Текст книги "Илиада. Одиссея"

Автор книги: Гомер

Песнь десятая
Долония

 
        Все при своих кораблях, и цари и герои ахеян,
        Спали целую ночь, побежденные сном благотворным;
        Но Атрид Агамемнон, ахенского пастырь народа,
        Сладкого сна не вкушал, волнуемый множеством мыслей.
5     Словно как молнией блещет супруг лепокудрыя Геры,[99]99
  Стих 5. Супруг лепокудрыя Геры – Зевс.


[Закрыть]
        Если готовит иль дождь бесконечный, иль град вредоносный,
        Или метель, как снега убеляют широкие степи,
        Или погибельной брани огромную пасть отверзает, —
        Так многократно вздыхал Агамемнон, глубоко от сердца,
10   Скорбью гнетомого; самая внутренность в нем трепетала;
        Ибо когда озирал он троянский стан, удивлялся
        Их огням неисчетным, пылающим пред Илионом,
        Звуку свирелей, цевниц и смятенному шуму народа.
        Но когда он взирал на ахейский стан неподвижный,
15   Клоки власов у себя из главы исторгал, вознося их
        Зевсу всевышнему: тяжко стенало в нем гордое сердце.
 
 
        Дума сия наконец показалася лучшей Атриду —
        С Нестором первым увидеться, мудрым Нелеевым сыном,
        С ним не успеют ли вместе устроить совет непорочный,
20   Как им беду отвратить от стесненной рати ахейской;
        Встал Атрейон и с поспешностью перси одеял хитоном;
        К белым ногам привязал красивого вида плесницы;
        Сверху покрылся великого льва окровавленной кожей,
        Рыжей, огромной, от выи до пят, и копьем ополчился.
 
 
25   Страхом таким же и царь Менелай волновался; на очи
        Сон и к нему не сходил: трепетал он, да бед не претерпят
        Мужи ахейцы, которые все по водам беспредельным
        К Трое пришли, за него дерзновенную брань подымая.
        Встал и широкие плечи покрыл он пардовой кожей,
30   Пятнами пестрой; на голову шлем, приподнявши, надвинул,
        Медью блестящий, и, дрот захвативши в могучую руку,
        Так он пошел, чтобы брата воздвигнуть, который верховным
        Был царем аргивян и, как бог, почитался народом,
        Он, при корме корабля, покрывавшегось пышным доспехом,
35   Брата нашел, и был для него посетитель приятный.
        Первый к нему возгласил Менелай, воинственник славный:
        «Что воружаешься, брат мой почтенный? или от ахеян
        Хочешь к троянам послать соглядатая? Но, признаюся,
        Я трепещу, чтоб не вызвался кто на подобное дело
40   И чтоб враждебных мужей соглядать не пошел одинокий
        В сумраках ночи глухой: человек дерзосердый он будет».
 
 
        Брату в ответ говорил повелитель мужей Агамемнон:
        «Нужда в совете и мне и тебе, Менелай благородный,
        В мудром совете, который бы мог защитить и избавить
45   Рать аргивян и суда; изменилось Кронидово сердце:
        К Гектору, к жертвам его преклонил он с любовию душу!
        Нет, никогда не видал я, ниже не слыхал, чтоб единый
        Смертный столько чудес, и в день лишь единый, предпринял,
        Сколько свершил над ахейцами Гектор, Зевесу любезный,
50   Гектор, который не сын ни богини бессмертной, ни бога.
        Но что свершил он, о том сокрушаться ахеяне будут
        Часто и долго; такие беды сотворил он ахейцам!
        Но иди, Менелай, призови Девкалида, Аякса,
        Прямо спеши к кораблям, а к почтенному сыну Нелея
55   Сам я иду и восстать преклоню, не захочет ли старец
        Стражей священный сонм навестить и блюстись приказать им;
        Верно, ему покорятся охотнее; сын его храбрый
        Стражи начальствует сонмом, и с ним Девкалида сподвижник,
        Вождь Мерион; предпочтительно им поручили мы стражу».
 
 
60   И его вопросил Менелай, воинственник славный:
        «Что же мне ты прикажешь и как повелишь, Агамемнон:
        Там ли остаться, у них, твоего ожидая прихода,
        Или к тебе поспешать возвратиться, как всё накажу им?»
 
 
        Вновь Менелаю вещал повелитель мужей Агамемнон:
 
 
65   «Там ты останься, чтоб мы не могли разойтися с тобою,
        Ходя в сумраке: много дорог по широкому стану.
        Где же пойдешь, окликай, и всем советуй стеречься;
        Каждого мужа, Атрид, именуй по отцу и по роду;
        Всех приветливо чествуй, и сам ни пред кем не величься.
70   Ныне и мы потрудимся, как прочие; жребий таков наш!
        Зевс на нас, на родившихся, тяжкое горе возвергнул!»
 
 
        Так говоря, отпускает он брата, разумно наставив;
        Сам наконец поспешает к владыке народов Нелиду.
        Старца находит при черном его корабле против кущи,
75   В мягком одре, и при нем боевые лежали доспехи:
        Выпуклый щит, и два копия, и шелом светозарный;
        Подле и пояс лежал разноцветный, который сей старец
        Часто еще препоясывал, в бой мужегубный готовясь
        Рать предводить: еще не сдавался он старости грустной.
80   Нестор, привставши на локоть и голову с ложа поднявши,
        К сыну Атрея вещал и его вопрошал громогласно:
        «Кто ты? и что меж судами по ратному стану здесь ходишь
        В сумраке ночи один, как покоятся все человеки?
        Друга ли ты или, может быть, меска сбежавшего ищешь?
85   Что тебе нужно? Окликнись, а молча ко мне не ходи ты!»
 
 
        Старцу немедля ответствовал пастырь мужей Агамемнон:
        «Нестор, почтеннейший старец, великая слава данаев!
        Ты Агамемнона видишь, которого Зевс промыслитель
        Более всех подвергнул трудам бесконечным, покуда
90   В персях моих остается дыханье и движутся ноги.
        Так я скитаюсь; на очи мои ниже ночью не сходит
        Сладостный сон, и на думах лишь брань и напасти ахеян!
        Так за ахеян жестоко страшуся я: дух мой не в силах
        Твердость свою сохранять, но волнуется; сердце из персей
95   Вырваться хочет, и ноги мои подо мною трепещут!
        Если что делать намерен ты (сон и к тебе не приходит),
        Встань, о Нелид, и ко стражам ахейским дойдем и осмотрим.
        Может быть, все, удрученные скучным трудом и дремотой,
        Сну предалися они и о страже опасной забыли.
100 Рати же гордых врагов недалеко; а мы и не знаем,
        В сумраке ночи они не хотят ли внезапно ударить».
 
 
        Сыну Атрея ответствовал Нестор, конник геренский:
        «Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон!
        Замыслы Гектору, верно, не все промыслитель небесный
105 Ныне исполнит, как гордый он ждет; и его удручит он
        Горем, я чаю, и большим, когда Ахиллес быстроногий
        Храброе сердце свое отвратит от несчастного гнева.
        Следовать рад я с тобою; пойдем, и других мы разбудим
        Храбрых вождей: Диомеда героя, царя Одиссея,
110 С ними Аякса быстрого, также Филеева сына.[100]100
  Стих 110. Аякс быстрый – Аякс, сын Оилея. Сын Филея – Мегес.


[Закрыть]
        Если б еще кто-нибудь поспешил и к собранию призвал
        Идоменея царя и подобного богу Аякса[101]101
  Стих 112. Подобный богу Аякс – Аякс, сын Теламона.


[Закрыть]:
        Их корабли на конце становища, отсюда не близко.
        Но Менелая, любезного мне и почтенного друга,
115 Я укорю, хоть тебя и прогневаю: нет, не сокрою!
        Он почивает, тебя одного заставляет трудиться!
        Ныне он должен бы около храбрых и сам потрудиться,
        Должен бы всех их просить, настоит нестерпимая нужда!»
 
 
        Нестору вновь отвечал повелитель мужей Агамемнон:
120 «Старец, другою порой укорять я советую брата:
        Часто медлителен он и как будто к трудам неохотен, —
        Но не от праздности низкой или от незнания дела:
        Смотрит всегда на меня, моего начинания ждущий.
        Ныне же встал до меня и ко мне неожидан явился.
125 Брата послал я просить предводителей, коих ты назвал.
        Но поспешим, и найдем, я надеюся, их мы у башни,
        Вместе с дружиной стражебною: там повелел я собраться».
 
 
        Снова Атриду ответствовал Нестор, конник геренский:
        «Ежели так, из данаев никто на него не возропщет:
130 Каждый послушает, если он что запретит иль прикажет».
 
 
        Так говоря, одевал он перси широким хитоном;
        К белым ногам привязал прекрасного вида плесницы,
        После – кругом застегнул он двойной свой, широкопадущий,
        Пурпурный плащ, по котором струилась косматая волна;
135 И, копье захватив, повершенное острою медью,
        Так устремился Нелид меж судов и меж кущей ахеян.
        Там сперва Одиссея, советами равного Зевсу,
        Поднял от сна восклицающий громко возница геренский.
        Скоро дошел до души Одиссеевой Несторов голос:
140 Выступил он из-под кущи и так говорил воеводам:
        «Что меж судами одни по воинскому ходите стану
        В сумраке ночи? какая пришла неизбежная нужда?»
 
 
        Сыну Лаэрта ответствовал Нестор, конник геренский:
        «Сын благородный Лаэртов, герой Одиссей многоумный!
145 Ты не ропщи: аргивянам жестокая нужда приходит!
        С нами иди, и других мы разбудим, с которыми должно
        Ныне ж решить на совете, бежать ли нам или сражаться».
 
 
        Рек он, – и быстро под кущу вступил Одиссей многоумный,
        Щит свой узорный за плечи закинул и следовал с ними.
150 К сыну Тидея пошли и нашли Диомеда лежащим
        Одаль от сени, с оружием; около ратные други
        Спали; столовьем их были щиты, у постелей их копья
        Прямо стояли, вонзенные древками; медь их далеко
        В мраке блистала, как молния Зевса. Герой в середине
155 Спал, и постелью была ему кожа вола стенового;
        Светлый, блестящий ковер лежал у него в изголовье.
        Близко пришедши, будил почивавшего Нестор почтенный,
        Трогая краем ноги, и в лицо укорял Диомеда:
        «Встань, Диомед! и что ты всю ночь почиваешь беспечно?
160 Или забыл, что трояне, заняв возвышение поля,
        Близко стоят пред судами и узкое место нас делит?»
 
 
        Так говорил; почивавший с постели стремительно вспрянул
        И, обратяся к нему, произнес крылатые речи:
        «Слишком заботливый старец, трудов никогда ты не бросишь!
165 Нет ли у нас и других, в ополчении младших данаев,
        Коим приличнее было б вождей нас будить по порядку,
        Ходя по стану ахейскому; неутомим ты, о старец!»
 
 
        Сыну Тидея ответствовал Нестор, конник геренский:
        «Так, Диомед, справедливо ты все и разумно вещаешь.
170 Есть у меня и сыны непорочные, есть и народа
        Много подвластного: было б кому обходить и сзывать вас;
        Но жестокая нужда аргивских мужей постигает!
        Всем аргивянам теперь на мечном острии распростерта
        Или погибель позорная, или спасение[102]102
  Стихи 173–174. …на мечном острии распростерта или погибель… или спасение… – Пословица древних греков: «Будущая судьба колеблется, как на острие меча».


[Закрыть] жизни!
175 Но поспеши ты и сына Филеева с быстрым Аяксом
        К нам призови: ты моложе меня и о мне сожалеешь».
 
 
        Рек; Диомед, немедля покрывшийся львиною кожей,
        Рыжей, огромной, до пят доходящей, и дрот захвативши,
        Быстро пошел, разбудил воевод и привел их с собою.
 
 
180 Скоро владыки ахеян достигнули собранных стражей,
        И не в дремоте они предводителей стражи застали:
        Бодро младые ахейцы, с оружием в дланях, сидели.
        Словно как псы у овчарни овец стерегут беспокойно,
        Сильного зверя зачуяв, который из гор, голодалый,
185 Лесом идет; подымается шумная противу зверя
        Псов и людей стерегущих тревога, их сон пропадает. —
        Так пропадал на очах усладительный сон у ахеян,
        Стан охраняющих в грозную ночь: непрестанно на поле
        Взоры вперяли они, чтоб узнать, не идут ли трояне.
 
 
190 С радостью старец узрел их и, более дух ободряя,
        Весело к ним говорил, устремляя крылатые речи:
        «Так стерегитесь, любезные дети! никто и не думай,
        Стоя на страже, о сне: да не будем мы в радость враждебным».
 
 
        Так говоря, перенесся за ров; и за ним устремились
195 Все скиптроносцы ахейские, сколько звано их к совету.
        С ними герой Мерион и Несторов сын знаменитый
        Следовал: сами цари пригласили и их для совета.
        Вместе они, перешедшие ров, пред стеною изрытый,
        Сели на чистой поляне, на месте, свободном от трупов
200 В сече убитых, отколь возвратился крушительный Гектор,
        Рать истреблявший данаев, доколе их ночь не покрыла;
        Там воеводы, сидящие, между собой говорили.
        Речь им полезную начал геренский воинственник Нестор:
        «Други! не может ли кто-либо сам на свое положиться
205 Смелое сердце и ныне же к гордым троянам пробраться
        В мраке ночном? не возьмет ли врага он, бродящего с краю;
        Или не может ли между троян разговора услышать,
        Как меж собою они полагают: решились ли твердо
        Здесь оставаться далеко от города или обратно
210 Мнят от судов отступить, как уже одолели данаев.
        Если бы то он услышал и к нам невредим возвратился,
        О, великая слава была бы ему в поднебесной,
        Слава у всех человеков; ему и награда прекрасна!
        Сколько ни есть над судами ахейских начальников храбрых,
215 Каждый из них наградит возвратившегось черной овцою
        С агнцем сосущим, – награда, с которой ничто не сравнится;
        Будет всегда он участник и празднеств, и дружеских пиршеств».
 
 
        Рек, – и никто не ответствовал, все хранили молчанье.
        Первый меж них взговорил Диомед, воеватель могучий:
220 «Нестор! меня побуждает душа и отважное сердце
        В стан враждебный войти, недалеко лежащий троянский.
        Но когда и другой кто со мною идти пожелает,
        Более бодрости мне и веселости более будет.
        Двум совокупно идущим, один пред другим вымышляет,
225 Что для успеха полезно; один же хотя бы и мыслил, —
        Медленней дума его и слабее решительность духа».
 
 
        Так говорил, – и идти с ним хотящие многие встали:
        Оба Аякса хотят, нестрашимые слуги Арея;
        Хочет герой Мерион, Фразимед беспредельно желает;
230 Хочет и светлый Атрид Менелай, знаменитый копейщик;
        Хочет и царь Одиссей во враждебные сонмы проникнуть, —
        Смелый: всегда у него на опасности сердце дерзало.
        Но меж них возгласил повелитель мужей Агамемнон:
        «Отрасль Тидея, любезнейший мне Диомед благородный!
235 Спутника сам для себя избирай, и кого пожелаешь;
        Кто из представших, как мыслишь, отважнейший: многие жаждут.
        Но, из почтения тайного, лучшего к делу не брось ты
        И не выбери худшего, страху души уступая;
        Нет, на род не взирай ты, хотя б и державнейший был он».
 
 
240 Так Агамемнон вещал, за царя Менелая страшася.
        К ним же вновь говорил Диомед, воеватель бесстрашный:
        «Ежели мне самому избрать вы друга велите,
        Как я любимца богов, Одиссея героя забуду?
        Сердце его, как ничье, предприимчиво; дух благородный
245 Тверд и в трудах и в бедах; и любим он Палладой Афиной!
        Если сопутник мой он, из огня мы горящего оба
        К вам возвратимся: так в нем обилен на вымыслы разум».
 
 
        Но ему возразил Одиссей, знаменитый страдалец:
        «Слишком меня не хвали, не хули, Диомед благородный, —
250 Знающим всё говоришь ты царям и героям ахейским.
        Лучше пойдем мы! Ночь убегает, и близко Денница;
        Звезды ушли уж далеко; более двух уже долей
        Ночь совершила,[103]103
  Стихи 252–253. …более двух уже долей ночь совершила… – Греки разделяли ночь на три части и время определяли по звездам.


[Закрыть] и только что третия доля осталась».
 
 
        Так говоря, покрывалися оба оружием страшным.
255 Несторов сын, Фразимед воинственный, дал Диомеду
        Медяный нож двулезвенный (свой при судах он оставил),
        Отдал и щит; на главу же героя из кожи воловой
        Шлем он надел, но без гребня, без блях, называемый плоским,
        Коим чело у себя покрывает цветущая младость.
260 Вождь Мерион предложил Одиссею и лук и колчан свой,
        Отдал и меч; на главу же надел Лаэртида героя
        Шлем из кожи; внутри перепутанный часто ремнями,
        Крепко натянут он был, а снаружи по шлему торчали
        Белые вепря клыки, и сюда и туда воздымаясь
265 В стройных, красивых рядах; в середине же полстью подбит он.
        Шлем сей – древле из стен Элеона похитил Автолик,
        Там Горменида Аминтора дом крепкозданный разрушив;
        В Скандии ж отдал его Киферийскому Амфидамасу;
        Амфидамас подарил, как гостинец приязненный, Молу;
270 Мол, наконец, Мериону вручил его, храброму сыну;
        Ныне сей шлем знаменитый главу осенил Одиссея.
 
 
        Так Одиссей с Диомедом, покрывшись оружием страшным,
        Оба пустилися, там же оставив старейшин ахейских;
        Доброе знаменье храбрым немедля послала Афина —
275 Цаплю на правой руке от дороги; они не видали
        Птицы сквозь сумраки ночи, но слышали звонкие крики.
        Птицей обрадован был Одиссей и взмолился Афине:
        «Глас мой услышь, громовержцем рожденная! Ты, о богиня,
        Мне соприсущна во всяком труде: от тебя не скрываю
280 Дум я моих; но теперь благосклонною будь мне, Афина!
        Дай нам к ахейским судам возвратиться покрытыми славой,
        Сделав великое дело, на долгое горе троянам!»
 
 
        И взмолился второй, Диомед, воеватель могучий:
        «Ныне услышь и меня, необорная дщерь Эгиоха!
285 Спутницей будь мне, какою была ты герою Тидею
        К Фивам, куда он с посольством ходил от народов аргивских;
        Возле Асоповых вод аргивян меднолатных оставив,
        Мирные вести отец мой кадмеянам нес браноносным
        В град, но, из града идущий, деяния, страшные слуху,
290 Сделал, с тобой: благосклонная ты предстояла Тидею.
        Так ты по мне поборай и меня сохрани, о богиня!
        В жертву тебе принесу я широкочелистую краву,
        Юную, выя которой еще не склонялась под иго;
        В жертву ее принесу я, с рогами, облитыми златом».
 
 
295 Так говорили, молясь; и вняла им Паллада Афина.
        Кончив герои мольбу громовержца великого дщери,
        Оба пустились, как львы дерзновенные, в сумраке ночи,
        Полем убийства, по трупам, по сбруям и токам кровавым.
 
 
        Тою порой и троянским сынам Приамид не позволил
300 Сну предаваться; собрал для совета мужей знаменитых,
        Всех в ополченье троянском вождей и советников мудрых.
        Собранным вместе мужам, предлагал он совет им полезный:
        «Кто среди вас за награду великую мне обещает
        Славное дело свершить? А награда богатая будет:
305 Дам колесницу тому и яремных коней гордовыйных
        Двух, превосходнейших всех при судах быстролетных данайских,
        Кто между вами дерзнет (а покрылся б он светлою славой!)
        В сумраке ночи к ахейскому стану дойти и разведать:
        Так ли ахеян суда, как и прежде, опасно стрегомы;[104]104
  Стих 309. Так ли ахеян суда, как и прежде, опасно стрегомы… – сторожат ли ахейцы суда так же бдительно, с опаской.


[Закрыть]
310 Или, уже укрощенные силою нашей, ахейцы
        Между собой совещают о бегстве и нынешней ночью
        Стражи держать не желают, трудом изнуренные тяжким».
 
 
        Так говорил; но молчанье глубокое все сохраняли.
        Был меж троянами некто Долон, троянца Эвмеда,
315 Вестника, сын, богатый и златом, богатый и медью;
        Сын, меж пятью дочерями, единственный в доме отцовском,
        Видом своим человек непригожий, но быстрый ногами.
        Он предводителю Гектору так говорил, приступивши:
        «Гектор, меня побуждает душа и отважное сердце
320 В сумраке ночи к судам аргивян подойти и разведать.
        Но, Приамид, обнадежь, подыми, твой скиптр и клянися,
        Тех превосходных коней и блестящую ту колесницу
        Дать непременно, какие могучего носят Пелида.
        Я не напрасный тебе, не обманчивый ведомец буду:
325 Стан от конца до конца я пройду, и к судам доступлю я,
        К самым судам Агамемнона; верно, ахеян владыки
        Там совет совещают, бежать ли им или сражаться».
 
 
        Рек он, – и Гектор поднял свой скипетр и клялся Долону:
        «Сам Эгиох мне свидетель, супруг громовержущий Геры!
330 Муж в Илионе другой на Пелидовых коней не сядет:
        Ты лишь единый, клянуся я, оными славиться будешь».
 
 
        Рек он – и суетно клялся, но сердце разжег у троянца.
        Быстро и лук свой кривой, и колчан он за плечи забросил,
        Сверху покрылся кожей косматого волка седого;
335 Шлем же хорёвый надел и острым копьем ополчился.
        Так от троянского стана пошел он к судам; но троянцу
        Вспять не прийти от судов, чтобы Гектору вести доставить.
        Он, за собой лишь оставил толпы и коней и народа,
        Резво дорогой пошел. Подходящего скоро приметил
340 Царь Одиссей и сопутнику так говорил, Диомеду:
        «Верно, сей муж, Диомед, из троянского стана подходит!
        Он, но еще не уверен я, наших судов соглядатай;
        Или подходит, чтоб чей-либо труп из убитых ограбить.
        Но позволим сначала немного ему по долине
345 Нас миновать, а потом устремимся и верно изловим,
        Быстро напав; но когда, убегающий, нас упредит он,
        Помни, от стана его к кораблям отбивай непрестанно,
        Пикой грозя, чтобы он не успел убежать к Илиону».
 
 
        Так сговоряся, они у дороги, меж грудами трупов,
350 Оба припали, а он мимо их пробежал, безрассудный.
        Но, лишь прошел он настолько, как борозды нивы бывают,
        Мулами вспаханной (долее мулы волов тяжконогих
        Могут плуг составной волочить по глубокому пару),
        Бросились гнаться герои, – и стал он, топот услышав.
        Чаял он в сердце своем, что друзья из троянского стана
355 Кликать обратно его, по велению Гектора, гнались.
        Но, лишь предстали они на полет копия или меньше,
        Лица врагов он узнал и проворные ноги направил
        К бегству, и быстро они за бегущим пустились в погоню.
        360 Словно как два острозубые пса, приобыкшие к ловле,
        Серну иль зайца подняв, постоянно упорные гонят
        Местом лесистым, а он пред гонящими, визгая, скачет, —
        Так Диомед и рушитель градов Одиссей илионца
        Полем, отрезав от войск, постоянно упорные гнали.
365 Но, как готов уже был он с ахейскою стражей смеситься,
        Прямо к судам устремляяся, – ревность вдохнула Афина
        Сыну Тидея, да в рати никто не успеет хвалиться
        Славой, что ранил он прежде, а сам да не явится после.
        Бросясь с копьем занесенным, вскричал Диомед на троянца:
370 «Стой иль настигну тебя я копьем! и напрасно, надеюсь,
        Будешь от рук ты моих избегать неминуемой смерти!»
 
 
        Рек он – и ринул копье, и с намереньем мимо прокинул:
        Быстро над правым плечом пролетевши, блестящее жалом,
        В землю воткнулось копье, и троянец стал, цепенея:
375 Губы его затряслися, и зубы во рту застучали;
        С ужаса бледный стоял он, а те, задыхаясь, предстали,
        Оба схватили его – и Долон, прослезяся, воскликнул:
        «О, пощадите! я выкуп вам дам, у меня изобильно
        Злата и меди в дому и красивых изделий железа.
380 С радостью даст вам из них неисчислимый выкуп отец мой,
        Если узнает, что жив я у вас на судах мореходных».
 
 
        Но ему на ответ говорил Одиссей многоумный:
        «Будь спокоен и думы о смерти отринь ты от сердца.
        Лучше ответствуй ты мне, но скажи совершенную правду:
385 Что к кораблям аргивян от троянского стана бредешь ты
        В темную ночь и один, как покоятся все человеки?
        Грабить ли хочешь ты мертвых, лежащих на битвенном поле?
        Или ты Гектором послан, дабы пред судами ахеян
        Все рассмотреть? или собственным сердцем к сему побужден ты?»
 
 
390 Бледный Долон отвечал, и под ним трепетали колена:
        «Гектор, на горе, меня в искушение ввел против воли;
        Он Ахиллеса великого коней мне твердокопытых
        Клялся отдать и его колесницу, блестящую медью.
        Мне ж приказал он – под быстролетящими мраками ночи
395 К вашему стану враждебному близко дойти и разведать,
        Так ли суда аргивян, как и прежде, опасно стрегомы
        Или, уже укрощенные ратною нашею силой,
        Вы совещаетесь в домы бежать и во время ночное
        Стражи держать не хотите, трудом изнуренные тяжким».
 
 
400 Тихо осклабясь, к нему говорил Одиссей многоумный:
        «О! даров не ничтожных душа у тебя возжелала:
        Коней Пелида героя! Жестоки, троянец, те кони;
        Их укротить и править для каждого смертного мужа
        Трудно, кроме Ахиллеса, бессмертной матери сына!
405 Но ответствуй еще и скажи совершенную правду:
        Где, отправляясь, оставил ты Гектора, сил воеводу?
        Где у него боевые доспехи, быстрые кони?
        Где ополченья другие троянские, стражи и станы?
        Как меж собою они полагают: решились ли твердо
410 Здесь оставаться, далеко от города, или обратно
        Мнят от судов отступить, как уже одолели ахеян?»
 
 
        Вновь отвечал Одиссею Долон, соглядатай троянский:
        «Храбрый, охотно тебе совершенную правду скажу я:
        Гектор, когда уходил я, остался с мужами совета,
415 С ними советуясь подле могилы почтенного Ила,
        Одаль от шума; но стражей, герой, о каких вопрошаешь,
        Нет особливых, чтоб стан охраняли или сторожили».
        Сколько же в стане огней, у огнищ их, которым лишь нужда,
        Бодрствуют ночью трояне, один убеждая другого
420 Быть осторожным; а все дальноземцы, союзники Трои,
        Спят беззаботно и стражу троянам одним оставляют:
        Нет у людей сих близко ни жен, ни детей их любезных».
 
 
        Снова Долона выспрашивал царь Одиссей многоумный:
        «Как же союзники – вместе с рядами троян конеборных,
425 Или особо спят? расскажи мне, знать я желаю».
 
 
        Снова ему отвечал Долон, соглядатай троянский:
        «Все расскажу я тебе, говоря совершенную правду:
        К морю кариян ряды и стрельцов криволуких пеонов,
        Там же лелегов дружины, кавконов и славных пеласгов;
430 Около Фимбры ликийцы стоят и гордые мизы,
        Рать фригиян колесничников, рать конеборцев меонян.
        Но почто вам, герои, расспрашивать порознь о каждом?
        Если желаете оба в троянское войско проникнуть,
        Вот новопришлые, с краю, от всех особливо, фракийцы;
435 С ними и царь их Рез, воинственный сын Эйонея.
        Видел я Резовых коней, прекраснейших коней, огромных;
        Снега белее они и в ристании быстры, как ветер.
        Златом, сребром у него изукрашена вся колесница.
        Сам под доспехом златым, поразительным, дивным для взора,
440 Царь сей пришел, под доспехом, который не нам, человекам
        Смертным, прилично носить, но бессмертным богам олимпийским.
        Ныне – ведите меня вы к своим кораблям быстролетным,
        Или свяжите и в узах оставьте на месте, доколе
        Вы не придете обратно и в том не уверитесь сами,
445 Правду ли я вам, герои, рассказывал или неправду».
 
 
        Грозно взглянув на него, взговорил Диомед непреклонный
        «Нет, о спасенье, Долон, невзирая на добрые вести,
        Дум не влагай себе в сердце, как впал уже в руки ты наши.
        Если тебе мы свободу дадим и обратно отпустим,
450 Верно, ты снова придешь к кораблям мореходным ахеян,
        Тайно осматривать их или явно с нами сражаться.
        Но когда уже дух под моею рукою испустишь,
        Более ты не возможешь погибелен быть аргивянам».
 
 
        Рек, – и как тот, у него подбородок рукою дрожащей
455 Тронув, хотел умолять, Диомед замахнул и по вые
        Острым ножом поразил и рассек ее крепкие жилы:
        Быстро, еще с говорящего, в прах голова соскочила.
        Шлем хорёвый они с головы соглядатая сняли,
        Волчью кожу, разрывчатый лук и огромную пику.
460 Все же то вместе Афине, добычи дарующей, в жертву
        Поднял горe Одиссей и молящийся громко воскликнул:
        «Радуйся жертвой, Афина! к тебе мы всегда на Олимпе
        К первой взываем, бессмертных моля! Но еще, о богиня,
        Нас предводи ты к мужам и к коням, на ночлеги фракиян!»
 
 
465 Так произнес – и поднятое всё на зеленой мирике
        Царь Одиссей положил и означил приметою видной,
        Вкруг наломавши тростей и ветвей полнорослых мирики,
        Чтобы его не минуть им, идущим под сумраком ночи.
        Сами пустились вперед, чрез тела и кровавые токи.
470 Скоро достигли идущие крайнего стана фракиян.
        Воины спали, трудом утомленные; все их доспехи
        Пышные, подле же их, в три ряда в благолепном устройстве
        Сложены были, и пара коней перед каждым стояла.
        Рез посреди почивал, и его быстроногие кони
475 Подле стояли, привязаны к задней скобе колесницы.
        Первый его усмотрев. Одиссей указал Диомеду:
        «Вот сей муж, Диомед, и вот те самые кони,
        Кони фракийские, коих означил Долон умерщвленный.
        Но начинай, окажи ты ужасную силу: не время
480 С острым оружием праздно стоять. Иль отвязывай коней,
        Или мужей побивай ты; а я постараюсь об конях».
 
 
        Рек он, – и сыну Тидееву крепость вдохнула Афина:
        Начал рубить он кругом; поднялися ужасные стоны
        Воев, мечом поражаемых, кровью земля закраснела.
485 Словно как лев, на стадо бесстражное коз или агниц
        Ночью набредши и гибель замысля, бросается быстрый, —
        Так на фракийских мужей Диомед бросался могучий;
        Он их двенадцать убил. Между тем Одиссей хитроумный
        Каждого мужа, который мечом Диомеда зарублен,
490 За ногу сзади схватив, выволакивал быстро из ряду,
        С мыслию той на душе, чтоб фракийские бурные кони
        Вышли спокойно за ним и невольно не дрогнули б сердцем,
        Прямо идя по убитым, еще не привычные к трупам.
        Но Тидид наконец до царя приступает, могучий;
495 Реза третьегонадесять сладостной жизни лишил он.
        Царь тяжело застонал: у него сновидением грозным
        Ночью стоял над главой – Диомед, по совету Афины.
        Тою порой Одиссей отвязывал Резовых коней;
        Вместе уздами связал и из ратного толпища вывел,
500 Луком своим поражая, бича же блестящего в руку
        Он захватить не помыслил с узорной царя колесницы.
        Свистнул потом Одиссей, подавая знак Диомеду.
        Тот же стоял и думал, что еще смелого сделать:
        Взяв ли царя колесницу, с оружием в ней драгоценным,
505 Быстро за дышло увлечь, либо вынести, вверх приподнявши,
        Или еще ему более душ у фракиян исторгнуть?
        Думы герою сии обращавшему в сердце, Афина
        Близко предстала и так провещала Тидееву сыну:
        «Вспомни уже об отшествии, сын благородный Тидея!
510 Время к судам возвратиться, да к ним не придешь ты бегущий,
        Если троянских мужей небожитель враждебный пробудит».
 
 
        Так изрекла, – и постигнул он голос богини вещавшей,
        Быстро вскочил на коня. Одиссей обоих погонял их
        Луком, и кони летели к судам мореходным ахеян.
 
 
515 Тою порой соглядал не беспечно и Феб сребролукий.
        Он усмотрел, что Афина сопутствует сыну Тидея,
        И, негодуя, в великое войско троян устремился.
        Там пробудил он фракиян советника Гиппокоона,
        Резова родича храброго; с ложа он спрянул и, бледный,
520 Видя лишь место пустое, где быстрые кони стояли,
        Вкруг на побоище свежем фракиян трепещущих видя,
        Громко взрыдал и по имени кликал любезного друга.
        Крик по троянскому воинству, страшная встала тревога;
        Быстро сбежались толпы и делам изумлялись ужасным,
525 Кои враги совершили и к черным судам возвратились.
 
 
        Те же, когда принеслись, где убит соглядатай троянский,
        Бурных коней удержал Одиссей, бессмертным любезный;
        Но Тидид, соскочив и кровавые взявши корысти,
        В руки подал Одиссею и изнова прянул на коней.
530 Тот их ударил; но кони покорные сами летели
        К сеням ахейским: туда их несло и желание сердца.
 
 
        Нестор, их топот услышавши первый, вещал меж царями:
        «Други любезные, воинств ахейских вожди и владыки!
        Правду я или неправду, но выскажу, сердце велит мне;
535 Коней, стремительно скачущих, топот мне слух поражает.
        Если бы сын то Лаэрта и сын дерзновенный Тидея
        Так неожиданно гнали троянских коней звуконогих!
        Но трепещу я, о други мои, не они ль пострадали,
        Воины наши храбрейшие; в стане, встревоженном ими!»
 
 
540 Не была старцем кончена речь, как явились герои;
        С коней на дол соскочили, и сонм аргивян восхищенный
        Их привечал и руками, и сладкими окрест словами.
        Первый стал их расспрашивать Нестор, конник геренский:
        «Как, Одиссей знаменитый, великая слава ахеян,
545 Как вы коней сих добыли? Отважно ли оба проникли
        В войско троянское? или вам бог даровал их представший?
        Солнца лучам светозарным они совершенно подобны!
        Я завсегда обращаюсь с троянами; праздно, надеюсь,
        Я не стою пред судами, хотя и седой уже воин;
550 Но таких я коней не видал, не приметил доныне!
        Бог, без сомнения, в встречу явившийся, вам даровал их:
        Вас обоих одинаково любит как Зевс громовержец,
        Так и Зевесова дочь, светлоокая дева Паллада!»
 
 
        Сыну Нелея ответствовал царь Одиссей многоумный:
555 «Сын знаменитый Нелея, великая слава ахеян!
        Богу, когда соизволит, и лучших, чем видите, коней,
        Верно, легко даровать: божества беспредельно могущи!
        Эти ж, старец почтенный, вновь пришлые в стане троянском
        Кони фракийцев; у них и царя Диомед наш могучий
560 Смерти предал, и двенадцать сподвижников, всё знаменитых!
        Но тринадцатый нами убит, при судах, соглядатай,
        Коего высмотреть ночью великое воинство наше
        Ныне же Гектор послал и другие сановники Трои».
 
 
        Так говорящий, за ров перегнал он коней звуконогих,
565 Радостно-гордый, толпой окруженный веселых данаев.
        Скоро герои, пришед к Диомедовой куще красивой,
        Коней ремнями искусно разрезанных узд привязали
        К конским яслям, где и другие царя Диомеда
        Бурные кони стояли, питаяся сладкой пшеницей.
570 Но Лаэртид на корабль доспех Долонов кровавый
        Взнес, пока не устроится жертва Палладе богине.
        Сами же тою порой, погрузившися в волны морские,
        Пот и прах смывали на голенях, вые и бедрах;
        И когда уже всё от жестокого пота морскою
575 Влагой очистили тело и сердце свое освежили,
        Оба еще омывались в красивоотесанных мойнах.
        Так омывшись они, умащенные светлым елеем,
        Сели с друзьями за пир; и из чаши великой Афине,
        Полными кубками, сладостней меда вино возливали.