Текст книги "Ночь (СИ)"

Автор книги: Хранитель Историй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

 Медленно наступала ночь. Над маленьким поселением низко нависали черные как дым грозовые тучи. Небольшие домишки были старыми и потрепанными, во многих из них уже было не сыскать целого окна, большая часть давно медленно разрушалась, ведь в них практически никто не жил. Из полутора сотен домов надвигающуюся грозу ждали от силы пятнадцать простеньких одноэтажных домишек, сохранившихся в центре, вокруг двухэтажной дощатой церквушки и небольшого трактира с поломанным крыльцом. В нем, на грязном и местами дырявом полу, помимо запаха мокрого дерева и грязи были несколько столиков и стойка из пары плохо сколоченных досок. Сам хозяин в рваной куртке с навечно засохшей грязью попивал серую жижу из деревянной кружки и смотрел на единственный источник света в этом заведении: масляную лампу над дверью, почти не дававшей света из-за слоя копоти на стекле. Помимо него в трактире были многочисленные крысы, постоянно пищащие в поисках еды и самодовольно вынюхивающие даже сапоги трактирщика; и один посетитель, одетый в непомерно роскошную одежду для такого места. По крайней мере, его одежда была целой и довольно чистой. Облаченный в лиловый мундир без знаков различия, он сидел за самым целым из столов и мирно попивал пенящееся нечто. Ни ему, ни хозяину не было никакого дела друг до друга.

  Наконец грянул гром, отчего крысы беспорядочной волной бросились по своим укрытиям, а трактирщик встал и прикрыл досками одно из окон, после чего вернулся в исходное положение. По крыше заиграли барабаны дождя, отчего в сыром трактире стало еще влажнее. Раскаты грома подпевали непрерывному монотонному стуку, звучавшему как синхронный звон колоколов смерти. Мужчина в мундире нетерпеливо застучал пальцами по столу, то и дело переводя взгляд с кружки на дверь, словно в ожидании чуда. Хозяин же сидел с полуприкрытыми глазами и все так же пялился на свою лампу, как не в меру ленивый мотылек. Когда кружка в руках посетителя опустела, он хотел попросить новую порцию, однако вид трактирщика, медленно, но верно сползавшего на крышку стойки, заставил его одуматься. Он уже хотел полезть в свой мешок на поясе, чтобы вытащить из него дорожную книжку, но в монотонной музыке природного оркестра вдруг послышались тяжелые шаги на крыльце, и прогнившая дверь с громким скрипом отворилась, после чего в помещение вошел человек в таком же мундире и с серым плащом на плечах, который, однако, не спас владельца от буйства стихии, отчего тот был мокрым с головы до пят. К нему прилипла вся одежда, а сам он сыпал ругательствами сразу на двух языках. Трактирщик, словно стоявший на вечной страже у своей священной лампы, не обратил на прибывшего никакого внимания. А вот его первый посетитель, напротив, тут же вскочил с места и сказал на все заведение:

  – Нити мироздания! Нормальный человек!

  Пришедший только тогда заметил соотечественника и немного улыбнулся.

  – Хорошая ночь! Позволите к Вам подсесть?

  – Конечно, конечно. Присаживайтесь.

  Человек с плащом уселся на поломанный стул, непонятным образом выдержавший его вес, и принялся водить руками вокруг себя, отчего его одежда стала быстро высыхать.

  – А Вам повезло больше меня, Вы хоть под дождь не попали.

  – Да уж. С вечера здесь сижу, ожидаю, когда он кончится. Вы, должно быть, тоже проездом.

  – Да, я шел неподалеку, собирался уплыть домой, но непогода заставила задержаться. Чудо, что здесь еще хоть кто-то живет. А Вы тут как?

  – Я ехал на юг, на зачистку. Через пару дней буду на месте.

  – И много платят?

  – За каждого мертвеца по серебряной. Мелочь, а приятно.

  – Лучше уж направьтесь на запад, там платят по четыре.

  – Но зато так я могу посмотреть на развалины башни некроманта, а это дорогого стоит.

  – Да уж, все хотят на нее поглазеть, потому-то вокруг нее так число. Ну что ж, удачи Вам с этим!

  – Благодарю. Вы ее уже видели?

  – Нет еще. Я хотел, но дома меня ждут важные дела, и поэтому я отложил...

  Их светскую беседу прервал истошный вопль с улицы, из-за которого в трактире как будто резко похолодело, а крысы под полом принялись бегать еще усерднее.

  – Может, просто из-за непогоды... – с надеждой сказал первый пришедший, и посмотрел в единственное нормальное окно. Пусть оно и было ужасно заляпано, но через него можно было увидеть побледневшую женщину, несшуюся по улице в сторону трактира. – Нет, не непогода. Но я думаю, она добежит, – и как в знак протеста против его слов, она поскользнулась и упала лицом в грязь, а за ней показался неясный темный силуэт.

  Человек в плаще же сильно выдохнул, лениво оперся руками на стол и медленно привстал. Брови его собеседника сошлись на переносице и полезли на лоб, но он сказал:

  – Да ладно уж, пошли спасем. А то еще приснится потом, фу!

  Нехотя его соотечественник тоже встал, и они пошли на улицу. Они в одно мгновение промокли насквозь, и направились к женщине, судорожно ползшей прочь от преследовавшего ее существа. Существом оказалось нечто на прямых ногах с прямой спиной, и десятком длинных и тонких конечностей вместо рук, заканчивающихся большими жалами. У него не было рта, волос и носа, само оно целиком было покрыто темными хитиновыми пластинками, а на месте глаз были черные круги, выглядевшие как пятна. Существо тряслось и, так быстро, как позволяли ему ноги, двигалось за женщиной. Двое в лиловых мундирах подошли к нему поближе. Они одновременно взмахнули руками, отчертив в воздухе огненные дуги, полетевшие в монстра, отчего его «руки» вспыхнули у основания и отвалились, несмотря на бушующий дождь. Пара пассов кистями, и с двадцати пальцев в монстра ударили небольшие молнии, после чего он стал дрыгаться и упал, а воздух на пару мгновений заполонил запах горелых жуков, но скоро он притупился запахом дождя. Женщина же вскочила, вся покрытая темной грязью, и, вереща что-то нечленораздельное на своем языке, бросилась к своим спасителям. Человек без плаща схватил ее за лоб и не подпускал к себе в объятия.

   – Только грязи мне твоей не хватало! – рыкнул он и бросил ее в сторону.

  Женщина снова упала лицом в грязь, и сжала свои маленькие кулачки. Через свист ветра с трудом можно было различить ее рев. Ее волосы тонули в размывшейся дороге, но двум путникам не было уже до нее никакого дела, они быстрым шагом вошли обратно в трактир и принялись сушиться. Хозяин все же уснул на стойке, но его лицо оставалось повернуто к лампе. Когда мужчины высушились, человек в плаще сказал с усмешкой:

  – Ставлю серебряную, что она пойдет в церковь.

  – На такое и гору золота не глупо ставить, смотри.

  Они подошли к двери и со скрипом приоткрыли ее. Женщина с трудом умудрилась встать, все время спотыкаясь о собственное платье, но действительно неуклюже пошла к двухэтажному зданию.

  – Все же у людей Хабитума это в крови – верить в Богов, – заявил плащеносец. – Даже вид магов не может заставить их одуматься.

  – Истинно. Нет бы им пойти к имперским магам, я уверен, рано или поздно их бы взяли на обучение, и научиться магии. Тогда никакие Боги им были бы не нужны, но нет, он строят свои церкви и ходят в них каждый раз, когда что-то случается.

  – А давай посмотрим, что они делают там?

  – Почему бы и нет? Пошли!

  Только они собрались выйти, как невдалеке ударила молния, на миг окрасившая всю мерзость на улице. Человек без плаща чуть ссутулился и нерешительно обернулся, но вид храпевшего трактирщика придал ему немного решимости, и они вновь вышли в непогоду. Потоки воды объяли мужчин, и они, задрожав, побежали к церкви, громко шлепая по мокрой почве. Очень быстро они встали перед дощатыми воротами с простыми ржавыми ручками, под стекающей с настила пеленой воды. Человек в плаще резко открыл дверь, и они вбежали. Их сразу обдал крик ужаса от немногочисленных людей в бедно обустроенном помещении, но вошедшие жестом их успокоили. Внутри здания была большая пустая комната с небольшим возвышением у дальней от входа стены, на стенах хаотично висели закоптившиеся масляные лампы, из которых горело около половины. Пол был прогнившим, но на нем красовались письмена на языке местных жителей, криво выцарапанных тупыми ножами. На возвышении стоял жрец, одетый в такие же грязные одежды, как и все жители, но с небольшим каменным медальоном на груди, к удивлению чистый. У него была серая кожа и неровная борода, на коже были следы болезни, поскольку цвет его лица в некоторых местах пятнами был бледнее, чем остальная. Он стоял, возведя руки к нему, и сиплым голосом пытался напевать молитвы своим Божествам. Вокруг него на полу сидели люди, дрожавшие от страха и холода, и протягивали вперед куски хлеба, порой слегка зеленоватого, и шептал себе под нос вслед за своим духовным лидером, отчего в церкви был звук, подобный на очень тихий гул испуганной толпы. Там была и спасенная женщина, ее обложили сухой одеждой, и пара худощавых людей обнимала ее своими вытянутыми скелетообразными руками, а сама она желтыми зубами покусывала заплесневелую буханку. Недолгое время пришельцы смотрели на все это, но в какой-то момент плащеносец заговорил на местном наречии на все помещение:

  – Скажи, жрец, зачем вам Боги?

  Испуганные взгляды прихожан тут же прильнули к нему, а священнослужитель смотрел удивленно.

  – Я жду ответ.

  – Но как же без них? – спустя несколько секунд ответил сиплый голос.

  – Да так же, как и нам. Неужто вы не насмотрелись на величие империи грифонов? Неужели Боги могут дать вам то, на что неспособна магия.

  – Тебе не понять нас, чужеземец.

  Человек в сером плаще стал расхаживать по церкви, то и дело широко разводя руки.

  – Ладно уж. Может, у нас и другой путь. Но скажи мне, жрец, вы и правда все еще верите в них? Вы несколько поколений сидели в темных шахтах под надзором своих поработителей. Ваша кожа стала серой, ваши глаза десятилетиями не видели солнечного света. И вы молились Богам, но как-то они не спешили вам помочь. А потом к вам пришел Бог, но, о, чудо! Он оказался лжецом и, что немаловажно, магом! И заставил ваш народ трудиться лишь на его благо, вы только сменили одних господ на других. И теперь, когда вас освободил доблестный имперский легион, вы уповаете на волю Богов? Ждете от них помощи? Надеетесь на их благодать? Вы просто жалкие и ничтожные создания, как вы можете быть так слепы?

  – По-твоему вы лучше Аврелиана? Он говорил нам подобные слова, но они не оказались правдой. Мы верили ему, и он предал нас.

  – Я тебя умоляю, он был безумцем с огромной силой, конечно мы не такие.

  – А откуда нам знать, что ваш великий вождь не окажется таким же? Наш народ верит своим Богам, и нам нет дела до ваших, потому прошу, не лезь в это.

  – Не называй императора вождем, мой тебе совет. А дело-то у нас вполне резонно есть. Ведь если бы не я с моим спутником, то эта женщина сейчас была пищей очередному мертвецу, поднятому вашим милым Аврелианом. Ведь мы спасли ее, и теперь, надо полагать, мы полноправно можем войти в ваш пантеон. Вот я и хочу узнать о своих коллегах.

  – А что вы сделали с ней потом? Вы бросили несчастную в грязь и пошли в трактир. Равно как мы не поклоняемся камню, что мог свалиться на голову чудовища и спасти ее, так мы не поклоняемся спасителям ради забавы. Вы могли хотя бы отнести ее в тепло, но ваши Боги не позволили вам этого сделать.

  – У нас нет Богов, влияющих на судьбы, пойми это своим задрипанным иссохшим разумом!

  – Есть. И я знаю их имена. Их зовут Деньги, Похоть и Корыстолюбие. И с благословения Бога Правды я могу доказать тебе это, – человек в плаще промолчал и кивнул. – Корыстолюбие ваш Бог, ибо наш великий лидер, Гхаар, рассказывал нам, что в те времена, когда Аврелиан еще был в здравом уме, он смог договориться с вашими лидерами о помощи, что была ему нужна, лишь когда заговорил о нашем народе как о товаре, что выгодно можно использовать во благо вашего племени. И ныне, когда ваш народ занял наши земли, вы ведете себя немногим лучше, наши семьи разделяют, дабы дети могли использовать знания предков о природе вещей во благо вас, позабыв о всякой душе. Ведь посмотри вокруг, взгляни на улицу. Наша деревня погибает, поскольку люди в черном и золотом приходили и забирали наших детей, а глаза их светились грязным светом алчности. Смотри же! – он обвел рукой свою паству, на глазах людей выступали слезы, пара женщин же и вовсе ревела от нахлынувших воспоминаний. – Скажи мне, чужеземец, разве могут врать эти слезы?

  – Твоя правда, жрец, – пришелец принялся чесать затылок, но постарался вновь поднять голос. – Но стоит ли их оставлять? Лучше ли бросить их гнить вместе с вами, в этом всеми забытом месте? Мы же даруем вашим детям лучшее будущее!

  – Если они станут такими же, как вы, то и правда, пусть лучше гниют здесь.

  – Ха! Ну-ну. А прочие наши Боги? Что ты о них скажешь?

  – Другой ваш Бог – Деньги. Ведь вы отчищаете наши земли от нежити, что осталась после смерти их вождя. Но что движет вами? Вам дают по монете за каждого убитого мертвеца, да только дают-то их кто? Те, кто некогда сам служил в рядах армии мертвых, но сохранившие разум. Они желают освободить эти земли для себя, и вы с радостью служите им, за звон металла. Ваша правда такова, что за золото вы готовы отдать мир слугам смерти, лишь бы ваши карманы были всегда полны и звонки. Что может быть отвратительнее? И ваш вождь дал вам разрешение на это сумасшествие, отчего вы бездумно разлагаетесь изнутри. Или вы собираетесь предать ваших союзников, когда их кошельки опустеют?

  Глаза человека в плаще сузились, а подбородок стал неумолимо тянуться к дряблому полу.

  – А третий Бог?

  – Да, третий Бог – Похоть. Что двигало тобой, когда ты решил спасти эту женщину? Не могло это быть благородство, ведь оно бы заставило тебя обогреть ее, и накормить, ведь ты очевидно богат. Но нет, тебя влекла слепая страсть к гордыне, ведь именно жажда быть сильным в своих глазах, играючи расправиться с монстром, что смертельно опасен для слабой женины. И таковы вы все, желание ощущений затмевает ваши чувства. Ваша магия яркое тому подтверждение. Я много слышал об ужасах, что творят огненные маги, выжигая целые войска одним лишь взглядом, я слышал о соревнованиях среди ваших лекарей, кто быстрее вылечит смертельно раненного. Но о чем мне не доводилось слышать, так это о магах, что бескорыстно обогрели город во внезапную стужу, о целителях, что стали бы просто ходить по свету и исцелять ужасно больных. Я уверен, что такие все же есть, но слухи о них тонут в дребезжащем оркестре славы порокам. Вы не желаете помочь нашему народу, вы хотите ощутить миг славы; вы не собираетесь стать защитниками своих близких и всех добрых людей, вы жаждете ощутить, как в битвах кровь закипает в жилах; вы не мечтаете о верной и долгой любви с одною женщиной, вы алчете страсти в чужих объятиях. И потому мы не хотим стать такими же, как вы, и нам нет никакого дела до ваших Богов. Прошу, оставьте наших покровителей и нас в покое, это лучшее, что вы можете сделать.

  – Пошли отсюда! – бросил человек в плаще.

  Они вышли под все еще продолжавшийся, но порядком ослабевший ливень. Человек без плаща хотел поскорее войти в сухое место, но его соотечественник уставился на ночное небо, и, казалось, не замечал лившиеся на него струи воды. Первый пришедший весь дрожал, глядя на темный силуэт перед собой, и недолго выдержал:

  – Пошли скорее!

  – Вы тоже призадумались? – не двинув головой, ответил он.

  – Не сильно. Сейчас я думаю только о проклятом дожде!

  – Что ж, возможно, я один такой. Дождь прекращается, мне пора домой. Я должен торопиться. Спасибо Вам за эту ночь! Хорошего утра.

  И человек в плаще двинулся на восток, а человек без плаща устремился к трактиру, чтобы с утра выехать на зачистку.