Текст книги "Изгой (СИ)"

Автор книги: Хранитель Историй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

  Чернота вокруг стала исчезать, сменяясь бледно-желтым пятном. Это был рассвет.

  Прогнившая насквозь плоть не ощущала холода от сырой земли под ней, неподвижная уже много дней. В теле человека, лежавшего в полуразрушенном доме посреди леса, уже проглядывались пожелтевшие кости, его воняющую кожу пожирали полчища белых червей и рой мух, облепивших его, словно толпа нищих, набросившихся на рассыпанные по мостовой монеты. Его нижняя челюсть была откинута, а язык, не чувствовавший насекомых на нем, лишь изредка слегка подергивался. На желтом месиве вдруг появилось черное пятно. Как понял лежачий, это муха села на неподвижный темно-серый глаз. Тому человеку было полностью наплевать на свое состояние, в его голове не оставалось никаких мыслей, он самому себе напоминал безжизненный камень, и ничто не беспокоило его в этом мире. Он не знал, сколько прошло времени с момента, когда он, уставши, улегся и решил больше не двигаться. Желтое пятно света становилось все ярче, солнце успело войти в зенит, потом вновь уйти к горизонту, а лежачему телу было все так же все равно. Голод давно оставил его, погибнув со множеством прочих жизненных привычек, как страх, мечты, дыхание, боль. Он продолжал лежать много дней, до тех пор, пока его глаза наконец не сожрали окончательно и он не ослеп, погрузившись в непрестанную тьму, и лишь в тот миг, когда свет совсем пропал, в его мыслях пронеслось воспоминание об усмешке на краткий миг, после чего он снова перестал думать. Его словно больше не существовало, он обратился кусочком бесконечного ничего, и ничего не видел, не слышал, не чувствовал. Ему сложно было назвать самого себя живым, хотя в мир мертвых он и не попал, но в нем от живого не осталось ничего, кроме памяти, а от нее он отказался.

  Но в какой-то момент зрение и слух вернулись. От неожиданности он поморгал и пошевелил головой. Прислушавшись к своим ощущениям, он понял, что кто-то вернул ему глаза, уши и рот, хотя мухи все равно пытались вновь туда проникнуть. Но тогда уже сам лежачий человек убил их всех вместе, после чего наконец заметил тень на себе и посмотрел наверх. Над ним склонился человек в походном плаще с глубоким капюшоном, чья тень скрывала лицо владельца. Незнакомец долго смотрел на него выжидающе, но разлагавшийся мужчина никак не реагировал, потому тот сам заговорил:

  – Приветствую Вас.

  Он лишь моргнул в ответ.

  – Вам, должно быть, очень плохо сейчас.

  – Мне никак, – прохрипел он.

  – Что ж, разумно. Вряд ли у Вашего тела осталось что-то, что может чувствовать, потому вполне нормально, что понятия плохо и хорошо для Вас ныне довольно размыты.

  – Мне просто никак. Полностью.

  – В самом ли деле? Вы, похоже, очень устали от особенностей Вашей жизни, потому так говорите?

  – Нет. Просто мне никак.

  – Но что Вы имеете в виду под словом «никак»?

  – Никак. Это как как-то, но только никак.

  – Невозможно.

  – Возможно.

  – Но ведь человек не животное. А Вы все равно человек. И Вы можете, кроме как оценивать текущие ощущения, сравнить свою жизнь сейчас с той, что была прежде, и с той, что Вы боитесь или ждете. Возможно, я слишком наивен, и в действительности все не так просто, но все же у вас из трех составляющих все еще остаются два. Так прислушайтесь к ним.

  – Мне никак. Ни хорошо, ни плохо, ни нормально. Просто никак.

  – Позвольте, это же абсурд. Так не бывает, чтобы было просто никак!

  – Бывает.

  Незнакомец всем видом выражал непонимание, с каждым его словом начиная все больше постукивать носком ступни по земле, и решился сменить тему:

  – Хорошо, как бы то ни было, я так понимаю, Вам вряд ли нравится это, не так ли?

  – Нет. Мне все равно.

  – Как это? Вам больше нравится лежать и гнить, чем получать удовольствие от жизни? – после этой фразы незнакомец чуть отклонился и заговорил после резкого вздоха: – Или просто Вас мучает боль, от которой проще сбежать? Извините, если я не так понял.

  Лежачий понял, что его так просто не оставят, и ответил с нескрываемой иронией:

  – Нет. Вы, живые, не можете этого понять. Вы полагаете, что мертвая плоть жжется и болит, что мы страдаем от тяжелых воспоминаний о службе некроманту, что уродство угнетает и вынуждает прятать глаза, но все не так. Смерть и умирание – это разные вещи. Ты думаешь о втором, и да, я припоминаю, каково это, и не спорю, что это так себе и бла-бла-бла. Но в смерти ничего нет. Я не скрываю свои желания и страхи, их просто не осталось. Мне не больно, мне никак. В тебе бурлит жизнь, я вижу ее. Во мне же ее не осталось. Потому и жить-то мне и не надо. Ты живи, а меня оставь.

  Человек в капюшоне выглядел немного растерянным.

  – Но может, если Вы вдохнете немного жизни, то все поменяется, и Вам станет хорошо, а не никак? Вы сравните себя с мальчишкой, которого друзья уговаривают впервые проникнуть в женскую баню. Он же тоже понимает, что ему и так неплохо, но ведь когда он все же решается, то его жизнь начинает играть новыми красками, страх быть пойманным и таинственный шанс на новые наслаждения, о которых он успел прослышать, разжигают в нем страсть. Подумайте, снова чувствовать запах леса, пьянствовать, веселиться, наслаждаться женщинами – все возможно перед тем, кто не ушел на Тропы Мертвых.

  – А зачем мне это? И зачем тебе? – прищурился он.

  – В смысле мне зачем? Это нужно Вам!

  – Ты приперся на другой материк и нашел меня посреди непонятно где и подлечил ради одного лишь меня? Вот ты серьезно?

  – И так бывает.

  – Что-то ты не договариваешь.

  Человек в капюшоне грустно усмехнулся и шагнул к выходу. Бывший слуга некроманта же отвернул голову и закрыл глаза.

  – Вы меня так и не узнали по голосу? – спросил вдруг незнакомец.

  Бессмертный вновь повернул к нему голову и смерил выжидающим взглядом. Живой стянул капюшон, обнажив печальное лицо молодого человека с татуировкой в виде схематичного паука на всю щеку. Лежачий не прервал тишину, и тот продолжил:

  – Я – Ваш приемный сын.

  – У меня есть приемный сын? – бессмертный задумался. – А. Да. Точно. И что?

  – Я помню, что когда Вы направились на завоевание Хабитума, я очень сильно плакал. Я был маленьким, и я чувствовал, что Вам не стоит уходить. Вы дали мне все, Вы с Вашей женой всегда были очень добры ко мне, и когда стало известно, что Вас не стало, Ваша жена всю пенсию от империи стала тратить на мое обучение...

  – Стой. То есть моей семье император за мою смерть платит, а мне нет? Прекрасная логика!

  – Ну да, – чуть смутился он. – Но не об этом речь. Я хорошо устроился в Конклаве, но когда я услышал, что Вы попали в армию некроманта, я понял, что что-то в этом мире неправильно, что должно быть что-то, что докажет, что такой благородный человек как Вы служит Богу Смерти. И я уехал в Колнириум, единственное место в этом мире, где безумие может стать здравомыслием. Я не знал, что именно искал, я путешествовал по Стране Кровавого Золота целый год, участвовал в подавлении двух восстаний, а уж сколько раз меня грабили, – он закатал рукава и показал руки, покрытые шрамами от ожогов и ран. – Пока наконец я случайно не встретил Фиалковую Странницу. Я смог ее развеселить, после чего она указала мне, где зарыт один из храмов. Я сразу направился туда и копал треклятый песок простой лопатой, благо через три дня я наткнулся на башню и смог попасть внутрь довольно скоро. Там я вступил в Орден Паука и постигал учения Ткачей, я много молился за Вас и понимал многое непонятное в мироустройстве, и когда война с бессмертными закончилась и оказалось, что все его бывшие слуги свободны, я сразу понял, что нужно делать. Я направился на поиски и наконец нашел Вас! И теперь я хочу воздать Вам должное за Ваши страдания, мучения, несправедливость. Хотя в Империи Грифонов не слишком ценят религию, но все же определенные возможности у меня есть, и я могу Вас хорошо устроить. Вы переедите ко мне домой и наконец заживете достойной жизнью. Сейчас многие люди, чьи близкие были в армии бессмертных, всеми силами стараются добиться для них прав и мест в обществе. Будущее снова стало возможным, отчим. Вы не обязаны страдать.

  Всю его речь бессмертный слушал не меняясь в лице.

  – Рад за вас, – только и ответил он.

  – Так Вы пойдете?

  – Ты это говорил человеку, который решил гнить в лесу. Я не хочу.

  Напряженный лоб юноши выражал активную мыслительную работу.

  – Но ведь... Но Вы же можете попробовать.

  – А смысл? Меня не тянет. Ни туда, ни куда либо еще.

  – Но я же... Но...

  – Мне абсолютно все равно, кто ты. Уходи.

  – Совсем все равно?

  – Да. Смерть меняет людей.

  – Но раз Вам все равно, то можно же и попытаться! – крикнул он в отчаянии.

  – Ну попытайся.

  Молодой человек вытянул из-за пояса красный минерал блодрак, упал на колени перед отчимом и принялся его исцелять. Бессмертный первое время ничего не чувствовал, отрешенно наблюдая за тем, как его плоть постепенно восстанавливалась, пропадали следы разложения: его тело начинало выглядеть скорее зараженным сотней ужасных болезней, с облезшей и покрасневшей кожей и дряхлыми мышцами, чем мертвой. Но в один миг все в нем начало сильно жечься, и вместе с этим ему вернулось сильное чувство голода, и от всего этого он зашипел.

  – Тихо, все хорошо, я сейчас... – говорил юноша и вдруг вскрикнул от боли.

  Он упал на землю с огромной рваной раной в спине. Над ним стояло существо на двух ногах, покрытое хитиновыми наростами, со множеством тонких конечностей вместо рук, кончавшихся большими жалами в две ладони каждое, на которых висели кровоточащие куски мяса. Умирающий не мог дышать и широко раскрытыми глазами смотрел на своего отчима, который тем временем стремительно возрождался и бросил ему:

  – Боги не всегда бывают справедливыми.

  Тем временем существо быстро вытягивало жизненную силу из верующего, и тот полностью иссох на конце фразы приемного отца. Тот же встал в довольно бледном теле с некоторыми нерабочими мышцами, и сказал, глядя на тело приемыша:

  – Когда же люди научатся не лезть туда, где они ничего не понимают и совсем не нужны? – после этого он повернулся к неразумному бессмертному и сказал с проснувшейся злостью: – А ты куда прешь, дебил?! – с этими словами он резко ударил существо по безротому лицу. – Ты не мог убить там оленя, или медведя, или еще кого?! На человека зачем полез?! Он бы меня хоть долечил! Почему некромант не мог дать вам хоть частицу разума?!!

  Он нещадно бил подопечного, после чего все же успокоился и осмотрелся. Его одежда, проеденная насекомыми и твердая от застывшей гнили, имела крайне плачевный вид. Потому он раздел своего приемыша и оделся в его одежду, что была гораздо лучше, несмотря на дыры в области спины. Затем он вышел из дома и, глядя на лес вокруг, связался со своим правителем:

  «Нортис, как ты умудряешься жрать деревья?».

  «О, народ проснулся, лишь проголодавшись! Хоть что-то в нас не поменялось».

  «Очень смешно. Между прочим, это в твоих же интересах. Как там твой Некрополис?».

  «Прямо сейчас передо мной сидят злющие имперцы, с которыми мы решаем его дела. Так что не отвлекай».

  – Как обычно! Ладно, пойду хоть разузнаю, как живые поживают.

  Он и его существо направились прямо, в надежде скоро выбраться из лесного массива. И к концу дня они действительно вышли на бескрайние равнины Хабитума, под собиравшиеся грозовые тучи. Вдалеке было едва заметно человеческое поселение, и бессмертный сказал существу:

  – Сходи, посмотри, что там. Живут ли люди. И если да, то никого не убивай!

  Существо тут же встало на свои верхние конечности и подобно жуку побежало вперед, очень скоро добравшись до окраины селения. Рыцарь некроманта же шел неспешно, его разум был свободен от мыслей, и будь он более живым, то он бы наслаждался моментом. Через пару минут все же грянул дождь, вмиг намочивший его. Бессмертный посмотрел на свою ладонь. Он чувствовал холод, но не испытывал ничего неприятного в связи с этим.

  – Все же есть плюсы быть немного мертвым, – усмехнулся он.

  Он не замедлил свой шаг, совершенно не обращая внимания на погоду. Но вдруг он почувствовал, что его подопечный погиб и вздрогнул.

  – Проклятые имперцы.

  Он ускорил свой шаг и быстро дошел до деревушки. Она была старой и почти пустой, лишь несколько домишек в центре выглядели обжитыми, включая церквушку и трактир. Там же он почувствовал присутствие другого рыцаря, что сбило его с толку.

  Он увидел, как в церковь вошла грязная женщина, а через пару минут из трактира вышли двое имперских магов в лиловых мундирах. Они быстро бежали по грязи и даже не заметили его, защищаясь от непогоды. Бессмертный лишь пожал плечами и пошел в трактир.

  Он оказался в сыром помещении с заколоченными окнами, освещенном закоптившейся лампой. Среди старых столов за стойкой из плохо сколоченных досок стоял трактирщик, в котором узнавался другой бессмертный. Они молча встретились пустыми взглядами, после чего путник молча сел за стол неподалеку от трактирщика и уставился в окно. Дождь продолжался.

  – Здесь есть одичавшие? – спросил он через несколько минут.

  – Не видел. Тебе зачем?

  – Моего убили.

  – А.

  И вновь воцарилось молчание еще на пару минут. Восставший услышал носившихся под полом крыс, после чего спросил:

  – Их жрешь?

  – Угу. Угощайся.

  Путник кивнул и высосал жизнь из нескольких тварей.

  – Ты ж помер.

  – Угу. Подняли сегодня. Приемный сын.

  Трактирщик кивнул.

  – Давно тут?

  – Да.

  Так они перебрасывались отдельными фразами еще какое-то время, пока их насыщенный диалог не прервал скрип открывшейся двери, через которую влетел имперский маг, весь мокрый и дрожащий. Он быстро сказал:

  – Бр-р-р, тепло-тепло-тепло! Уф, трактирщик, налей чего для согрева... – и, сказав это, он заметил второго бессмертного. – Надо же. Какая насыщенная ночка выдалась.

  – Вот и не мешай ей, человек, – ответил пришедший. – От тебя несет жизнью.

  – Да, мой парфюмер явно лучше вашего. Это часом не Ваша тварь напала на ту полоумную?

  – Какой догадливый. Жаль, что ты думаешь только после того, как делаешь.

  Маг усмехнулся. Тем временем, трактирщик налил ему серое пенящееся нечто, и тот быстро осушил кружку.

  – А мне что? Я действовал как истинный имперец: похотливо взалкал денежек. Еще! – сказал он трактирщику и продолжил: – Или как у вас тут называется гражданский долг? Эти священники хуже Бога Смерти.

  – Имперцы так и не поменялись за прошедшие года, удивительно!

  Подпитый маг перевел полуприкрытые глаза на бессмертного и сказал:

  – Старость даже для мертвых работает неизменно? Вы же тоже имперец!

  – Твой император так не считает.

  – Вы поняли, что я имел в виду! – сказал он, и стукнул по столу. – Рождены-то Вы под знаменем грифона.

  – И? Этот грифон – пустышка.

  – Кому как, – философски ответил живой. – Хотя звучит как клевета на величайшую победу в истории человечества.

  – Закрой уже свою пищалку. Убить меня ты не сможешь, так что лучше...

  – Ха! Если ты убьешь меня, то об этом тут же узнают, и начнется расследование...

  – Империи плевать на тебя, – холодно сказал бессмертный. – Если у них и есть какой-то артефакт, который следит за выживанием охотников за головами, то его сигнал проигнорируют. Никому не придет в голову переться в такую даль, чтобы мстить за малолетнего сосунка.

  Маг хитро прищурился и наклонился к нему.

  – Ты боишься, и поэтому пытаешься меня запугать.

  – У меня половина мышц лица сгнила. Ты не прочитаешь мои эмоции.

  – Тогда зачем ты это говоришь? Давай, валяй! Убей меня.

  – Ты пьян. Иди спать лучше.

  – Я взрослый человек, и буду пить столько, сколько захочу! В этой стране вообще есть хоть кто-то, кто не пытается всеми силами показать свое презрение ко мне?

  Бессмертный промолчал.

  – Ты скучный, – заключил маг.

  – А ты убогий.

  – Как говорил мой друг, лучше быть сытым, чем голодным. Мудрый парень.

  – Ты совсем пьян.

  – Так напейся и не ной! Нити Мироздания, почему мне надо объяснять такие простые вещи?

  – У меня желудок сгнил, я не могу.

  – Вот опять! Просто ноешь и ноешь! Да ты же можешь не бояться смерти, и после этого еще на что-то жалуешься?

  Бессмертный стал тяжело дышать, но это только раззадорило мага.

  – Да что ты? Ты попробуй! У тебя столько возможностей! И ты свободен как... как... свободен, в общем. Если бы я так мог, я бы столько всего сделал, да Конклав не даст. А ты можешь все! Все, что угодно! Но вместо этого ты просто скулишь и даже не пьешь. Нет ничего хуже трезвых нытиков, я тебе скажу.

  Даже трактирщик, все время молча пялившийся на лампу, с опасением посмотрел на бессмертного гостя. Тот зажег в руке огонь и прошипел:

  – И в первую очередь я убью тебя!

  – Ладно, ладно! Извини, не кипятись. Пойду, и правда, спать. Всего хорошего.

  Маг оставил их, бросив трактирщику несколько монет.

  – Чего не убил? – спросил хозяин через пару минут.

  – Не знаю. Давно не злился. Не хотелось прерывать.

  – А.

  Они сидели так еще долго. Но бессмертный не мог отпустить из головы слов человека, и в какой-то момент решил попробовать насладиться своими возможностями.

  Он направился на западное побережье. В пути он напитался жизненной силой достаточно, чтобы внешне почти не отличаться от обычного человека, а также встретил еще одного имперца, убил его, забрал деньги и переоделся в его одежду. В порту он использовал заклинание, удостоверяющее его личность, а служащие не стали сильно вникать, им хватило и того, что он член Конклава и заплатил за плавание.

  Через пару недель впереди виднелась земля Сендума. Воспоминания о вторжении в родную землю под волей некроманта больно резанули разум уже слегка подгнившего заклинателя. Он не ощущал в запахе родной земли ничего притягательного, Империя Грифонов словно потускнела в его глазах.

  Без особого удовольствия он направился к северу страны, в земли вокруг великого К"юста. Он помнил рассказы своих собратьев по смерти о том, что в Конклаве им делать нечего, поэтому он решил попробовать веселиться в глуши цивилизации. В первую очередь он, вновь приведя себя в порядок, направился в ресторан небольшого городка. Его тело в тот момент было достаточно живым, чтобы впитывать пищу и алкоголь, и он стал пользоваться этим. Однако удовольствия он не испытал. Он ощущал вкус, чувствовал, как насыщается и как руки стали немного хуже его слушаться из-за опьянения, но рассудок не менялся, эти ощущения как будто были чем-то вовне. Он бродил по дну озера, ища уроненный в него кошелек по просьбе какого-то рыбака, но не испытал ни чувства нового, ни радости от находки, ни даже приятных чувств от благодарности. На рыночной площади небольшого городка он кромсал свое тело, но даже не посмеялся над испуганными матерями, отводившими своих детей от такого зрелища.

  Тогда он стал думать, чем еще заняться, и обратил внимание на шум в одной большой таверне. Он спросил у слуги, что там происходит, и узнал, что там несколько юных магов отмечали какой-то праздник. Однако шум не был совсем веселым, слышался ожесточенный спор. Бессмертный помнил свою молодые годы, потому знал, что скоро должно что-то произойти, и не прогадал: через четверть часа пара магов выскочила в общий зал и со злыми лицами требовала хозяина заведения. Перепуганные слуги привели вспотевшего полного мужчину, неловко стиравшего пот со лба платочком.

  – Это худшее заведение из всех, что я видел! – заявил один из гостей.

  – Прошу, господа, вы преувеличиваете...

  – Нет, нет и нет! Ни бухла нормального, ни девок, ничего! Столы стоят еще со Дня Восхода Человека, как тебе не стыдно, паскуда?

  – Простите, вы преувеличиваете...

  – Я преувеличиваю?! Я преувеличиваю?!...

  Криков было много. Хозяин заведения стал совсем бледным, не в силах успокоить разозленного мага. Чуть позже к нему присоединились несколько товарищей, отчего в таверну стали заглядывать люди с улицы, чтобы посмотреть на это. Уже стали мелькать отдельные заклинания, которые лишь пугали обслугу, но не несли вреда. Бессмертному в какой-то момент это надоело, он встал и пошел к выходу. Но у двери он снова подумал о своей особенности, и решил их успокоить. Без капли волнения он развернулся и громко сказал:

  – Вам не стыдно, молодые?

  – Ты еще кто?

  – Почтенный викарий стихийной магии благословенного Конклава. Которого очень раздражает шум и пустозвон.

  – Ваша мудрость, – ответили ему чуть спокойнее, – Вам самим приятно отмечать такой день в такой халупе?

  – Какой день?

  – День рождения архимага! Да благословит его Алое Крыло Революции!

  – И все драконы! – как по команде поддержали его остальные маги. Один из них, для эффекта, взмахнул руками и выпустил из них молнии, ударившие в потолок и зажегшие его.

  – Ты долбоеб? – крикнул бессмертный и тут же потушил начинавшийся пожар, после чего, нахмурившись, покрыл лицо того мага толстым слоем льда. Тот упал на колени и стал пытаться разморозиться, а один из его друзей ударил в бессмертного молнией.

  Викарий ожидал этого и отвел ее в сторону. Затем он выдохнул воздух, направившийся к его противникам, который оседал инеем на легких вдохнувших его. Пользуясь их рассеянностью, он также успел сделать полукруглую ледяную стену перед собой. В нее сразу врезались несколько магических снарядов.

  Он не хотел их убивать, а только проучить. Он пустил в них ледяные иглы из-за своего укрытия, но маги уже протрезвели от шока и смогли сжечь их в воздухе. Тогда он смягчил ледяной воздух, и им стало просто трудно дышать. Один из юношей все же упал, пока только без сознания.

  Маги разломали его стену, сосредоточив заклинания в одной точке. «За прошедшие годы их научили командной работе», – подумал бессмертный.

  Вокруг него стал загораться пол. Тогда он стал вытягивать тепло из тел юношей тем же ледяным воздухом, отчего те начали уставать и становиться сонными. И вдруг бессмертный упустил один огненный шар, попавший ему в левую щеку и сжегший ему большую часть лица. Его челюсть повисла и держалась только на правых сухожилиях, левой скулы, носа и части черепа под ним не осталось. Однако ему не было неприятно от нестерпимой боли, он спокойно смотрел уцелевшим глазом на изумленных молодых магов, и убрал ледяной воздух.

  – Рыцарь Аврелиана? – выдохнул один из них.

  Бессмертный, от упоминания этого имени, невольно погрузился в воспоминания. Неприступный Накс, охраняемый доблестным имперским легионом. Стрелы, пламя, крики. Людей смывают волны нежити. Чья-то ладонь с красивым железным перстнем неподвижно лежит на мостовой. И все это под пеленой бесконечной ненависти некроманта.

  Видение продлилось лишь пару секунд, но перед рыцарем уже лежали три мертвых тела. Люди в страхе разбежались, а он застыл на месте, глядя на своих жертв.

  – Во что ты нас превратил, чудовище? – вполголоса сказал он, держа челюсть правой рукой.

  Бессмертный дождался прихода стражи и не сопротивлялся задержанию.

  Короткое зачитывание приговора. Конвой. Тюрьма.

  Его отвели на подземный этаж, в очень маленькую комнатку, где гасилась магия. Прочными цепями его приковали к стене.

  – Кормить тебя не будем, все равно не сдохнешь, – сказал ему страж.

  Вход в комнатушку замуровали, и бессмертный остался во тьме. Очень скоро его плоть вновь начала гнить.

  – И надо было жертвовать пятью людьми, чтобы я гнил в одном месте, а не в другом?

  Его разум омрачился. Но через какое-то время, когда он перестал чувствовать холод кандалов, по нему прошла волна испуга. Страх, что подобное повторится, заставил его сохранять остатки жизни, и для этого он пожирал жизненную силу насекомых, которых он чувствовал за стенами, благо, люди не научились блокировать магию жизни. Так тянулось время, за которым он не мог следить в неизменной комнатушке. Тело, едва немного выздоравливало, начинало жечься и болеть, и он начинал ждать, пока нервы не отомрут в очередной раз. Когда он терял остатки сил, он снова питался, и снова страдания возвращались. Но он постоянно напоминал себе о том, что он успел натворить в своем изуродованном посмертии, и стойко терпел.

  В один момент в его жизни все же появилось разнообразие. Из-за стены он услышал мерзкий голос с до боли знакомой гадкой интонацией:

  – Сильные слабаки, вам не победить нас! Вы скуете меня в цепи, запытаете, убьете, но вам никогда не одолеть величие Сокрытого! Его план безупречен, он...

  «В соседнюю камеру посадили культиста. Если и есть способ сделать мою жизнь еще хуже, то я представить этого не я могу», – подумал бессмертный.

  Гневная тирада безумца продолжалась несколько часов, пока его язык не заплелся окончательно. Но через какое-то время он продолжил, и это повторялось день за днем, день за днем. Бессмертный хотел убить его, высосав жизнь из безумца, и предполагал, что именно с этой целью культиста и посадили рядом с ним, но держался.

  «Если раньше я и мог говорить, что делал все плохое только под волей некроманта, то теперь я вижу, что больше не исправлюсь. Пусть это будет платой за мои грехи».

  Потому он терпел его речи. Сумасбродец не жалел выражений для того, чтобы описать величие своего хозяина, грандиозность его плана и щедрость даров, которыми он одарит своих слуг. Рыцарь невольно пытался отвернуться всем телом. Иногда культиста избивали, но тот лишь безумно хохотал в ответ.

  И вдруг в какой-то момент бессмертный услышал плач. Безумец заливался тихими слезами и всхлипывал. Это было так неожиданно, что бессмертный тут же сожрал несколько грызунов, чтобы уши стали лучше слышать.

  – ...оставил? – услышал он речь культиста. – Нет, я должен быть сильным. Сила моего духа поможет мне выжить, пережить и спастись. А если нет, то... Повелитель, помоги мне, молю, – он стал шептать совсем неразличимо некоторое время. – ...А они. Что они понимают? Не знаю. Здесь так холодно. Совсем как тогда, – и он взвыл. Послышался топот железных сапог. Безумец изменился в голосе и сказал: – Невежи! Ваши муки лишь ждут своего часа... – и вновь он заговорил обычную тираду, до тех пор, пока стражи не покинули его вновь. Тогда он продолжил прежним голосом, в котором зазвучала робкая надежда: – Нельзя бояться. Может, моя смерть нужна ему? Но что... Нет, я всецело и свято верен тебе, повелитель, но все же... Как бы... Нет, я не посмею усомниться в его величии, но все же... – он запищал: – Псина ты, безвольная пси-и-ина! Ты жалок, ты ничтожен! – и еще несколько минут он самоуничижался, прежде чем наконец высказал: – Что же я получу после смерти?

  Викарий против воли громко усмехнулся и тут же услышал, как трепыхнулся культист.

  – Кто здесь? – искренне испугался он.

  Бессмертный тяжело выдохнул и ответил:

  – Живой, но мертвый.

  – И ты слышал меня все это время?

  – Да. Боюсь, посмертие твое будет не из приятных.

  – Ты же был там... Что меня ждет?

  – Бесконечная серая пустыня. Больше ничего там нет.

  – Но Сокрытый могущественен, он наверняка поможет своим слугам на той стороне.

  – Если твой Сокрытый может повелевать загробным миром, то зачем ему вы?

  Безумец долго не отвечал. В какой-то момент рыцарь даже подумал, что его уши незаметно для него сгнили, но он ошибся.

  – Но можешь ли ты быть уверенным, что это всеобщее правило? Может быть, это тебе так не повезло?

  – Смерть для всех одна. И когда она придет к тебе, ты поймешь, что из себя представляет мое текущее существование.

  – Нет... Ты безумен.

  Рыцарь рассмеялся.

  – От кого я слышу! Ты раб того, кого никто в жизни не видел.

  – А ты тогда кто?

  – Глупец. Ты рассуждаешь о том, о чем не имеешь никакого представления.

  – Как и все люди. И ты не исключение.

  – Я не человек.

  Послышались шаги. Культист снова стал надрывать горло, и бессмертный перестал его слушать. В конце фанатик был слишком уставшим и, похоже, уснул. Прошло не мало времени, прежде чем его голос вновь разорвал темному.

  – Ты говорил, что ты не человек. Но почему ты так считаешь?

  – Не выебывайся. Ты прекрасно знаешь, что такие как я – чудовища. Во мне живет только ненависть. Я истреблял целые народы. Я не могу радоваться, и не могу собой управлять.

  – Тогда почему ты говоришь со мной?

  Тогда замолчал уже бессмертный. Фанатик не подгонял его.

  – Спишь? – спросил викарий через пару часов.

  – Нет.

  – Пожалуй, мне хочется верить в хорошее. Поэтому я сдерживаюсь.

  – Приятно слышать. Ты ведь такой же изгой, как и мы?

  – Не такой. Я сам изгнал себя.

  – Думаешь, мы так сильно отличаемся? – с неожиданной теплотой сказал он. – Сокрытый объединяет под своей волей заблудших и испуганных. Или ты думал, что я в здравом уме стал таким?

  – Я вообще слабо понимаю, как такое случается. Никогда бы не выбрал такую судьбу. При жизни все было так хорошо! Я был... уважаемым, любимым, успешным. Что же сейчас... и говорить не хочется. Как ты догадался пойти на служение этому божку?

  – Не от хорошей жизни, поверь. На такое можно решиться лишь тогда, когда не остается совсем ничего, и даже Арчиско вряд ли помогут тебе. Тогда ты, полный страхов и сомнений, идешь в дикий лес, глядя в пустоту, до тех пор, пока не встретишь кого-то из нас. И там ты наконец-то обретаешь новое счастье.

  Бессмертный фыркнул.

  – Не очень-то ты походишь на счастливого. Ты просто перекрикиваешь свою слабость.

  – Я не перекрикиваю, а взываю к слабости людей.

  – Угу, и режешь себя потом. Какое изощренное счастье! Глупец. Как же ты слаб. Твой хозяин просто туманит ваши рассудки. А сейчас, похоже, ты начал понимать.

  – Не в этом наша отрада. А в том, что Сокрытый дает нам возможность быть слабыми и напуганными.

  – Ого. Да, это очень серьезный аргумент. Как я понимаю, он – сборщик налогов?

  – Твоя шутка неуместна.

  – Как ты сказал, так я и понял. Империя с радостью предоставляет своим подданным такую возможность.

  – Я не об этом. Наш мир не позволяет людям пасть, ибо иначе их сожрут как другие, так и они сами. Вернее, не наш мир, а человечество. Потому-то мы и зовем их «сильными слабаками». Они же просто врут сами себе, стараясь быть безупречными. Но это невозможно. А Сокрытый освободил нас от этого бремени.

  – Мыслишь как раб. Хотя ты с этим и не споришь.

  – Сокрытый является нам гораздо реже, чем все думают. В последний раз он являл нам свою волю более полувека назад, а до этого молчал и того дольше. Мы лишь хотим избавить человечество от этого самообмана. Ведь если люди будут жить в бесконечном страхе перед чем-то чужим и непонятным, то однажды они не смогут сопротивляться своим якобы темным сторонам души, и тогда все станут свободными! Тогда и только тогда люди перестанут врать друг другу. Убивать себя. Губить цивилизацию. Начнут искренне мечтать.