Текст книги "Закрытыми глазами (ЛП)"

Автор книги: Helholden

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Он вскинул руку и закрыл ей рот – и не без причины. Двумя пальцами другой руки он проник в неё, и она застонала ему в ладонь, отчего звук вышел слабым, искажённым. Внизу он двигал пальцами внутрь и наружу, сгибал в нужном месте, вновь целовал её шею, лизал и прикусывал кожу на горле. Теперь он действовал с ней резче, грубее, добавил третий палец. Наконец она задрожала, затрепыхалась в его руках и кончила, туго сжимаясь вокруг пальцев.

Он убрал ладонь с её рта и толкнул на пол. Галадриэль споткнулась, приземлилась на руки и обернулась. На её лице отразилась обида, и он попытался извиниться одними глазами. Он опустился рядом с ней на колени, дёрнул за руку и развернул к себе лицом. Подхватил её под голову и снова привлёк близко. Их лбы соприкоснулись ещё раз, хотя и на краткое мгновение.

– Прости меня, – шепнул он тихо ей в губы. – Прошу, притворись, что сопротивляешься.

Галадриэль едва заметно кивнула и отпрянула, силясь высвободить руку из его хватки.

– Отпусти!

Она ахнула, когда он рванул её обратно на себя и повалил на каменный пол. Возможно, страх всё-таки подкрался и сделал всё слишком реальным, потому что, когда он заглянул ей в лицо, она боялась по-настоящему. Озиралась вокруг и видела, что все взгляды устремлены на них. И извивалась под ним всем телом, и рвалась из его рук – тоже по-настоящему. Взгляд её глаз вновь метнулся к нему, и ему показалось, что она вот-вот заплачет.

Пришло время для худшего. От этого его замутило. Он боролся с ней – не для того, чтобы сделать больно, а чтобы удержать на месте и вновь поговорить. С огромным трудом ему удалось прижать к полу её руки, и он разместился у неё между ног. Ненадолго опустил голову и дождался момента, когда губы вновь окажутся рядом с её ухом.

– Я не сделаю больно, Галадриэль, – прошептал он. – Прошу, поверь.

Он чуть отстранился и заглянул в её глаза. Как видно, она немного успокоилась, хотя всё ещё дрожала.

– Мне страшно, – призналась она, едва слышно выдыхая эти слова.

– Мне тоже, – шепнул он в ответ, – но боли я не причиню.

Он вновь наклонился к её уху, отпустил одно из запястий и просунул ладонь вниз между их телами.

– Разреши мне, – взмолился он ещё раз.

– Да, – выдавила из себя она.

Он задрал платье ровно на необходимую высоту, позаботившись, чтобы всё тело её было прикрыто и ни один зверь её не увидел. Освободился из штанов. Он был готов, но всё равно сделал пару быстрых движений рукой, чтобы справиться со смущением, что угрожало пересилить желание. И, когда разместил себя на её жарком входе, он снова прильнул своим лбом к её и посмотрел ей в глаза. Галадриэль, казалось, поразила интимность, к которой он стремился, но вот их губы приоткрылись, стоило ему толкнуться внутрь. Он входил медленно, и она задохнулась, а он тяжело выдохнул. Закрыл глаза и замер, заполнив её до упора.

Он не думал о глазах, что на них смотрели. Нашарил её руки, сплёл свои пальцы с её и крепко сжал. И, оперевшись на локти, начал двигаться. Она вздыхала на все лады, рвано и неровно, и то, что он не чувствовал её кожей нигде, кроме как внизу, похоже, лишь обостряло ощущения от контакта. В ней было тесно и очень тепло, а при толчках мышцы сжимали так, что из его горла вырвался мучительный стон. Саурон задвигался быстрее и жёстче, жаждая этим насладиться и в то же время желая закончить это как можно быстрее и избавить её от лишнего унижения.

Из толпы, что за ними наблюдала, летели смешки и похабное улюлюканье, и, стремясь выгнать это из головы, он стиснул руки Галадриэль сильнее и попытался сосредоточиться на ней, на её восхитительном жаре. Хотел поцеловать её, но это было невозможно – не здесь, не прямо сейчас. Он чувствовал, как она, будто не зная, как быть с ногами, то закидывала их ему за спину, то тут же роняла по бокам. Он ускорился ещё, стал входить до упора, и вот уже она ахала на каждом толчке. И тогда он понял, что ей хорошо. Что она этим наслаждается. Она дрожала, изнемогала. Закинула ноги ему на талию и толкнула в себя. И тогда он потерял над собой власть.

Он двигался в ней, и наконец ощущения от ударов слились в единое нестерпимое удовольствие. Он толкался вновь и вновь, задыхаясь, и тут она сжалась на нём и сотряслась в своём освобождении. Это лишь увлекло его дальше, заставило вбиваться жёстче, злее, пока спустя мгновение он не кончил и не рухнул на неё сверху.

Оба они лежали какое-то время в молчании. Всеобщий смех превратился в оглушительный гам. Саурон крепко зажмурился. Хотел было от неё оторваться, но понял, что лишь его тело прикрывает её, и лучше уж продолжать лежать.

– Хм-м, – снова прокатился глубокий рокот. – Так гораздо лучше, Майрон. Можете идти.

Разделение оказалось одновременно бесцеремонным и унизительным. Он отстранился, заправил себя в штаны, затем подтянул вниз подол изорванного платья, прикрывая её. Как во сне, встал с каменного пола. При этом он держал Галадриэль за руку, помогая подняться и ей.

Он не помнил обратный путь в покои – лишь то, как всё время держал её за руку и что на него навалилось несказанное онемение. Как только они вернулись, он вспомнил о высаженной двери, поднял её и небрежно приставил ко входу, чтобы создать хотя бы видимость личного пространства. Но какое личное пространство могло быть теперь, когда столь многие видели, как они с Галадриэль занимались тем, чем занимались? Пройдя пару шагов, он опустился на колени. Его тошнило. Желудок скрутило, он наклонился и исторг из себя то немногое, что съел за сегодня.

Краем сознания он различил удаляющиеся быстрые шаги, затем – их возвращение.

– Вот, выпей, – зазвучал её голос слева.

Чашку прижали к его губам, и он глотнул холодной воды. Он пил, чтобы избавиться от горечи во рту. Сквозь пелену в своём сознании он отметил, что она успокаивающе гладит его по волосам.

– Прости меня, – проронил он еле слышно.

– Не за что просить прощения, – пробормотала она, и он понял, что она сидит рядом. Её руки обвились вокруг его плеч и шеи, она его обняла.

Это его поразило. Он думал, она его возненавидит, будет сторониться прикосновений, не захочет иметь с ним ничего общего. Там выбора у них не было. Она согласилась, но какова была альтернатива? Быть изнасилованной толпой чудовищ, быть пущенной по кругу?

– Как можешь ты так говорить? – прошептал он.

Она слегка отстранилась и взяла в ладони его лицо. И заставила посмотреть на неё.

– Ты не обязан был вставать на мою защиту. Не обязан был спрашивать у меня разрешения. Не обязан был так тщательно прикрывать меня от их взглядов. – На миг занервничав, она провела пальцем по его щеке. – …Не обязан был делать мне приятно.

Он понял, о чём она, но этого было недостаточно.

– Ничто из этого не помогло.

– Да, не помогло, – согласилась она, – но… – Не в силах подобрать слова, она опустила одну руку ему на грудь, прижала ладонь к сердцу. – Это указало на то, что мне нужно было знать.

– На что же? – дерзнул он спросить.

Она просто вновь притянула его к себе, обняла во второй раз. Она не ответила. А он не повторил вопроса. В итоге она встала с пола и, держа его за руку, вынудила подняться следом и пойти за ней. Подвела к постели и уложила. Он повиновался, уступив её настойчивости. Она медленно сняла с себя порванное платье и оставила его на полу, а он отвёл взгляд, потому что теперь она была обнажена. Он услышал, как она расстёгивает и кладёт на столик ожерелье. Затем она присоединилась к нему на кровати и укрыла их одеялом.

То, что она сделала после, поразило его ещё больше: своей тонкой рукой она обхватила его грудь и приткнулась к нему под бок. Притянула к себе крепко, а её нога даже обвилась вокруг его, и вот он повернулся к ней лицом и тоже обнял за талию. Что-то заклекотало у него в груди, и он вдруг затрясся всем телом. Галадриэль погладила его по волосам, успокаивая. Только когда она дотронулась до его щеки, коснулась большим пальцем солёных дорожек, он понял, что плачет. Он открыл глаза и глядел на неё очень долго. На её лице не было слёз. Но глаза ярко сияли. Казалось, никакая боль не могла заставить их померкнуть.

Ладонь замерла на щеке, и тогда он сделал то, чего от себя не ожидал.

Поцеловал. Не смог остановиться. Галадриэль откликнулась на этот поцелуй, приоткрыла губы, что ещё пуще сбивало с толку. У неё вырвался стон – тихий, нежный звук во мраке, и Саурон осторожно потрогал её лицо пальцами, а затем перевернул на спину и оказался сверху. Он её хотел, но хотел на собственных условиях, а Моргот у них это отнял. Замарал, превратил во что-то отвратительное и гадкое, и теперь ничего не вернуть. Не стереть.

Он разорвал их поцелуй и воззрился на неё в темноте.

– Знаю, я сказал, что не сделаю больно, – произнёс он, – но сделал. Я причинил тебе боль.

Она задрала голову, вздёрнула подбородок. В глазах отразилось несогласие.

– Ты спросил разрешения.

– А какие варианты у тебя были? – возразил он.

Она поднесла ладонь к его лицу, ласково дотронулась до щеки.

– Разные, – признала она, – но лишь один я выбрала.

«Выбрала». Теперь он кое-что понял. Почему он сверху? Он взял её под спину и перевернул их так, что сверху оказалась она. Если она этого хочет, то пусть покажет, чего именно. Больше он у неё этого не заберёт.

Она ахнула, а затем поднялась и села прямо, роняя одеяло. В тусклом свете её нагое тело было прекрасно, и он дал волю своим глазам. Приоткрыв рот, он блуждал по ней взглядом, запечатлевая в памяти ладные изгибы, и почувствовал, как шарят по его груди руки, как тянут они за тунику, силясь задрать повыше. Он чуть приподнялся и позволил ей стянуть с себя одежду. Галадриэль уронила её, обхватила его лицо и притянула для поцелуя, устраиваясь на нём сверху в позе наездницы.

Где-то там, за пеленой нежных поцелуев, он ощутил, как руки оставили его лицо и опустились к штанам, принялись расстёгивать и стаскивать их по бёдрам. Вот она вернулась к нему на колени, обхватила ладонью его мужское естество и стала ласкать. Между поцелуями из его горла вырвался придушенный стон, а когда она приподнялась, пристроилась и опустилась, он рвано выдохнул ей в губы. Она была всё такой же влажной, очень-очень тёплой, и, когда качнулась бёдрами к нему, он вскинул обе руки ей на спину и прижал ближе к себе.

Она скакала на нём до тех пор, пока оба они не вспотели, тяжело дыша, задыхаясь между поцелуями. Скакала, пока не содрогнулась от разрядки не один-два раза, а многократно, и их тела скользили друг о друга от каждого блаженного освобождения, что она на нём испытала. Сам он кончил лишь после того, как она повалила его плашмя на кровать и, упираясь в его грудь, двигалась вверх и вниз почти грубо, стоная всё это время.

Галадриэль насаживалась на него до упора и выжимала досуха, будто хотела, жаждала его всего до последней капли – и пик от её ласк был таким пронзительным, что у него потемнело в глазах, пока он трепетал под ней.

Он обхватил её руками, притянул к себе вплотную, повернулся с нею на бок и обнимал так всю ночь. Его рука погладила её лицо да так и осталась там. Пытливо глядя ей в глаза, он размышлял. Какой вред в правде, когда они и так уже прошли через худшее? А может, худшее ждало их впереди? Им нечем было утешиться – только друг другом. Почему бы не признаться? Она была для него всем.

– Я тебя люблю, – сказал он в темноте.

Её глаза засияли, но на этот раз, он понял, это был не просто отблеск света. Она подалась вперёд, запечатлела на его губах мягкий поцелуй, погладила по щеке.

– Я тоже тебя люблю, – тихо призналась она в ответ и прижалась крепче.

Так они и уснули в объятиях друг друга, в покое, наперекор невзгодам и жестокости мира вне этой комнаты.

*

Моргот вынудил их сделать то, что они сделали, – пусть. Они не могли этого изменить. Но каким-то неизъясним образом у них получилось всё исправить, пустить в нужное русло, создать собственную канву их отношений. Здесь, в безопасности его покоев, они могли быть самими собой и наслаждаться спокойствием, счастьем и удовольствиями, но за пределами комнаты для остальных им приходилось притворяться хозяином и рабыней. Галадриэль не гнушалась надевать ожерелье с цепью, ибо Морготу нравилось видеть его на её шее, и долгое время он их не трогал.

Однажды Саурон завёл об этом разговор.

– Если он прикажет повторить, нам надо знать заранее, как себя обезопасить.

Галадриэль помолчала, затем их взгляды встретились.

– Думаешь, он потребует этого ещё раз?

– Да, – ответил он, – хотя бы и из жестокости. Надо быть готовыми, Галадриэль.

Долгое время она хранила молчание, затем поднялась и подошла. Села к нему на колени, обняла за шею и наклонилась к уху.

– Тогда, если это случится, можешь дарить мне удовольствие так, как сочтёшь нужным, – прошептала она, – а я притворюсь, что мне неприятно. Буду вырываться. Буду кричать. Но хочу, чтобы ты помнил: это будет не всерьёз. И неважно, как яростно я буду сопротивляться, – ни в коем случае не останавливайся.

Она немного отстранилась и посмотрела в глаза, затем взяла его лицо в ладони и подарила нежнейший поцелуй. А когда губы её раскрылись, она добавила:

– Знаю, в это трудно поверить, но ты никогда не делал мне больно. Ни разу. Я теперь это знаю.

Он сглотнул ком в горле, всей душой презирая, что приходится замышлять такое ради выживания, ради того, чтобы пережить очередной день. Но подготовиться к такому было просто-напросто разумно. Если это случится, а они не обговорят всё заранее и он её обидит…

– Ты уверена? – спросил он.

Галадриэль улыбнулась – и губами, и глазами. Даже он не смог бы усомниться в её искренности.

– Да, – сказала она, и он ей поверил.

*

Это случилось. Они шли по коридорам вместе – потому что всегда ходили вместе. Саурону претила сама мысль оставить Галадриэль одну где бы то ни было, даже в его покоях, поэтому она всегда и везде его сопровождала. Так он защищал её, и она не возражала. Сегодня, как и в любой другой день, она надела ожерелье с цепью, и браслет был у Саурона на запястье, но в этот раз Моргот подошёл и встал у них на пути.

– Майрон, – приветствовал он своим глубоким, рокочущим голосом. Жёсткий взгляд его остановился на Галадриэль, затем пополз по её фигуре сверху вниз. – Давайте-ка. Ступайте за мной.

То была не просьба. А приказ.

Снедаемый беспокойством, Саурон оглянулся на Галадриэль. Она посмотрела на него в ответ, едва заметно кивнула, и они пошли за Морготом.

Его высоченная фигура привела их в большой пустой зал. Внутри стояла какая-то мебель, и в одно из кресел опустился Моргот. Они же вдвоём остались стоять посередине тёмной комнаты, не зная, что делать. Впрочем, Моргот быстро всё прояснил.

– Поставь свою рабыню на четвереньки и оплодотвори для меня, Майрон, – потребовал он. – Она пока не беременна, так что, подозреваю, ты не выполняешь свой долг так часто, как следовало бы.

Саурон метнул взгляд на Галадриэль, поворачиваясь к ней всем телом. Несмотря на её былые заверения, он оказался зажат между теми же тревогой и ненавистью к себе, что и раньше. «Можно?» – спросил одними губами. Ответ Галадриэль пришёл не в виде кивка, ведь она смотрела в сторону Моргота. Она просто склонила голову и начала опускаться на колени.

– Раздень её, – скомандовал Моргот с гадким возбуждением в тоне. – Хочу, чтобы она была голой. И ты. Но цепь оставь на ней.

Саурон прерывисто выдохнул. Настала пора для худшего, но деваться было некуда. Вспомнив слова Галадриэль, он обошёл её, встал позади её коленопреклонённой фигуры, затем снял браслет с запястья и позволил ему упасть. Развязал шнурки платья, стянул его с плеч, обнажая её, спустил до самого низа. Потянулся к нижнему белью и тоже спустил. Глянув мельком на её лицо сбоку, он заметил, что она стоит с закрытыми глазами. Она приподняла одно колено, другое, помогая раздевать её, и он был благодарен за то, как слаженно они действовали.

Хорошо, что они это обсудили. Он и представить себе не мог, как сделал бы хоть что-то из этого без её прямого разрешения, без того, чтобы она сказала, что всё в порядке. Хотя бы это ощущалось нормальным, невзирая на унижение, что испытывали они оба.

Он сорвал с себя тунику и швырнул вбок. Опустился на колени позади Галадриэль, надавил рукой на спину, вынуждая опустить торс как можно ниже к полу, на платье, что лежало перед ней – благословенная прослойка между нагим телом и холодным камнем. Галадриэль повиновалась – прижалась грудью к полу, оставив бёдра высоко вздёрнутыми. А затем он раздвинул ей ноги и сделал то, что заставило её вскрикнуть от шока, – припал ртом к её сладкому, скользкому лону, провёл языком вовнутрь и вверх. И она уже текла и источала аромат желания. Судя по всему, её будоражило быть выставленной напоказ, пускай она и стыдилась этого. Из-за стыда с телом, бывает, творится всякое.

Она дёрнулась прочь от его рта и языка, затем – обратно к нему и опустила голову, скрывая лицо, стыдясь своего возбуждения в столь непотребной позе. По крайней мере, их было двое. Их было двое. Член затвердел, когда Саурон осознал, что это её заводит, и он лизал и посасывал, потом вошёл двумя пальцами в скользкий жар её лона и стал толкаться ими, покуда рука не заблестела от её соков. Ртом он всё это время не отрывался от неё, лаская лишь сильнее и настойчивее, а она лишь жёстче вжималась в его лицо.

Он развернул ладонь, согнул пальцы внутри неё вперёд, к животу, с бóльшим нажимом лаская то сладкое местечко спереди, и Галадриэль не выдержала – пронзительно вскрикнув, она кончила ему на руку и в рот, и он слизнул эти капли, упиваясь вкусом. После этого он убрал руку, расстегнул и снял бриджи. Несмотря ни на что, она будет наслаждаться этим каждый раз. Он об этом позаботится.

Опустившись на колени позади Галадриэль, он той же рукой, что была внутри неё, обхватил член и приласкал себя по-быстрому, убеждаясь, что готов настолько, насколько необходимо, – а затем толкнулся. И она сжалась и затрепетала, и с губ её сорвался пьянящий блаженный вздох. Она подалась бёдрами назад, насаживаясь до отказа, и, очутившись так глубоко в ней и жаждая насладиться моментом, он именно тогда вдруг понял, что для Моргота это выглядит слишком обоюдно. Поэтому он подхватил цепь, что свисала с её ожерелья, и потянул на себя.

Не настолько резко, чтобы сделать больно, но достаточно сильно, чтобы она подняла голову. Последовали мучительно приятные удары бёдрами в бёдра, что раз за разом отправляли пульсирующий член до упора, а Галадриэль, тяжело дыша, громко вскрикивала на каждый толчок. Свирепость его движений маскировала то, как она подавалась обратно, охотно встречая его рывки, – и Моргот не заметит, не поймёт. Она вцепилась в платье на полу, стараясь противостоять шоку удовольствия, что пронзал её тело толчок за толчком.

Он ускорялся, пока она не завопила – и он не смотрел, доволен ли Моргот. Саурон пытался сосредоточиться на ней – на ощущении густого, скользкого жара, когда её мышцы стиснули член и она мощно кончила. Потом она обмякла под ним, ноги и руки ослабли и стали разъезжаться, но он продолжал вбиваться до конца, пока её тело не омыло ещё одной волной шока, и ещё одной, и ещё, пока её наслаждение не потекло на пол.

Сладкое освобождение настигло его и ослепило, и он едва не рухнул на Галадриэль, еле успев ухватиться за её спину и выровняться.

– Ты молодец, Майрон, – сквозь плотный туман в сознании донёсся до него голос Моргота. – Позаботься, чтобы она поскорее понесла. Я устал ждать.

От смысла сказанного всё обращалось прахом, и Саурон закрыл глаза.

Что вообще могло быть адом, если не это?

*

Это случилось много раз и многими способами. Моргота, казалось, подпитывали их бесчестье и позор, и чем краснее были их щёки после, тем лучше. Однажды Саурон ковал в кузнице оружие, и жар от него, должно быть, овладел им. Он глубоко задумался, поглощённый работой. Галадриэль сидела за столом в паре метров от него, когда из расплавленного металла вырвалась яркая искра – но окрашенная не так, как полагалось бы обычной искре. Поражённый и растерянный, Саурон из любопытства провёл рукой по этому месту в воздухе. Искра вернулась – и на этот раз она подчинилась его воле.

От осознания у него загорелись глаза. Что-то происходило. Его магия, его сила – это возвращалось.

И в тот самый миг, словно эти два события сплетались воедино, Галадриэль за столом сделалось плохо и она сложилась пополам. Он резко обернулся и посмотрел на неё. Она подняла лицо и встретилась с ним взглядом. В глазах её читалось страдание.

– Кажется, я ношу дитя, – призналась она мягко, хотя голос дрогнул от страха. – Меня тошнит уже какое-то время.

Он уронил инструменты. Ему бы тоже испугаться, но он был на удивление спокоен. Он подошёл, опустился рядом с ней на колени, взял её руки в свои и крепко сжал.

– Всё будет хорошо, – успокоил он, и лицо её исказилось от боли.

– Откуда тебе знать? – спросила она резко, страшась худшего – для них, для их ребёнка.

Он дотянулся и нежно взял её лицо в ладонь.

– Не переживай, – сказал он, вспоминая искру над раскалённо-красным… и что это для него означало. Губы растянулись в тонкой улыбке, наполняя глаза неестественным светом. – Я кое-что придумал.