Текст книги "Искупление жизнью (СИ)"

Автор книги: hinewai

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Великие айнур покинули Арду. Младшие духи по-прежнему обитали в водопадах, источниках, скалах, камнях и деревьях, однако редко проявляли волю и не отличали Майрона от других призраков Незримого мира.

Если бы в тот день его вернули в Чертоги Безвременья или изгнали в Пустоту, к наставнику! Но Илуватар не открыл для него даже Врата Ночи. Не в силах сотворить новое тело, тот, что некогда держал в руках судьбы миллионов, тот, кому поклонялись как богу и возводили золотые алтари, блуждал среди теней, наблюдая за тем, как меняется Арда. Долгие века он не видел ничего за пеленой ненависти и гнева. Затем они притупились – его поглотила тьма. Но со временем рассеялась и она. Это случилось неожиданно. Майрон обнаружил себя среди огромных папоротников на краю горной расщелины, из которой вытекал ручей такой чистоты, что, если бы не серебристые тела плававших в нём форелей, воду можно было не заметить. Ручей вливался в бурную реку, проложившую путь среди гальки множеством переплетающихся потоков.

Майрон вышел на её середину. Не осталось ни боли, ни ненависти, ни сожалений – только горы, река и ослепительное сияние солнца.

Однако вода по-прежнему текла сквозь него.

Со времён его падения твердь изменила очертания, появились новые народы и языки, старые почти забылись. Эльфы остались только в сказках и легендах. Мир населили люди.

Майрон жаждал обрести плоть. Почувствовать мощь горного потока и гальку под ногами, вдохнуть чистый воздух. Ему не хватало сил, чтобы сотворить фана, хотя бы немощное и уродливое, и он знал, что не восстановит их, даже если ему подарят всё время Эа.

Однако он мог забрать себе хроа человека, от которого едва отлетела феа.

Люди умирали каждый день, но выбрать подходящего оказалось непросто. Половина мертвецов сразу отпадала из-за пола. Хотя духи не имели его, Майрон привык говорить о себе в мужском роде и до сих пор всегда воплощался мужчиной (он вздохнул, вспоминая удовольствие, которое приносило ему тело). Кроме того, в большинстве народов женщинам отводили второстепенную роль, а Майрон не собирался тратить время на преодоление барьеров, которые мог обойти.

Оставался самый важный вопрос: вселиться во взрослого или в ребёнка? Если выбрать взрослого, не придётся годами притворяться несмышлёнышем и терпеть снисходительное отношение. Однако тогда окружающие заметят изменения в личности. Это создаст новые трудности.

Поразмыслив, Майрон решил воплотиться ребёнком, чтобы иметь больше власти над своей судьбой. Для бессмертного майа, скитавшегося по миру тысячелетиями, десять-пятнадцать лет ожидания – ничто.

Наконец дух майа наткнулся на то, что искал.

Мальчик родился у высокопоставленного чиновника в одной из самых развитых цивилизаций эпохи (она отдалённо напоминала Майрону Нуменор, и недаром – через двенадцать лет после того дня её погубило извержение вулкана), но в двухлетнем возрасте захлебнулся в море и утонул. Родители как раз подбегали к берегу и выкрикивали имя сына, когда Майрон осматривал медленно исчезающий на глубине труп.

Однако приятная неожиданность не свершилась. В последний момент тело мальчика заглотнула акула. Когда рыба проплыла сквозь опешившего Майрона, перед его взором предстала владычица морей.

«Уинэн? – мысленно воскликнул он. – Ради Илуватара, что ты здесь делаешь?»

«Отец послал меня, чтобы поговорить с тобой», – ответила майа. Её полупрозрачный силуэт переливался в тусклых солнечных бликах, а полы платья терялись в тёмной бездне. В отличие от Майрона, она сохранила первозданное могущество.

«Почему тебя?»

«Потому что я одна из немногих, кто остался, и однажды мне уже удалось вернуть заблудшего духа к свету. Идём, поднимемся на поверхность».

Майрон сел на краю утёса, а Уинэн вышла по пояс из воды и устроилась на подводном камне, приняв близкий к человеческому облик. Не будь родители утонувшего ребёнка поглощены горем, они бы заметили, как на скалу накатилась необычной силы волна.

«Отец позволит тебе обрести тело, – молвила Уинэн. – Но сперва скажи: что ты будешь делать с ним?»

«Я хотел дождаться, когда оно созреет, изучить окружение, обрести влияние и использовать его, чтобы изменить мир к лучшему, – Майрон разглядывал коралловое ожерелье майа, избегая смотреть ей в глаза, – но потом понял, что уже пытался следовать этим путём, и вот куда он меня привёл. Тогда я решил начать по-другому. Не менять мир, чтобы творить добро, а творить добро и таким образом менять мир».

Уинэн улыбнулась. Прикосновение её разума напоминало Майрону о прибое – то ласковом, то могучем.

«Падение не лишило тебя мудрости. Ты извлёк свой урок. Однако, чтобы спастись, тебе придётся усмирить гордыню и довериться мудрости Всеотца. Он сам выберет, в каком хроа тебе обитать. Мне жаль родных этого мальчика, однако нам не дозволено вмешиваться в то, что предначертал им Эру… Ты переродишься человеком и проживёшь отпущенный срок. Твои поступки определят твою судьбу. Ты можешь заслужить прощение благими деяниями, но, если злоупотребишь доверием Отца, то продолжишь скитаться ещё более ничтожной тенью и никогда больше не сможешь воплотиться. То же самое ждёт тебя, если ты насильственно умертвишь своё тело до того, как исполнишь свой долг в нём».

Майрон подозревал, что привлечёт внимание высших сил, но не ожидал прямого вмешательства. Однако он уже упустил один шанс раскаяться и понимал, что третьего не будет.

«Я принимаю условия», – невозмутимо проговорил он.

«Илуватар услышал тебя, – Уинэн соскользнула в воду, создав очередную волну. – Помни: души людей тоже возвращаются. Ты узнаешь их, они тебя – нет. Мы с Оссэ будем рядом. Можешь взывать к нам, когда пожелаешь. Ты точно готов?»

«Да», – решительно повторил падший майа и вверил себя Илуватару. Так началась долгая череда его перевоплощений.

Майрон сдержал слово и не повторил старые ошибки. Он становился учителем в века мракобесия и горел на костре за истины, которые отстаивал; купцом, пожертвовавшим бóльшую часть состояния больницам и сиротским приютам; неподкупным судьёй, поплатившимся за честность головой. Каждый раз он учился вместе с людьми и передавал величайшим из них свои знания. Он правил городами и провинциями, сражался в освободительных войнах, лечил бессчётных больных так, как не умели современники, и после каждой смерти возрождался всё более сильным.

Однако и после двадцати девяти жизней Майрон не мог облечь себя в фана. Не смог бы и после тысячи.

Время от времени ему встречались потомки эльфов. Их не всегда удавалось отличить с первого взгляда, однако они неизменно оказывались чуть красивее, чуть способнее, чуть мудрее и человечнее окружающих – зачастую себе на горе.

***

Трюм корабля заливала вода. Сверху продолжали доноситься взрывы и жужжание боевых самолётов. Лейтенант знал, что ему не выбраться, однако продолжал бороться за жизнь. По крайней мере, он сделал всё, что мог, и дал товарищам шанс. Однако очередная торпеда врезалась в корму перед ним, и его отбросило назад.

Уинэн представала перед ним каждый раз, когда его убивала вода – а так происходило в половине случаев. Увидев её, Майрон понял, что обречён.

«Откуда это в людях? – спросил он её. До конца оставались считанные минуты. – Неужели Илуватар сотворил их такими? За сотни и тысячи лет я и Мелькор не причинили Арде столько зла, сколько они умудрились за полвека. Нам никогда не приходили в голову такие страшные идеи».

Уинэн взяла на руки тело раненого лейтенанта.

«Кто знает, каким бы ты стал, если бы обладал их технологиями. Разве ты не убивал несогласных, не мечтал о единоличной власти над миром? Теперь ты понял, каково это – быть преследуемым?»

Майрон указал на номер на своей кисти и умер.

Освободившись от оков плоти, его дух проскользнул сквозь металлическую стену. Они с Уинэн остались одни под водой в меркнущем свете прожекторов тонущего эсминца и бликах пожара, бушевавшего на растёкшемся по поверхности топливе.

«В этой жизни с тобой случилось хоть что-нибудь хорошее?»

«Много чего, на самом деле. Вот, например, в 1916 я познакомился с одним талантливым англичанином… Скоро о нас услышит весь мир».

«Вовремя. Дагор Дагорат ближе, чем кажется».

«Сколько времени осталось?»

«У тебя – на одну человеческую жизнь».

«Только одну?» – воскликнул Майрон.

«Да, однако Отец предоставит тебе решить самому, как её провести. Кроме того, ты можешь отказаться от неё совсем и вернуться к собратьям в Чертоги Безвременья».

Майа покачал головой.

«Ну уж нет. Я жил с людьми со времён первого восхода солнца, хоть поначалу и презирал их, а теперь от них меня отличает только память. К тому же так хочется прочесть пару книг о себе, даже если меня выставят в них последним мерзавцем».

«Так кем бы ты хотел стать?»

«Тем, кем меня задумали – мастером».

***

В гавань Веллингтона заплыл кит. В столицах менее отдалённых от крупных мировых потрясений стран эта новость вряд ли появилась бы на первых страницах газет дважды, однако здесь её обсуждали целую неделю. Несмотря на шторм, горожане собирались на набережных и окрестных горах, вооружившись биноклями, чтобы взглянуть на величественное животное.

Джой тоже остановила велосипед и, подвесив на верёвке через плечо узкую коробку длиной в две трети её роста, вышла на причал.

Последние несколько дней мир состоял из оттенков синего и голубого. Ветер гнул деревья и вздымал воды пролива Кука, смешивая их солёные брызги с дождём. Джой переехала сюда только два года назад и ещё не привыкла к такому климату; она по-прежнему наслаждалась им. В отличие от других отважных зевак, она не пряталась ни под зонтом, ни под дождевиком, и даже куртку надела не по погоде лёгкую. «Англичанка», – верно догадывались прохожие, замечая её пренебрежение тёплой одеждой. Однако того, как безбоязненно она приблизилась к самому краю пирса, национальность объяснить не могла.

Уинэн показалась в волнах.

«Здравствуй, братец».

«Я знал, что найду тебя здесь», – улыбнулась девушка.

Бессловесное общение не требовало грамматики, а значит и обозначения рода у языковых единиц. Двусмысленности возникали в диалоге двух майар только при попытках «перевести» его на некоторые наречия детей Эру.

«Конечно. Я же должна проследить, чтобы этот малыш не поранился и не выбросился на берег».

Судя по погоде, Оссэ бушует неподалёку, а рядом с ним носится несколько майар Манвэ, решил Майрон. Отчего-то эти два острова на отшибе мира притягивали обитателей древней Арды; возможно, потому что здесь её облик сохранился лучше всего. Сюда же, повинуясь необъяснимому зову, стекались и многие перерождённые эдайн. Ходили слухи, что именно в Новой Зеландии в последний раз видели эльфов. Маори называли их патупайарехе и описывали как «бледных людей без татуировок».

«Я не буду спрашивать, с какой целью меня заключили в тело женщины, – продолжил Майрон. – Но для чего понадобилось на восемнадцать лет лишать меня памяти и портить мне зрение? – девушка указала на фиолетовые очки, выделявшиеся на контрасте с её чёрной курткой и короткими тёмными волосами. – Ответь мне, Уинэн».

«А ты как думаешь?»

«Со зрением я сама оплошала – нет больше моего всевидящего ока. А забвение понадобилось, чтобы я понял, каково это – быть человеком по-настоящему. Что ж, это ужасно. Могли бы хоть избавить меня от этого мучения каждый месяц…»

«Не жаловался бы ты, Майрон, – перебила Уинэн. – Вспомни прошлые жизни. В этой у тебя было всё, о чём ты мечтал, и мы всегда помогали тебе. Ты замечал это, хоть и не мог объяснить – считал, что родился под счастливой звездой. Помню, когда-то ты ненавидел море, а в этом обличии плескался в нём с большим удовольствием. Я наблюдала за тобой – поэтому тебя никогда не жалили медузы».

«Ты уверена?» – Джой приподняла штанину и показала отчётливый шрам на голени.

Уинэн присмотрелась.

«Ой… Должно быть, Оссэ пошутил».

Однако в остальном владычица морей говорила правду. Джой родилась в богатой английской семье, успевала в школе, превосходно рисовала, с тринадцати лет училась в престижном интернате. Вот только не повезло бедняге появиться на свет в конце июня. Воспоминания вернулись к ней в полдень совершеннолетия, а именно – в разгар экзамена по химии. Джой схватилась за голову, сидя за партой посреди звенящей тишины теннисного корта рядом с десятками таких же учеников. Она обнаружила, что помнит сотворение мира, но причина, по которой для бимолекулярного нуклеофильного замещения предпочтительны апротические растворители, напрочь вылетела у неё из головы.

Из-за проваленной химии Джой не поступила в Кембридж на инженерию. Однако хорошо забытая старая личность придала ей сил, чтобы выдержать нападки родни. Кроме того, к её рукам возвратилась прежняя сноровка. Она подала в университет во второй раз и использовала освободившийся год, чтобы набрать портфолио, и следующим летом уже имела контракт с одной из известнейших мастерских мира. Уехать для работы в ней в Новую Зеландию, за тридцать с лишним часов лёта от старых знакомых, Джой была только рада.

«Что везёшь?» – полюбопытствовала Уинэн.

«Нарсиль. Точная копия. Работа исключительного качества – решил доставить лично».

В мастерской изготовляли оружие, доспехи, механизмы, украшения и многое другое. Одни изделия использовались как реквизиты в театрах и на съёмках фильмов, другие уходили к частным заказчикам. Джой слыла мастерицей на все руки, но утвердилась в роли эксперта по историческому оружию. Коллеги изумлялись, как девушка такого тонкого (пусть и весьма спортивного) телосложения умудрялась ковать мечи. Однако Нарсиль и в самом деле дался ей нелегко. Все думали, что её лоб покрылся испариной во время работы над ним из-за мышечного напряжения, но в действительности она тратила все силы на то, чтобы её рука не дрогнула под тяжестью воспоминаний. Меч лордов Андуниэ и их потомков до сих пор внушал ей трепет.

«Интересно. Кто заказал его?»

«Какой-то киви*. Небось очередная ностальгирующая душа».

Джой позвонила в дверь. В ожидании хозяев она вытирала капли дождя со стёкол очков. Шторм продолжал бушевать.

Нехорошее предчувствие объяло её, ещё когда она услышала доносящиеся изнутри голоса. Опасения подтвердились, когда хозяин дома вышел на порог. Плевать, что он коротко подстригся, жил под англоязычным именем и не помнил, кто он такой – это был Элендил. Только от двухсот сорока одного сантиметра роста в нём осталось не больше ста девяноста восьми. Эдайн измельчали за последние несколько эпох.

Рядом возникла его жена – та, с которой он жил в Нуменоре. Смерть не разлучила эту пару.

Джой потеряла дар речи. До сих пор она встречала реинкарнацию, сохранившую изначальную внешность, только раз – когда Илуватар возродил красоту Лютиэн. Майрон узнал Тинувиэль на фотографии, показанной Береном. Тем самым англичанином, с которым его свела война.

– Вы очень вовремя, – обрадовался Элендил. – Не стойте под дождём, зайдите внутрь. Могу предложить вам чай или кофе…

Джой не смущало возвращение в обычную веллингтонскую погоду; она и то была приятнее старых врагов. Однако любопытство взяло в ней верх.

В гостиной стояли две вазы со свежими букетами и несколько пакетов с подарками. Как объяснила миссис Элендил (так Майрон окрестил супругу бывшего вождя Верных), их старшему сыну исполнялось двадцать пять. Он работал морским инженером в Окленде, но решил провести юбилей с родителями и братом.

«Нуменорское совершеннолетие», – вспомнил Майрон.

Его взгляд скользнул по комнате и остановился на расставленных над камином фотографиях. Он едва не уронил кофе. Супружеские пары нередко возрождались вместе, но чтобы целая семья в трёх поколениях – и все настолько похожие на прежних себя! Амандил с женой, Элендил, Исилдур, Анарион…

Майрон залпом осушил чашку обжигающего эспрессо. Удивительная семья, подумал он со скрежетом в зубах.

Элендил открыл коробку и шутливо помахал замотанным в несколько слоёв защитной плёнки мечом, а после позвал сыновей. Первым по лестнице сбежал радостный Анарион, подросток пятнадцати лет, а за ним появился и именинник.

Джой сама не заметила, как прижала ладони к груди и отступила к выходу, когда Исилдур извлёк Нарсиль из ножен.

***

– Вы не простудитесь, мисс?

Подошедший со спины высокий мужчина накинул пальто на плечи Джой.

Ей было двадцать семь (миллионов) лет. Она вышла на пустынный причал «потолковать с морем» не только по старой привычке, но и чтобы намекнуть Оссэ, что глубоко огорчится, если из-за его шалостей отменят её рейс. Не каждый день топ-менеджеры известных на весь мир французских ювелирных домов предлагают молодым новозеландским мастерам работу, да ещё и с оплатой билета до Парижа.

– От простуды уже почти век как никто не умирает, – хмыкнула Джой и тут же осознала, насколько странно это прозвучало. Она сняла пальто и протянула его незнакомцу. – Я не замёрзну. Лучше позаботьтесь о себе.

Он отодвинул её руку назад. Тогда Джой бросила пальто на перила и зашагала прочь.

– Погодите! Вы мисс Стайнер? – окликнул её мужчина.

– Да, я. Что вам нужно?

– Я самый преданный поклонник вашего творчества. Однажды я купил ваше кольцо, и оно настолько понравилось мне… Позвольте мне выразить восхищение вами и обсудить ещё один заказ. Желательно за чашечкой кофе… На Елисейских полях. Но и у вас дома сойдёт.

Джой занесла было руку для пощёчины, но остановилась. А потом всё-таки ударила мужчину. В щёку, в подбородок и в пах.

Он согнулся.

– Эй, за что?

– От избытка чувств, – улыбнулась майа. – Не знаю, в каких измерениях блуждал ты, но, видимо, время в них течёт медленнее, чем у нас. Иначе как можно было за столько лет не придумать новый способ совращения талантливых мастеров?