Текст книги "Трилогия потери"
Автор книги: Граф Д. Исильен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
Одержимость
Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать о тебе Не думать
Нет
У меня не получается.
Табу
Меч должен быть продолжением руки, но я не чувствую руку как продолжение себя. Как часть себя. Я смотрю направо и вниз – безвольным куском мяса она свисает, исходя из моего плеча. Внимание на нём почему-то не хочет фокусироваться, я сижу, уставившись на кусок мяса, который называется моей рукой и мне становится страшно. На какие-то доли секунды во мне проносится мысль, что это не часть меня, нечто совершенно отдельное, просто находящееся рядом – но я его не контролирую. Я впадаю в оцепенение. Кататонический ступор, так бывает нередко – ты всё понимаешь, но не можешь реагировать. Так проходят минуты. Рука не подает признаков жизни, где-то на закромах сознания уже вырисовываются образы, понимание того, что этот объект мертв, он неживой, он не сдвинется. Выпав из ступора, я пытаюсь сжать пальцы. Они подчиняются с неохотой, я как будто наблюдаю за всем со стороны, не принимаю участия. Кататония, она преследует меня всю мою жизнь, сколько я себя помню. Подъем. Спад. Возбуждение. Ступор. Кусок мяса на письменном столе, называемый моей рукой, вновь оживает, хватает карандаш и начинает писать. Пока я не забыл, пока в памяти события осенней прохлады, они не должны быть потеряны.
Мы сидим у здания цирка – я, и человек, которого я называю другом. Пожалуй, один из очень немногих, кого я могу так называть. Не потому, что мы были близки с самого детства, не потому, что он спас мне жизнь, не потому, что мы общаемся каждый день, или шлем открытки на день рождения. Друг познается в беде. Хотя бы благодаря этой простой и банальной истине я могу считать его своим другом – едва ли не единственным, кого я могу теперь так называть. Когда мне нужна была помощь, действительно нужна была, рядом не оказалось никого. Во мне нет обиды или злости. Нет чувства несправедливости. Я не жалуюсь. Я понимал это и раньше, осознавал разумом и чувствовал сердцем, однако когда ситуация стала катастрофической и я ощутил себя посреди пустой бесконечной пустыни из пепельного песка, липнущего к негнущимся ногам, я принял решение сказать это вслух, сказать то, что пугало меня не столь сильно до поры до времени, пока я справлялся со всем в одиночку. «У меня почти нет друзей». В момент отчаянного одиночества и отчаянной потребности в хоть какой-нибудь энергии извне, которая могла бы меня спасти, я осознал, что совершенно одинок. Никто не придет на помощь. Тебе нужно будет справиться со всем – справиться, или умереть. Вокруг меня всегда были люди, так странно. Почти постоянно, чьи-то лица, чьи-то руки, чьи-то взгляды, прикованные к моему непостоянству. Даже среди них я ощущал себя чужим, чужеродным, отстраненным. Мне было неплохо, относительно хорошо. Когда же мне стало плохо, до тошноты плохо, рядом не оказалось никого. Это могло бы стать ироничным итогом жизни неудачника, так и не сумевшего наладить общение с человечеством, неудачника, не сумевшего расположить к себе ни одно живое существо. Проклятый. Загнанный. И опустошенный. Своим одиночеством, своим затворничеством. А потом появился он – просто потому что волновался о том, куда я пропал так надолго. Больше никто не заметил пропажи. Пока я догорал где-то посреди мрачного декаданса собственной клетки. Пока я корчился на полу, обдирая костяшки на пальцах, извивался ужом, пока меня тошнило, в прямом и переносном смыслах, пока тошнота заваривала мне чаи, а депрессия и подавленность подносили сигареты к моим потрескавшимся губам, пока ком в горле от горя не становился философским камнем, а красные от недосыпа и слёз глаза не принимали управление на себя и не отказывались открываться. Никто не узнает об этом. Я похороню эти строки под развалинами своего некрополя, они станут грунтом, опустятся ниже, чем опустился я. Я не научился жить эту жизнь. У меня нет друзей. Может, оно и к лучшему? Где были те, кого я называл своими друзьями, когда их поддержка нужна была мне больше всего на свете? Видимо, кому-то она была нужна в тот момент больше, чем мне.
Что ж. Я не держу зла. Зло неудержимо.
Ха. Ха. Ха. Сука.
«Блин, старик, я так хочу тебе чем-то помочь…»
Мы сидим у цирка, и на улице осенний вечер. Я знаю, что он говорит искренне, я чувствую это по голосу. Тик-так. Змеи ползут на свет, чтобы пасть во тьму. Я закуриваю очередную сигарету, он рассказывает про свой Барселонский трип. «То есть рая в шалаше не существует, ты не веришь в него?» – мой язык поворачивается с трудом, в горле першит от непривычности разговоров. Разговоры с самим собой – совершенно иное, но даже от них ты устаешь. Глотка начинает гореть железом. Я слишком долго был в темноте. Слишком долго и усердно разговаривал лишь с собой, пытаясь втолковать ему, что мы (не)можем жить так и дальше. Иногда он соглашался. Но тогда появлялись другие. Тонкие голоса. Все – внутри, и все – снаружи, управляемые моими губами, моим шепотом, криком, стенаниями. «А как же любовь?» – продолжаю я, с уверенностью в том, что я не хочу слышать ответа. Не хочу слышать правду, которую знаю, и так знаю, где-то в глубине черепной коробки, где-то под корой уже есть ответ, но я боюсь сказать его вслух. «Не важно, насколько сильна ваша любовь, если ты ничего не представляешь из себя в плане возможности содержать семью, ничего не получится, им это не нужно. Не бывает рая в шалаше, и не будет. Рано или поздно всё упирается именно в бытовую постановку вопроса, в финансовую. В надежность. Я понял это, когда…» Его голос звучит глубоко и ненавязчиво, я закрываю глаза и отворачиваюсь в сторону, чтобы сделать затяжку, стряхнуть пепел, и несколько секунд посмотреть на цирк и на безоблачное, вечернее, осеннее небо. Чтобы он не видел этих предательских слез. Конечно же, ты прав. Почему же тогда я продолжаю верить в то, что любовь всё стерпит? Что если ты действительно любишь, то пройдешь со своим человеком сквозь все трудности, сквозь все эти шалаши, ты не убежишь искать более «надежного» счастья, более стабильной любви? Видимо, мне просто очень хочется в это верить. Я понимаю, что примерно 99% людей скорее всего захотят связать свою жизнь с кем-то успешным, с кем-то «надежным». У них на подсознании отпечатано то, что это – показатель чего-то. Показатель, что человек целеустремленный, он ведь добился чего-то в жизни. Мало кто в состоянии понять, что прежде чем стать таким, рядом с человеком был другой человек – я почти уверен в этом, человек, который помог ему подняться со дна, который верил в него. Никто не хочет быть таким человеком. Все хотят прийти на готовое. Чувствовать себя круто рядом с личностью. Никто не хочет быть рядом с «неудачником». И даже если ты был популярен и успешен, а потом остался ни с чем – большинство просто отсеется именно на этом этапе. Единицы согласны проходить сквозь трудности. Но именно с такими единицами и связывают свою жизнь.
«Всё начинается с семьи» – продолжает мой друг. «Мать приводит нас в этот мир, а отец учит в нём выживать. Учит всем механикам этого мира, учит быть мужчиной, быть поддержкой и опорой для семьи, содержать её. У меня не было человека, который смог бы научить меня подобному».
Пепел летит вниз, разбиваясь на сотни песчинок-осколков, вместе с ним лечу и разбиваюсь я. Как же всё просто, как всегда и бывает. Ответы лежат на поверхности, но закопаны в прошлом. Так просто. Ведь и я такой же. Не было никого, кто смог бы научить меня жить, быть мужчиной – в том смысле, в котором так нужно быть, чтобы от тебя не ушли в поисках более подходящего варианта, более надежного, стабильного, лучшего. «Мой мужчина».
Не с кого мне было брать пример. Я иду по этому миру наощупь, в полной темноте, набивая шишки и ссадины, совершая ошибки, которые мне не простят. Цирк устало смотрит на нас своим вековым монолитом, своим опытом, он взирает на нас как на наивных юнцов.
Прости, отец. Я не справляюсь. Никто не научил меня этому.
Вельвет
Для меня некоторого рода шокирующим стало открытие, что людей больше не приводят в ужас и трепет разговоры о смерти. Я не прошу меня жалеть, отнюдь, я всего лишь хочу, чтобы к проблемам каждого человека относились серьезно, если эти проблемы серьезны для него самого.
«А почему ты решил умереть?» – спрашивают они, как будто бы я решил выйти в магазин. Да, выплыть в магазин и не вернуться. Прозвучит крайне иронично, учитывая всё, что было сказано ранее, но я должен признаться – я панически боюсь смерти. Я начал задумываться о ней с самого детства, ничего не мог с собой поделать, эти мысли сами приходили перед сном. Я лежал в своей кровати, пытаясь не думать ни о чем, но у меня не получалось, они приходили, роились в моей голове, ломали мой рассудок. Я плакал, мне было страшно, но я молчал, не говорил никому. Что пугало меня больше всего? Пустота. Та самая, которая возникнет, когда мое сознание перестанет существовать. Напрасно я пытался успокоить самого себя мыслями о том, что к тому времени, как это уже случится, меня это не будет волновать – я не почувствую ничего. Когда мое сознание исчезнет, вместе с ним исчезнет сам инструмент, заставляющий меня чувствовать дискомфорт или страх. Но это не помогало. Я всё время возвращался к одному и тому же – жизнь продолжается, жизнь идет своим чередом. Без меня. Меня не существует. Я не ощущаю себя как разумное существо, мой разум не существует ни в одном из миров. Смерть – это конец. Даже не темнота, ведь чтобы видеть и ощущать темноту, нужно что-то, чем можно было бы это ощутить. У меня же не будет ничего. Жизнь будет продолжаться, люди будут жить, а я не увижу ничего из этого, я не перемещусь в другое тело или в другое место, мой разум просто погаснет и выключится. Дальше нет ничего. И с каждой секундой я приближаюсь к этому забвению, к этой пустоте. И я ничего не могу с этим сделать. И с каждой секундой паника всё нарастает. Я умру. А что будет дальше? А нет никакого «дальше». На этом конец. И нет никакой «той стороны». Мне страшно. Действительно страшно. Я не хочу такого исхода. Только безумец может его желать. Не будет второй попытки, не будет рестарта. Реинкарнация, загробная жизнь – чушь, призванная успокоить людей вроде меня. Но меня это не успокаивает. Потому что я умнее. Горе от ума, не правда ли? Иногда я хочу разучиться думать. Но идет десяток за десятком лет, а я всё лежу в постели, и думаю перед сном о смерти. Сон – это тоже маленькая смерть. Видимо, поэтому я думаю о ней именно тогда, когда уже готов погрузиться в её подобие. Иногда я боюсь засыпать. У меня начинаются панические атаки. Это навязчивое состояние, навязчивые мысли, я не могу перестать думать об этом. Но усталость берет своё. Этой же фразой можно объяснить и те вещи, которые могут показаться несовместимыми – паническая боязнь смерти (не как процесса, а как того, что за ней следует), и (само)убийство. Усталость берет своё. Даже столь сильный страх может отключиться из-за банальной усталости. И вот – ты засыпаешь. Засыпаешь себя землей. Сам. Когда ты в отчаянии – тебе уже не страшно. Страшно становится, когда много задумываешься. Когда твоя депрессия длится несколько месяцев, ты уже слишком уставший, чтобы задумываться. На это попросту нет сил.
Я закрываю глаза, и подобие смерти укутывает меня вязкой, пыльной пеленой…
Густые кроны леса тянут ко мне свои руки-ветки, я пытаюсь сопротивляться, но это не может продолжаться вечно. Комары летают у наших лиц, они кусают твои руки и ноги, воспользовавшись твоей забывчивостью – мы ведь шли в лес, настоящий лес, но твоя одежда слишком коротка, много открытых мест, где можно напиться крови. Ты отмахиваешься от насекомых, я смотрю себе по ноги, пока мы углубляемся в этот загадочный, темный мир. На тропинке движение. Я опускаюсь на корточки. Передо мной предстает жуткое зрелище – жук-олень, у которого отсутствует задняя половина тела. Он пытается ползти, он всё тянет и тянет свою оставшуюся половинку, рога его тяжелы, на идеально ровном срезе зияет черная пустота. Кто мог сделать это? Кто способен сделать такое? Я понимаю, что он уже обречен. «Отвернись» – прошу я, поднимаясь в полный рост. Тебе незачем это видеть. Я спасу его – единственным возможным в такой ситуации способом. Хорошо, что жуки не умеют кричать. Я уверен, что он кричит от боли, так же, как сейчас кричит всё во мне – от его боли, от его безысходности, от того, что у него уже нет шансов на жизнь. Всё мое сердце – это один сжатый в комок камень. Один удар. Я постараюсь сделать это очень быстро, чтобы он был избавлен от предсмертной агонии. Хорошо, что ты стоишь спиной ко мне и не видишь эту гримасу отчаяния на моем лице. Нога опускается на половину ещё живого тельца, и слышится хруст. Один точный и быстрый удар. Внутри меня всё ревёт и стонет, что-то рвется, струна за струной. Прости меня. У тебя не было шансов спастись. Я лишь завершил твою агонию. Мои глаза сухи – я плачу где-то внутри, где-то глубоко, там, где колодцы моих глаз возьмут эту влагу. Смерть. Она повсюду. Закрадывается под кожу. И сидит там. Молча наблюдая. Сколько ещё я возьму на свою душу, прежде чем она освободится? У меня нет ответов. Я начинаю буквально физически ощущать тошноту. Мне плохо от произошедшего. Меня подташнивает, ладони превращаются в ледышки. Руки мои трясутся. Мы идем дальше.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
