альфа, с ним у тебя наверняка выйдет замечательная семья.

~

Часть 3

Дин весь день был рассеян. Он старался не думать о каком-то старом друге семьи, чья идиотская шутка может разрушить его жизнь. Старался не напоминать себе, что без газеты он окажется на улице, а идти прогибаться под другого редактора он уже не пожелает. А ещё старательно отталкивал мысли, что, лишившись работы, он больше не нужен будет своему Рейли. Вариант с замужеством он старался не рассматривать – это было так же глупо и бессмысленно, как работать на кого-то другого. Дин не собирался иметь ничего общего с альфами. И не желал становиться простым корреспондентом, после того как пять лет был владельцем собственного успешного издательства. Должен быть другой выход. Другой…

Домой он вернулся пораньше. Дети шумели в гостиной, Рейли заперся в своём кабинете и что-то творил. На кухне было пусто, и лишь в раковине горой валялась грязная посуда. Дин устало вздохнул, засунул всё в посудомойку, прошёлся тряпкой по полкам и запустил робота-уборщика. Временами Рейли, заработавшись, забывал обо всём на свете.

Еды в доме не оказалось. Дин вытащил из дальних закромов коробку с печеньем и пошёл в гостиную. Дети воевали с мебелью, раскидали игрушки по полу и умудрились сдвинуть диван.

– Так, карапузы, сейчас же всё ставьте на место! – прикрикнул он на мальчишек, и те беспрекословно стали запихивать свои вещи в коробку. Через пять минут разгром превратился в лёгкий беспорядок, и Дин шлёпнулся на диван, желая какой-нибудь глупой программой забить мозг и не думать больше о проблемах.

Рядом тут же сели мальчишки, Асле с завистью посмотрел на печенье, а Ветле постарался незаметно забраться в пачку.

– По одному, – разрешил Дин, и дети бросились на угощение, – вы что, голодные?

Маленькие сорванцы активно закивали, глотая печенье как самое лучшее лакомство. Это в мгновение разозлило, вывело его из себя, добавляя к нервному и неприятному дню ещё и дурной вечер.

– Рейли! – раздражённо выкрикнул Дин и, быстро поднявшись, направился в комнату мужа. – Какого чёрта в доме бедлам, а дети не кормлены?! – высказал он всё с порога.

Рейли испуганно перевёл на рычащего мужчину взгляд, ошарашенно похлопал глазами, смотря то на свою незаконченную работу, то на Дина.

– Ты уже вернулся, – выдал он, пытаясь сделать невинное лицо.

– Уже восьмой час, я задолбался! Прихожу, на кухне свинарник, а оголодавшие дети выпрашивают у меня печенье. И, да, я ем печенье, потому что еды больше нет.

– Не кричи на меня! – тихо прошипел Рейли и, обойдя сердитого Дина, быстро направился на кухню. Через пятнадцать минут оттуда приятно потянуло выпечкой и жареными яйцами. Вскоре омега позвал всех ужинать.

На столе скромно стояли блинчики с несколькими начинками, и Рейли смущённо прятал покрасневшие глаза. Дину стало стыдно, он крайне редко поднимал на мужа голос и старался с пониманием относиться к его увлечённости. Но сегодня день был на редкость неудачный. И, наверное, дальнейшие дни тоже будут такими же.

Рейли сел на край стула и стал печально ковыряться в тарелке. Дин старался на него не смотреть, уверяя себя, что Рейли в этой ссоре не меньше виноват. Блинчики оказались пересоленными, не так чтобы слишком, и с творожным кремом шли очень неплохо, но дети стали ворчать, а потом и вовсе отказались есть, видимо, втихаря наевшись печеньем. Рейли стал шмыгать носом и ронять слёзы на блины, и Дин пересел к нему ближе и крепко обнял. Его муж слишком чувствительный и слишком эмоциональный вряд ли был сейчас готов выяснять отношения, чему Дин был даже рад. Пусть лучше омега немного поплачет, чем будет возмущаться на поведение супруга.

– Прости, – Дин тихо шепнул ему в макушку, – не хотел на тебя кричать, день просто отвратный.

– Я про всё забываю, за детьми не смотрю, – снова всхлипнул Рейли, – и еда у меня пересоленная…

– Ну, успокойся, – Дин прижал его крепче, не давая омеге ругать себя зря, подхватил со стула, и Рейли сразу прижался к нему всем телом, прося заботы и тепла. – Пойдём в постель, воробушек мой несчастный.

Настроение у омеги тут же сменилось, вся обида и слёзы перетекли в яркую страсть, и Рейли жадно прильнул к Дину, начиная тереться об него и покрывать поцелуями шею. Дин крепче ухватил его, стараясь в сохранности донести ценную ношу. Детей отправил в их комнату, с любимым же заперся в спальне.

Рейли слишком спешил с пуговицами, тянул непослушную ткань во все стороны, со стонами прижимался к оголённой груди. Омега заводился с пол-оборота, пылал, желая и заражая этим желанием. Лёгкие домашние штанишки чуть намокли от выступающей смазки, и яркий, влекущий запах позволил Дину, наконец, забыть обо всех проблемах и плыть, наслаждаясь страстью, что дарил любимый. Ему не удалось даже выбраться из штанов, Рейли расстегнул ширинку и запрыгнул сверху, насаживаясь и горячо выдыхая.

Пристроившись, он замер, словно только это было нужно и важно – близость с любимым, единение, после которого все обиды и неприятности исчезали. И Дин его не торопил – просто любовался, наслаждался его горячей теснотой и позволяя ему вести.

Рейли стал раскачиваться, чуть приподнимаясь и постепенно ускоряясь, направляемый своей страстью. Прикрыв глаза, он отдавался своим желаниям – прекрасный, горячий, от его близости Дин всегда сходил с ума, утопал в собственных ощущениях и забывался, наслаждаясь моментом. Такого Рейли хотелось фотографировать, запоминать и хранить, потому что этого идеального омегу нельзя было потерять.

Рейли выгнулся и со стоном кончил, забрызгав Дину грудь. От накатившейся слабости руки у него стали дрожать, и Дин притянул его к себе, укладывая рядом.

– Подожди, а как же ты? – попытался возразить Рейли.

– Мне хорошо. Мне очень хорошо.

Дин погладил своего омегу по покрасневшим щекам, поправил выбившиеся прядки и прижал к своему плечу. Рейли был рядом, преданный и любимый. И Дин знал, что должен быть благодарным за каждую минуту, что они вместе, за терпение, за заботу, за сыновей и за то, что все эти годы Рейли ни разу не пожаловался, хотя бывало во время течек Дин чувствовал, что не справляется.

Его разрывало от внутренних противоречий – он не желал терять Рейли, не мог лишиться лучшего и самого любимого омеги и даже верил, что никогда больше не сможет так полюбить. Но и работу потерять не мог. Газета была не только его смыслом жизни. Дин считал, что, перестав быть главным редактором ведущего издания Норге, он потеряет право на Рейли. Нужно было что-то придумать. Найти какое-то решение. Но такое, чтобы ему не пришлось выбирать…

– Завтра я приготовлю тебе самый вкусный ужин, – зевнув, пообещал Рейли.

– Спасибо, – Дину хотелось добавить, что ему ничего не надо, что в его жизни всё есть, и он по-настоящему счастлив, но горло перехватило спазмом, и он лишь крепче прижал к себе омегу, не желая показывать своей слабости.

Следующим утром в НоргеТаймс вышла прекрасная статья о последнем показе Рейли Ларсена. Дин вложил в неё не только свои чувства, но и профессиональные навыки, беспристрастно оценивая увиденное. Дин всегда считал Рейли гением, был уверен в его таланте и спокойно говорил об этом стране. Только в этот раз вместе с его восторженным откликом вышла статья и в НоргеЛайв, где о последнем показе было написано с пренебрежением. А о самом Рейли и вовсе было сказано, что выезжает омега только за счёт своей внешности и умения раздвигать ноги.

Такого, конечно, не было написано прямо, но Дин умел читать между строк, и это его сильно задело. Не то чтобы он не доверял любимому, он был уверен, что Рейли верный омега, и если что-то и случится в его жизни, то он непременно поделится с Дином, и Дин, если потребуется, отпустит Рейли. Дина больше смутил контраст между двумя газетами, и так как люди предпочитали грязные сплетни и мелочные разборки, то и статья в НоргеЛайв с его необъективными обвинениями была более популярна. Если бы подобное несоответствие касалось чего угодно другого, Дин бы махнул рукой, решив, что у каждого может быть своё мнение, а неуместные слухи только навредят газете. Сейчас же его просто разрывало начать расследование и узнать, что же за паяц написал эту гадость про любимого.

Имя Йозеф Тратборг ему ничего не говорило, он даже не помнил, чтобы на показе присутствовал представитель НоргеЛайв, но на всякий случай попросил в отделе персонала найти все данные по этому писаке. Не то чтобы Дин собирался испортить ему жизнь, хотя в душе от такого бы не отказался, просто желал оставить в сети несколько веских комментариев, так чтобы в будущем статьи у этого Йозефа принимали с оглядкой.

~