Текст книги "Ночь (СИ)"

Автор книги: goblinmarusya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Заткнись, шлюха! – Наконец-то он назвал ее более подходяще.

– Никита Сергеевич, может, я вам помогу? – Решил мне помочь Геннадий Сергеевич, который и сам едва передвигал ноги.

– Отвянь, жирная свинья! – Как он четко подмечает детали.

Мы прошли еще только метров двести, а он успел уже обозвать почти всех. Народ понемногу ушел в отрыв. Даже Геннадий Сергеевич, и тот ускорил нелепую походку.

– Ну, честное слово! Никита, оставьте его. Пусть проветрится. Вы так его еще час будете нести к нашему отелю. Мы бы могли…

– Таня, извините, но я не могу позволить замерзнуть человеку. Я вижу, вам холодно, догоняйте остальных. Увидимся завтра.

– Но…

– Идите-идите! Не волнуйтесь.

Да вали уже!

Надула губки, но побежала вперед.

Тело за спиной пошевелилось и отстранилось. Черт! Спас ситуацию сугроб, в который мы свалились.

– Ай-ай-ай! Что за фигня?! Отпустите меня, сволочи! – У парня подо мной явно уже белочка. Он стал колотить меня по спине, отбиваясь от мнимых нападающих.

Пришлось чуть-чуть скрутить ему руки и умыть снегом.

– Убивают! Спасите! – заорал он, при этом приходя слегка в себя.

– Хватит орать, словно тебя лишают девственности. Поздновато, я бы сказал. Ты бы лучше мне помог, давай руку.

– Нет! Я никуда с тобой не пойду, педик. – Разлегся в сугробе и даже не думает вставать.

– Я оставлю тебя, учти! Если тебя сожрут голодные медведи или волки, я не виноват.

– Ха! Какие медведи посреди горнолыжного курорта?

– Как хочешь, можешь не верить. Но говорят, иногда туристы пропадают… Выбирай: голодный медведь или гей?

– Что это за выбор такой? Даже не знаю, что лучше.

Наконец-то он подал мне руку, помогая вытянуть его из сугроба. Идти стало легче, забросив его руку себе на плечо, но при этом пришлось выслушать немало «лестного» в свою сторону.

– Педрило, ты куда меня тащишь? Хочешь снова трахнуть? Хочешь-хочешь! А вот тебе!

Он скрутил кукиш и ткнул мне прямо в лицо.

Боже, какие у него холодные руки. Ледышки.

Тащил я его долго, но и на раздевание ушло не меньше времени. Не оставлять же его в мокрой одежде. Не хватало, чтобы подхватил воспаление легких.

В отличие от меня, он неправильно расценил мои намерения. За что я получил по лицу ногой, пока снимал его штаны.

– Ублюдок, даже и не думай!

Так еще раздевать парней мне не приходилось. Он сопротивлялся, брыкался, кусался. Когда он угомонился, натянул на себя одеяло и уснул. Думаю, ожидать благодарности за сложенные вещи и ботинки возле батареи не стоит.

Посмотрев на торчащие из-под одеяла ноги, сразу же приказал себе его же словами «Даже и не думай!»

Часть

POV Иван

Я однажды посмотрел фильм «Чего хотят женщины». Хотел узнать ответ на этот вопрос, но пришел к печальному выводу – мне такой способ не подходит. Я не готов брить ноги и выщипывать брови, а тем более получить разряд тока. Поэтому задаюсь опять этим вопросом.

– Таня, ты собралась со мной играть в молчанку? Просто скажи, что произошло?

– А ты не помнишь? – состроила она обиженное лицо.

– Частично…

– Матвеев! Придурок ты! Понятно?! Мало того, что ты всех подряд обматерил и послал куда подальше, еще испортил мне свидание.

Ё-моё! Что-то в последнее время и на самом деле матерюсь как сапожник. Это все вина этого мудака.

– Ты что, даже не думаешь извиниться?

– Извини…

– Я тебя прощу, если ты извинишься перед Никитой.

Чего?!

– Не буду!

– Как знаешь, тогда можешь ко мне не подходить.

– За что я должен перед ним извиняться?!

– Хотя бы за то, что человек протащил тебя на себе больше километра, а ты его постоянно обзывал педиком, гомиком и… Короче! Он из-за тебя потянул спину и не пришел на завтрак.

Я не буду извиняться за правду. Спина болит? Пусть скажет спасибо, что не шея!

– Ты что, доволен?! Ну, ты, Матвеев, и скотина завистливая! Я тебе даю последний шанс. Держи!

Она чуть ли не силой втолкнула мне в руки упаковку.

– Что это?

– Обезболивающая мазь.

– Зачем?

– Пойдешь и нанесешь ему.

Это уже слишком.

– Ты же сама об этом мечтаешь.

– Он хочет, чтобы это сделал ты. Извинись, и я прощу тебя.

Сука он!

– А тебе с этого что? – решил я уточнить на всякий случай.

– Он обещал вечером свидание.

Свидание?! Я задницу должен рвать, между прочим, в прямом смысле, ради ее свидания!

Массажа ему захотелось? Будет ему релакс!

***

– Да? Войдите! – раздалось за дверью, после того, как я стукнул в нее что есть силы. – А, это ты.

Сказал придурок равнодушным тоном, растянувшись на кровати.

– А ты кого ждал, Монику Белуччи?! Ой! Извините, кто там у вас, педиков, секс-икона?

– Если тебе интересно, кого я представляю, когда дрочу, то это ты.

Он хочет взбесить меня? Думаю, я и так уже на взводе.

– Смотри не сотри свой стержень в ноль, педрило.

– Не волнуйся, тебе хватит.

– Ну, все, ты нарвался!

Я только решил наброситься на него, как он поднял руки вверх.

– Ты будешь бить лежачего и больного? Может, сначала вылечишь, а потом убьешь?

– Ты обо мне хорошего мнения. За то, что ты со мной сделал, я даже над трупом твоим готов поглумиться.

– Для начала займись моей спиной.

Он снял футболку и перевернулся на живот, отвернув голову в сторону окна.

Ах, так!

Присев на край кровати, я посмотрел на его спину.

Завидую ли я ему? Да, черт побери! Почему у меня должно быть столько проблем из-за его накачанной рамы?

– Ты уснул или рассматриваешь меня? – попытался он шутить, пока я не ущипнул его под ребрами. – Ай! Ты садист!

Ага! Вот тебе!

– Что ты сказал? Тебе нравится? Повторить? – Я стал щипать его, что есть силы. Реакция была странной – он, как придурок, одновременно смеялся и скулил, пытаясь выкручиваться.

– Иван, прекрати! Хвати-и-ит! Ну, пре-кра-щай! У меня встал!

Я же говорил, что он извращенец!

Быстро убрав руки с его спины, я поднял их вверх, словно боясь проказы.

– Я пошутил.

– Знаю я, сука, твои шутки. От них я день ходил, словно мне в зад засадили лыжную палку.

– У меня толще, если ты не помнишь.

Гад!

– Ай! – Мой шлепок по его заднице вернул его к жизни. – Ты явно собрался меня соблазнить.

– Я тебя так соблазню, что ты неделю не встанешь!

– Черт! Если бы не спина, я бы согласился на твое предложение. Может, займешься для начала этой частью моего тела?

– Сейчас займусь. – Я хотел было снова ущипнуть его, но передумал. – Ты пригласил Таню на свидание?

Выдавив на спину кучу мази, я стал выводить на ней слово «Х…й».

– Точнее – она меня.

– Да, конечно! А ты не смог отказать? Зачем тебе, педику, женщина?

– А тебе, девственнику, зачем?

– Я не девственник!

– А я не педик!

– Ой, извините, господин педераст!

– Сколько синонимов слову гей ты знаешь? Специально изучал эту тему?

– Козёл!

– Уже получше. Не отвлекайся от спины и хватит писать такие слова на ней, а то я подумаю, что ты о нем мечтаешь. Насчет Тани, могу предложить альтернативу. Я отменю свидание, если ты проведешь вечер со мной. Посидим в номере, пообщаемся, может, фильм посмотрим или в карты сыграем…

– Я?! С тобой?! Ты, наверное, бредишь? У тебя, кроме спины, ничего не болит? Придурок!

Я решил, что на этом сеанс массажа закончен. Не успев закрыть дверь, услышал фразу, которая еще раз подтвердила, что он самоуверенный тип:

– До вечера!

Часть

POV Иван

– Я знал, что ты передумаешь. – Ехидная улыбка расползлась по его лицу.

– Конечно, я же написал тебе сообщение, что согласен.

Да. Я сделал это, и не стоит меня осуждать. Перед тем, как принять такое решение, я сделал попытку и пригласил Таню провести вечер со мной, на что она, рассмеявшись, сообщила, что кто же согласится поменять свидание с Никитой на вечер со мной – занудой. Поэтому я здесь – это месть. Да, это глупая попытка, но все же я покажу ей, что и ее могут оставить ради зануды. Пусть хотя бы так она ощутит себя брошенной.

– Ты принес, что я тебе написал?

Он, как и прежде, лежит на постели, как инвалид.

– Да! – Попкорн отправился прямой наводкой в получателя.

– Пиво не бросай, а то не хотелось бы провести остаток отпуска в травмпункте.

– Правда? А я планировал тебя туда отправить.

– То, что ты уже строишь планы насчет нас, уже приятно. Но для начала хотелось бы романтики. Как насчет фильма? Давай посмотрим «Один дома».

– Надеюсь, это не какое-то извращение с одноименным названием?

– Нет. Это семейная комедия.

– Тогда еще один вопрос. Это так, для информации. Ты случайно не педофил, который любит мальчиков блондинов с голубыми глазами?

– Нет. Но один мальчик с голубыми глазами мне все-таки нравится. – Он посмотрел на меня, намекая на мою скромную персону.

Я отвернулся и стал выкладывать бутылки с пивом на журнальный столик.

Перекрашусь, честное слово, перекрашусь!

– Что ты Таньке сказал, отменяя свидание?

– Пока сослался на спину.

– Еще болит?

– Немного. Нанесешь мазь?

Нашел мать Терезу, сукин сын.

– Ложись на живот! – Он опять стянул футболку и, перевернувшись на живот, опустил одеяло ниже поясницы. – Какого хрена ты в трусах?!

– Я еле до душа дошел, а ты хочешь, чтобы я смокинг натянул ради встречи с тобой?

 – Но штаны-то ты мог надеть, гребаный извращенец?! Я еще не отошел от стресса после лицезрения твоей задницы.

– Значит, член мой тебя не впечатлил? – продолжил он издеваться, не переворачиваясь.

– Мне уйти?!

– Скажи, почему при слове «член» ты убегаешь? У тебя с этим проблемы?

– Это у тебя проблемы, если ты о нем постоянно говоришь.

Он продолжал лежать, но повернул лицо в мою сторону.

– Честно говоря, сегодня есть дискомфорт. Неудобно рукой работать из-за боли в спине. Ну, ты понимаешь… Может, поможешь?

Не знаю, как так вышло, но я его опрокинул с кровати и, усевшись с верху, парочку раз приложился. Если он сначала стонал, то в конце уже был резкий крик от боли.

– Твою ж мать! А-а-а! Ты!.. Ай!

Я опомнился, но было поздно. Он так стонал и стучал кулаками об пол, что я понял, что перестарался.

– За что, твою мать! Ты совсем шуток не понимаешь? А-а-аа!

– Я ничего не сделал.

– Это медэкспертам расскажешь, когда мне будут делать вскрытие после твоих побоев. Может, уже слезешь с меня?

Я скатился и сел рядом на полу. Никита еще раз застонал, сделав попытку встать.

– Что, правда, больно?

– Нет. Я типа радуюсь нашему телесному контакту.

– Я не думал…

– Что? Убивать меня? Что уж там, сейчас лягу на кровать, можешь додушить меня подушкой. – Настроение у него упало, но сарказм остался. – Иван, я, правда, сожалею, что у нас так получилось в первый раз, но я сказал правду, что ты мне нравишься и притом давно. Если тебя это утешит, то я однажды тоже был в роли принимающего. Ничего в этом постыдного нет.

– Молчи! – Не хочу даже слышать.

– Если не хочешь про анальный секс…

– Заткнись! Ты можешь поменять тему?

– Помоги перебраться на кровать, и мы поговорим о гетеросексуальных отношениях.

– Ты не выносим!

– А еще и тяжелый.

Это правда. Он не из пушинок. Я даже вначале и не знал, как к нему, голому, подобраться.

Ненавижу такие ситуации. Будь он не педиком, то никаких проблем в прикасании к голому парню я не вижу. Но он ведь педро гомес. Мало ли, что он себе может навоображать, а потом использовать мой светлый образ в своих грязных фантазиях.

Я с облегчением вздохнул, когда он оказался на кровати.

– Я знаю, о чем ты сейчас подумал. Что у меня очень сексуальное тело.

– Я и не сомневался, что у тебя в башке такие мысли.

– А теперь окажи первую помощь этому телу. Только давай без побоев. Хорошо? И боюсь, теперь тебе придется сделать мне укол.

– Куда?

– В правое полупопие.

– Не буду.

– Не буду или не могу?

– Могу, но не буду.

– Ты трусишь!

На слабо хочешь взять? Ладно.

– Где шприц и ампулы?

– В тумбочке.

Разломив ампулу и набрав шприц, я даже ватку спиртом смочил. Но стоило мне подойти к нему и увидеть приспущенные трусы – руки затряслись.

Ну, держись!

– А-ай! Что же ты такой грубый! Потри! Похлопай! – По заднице? Мечтай побольше. – Умоляю!

Получи!

Я хлопнул так сильно, что звук получился, как от новогодней хлопушки.

– Боже! Ну, какой же ты садюга. Мне уже интересно, какой же у нас с тобой секс будет.

– Никакой.

– Я бы так уверено не говорил. Включи ноутбук и поищи фильм.

Я оказался прав, поисковик выдал на название «Один дома» и другие варианты.

– Присядь рядом. Клянусь, приставать не буду.

Я снял ботинки и сел рядом с ним на двуспальной кровати, облокотившись на бильце кровати. Он и вправду, укрывшись одеялом, вел себя прилично. Начало фильма было слегка занудным, не таким, как казалось в детстве. Я зевнул. Но сон моментально прошел, когда на мой живот опустилась голова.

– Ты!.. – Я не успел выругаться.

Он спал.

И что мне теперь делать?

Часть

POV Иван

– Руку убрал!

– Я всего лишь приобнял тебя.

– Я сейчас о второй руке.

– Об этой? – рука, которая терлась о мой пах, нагло сжала мою утреннюю эрекцию.

Вот я дурак! Зачем остался досматривать этот дурацкий фильм? Уснул в логове маньяка.

– Все, поиграли и хватит. – Я постарался выбраться из его объятий.

– Ой! Ай! Не шевелись! Спина!

Черт! Это не честно. Знает, гад, что не могу сделать больно беззащитному. Спасибо тебе, мама, что родила сына-слабака.

– Ладно. Давай-ка потихоньку сам слезай с меня.

– Ваня, это прозвучало так эротично! – Этот придурок и не думал с меня слезать. Еще и дразнит. Меня так называла мама, и то в детстве. – Послушай, давай полежим еще пять минут. Разве плохо вот так поваляться с утра? Знаешь, сколько позитивных сторон в связи между мужчинами?

Да неужели?!

– Ха! Какие? Запор никогда не беспокоит?

– И это тоже. С мужчиной можно пиво пить и футбол смотреть.

– Я баскетбол люблю.

– У мужчины голова не болит перед сексом и критических дней нет.

– Зато геморрой замучает.

– Женщина не будет тебя тащить на спине целый километр по морозу, спасая от воспаления легких.

– Ты сейчас на совесть мою давишь.

– Пробую. Получается?

Так просто об этом говорит, что даже обидеться не могу.

– Не очень. Есть еще какие-то аргументы?

– Ты нравишься мне.

Зачем он врет? Думает, я поведусь, и он сможет…

Черт! Опять эта задница всплыла в моей голове!

– Это твои проблемы…

Аккуратно выбравшись из-под него, стал надевать ботинки.

Образовалось странное чувство неловкости, зная, что он наблюдает за мной. Что ему нужно от меня, в конце концов?

– Согласен, проблемы мои… Только и у тебя хватает проблем в общении. Мы могли бы помочь друг другу.

– Даже боюсь представить, чем обернется для меня твоя помощь.

– Ничем, чего ты сам не захочешь.

– Ладно, поговорили и до свидания. – Разговор стал походить на сеанс внушения.

– Побудь со мной. Не уходи.

– Все утром на подъемник собрались, а я за три дня ни разу на лыжи и не стал.

– Понятно. Бросаешь больного.

Я не стал повторяться, посмотрел на него укоризненно и ушел.

Какой же он великий манипулятор!

На завтрак возле меня никто не сел. Видно, много чего позавчера наговорил. Никита не спустился. Червячок под названием совесть стал понемногу грызть изнутри. Тарелка осталась наполовину полной. В микроавтобусе, в котором везли нас на гору, на меня тоже никто не обращал внимание. Язык мой – враг мой! На секунду я даже пожалел, что ушел, оставив наглого кретина. Танька словно знала, где я провел ночь, смотрела на меня коршуном. Если и дальше пойдут так дела, не останется ни одного человека на фирме, который бы общался со мной.

Погода еще паршивая, снег летит крупными хлопьями. Видимость нулевая. Сотрудники разбрелись по горке. Пришлось мне самому подняться на подъемнике на вершину горы.

Мда… Лучше бы валялся в кровати с этой волосатой задницей. Бр-р-р!

Даже не знаю, от чего меня проняло больше ознобом: из-за такой мысли или сильного порыва ветра.

Ну, погнали?

Натянув перчатки и очки, поправил воротник на курточке.

Спуск был незнакомым и тяжелым. Временами очки так залепляло снегом, что приходилось останавливаться. На определенных участках людей было совсем мало. Где-то на половине пути трасса была очень крутой и укатанной до ледяной корки.

Я уже почти проскочил опасный участок, когда одна из лыж зацепилась за камень, и я полетел, как мешок с картошкой.

Какая-то доля секунды и я лежу, понимая, что докатался я до перелома.

Правая нога болела невыносимо. Встать не получалось, защита сработала и лыжи полетели по склону без меня.

Черт! Как же больно!

– Вам нужна помощь? – рядом остановился парень.

– О-о-очень нужна! – простонал я, теряя последние остатки сознания.

***

Очнулся я от криков, которые звучали почти над моим ухом. Открыть глаза я не спешил.

– Что значит, нет свободных палат?! Почему он валяется в коридоре?! – орал Никита.

– У нас аншлаг. Сегодня очень много желторотиков, возомнивших себя мастерами спорта.

– Я требую, чтобы ему сделали рентген и перевели в палату!

– Не он один находится в таком положении. Его осмотрели. Это всего лишь растяжение. Успокойтесь. Кто вообще вас сюда пустил? Вы кто потерпевшему?

– Я его… Друг.

– «Друг», извольте покинуть отделение. Завтра выпишем вашего дружка.

– Я не уйду, пока не увижу, что он в порядке. Ясно? Я сейчас позвоню, куда нужно, и вас завтра здесь не будет!

– Да-да-да! Знаете, сколько таких угроз я слышу каждый день? Звоните куда хотите, никто не захочет работать вместо меня в таких условиях.

– Тогда, может, вот это вам поможет найти место?

– Молодой человек, не все в нашем мире можно решить деньгами. В отличие от вашего друга, у других пострадавших серьезней травмы. Если вас так волнует его комфорт, могу помочь лишь одним – выпишу его сегодня и пропишу лекарство. Ухаживайте за ним в гостинице, а ко мне через три дня на осмотр. Только он еще полчасика поспит, пока не отпустит обезболивающее.

– Спасибо, доктор.

Теплая рука коснулась моей холодной ладони. Я знаю, что это он, но глаза не открыл.

Часть

POV Иван

Растяжение растяжением, а гипс мне наложили. До машины спустили, как инвалида, на коляске. Таким ничтожным я себя никогда не ощущал, особенно, если учесть, что Никита все это время находился рядом. Сейчас он был не таким многословным, как в разговоре с доктором. Но одинокое «Осторожней!», «Не дрова грузите!» Его поведение для меня странное, но и я сам почему-то не сильно против этого. Может, последствие лекарств или усталость, но сопротивляться его заботе и вниманию совсем не хочется. Я даже слова не сказал, когда он, проводив сотрудника отеля до дверей номера, остался.

– Я помогу тебе раздеться?

На его вопрос я лишь кивнул головой.

Снимал одежду он аккуратно. Сложней всего дались штаны, которые и так были испорчены.

– Болит, когда тяну? – спросил он, снимая штанину с больной ноги.

– Не сильно.

Он как-то странно посмотрел на меня, остановившись на бедре.

– Что?

– Я давно хотел вот так раздевать тебя.

– Ты еще долго будешь издеваться?

Я думал, он, как всегда, ухмыльнется, но вместо этого он погладил меня по бедру.

– Я серьезен, как никогда.

Он стал медленно склоняться надо мной.

Это может плохо закончиться.

– Руку убери…

Никита остановился в десяти сантиметрах от моего лица.

– Я останусь на ночь?

– Зачем?

– Вдруг воды подать или в туалет. Тебе без костылей трудно будет.

Продолжая стоять надо мной, он поправил одеяло.

– Второй койки нет. – Я говорил тихо из-за того, что перехватило дыхание от его близости.

– Я рядом лягу.

– Кровать полуторная, тесно будет.

– Ты сейчас беспокоишься обо мне или о себе?

– Конечно, о себе.

– Ты эгоист.

– Я знаю, мне мама говорила.

Он улыбнулся и отвернулся, складывая мои вещи.

– Есть хочешь? Я могу в баре спросить, может, после ужина что-то осталось. Я посмотрю в чемодане сменную одежду?

Он, не дожидаясь ответа, стал рыться в моих вещах.

– Опа! Как симпатично. – Черт! Он достал мои трусы с Санта Клаусом и, натянув резинку, стал махать ими передо мной.

– Наденешь их ради меня?

– Когда на земле не останется ни одного человека, кроме нас, может, и надену.

– Что же так долго ждать? – Он изобразил трагикомедию на лице, но моментально поменялся. – Так что насчет еды?

– Не хочу.

Никита достал футболку и помог мне ее надеть. Он молчал, и я следовал его примеру. Когда он без слов стал раздеваться, я ничего не сказал, отвернувшись на бок. Было слышно, как рядом опустилось тело. Одеяло натянулось. Моторчик в груди застучал в предчувствии.

От тихого стука в дверь я содрогнулся.

– Кто это к тебе среди ночи пришел?

– Я не знаю.

Он встал и пошел прямо в боксерах открывать.

Только такой славы мне и не хватало. В моем номере голый мужчина, как я буду это объяснять?

– Татьяна?

Значит, подруга моя обо мне вспомнила.

– Никита?! А где Матвеев?

Из-за угла я не видел ее лица в этот момент. Оно у нее, наверняка, сейчас вытянулось от удивления.

– Спит. Ты что-то хотела?

– Просто зашла узнать, как он себя чувствует.

– С ним все хорошо. Что-то еще?

– Нет… А ты что здесь делаешь?

– Сплю. Спокойной ночи, Татьяна.

Дверь закрылась, и он вернулся в постель.

Странно, но мысль, что Татьяна может подумать что-то плохое о нас двоих, ни чуточки не пугала, даже наоборот. Наверное, все дело в «зануде». Ха! Увести соперника у женщины, которая тебя не ценит. Смешно.

Может, я бы и посмеялся, если бы не тело, которое придвинулось ко мне. Я чувствовал его дыхание на моем затылке. Я подумал, он не рискнет, поэтому, когда его губы коснулись шеи, я вздрогнул.

– Ты… Рискуешь получить… Гипсом.

– Я рискну. – Он резко развернул меня на спину и поцеловал в губы.

Часть

POV Никита

Как можно было сдержаться, если целый день пытался, чтобы не сделать это? Прикасаясь к его губам, ты словно ходишь по краю вулкана – никогда не знаешь, когда он взорвется.

И именно сейчас, прижимаясь и чувствуя, как он дышит, я ловлю каждую секунду близости.

Почему он не отталкивает меня, хотя на поцелуй не отвечает?

– Что, настолько противно? – спросил я, прерывая поцелуй.

– Не совсем. Просто я до сих пор не понимаю, зачем целоваться, если потом не знаешь практического применения двум членам. – Вот загнул. – Тут явно одна сторона пострадавшая, а я не хочу ею быть.

– Допустим, а чем именно мой поцелуй отличается от поцелуя с женщиной?

– У тебя щетина колючая и… Задница волосатая.

Боже! Святая невинность!

Мне стало смешно, и я, уткнувшись в его ключицу, засмеялся.

– Я сказал что-то смешное?

Я посмотрел на его наивное лицо.

– Нет-нет! Извини. Волосы – это единственный недостаток?

– Член.

Почувствовав, что он почему-то спокоен, я еще раз рискнул и стал покрывать мелкими поцелуями его шею, при этом продолжая разговор.

– Тебе при поцелуе мешает член?

Он лежал спокойно.

– Ты трешься им об меня, если ты не в курсе.

– Это побочный эффект от поцелуя.

Я продолжаю целовать, а Иван даже не шелохнется.

– Сволочь ты. Пристаешь к больному человеку.

– Извини. Я только чуть-чуть… Совсем немножко… – Целую и сам не понимаю, почему он позволяет. – Что же ты такой смирный?

– Жду.

– Чего?

– Вот этого!

– Твою ж! Ай! А-я-яй! – Он зарядил мне гипсом прямо в пах! – За что?!

– За побочный эффект!

Я свернулся в клубок и, прижав руки к паху, уткнулся лицом в подушку.

– Больно!

– Не умрешь!

– Ты жестокий. Это невыносимо больно!

Он положил руку мне на плечо.

– Что, так сильно?

– Очень!

Его рука погладила меня по плечу сочувственно.

– Да я вроде не сильно… Прости…

– Я прощу, если поцелуешь.

Иван убрал руку с плеча.

– Ты хочешь получить еще раз?

– Ну, хотя бы обнять можешь?

– С чего бы это?

– Хотя бы в благодарность за помощь.

Ответа я ждал почти минуту, хотя уже думал не дождусь.

– Повернись спиной ко мне, – почти прошептал он.

Я развернулся. Честно говоря, первая мысль была, что он сейчас спихнет снова меня с постели, но, когда одна его рука опустилась мне на грудь, обнимая, я замер. Мое сердце под его рукой стучало очень сильно. Хотелось развернуться и поцеловать его. Я слегка подвинулся назад, пытаясь приблизится к нему спиной.

– Не шевелись, – произнес он совсем рядом.

Я послушался, о чём не пожалел. Иван не убрал руку, продолжая обнимать. Мы так и лежали, пока не уснули.

Часть

Никогда бы не подумал, что буду спать с мужиком. Стоп-стоп! Я сейчас конкретно о сне говорю, а не о глупостях, которые приходят на ум при этой фразе. Хотя я все же позволил некоторые вещи, которые трудно назвать нормальными. Конечно, для нормальных пар это вполне нормально целоваться и обниматься, но мы-то… Я сказал пара? Тьфу-тьфу три раза! И это после трех ночей?

Я бы мог, конечно, его прогнать, но перспектива одному беспомощному сидеть в номере еще четыре дня не радовала. Танька больше не приходила. Остальные сотрудники тоже не жаловали вниманием. Костылей, как сказал Никита, не достать в такой сезон. Поэтому даже вниманием гомосека уже не приходится брезговать.

Вот будет позор, когда кто-то узнает, чем мы занимаемся в номере. Он оказался любителем полизаться. Постоянно целует. Получает по наглой роже и все равно продолжает. Мазохист какой-то… Смотрит своими телячьими глазищами, целует бедро, получает по морде и снова целует. Но главное – так смотрит, что силы в руках куда-то пропадают. Понимаю, что мои удары совсем не похожи на сопротивление, только не могу позволить, чтобы он подумал, что победил.

Честно, он какой-то не такой. Какой-то выходящий за рамки канонов. Или мое представление было другим? Я не понимаю, но этот парень чего-то добивается, нянчится со мной, даже попытался кормить с ложки. Сидит и смотрит теперь, как я ем. Зачем-то постоянно рассказывает о себе: детство, школа. Задает вопросы, пытаясь вывести на разговор.

Он наглый. Уже на второй день почему-то его чемодан переехал в мой номер. Душ он теперь принимает, даже не прикрыв двери, при этом что-то постоянно напевая. Меня же додумался протирать мокрым полотенцем. Я даже залез на сайт геев, пока он спускался за обедом, чтобы прочитать, что значат все эти его влажные компрессы. Сильно подозрительно этот гомик смотрел на меня в этот момент, мало ли, еще ночью нападет. Ответа не нашел, зато начитался лишнего. Оно мне нужно было?

Неделя пролетела, и осталось пережить лишь одну ночь. Такого отдыха у меня еще не было. Все планы, которые строил, пошли прахом из-за него. Женщина даже не смотрит на меня; сотрудники до сих пор таят обиду; гипс; меня поимели, хорошо, что не помню сам процесс, да еще теперь за мной ударяет мужик. Весело?

Всем весело, даже этот любитель задниц решил развлечься, сказал, сотрудники обижаются, что не проводит с ними время. Пошел с ними выпить, оставив наконец-то меня в покое. Знаю я, какие сотрудники его ждут! Я уже даже вижу, как он сидит, окруженный женщинами и мужиками тоже…

Так! Дайте-ка подумать, я и забыл, что меня уже посещала мысль, что не я один могу быть его жертвой. Геннадий Сергеевич сразу отпал. Ну, не настолько же он извращенец. Смирнов – отец троих детей. Не вариант. Миронов – ничего себе так, парень маленького роста, коренастый, любит футбол. Нужно будет присмотреться. Татаркин – вот, кто даже без гаданий смахивает на педика. Шарфики любит на шею накручивать, пару раз застал его в соседнем торговом центре за столом у маникюрщицы. Даю девяносто девять процентов, что он из этих. А я-то еще удивлялся, что это он так часто бегает в кабинет к Никите. От такого умозаключения стало неприятно. Не то, чтобы я был высокого мнения о себе, но я намного симпатичнее Татаркина, это точно. О чем я думаю!

Если бы можно было отключить мозги и спокойно уснуть, я бы это сделал. Только вместо этого я лежал в темноте и рисовал мысленно разные картины. За каких-то четыре часа, что его не было, он успел переспать со всеми, даже с Геннадием Сергеевичем. Ну что за фигня!

Накрыв башку подушкой, я постарался уснуть, считая овечек, как учила меня мама в детстве. На двести девяносто седьмой овце я услышал звук открывающейся двери. Убрав подушку на место, сделал вид, что сплю. Тело опустилось рядом на кровать и стало надвигаться на меня. Запах алкоголя ударил в лицо, и я почувствовал его губы на моей щеке.

– Я извиняюсь, но мне просто интересно, – не удержавшись, я выдал себя, – у тебя не сработал гей-радар, что ты опять лезешь на меня? Или он у тебя совсем не рабочий, если ты думаешь, что тебе со мной что-то светит? Постой, я понял! Ты, наверное, не очень привлекательный для педиков. Я угадал?

Он резко перевернул меня на спину и, схватив за запястья, прижал всем телом к кровати. Я испугался такой реакции, но ничего не произошло. Он просто лежал и смотрел на меня. В упор. Я даже видел в темноте, как блестят его глаза. Стало страшно.

– Все нормально у меня работает, – наконец-то он решил заговорить, – Показать? Можешь не отвечать, я и так знаю ответ. Думаешь, обидел меня? Унизил? Знаешь, что меня больше всего расстраивает? Что ты такой дурак. Бегаешь за девкой, которая о тебя вытирает ноги. А знаешь, что она мне сейчас предлагала? Сказать? Нет, ты и так знаешь. Ты просто делаешь вид, что ничего не понимаешь. И сейчас ты будешь строить из себя праведного гетеро, вместо того, чтобы ответить на чувства человека, которому ты по-настоящему нравишься. Тебе просто нужно лишь намекнуть. Не нужно ничего говорить. Я бы для тебя сделал все, что ты пожелал…

Он отпустил мои запястья, но продолжал смотреть.

Он ждет ответ? Какой? Что я готов принять его? Черт! Это значит «принять» его штуковину?! Нет, я не из таких… Или… Нет, я не такой!

Никита словно прочел ответ на моем лице. Полностью освободив меня, он отвернулся и даже не раздеваясь, сделал вид, что спит.

Поговорили, мать твою!

Часть

POV Иван

Я проснулся от шуршащих звуков. Приоткрыв глаза, передо мной открылась картина, которую я не ожидал увидеть, но почему-то она меня заинтересовала. Никита стоял на коленях спиной ко мне и складывал вещи в чемодан. Опираясь на руки, он склонялся и что-то перекладывал, при этом его зад, обтянутый спортивными штанами, очень нескромно выставлялся напоказ. Это странно – лежать и наблюдать за парнем, но если учесть, что он постоянно делает то же самое, то ничего предосудительного по отношению к нему я не делаю. Подумаешь, представил его в позиции…

– Ты проснулся? – Я вздрогнул, когда неожиданно он обернулся и посмотрел на меня.

Надеюсь, он не заметил, что я за ним наблюдал.

– Что ты делаешь?

– Собираю наши вещи. После обеда мы уезжаем. Я схожу за завтраком. Что ты будешь?

– На твое усмотрение.

Никита не ответил, просто поднялся с пола и вышел. Совсем другое отношение, словно это не он целую неделю приставал ко мне. Так и знал, что для него всего лишь развлечение выходного дня. И черт с ним!

Остаток времени в отеле все продолжилось в том же духе. Когда сидел с чемоданом в холле отеля, пока собиралась наша группа, ко мне подошла сотрудница отеля и сочувственно сообщила, что нужно было попросить у нее костыли. Значит, костыли не были проблемой? Почему-то я не удивлен.

Сотрудники сменили гнев на милость, стали подходить, расспрашивать о самочувствии и даже предлагать помощь. Таня присела рядом и стала рассказывать, как они весело провели время. Один, кто был не многословным, это Никита. Молча подхватив под руку, помог залезть в микроавтобус. По пути к вокзалу он тоже общался со всеми, кроме меня. В поезде мне уступили нижнюю полку. Я чувствовал себя инвалидом. Все собрались в соседнем купе, и всю ночь кутили. Были слышны его баритон и женский смех. Иногда всё на пару минут затихало, когда они выходили на перекур. Обидно, что ни одна сволочь не заходила ко мне и не интересовались, жив ли я. Лежать было неудобно. Из-за роста нужно было согнуть ноги, чтобы поместиться на полке, но мешал гипс. Уснуть не получалось.