Текст книги "The Bounty (ЛП)"

Автор книги: gracediamondsfear

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Глава 1: В Суккубе ==========

Война перевернула все с ног на голову. Люди, которые планировали стать целителями, превратились в убийц. Те, кто хотел преподавать, в конечном итоге пытали других, пытаясь получить от них хоть крупицу информации. Любовники становились врагами, жены – вдовами, крепкие семьи распадались. Самые теплые, самые открытые сердца превратились в лед, а иногда сердце, скрытое глубоко в тени, находило путь к свету.

Конечно, как и любая добротная война, она бушевала годами, иногда так тихо и так хорошо скрыто, что обычный волшебник забывал, что она вообще идёт, воображая, что это чья-то чужая проблема, а не его. Затем в Честере вспыхивала перестрелка, или Пожиратели Смерти врывались в их укрытие в Уилтшире, и это снова было на первых полосах газет неделю или две, пока не появлялось что-то более непристойное. В то время как борьба за окончательный исход войны стала вопросом веры, поскольку ни Гарри Поттера, ни Волдеморта не видели больше года, фанатики с каждой стороны с нетерпением ждали второго пришествия в любой момент, чтобы положить конец всему этому. Война превратилась в религию.

Между тем, любая информация, которая могла помочь пробить защиту противника, была бесценным активом, и за головы высокопоставленных солдат с обеих сторон назначали баснословные награды, в зависимости от того, что те могли знать или кого могли сдать. Особенно, если они выросли в том месте, где в данный момент скрывался противник, прячась за неприступными древними оберегами.

Именно так Гермиона Грейнджер оказалась на юге Франции в невероятно роскошном и эксклюзивном отеле в Монако. Она сидела в вестибюле с бокалом шампанского по совершенно абсурдной цене, замаскированная париком платиновой блондинки, и наблюдала, как гости проплывают мимо неё, направляясь в казино и клубы, либо уже навеселе возвращаются в свои номера. Было два часа ночи, и она прекрасно знала, что он действует именно по ночам. Примерно через сорок пять минут она увидела, как он вышел из лифта, выглядя, стоило признать, потрясающе красивым в паре черных брюк и черном свитере с V-образным вырезом, который идеально облегал его грудь. Грейнджер не видела его больше двух лет, и за это время он явно неплохо адаптировался к жизни в бегах. Его обычно бледные, впалые черты лица имели легкий намек на загар, а глаза буквально блестели. Его некогда дотошно зализанные белокурые волосы приняли золотистый оттенок, и были слегка взлохмачены, скрывая один глаз. Он оглядел вестибюль отеля блуждающим взглядом, сунул руки в карманы и прошел мимо нее, направляясь к вращающимся позолоченным дверям. Монте-Карло определенно был волшебным местом для маглов, но в нем, конечно же, был и магический район, и когда Гермиона преследовала его по темным улицам, поняла, что тот направляется именно туда.

Ночь была тёплой, и он шел медленно, любуясь пейзажем, женщинами, луной, оставляющей тёплый блик на воде. Это был достаточно большой город, так что было довольно легко заплутать, но он чувствовал себя вполне комфортно, время от времени выходя на улицу, чтобы скрасить свой досуг. Он заслужил это. После шести месяцев в Авиньоне он порядком подустал от деревенской жизни. Да, продавщиц и доярок с широко открытыми глазами легко заманить в свою постель, и они приняли его маленькие безделушки и добрые жесты, как будто он был великодушным принцем, а не эгоистичным придурком, изголодавшимся по сексу, но через некоторое время они стали похожи на лягушек в котле. Он хотел, чтобы ему бросили вызов… интеллектуально, конечно. Здесь, в Монако, он не возражал быть маленькой рыбкой в большом пруду, пока вокруг было достаточно женщин и бутылок с огневиски, чтобы поддерживать хорошее настроение.

Он направился к проспекту Мадонны, где нашел вход в магический квартал. Он был маленьким, но в высшей степени декадентским, и за то короткое время, которое Драко находился там, он сделал себе имя в игровых залах и джентльменских клубах, так что, наконец, чувствовал себя так, как раньше чувствовали себя Малфои – на вершине горы, командуя парадом. На его предплечье всё ещё была Чёрная Метка, которая время от времени давала о себе знать, когда его пытались вызвать, но он научился закрываться от всего, даже от вызова других Пожирателей Смерти. Впервые за долгое время, он почувствовал себя комфортно в своей шкуре. Конечно, никто не знал, что он скрывался, залёг на дно здесь, пока война так или иначе не закончится. Он столько потерял за эти годы, сражаясь с армией волшебников Англии, что, откровенно говоря, его уже почти не заботило, уцелеет страна или каждый волшебник превратится в груду обугленных костей. Ни одна из сторон не могла претендовать на чистоту или честную борьбу, даже у светлой стороны была тёмная изнанка. Может быть, это то, что нужно Англии… новое начало. Это сотворило с ним чудо.

***

Малфой устроился в кабинке из красного бархата в темном углу «Суккуба», стрип-клуба, в котором особенным клиентам предоставлялись определённого рода услуги за вполне разумную цену. Официантка принесла ему бутылку шампанского и два бокала.

– Я не заказывал это, дорогая, – сказал он, наклоняясь в сторону, чтобы открыть себе более удачный вид на сцену, на которой уже началось представление. Если бы он не знал наверняка, он бы подумал, что стриптизерша, которая распутно крутила задницей вокруг шеста, была старая добрая Луна Лавгуд… но… грязнее. Недурно.

– Это комплимент от женщины в баре, – пояснила официантка, кивнув в сторону соблазнительной хрупкой фигурки, сидящей на высоком барном стуле.

Драко оглядел ее, впечатленный кожаными сапогами по колено с высоченным каблуком. Длинные ноги были обтянуты узкой юбкой-карандашом, разрезанной почти до бедра. На ней была белая рубашка с воротничком, заправленная в юбку, которая восхитительно обтягивала ее небольшие, но упругие сиськи, и делала ее похожей на сексуальную библиотекаршу.

– Почему бы тебе не сказать ей, чтобы она подошла и сама сделала комплимент, – протянул он, бросая галеон на поднос официантки.

– Да, сэр, – сказала та, засовывая монету в бюстгальтер.

***

– Он зовёт тебя, – крикнула официантка, подходя к Гермионе. – Я думаю, у него уже стоит, если тебе интересно.

– Не особо, – сказала она, допивая огневиски. – Но спасибо за помощь.

Свет в клубе был тёмно-голубого оттенка, время от времени закручиваясь вспышками очарованных звезд или искр, которые добавляли особого шарма приватным танцам в кабинках. Музыка была громкой, воздух плотно застелен дымом, и ее личность было легко скрыть внутри клуба. Быстро взглянув в свое компактное зеркальце, она поправила кроваво-красную помаду и дымчатые тени на веках. Затем пригладила челку на своем парике и расстегнула верхнюю пуговицу рубашки, открыв намек на кружево, которым были отделаны чашки ее белого бюстгальтера.

Малфой смотрел, как она прихорашивается, наполняя два бокала шампанским. Она не была похожа на других стриптизерш или эскортниц. Во-первых, она была слишком одета, и ее наряд был… изысканным, а не… распутным. Но и обычным клиентом она точно не была. Он знал все тонкости «Суккуба», а также список особых гостей, и если бы он увидел ее раньше, то уже давно отвел бы в свой номер или, по крайней мере, в одну из клубных комнат, чтобы как следует оттрахать. Когда она повернулась к нему, он закинул обе руки на спинку дивана, скрестив свои длинные ноги в лодыжках, а на его губах расплылась фирменная высокомерная ухмылка.

– Могу я сесть? – спросила она, положив одну руку на бедро, отчего рубашка на ее груди натянулась, открывая взору вершинки ее сливочных, красивых, сосабельных…

– Конечно, можешь, сладкая, вопрос только в том, куда именно, – сказал он, сгибая ноги в коленях.

Гермиона чуть не рассмеялась ему в лицо, пораженная тем, что он не узнал ее сразу, более того, даже флиртовал с девушкой, которую угрожал убить в течение шести лет.

– Очень заманчиво, – промурлыкала она, свернувшись калачиком рядом с ним на обтянутом бархатом диване. Она поджала ноги под себя и поправила парик так, чтобы он скрывал половину лица.

Гермиона взяла один из бокалов шампанского и отпила немного. Это обошлось ей в половину выделенных ей денег, и будь она проклята, если это дело не выгорит. Драко наклонился, заправляя прядь ее белокурых волос за ухо, чтобы открыть доступ своим губам к ее уху.

– Как тебя зовут, милая? – спросил он, изо всех сил пытаясь быть услышанным из-за громкой музыки.

Малфой положил руку на ее колено, большим пальцем касаясь кожи бедра, и Гермиону удивила реакция собственного тела, усиленно посылающего мурашки вверх по рукам. Было ли это вызвано его прикосновением или близостью его рта к ее уху, тихими влажными звуками слов, тёплыми дуновениями воздуха на коже?

– Это имеет значение? – невинно поинтересовалась она, приподнимая юбку еще на дюйм, заманивая в ловушку. – Мы не можем сохранить это в тайне? В конце концов, мы оба здесь только ради одного, верно?

Его рука поднялась выше, намного выше, чем она ожидала, останавливаясь всего в нескольких дюймах от ее трусиков, а язык влажно скользнул по раковине уха. Гермиона почувствовала, как крошечные мышцы между ее ног самопроизвольно сжимаются, пульсируя от неожиданного возбуждения. Давненько к ней так не прикасались, не флиртовали. Малфой осмелился прикоснулся к ластовице трусиков, она резко выдохнула, почти полностью отстраняясь. Но Грейнджер просто не могла сейчас струсить. Она зашла слишком далеко.

– Что случилось, котенок? – он оставил поцелуй в чувствительном местечке за ухом, после чего скользнул языком по линии челюсти к горлу.

Кем был этот Малфой? Гермиона никогда не видела, чтобы он держал девушку за руку во время учебы в Хогвартсе, а теперь он буквально пытался залезть ей в трусы через двадцать секунд после того, как она села. Миссия быстро сходила с рельсов. Она должна была раскрыться раньше, подобраться как можно ближе, схватить и аппарировать вместе с ним. Конец. Теперь казалось, балом правила ее киска, а самой Грейнджер оставалось только гадать, как далеко она сможет его подтолкнуть, и как далеко сможет зайти сама.

Но это был Драко Малфой. И это была Гермиона Грейнджер. И она здесь не для того, чтобы трахаться. Она быстро моргнула, сделала глубокий вдох и укрепила свою решимость. Она могла сыграть свою роль и обеспечить себе победу. Она обыграет его. Как говорится.

– Я искала тебя, – наконец, выдохнула Грейнджер, притягивая его и крепко целуя в губы.

Его губы были великолепными, мягкими и пухлыми, мастерски сминающими ее собственные, язык, ловко пробравшийся в ее рот, теплым и гладким, соблазняющим, да так, что невинный стон завибрировал на ее губах. Она прижалась к его груди, погружая язык в его рот, когда он запустил руки в ее волосы… в парик. Чтобы отвлечь его, Гермиона перекинула свою ногу через его ноги, оседлав бедра, отчего юбка задралась до задницы, и переместила его руки на свою талию. Она почувствовала его каменный стояк, когда он упёрся им между ее неприлично раздвинутых ног, что вызвало незамедлительную реакцию ее собственного тела, заставляющего трусики моментально намокнуть.

– Ты нашла меня, дорогая, – сказал он, отстраняясь, чтобы посмотреть ей в глаза. – Куда мы пойдем, чтобы отпраздновать твою победу?

Гермиона стянула парик с головы, встряхнула волосы и улыбнулась, когда его глаза округлились от осознания происходящего.

– Я думаю, нам следует вернуться в Лондон, – сказала она. – Что скажешь, Малфой?

Вытащив палочку из кобуры за спиной, она обхватила его шею рукой и они растворились в воздухе с гулким треском.

***

Как только их ноги коснулись пола в явно менее роскошном гостиничном номере, который сняла Гермиона, Драко оттолкнулся от нее с такой силой, что она упала на пол.

– Ты, ебаная грязно… сука!

Но прежде чем он смог произнести еще хоть слово, Грейнджер навела на него свою волшебную палочку и закричала:

– Ступефай! – и он рухнул на пол сердитой, но бессознательной кучей.

***

Драко снова пришел в сознание, но с горечью обнаружил, что все еще не может двигаться.

– Я вырву твою гребаную глотку, Грейнджер, – прорычал он, извиваясь и натягивая тяжелые зачарованные оковы, которыми она сцепила его запястья и приковала к изголовью кровати. Они были сделаны из прочного металлического сплава, который подавлял магию, поэтому никакие беспалочковые заклинания или проклятия, или даже аппарация были исключены. Малфой понял, что на нем были одни боксеры, так что она, очевидно, забрала его палочку, деньги, ключ от отеля… гордость. – Грейнджер! Где ты?

Он был в ярости, но большая часть ее была направлена ​​на самого себя. Он сам виноват в том, что ослабил бдительность, принял выпивку от незнакомки и последовал по зову своего собственного члена прямо в ее гребаную ловушку. Конечно, кто мог ожидать, что фигуристая, сексуальная, длинноногая девица в стриптиз-клубе окажется Грейнджер? Если бы у него было время, Малфой бы расхохотался в голос, когда она сняла парик. Конечно, он годами представлял, как оскверняет эту крикливую суку, склоняет над одним из ее драгоценных библиотечных столов и трахает до потери сознания, заставляя умолять о его члене, но это были просто сценарии дрочки… Он и представить себе не мог, что это произойдёт на самом деле. В школе она была холодной, как лед, с вечно задранным носом и хорошо замаскированной фигурой под школьной мантией и безразмерными свитерами. Некоторые слизеринцы даже предполагали, что она лесбиянка, несмотря на то, что та пыталась произвести впечатление на мальчиков, что только добавляло ей загадочности.

Дверь в примыкающую ванную с щелчком открылась, и она вышла из облака пара с отчетливым запахом малины. Ее волосы были перевязаны полотенцем, а белый атласный халат плотно стянут на талии, эффектно подчёркивая изгибы ее тела.

– Извини, Малфой, – сказала она с легкой ухмылкой. – Пришлось принять душ. Я чувствовала себя немного… грязной.

Он фыркнул и закатил глаза:

– Это не я запрыгнул к тебе на колени, дорогая.

– И это не я засунула кулак тебе в промежность.

– О, Грейнджер… – Малфой цокнул языком. – Если ты подумала, что это был кулак, то мои предположения о твоём опыте на этом поприще подтвердятся.

Она стянула полотенце с волос, и они гладкими влажными волнами упали ей на спину, несколько прядей прилипли к щекам, все еще розовым после душа, а у впадины на ключицах осталось немного пены. Он снова начал злиться.

– Ради всего святого, Грейнджер, сними эти хреновы наручники. Что, черт подери, все это значит? – зарычал Малфой, бросаясь вперед, пытаясь сломать изголовье кровати, металлические наручники болезненно врезались в его запястья.

Гермиона наклонилась вперед, уперевшись руками в матрас, и Драко мог видеть верхушку груди в разрезе халата, а выражение ее лица давало ему понять, что она чертовски хорошо знает, что делает.

– Это значит, что я отправлю тебя домой, в Лондон, Малфой, и получу за это четыреста галеонов. За твою хорошенькую белокурую голову назначена награда, и я собираюсь ее получить.

Он откинул голову на спинку кровати и закрыл глаза.

– Награда. Ты же знаешь, Грейнджер, с меня сняли все обвинения после всей этой неразберихи в Хогвартсе.

Она закатила глаза и села на край кровати, расчесывая пальцами влажные волосы.

– Я знаю, но сейчас нам нужна другая информация, и я уверена, что ты сможешь нам ее предоставить.

Гермиона Грейнджер – королева поиска информации. Конечно, в конечном итоге она станет охотником за головами Ордена. И конечно, она пришла за ним, вероятно, долго решаясь на эту работёнку. Насколько охуенно холодным было это блюдо из мести?

– Послушай, милая, почему бы тебе просто не спросить меня, что им нужно, и я расскажу тебе все, что знаю об этом, – его голос стал чуть ниже, немного мрачноватым. – Ты передашь им информацию, и тогда мы сможем обо всем этом забыть, потом ты купишь мне завтрак, и я смогу вернуться в свой маленький рай.

– Твой маленький рай состоит из тусовок в низкопробных борделях? – спросила она, снова вставая и глядя в окно сквозь прозрачные занавески.

– Это был не бордель, Грейнджер, – фыркнул Малфой. – Если у тебя будет несколько свободных минут после этого, я могу отвести тебя в настоящий бордель. Уверен, это откроет тебе глаза на некоторые вещи. Это будет даже полезно. Я имею в виду, ты выглядишь немного взвинченной.

Она резко повернулась к нему, и в ее глазах плескалось пламя, прямо как на втором курсе. Но это выглядело намного сексуальнее на двадцатипятилетней девушке с мокрыми волосами и распаренной после душа кожей. Ему не понравилось, как на неё реагировало его тело. Чертова маглорожденная заучка. Она не имела никакого права заставлять его член дергаться.

– Взвинченной? Малфой, я играла роль, чтобы ослабить твою бдительность, – слишком уж решительно произнесла она, но ее щеки явно покраснели.

– Ты неплохо справилась с этой задачей, дорогая. Я могу порекомендовать тебя владельцу одного публичного дома, если хочешь, всем нравятся непослушные школьницы.

Грейнджер наклонилась поближе к нему, оказываясь на кровати, но оставаясь вне его досягаемости, словно насмехаясь над драконом.

– Я заметила, особенно тебя, – сказала она, метнув взгляд на заметную выпуклость в его трусах. – Твой член, казалось, встал по стойке смирно в ту минуту, как только я подсела к тебе.

Но если она пыталась его завести, то ей стоит стараться немного усерднее. Драко снова натянул наручники, на этот раз немного медленнее. Его худые, мускулистые руки вытянулись позади него, горло и грудь напряглись, и, когда он посмотрел на ее кривую ухмылку, медленно облизнул нижнюю губу.

– И твои трусики были мокрыми, грязнокровка, – прохрипел Малфой, но тут же получил резкую пощечину.

Он засмеялся и откинулся на изголовье кровати, небрежно скрестив ноги в лодыжках и закрыв глаза, изображая сон. Преимущество Малфоя.

========== Глава 2: Помада ==========

Они были в номере отеля чуть больше двух часов, когда Драко услышал странный механический звук. Грейнджер снова вышла из ванной в чёрных лосинах для йоги и черной майке на тонких лямках. Ее волосы были приглажены и собраны в пучок на затылке.

– Что это за фигня? – спросил он.

Она проигнорировала его, быстро пересекая комнату по направлению к комоду, на котором стояла ее сумка, и ответила на звонок после третьего сигнала.

– Алло? Гаррисон? – произнесла Гермиона, поворачиваясь к Драко спиной.

– Грейнджер? Он у тебя? – аврор на другом конце провода казался обеспокоенным и рассеянным. Связь была статичной и довольно слабой.

– Да, – ответила она, не желая сообщать подробности. – Мы в отеле. Вы уже в пути? Мы можем уйти в любой момент.

– Мы задерживаемся! – крикнул Гаррисон, и на заднем плане слышалась какая-то возня. – Держись там, и только попробуй упустить его… – линия обрывалась. Грейнджер слышала крики и что-то похожее на борьбу на заднем плане. – … Не можем… прийти… как мы планировали…

– Гаррисон, я тебя не слышу… ты пропадаешь… – она ходила по комнате, прижав телефон к уху, в то время как Драко напевал гимн Хогварта так громко, как только мог.

– … Будем у тебя… несколько часов! – последние слова, которые Гермиона услышала перед тем, как оборвалась связь.

Она уставилась на телефон в руке, испытывая искушение швырнуть его о стену или, может быть, даже в голову Малфоя.

– Почему вы пользуетесь телефонами? И почему ты не воспользовалась зачарованным амулетом вместо парика? – крикнул Драко из постели. – Почему ты не делаешь это с помощью своей магии?

– Это не твое дело, – ответила она, и вдруг стала гораздо более напряженной и гораздо менее забавной, чем до этого звонка. Чувствуя это, Малфой продолжил давить.

– За тобой следят, верно? – предположил он, склонив голову набок.

Грейнджер не смотрела на него. Она не могла. Один звук его голоса дал ей понять, что на его лице была кривая самодовольная ухмылка, и все прекрасно знали, что она абсолютно не умеет врать, особенно слизеринцам. Но правда была в том, что за сердцем Ордена постоянно следили. Основная группа Пожирателей смерти базировалась в поместье в Уилтшире, но были и другие, ответвленные группы, которые продемонстрировали поддержку Волдеморту, сообщая о всех передвижениях внутри Ордена. Против них работали кроты, двойные агенты. Круг людей, которым они могли доверять, с каждым днем ​​становился все меньше. Поэтому, когда им удавалось схватить своих пленников, они изо всех сил старались воздерживаться от использования магии: камины, портключи, аппарации и даже обычные метлы легко отслеживались с помощью чар. Кроме того, любая магия, которую Гермиона могла бы применить к Драко, была бы легко нейтрализована, но она очень сомневалась, что он знает, как управлять Фиатом.

– Не беспокойся об этом, Малфой, – сказала она, глядя в окно на лиловую серую линию на горизонте. Приближался рассвет, и Гермиона погрузилась в свои мысли, беспокоясь за Гаррисона.

***

Час спустя солнце начинало подниматься над горизонтом, и она стояла перед зеркалом, тонким слоем нанося на губы помаду винного цвета, изо всех сил стараясь не обращать внимания на своего пленника.

– Зачем ты красишь губы? – спросил Малфой. – Надеюсь, не для меня, потому что это обычно заканчивается тем, что она размазывается по всему моему члену и создает огромный беспорядок…

Гермиона не ответила, мазнув мизинцем по уголку губ, чтобы убрать излишки. Она определенно не думала о его члене.

– Кто такой Гаррисон? Ты красишь губы для Гаррисона? Больше не скачешь на Уизеле? Что случилось? Слишком много ноет?

– Может, ты заткнешься? – закричала она и бросила открытую помаду в стену за его головой, отчего на обоях осталась длинная полоса винного цвета. – Что случилось с Асторией? Должно быть, слишком много болтала о своих ноготках?

Он замолчал на минуту, и улыбка на его лице дрогнула. Гермиона почувствовала приступ вины, потому что понятия не имела, что случилось с Асторией, и теперь опасалась худшего.

– Нет, она трахалась еще с троими парнями во время нашей помолвки, поэтому я расторгнул ее. Представь, если бы в итоге у нас родился ребёнок, похожий на Нотта.

Его тон был спокойным и шутливым, но она видела боль в его глазах. Гермиона никогда не видела его с «девушкой» или влюблённым, но, казалось, что Астория определенно разбила ему сердце. На короткое мгновение она почувствовала симпатию к нему. Рон точно не изменял ей во время их двухлетних отношений, но он, определенно, был более заинтересован повышением в Министерстве, чем в том, чтобы проводить время с ней. Это случилось не из-за его нытья, а наоборот из-за… тишины. Два человека живут в одной квартире, но абсолютно не разговаривают друг с другом.

– Так ты уже спишь с Гаррисоном или все еще пытаешься его закадрить? Потому что твоя задница в этом подобии штанов выглядит охуенно. Думаю, на этот раз у тебя все получится.

– Почему ты такой? – спросила она, скрещивая руки на груди, внезапно почувствовав себя неловко из-за того, как он пялится на неё снова и снова облизывая губы.

– Какой, милая?

– Как… – Грейнджер искала более зрелый термин, но не нашла ничего более подходящего, чем: – Как сексуальный маньяк.

Малфой громко рассмеялся.

– Я серьезно, – сказала она. – Я пробыла здесь, в Монако, полторы недели, наблюдая за тобой, – Драко вздрогнул от удивления, но ничего не сказал. – За неделю ты три раза был в «Суккубе», каждый раз покидая его в компании разных девушек и все время запихивая галеоны в трусы стриптизерш, – он закатил глаза, когда Гермиона подошла ближе, оказываясь на противоположной стороне кровати. – Ты даже не удосужился узнать мое имя, но уже через две минуты задрал мою юбку и засунул язык в мой рот. В школе ты таким не был. У тебя… у тебя даже не было девушки.

– Да, ну, понимаешь ли, я был слишком занят свержением режима, – заявил он.

Она подошла к краю кровати, закатывая глаза.

– Ты имеешь в виду, что был слишком занят тем, чтобы быть козлом отпущения для больших мальчиков.

Драко дернулся вперед с такой силой, что она услышала скрип кровати о стену, металлический скрежет о дерево. Его лицо оказалось в дюйме от ее собственного, когда он вывернул руки под болезненным углом, его глаза горели яростью.

– Я не был козлом отпущения. Я защищал свою гребаную семью. Ты нихуя не знаешь, через что мне пришлось пройти, чтобы доказать, что я достоин этой блядской метки. Я сделал все это, чтобы моя мать была жива. Не смей говорить мне, что ты бы не сделала то же самое ради своей.

Гермиона протянула руку и приложила ладонь к его щеке, ее глаза были на удивление мягкими и успокаивающими. Это прикосновение немного успокоило Драко. Все, что ей нужно было сделать, это наклониться еще на дюйм, и они могли бы продолжить то, на чем остановились…

– На твоём месте я бы была осмотрительнее, Малфой, – промурлыкала она, поглаживая линию его челюсти. – Ты бы наверняка не хотел, чтобы Орден знал, на какие рычаги давить, – легкая пощечина, и она встала.

Малфой улыбнулся и обхватил обеими ногами ее ноги, вывернувшись так, что она рухнула на кровать, зажатая между его бедрами.

– Ты тоже должна быть более осмотрительной, подходя так близко с своему пленнику, госпожа,

– прошептал он, глядя на нее сверху вниз.

– Пошел ты, Малфой, – прорычала она, извиваясь и толкаясь под ним, пытаясь вырваться из его хватки.

Его ноги были на удивление сильными, и Малфой только рассмеялся, сдвинув одно бедро вверх, чтобы покрепче перехватить ее грудь. Грейнджер пиналась и корчилась, но теперь ее левая рука была зажата под ним, а лицо оказалось всего в нескольких дюймах от его члена. Она замерла.

– Отпусти меня, – скомандовала Гермиона. – И каков твой великолепный план, умник? Держать меня между ног вечно?

– Заманчиво, – протянул он. – Может, я предпочту заключить сделку.

– Мне не нужно заключать с тобой никаких сделок. Ты возвращаешься со мной в Орден, – она пиналась и брыкалась, но он только сильнее сжимал ее, из-за чего было трудно дышать. – Малфой!

– Грейнджер! – воскликнул Драко, подражая ее голосу. – Боже, мне нравятся те звуки, которые ты издаешь. Бьюсь об заклад, ты ещё та крикунья. Что ты предпочитаешь? Сверху или снизу?

Он непристойно толкнулся бедрами ей навстречу, и она почувствовала тепло его тела, увидела, что он удерживает ее только в пол силы. Единственный способ, с помощью которого она могла освободиться – застать его врасплох. Симулируя дальнейшую борьбу, Гермиона придвинулась на дюйм или два ближе к его члену, и, пока он смеялся, наклонилась вперед, проводя языком по всей длине покрытой тканью боксеров выпуклости.

– Ебаный в рот! – крикнул он, тут же расслабляя ноги, чем Гермиона непременно воспользовалась, тут же вырываясь из хватки. – Какого хрена ты творишь?

Ее волосы были растрепаны, помада размазана, щеки покраснели, а дыхание сбилось. Грейнджер посмотрела на его обнаженную грудь, старые шрамы пересекали кожу на его стройных жилистых мышцах, а сухожилия на шее напряглись. Его щеки покраснели от гнева, а, может быть, возбуждения или смущения, а в глазах плескалась ртуть. Когда он заговорил, его голос был тихим и угрожающим.

– Если ты так сильно этого хочешь, просто взбирайся на меня, принцесса.

– Я совсем не хочу этого, дорогой, – в тон ему ответила Гермиона, не двигаясь, чувствуя, как ее щеки вспыхивают, от воспоминаний о том, как она прижималась к нему в клубе, как его язык касался ее.

– Ты дерьмовая лгунья, Грейнджер. Я чувствовал это, когда ты целовала меня. Теперь у меня есть оправдание, потому что я не знал, что это была ты. Но ты чертовски хорошо знала, о кого трешься промежностью, и все же продолжала делать это, более того, это тебя заводило.

Она отвернулась от него, не желая смотреть на его губы, волосы, спадающие на глаза, след волос под пупком. Прошло много времени. Очень много.

– Когда ты трахалась в последний раз? – спросил он, словно читая ее мысли.

– Не твое собачье дело, – отрезала Грейнджер, поднимая телефон с пола, чтобы узнать, пытался ли Гаррисон перезвонить.

– Ну конечно, конечно. Но, поскольку твой драгоценный Гаррисон, кажется, опаздывает, я подумал, может, нам стоит познакомиться заново, или, может быть, я смогу… унять зуд между твоих ладных ножек, который тебя, кажется, мучает.

– Ты мерзкий, – сказала она, глядя в окно.

– Знаешь, я представлял, как трахаю тебя, когда мы учились в школе, – начал он низким и маслянистым… гипнотическим голосом. – Только чтобы осквернить тебя. Не потому что втайне любил или пускал на тебя слюни издалека… Просто потому, что хотел увидеть, как ты выглядишь, когда из тебя вытрахивают всю душу. Я хотел увидеть выражение твоего лица, если бы толкнул тебя к стене и засунул руку под юбку, заставив тебя насаживаться на мои пальцы прямо посреди лаборатории Зелий.

– Я не… Я не носила юбок… – пробормотала Грейнджер, чувствуя, как жар поднимается по шее, а мысли в голове перемешиваются. Он проигнорировал ее.

– Мне было интересно, каково это – запустить пальцы в эти нелепые волосы и пососать твою шею, посмотреть, будут ли твои соски бледно-розовыми или темными, как твои губы. Ты бреешь киску? Ты хныкаешь и стонешь или тяжело дышишь и рычишь, кричишь и ругаешься матом? Бьюсь об заклад, тебе нравится быть сверху, скакать на красивом толстом члене, пока твой ебырь сжимает твои сиськи.

– Прекрати! – крикнула Грейнджер, бросаясь к нему. Ее палочка находилась в другом конце комнаты, иначе она бы непременно наложила на него Силенцио.

Малфой приподнял брови и улыбнулся ей, заметив, что ее зрачки были расширены, а щеки ярко-красными.

– Ты когда-нибудь фантазировала обо мне?

– Ни разу, – быстро солгала она, все еще пытаясь отдышаться, ее сердце отчаянно колотилось о ребра.

– Нет, конечно, нет, – протянул он, подмигивая. – Нет времени фантазировать о ком-то, когда живешь, зарывшись носом в книгу, или бегаешь за Поттером. Честно говоря, я удивлен, что Уизелу вообще удалось раздвинуть эти ножки, принцесса. И, я уверен, что ты не раздвигала их перед Крамом.

– Заткнись, Драко, – предупредила Гермиона, сжимая и разжимая кулаки. В ее животе плескалась какая-то пульсирующая энергия. Сочетание гнева и желания, и ее желание разрывалось между тем, чтобы хорошенько приложить его кулаком или трахнуть.

– Ооо! Теперь я Драко. Она, должно быть, действительно злится. А, может быть, злость – это не то слово, – Малфой согнул колено и, прежде чем она смогла отодвинуться, просунул свою босую ступню между ее ног, упираясь в промежность, чем заставил ее отпрыгнуть назад. – Горячо. Горячо и немного… влажно, верно?

– Не трогай меня, черт тебя дери, – прорычала она.