Текст книги "Кор-15: Город мертвых (СИ)"

Автор книги: Хартигэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Смотрящий не справился. Или по какой-то причине считает, что не справится без моей помощи. Меня настойчиво просят расследовать это убийство. Настолько настойчиво, что буквально выбора не оставляют. И именно поэтому мне хочется закапываться в дело еще меньше. Выгоднее свалить из города подобру-поздорову. Но кажется, уже поздно. Миссия выбрала меня, и не выполнив ее, до утра я не протяну. Начало концу уже положено.

За мной хвост. Уже минут десять шорохи в чернильных тенях за моей спиной принадлежат авторству кого-то покрупнее крысы или уличного кота. Неопытный, или стоит задача показать, что цель под присмотром? Хруст пластиковой бутылки под неосторожной ногой упал на чашу весов первой версии.

– Выходи уже, – пробежав по инерции еще несколько шагов, я остановился.

Тьма ответила знакомым утробным ворчанием. Подготовиться ко встрече на этот раз я успел, благо, оружие и не прятал.

Рычание сорвалось на вой, и тень метнулась ко мне из очередной подворотни. Я успел отстраненно подумать, что в этом городе чересчур много подворотен, и за это я его когда-то любил, а теперь ненавижу. Вихрь, полный острых зубов и коленок с локтями, налетел, выбивая из головы лишние мысли.

И все-таки, я не безнадежен. Или в экстремальных ситуациях былые навыки возвращаются быстрее, чем многие думают. Я успел отвести нож в сторону буквально в последнее мгновение. А потом и вовсе отшвырнул оружие, чтобы не мешало. Я Чистильщик, а не мясник. С ножом на ребенка не пойду.

О своей щепетильности я пожалел буквально через мгновение, но было поздно: нож отлетел слишком далеко. Не забыть бы найти потом. Я слишком щедро разбрасываю по улицам этого города 'хлебные крошки'. Мои ножи тут знакомы многим. Да и не стоит сорить оружием, его запас не безграничен. Я ведь ехал сюда в полной уверенности, что нового меня никто не узнает, и пару ножей прихватил просто для собственного душевного равновесия.

Рычащий и подвывающий звереныш яростно пытался добраться до моей шеи. Или хотя бы выцарапать глаза. Тельце было легким, но сила чувствовалась, а число конечностей, которыми меня пытались повредить, стремилось к бесконечности. И паршивцу удалось!

Я расслабился, окончательно поняв, кто передо мной, решил, что справлюсь легко, пусть пар выпустит для начала, чтобы я ему в пылу борьбы не сломал что-нибудь. А мелкий воспользовался. Хлесткий удар по щеке и жжение вспухающих кровью глубоких царапин заставили отбросить реверансы. Перехватив руки нападавшего крест-накрест, я крутанулся, увлекая нетяжелое тело за собой. Стремительный разворот, чтобы оторвать нападавшего от моей талии, за которую тот уцепился ногами, бросок через голову... готов.

Взъерошенное создание беспомощно трепыхалось подо мной, уткнувшись носом в уличную слякоть. В обездвиженном состоянии ребенок казался младше, чем я решил сначала: лет десять, не больше. Или недокормленный, что тоже вероятно, учитывая излишнюю худобу и плотоядные замашки.

– Пацан, если пообещаешь не царапаться, то отпущу, – стараясь говорить как можно более ласково, но не слишком сюсюкать, мирно предложил я. – Поговорим, выскажешь свои претензии как мужчина, глядя в глаза.

Ответом мне стали возмущенное мычание и жалобный всхлип с поскуливанием.

Опасаясь, что перегнул палку, я поспешно слез с хрупкого на вид тельца и, вздернув за капюшон толстовки, рывком поставил свою добычу на ноги.

– Что-то не так с моим предложением? – спросил вкрадчиво.

Дите энергично закивало, размазывая по веснусчатым щекам потеки грязи и слезы.

– Что?

– Я не пацан, – на меня взглянули огромные небесно-синие глаза в обрамлении пушистых светлых ресниц. Крайне возмущенно взглянули. – Не видишь, что 'кенгурушка' розовая!

Выпустив капюшон 'розовой кенгурушки' я расхохотался. Учитывая темень, царящую на городских улицах, и количество грязи, на обсуждаемый предмет одежды налипшее, понять, что толстовка именно розовая было не проще, чем узнать в щуплой, коротко стриженной рыжей малявке девочку. Можно, в принципе, но нужно долго присматриваться.

– Ненавижу, – прошипела моя собеседница, сжимая кулачки.

Милое, даже несмотря на крайнюю степень чумазости, личико скривилось, обнажая внушительные зубки. Я присмотрелся. Клыки недлинные, но толстые. Верхние и нижние развиты одинаково хорошо. Передние зубки мелкие, челюсти слегка вытянуты вперед.

– Кто твой хозяин? – я мигом перестал умиляться и снова перешел в режим боеготовности, сильно жалея, что отпустил создание. Беспечность пока что не вылезла мне боком только потому, что упыреныш в подчинении. И хозяин не дает ему спуску – в глазах нет ни капли красноты, каковая неизменно расцвечивает белки попробовавшего кровь упыря. Но вот, не спустит ли хозяин своего питомца с поводка – вопрос. Ведь позволил же напасть.

Девчонка уже взяла себя в руки, поспешно прикрыла ладошками рот, пряча клыки. Видимо, сообразила, чем выдала себя. Синие глаза смотрели испуганно.

– Послушай, – я украдкой огляделся в поисках ножа. Тот лежал почти под ногами. Хорошо. Успею достать. – Ты напала. И это плохо.

– Ты убил Ли.

– Кого? – переспросил я, уже к концу вопроса понимая, что Ли – это, скорее всего, мертвая секретарша Григора, на которую я наткнулся в начале этой, обещающей тянуться бесконечно, ночи.

Девчонка смешно наморщила лоб, демонстрируя недоступные нормальному человеку мимические таланты.

– Ли... Илина, – неуверенно исправилась она. – Убивать плохо, – обвиняющий взгляд ясно-синих глазенок.

Что-то тут нечисто. Упыри тем и опасны, что сохраняют все человеческие повадки, каковыми обладали при жизни. Не имея опыта, сложно отличить упыря от живого. По крайней мере, до того момента, когда он подберется достаточно близко, чтобы приступить к трапезе. Но повадки повадками, а вот к оценочному суждению упыри не способны. Тем более, к выводам, подразумевающим понимание человеческой морали.

– Убивать плохо, – упрямо повторила девчонка и сникла. Теперь на меня смотрели жалобно и вопросительно.

– Плохо, – согласился я, еще не совсем понимая, куда у нас клонится беседа. – Я рад, что ты это знаешь. Но почему сама не выполняешь?

– Ты глупый человек? – возмущенно взвилась девчонка.

Я поперхнулся. Уж не знаю, что такого глупого она услышала в моем вопросе, но формулировочка... Похоже на то, как нежный цветочек-гимназистка подбирает замены, желая, но не решаясь выговорить 'грубое' слово 'дурак'.

– А давай представим на минуточку, что я глупый, – предложил я. – И ты мне объяснишь, в чем именно состоит моя глупость, – я присел, делая вид, что хочу сравняться в росте с собеседником, украдкой подобрал нож.

Девчонка таращилась на меня во все глаза. Кажется, вместо того, чтобы продемонстрировать, что доверяю и готов общаться на равных, я ее своим маневром напугал.

– Я их не убивала! – судя по 'суровой' складке, прорезавшейся между насупленных бровей и возмущенному сопению, упыреныш поняла мою фразу по-своему и решила постоять за себя.

– Не убивала? – Понять бы, кого 'их' и почему во множественном числе...

– Нет! Судья хотел обмануть Ли! Он плохой человек. А она не понимала! И ты – глупый, если не понимаешь! – малявка настолько распалилась, что вконец осмелела и ткнула меня в лоб тонким пальчиком.

Никогда бы не подумал, что могу так легко потерять равновесие. Или это миссия, от которой я всячески пытался откреститься, дает знать, что выбран неверный путь? Нога неуклюже вильнула, каблук поехал по скользкой мостовой. Чтобы выровняться, я взмахнул руками, 'засветив' нож. Лезвие тускло сверкнуло серебром в свете выбравшейся в зенит полной луны.

Собеседница отпрыгнула, зашипела, выщерившись на меня во все клыки. Жуткое, низкое шипение, переходящее в рычание. Вот это номер. Неужели, не упыреныш, а самый, что ни есть, полноценный гуль? Бред какой-то. Если уже гули способны так долго себя в руках держать, подбираясь к жертве, то я удивлен, что в этом городе вообще еще можно встретить живых людей. А можно ли?

Рычание нарастало, эхом разливаясь по улице, перекатываясь плотной низкой волной. Мы стояли друг напротив друга: девчонка, напоминающая человеческого ребенка уже весьма отдаленно, и уставший от всего этого старик в подтянутом сорокалетнем теле. Пока тело, повинуясь инстинктам, готовилось отразить атаку монстра, мой внутренний старик вяло бурчал о том, насколько его все достало. Этот город всегда был щедр на неприятные сюрпризы, но гуль с признаками интеллекта и без признаков разложения плоти?

Рычание достигло пика, и я почувствовал, как завибрировали ребра, резонируя с низкими нотами. Создание напротив жалобно взвизгнуло и... пустилось наутек.

Драгоценные мгновения, которые ушли на осознание изменений в расстановке сил, едва не оборвали эту длинную ночь раньше срока. К счастью, обывательская жизнь научила меня многому. В частности, тому, что в любой непонятной ситуации следует удалиться от нее на как можно большее расстояние и не вмешиваться. Вот и мне сейчас лучше последовать примеру моей маленькой 'подружки' и взять ноги в руки.

– Стареешь, – насмешливый голос за спиной заставил сбиться с шага. – Чистильщик, бегущий от потенциальной добычи. Я и не надеялся такое увидеть.

– Дэнуц, – протянул, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Обернулся, надевая свою самую невозмутимую маску.

– Вэлериу, – самодовольная улыбка блондина освещала улицу не хуже фонаря, под которым он остановился. – Вот уж не рассчитывал, что одной лишь записи рычания гуля окажется достаточно, чтобы обратить городскую легенду в бегство, – рисуясь, сопляк продемонстрировал смартфон, который держал в руках, нарочито медленно ткнул пальцем в экран. Рычание смолкло, как отрезали.

– А на что ты рассчитывал?

– Разгонять упырей она очень даже помогает, – пожал плечами Дэнуц.

– Разгонять?

– А, точняк, ты ведь больше не местный, – сказано это было с такой ехидной издевкой, что будь мне действительно важно, что обо мне думает каждый ничтожный мажорчик, я бы сквозь землю провалился. Прямо к тем самым упырям, которых мэрский сынок разгонять собрался.

– Именно. Поэтому не просветишь ли? А заодно и о том, почему тебе приспичило 'разгонять' именно того упыря, которого я допрашивал.

– Хо-хо-хорохориться завязывай, а? – Дэнуц противно рассмеялся, кривляясь, будто злодей из комиксов. – Еще секунд тридцать такого 'допроса', и мне осталось бы только пожелать малявке приятного аппетита.

– Все было под контролем, – уже на середине фразы у меня возникло острое желание надавать себе по губам. С чего бы мне перед этим сосунком оправдываться?

– Ага. Ты в курсе, с чем столкнулся хоть? – Не нравится мне его тон. В былые времена Дэнуц столь заносчивых интонаций себе не позволял, да и вообще, был тише воды, ниже травы.

Жаль, я не в том положении. При всем презрении к этой моли, папашу его, Григора, я уважаю, да и завтрашние переговоры с мэрией все еще имеют шанс состояться, пусть и призрачный. Придется проглотить и высокомерие, и все намеки на то, что теряю форму. Я вдохнул поглубже, надеясь, что сделал это незаметно. Да еще и до семи сосчитал про себя, прежде, чем отвечать.

– Упыреныш обыкновенный, плоти не пробовавший, – я пожал плечами как можно более равнодушно. – А вот то, что она рассказать собиралась, очень даже любопытно звучит...

Меня прервал нарочито хриплый смех. Все-таки, тело совсем разбаловалось за годы жизни во внешнем мире – кислую гримасу сдержать я не сумел. Попытка скопировать Сизера была настолько очевидной, что вызывала лишь зубную боль и жалость к подражателю. Пацан всегда был завистлив, только в былые времена объектом его подражания был я. Похоже, после моего ухода он нашел себе нового кумира. Дэнуц, однако, моей реакции не заметил или просто виду не подал, упиваясь своим 'триумфом'.

– Нее, чувак, это бомба. Замедленного действия, как мы думали. Рванула, правда, раньше времени. Ты в курсе, что на счету этой твари уже шесть трупов, не считая сегодняшний? Красивое число, не правда ли?

Ага. Как же. После стольких лет стараний выкинуть из себя этот город и все, что с ним связано, я, конечно же, в курсе всех интриг, что плетутся на его кривых, узких улочках.

– Ладно, понял, откуда тебе знать. Прощаю, – блондин взмахнул руками, паясничая. – Да и вообще... Я все понимаю: новая жизнь, новая личность – она ведь не обязана быть такой же сообразительной, как тот Чистильщик, которого мы все знали. Кстати, новое обличье тебе не идет, – внезапно перестал кривляться он.

Обличье как обличье. Не красавчик, но физически в неплохой форме. К тому же, прототип был совершенно не против. Некому было, личность почти полностью растворилась под влиянием той гадости, которой Иван себя старательно фаршировал вот уже много месяцев на момент нашего знакомства. Он, кажется, даже не удивился нашей встрече и принял конец как должное.

– Что за трупы, и каким боком ты тут замешан? – пора возвращать себе инициативу. Не нравится мне, какой стороной обращается маленькая командировка в 'город эксцентричных толстосумов' – так, кажется, выразился мой шеф в напутственной речи. Знал бы он, как далек от истины и одновременно близок к ней...

– Ааа, вот с этого и следовало начинать, – теперь Дэнуц лучился довольством. – Случайные прохожие. Женщины. По большей части. Один мальчишка затесался, но такого даже я с телкой перепутал в темноте, – он снова рассмеялся.

Достало уже это неуместное веселье.

– Звучит, как работа обычного маньяка. Эдакого Джека-потрошителя.

– Да, только вот способ убийства однозначно указывает на упыря.

– И ты решил, что этот упырь – десятилетняя малявка.

– Вэлли, не притворяйся, будто забыл, что возраст упыря не измеряется годами, на которые выглядит его человеческое тело.

– Я тебе не Вэлли, – привычно огрызнулся я. – И ничего я не забыл. И требую объяснений. Как ты вообще оказался на улице в такое время? Помнится, в этот час тебя можно застать исключительно в 'Золотой подвязке'.

– Ты знаешь, – Дэнуц внезапно посерьезнел, тон его сделался проникновенным. – Когда ты свалил, кому-то пришлось выполнять оставшуюся после исчезновения Чистильщика работу.

– Ой, только не надо втирать, что этим кем-то оказался ты.

– Оказался. И, между прочим, судить ближних своих по их проступкам – то еще счастье, – блондин скривился, будто лимон надкусил.

– Судить, – эхом отозвался я.

Упыреныш бормотала что-то о 'судье'. Сначала я решил, что речь идет о реальной должности – черная мантия, напудренный парик и все такое. Но ведь Дэнуц, судья... такое говорящее имя. Мелкая уже доказала, что в некоторых аспектах ее наивности можно позавидовать. Почему бы ей не принять имя мэрского сынули за его должность? Тем более, что он сам с удовольствием примеряет на себя роль судьи.

– И? – подстегнул я словоохотливость Дэнуца.

– Я за этим упырем шел от самого тела. Та еще тварь, – Дэнуц пафосно воздел руки, наблюдая за моей реакцией. – Ладно, ты ведь все равно мимо не пройдешь? – он внимательно вгляделся мне в глаза.

– А у меня, похоже, нет выхода, – пожал плечами я. – Меня поставили перед фактом, согласия не спрашивая. Любимая болонка твоего папаши решила, что я должен наказать убийцу.

Дэнуц дернул плечом, рассмеялся почти сочувственно:

– Старина Сизер в своем репертуаре, – кивнул он. – Любит загребать жар чужими руками. Когда-нибудь это ему аукнется.

'Старина'? Э-э, малец, да ты почувствовал вкус власти. Не стоит так фамильярно выражаться в сторону старейшего из жителей города. У Смотрящего есть уши. Даже если кажется, что он тебя в данный момент не слышит. Да и сравняться с ним во влиятельности тебе не скоро светит. Я уже молчу про силу.

– После твоего ухода активизировались сторонники 'разнообразия', – Дэнуц вознамерился ввести меня в курс всех событий, которые я пропустил. – Им удалось пропихнуть некоторые решения...

Кажется, я понимаю, к чему он клонит. Еще в мое время идеи витали в воздухе. Никто не виноват в том, во что его превратил этот город, каждая тварь имеет право на существование. Совершенно бредовое утверждение, но горожане за него цеплялись на удивление охотно, невзирая на все свидетельства того, что от некоторых тварей город лучше избавлять заблаговременно, не дожидаясь, пока станет некому извлекать уроки.

Ха. А ведь я тоже одна из этих тварей. Не худшая, но однозначно не самая безобидная из возможных.

– Скорее всего, почувствовали, что папочкин доппельгангер дал слабину. До тебя никто от Сизера не уходил, а тебя он выпустил. Стареет, наверное, смягчился, – закончил Дэнуц свою речь неожиданным выводом.

Я поперхнулся вопросом, вертевшимся на языке. Сюрреализм сложившейся ситуации наконец-то меня настиг и огрел по голове. Я стою посреди ночного города, по улицам которого шляется потерявший хозяина упырь на грани срыва. У меня на хвосте по меньшей мере один наряд полиции, шьющей мне убийство, которого я не совершал. Невыполненная миссия включила обратный отсчет часов до моего самоуничтожения, и я уже ощущаю настырный аромат разлагающейся плоти. Но вместо того, чтобы мчаться по следу упыреныша в стремлении побыстрее покончить с неприятным делом, я веду светские разговоры с сопляком, которого всегда презирал.

– И Григор ту же песню завел. Убийства продолжаются полтора месяца, а до сих пор никаких мер не предпринято. Приходится заниматься независимым расследованием.

Я поморщился. Мальчишка всегда стремился подчеркнуть, чей он сын. Так что мэр у нас был не иначе, как 'дорогим папочкой'. А тут – просто по имени, да еще и так пренебрежительно. Понты передо мной гоняет? Стремится подчеркнуть, что он в кои-то веки сподвигся на действия, не получив благословения предка?

– И что ты нарасследовал? – я решил поддержать беседу. Все равно упыреныш уже далеко.

– Да чего там нарасследовал, – Дэнуц махнул рукой, изображая ложную скромность. – Ты за полночи продвинулся дальше, чем я за полтора месяца. Я лишь сумел определить, что тварь – упырь, и что ее кто-то прячет. А ты только явился, и она сама к тебе вышла. Как ты это делаешь? – преувеличенно-восхищенное выражение в блеклых глазах блондинчика должно было сойти за лесть, но вышло насквозь фальшивым.

– Не вяжется, Дэн, – я покачал головой. – Эта девчонка крови еще не пробовала. Она напугана, в панике, если так вообще можно сказать об упыре. Последняя жертва – ее хозяйка. Малявка решила, что это я убил секретаршу твоего папаши, наверное, видела меня у трупа и сделала неверный вывод.

– Секретарша? Илина, что ли? Эта шлюшка? – Дэнуц недоверчиво на меня вытаращился. – Кажется, я догадываюсь, как упырю удавалось так долго от меня скрываться. Папаша. Рыжая с ним спит.

– Спала, – поправил я его. – Она по-настоящему мертва.

– Спала, – покорно согласился Дэнуц. – А значит, упырь стал еще опаснее. Я не удивлен, что Сизер решил воспользоваться тобой. Ты всегда подчищал за ним. Значит, он знал. И покрывал. Наверняка, по просьбе отца, – блондин неодобрительно поджал губы. – Но старый хрыч не так-то прост. Знает, что мэр – должность переходящая, сегодня один – завтра другой. А подмоченная репутация не к лицу даже такому корифею, как он.

Я фыркнул, демонстрируя свое отношение к словам Дэнуца. Как же. Переходящая. Что-то я не припомню, чтобы должность эта меняла хозяев.

– Ты уверен, что это тот же упырь? – сомневаюсь я в блестящих дедуктивных способностях мэрского сынка. – Я готов об заклад побиться, что она – 'девственница'. Белки чистые – ни кровиночки. Да и... Можешь описать трупы? – внезапно осенило меня.

– А то ты работу упырей никогда не видел, – Дэнуц напрягся. На выражении его лица это никак не отразилось – все-таки, сопляк здорово подтянул мастерство блефа за время моего отсутствия. Но левая рука дернулась. Едва уловимое рефлекторное движение, тут же подавленное и взятое под контроль, но у меня был хороший учитель психологии. Лучший. Сизер ломал меня лично. Долго, со вкусом, добиваясь полного подчинения и послушания. Он добился. Лишь на время, что удивительно, пусть и растянулось это время на бесконечные годы. А еще он добился того, что я стал замечать малейшие изменения в поведении окружающих, предсказывая следующий шаг противника с точностью телепата. С самим Сизером мне это удалось лишь однажды. И в результате я обзавелся новой жизнью и новой личностью, а Смотрящий обзавелся парой новых шрамов.

– Я-то видел... А еще видел, как выглядит упырь, отведавший крови хотя бы раз. И знаю, во что превращается тварь, имеющая на своем счету семь жертв, – я прищурился. Зажатый в руке нож перехватил поудобнее, особо не скрывая маневр. Смысла нет, сейчас сопляк сорвется. Надеюсь, Смотрящий успеет к кульминации шоу. Маячок, прицепленный 'дружеским' хлопком по плечу, я намеренно снимать не стал.

– Ты...

– Да, Дэни, я. Я все еще Чистильщик, как бы мне ни хотелось верить в обратное, – стараясь говорить помягче, я пошел на блондина.

Тот взвизгнул, выхватил пистолет, попятился. Я лишь усмехнулся пошире, принимая в грудь одну за другой три пули. Пули ложились рыхло, ни одна и близко к сердцу не прошла.

– Эх, Дэни, Дэни. Тебе не говорили, что завидовать нехорошо? Ну родился ты человеком – живи им, пока можешь. А там, глядишь, и повезло бы умереть кем-то покруче. А теперь не повезет. От моей руки становятся трупами. Настоящими, смирными. Сытным кормом для червяков, ничем большим.

Четвертый выстрел. Дэнуц выплевывает ругательство и перехватывает оружие в правую руку. Смеюсь, показывая, что заметил маневр. Так уж повелось, что леворукость в нашем городе – отличительная черта тех, кто перешагнул порог. Мальчишка всегда пытался подражать, но что делать, если ты человек, да еще и рожден правшой?