Текст книги "Из моей головы (СИ)"

Автор книги: Hell_En

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== я говорю: «прочь» ==========

Ривен втягивает дым, откинувшись на своей кровати, и мажет взглядом по расплывающейся комнате. Ветер задувает через открытое настежь окно, шторы треплются, и тени ползут внутрь. Ползут и извиваются, как змеи какие-то. Оживают.

Скай пропадает где-то со своей рыжей избранницей, заменой наследнице Солярского трона, и наверняка в перерывах лобызания обсуждает план по свержению нынешнего руководства. Беатрикс на задних лапках скачет перед Андреасом и Розалиндой, а Дэйн – перед ней, Ривен по закону жанра отходит на второй план. И вот Би больше не та, кто принимает его таким, какой он есть, ей проще крутить бесхребетным мальчиком, что никак не может разобраться со своей ориентацией, чем терпеть Ривена, чей характер опять встаёт на дыбы, точно игровой бык – на родео.

Ривен ей больше не нужен.

Алфея же тем временем постепенно раскалывается на два лагеря.

Тени продолжают тянуться, сворачиваться и приобретать женский силуэт. Ривен заторможенно моргает. Это всё грёбанное пиво, и таблетки, которые заботливо подогнала – кинула точно шавке, что спит на её коврике – Би, и косяк, которым он затянулся. Точно. Всё – они.

Силуэт женский, знакомый, с хвостиками. Он смеётся, как без-пяти-минут-казненный. Би никогда не затягивала волосы в высокий хвост. Би никогда не носила свитера тёплых и пастельных цветов. Глаза Би никогда не светились фиолетовым. Би никогда не проскальзывала к нему в голову.

Муза, девчонка из поддержки Даулинг и, как он позднее узнает, одна из подружек Блум, – да. Ей не требовалось разрешения, а если и требовалось, она бы, думается, не спросила. Муза из тех, кто ставит перед фактом.

Желудок скручивает до того сильно, что мир по ту сторону век бледнеет. Шум усиливается. А сердце, бьющееся по-зайчьи бешено, вот-вот прорвёт грудную клетку.

Голова, наконец-то, наполняется спасительной, запоздалой ныне пустотой, свистящей на ветру, вихрящейся перед глазами комнатой и коридорами чёртового колледжа, когда Ривен, себя не контролируя, вываливается наружу. Потолок стекает на пол. Столы и лавки переворачиваются в коридорах. Лестничные ступеньки крутятся, точно сплошная юла. Демоны, громко смеясь, тащат его в крыло фей, дезориентированного, слабо понимающего, что происходит.

Слабо понимающего, куда и зачем.

За кем.

– Что ты со мной сделала? – выплевывает Ривен, заваливаясь к ней в комнату, к Музе, острой на язык, с двумя хвостиками и несуразным свитером – образ с тренировочного поля стоит перед глазами, как насекомое, прилипшее к лобовому стеклу.

Сейчас она, с наушниками на шее, в пижаме, во все глаза смотрит на него, сгибающегося едва не в три погибели, едва живого, едва похожего на человека. Свет бьёт по глазам, а Ривен не может собрать себя в кучу, продолжая буравить взглядом лицо проснувшейся девушки.

– Сломала что-то там, да? – тычет пальцами по виску.

Больше в комнате на пятерых никого, только они, подкатывающая тошнота и лунный свет, заливающий дальнюю спальню. Остальные в подземельях, наверное.

Непонимание в её глазах сменяется усталостью и обреченностью, когда глаза загораются, когда испытываемые им чувства уже поняты, просканированы и анализированы. Разобраны на составные и вывернуты наизнанку.

Ривен скалится озлобленно. Гильотина вот-вот сработает. Наверное, поэтому рычит, будучи тем, кто ворвался посреди ночи в её комнату.

– Прекрати лезть ко мне в голову!

Муза натягивает наушники, чувствуя осадочную уязвленность и гнев, а ещё выжатость и отсутствие адекватности. Последнее, кстати, его обычное состояние. Ривен что-то говорит, сухие губы шевелятся, но она отвлекается на перебор нот, звучащий в ушах, максимально стараясь отгородиться от чужих эмоций, возведенных в беспощадный максимум. Внутри закипает злость на его недальновидность: идиотом в какой степени надо быть, чтобы смешивать алкоголь и таблетки.

Стоит ей присесть, чтобы помочь добраться до уборной, как чужие пальцы стаскивают броню небрежным движением. Муза напрягается. Он же как оголенный нерв.

– Чувствуешь себя бесполезной, да? Чувствуешь, что должна быть с ними, но не можешь, потому что способность рыться в чужих мозгах малоэффективна в открытом бою?

Правда бьёт посильнее, чем желание Сэма дать ей понять, что она тоже полезна.

– Чувствуешь себя использованной игрушкой, которая больше не нужна Беатрикс?

Он ухмыляется почти восхищённо.

========== я говорю: «стой» ==========

Комментарий к я говорю: «стой»

Не знаю, честно, не знаю, что это, но они сидят в моей голове 24/7, и мне не остаётся делать ничего, кроме того, как играть по их правилам. Так что, теперь это, по всей видимости, сборник.

Реальность расползается, впервые не из-за чужих переживаний, а из-за собственных. Муза отпускает руку Сэма, который делает последний вдох, и будто оказывается в самой сути двенадцатибалльного шторма, она неверяще поднимает взгляд на Терру, ревущую навзрыд, на профессора Харви, который притягивает к себе дочь, шепча что-то о том, что они сделали всё, что могли. Сожженный, что заразил Сэма, не был вовремя убит.

Её трясёт. Зуб на зуб не попадает. Вокруг вереница из размытых пятен, из тел людей, живых, празднующих отступление монстров, обнимающих близ стоящих друзей. У Музы рвотный рефлекс и боль, дробящая на составные. У Музы больше нет убежища. И она, как загнанный зверь, бежит не разбирая дороги. Металлический запах преследует её.

Истерика настигает в крыле, что раньше тряслось от громких битов на вечеринке специалистов. Дышать здесь нечем. По правде – нигде дышать не получается. Она сползает по стене, почти воя.

Вокруг танцуют призраки, мама и Сэм.

Не спасла. Не сумела. Не уберегла.

В какой-то момент, может, в тот, когда чернеющая пустота разрастается в груди с поразительной скоростью всё шире, она оказывается в чьих-то руках.

– Что т-ты делаешь?

– Пытаюсь не быть бесполезным.

– У тебя отвратительно получается.

Но, вопреки словам, вырвавшимся пополам со всхлипом, Муза цепляется за плечи Ривена так, если бы они были спасательным кругом, прижимается теснее и обретает точку опоры. Она касается его шеи носом, ведёт к уху по наитию, всё ещё сломанная, а он дышит так, словно лёгкие пробиты, но продолжает удерживать её расколотый мир.

========== ты каждый раз врываешься и делаешь destroy ==========

Комментарий к ты каждый раз врываешься и делаешь destroy

AU, в котором ни у одной Стеллы остались тайны с прошлого года, или в котором Муза тоже обучается второй раз на первом курсе.

P.S. Вот этот 😏 смайл от Фредди под постом с моментом Ривузы заставляет сердце биться чаще.

– Не ожидал от фей разума таких трюков.

Удивление застает её врасплох, она пообещала не читать его мысли когда-то давно, поэтому принимает навязанные правила игры, пока каждая клеточка тела благодаря мышечной памяти воспроизводит всё, на что они наложили вето. Глаза всё те же – бренди со льдом, хлесткие, горькие.

– Я была танцором.

Я танцевала в твоей чёртовой кровати, скручивая поступью ног и покрывало, и одеяло, и простыни, а ты смеялся, тянул за руку к себе и шептал всякие глупости, пока вероятность того, что Сильва или Скай застукают нас стремительно возрастала, как и напряжение между нами. Ты был совсем другим.

«Сильва убьёт тебя, если застукает меня тут после отбоя».

«Да брось, когда тебя это остановливало?».

–… скучаю по нагрузке.

Ты всё это помнишь. Но делаешь вид, будто нет. Зачем? Скажи, зачем.

– Очень жаль. Но ты фея. И им плевать, кем ты хочешь быть. У них на тебя свои планы.

«Научи меня обращаться с ножом.»

«Ты вроде неплохо режешь овощи.»

«Я не об этом.»

«Ты уверена?»

Я кивала, зная, что пока моя сила недостаточно полезна, а время на её освоение может потребоваться больше, чем пара лет в учебном заведении для фей, мне необходимо владеть чем-то помимо врожденного дара (читать: потенциального проклятия).

«Иди сюда.»

Я садилась к тебе спиной, а ты, уложив подбородок на моё плечо, показывал, как правильно держать рукоять ножа, раз за разом повторял тот или иной трюк и направлял, если я ошибалась. Спустя пару таких занятий у меня успешно вышло обвести тебя вокруг пальца и приложить острие ножа к горлу, ты улыбался и говорил, что я способная и что однажды у меня получится обыграть даже тебя. Ты был невыносим в этом наигранном себялюбии.

– Тебе ведь бесит это место, да?

Муза больше не может томиться в этом ожидании, поэтому, нарушив слово, вторгается в чужой мир. Раздражение наполняет её, передаётся по невидимым линиям, колюче пробегает под кожей. Волна поднимается на пару метров ввысь, будь она плотиной, её бы снесло этим потоком, но Муза успевает сморгнуть. Но Ривен знает каждый трюк.

– Не лезь ко мне в голову, ясно?!

Муза на мучительные пол-секунды испытывает желание кинуть ему вдогонку: «Я там с прошлого года». Но она сохраняет лицо, потому что видит приближающегося Сэма, который хмурит брови и в этих морщинках кроется уже сформированый вопрос, но внутри у неё снова стынет кровь. Музе бы избавиться от наваждений годовалой давности, Музе бы не позволять Ривену появляться в собственной голове чаще, чем положено. Музе бы хоть раз быть честной с самой собой: признать тот прескверный факт, что забывать его не хочется, но ей проще забываться с кем-то. А устроить тет-а-тет с совестью… обязательно, но в следующий понедельник.

– Феи разума… От них одни проблемы.

Я была главной для тебя. Прости.

Таких понедельников уже тысяча.

×××

Заплаканная Стелла держится молодцом, несмотря на то, что позволила увидеть кому-то, кроме Ская, свою уязвимость, вывернуть наизнанку душу и показать, кто она на самом деле. Муза чувствует горечь, что испытывает подруга, почти детскую обиду на заносчивую, слишком требовательную мать, и знает, что в Принцессе лишь крепнет та сталь, которую закаляли годами.

А потом, спустя секунду тишины, ощущает нотки заинтересованности и желания помочь. Муза хочет воспрепятствовать разговору, но потребность излить кому-то душу превышает все возведённые барьеры. В конце концов, за откровенность стоит платить откровенностью. Стелла не требует всего и сразу, Стелла впервые деликатна. Хорошая почва для того, чтобы стать ближе, чем те, кто подкалывают друг друга по поводу и без.

– Давай, Муз. Я же вижу, что тебя что-то гложет, – но мягко надавливать она всё же может, Стелла утирает мокрые щёки, стирая последнюю слабость. – Мы не первый год знакомы.

Знакомы не первый, конечно, но, как оказалось, этого было недостаточно, чтобы они делились тем, что скрывали.

– Я говорила с Ривеном.

– Что?!

– Да, мы увиделись на поле.

– И что он?

– Вёл себя так, – Муза подтягивает к себе ноги, зябко ёжится и трет висок, боль кропотливо стягивает там паутину каждый раз, стоит разделить негативные эмоции других, – словно… Словно мы незнакомцы. Но он отпустил меня.

– А ты? – Стелла морщится, всегда так делает, когда речь заходит о Ривене. – Муз, я понимаю, что прошлый год был ужасен во всех смыслах для всех нас, но, может, пора прекратить винить себя в том, что ты не забрала его боль? Он понимал тебя тогда. Он всё понимал, потому что знал, что произошло с твоей мамой. Прекрати накручивать себя и думать, что было бы, если бы ты поступила так, а не иначе. Он жив. Стал самым последним говнюком, но жив. Переверни эту страницу. Отпусти его тоже. У тебя ведь есть Сэм.

– Я просто порвала с ним тогда, понимаешь? – Муза взвивается, злясь. – Без объяснений. Он бы утверждал то же, что и ты. А я не могла смотреть на то, как он еле дышит, и делать вид, будто ничего не произошло.

– Не забывай, что твой эмоциональный срыв поспособствовал этому. Мы все облажались, но в первую очередь Фара, когда укрыла от нас правду о том, что Сожженный вернулся. Ривену просто не повезло оказаться на патруле в ту ночь.

Резон в словах подруги есть, и довольно очевидный, однако собственной предрасположенности к самобичеванию этого не доказать. Муза пытается быть сильнее ровно с того момента, когда не уберегла мать. Это как разбить зеркало – ты можешь склеить осколки, но в каждой трещине будет крыться напоминание о том, что однажды ты не справилась.

– Ему не повезло, что я не смогла перебороть себя.

×××

Оглушительный рингтон заставляет Музу подскочить на кровати, её телефон разрывается от звонка. Она с трудом разлепляет веки, моргает несколько раз и замирает, когда осознает, кто ей звонит.

– Да заткните вы уже этот звук! – доносится раздраженный крик из спальни Стеллы, а потом что-то летит в дверь.

Терра, приподнявшаяся на локтях, спрашивает: «Кто там, Муза?»

Ривен продолжает настойчиво звонить.

– Да так, ошиблись номером.

Она лихорадочно скидывает одеяло, одевается впопыхах и выскакивает под не понимающие переглядки девочек из комнаты. Не знает, где искать, пропущенный вызов висит в уведомлениях, а когда она перезванивает, натягивая рукава кофты на похолодевшим руки, он не отвечает. Муза сокрушенно стонет, понимая, что единственный выход это искать его по силовому полю исходящих эмоций.

Это топи. Всегда.

Вихрь из ноток ярости, удовольствия и горечи завладевает ею, тянется красной нитью в голове, указывая путь. Тот, запутанный, ведёт в заброшенное крыло. В кабинете груда парт, цветочных горшков и пьяная туша, подпирающая окно.

– Переживала?

– Так сложно было ответить на звонок?!

– Мне лестно, что ты всё ещё тревожишься. Но вот тебе ответ, дорогая моя, на вопрос, почему я стал таким мудаком. Я пью, курю, и ты исчезаешь. Прикинь? Только так тебя нет рядом. И, когда я с ней, ты тоже исчезаешь. А я так хочу хотя бы ночью не видеть тебя во всех уголках этой ебучей школы…

Вина топит её, позволяет сделать один жалкий вдох и вновь отправляет под воду.

– Я могу помочь. Ты же знаешь. Только позволь.

Ривен смотрит на неё, словно она призрак, молчит, делая глоток из бутылки, и до сводящей судороги медленно преодолевает расстояние, разделяющее их, чтобы остановиться в паре сантиметров и, усмехнувшись, спросить: «Всё так просто?».

Она кивает, но не сразу, сама не зная, как выкрутиться из сложившихся обстоятельств, как помочь не навредив. Как хоть чем-то искупить вину, зияющую в груди?

– Дерзай, – хмыкает разочарованно, истеричный смех царапает горло.

Она протягивает пальцы к его голове, прикрывает глаза, ища нужное, пропуская через себя…

– Стой, – шепчет рвано, сбивая.

– Что?..

– Напоследок, – он осторожно поддевает пальцами ворот её кофты и притягивает к себе, целуя крепко, горько и отчаянно, и так же неожиданно отрывается. – Оставь мне разговор на тренировке. Буду знать, что должен держаться от тебя подальше, моя головная боль.

– Я надеюсь, – сбитая с толку, она, на странность, ясно мыслит, и немо благодарит мрак, который скрывает жар, заливший щеки и шею, – ты не думал в тот момент ни о чём, что может помешать мне стереть твои воспоминания. Не было никаких якорей?

– Кроме того, что ты слишком много болтаешь, нет.

Он лжёт, но в момент, когда она стирает (пытается, по правде говоря) воспоминания, не показывает этого. Ривен знает каждый трюк.

И обыгрывает её.

========== уже не утону, ведь я высушил всю боль ==========

Комментарий к уже не утону, ведь я высушил всю боль

Hogwarts!AU

Честно говоря, меня всё ещё пугает цифра оценок, которая грядёт, но я люблю всех, кто любит их, и ценю каждый отзыв и любую весточку. Спасибо вам🤧❤️

Он приходит сюда, когда пути домой отрезаны, когда мать умирает от передозировки, когда в квартире за неуплату отключают свет, когда он почти остаётся один, будучи в Хогвартсе, переполненном студентами.

Озеро в этот вечер бурлит, точно лава, и волны оглушительно накатывают друг на друга. Всё, что удерживает его от шага в пучину, это перила моста и остатки самообладания, чудовищно сильно похожие на голос одной девчонки с Когтеврана.

Гнев бугрится в нём, опаляет, пожирает изнутри – в минуту по чайной ложке. Злость зажигает внутренний пожар.

Чужая, небольшая ладонь ложится на спину волшебным успокоением (тушит очаг не хуже агуаменти), вырванным участком земли, где можно обрести равновесие.

– Ты становишься похожим на героя мультфильмов Тима Бертона, – её голос точно гарпун, впивается в плоть и, не отпуская, тянет на себя.

Он истерически усмехается, нервно спросив: «Что?».

– Бледная кожа, недельные мешки под глазами будто от бессонницы. Мертвецкий вид.

В этом вся Муза.

Дать гавань. Глупым фактом сбить с толку. А потом обязательно залезть внутрь и провести сеанс психотерапии с барахлящим мозгом. Тет-а-тет.

Она бы стала профессионалом в этой сфере, будь не здесь, не в школе долбанного чародейства и волшебства. Хотя у неё есть шанс блестяще закончить обучение и пройти практику в больнице Святого Мунго.

Но она не об этом мечтает. Мечтает стать борцом за справедливость. Мракоборцем.

– Прими мои соболезнования.

Она осторожно гладит по плечу пару раз, завладевая всем его вниманием, сосредотачивая боль в том месте, где они, её ладонь и его плечо, соприкасаются. Убирает, разделяя боль надвое.

– Спасибо, – хрипит.

Он хочет сказать больше. Хочет сказать, что ни одной клеткой тела её не заслуживает. Что никогда не будет хотя бы наполовину достойным её расположения. Но молчит, смотря на то, как Муза садится на мост, свесив ноги, заправив прядь волос за ухо и задев край наушников.

В маггловском мире Муза не изменяет себе: она чаще всего тусуется на первом этаже китайского ресторанчика своей тётушки в Чайна-тауне, слушая французский рэп в огромных наушниках и посильнее натягивая рукава свитеров (которых у неё больше, чем палочек для лапши в том самом ресторанчике). Иногда она рисует – лица людей, которые пролетают за день мимо идеально чистой витрины, с иероглифами древнекитайского (Ривен никогда не узнавал, что они значат), какие-то сценки мира по ту сторону музыки, которая является её самым надёжным убежищем. В стенах Хогвартса ей приходится забывать о своём софт-гранж стиле, забивать на индивидуальность, натягивая мантию в пол и синий факультетский шарф по поводу и без. Если ей уютно, то других причин не требуется.

Он иногда думает, как они со стильной Стеллой вообще уживаются и умудряются быть почти-лучшими-подружками. Ривен поворачивает голову, ветер зачесывает волосы в сторону, а в нос ударяют её лавандовые духи. Но сейчас шея Музы обнажена, и ему приходится приложить титаническое усилие, чтобы отвести взгляд.

Она дьявольски хороша, пока он ангельски плох.

– Каюсь, мне иногда кажется, что ты наложила на меня чары.

Из глотки вырывается завуалированное признание, которое непременно стоит подкрепить шуткой, от греха подальше, и которое, видимо, наплевало на стадию обдумывания, иначе почему все глупости, что вертятся в голове, в тотчас оказываются сказанными.

Ей.

– Это больше по части твоей новой подружки, – мотая ногами, облаченными в громоздкие, армейские ботинки, не теряющие при этом какого-то изящества, едко подмечает Муза.

В её школьной сумке лежат пергаментные свёртки и какой-то пыльный, внушительный толмут, наверное, захваченный из библиотеки. Что-то из сложной классики.

– Только не говори, что тебе не всё равно.

Ривен знает, она скажет – и ещё одна стена его обороны рухнет, оказавшись на поверку карточным домиком. Там стен-то немного осталось.

– Конечно, мне не всё равно.

И вот так падает бастион. Он сцепляет зубы и жмурится, будто боится оказаться однажды в этих руинах один. С Беатрикс они всё ближе к падению с тех самых стен, это она любит носиться по воздуху, будто фурия, Ривен приземленнее. Во многих смыслах.

– Я переживаю, что тебе причинят вред, – наблюдая за перекатами волн Чёрного Озера, пожимает плечами девушка. – Знаю, что ты можешь справиться. Но… будь осторожен, ладно? Всё, что прошу.

– Не бойся, я не заболею Беатрикс, – он стягивает свой, зеленый, шарф небрежным движением, и, пододвинувшись, оставляет его Музе, сбитой с толку. Мало кто знает, что её волосы на самом деле не чёрные, а иссиним отливом, и сейчас в свете пары слабых солнечных лучей, пробивающихся через серые тучи, это видно лучше всего. – Главное. Не простудись ты.

========== я в твоём плену ==========

Комментарий к я в твоём плену

AU, Муза ака Джуд и Ривен ака Кардан – главные герои серии книг «Воздушный народец» Холли Блэк.

Я ненавижу тебя, потому что думаю о тебе. Часто. Это отвратительно, и я не могу остановиться*

Муза отплевывается от ила, попавшего в рот при падении с башни, и её взгляд спотыкается о нагло протянутую руку фейрийского принца и, по совместительству, злейшего врага. Его пальцы тонкие, почти человеческие, без мозолей, в отличии от её. Она помнит, что Ривен по большей части пренебрегает тренировками со Скаем и Сильвой, оттого ей не составит труда победить его в сражении. Можно отвлечь его, нелепо кинув комок мокрого песка в лицо, откинуться на спину и пнуть под колено. Залезть сверху и приставить лезвие кинжала к шее. Один резкий рывок – и королевская кровь вновь прольётся.

Но он нужен живым. Сейчас… сейчас её мозг лихорадочно работает над тем, что делать после дворцового переворота, где была убита почти вся королевская семья, а войсками оппозиции руководил её отчим; что делать с единственным выжившим принцем, за чью голову его мятежный брат обещает щедрое вознаграждение; что делать с принцем, который предлагает ей опереться на его руку чтобы встать… Обычно Ривен протягивает руку чтобы толкнуть её, чтобы приструнить её, чтобы, будь его воля, придушить.

Муза, сидящая в воде по пояс, наверняка жалкое зрелище, но почему же на его бескровном лице не видно торжества? Неужто кровавая бойня с участием всех его родных пошатнула рассудок настолько, что всё бахвальство, высокомерие и сарказм притушили, словно догорающие угольки – ушат воды. Или это золотое вино заставило его заткнуться? Или он успел приложиться головой, пока они летели с высоты? Или он, действительно, ошарашен тем, что за один вечер потерял всё: семью, свободу и покой?

Скорее всего, это Муза ударилась и адекватность на мгновение перестала быть ей верной союзницей. В достаточной ли степени Ривен осознает, что случилось? Он ведь пьян.

Она приходит в себя, когда чужие губы дёргаются в ухмылке. Нет, прежний Ривен на месте. Недостаточно трезвый чтобы понять, что он безвозвратно потерял.

Отталкивает руку, поднимается на ноги, каждая мышца которых натягивается до ноющей боли, и ахает, не нашарив Закат – кинжал, тонкой работы небезызвестного ей кузнеца, в ножнах под платьем. Сердце бьётся в панике. Муза вздыхает. Нет, сейчас точно не время истерить. Необходимо отыскать шпионов, Стеллу, Аишу и Блум, и отвести в их логово Ривена. Закат не в приоритете, она раздобудет другое оружие.

– Это, кажется, твоё.

Ривен, несмотря на пережитое, выглядит изящным до тошноты, когда обращается к ней, захмелевший и мокрый. Капли воды стекают по его подбородку и шее. Музе хочется увидеть хотя бы долю страданий на его лице, но вместо этого она вынуждена наблюдать, как он подаёт ей выпавший Закат, глупо улыбаясь.

Почему ты не страдаешь?

Почему не рвешь волосы от горя?

Почему в твоей груди не зияет чёрная дыра?

Почему из нас двоих я выгляжу как человек, принявший поражение?

Почему, Ривен?

– Что смешного? – шипит она, надеясь, что на лице не написаны все те вопросы, которые крутятся и крутятся, оставшись без ответа.

– Только ты могла принести на праздник, который планировался изначально, оружие.

– Твои замечания неуместны. Идём, – она с презрением шагает к нему, хватает за рукав камзола и ступает в том направлении, в котором прежде прокрадывалась на рассвете, чтобы ни одна душа не заметила. – С этого часа ты мой пленник.

– Ты бесцеремонная.

– Только это понял? Я не собираюсь с тобой нянчиться или предоставлять услуги психотерапевта.

Муза даже злорадно улыбается от мысли, что Ривен, выросший в Эльфхейме, вдали от мира смертных, представления не имеет, кто такой психотерапевт, но никогда не даст знать ей об этом напрямую. Не признается, что в чем-то она более сведуща. Таковы отношения двух заклятых врагов. И, по правде говоря, это лучшее топливо для движения вперёд. Вопреки всему.

Но стоит ей сделать ещё два рывка, как правую ногу пронзает боль. Острая, беспощадная. Только не это! Почему упали они оба, а страдает только тело Музы? Адреналин, кипевший в венах ещё пару секунд назад, видимо, притуплял все ощущения, поэтому она сразу не заметила повреждений.

В скором времени Ривен обращает своё рассеянное, затуманенное алкоголем внимание на то, как хромающе-гордо держится его спутница, и, на миг скривившись, говорит: «Твоя человеческая сущность, может, и придаёт тебе сил язвить, но всё ещё остаётся уязвимой и, как следствие, смертной».

Муза ненавидит моменты, когда он касается тем слабости и несовершенства человеческой плоти с колокольни своего фейриского «я».

Ривен всегда их касается. Муза всегда его ненавидит.

– Я, может, и смертная, но всё ещё могу взять камень и пробить тебе череп.

– Ты едва дойдёшь до берега. Одной гордости здесь не хватит. У тебя что-то с ногой. Признай.

Мозг кипит. Нужно выдохнуть. Она справится. Идти всего-ничего, боль не ослепляет – она сумеет. Шаг – и удар боли, как хлыст, опускается на ногу, заставляя содрогнуться против воли, Муза едва не воет.

Проклятье.

– Сядь на камень, – приказывает Ривен небрежно, глядя куда-то в сторону Дворца. О чём он думает? О побеге? Она всё ещё в силах остановить его, кинув камень в затылок. И плевать что это будет неблагородно. Ей не до кодекса чести сейчас. – и будь добра заткнуться.

Муза нехотя, выказывая крайнюю степень нетерпения и отвращения, садится, задирает грязный, изорванный подол и видит опухшую лодыжку, вызывающую вздох огорчения, пока из-за неглубокой царапины на бедре стекает кровь. Ривен молчит, а потом присаживается на корточки перед ней.

У Музы всё плывёт перед глазами. Немыслимо. Невозможно. Не перед ней. Не он.

Прикосновения чужих пальцев мягкие и аккуратные. Почти нежные. Проходящие с какой-то одуряющей медлительностью вдоль её стопы, вверх по выпирающей косточке.

Ривен выглядит так, будто сам попал под действие магии. Будто вкусил плоды фейри. Будто мир перевернулся и они поменялись местами. Это она капризная принцесса фейри, а он несносный шпион.

Будто их никогда не расщепляла обоюдная ненависть. Будто исписанная её именем бумага была не прямым свидетельством ярости, а признанием в любви. Будто он не испытывал омерзения, прикасаясь к ней.

Ловя его поддернутый тем же странным, необъяснимым трансом взгляд, а следом и расплывающуюся хищную улыбку, Муза понимает, что попала в ловушку. Она тоже его рассматривала. Бесстыдно. В горячке собственных смешанных чувств. И она поплатится за это. Ровно как и он.

– Ты всё ещё уверена, что это я твой пленник, а, Муза?

И, конечно, плата не заставляет себя ждать. Но что намного хуже, так это непреложная истина этого мира: фейри не могут лгать.

Комментарий к я в твоём плену

* «Жестокий Принц» Холли Блэк