Текст книги "Can't Pretend (СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Часть 1 ==========

Feel, my skin is rough,

But it can be cleansed.

It can be cleansed.

And my arms are tough,

But they can be bent,

They can be bent…

Сильный, наверняка намеренный толчок пришелся аккурат в плечо, поврежденное вчера во время сбора яблок, и Ньют невольно зашипел, поморщившись от неожиданности и неприятных ощущений. Резко прекратив смеяться над шуткой, которую рассказывал еще пару минут назад светловолосый глэйдер, стоящая возле него девушка удивленно уставилась на хмурого подобно грозовой туче Минхо, который, словно не заметив произошедшего, прошел мимо них к Воротам, готовясь отправляться в Лабиринт.

Над головами впервые за долгое, слишком долгое время клубились тяжелые тучи, а мелкие холодные капли вот-вот грозились пролиться на изнывающую от жажды сухую землю.

– Эй, ты чего делаешь? – отбросив со лба прядь густых бронзовых волос и глядя на куратора бегунов с заметным неудовольствием, девушка сложила руки на груди, повернувшись к парню всем корпусом.

– Чего тебе? – явно не отличающийся хорошим настроением Минхо тут же оглянулся, смерив единственную на весь Глэйд представительницу прекрасного пола недовольным взглядом. Вся его сильная, мускулистая фигура излучала раздражение, карие глаза горели огнем, и даже постоянно взъерошенные темные волосы, кажется, наэлектризовались. Редко когда можно было увидеть парня в таком состоянии, раньше он вообще никогда почти не хмурился, не говоря уже о том, чтобы злиться, однако все это изменилось пару месяцев назад, когда Ящик вместо очередного мальчишки привез маленькую, похожую на испуганного бельчонка девушку.

Той, как и остальные, не помнила ничего о своей предыдущей жизни, глэйдеры и место, в котором она оказалась, ее отчаянно пугали, однако со временем девушке удалось немного пообвыкнуть. Парни, поначалу активно подбивающие к девчонке клинья, потихоньку остыли, получив пару раз по наглым рожам, ажиотаж вокруг появления нового жителя сошел на нет, и постепенно Той стала для ребят кем-то вроде младшей сестры. Ее любили и отчаянно баловали, окружая вниманием и заботой, и даже сам Алби, порой, делал рыжеволосой поблажки, при этом старательно пытаясь держать маску перед остальными.

Пожалуй, единственным, с кем у Той отношения так и не сложились, неожиданно стал Минхо, всегда веселый и уверенный в себе вальяжный Минхо, который с появлением девчонки все чаще появлялся на глазах остальных глэйдеров с хмурым выражением лица. Излишнее любопытство новенькой, кажется, парня изрядно раздражало, кармическая способность быть одновременно везде действовала на нервы, и очень часто этих двоих можно было увидеть спорящими о чем-то на повышенных тонах. Ньют с Алби уже давно махнули рукой, отчаявшись помирить спорщиков, другие парни то и дело многозначительно двигали бровями и заговорчески переглядывались, делая недвусмысленные намеки на «особые» отношения куратора бегунов и рыжеволосой девицы, однако эти двое, кажется, на подобное не обращали внимания, ругаясь друг с другом из-за любой мелочи.

А когда девушка, словно издеваясь над парнями, объявила о своем желании стать бегуном, это стало грозой среди ясного дня. Против были абсолютно все, начиная от Алби и заканчивая малышом-Чаком, Минхо громче всех кричал, что не потерпит присутствие среди своих подчиненных наглой, самоуверенной девицы, однако отказать Той в возможности хотя бы попытаться никто не мог. Одним прекрасным утром она направилась в Лабиринт вместе с Беном, уверенная в своих возможностях, а когда по истечению нескольких часов эти двое, наконец, вернулись в Глэйд, явно ошарашенный парень со всей присущей ему серьезностью заявил, что не видел никого, кто бежал бы быстрее.

Девчонка была сильной, выносливой и быстрой, это пришлось признать каждому глэйдеру, и как бы сильно парни не противились этому, им прошлось позволить Той присоединиться к бегунам. В конце концов, чертовка умела настоять на своем.

Именно поэтому теперь она вместе с другими бегунами каждое утро отправлялась в Лабиринт, именно поэтому она возвращалась в Глэйд с закатными лучами, успевая выбраться в последние несколько минут, и именно поэтому между бегуньей и ее куратором то и дело возникали горячие споры, которые, впрочем, никого не удивляли.

Вот и в это утро парни, находящиеся поблизости, с готовностью закатили глаза и принялись преувеличено старательно заниматься своими делами, впрочем, не забывая прислушиваться к разговору, который только набирал обороты.

– Извиниться не хочешь? – полюбопытствовала Той, сверля недовольным взглядом своего оппонента. Ее не смущало то, что он на полторы головы выше нее, ее не смущало то, что он в два раза крупнее, ее не смущал даже огонь, постепенно разгорающийся в карих глазах. Упрямства этой девчонке действительно было не занимать, и за ее спиной лишь тяжело вздохнул Ньют, прекрасно зная, что ни к чему хорошему эта ссора не приведет. – Или ты настолько сосредоточен на великом и прекрасном себе, что не замечаешь других людей?

– Кто бы об этом говорил, куколка, – с готовностью огрызнулся Минхо, нависая над хрупкой фигуркой девушки. – Сама-то явно от скромности не помрешь.

Взаимные подначивания и оскорбления продолжались еще несколько минут, спор не стихал, лишь набирая обороты, а между тем, Ворота уже открылись, и Ньют размышлял о том, как бы ему поделикатней напомнить об этом бегунам. Бен с Томасом, махнув рукой, уже давно скрылись в Лабиринте, даже не пытаясь дожидаться куратора и его вечную головную боль, светловолосый глэйдер тяжело вздохнул, понимая, что двоих спорщиков действительно нужно разнять, пока не поздно, однако, кажется, пропустил тот момент, когда что-то пошло не так, как обычно.

– У тебя что, какие-то проблемы, кланкорожий? – рявкнула Той, толкнув брюнета руками в грудь. Даже при всей приложенной силе Минхо и не покачнулся, что лишь подлило масла в огонь охватившей девушку ярости. – Объясни мне, потому что я реально не врубаюсь! Ходишь вечно злой, как собака, бросаешься на людей, словно они тебе что-то сделали. Либо скажи прямо, что происходит, либо прекрати вести себя, как последний кусок дерьма!

– Хочешь знать, что происходит?! – буквально ледяным тоном отозвался куратор бегунов, и Той едва заметно вздрогнула, широко распахнутыми глазами глядя на парня. Злость и раздражение, которыми она подпитывала себя все это время, куда-то испарились, и сейчас девушка впервые осознала, что довела брюнета до точки кипения. – Ты происходишь, вот, что! С того самого момента, как ты здесь появилась, ты только и делаешь, что все портишь! Все с тобой носятся, как с куклой, а ты и рада стараться. Конечно, единственная девушка во всем этом гребаном месте, почему бы не построить из себя принцессу, не так ли? – в порыве злости парень приблизился к рыжеволосой почти вплотную, но даже не заметил, как она подобралась, словно готовясь к удару.

– Минхо… – негромко произнес стоящий рядом Ньют, отчаянно нахмурившись. Сложившаяся ситуация ему решительно не нравилась, он никогда бы и не подумал, что брюнет может так злиться, и сейчас совершенно не знал, что от него ожидать.

– Ты уже у всех поперек горла стоишь со своими замашками, вечно таскаешь за собой кучу парней, словно на поводке, только пальцем помани, и каждый прибежит, – хриплый голос от злости звучал на тон ниже, чем обычно, и Той отчетливо чувствовала, как бегут по телу мурашки. К горлу внезапно подступил комок, дышать стало необыкновенно трудно, и от злых слов изнутри начинала душить обида. Девушка изо всех сил закусила нижнюю губу, чтобы не разреветься. Только не здесь, не перед этим кланкорожим. – Лучше бы тебя здесь вообще никогда не было! Ушла бы и никогда не возвращалась.

Исполненные ярости слова прозвучали, словно пощечина, и Той невольно пошатнулась, когда перед глазами у нее потемнело.

– Минхо! – рявкнул Ньют, решительно вклинившись между этими двумя и изо всех сил оттолкнув куратора бегунов. Отступив на шаг, брюнет этого, кажется, даже не заметил, тяжело дыша и по-прежнему всматриваясь в большие, чуть раскосые глаза, сейчас потемневшие от слез. Окружающие их парни тихо перешептывались, явно не ожидая подобного поворота событий, где-то над головой все сильнее грохотал гром, но на поляне царила почти мертвая тишина, которая давила на голову, пригибая все ниже и ниже, буквально вдавливая в сухую землю и мешая дышать.

Губы у Той дрожали от обиды, ресницы потяжелели от соленой влаги вот-вот собирающейся скатиться по бледной щеке, однако заплакать девушка себе не позволила. Шумно выдохнула, сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев, дернула уголком губ в злой, горькой улыбке, от которой у Минхо в груди что-то неприятно потянуло, а после дрожащим, срывающимся голосом произнесла:

– Возможно, когда-то тебе повезет, и твое желание исполнится.

Не глядя больше ни на кого и не собираясь задерживаться на открытом пространстве, где все на нее глазели с неподдельным участием, девушка привычно пару раз подпрыгнула на месте, похрустела шейными позвонками и выпущенной стрелой бросилась к Воротам, тут же исчезнув в сумраке за ближайшим поворотом.

Тяжелый, не предвещающий ничего хорошего взгляд Ньюта обратился к Минхо, по-прежнему неподвижно стоящему рядом.

Злость испарилась, словно ее и не было, сердце грохотало, как безумное, а в ушах набатом звучали собственные злые, до боли глупые слова, за которые парню хотелось набить самому себе рожу. Идиот, он ведь не хотел говорить ничего подобного.

Он ведь никогда не подумал бы даже о таком.

Но чертова Той, всегда окруженная парнями, просто выводила его из себя, и сегодня утром, увидев, как она звонко смеется, хлопая по плечу широко улыбающегося ей Ньюта, он просто не сдержался. Не сумел сдержаться.

Идиот.

– Думаю, ты и сам понимаешь, что натворил, – громоподобный голос заместителя Алби вывел парня из состояния кататонического ступора, заставив моргнуть и посмотреть на друга. Ньют выглядел необыкновенно серьезным, смотрел с осуждением, и от этого Минхо становилось еще паршивей. – Тебе следует извиниться перед Той, если не хочешь, чтобы тебе набили морду.

Хмурые лица глэйдеров, работающих неподалеку, лишь подтверждали слова парня.

– Я знаю, – коротко бросил куратор бегунов, после чего, взъерошив волосы, бросился в Лабиринт, выжимая из тела все силы, лишь бы не слышать ничего, кроме свистящего в ушах ветра. В мозгу понемногу прояснялось, пышущему жаром лицу становилось легче, и оставалась лишь глухая злость, обращенная к самому себе.

Он обязательно извинится перед Той сегодня же вечером, он обязательно скажет ей о том, что сожалеет.

Парень знал, что подобное вряд ли можно простить, но мог лишь надеяться, что эта глупая, самоуверенная девчонка, поставившая всю его жизнь с ног на голову, поймет его правильно.

И уж совсем Минхо не ожидал того, что этим же вечером, успев влететь в Глэйд буквально за несколько секунд до того, как за его спиной сомкнутся Ворота, он увидит прямо перед собой бледные до синевы лица парней и испуганный, какой-то потухший взгляд Ньюта, старательно пытающегося смотреть куда угодно, но только не на бегуна.

– Что… случилось… – легкие горели огнем, во рту пересохло, слова драли горло, словно наждачная бумага, но что-то в поведении глэйдеров заставило брюнета приподняться с земли, на которой он распластался, пытаясь восстановить силы.

– Той, – коротко произнес Томас, которого Минхо сначала даже не заметил. – Она не вернулась из Лабиринта…

Love, I have wounds

Only you can mend,

You can mend.

I guess that’s love,

I can’t pretend,

I can’t pretend…

Этой ночью в Глэйде, кажется, не спал никто.

Огонь, лениво облизывающий подбрасываемые поленья, тенями играл на хмурых лицах сгрудившихся вокруг костра парней, и даже Алби со всей присущей ему любовью к порядку не мог заставить себя погнать ребят спать. Тяжелая, гнетущая тишина давила на виски, сковывала тело, не позволяя двигаться, холодом пробиралась прямо в сердца, отравляя и заставляя думать о самом плохом, и это был, наверное, первый и единственный вечер, когда во время ужина не было слышно веселого смеха и громких разговоров.

Томас, сидящий возле Ньюта на широком бревне и вяло ковыряющийся ложкой в каше, тяжело вздохнул и в очередной раз обвел взглядом их притихшее сборище, словно ожидая, что вот из темноты выскользнет знакомая хрупкая фигурка, затанцуют на медных прядях тени от яркого костра, а вечер разорвет громкий, мелодичный смех. Без Той было неожиданно пусто, и никто бы и подумать не мог, что маленькая, немного несуразная девушка за короткое время станет неотъемлемой частью их семьи.

Отсутствие рыжеволосой бегунки чувствовалось необыкновенно остро, и время тянулось мучительно долго.

Откуда-то слева послышался громкий стук и тяжелые шаги, а когда Томас вскинул взгляд, он увидел лишь спину удаляющегося от костра Минхо. За этот вечер куратор бегунов не произнес ни слова, он впервые на памяти глэйдеров забыл о своих обязанностях и даже не заглянул в Картохранилище, как обычно, безмолвной тенью шатаясь по местности и пугая всех жителей мертвой пустотой в карих глазах. К нему попросту боялись подходить, его опасались и словно бы сторонились, а Ньют, в силу своей открытости попытавшийся было заговорить с бегуном, натолкнулся на стену полного отчуждения, сквозь которую не сумел пробиться.

Взгляд Минхо постоянно был обращен в сторону Ворот, и даже спрашивать не нужно было, чтобы понять, о чем он думает.

– Эй, – последовав за другом, Томас, как и ожидал, нашел его перед Воротами. Куратор бегунов стоял, сложив руки на груди и погрузившись в свои мысли, а по непроницаемому лицу было сложно разобрать, что у него на уме. Впрочем, достаточно хорошо изучив Минхо, Томас ни на миг не сомневался, что его гложет. – С ней все будет в порядке. Той сильная, она справится.

– Это я виноват, – коротко бросил брюнет, и это были его первые слова за несколько часов. Голос сел, звучал глухо, словно из бочки, а на руках вздулись веревки вен, так сильно парень был напряжен. – Я наговорил ей тех глупостей, я сказал, что было бы лучше, если бы она исчезла.

– Не думаешь же ты, что из-за твоих слов это произошло? – Томас глянул на парня, как на психа, после чего хлопнул его по плечу, пытаясь разрядить обстановку. – Той умная девочка, она не станет рисковать собой из-за какой-то ерунды. Готов поспорить, она сейчас нашла безопасное место и ждет утра, чтобы вернуться в Глэйд. Ты же знаешь, там есть закоулки, где можно переждать опасность.

– Я не должен был отпускать ее одну, – Минхо шумно вздохнул, после чего с силой потер лицо руками, словно это помогало ему отвлечься. Изо всех сил сжал волосы у самых корней, и, будто только сейчас заметив присутствие рядом Томаса, повернулся к нему, глядя в пространство покрасневшими, слезящимися глазами. – Если с ней что-то случится…

– Даже не думай об этом, понял? – посерьезнел Томас, глядя на друга с неприсущей ему твердостью. Крепко сжал плечо брюнета, после чего отчеканил, смотря ему прямо в глаза, – Той вернется утром, и с ней все будет хорошо. А потом ты извинишься перед ней за то, что вел себя, как последний кланк и прекратишь морочить девочке голову. В конце концов, признайся уже, что она тебе нравится.

– Эй! – вскинулся Минхо, но тут же вновь умолк, сжав челюсти с такой силой, что на скулах заиграли желваки. Спорить с Томасом было бесполезно, он ведь, в конце концов, был прав. Только сам бегун понял это слишком поздно.

Если она не вернется…

– Иди, отдохни, тебе понадобятся силы, – юноша шутливо толкнул молчаливого друга в плечо, после чего, развернувшись на пятках, демонстративно скривился. – И прими уже душ, от тебя несет. Думаю, Той будет не в восторге, если завтра ты ее встретишь в таком непрезентабельном виде.

В ответ на это Минхо лишь дернул уголком губ изобразив жалкое подобие улыбки, после чего, вновь повернувшись к Воротам, уселся прямо на землю, сверля тяжелые стены взглядом и словно надеясь, что они сжалятся над ним и внезапно откроются. Руки мелко подрагивали, сердце, кажется, билось где-то в горле, и никогда еще парень не чувствовал себя таким беспомощным и уязвленным, как сейчас.

Той была там, в Лабиринте, маленькая, хрупкая, до боли нежная и слабая, а он, сидя в безопасности, ничем не мог ей помочь, и за это бегуну хотелось рвать на себе волосы. Если только она вернется, если только они оба переживут эту страшную ночь… он схватит ее в охапку и больше никогда не отпустит. Пусть только посмеет опять сбежать от него.

И все эти кланкорожие пусть попробуют взглянуть в ее сторону.

Нет, она должна принадлежать ему, она уже принадлежит ему. И больше он таким идиотом не будет.

Под утро окончательно изможденный, абсолютно вымотанный Минхо заснул прямо так, сидя перед Воротами, но проспал он совсем недолго – с первыми солнечными лучами ударил по ушам такой громкий, знакомый рокот, а земля содрогнулась, словно от сильного толчка. Распахнув осоловелые, все еще затуманенные глаза, юноша резко вскочил на ноги, на несколько мгновений растерявшись и не понимая, где находится, однако тут же его взгляд вперился в медленно открывающиеся Ворота, а в груди мерзко заныло в предчувствии самого плохого.

Как-то незаметно подобрались со спины к бегуну остальные жители Глэйда, выглядящие не многим лучше него самого – сонные, встревоженные и невероятно бледные парни в полнейшем молчании наблюдали за тем, как открываются Ворота, и Минхо казалось, что никогда еще это не происходило так медленно.

Просто невыносимо.

Перед воспаленным взглядом прорисовывались очертания длинного, пустующего коридора, свежий утренний ветер гонял по земле сухие листья и ветки, а от ледяного холода, которым повеяло из Лабиринта, по телу пробежалась дрожь. Подобравшись, как хищник перед прыжком, Минхо до рези в глазах всматривался в утренний сумрак, пытаясь рассмотреть знакомые очертания, а рядом со своим куратором замерли другие бегуны, готовые сорваться вперед по первому же приказу. Они явно не знали, что им делать – то ли бежать вперед, искать Той, то ли ждать чего-то на месте, и это ожидание буквально убивало.

Неизвестно, что бы парни делали, и куда бы умчались, однако спустя несколько мгновений где-то в сумрачной пустоте Лабиринта послышался шорох, слабый треск ветки, а после – будто бы шумный вздох, прокатившийся ветром по земле и заставивший Минхо сделать шаг вперед. Парень был напряжен, как струна, вокруг него едва ли не искрило, и в тот момент, когда где-то в глубине Лабиринта мелькнула тоненькая фигурка, брюнету показалось, что он сейчас просто задохнется от нехватки воздуха.

Несомненно, это была Той, он видел ее даже с такого расстояния, видел, как она бредет, медленно пошатываясь и едва не падая, видел, как она держится за холодную стену и дрожит, низко опустив голову, и в тот момент на бегуна накатило такое облегчение, что показалось, будто за спиной выросли крылья. Не обращая внимания на оживившихся парней, не обращая внимания на громкий окрик Алби где-то позади, Минхо просто бросился вперед, и лишь полетели из-под подошв крепких ботинок мелкие камешки.

Разделяющее их расстояние парень преодолел в два счета, даже не заметив, а его взгляд пробежался по хрупкому тельцу, выискивая малейшие раны или повреждения. Сердце билось комом где-то в горле, не позволяя дышать, знакомый, чуть терпковатый запах диких трав, исходящий от длинных спутанных волос, проник в легкие, и сдерживаться юноша уже не мог. Шагнул вперед, протянув руки, а после едва успел подхватить Той, когда она, окончательно обессилев, рухнула вниз.

Маленькое тельце было легким, словно перышко, горячее дыхание скользнуло по шее, заставив вздрогнуть, и Минхо лишь крепче прижал продрогшую, ослабевшую девушку к себе, чувствуя, как впервые за все время, что он себя помнит, на глазах закипают горячие слезы. Он не знал, кого благодарить за этот подарок судьбы, он не знал, кому сказать спасибо за то, что Той в порядке, что она жива, и лишь судорожно вдыхал в себя такой знакомый запах, словно не мог надышаться.

– Минхо… – тихий шепот прозвучал на периферии слуха, от чего вскипела в венах кровь, и брюнет тут же опустил взгляд, всматриваясь в бледное, измученное лицо.

– Куколка, – позвал он, но Той по-прежнему была без сознания. Вновь прижав хрупкое тельце к своей широкой груди и словно бы стараясь укрыть девушку от всех невзгод и несчастий, куратор бегунов развернулся и быстрым шагом направился прочь из Лабиринта, издали видя, как машут ему остальные.

Теплый комочек в руках заставлял сердце биться чаще, и Минхо вновь пообещал себе, что больше он девушку от себя ни на шаг не отпустит…

Oh, feel our bodies grow,

And our souls they blend

Yeah love I hope you know,

How much my heart depends…

Впервые за этот ужасный, просто кошмарный день Той было по-настоящему тепло. Окоченевшие за проведенную в Лабиринте ночь конечности понемногу отогревались, по телу разливалась теплая нега пополам с приятной, знакомой усталостью после длительного бега, а где-то далеко-далеко оглушительно пели птицы, заставляя вынырнуть из глубины крепкого сна и чуть дернуть головой.

Шаловливый солнечный луч скользнул по щеке и коснулся затрепетавших ресниц, от чего девушка чуть поморщилась и лишь поглубже погрузилась под широкое одеяло, наслаждаясь отдыхом. Думать не хотелось совершенно ни о чем, мысли ворочались в голове вяло и неохотно, а какая-то часть реальности ловко ускользала, стоило лишь попытаться ухватить ее за хвост. Понемногу возвращались чувства, обострился слух и обоняние, неожиданной вспышкой пронзили тело ощущение пространства и времени, но в тот момент, когда девушка попыталась открыть глаза и сесть на мягкой постели, она вдруг поняла, что лежит, прижимаясь к чьему-то горячему телу.

Теплое дыхание щекотало шею, а тяжелая рука, лежащая поперек талии, надежно пригвоздила к месту, не позволяя даже пошелохнуться.

– Мамочки, – пискнула девушка, чувствуя, как сердце начинает биться где-то в горле, однако прежде, чем успела сделать что-либо или просто закричать, кто-то шумно выдохнул ей в макушку, натужно заскрипела под весом чужого тела кровать, а после рыжеволосую совершенно бесцеремонно перевернули на спину.

Внезапно икнув от охватившей ее паники, Той широко распахнутыми глазами уставилась в нависшее над ней лицо парня, которого она сперва даже не узнала.

– Минхо, – голос от волнения сел и звучал не громче мяуканья котенка, а от неожиданности глаза полезли из орбит.

– Доброе утро, куколка, – брюнет чуть склонил голову набок, после чего улыбнулся.

Нет, не так.

Минхо улыбнулся. Теплой, настоящей, живой улыбкой, а не тем подобием гримасы, которое он обычно демонстрировал девушке при каждой удобной возможности.

Мир в голове рыжеволосой перевернулся с ног на голову, и она почти готова была поверить, что небо не синее, трава не зеленая, а Лабиринта нет. Испуганный взгляд скользнул по окружающему ее пространству, и Той поняла, что находится в Глэйде, в своей комнате, которую ей, как единственной девушке, щедро выделили парни. Другой проблемой было то, что в этой самой комнате, в ее, между прочим, постели, сейчас находится человек, который находиться здесь не может априори.

Минхо же сложившаяся ситуация, кажется, здорово забавляла, и вместо того, чтобы попытаться объяснить все ошарашенной девушке, брюнет лишь поудобнее устроился возле нее, опираясь локтем на подушку и совсем не торопясь убирать руку с талии рыжеволосой, где наглая конечность уж очень по-хозяйски расположилась.

– Ты что здесь… – справившись с волнением, Той кашлянула, чтобы прочистить горло. – Что ты делаешь в моей постели?

– Охраняю тебя, дабы ты еще куда-то не влезла. Господи, как один-единственный человек может приносить столько проблем? – парень сокрушенно покачал головой, а девушка тут же вспыхнула, чувствуя, как рокочет в груди раздражение. Неприятные воспоминания их последней ссоры пощечиной ударили по лицу, и рыжеволосая попыталась оттолкнуть бегуна.

Наивная, он даже не пошелохнулся, с затаенной усмешкой наблюдая за ней.

– Вот и катись к черту, если я такая проблемная, – пропыхтела Той, не оставляя своих попыток. Волосы растрепались, лицо горело от злости, обиды и стыда, и ей казалось, что она вот-вот заплачет. Ненавистные слова, сказанные им тогда, до сих пор набатом звучали в голове, не отпускали ни на мгновение и сжимались на горле удавкой. Именно из-за этого она не следила за временем, из-за этого она провела ночь в ненавистном Лабиринте, не смыкая глаза и дрожа от ужаса.

Глупая.

Он сказал, что хотел бы, чтобы она исчезла, а она, выжидая ту невыносимо долгую ночь, до слез хотела вновь увидеть его лицо. И злиться на этого кланка почему-то никак не получалось.

– Нечего было меня из Лабиринта вытаскивать, небось, радовался бы, что твое желание так быстро исполнилось. Ушла дурочка и пропала, чем не везение…

Горячий вздох обжег губы, сильное тело навалилось гранитной плитой, и прежде, чем Той успела хоть как-то среагировать, Минхо с силой прижался к ее губами, сминая их горячим, требовательным поцелуем, от которого дрожали колени и кружилась голова.

Девушка застонала от неожиданности, чувствуя, как заходится в истерике сердце, а куратор бегунов, воспользовавшись этим, легко проник языком в приоткрытый ротик, углубляя поцелуй и прижимая рыжеволосую к кровати своим телом. Маленькие ладошки беспомощно упирались в широкую мускулистую грудь, где-то внизу живота разростался горячий комок, а дыхания катастрофически не хватало. Все, что Той могла делать, это лишь рефлекторно, на уровне инстинктов отвечать на требовательный поцелуй, чувствуя, как собственное тело начинает ее предавать.

Руки, дрогнув, скользнул по каменным мышцами, огладили широкие плечи и легли на шею, пальцы запутались в жестких темных волосах, а бедра словно сами собой подались навстречу горячем телу. Колено парня вклинилось между плотно введенных ног, заставив застонать и изогнуть спину, а мягкие губы скользнули вниз по шее, оставляя влажный след, от которого кожа буквально горела.

Теплое одеяло упало куда-то на пол, и Той сама уже не знала, от чего задыхается – от охватившего ее тело жара или от бурлящих в груди эмоций.

– Прости меня, – выдохнул Минхо, покрывая шею девушки короткими, жадными поцелуями, больше похожими на укусы. Он требовал, он давил, он брал свое, оставляя на бледной коже алые отметины, заявляя о своих правах на распростертую под ним девушку, и в карих глазах горел такой огонь, что его жар казался чем-то материальным. – Прости меня, куколка, – широкая теплая ладонь скользнула под свободную рубашку, изучая, поглаживая, касаясь впалого живота и выступающих ребер. – Я должен был сразу объяснить, должен был сразу сказать тебе всю правду, но просто испугался. Думал, что это пройдет, но с каждым днем меня влекло к тебе все больше и больше.

Его горячий шепот обволакивал, заставляя задыхаться, Той бездумно сжимала пальцами плотную ткань его рубашки, касалась пальцами крепкой груди, выводя неизвестные ей узоры, и от иррациональности ситуации хотелось громко смеяться.

Черт, это же просто Минхо.

Минхо, о котором она не может спокойно думать, от одного взгляда которого ее бросает в жар.

Минхо, который плотно укоренился в ее сердце с самого начала, который пробрался под кожу, словно яд, привязывая к себе все крепче и крепче.

Минхо, который сейчас жадно целовал ее, боясь отпустить, который тяжело дышал, сжимая ее в объятиях все сильнее.

Если это был сон, то она не хотела просыпаться.

– Минхо… – едва слышно прошептала Той, распахнув мутные глаза. Лицо брюнета тут же нависло над ее собственным, горячее дыхание ласкало губы, и девушка все никак не могла понять, куда делась ее рубашка, и почему она сейчас прижимается к обнаженной груди бегуна. – Я… кажется, я люблю тебя.

Хриплый, гортанный смех оборвался на выдохе, когда юноша вновь поцеловал ее, терзая пухлые губы. Охватил хрупкое тельце обеими руками, словно пытаясь раствориться в нем, а после так же неслышно прошептал, чувствуя, как громко бьется собственное сердце:

– Кажется, я тоже…

But I guess that’s love

I can’t pretend,

I can’t pretend…