Текст книги "Свет Амана в глазах (СИ)"

Автор книги: Ilivrin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Я еду ==========

Ворота Нарготронда, скрипнув слегка, опять отворились. Келебримбор оглянулся. Конюхи как раз выводили им трех лошадей, недобро посматривая при этом в сторону феанариони.

Взяв своего коня под уздцы, он ласково потрепал его по морде, тихонько прошептал что-то прямо в ухо. Конь в ответ благодарно фыркнул и нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

– Келебримбор, тебя мы не изгоняем, – в воротах, сложив руки на груди, стоял Ородрет. – Ты можешь остаться в городе, если захочешь.

Мужчина в ответ тяжело вздохнул, перевел печальный свой взгляд с нового хозяина Нарготронда на отца и дядю. Деяния их ужаснули его, он искренне считал, что им не может быть оправдания, и уже сказал им обоим об этом. Вместе с горожанами он скорбел о смерти Финрода, с грустью думал о дориатской принцессе, в злосчастный час встретившейся с его дядей. Больше всего на свете ему хотелось бы сделать что-нибудь, чтобы исправить случившееся, и именно поэтому он должен был уехать сейчас.

Он еще раз посмотрел на отца, медленно окинул взором его гневно сжатые до побелевших костяшек кулаки, напряженную позу, потухший взгляд. Какие еще безумства способен он совершить в таком состоянии? И кто удержит его от них? Не Тьелкормо точно. Этот скорее уж помогать будет.

Вспомнил он и ту ласковую улыбку, что так часто видел на лице отца в Амане, его смеющийся, задорный взгляд.

«Я тебя люблю, атто», – подумал Келебримбор, и обернулся в сторону все еще ждущего его ответа Ородрета.

– Они моя семья, – ответил он. – Я не могу оставить ни моего отца, ни его брата.

В глазах правителя он увидел понимание:

– Я тоже хотел бы хоть что-нибудь исправить, Тьелпэ. Но каждое слово должно быть сказано вовремя и каждому деянию свое время. Только тогда они принесут добрые плоды. Надеюсь, ты не упустишь должного времени для того, что должен сделать.

Ородрет грустно улыбнулся племяннику на прощание, и врата Нарготронда закрылись за ним.

Отец и дядя уже сидели верхом, поэтому Келебримбор не стал больше задерживаться.

Так сыновья Феанора, изгнанные из Нарготронда, покинули город, сопровождаемые лишь Келебримбором и псом Келегорма Хуаном. Больше никто не поехал с ними.

_________

Атто (квен.) – папа

========== Нежданная встреча ==========

Братья держали путь в Химринг, к Маэдросу. Когда проезжали они северной окраиной леса Бретиль, то повстречались с Береном и Лютиэн.

Дориатскую принцессу и ее спутника человека он заметил слишком поздно, когда поворачивать уже не имело смысла. Сердце Келебримбора тоскливо сжалось. Меньше всего на свете он сейчас хотел бы встретить именно ее. Ведь как раз теперь он совершенно не мог предсказать реакцию на ее появление отца и дяди. Впрочем…

«Да что ж за напасть-то такая? – с болью в душе подумал он. – Только минует одно несчастье, как тут же другое случается. Ну почему они не могли поехать другой дорогой? Или мы свернуть?»

Берен и Лютиэн тоже заметили их. Человек вышел на шаг вперед, загораживая собой девушку. Тьелкормо уже направлялся в их сторону, искоса поглядывая на брата, словно ища его поддержки. И вдруг Хуан, что всегда следовал за ним, остановился, зарычал на хозяина и одним могучим прыжком оказался между ним и странниками, прикрывая их собой.

– Предатель! – Келебримбор не знал, чего в голосе дяди больше: гнева или растерянности. Но гнев перевесил, Тьелкормо потащил из ножен оружие. И Куруфинвэ тронул поводья, догоняя брата.

Тьелпэ даже плюнул с досады.

«Ну уж нет, – сжав кулаки, с ожесточением в душе подумал он. – Отца я тебе не отдам. Хватит».

И тут же позвал:

– Атто!

Атаринке вздрогнул. Зловещий блеск в его глазах погас, едва он посмотрел на сына.

– Ты же не причинишь женщине вред, отец? – спросил тот. Помолчал немного. – Мой отец ни за что не стал бы поднимать руку на нис. Представь, что кто-то вот точно так же захотел бы обидеть маму.

Куруфинвэ внутренне содрогнулся. Обрисованная его сыном картина слишком четко предстала перед его мысленным взором. Жена. Любимая, оставшаяся теперь в Амане. Вот она идет куда-то по своим делам. О чем-то думает. Возможно, как всегда, вполголоса напевает. И тут появляется на ее пути совершенно чужой незнакомый эльда, чтобы…

– Нет! – вырвался из его груди тихий рык. Сжал кулак с такой силой, что заболели пальцы.

Лицо Келебримбора слегка просветлело. Он понял, что голос его достиг отцовского разума. Он услышан. Но взгляд молодого мужчины все еще оставался напряженным, ведь ничего еще не окончилось.

Атаринке перевел взгляд на сына. Мысль о том, что он только что чуть было не сделал, ужаснула его, обожгла душу. Но еще сильнее его мутило от мысли, что мог подумать о нем и о его поведении сын. После всего, что уже случилось, он внезапно испугался того, что мог предстать в его глазах негодяем.

Куруфин потрепал по шее коня, успокаивая взволнованное животное, и повернулся к сыну.

– Ты прав, – сказал все еще ждущему ответа Келебримбору отец. На миг склонил голову, о чем-то задумавшись. Посмотрел снова. – Спасибо тебе.

– Значит, и ты предашь меня, брат?! – Тьелкормо, выехавший было вперед, развернул коня, вперив горящий сумасшествием взгляд в спутников.

– Ты сам предашь себя, брат. Если сделаешь то, что задумал.

– Наша Клятва…

– Наша Клятва не говорит, что мы должны уподобиться оркам ради ее исполнения. У них нет Сильмариллов, и тебя сейчас ведет только гнев на ту, что предпочла тебе другого. Достойно ли это для сына Феанаро? Достойно ли это для эльда?!

В воздухе просвистел кинжал, воткнувшись в землю в нескольких шагах от Хуана. Плечи Тьелкормо понуро опустились, огонь во взгляде погас – теперь он сидел в седле сгорбившись и смотрел на своего пса, рычащего на него.

За спиной Берена Лютиэн было совсем не видно, но, услышав последние слова Куруфинвэ, она вышла вперед:

– Сын Феанаро, я плохо вижу нити судеб, но я знаю, что сейчас ты расплел сложный узел.

И добавила, обращаясь к Келибримбору:

– Клятва твоих родичей ведет и тебя тоже, но она не поглотила тебя, как это случилось с сынами Феанора. Возможно, тебе суждено стать той опорой, которая поможет им не пасть в бездну. Пусть звезды осияют ваш путь.

– И ваш, – пожелал Келибримбор.

Они развернули коней, и вскоре опушка леса, на которой чуть было не разыгралась трагедия, осталась далеко позади.

Они не видели, как Хуан вытащил кинжал из земли, и как рассматривала его дориатская принцесса, прежде чем передать человеку.

Келибримбору было легко. Так легко, словно с его плеч упала Таникветиль, а он и не знал, что держал ее. И он чувствовал, что сейчас должен обязательно сказать что-то. Подъехал ближе, положил руку на судорожно сжимавшую поводья ладонь. Произнес тихо:

– Папа, – не секунду умолк, подбирая слова. Наконец прошептал, еще тише, чем раньше, – я люблю тебя.

И услышал в ответ простое, но такое нужное: «Я тоже люблю тебя, сынок».

Берен и Лютиэн отправились дальше в Ангбанд. Келегорм же с Куруфином, сопровождаемые на этот раз одним лишь Келебримбором, вернулись на восток, к своим братьям.

_______________

Атто (квен.) – папа

Нис (квен.) – женщина

========== Первый визит ==========

Преодолев множество испытаний, Берен и Лютиэн добыли в конце концов Сильмарилл. И случилось так, что выбрала Лютиэн путь людей, отказавшись от своего бессмертия, и, когда настал их с Береном час, оба умерли. Погиб так же от рук гномов и король Тингол. И стал Диор, внук его, новым королем Дориата.

Диор задумчиво повертел письмо в руках, плохо представляя себе, что теперь в сложившейся ситуации ему следует делать. Феаноринги просят его о встрече. Прекрасно. На каком основании, он догадывался. О чем пойдет речь, тоже подозревал. Он хорошо знал историю Сильмарилла, но понимал так же, что не отдаст его. Но это ведь еще не повод не выслушать их, ведь правда? Вдруг он ошибается в своих предположениях и им нужно от него что-то совсем иное?

И Диор, наскоро набросав несколько слов прямо под письмом, передал его назад ожидающему гонцу.

– Пусть едут, – сказал ему король Дориата.

И гонец, взяв послание и кивнув, вышел.

– А ведь только их крепости защищают Семиречье от орд с Севера, – Имринэль собирала волосы Эльвинг в высокую парадную прическу и, конечно же, говорила о том, что занимало всех обитателей Дориата вот уже который день: с тех самых пор, как от высоких лордов нолдор прибыли гонцы с просьбой о встрече. Впрочем, тех, кто думал так же, как нандэ, в Дориате было мало: нолдор здесь не жаловали. Эльвинг никогда не понимала почему: госпожа Галадриэль, жена лорда Келеборна, всегда казалась ей мудрой и отважной эллет. А ее подарки, сработанные мастерами ее народа украшения и светильники, поражали воображение тонкостью работы. Эльвинг не застала времен, когда квенья был запретным языком в Дориате, и, хотя и слышала, отчего так произошло, но не стеснялась использовать выученные от Галадриэль слова, когда ей казалось, что они лучше передают ее чувства. Хотя Эльвинг никогда не призналась бы в том отцу, но думала она скорее, как Имринэль.

Нандэ закончила с прической и встала за спиной принцессы с зеркалом в руках, давая ей рассмотреть себя со всех сторон. Эльвинг заинтересованно вгляделась в свое отражение в большом настенном зеркале: очень нечасто она позволяла себе тратить столько времени на свой внешний вид. Гребни в волосы или простая лента – такова была обычная прическа принцессы Дориата. Наряд также подбирался обычно из соображений простого удобства. Ведь нужно было торопиться, открывать для себя отцовы владения. А посмотреть там было на что: не смотря на то, что майа Мелиан покинула Средиземье, чары ее все еще отражались в зеркалах небольших лесных озер, прятались в гротах, полных диковинных светлячков, способных превратить день в ночь, смеялись в брызгах Семи Водопадов. В Дориате было столько всего, о чем нужно было непременно узнать, что времени на пышные платья и прически у принцессы просто не оставалось. Эльвинг видела, что мать не всегда понимает ее, но отец был на ее стороне: наверное, считал, что такой неугомонной ее делает его кровь. А еще его кровь была, несомненно, виновата в том, что платье, сшитое всего лишь год назад ко дню Пробуждения, жало Эльвинг в плечах и в груди. Впрочем, мастерица Сильвин неплохо справилась с этой проблемой, и сейчас Эльвинг была похожа на настоящую принцессу: прекрасную и неприступную.

Была похожа, пока, вдоволь не налюбовавшись собой, не сорвалась с места, словно испуганный зверек. Впрочем, испуганный вскрик Имринэль: «Эльвинг, шпильки!» напомнил ей о том, что бежит она не к друзьям, а на важный прием. «Что ж, поиграем», – подумала Эльвинг и вышла из комнаты важно, как подобало бы особе королевской крови.

В тронном зале Менегрота, казалось, собралось пол-Дориата. Зал был полон шепотов. Благо тема для обсуждения была благодарной.

– Трусы они, вот кто! Как же: в Черный Замок дорога и длиннее, и опаснее, а у нас теперь защиты, кроме стрелков Маблунга, и не осталось вовсе.

– Как раз после гибели тогдашнего короля, брата Белой леди, это случилось. Другой ее брат, что теперь в потайном городе правит, он когда-то приезжал и сюда, все леди Мелиан о чем-то спрашивал, грустный такой… Так вот, этот брат, правитель, посчитал, что они в той смерти повинны.

– Да уж, им не привыкать… Но орки их боятся, говорят, больше, чем нас. Говорят, что свет Запада пугает их.

«Наверное, так же шумно здесь было в тот день, когда Лютиэн привела Берена к своему отцу», – подумала Эльвинг, усаживаясь в кресло, стоящее рядом с креслами родителей. Малышей на прием, конечно, не взяли. Хотя вряд ли они были против этого: разве мальчишек в семь лет интересует политика? Эльвинг, конечно же, тоже не было до нее дела, но очень уж хотелось посмотреть на тех, о ком в Средиземье ходили самые невероятные байки. И они не подвели. Когда внезапно стало тихо и родители поднялись, приветствуя вошедших, Эльвинг чуть не забыла встать сама. Потому, что там, среди гордых воинов с резкими и холодными чертами лица, стоял тот, кто порой снился ей ночами: молодой эльда с грустными глазами. Видно было, что ему не нравится делать то, зачем они пришли сюда. Но было понятно, что он сделает все, что, как ему казалось, было его долгом.

Вот один из нолдор вышел вперед, обвел всех прибывших рукой, представляя себя, брата и сына.

Сына? Так значит тот грустный эльда его сын? Как оказалось, она уже слышала о них от отца, и они были для нее в некотором роде не совсем чужие. Кажется, Келегорм был влюблен в ее бабку. И внук Феанора. Эльвинг, задумавшись, мысленно произнесла эти слова еще раз. Они звучали для нее как-то странно. Волнующе?

Разговор, между тем, уже начался.

– Мы хотим вернуть Сильмарилл, – говорил блондин. Келегорм, кажется.

Диор понял, что угадал со своими предположениями. Покачал головой.

– Мы считаем Камень своим и я вам его не отдам, – прозвучал ответ.

Келегорм напрягся, гневно сдвинул брови и открыл было рот, но тут брат его, положив руку ему на плечо, заставил того замолчать и вышел на шаг вперед, взяв слово.

– Я думаю, вы знаете о том, что мы поклялись, – заговорил он.

Диор кивнул.

– Знаю.

– Знаете и содержание нашей Клятвы. – Новый кивок. – Так зачем же искушать судьбу?

Пальцы Диора медленно сжались в кулак. Эльвинг испуганно посмотрела на отца.

– Не нужно нам угрожать, сын Феанора, – медленно проговорил он.

Куруфин сделал предостерегающий жест рукой.

– Я не угрожаю вам, я лишь поясняю ситуацию. Больше всего на свете мне хотелось бы избежать кровопролития. Достаточно уже народу пострадало из-за тех слов. Мой брат, которого сейчас здесь нет, Макалаурэ, которого вы зовете Маглором, и мой сын, – кивок в сторону Келебримбора, – уже не раз нам говорили об этом. Не один год предостерегали они от исполнения наших замыслов. Но мы все же должны исполнить нашу Клятву, тут мой брат Келегорм совершенно прав. Мы должны потребовать наш Сильмарилл. Верните же его. Добровольно.

Диор устало вздохнул, на миг прикрыв глаза ладонью. Прошло едва ли более получаса, а ситуация уже порядком вымотала его. Он не отдаст им Сильмарилл, это ясно. А они не отступятся, у них своя правда. Ситуация зашла в тупик, это было очевидно, и он не видел из нее выхода.

– Поймите же и вы нас, – как можно спокойнее обратился он, наконец, к сыновьям Феанора. – Мои родители ради него рисковали жизнью. Он слишком много значит для нас.

Все, что скажет дальше отец, Эльвинг прекрасно знала, а потому перестала вслушиваться в его слова и вновь обратила свой взор на Келебримбора.

С интересном разглядывала она его, его фигуру, его лицо, его черные волосы. Принцесса неожиданно поймала себя за размышлением, а какие они на ощупь. Мягкие ли? Или нет? Она пыталась поймать взгляд этого грустного эльда. И ей это удалось! В какой-то миг он все же почувствовал, что кто-то рассматривает его, и тоже посмотрел не нее. В его глазах, и правда, был свет. Нездешний, но отчего-то такой привычный, что уже через секунду Эльвинг стало казаться, что она всегда видела его. Или что всегда мечтала увидеть. И он улыбнулся ей! Только ей одной – она знала это. Эльвинг почувствовала, что краснеет. Отчего-то захотелось отвести взгляд, но пошевелиться она не могла, будто зачарованная им.

И ей нестерпимо захотелось услышать его голос. Но, к ее немалому огорчению, он пока не заговорил ни разу.

Диор был занят, что-то отвечая посланнику, но Нимлот видела все: и улыбку юноши, и румянец, вспыхнувший на щеках дочери. И она знала, что это судьба. «Стены Менегрота уже видели такое. Изгнанник и принцесса. О, Валар, пусть в этот раз с них не потребуют цену крови!»

– Тьелпэ, пойдем, – неожиданно ворвался в мысли Эльвинг голос лорда Курфина, и девушка вздрогнула. Перевела взгляд на Диора, тут же все поняла и огорченно, устало вздохнула. Они, как и ожидалось, не смогли ни до чего договориться, и теперь сыновья Феанора покидали Дориат. Насовсем.

Насовсем. От этой мысли Эльвинг ощутимо вздрогнула, так что даже ее мать обернулась, вопросительно приподняв брови. Девушка почувствовала, как перехватывает дыхание. Захотелось вдруг броситься за ними вслед, что-то сказать, удержать. Не всех, нет. Но хотя бы его. Зачем?

Эльвинг судорожно вздохнула, впуская внутрь струю воздуха. Опустила еще ниже голову. И, не посмотрев на родителей, выбежала вон из тронного зала.

Диор и Нимлот встревоженно переглянулись. На такой эффект от этого посещения они не рассчитывали.

В тот же день сыновья Феанора и Келебримбор покинули Дориат.

========== Я люблю его ==========

Следующее после отъезда гостей утро выдалось тёплым и ясным. Принцесса проснулась, потянулась в своей постели, улыбнулась было поднимающемуся из-за деревьев солнышку. Как вдруг словно темная тучка набежала на ее чело. В груди вновь, уже привычно, заныло. Приезд гостей, а точнее их быстрое отбытие, снова омрачили ей душу. Образ того печального эльда вновь встал перед ее глазами, разрывая сердце.

«Как я вчера вообще заснуть смогла, непонятно», – подумала Эльвинг.

Но долгая ночь и глубокий сон сделали свое дело. Теперь принцесса была настроена решительно.

Вскочив со своего ложа, она быстро оделась и, наскоро перехватив с принесенного кем-то из слуг блюда фрукты и сыр, отправилась искать Галадриэль. Девушке необходимо было задать ей один деликатный вопрос.

На пороге ее покоев она замерла на миг, словно раздумывая о чем-то, но потом решительно толкнула дверь.

– Привет. Не помешаю? – Эльвинг заглянула в комнату жены Келеборна.

Галадриэль обернулась. Лучезарно улыбнулась, увидев девушку.

– Нет, конечно. Заходи, дорогая.

Эльвинг присела на край изящного, расшитого цветами и птицами, кресла. Задумалась на несколько минут. Потом подняла взгляд на Галадриэль и выпалила:

– Келебримбор! – И продолжила, отвечая на вопросительный взгляд женщины: – Расскажи мне о нем.

Галадриэль задумалась. Медленно прошла по комнате из конца в конец, замерла перед гобеленом, мыслями обратившись к событиям минувших дней, и, наконец, присела напротив девушки.

– Вряд ли я смогу тебе чем-то помочь, дорогая.

– Но ведь он твой родич, – удивилась Эльвинг.

– Верно, – согласилась с ней Галадриэль, кивая. – Но когда я видела его в последний раз, он был еще юношей, не справившим совершеннолетие. И я не знаю, увы, того мужчину, каким он стал.

Эльвинг задумчиво потеребила косу. Начала было заплетать ее, потом вдруг распустила одним движением пальцев. И сразу начала заплетать вновь.

Наконец она посмотрела на Галадриэль и сказала:

– Тогда расскажи мне то, что знаешь.

Леди нолдор кивнула.

– На своих родичей по отцу, горячих и вспыльчивых, он всегда походил мало. Впрочем, фамильная гордость их ему все же досталась сполна. В остальном же характером он скорее похож на свою мать, очень нежную и чуткую леди. – Галадриэль улыбнулась. – Она мне всегда напоминала лилию посреди шиповника.

Эльвинг улыбнулась Галадриэль в ответ. В глазах ее загорелись первые робкие огоньки радости. Казалось, она вполне довольна полученным сейчас ответом.

Галадриэль продолжала:

– Еще у него уже тогда были все задатки хорошего мастера. – Глаза девушки вспыхнули. – Ты знаешь, что его дед по отцу, Феанаро, был величайшим Мастером среди эльдар?

– Нет, – помотала ей в ответ головой Эльвинг. Затаила дыхание. Все, кто упоминал Пламенного Духа в её присутствии, повествовали о совсем других событиях. Галадриэль улыбнулась, снова задумалась на миг о чем-то, завела тонкую золотую прядь за ухо и заговорила вновь.

– Сильмарилл, что сияет в Наугламире, его рук дело, – продолжала пояснять своей юной подруге женщина. – Это лучшее из его творений. И отца его тоже прозвали Искусным. И, думаю, со временем единственный внук Феанора так же развил свое мастерство. Ему есть у кого учиться и на кого равняться.

Эльвинг вскочила, взволнованно приложив руки к груди.

– Спасибо тебе, о, спасибо! – со слезами радости на глазах от всего сердца поблагодарила Галадриэль она. – Теперь я знаю, что мне надо делать.

– Я люблю его. И я добьюсь своего. Ты не сможешь мне помешать, отец.

Эльвинг стояла напротив Диора, гневно сжимая кулаки. Глаза ее метали молнии. Сам воздух между отцом и дочерью, казалось, искрился от напряжения.

– Ты в своем уме, скажи, дочь? – Разъяренный Диор расхаживал по комнате, с трудом удерживая себя в руках. – Нолдор, убийцы родичей. И ты полюбила одного из них?

– Он не такой! – горячо воскликнула Эльвинг. – Он не похож на свою родню.

– Это тебе Галадриэль сказала? – остановился напротив дочери отец, вперив в нее гневный взгляд.

– Не важно кто, – гордо выпрямилась в ответ девушка, отбросив за спину так и не доплетенную до конца косу. – Важно, что это правда. И ты знаешь меня, я своего добьюсь.

У отца ее даже дыхание перехватило, взор его стал ледяным и пронзительным.

– Ну так и ты меня знаешь, – с убийственным спокойствием в голосе проговорил он. – Я запрещаю тебе даже думать о нем. Забудь его. Навсегда.

Эльвинг подошла к отцу еще ближе, посмотрела в глаза, сжав губы. И внезапно Диор испугался того, что он может сейчас от нее услышать.

– Ты не сможешь мне запретить любить, отец. Он нужен мне. Или ты будешь на моей стороне, или я убегу, как это сделала когда-то твоя мать Лютиэн. Решать тебе, папа.

У короля Диора похолодело в груди. Слишком хорошо он знал историю своей матери, и ни за какие блага на свете не хотел бы повторения для дочери ее судьбы. В предостерегающем жесте он поспешно поднял руку, но Эльвинг все же успела увидеть неподдельный испуг у него в глазах.

– Подожди, дочь моя. Воздержись пока от необдуманных решений и дай мне время хорошо обо всем подумать.

Девушка смерила его гневным взглядом.

– Хорошо, отец. Я дам тебе время.

И выбежала из его апартаментов вон.

Разъяренной кошкой металась по своим покоям Эльвинг, то начиная беспорядочно кидать свои вещи в сумку, то опять прерывая сборы. Щеки ее лихорадочно пылали, волосы окончательно растрепались. Служанки старались обходить девушку стороной, чтоб не попасть ей под горячую руку. Кто-то, не выдержав, решил сбегать за королевой.

В таком состоянии и застала свою дочь Нимлот, появившись неслышно в ее покоях.

Увидев мать, Эльвинг остановилась посреди комнаты, выронив из рук уже готовую сумку. Плечи ее бессильно поникли, на глазах проступили слезы.

– Почему он так со мной поступает, мама? – Едва слышно спросила у нее она. – За что? Раз за разом он отказывает мне в этом праве, он запрещает мне даже думать, даже мечтать о нем. Он перехватил уже три моих послания. Тот, кто всегда говорил, что любит меня, мой родной отец. Я ведь даже не знаю, захочет ли он быть со мной, нужна ли я ему, Келебримбору. Ну чем я заслужила это, скажи, мама? Чем?

И девушка, не выдержав, закрыла лицо ладонями и разрыдалась.

Нимлот подошла к Эльвинг, ласково обняла дочь, погладила по голове. Заговорила тихо:

– Ты знаешь историю нашей семьи, – начала она. Эльвинг всхлипнула. – Знаешь и причины неприязни к нолдор. Твой отец просто жертва этих предубеждений. Но я поговорю с ним. И, возможно, вместе мы с тобой сможем сделать что-то, чтобы переубедить его. Не отчаивайся.

Эльвинг подняла свои покрасневшие от слез глаза на мать. Посмотрела на нее внимательно. Задумалась на несколько мгновений, кивнула.

– Хорошо, – проговорила она ей в ответ чуть слышно. – Поговори с ним. Но я не могу больше оставаться в этом дворце. Я должна уехать.

Схватила сумку, бросилась к двери. Остановилась внезапно, снова обернулась к матери.

– Ты знаешь, если что, где искать меня, – сказал ей. И покинула Менегрот.

Нимлот же отправилась известить Диора.

В раздражении Диор запустил пальцы в волосы, с силой дернул их. Прошелся по комнате.

– Только нолдо может наделать один столько шуму.

– Не говори глупостей, – грустно покачала головой в ответ Нимлот. – Просто она влюблена.

– Вот именно, и ее избранник…

– Только он сможет сделать ее счастливой.

Диор остановился, пристально посмотрел на свою жену.

– Быстро же ты встала на ее сторону.

Женщина усмехнулась.

– Она мое дитя, кого же еще защищать мне? – Подошла ближе к супругу, положила руку ему на грудь. – Не иди на поводу у семейных предубеждений, любовь моя. Подумай о дочери. Разве не важнее нам ее счастье? И если ты забыл, то напомню, что это именно он отговорил своих родичей нападать на твоих отца и мать, когда они встретились с ними в лесу.

Король Диор возмущенно уставился на жену. Та улыбнулась.

– Что было, то уже давно быльем поросло. А у нас есть дочь, и она любит. Подумай об этом, милый.

Так и не дождавшись ночью супруга своего в их общих покоях, поутру Нимлот отправилась его искать сама. И нашла в тронном зале. Устало сидел Диор на троне, опустив глаза и ничего не видя перед собой. Одежды его потеряли свежесть, под глазами залегли тени. Наконец, шум шагов пробудил его от того состояния полусна, полубреда, в котором до сих пор пребывал король, и заставил поднять глаза.

– Где твоя дочь, Нимлот? – спросил он безжизненным голосом, увидев свою жену.

– Я знаю, где, – отвечала мать.

– Покрываешь? – усмехнулся Диор. – Не волнуйся. Я не хочу быть для своего дитя убийцей. Можешь ей передать, что я согласен. Пусть делает, что хочет. Пусть любит, кого желает. Мнение мое остается неизменным, но того, что она задумала, я допустить не могу. Лучше принять в свой дом нолдо, чем допустить повторение той истории. Так и скажи ей.

Медленно Нимлот подошла к супругу, прижала к сердцу главу его, поцеловала в висок.

– Спасибо тебе, любимый, – едва слышно прошептала она. – Спасибо.

========== Отец и сын ==========

Тем временем в доме своем Келебримбор тоже не мог обрести покой.

Снова ему снился сон о ней. На этот раз шли они по полю, взявшись за руки. Под ноги им стелился ковыль. Вот она сорвала травинку, повертела в руках. Дунула, словно на головку одуванчика, рассмеялась. Обернулась, чтобы посмотреть на Тьелпэ, и вдруг бросилась бежать со всех ног.

В этот момент, к счастью своему, Келебримбор проснулся. Тяжело дыша, сел на кровати. Огляделся, пытаясь понять, где находится. Глубоко вздохнул, прижал руку к груди, унимая сердцебиение. Отер со лба выступивший было холодный пот, снова тяжело вздохнул, и, наконец, откинув одеяло, спустил ноги с кровати.

С некоторых пор ему стали тяжело даваться пробуждения ото сна. Ночные видения выматывали его, отнимая силы, и днем он бродил по дому своему, словно тень.

Келебримбор поднялся, и, накинув на плечи рубаху, подошел к окну. Отворил ставни, полной грудью вдыхая свежий воздух, напоенный ароматами весенних трав.

Никак не шла из его мыслей и из сердца юная дориатская принцесса, и он давно уже понял, что серьезно влюблен. Но что ему делать теперь с этой любовью, не представлял совершенно. Впервые в жизни он действительно растерялся.

Из-за облаков показалась молодая луна. Качнув рогами, осветила сад. Посеребрила листву на расцветших уже яблонях и ночные травы. Келебримбору даже показалось неожиданно, что она улыбнулась ему.

Нолдо рассмеялся, отбрасывая прочь наваждение и прогоняя последние грезы сна. На душе его стало легче. Осторожно, стараясь не разбудить спящего в соседней комнате отца, он оделся и вышел в сад.

Тем не менее, едва слышные шаги сына и тихий скрип входной двери разбудили Куруфина, спавшего очень чутко. Сразу поняв, что произошло, отец Тьелпэ сел на кровати, потирая со сна лицо. Дольше так продолжаться не могло. С самого возвращения их из Дориата сын его бродил по дому будто сам не свой.

Что было тому причиной, он догадывался лишь смутно. С расспросами в душу к сыну не лез, полагая, что тот сам ему обо всем расскажет, если будет в том нужда. Но время шло, Тьелпэ ничего не говорил ему, а сам, похоже, справиться со своими проблемами никак не мог. И вот теперь Курфинвэ почувствовал, что терпение его лопнуло.

«Пора брать это дело в свои руки», – подумал он, твердо зная, что обязан сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь сыну, если то в его силах.

Одевшись, он вышел в общую залу и разжег там камин.

Атаринке очень хотелось пойти самому искать Тьелпэ, но он понимал, что тому необходимо побыть сейчас одному. И потому, расположившись у огня, терпеливо ждал.

Наконец входная дверь снова тихонько скрипнула. Тьелпэ замер на пороге, неожиданно для себя увидев отца.

Огонь весело потрескивал в очаге, разгоняя по углам тени, бликами ложась на его лицо и одежду. И на стоящую на столике рядом с Курво бутылку вина.

Келебримбор улыбнулся, легко и спокойно.

– Давно не спишь? – спросил он.

– Да нет, не очень, – ответил его отец, жестом указывая на второе кресло. – Садись, поговорим.

Брови Келебримбора поползли вверх. Послушно расположившись по другую сторону у камина, он снова вопросительно посмотрел на отца.

– Дольше так продолжаться не может. Что с тобой? – спросил тот.

Плечи Келебримбора в тот же миг опустились. Словно вся тяжесть Арды легла на них. Покинувшая было его тоска взяла сердце в свои тиски вновь.

Куруфин, между тем, терпеливо продолжал ждать ответа, не сводя с сына глаз.

«Открыться отцу? – размышлял сын. – Поймет ли? Но он отец. Кто еще поддержит, если не он?»

И Келебримбор решился.

– Я влюблен, – выдохнул он. Словно в воду прыгнул. Снова поднял голову, посмотрел на отца. Тот, казалось, был удивлен менее, чем Тьелпэ того ожидал.

– В принцессу из Дориата? – спросил он. Усмехнулся краешком губ, заметив изумленный взгляд Тьелпэ. – Понимаю тебя, она и впрямь удивительно хороша.

Встав с кресла, Курво наполнил оба стоящих на столе кубка вином. Протянул один из них сыну, из второго пригубил сам. Подошел к окну, посмотрел на звезды.

Маленькие ночные светильники горели в эту ночь так же, как и сто, и тысячу лет назад. Такие красивые, и такие равнодушные. Ничего не меняется в этом мире.

«А ведь девочка действительно была хороша, – подумал он. – И разве мой сын не заслужил хоть немного счастья? Ездить, скитаясь, из края в край, отказаться от всего ради великой цели, – разве это его судьба? Или все-таки нет?»

Тяжело вздохнул, и, обернувшись, вновь приблизился к сыну, с тревогой ждущему его ответа. Присел на подлокотник его кресла, приподнял слегка лицо Тьелпэ за подбородок, чтобы лучше видеть, посмотрел в глаза.

– Так дерзай, – неожиданно произнес он вслух, весело блеснув глазами. – Отчего растерялся? Или ты не мой сын, не внук Феанаро? Давно ли ты стал таким нерешительным?

И вдруг, потрепав сына по голове, словно мальчика, поцеловал в лоб. Келебримбор рассмеялся. Из глаз его брызнули слезы радости. Великий груз свалился в этот миг с его плеч. Он и не подозревал даже, как много значит для него, оказывается, поддержка отца. И, в свою очередь, совершенно по-детски уткнулся лицом ему в грудь.

Куруфин ласково обнял сына и заговорил снова.