Текст книги "Я никак не вспомню, кто ты (СИ)"

Автор книги: Грустный танцор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Знаешь что, Серсея. Я даже рад, что уеду отсюда в Королевскую Гавань и хоть несколько месяцев смогу отдохнуть от тебя и твоей глупой ненависти к нашему младшему брату, – спокойно сказал Джейме и решительно вышел из покоев сестры, оставляя ту наедине со своим дурацким упрямством и ненавистью.

Джейме с отцом отправились в путь ранним утром на следующий же день, и брат даже не попрощался с Серсеей. Ему и самому было плохо от того, что он оставляет ее одну так надолго, даже не сказав ничего на прощание, но, с другой стороны, он понимал, что они все-таки поссорились, и если она не хочет идти на уступки, то и он больше не пойдет.

Серсея же долго не могла понять, какие чувства испытывает по отношению к поступку Джейме. Сначала, конечно, была злость. Девочка полдня проходила с горящими от ярости щеками и срывалась на каждого, кому хватало смелости приблизиться к разъяренной девятилетней Леди. Но потом злость сменилась страхом. Что, если в этот раз она так сильно разозлила Джейме, что он теперь ненавидит ее? Ненавидит и не хочет больше видеть. Что, если он решит остаться в Королевской Гавани, чтобы больше никогда не видеть сестру? В итоге оставшиеся полдня Серсея просидела в своих покоях с тяжелой тоской на сердце. А наутро она все-таки смирилась с положением дел.

Серсея решила, что, если сейчас ей приходится выбирать между жизнью с Джейме и жизнью без него, она выберет первое, даже несмотря на то, что для этого ей придется попытаться – попытаться – быть хорошей сестрой для Тириона. От последней мысли Серсее снова стало тоскливо. Отлично, Джейме нет всего второй день, а она уже решила перестать ненавидеть младшего брата. Что же дальше-то тогда будет?

***

– Какое продолжение? – спрашивает Джейме, когда сестра надолго замолкает, явно не собираясь продолжать реплику.

– Ты уехал с отцом в Королевскую Гавань, а я осталась с больным Тирионом. Я тогда попыталась строить из себя хорошую сестру ради тебя, но как-то не задалось. К тому моменту Тирион ненавидел меня точно так же, как я его, так что попытка оказалась крайне провальной, – безэмоционально рассказывает Серсея, допивая очередную порцию вина, ибо только вино хоть как-то держит ее на плаву и сохраняет столь шаткое равновесие ее эмоций.

Джейме сидит молча какое-то время и наблюдает, как сестра вновь наполняет свой кубок.

– Ты много пьешь, – ляпает он, когда губы Серсеи касаются холодной позолоты кубка.

Королева хмыкает, вино смешивается с кровью в венах, подогреваемое злостью и раздражением. Она много пьет? О, действительно. Наверно, приятно ему будет узнать, что это по большей части именно его вина.

– Да, – скрипнув зубами, начинает Серсея. – Тебе интересно – почему? Что ж, да хотя бы потому, что мой старший сын собирается жениться на какой-то шлюхе из Хайгардена, а меня отец собирается выдать за ее братца, Лораса Тирелла, – слова – точно яд, прожигают густой воздух между ними.

Конечно, это не единственные и далеко не самые основные причины, почему Серсея ведет себя, как ведет, но Джейме об этом, пожалуй, пока не следует знать.

– Ты так говоришь, как будто это моя вина, – глухо отзывается Джейме и поднимается из кресла, не выдерживая звенящего напряжения.

– О, конечно! – наконец-то Королева позволяет себе злую усмешку и даже что-то похожее на смех. – Конечно, Джейме, это не твоя вина. Это ведь не ты затеял конфликт с Нэдом Старком, ввязался в войну с северянами, бросив меня здесь одну на столько времени! А когда вернулся, оказалось, что ты ничего – ничего! – не помнишь. Но да, Джейме, ты, конечно же, ни в чем не виноват, – голос Серсеи срывается на крик, который гулко отражается от стен и тревожит слабые огоньки свеч.

– Ты обвиняешь меня в том, в чем я не виноват, и в том, о чем я даже не помню, – спокойно отвечает Джейме. – Разве я могу хоть что-то изменить теперь, Серсея? По-твоему… – мужчина собирался сказать что-то еще, но Королева его перебила.

– Мой Джейме сделал бы все, что угодно, чтобы не допустить этого, – в голосе мрачная злость, как кованая сталь, а в глазах, обращенных к брату, впервые за долгие годы их совместной жизни – отвращение, ясно граничащее с ненавистью.

– Что ж, – мужчина хмыкает с какой-то тоской во взгляде. – Тогда прости, что я больше не твой Джейме.

Чужие слова пропитаны тоской и острыми шипами, которые с размаха врезаются в грудь, вышибая из легких воздух. Серсея чувствует, как новая порция обвинений застревает у нее в горле, а глаза начинает неприятно щипать от набегающей влаги. В глазах плещется тщетно скрываемый ужас от болезненных слов брата. Женщина пару раз сжимает и разжимает кулаки, впиваясь ногтями в нежную кожу ладоней, чтобы хоть как-то отвлечь себя от мгновенно разверзнувшейся пустоты внутри. Серсея растягивает губы в ухмылке – в презрительной такой ухмылке, не предвещающей ничего хорошего.

– Вот тут ты прав – ты больше не Джейме, – точка. – Не смею Вас больше задерживать, – поднявшись со своего места, сухо бросает Королева, отворачивается от брата и отходит к окнам.

Она слышит, как Джейме неуверенно топчется на месте еще какое-то время, но в итоге все-таки вздыхает и поспешно выходит из покоев сестры. Она слышит, как быстро и громко стучит ее сердце. Она слышит, как снаружи капли дождя разбиваются о землю и кирпичные стены. Она слышит, как за дверью ее покоев все еще раздается эхо от быстрых шагов брата.

========== Глава четвертая: Утренняя тишина и хруст сухих веток. ==========

Комментарий к Глава четвертая: Утренняя тишина и хруст сухих веток.

Глава должна была выйти только через пару дней, но ВЫ БЛЯТЬ ВИДЕЛИ ПЯТУЮ СЕРИЮ ВООБЩЕ? Я СЕЙЧАС БУДУ СТРЕЛЯТЬ ЗА МОИХ ДЕТЕЙ.

В общем, приятного прочтения, эти котики заслуживают всего счастья мира, дышите, если согласны.

Если кому-то вдруг очень хочется обсудить новую серию – постучите мне личку, будем бомбить вместе.

Бечено)

Морозное утро неуверенно заглядывает в окна тусклым светом бледно-золотого солнца. Серые угрюмые облака лениво плывут по осеннему небосводу, иногда заслоняя собой солнечный диск, от которого в такую пору не исходит ни грамма тепла. Почти физически чувствуется, как осень осторожно ступает невесомыми лапами по всему Вестеросу, запуская рыжеватый багрянец в кроны деревьев и проливаясь живым дождем на пшеничные поля. Холодные рваные ветра носятся по мощеным улицам Королевской Гавани, иногда они просачиваются в Красный замок незваными гостями и легким сквозняком, треплют хрупкие огоньки свечей и морозно щекочут кожу, заставляя людей зябко ежиться.

Раннее утро окутывает весь замок куполом густой, еще не тронутой пробуждением тишины. Лишь некоторая прислуга уже оказывается на ногах в столь ранний час и снует туда-сюда, стараясь успеть сделать все приготовления к пробуждению своих господ. Какого же бывает их удивления, когда в это свежее утро, едва сумерки начали растворяться, гонимые светом первых солнечных лучей, они натыкаются на Серсею Ланнистер, бродящую по замку в неизвестном направлении и тоскливой задумчивости. Королева раздражается всякий раз, стоит кому-либо из прислуги появиться в поле ее зрения. Она огрызается и грубо приказывает идти выполнять свою работу и не беспокоить ее.

Серсея и сама не уверена, зачем вообще бродит по замку в такую рань. Просто она не могла уснуть всю ночь, и ближе к утру, когда в ее покоях вдруг оказалось слишком мало воздуха для вздоха, а стены, казалось, начали сжиматься, чтобы раздавить ее, женщина поняла, что не в силах оставаться там более ни на секунду. В коридорах стало легче. Морозный воздух охлаждает разгоряченную плоть и остужает кипящие внутренности. Серсея видит, как кожа на ее руках покрывается мелкими мурашками от кусающегося сквозняка, но холода она совершенно не чувствует. Вообще ничего не чувствует.

Мысли лениво ворочаются в ее голове, повторяя их последний разговор с Джейме прошлым вечером. Королева почти приходит к выводу, что, возможно – лишь возможно – она была не совсем права, сорвавшись на Джейме так грубо и резко. Его вины в этом действительно не было. Но Серсею так вымотали все эти события, что она не смогла себя контролировать. Да. Серсея почти приходит именно к такому выводу. Но Королева все еще слишком горда, чтобы признать свою неправоту. Поэтому она лишь срывается на ни в чем неповинных служанок и кусает губы каждый раз, как вновь остается в одиночестве.

Но долго так продолжаться не может. Серсея слышит, как замок медленно наполняется звуками пробуждающихся людей, которые уже совсем скоро повылезают из своих покоев и снова начнут свои никчемные проклятые игры в престолы. Она бы казнила их всех, будь на то ее воля. Но сейчас не время забивать голову этими неудачниками. Сейчас Серсея стоит перед дверью, ведущей в покои Лорда-Командующего, и отчаянно ищет причину, чтобы постучать – или, быть может, она ищет причину не стучать вовсе?

В итоге, Серсея, еще немного покусав нижнюю губу в несвойственной ей нерешительности, уверенно и настойчиво стучит в массивную деревянную дверь. За дверью слышится какая-то возня, после чего она, наконец, отворяется. Первое, что видит Серсея, когда перед ней предстает, видимо, только недавно проснувшийся брат – глаза. Такие сожалеющие. Такие извиняющиеся, что начинает щемить сердце. Кажется, последние несколько часов Джейме испытывал нечто подобное тому, что чувствовала и Серсея – сожаление и вину за недавнюю ссору.

Мужчина удивленно уставляется на сестру, но вовремя спохватывается и берет себя в руки, пропуская ее в свои покои. Королева, гордо вскинув подбородок и чинно сцепив пальцы в замок, величественно входит внутрь с идеально прямой осанкой. Джейме неловко указывает ей на пару мягких кресел здоровой рукой. Женщина кивает и опускается на одно из них, все еще сохраняя самое невозмутимое и нечитаемое выражение лица, на которое только способна в данной ситуации.

Серсея бегло осматривает беспорядок в чужих покоях: разбросанные свитки пергамента на полу и столе, разлитые чернила и валяющийся у кровати кубок с кроваво-красным пятном от вина рядом. Женщина недовольно морщится, но быстро выдыхает, вспоминая, зачем вообще решила прийти сюда. Джейме наливает немного вина в чистый кубок и протягивает его сестре, опускаясь на соседнее кресло, когда Королева с благодарным кивком принимает напиток из его рук.

Прохладная тишина, висевшая в воздухе с первой секунды, как Серсея переступила порог этой комнаты, начинает давить на грудную клетку, не пуская слова дальше горла. Женщина неспешно подносит вино к губам и делает глоток, давая себе еще немного времени, чтобы придумать, какие первые слова стоит сейчас озвучить. Но ее мысли прерывает тихий кашель брата, а затем его густой, чуть хрипловатый от долгого молчания голос.

– Я должен извиниться, Серсея, – слова с глухим стуком падают на стол перед ними, добавляя еще больше беспорядка к разбросанным свиткам.

Королева удивленно выгибает бровь, смотря на брата в упор. Тот невесело усмехается, запускает пальцы в волосы и шумно выдыхает, не зная, как следует продолжить этот разговор. Серсея вдруг думает, что прежний – ее – Джейме повел бы себя точно так же – робко и неуверенно, если бы искренне считал, что виноват перед ней. Да, каким бы храбрым и бесстрашным воином ни был Джейме, рядом с ней он всегда становился лишь нежным мальчишкой, по уши влюбленным в свою сестру. А когда он каким-то образом умудрялся чем-то задеть или обидеть Серсею, его глаза наполнялись тем же бесконечным сожалением, какое и сейчас плескалось в летней зелени глаз напротив Королевы. Когда Серсея бывала особенно сильно обижена или зла на брата, тот действовал осторожно и нежно, не желая распалять ее еще больше. Он обезоруживал ее и остужал кипящую злость влюбленным взглядом и невесомыми поцелуями.

Сердце женщины сжимается от боли, когда она понимает, что, возможно, больше никогда не увидит прежних искорок любви в зелени глаз брата; больше никогда не почувствует его мягких поцелуев на своей коже; больше никогда не коснется своими губами его губ…

– Нет, не должен, – наконец произносит Королева, когда ей все-таки удается проглотить собирающийся в горле ком. – Я тоже была несколько… резка, – усмешка, сорвавшаяся с губ, – совершенно пустой звук, ни веселья, ни сарказма.

– Нет, – Джейме медленно качает головой и облизывает пересохшие губы, прежде чем продолжить. – Как только я вышел из твоих покоев, я понял, что не должен был говорить ничего из того, что сказал. И потом я думал о тебе всю ночь, а когда наконец начал засыпать, вспомнил еще кое-что из нашего прошлого. Я сперва даже принял это за сон, но потом понял, что нет, не сон – воспоминание, – короткая улыбка касается его губ, и Серсея не может не улыбнуться в ответ, хотя в глазах плещется все та же раздирающая душу в клочья боль.

Королева не может отвести взгляда от брата. Она вдруг думает, что, быть может, не все еще потеряно между ними. Да, конечно, Джейме может никогда больше не вспомнить все те долгие годы, что они были вместе, и как сильно они были счастливы все то время. Конечно, он может никогда не вспомнить, как сильно любил ее и как крепка была их любовь. Но… но что, если он сможет полюбить ее снова? В конце концов, Серсея ведь может просто все ему рассказать, и тогда, возможно, Джейме снова полюбит ее. Может, между ними все еще будет хорошо. Даже без воспоминаний.

Но потом Королева понимает, что она понятия не имеет, как на подобную информацию отреагирует этот – новый – Джейме. Он может возненавидеть ее или решить, что подобная связь между родными братом и сестрой не должна была случиться. Серсея поняла, что ей страшно. Страшно от возможной реакции брата. Страшно от мысли, что он уже не сможет полюбить ее.

– И что же ты вспомнил? – спрашивает женщина, и ее голос звучит ужасно хрипло и густо, отчего ей приходится сделать глоток вина.

– Я вспомнил один эпизод, из которого понимаю теперь, что ты имела полное право злиться на меня вчера, – крайне загадочно начинает Джейме, и Серсея вопросительно изгибает бровь. – Я нарушил клятву, Серсея. И я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за это.

***

Летнее небо хмурилось серыми тучами, низко нависающими над землей и грозящими вот-вот пролиться затяжным сильным ливнем. Но, не смотря на мрачные угрюмые цвета окружающего мира, на улице все равно было тепло, правильнее даже сказать – душно. Люди прятались в своих домах, в которых еще можно было укрыться от жары. Старые септы и мейстеры предрекали, что следующие несколько дней будут очень дождливыми и выбраться на улицу, вероятно, будет крайне проблематично. Поэтому Серсея и Джейме, не обращая внимания на чужие причитания, что они могут попасть под ливень и простудиться, все-таки покинули пределы замка и вышли прогуляться в прилежащий к нему небольшой лесок. Обычно в нем бывало довольно людно, но в такую погоду мало кто рискнет высунуться на улицу, а если отойти немного восточнее от главной тропы – там вообще никого не будет, и они смогут побыть немного наедине.

Серсея двигалась неспешно, с присущей настоящей Леди грацией. Джейме старался держаться медленной поступи сестры, но иногда он слишком глубоко погружался в собственные мысли и неосознанно ускорял шаг, замедляясь, лишь когда позади него раздавалось раздраженное цоканье Серсеи и тихое «Куда ты бежишь?». Брат посмеивался, дожидаясь, пока она нагонит его, и одаривал сестру самой раздражающей ухмылкой, на которую только был способен. Девушка закатывала глаза, но искры веселья все равно были видны, и сдержать улыбку у нее получалось не всегда.

Они провели так около часа: неспешно прогуливаясь и разговаривая обо всех насущных вопросах. Воздух все так же оставался густым и горячим, серые тучи продолжали заволакивать небосвод, под ногами хрустел сухой хворост, и атмосфера полного единения, уюта и взаимопонимания наполняла каждую клеточку тела, проникая к самому сердцу. Было невыносимо приятно просто бродить со своим самым родным человеком, разговаривать ни о чем и мягко посмеиваться над какими-то нелепыми шуточками.

В конце концов, они забрели довольно далеко от замка и уже собрались поворачивать обратно, чтобы вернуться к ужину, когда Джейме, не подумав, напомнил то, о чем Серсея благополучно забыла за приятной беседой и что вообще хотела бы считать очередной шуткой.

– Совсем скоро мы с отцом отправимся объезжать Западные земли, – бодро сказал он, но затем быстро нахмурился, увидев, как сестра недовольно закусила губу.

– Да, я знаю, – выдохнула она гораздо более резко и грубо, чем стоило бы. – А потом отец планирует снова заехать с тобой в Королевскую Гавань, – девушка остановилась и скрестила руки на груди, смотря на брата в упор.

– Королевская Гавань – ужасный город, мне там не понравилось, – Джейме поморщился то ли от мысли, что ему снова предстоит посетить столь не понравившееся ему место, то ли от мысли, что ему придется снова так надолго оставить сестру. – Я бы с радостью отказался, но ты ведь знаешь его.

– Это несправедливо! – воскликнула она и, кажется, даже по-детски топнула ногой. – Тебя он берет с собой в столицу уже второй раз, а я все еще ни разу не бывала за пределами Бобрового Утеса!

Серсея поджала губы и стала выглядеть так наивно-обиженно, что Джейме не смог сдержать улыбку, смотря на нее. Да, он знал, что сестра может разозлиться еще больше, если увидит, что он радостно улыбается на ее недовольство, но вместо этого Серсея подняла на него взгляд, и на ее щеках почему-то расцвел невероятно милый румянец. Девушка заправила за ухо выбившуюся золотистую прядь и медленно выдохнула, справляясь с накатывающей злостью – в ответ Джейме только усмехнулся: она никогда не могла по-настоящему разозлиться в его присутствии.

– Ты будешь скучать по мне во время вашего путешествия? – уже спокойно и мягко спросила Серсея, и Джейме показалось, что румянец на ее щеках стал чуть ярче.

– Ты ведь знаешь, что буду, Серсея, – совершенно искренне ответил парень и почувствовал покалывание в кончиках пальцев от сильнейшего желания взять сестру за руку.

– Поклянешься? – вопрос прозвучал как-то по-детски, и Джейме посмеялся бы, если бы не увидел решительный завораживающий огонек в родных зеленых глазах.

– Клянусь, – коротко оборвал он и все-таки протянул руку, мягко проводя пальцами по тыльной стороне ладони сестры.

Серсея лишь покачала головой, от чего золотые локоны, струящиеся по ее плечам и спине, слегка заколыхались, походя на реки расплавленного жидкого золота.

– Нет, не так, – уверенно заявила она и сама взяла руку брата в свою аккуратную небольшую ладошку.

Джейме почувствовал, как внутри что-то ухнуло и оборвалось от ощущения тепла тонких пальцев на своей коже. Серсея закусила губу и потупила взгляд на их сплетенные руки.

– А как тогда я должен поклясться, чтобы ты поверила мне? – голос парня прозвучал очень тихо, что добавило моменту еще большей магии.

Девушка хитро прищурилась и провела кончиком языка по губам, подбирая правильные слова. Затем широко улыбнулась и, наконец, произнесла:

– Джейме, помнишь, ты говорил, что собираешься всегда носить с собой тот маленький клинок, что подарил тебе дядя?

– Да, – неуверенно кивнул он и нахмурил брови, не понимая, к чему клонит сестра. Ему потребовалось несколько секунд, прежде чем озарение отразилось на его лице, и он шумно втянул воздух. – Брось, Серсея, ты ведь не хочешь, чтобы я принес тебе клятву на крови из-за какой-то глупой поездки в столицу. Это же смешно, – Джейме понял, что зря это сказал, еще до того, как вообще закончил говорить последнюю фразу.

Серсея зло свела брови к переносице и оттолкнула ладонь брата, вновь скрещивая руки.

– По-твоему, это смешно? – прошипела она. – Ты уедешь за сотни лиг от нашего дома, неведомо на сколько, и не хочешь выполнить единственное, о чем я тебя прошу? – Джейме отчетливо услышал сталь в ее голосе.

– Ладно, – сокрушенно выдохнул парень, понимая, что спорить с сестрой – себе дороже. – Если тебе так будет спокойней, – в конце концов, пара капель крови – не такая уж высокая цена, если Серсея действительно будет чувствовать себя лучше во время его отсутствия.

Девушка поспешно кивнула, и ее лицо снова озарила улыбка, пока Джейме доставал небольшой подаренный клинок из ножен.

– И как все это должно произойти? – спросил парень, когда металлически блестящее острие с украшенной драгоценными камнями рукояткой оказалось в его руке.

– Эм-м… – протянула Серсея, собираясь с мыслями и пытаясь вспомнить, как выглядела подобная клятва в книге, которую она недавно читала. – Мы должны порезать ладони. Неглубоко, но так, чтобы крови было достаточно, а не одна капля. Затем нам надо пожать руки, чтобы твоя и моя кровь смешались вместе…

– Но у нас и так одна кровь, Серсея, – пробормотал Джейме, за что получил укоризненный взгляд зеленых глаз, призывающий не перебивать ее.

– Потом ты должен будешь поклясться в том, что я назову – тогда клятва считается совершенной, – закончила девушка и с вызовом глянула на брата. – Если ты, конечно, не грохнешься в обморок от вида крови.

– Размечталась.

Джейме перекинул клинок в левую руку и неловко провел кончиком лезвия по ладони от середины вниз, стараясь держать лицо невозмутимым, чтобы Серсея не подумала, что это больно. После чего он протянул клинок сестре. Она приняла его очень осторожно; клинок выглядел слишком большим в ее тонких пальцах, кажущихся такими хрупкими. Она даже не стерла несколько оставшихся капель крови с лезвия перед тем, как поднести его к своей собственной ладони. Сердце Джейме, кажется, пропустило несколько ударов, пока он наблюдал, как клинок с его собственной кровью медленно рассекает нежную кожу сестры. С его опущенной ладони уже успела упасть пара багряных капель на сухие ветки под ногами, которые неприятно похрустывали при каждом движении, но ему сейчас было плевать на собственные неприятные ощущения: вид ярко-алых капель, скатывающихся по бледной руке Серсеи, полностью зачаровал его.

Парень нервно сглотнул, прогоняя наваждение, и протянул ладонь сестре. Серсея улыбнулась самой очаровывающей своей улыбкой и сжала его протянутую ладонь своими бледными пальцами. Джейме почувствовал мягкость бархатной кожи и липкую влагу ее темной крови – той же самой крови, что течет и по его венам. Багряные густые капли медленно срывались с их сплетенных ладоней. Парень с трудом оторвал взгляд от этого зрелища и поймал взгляд сестры. Ее глаза туманились какой-то странной завороженной дымкой. Она чувствует то же самое, подумал Джейме, и эта мысль вселила в него необъяснимую уверенность.

– Ну так что там?

– Ах, да, – встрепенулась Серсея. – Джейме, клянешься ли ты, что всегда будешь рядом со мной, что бы ни случилось? – голос девушки прозвучал так магически проникновенно, что у Джейме сбилось дыхание и побежали мурашки по спине.

– Клянусь, – уверенно, без малейшего сомнения.

– Клянешься ли ты, что всегда будешь любить меня?

– Клянусь.

Серсея на секунду задумалась, прикусив губу. Она не успела придумать, что именно скажет Джейме в этот момент, поэтому сейчас ей приходилось отчаянно импровизировать. Главное – держаться уверенно, чтобы брат не понял, что она почти совершенно не представляет, что сейчас делает. Единственное, в чем Серсея была уверена, – так это в том, что ей следует назвать что-то еще, чтобы клятв было три, ведь три – такое магически красивое число.

Девушка металась взглядом по лицу брата, пытаясь быстрее что-то придумать, чтобы заполнить образовавшуюся пустую тишину. Она видела, как Джейме выжидающе смотрит на нее, поэтому она выпалила первое, что пришло в голову.

– Клянешься ли ты, что никогда не забудешь меня?

– Клянусь, – без промедления ответил Джейме и увидел, как открытая искренность в ее глазах сменилась абсолютной радостью и счастьем. – Это все?

– Да, – тихо ответила Серсея и отпустила руку брата, продолжая улыбаться.

– Тогда давай поторопимся, нужно быстрее вернуться в замок и перевязать раны, – сказал парень и, взяв сестру за здоровую руку, быстро повел ее обратно в сторону замка.

Хотя уходить ему не хотелось. Он хотел бы простоять там всю оставшуюся жизнь, если бы Серсея стояла рядом и продолжала смотреть на него тем же нежным, радостным, счастливым, в л ю б л е н н ы м взглядом.

***

У Серсеи ком встает поперек горла, когда она понимает, о чем говорит брат. Клятва. Ну конечно. Она и сама уже вспоминала то его «клянусь» и сильно злилась, когда понимала, что он не смог сдержать даже такую простую клятву. Но сейчас злости нет. Лишь бесконечная усталость в зеленых глазах и раздирающая боль внутри, которая за последнее время уже успела стать чем-то привычным, на что перестаешь обращать внимание, выполняя базовые, привычные до зубного скрежета действия.

– Не извиняйся, Джейме, – слова тяжелые, словно сорвавшиеся с обрыва камни, – ты ведь вспомнил меня. Ты… вспоминаешь меня, – предательская влага скапливается в уголках глаз, когда Королева поправляет саму себя, но женщина заставляет себя лишь сморгнуть непрошеные слезы и ободряюще улыбнуться брату.

– Но я ведь нарушил клятву. Я предал тебя, – в его голосе легкая утренняя хрипотца смешивается с неким отчаянием и чувством вины.

Серсея хмурится и отпивает немного вина. Желание дотронуться до брата отдается несильным покалыванием в кончиках пальцев. Просто протянуть руку, сжать его здоровую ладонь, провести по тыльной стороне, ощутить прежнее родное, такое жизненно необходимое тепло его кожи. Быть может, даже подойти ближе и обнять. О Боги, если бы вы только знали, как сильно Серсее сейчас хочется обнять брата. Обнять, наполнить легкие его запахом, чтобы делать вдохи перестало быть так болезненно; пробежаться тонкими пальцами по сильной спине и сказать, что все будет хорошо, что они справятся со всем этим – вместе. Вместе, как делали это всегда, с самого рождения.

Искренняя боль в бездонных глазах брата расплывается по телу женщины желанием хоть как-то утешить его. Так странно. Еще вчера она хотела оскорбить его и обидеть резкими грубыми словами, а сегодня уже пытается подобрать правильные выражения, чтобы хоть как-то поддержать, вселить, по меньшей мере, некоторую уверенность в счастливом исходе всей этой ситуации. Ладно, возможно, Королева делает это не только ради Джейме – ей и самой не помешали бы какие-нибудь мотивирующие слова.

– В этом нет твоей вины, – слова покидают горло с большой неохотой: говорить слишком трудно из-за давящего на грудь густого воздуха, пропитанного их болью. – Это ведь из-за Старков. Ты не виноват, Джейме, слышишь? Возможно, сейчас ты и почти не помнишь меня, но это был не единственный пункт клятвы, – кажется, Серсея слышит странные немного истеричные нотки в своем голосе, но предпочитает их игнорировать.

Внезапный порыв заставляет ее действовать быстрее, чем думать. Женщина поднимается с кресла, в один шаг оказывается возле брата, опускаясь на колени перед ним, и переплетает свои тонкие длинные пальчики с его. Заглядывает в чужие глаза снизу вверх, натыкаясь на легкое недоумение и, кажется, почти восхищение в зелени его густого взгляда.

– Ты поклялся, что всегда будешь со мной – и сейчас ты здесь, рядом, – слова Серсеи неспешно оседают в воздухе между ними, как невесомые пылинки. – Ты поклялся, что всегда будешь любить меня, – голос женщины опускается до уровня шепота, ее едва слышно, но Джейме отчетливо слышит каждое слово, она ведь так б л и з к о, что он ощущает ее дыхание на своей коже и не может оторвать взгляда от ее гипнотизирующих глаз. – Ты все еще любишь меня, Джейме? – тягуче и томно спрашивает Королева, вскидывая бровь и неосознанно опуская взгляд на губы брата.

Вопрос кажется слишком интимным и откровенным, Джейме молчит довольно долго, изучая ее лицо затуманенным взглядом – они ведь впервые оказались так близко друг к другу с момента его возвращения. Серсея уже решает, что смутила его своими словами и сейчас он оттолкнет ее, но брат вдруг зеркалит ее последнее действие и упирается взглядом в чуть приоткрытые алые губы сестры. Этот жест вызывает ураган чувств внутри и запускает колющие мурашки по спине и рукам. Женщина судорожно втягивает воздух, напоминая себе не забывать дышать. Но воздух все равно вышибает, когда Джейме снова начинает говорить.

– Да, – выдыхает мужчина, и это «да» кометой пролетает по телу Королевы. – Кажется… кажется, я люблю тебя.

Сердце принимается выбивать какой-то безумный ритм о грудную клетку, а улыбка рвется на губы совершенно против воли хозяйки. Он любит ее. Может, еще не все потеряно? Может, Серсее еще удастся вернуть себе прежнего брата и любовника? Они ведь еще могут быть счастливы. Так же счастливы, как раньше. Просто наслаждаться друг другом и быть рядом. И пусть весь остальной мир катится в пекло.

Серсея замечает, как Джейме осторожно подается вперед, и уже предвкушает ощущение его губ на своих губах, но стук в дверь лопает весь этот уютный кокон, который они успели возвести вокруг себя этим коротким диалогом. Мужчина подрывается и спешит к двери, чтобы прогнать помешавшую им служанку, а Серсея на мгновение прикрывает глаза, пытаясь справиться с накатившим раздражением и сдержать стон разочарования. Женщина выпрямляется и смотрит с непередаваемой тоской на брата, который слегка приоткрыл дверь, чтобы стоящий за ней не увидел Серсею, и попросил вернуться через полчаса, потому что он только встал и катастрофически сильно занят.

Как только дверь снова оказывается закрытой, Серсея почти физически ощущает искрившуюся в воздухе неловкость, которая начинает сводить с ума уже спустя пару секунд молчания. Королева ждет около минуты, что же скажет ее брат, но терпение заканчивается раньше, чем с уст мужчины слетают хоть какие-то слова.

– Мне нужно сменить платье перед завтраком, я, пожалуй, вернусь к себе, – как можно более расслабленно говорит Серсея, но слышит, как ложь битым стеклом хрустит на слетевших словах.

– Да, конечно, – кое-как выдавливает из себя Джейме с задумчивым видом: Серсея даже начинает сомневаться, услышал ли он ее – и снова отворяет дверь, чтобы пропустить сестру.

Королева гордо проходит мимо и медленно удаляется, отчаянно сдерживая предательскую влагу на глазах.

– Серсея! – вдруг окликает Джейме.

Но женщина, не обернувшись, скрывается за углом, и Джейме решает, что она просто не услышала его. Или сделала вид, что не услышала.

========== Глава пятая: Пустые коридоры и «если отец узнает». ==========

Серсея слышит, как эхо от ее собственных шагов оглушающе разносится по – на удивление – пустым коридорам Красного замка. Звук ударяет по барабанным перепонкам, словно кувалда, и отдается пульсирующей болью где-то в висках. Душно. В замке просто нестерпимо душно, и хочется то ли выбраться отсюда на улицу к свежему воздуху, то ли, напротив, спрятаться еще дальше в глубь коридоров, где нет прогретых солнцем каменных стен. Людей в коридоре, действительно, почти нет, а если кто-то и встречается на пути Королевы, то этот кто-то обычно очень спешит в противоположном Серсее направлении – кажется, в Тронном зале сейчас должно состояться что-то важное. Но женщине плевать. Кажется, ей впервые в жизни плевать, что скажет Джоффри или какую глупость он выкинет на этот раз – у Серсеи не осталось сил, чтобы разбираться еще и со своенравным непослушным ребенком.