Текст книги "Anymore love (СИ)"
Автор книги: glorylove
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
О чем же будет их разговор…?
***
– Бэк, давай сядем, – Чанель взял за руку омегу, переплел их пальцы, чем очень сильно ошарашил Бэкхена, и пошел ко скамейке, которая была совсем не далеко.
На улице довольно холодно, сыро, эта унылая погода портит людям настроение, но не влюбленным парочкам, которые до ужаса любят ходить за руки под дождем. Фу, Бэкхен ненавидит смотреть на эти смазливые ситуации, иногда его просто выворачивает. Но сейчас ему даже как-то нравится, погода подходит под него: сырость, туман и ливень, который вот-вот должен начаться, до ужаса нравятся омеге.
Так вот, и, наверно, поэтому сейчас Бэк сидит как в ступоре, его втянуло, заворожило, влюбленные парочки пробегали ежесекундно, Бэкхен просто сидел и мечтал о том, что когда-то и у него так будет. Будут такие прогулки под дождем, за руки. С Чанелем.
До Бэка начинало потихоньку доходить. Его мысли…последнее время их занимает только этот альфа, Чан просто постепенно заполняет голову омеги и не дает спокойно жить. Может ли быть то, что Бэкхен…
Омега резко повернулся к Чану, наклонился к его уху и произнес немного низким голосом:
– Знаешь, что я понял? – еще немного помедлив, он медленно, но внятно произнес. – Я тебя люблю, но, – у альфы уже сто раз пробежали холодный пот и мурашки, он уже много раз нервно сглатывал, ведь от такой близости низ живота начало тянуть. Бэкхен приблизился к уху Чанеля так близко, что своим горячим дыханием обдавал кожу на самом слабом месте альфы – мочке уха. – Еще больше я хочу тебя, – прозвучало до такой степени сексуально, что Чан просто пребывал в состоянии ахуя, объяснялось это тем, что блять, он не ожидал этого, он вообще не ожидал то, что может выкинуть этот омега.
«Нет. Я точно не брошу его. Да твою ж мать, я влюбился в него…» – подумал альфа, но, мягко говоря, удивился этому признанию самому себе, он никак не ожидал этого. Он не ожидал, что сможет влюбиться в Бэкхена. Так быстро…
Кхм, нет, Бэкхен нисколько не офигел от реакции Чанеля, совсем нисколько, но блять:
– Я тоже тебя люблю, Бэкхени, и в этот момент я тоже безумно хочу тебя, – альфа впился в губы парня страстным, но в то же время нежным, требовательным поцелуем. Сказать, что Бэк охуел, ничего не сказать, но он с такой радостью ответил на поцелуй, он понял, его чувства взаимны…
Было удобнее, чтобы омега забрался на Ёля, точнее на его бедра, поэтому Бэк, нисколько не стесняясь, сел на своего теперь уже парня, обвил шею руками, не отрываясь от этого поцелуя, который мало того, что сводил с ума обоих, так еще и неслабо возбуждал.
***
– Чанель, не надо. Пожалуйста, не надо, – Бэкхен бежал по неизвестному направлению по улице, оглядываясь назад, он все-таки был лучше физически развит, нежели альфа. – Прошу, п-пожалуйста, – Чанель все-таки догнал его недалеко от проезжей дороги. Чан схватил омегу за плечи всей своей силой, делая больно.
Но он уже морально сделал очень сильную боль. Бэк ему верил. Но зря. Он не должен был поддаваться своим тупым чувствам. Не должен.
«Не должен, не сметь, не надо», – так каждый раз пролетало в его сознании.
– Зачем? З-зачем ты сделал это? – проговорил Бэк, захлебываясь слезами. – Почему я т-тебе п-поверил…
– Я не хотел. Прости, это был спор. Умоляю, прости меня, – Чан был готов упасть на колени перед омегой, сделать все, что бы тот его простил.
Бэкхен вырвался из рук ослабевшего парня и побежал к дороге…
Свет. Потух. Конец. Смерть.
***
Два дня прошли довольно спокойно. Так как это выходные, в школу идти не надо, и Чанель с Бэком решили прогуляться по паркам, магазинам, в общем, пройтись по городу.
В магазинах они купили все, что им надо. Например, Чану приспичило купить цветочный горшок. Зачем он ему? Да уж, у омеги был тот же самый вопрос.
– Зачем он тебе? Неужто садить собрался что-то? – ну Бэк же пошутил…
– Почему бы и нет… Давно хотел кактус. Кстати о кактусах. Пошли купим, – заныл альфа и, получив кивок омеги, взял его за руку и повел к растениям.
«Госпади, за что мне этот альфа?» – подумал Бэк, но все же поплелся за любимым.
Быстро выбрав самый красивый кактус, пара направилась домой. Но и по дороге все обошлось не без происшествий…
Что же будет с этой парочкой?
***
Они шли по тому же парку. Снова унылая погода. Снова эти влюбленные парочки, которые до ужаса любят смотреть на закат. Эта скамейка, на которой они признались друг другу. Пара шла за руки, когда навстречу попался…
– Опа, Чанель, Бэкхен, рад вас видеть, – с издевкой сказал Сухо, подходя к паре. – Какими судьбами? Вы теперь у нас пара?
– Отвали, пожалуйста, – альфа ну никак не хотел разговаривать с «другом», но ведь понимал, что может светить Бэку.
– Чан, иди на минуточку сюда, – Чунмен отошел в сторону, за локоть подтягивая к себе альфу. – Так вы встречаетесь? Да?
– Да, – краткий ответ.
– Ух ты, как быстро. Не забыл про наш спор? Даю тебе три дня, и ты его бросаешь, иначе, ты помнишь, что может случиться, – он ушел, так и оставив Чанеля стоять на одном месте.
Каково ему было? Да, он сам согласился, но знал ли он, что может влюбиться. Как банально, не правда ли?
– Чанель, что он хотел? Ты как-то побледнел… – омега подошел к альфе, обвил его шею руками и чуть-чуть поднялся на носочках для поцелуя, так как Чан был намного выше его.
«Башня», – пролетело в мыслях омеги.
Выходные прошли. Снова школа.
Пара шла в школу за руки. Голову Чанеля не покидали мысли, мысли о возможной скорой разлуке с Бэком. Невыносимо!
«Невыносимо… – каждый раз это проносилось в мыслях альфы, убивая его раз от раза всё сильнее и сильнее. – …бросишь его…три дня…бросишь…бросишь…»
Любой другой уже давно бы сошел с ума, но не Чан. Каково это – видеть любимую омегу, лежащего рядом с ним, обнимая его, но понимать, скоро этого не будет.
«Либо убить себя, либо его».
Чан успел полюбить в Бэкхене всё без исключения. Его прекрасный запах, который каждый раз так пленяет и заводит, пробуждая те чувства, которые альфа не мог увидеть в себе никогда. Ни-ког-да. Чан любил его. Он обожал губы омеги, такие сладкие и манящие, и такие опасные. Его глаза, в которых можно провалиться и не замечать ничего вокруг, которые могут затянуть и не оставить в живых.
«Черт, я не брошу его. Черт, черт, черт. Что мне делать?»
Всю эту ночь Чанель убивался, разрушая все в себе, не оставляя живого места в своей душе. Да, он причинил очень много боли другим, да, он понимает это, понимает, что заслужил, но это больно. Очень больно. Если бы можно было повернуть время обратно. Не затевать этого тупого спора. Влюбиться в омегу, получить взаимные чувства, прожить счастливую жизнь, но, видимо, это не для него.
«Рассказать это Бэку? Или будет хуже. Нет, бред», – мысль за мыслью пролетали в его голове, но это бесполезно. Что он может сделать в этой ситуации? Чанель сам это устроил, но больно будет обоим. Он ничего не мог сделать. Ни-че-го!
В школе спокойно. «Друга» альфы не оказалось. Но Чану же лучше. Все уроки он провел с омегой, почти всегда держа его за руку, вот как раз это-то и сильно насторожило Бэкхена. Он поговорит с альфой. Обязательно поговорит. Но не сейчас. Сейчас они спокойно идут домой, все так же переплетая пальцы.
«Я люблю тебя и обязательно найду выход»
***
(автор: действия происходят после встречи Сухо с Хосоком. После неё он начинает жалеть о споре с Чанёлем).
– Чанёль, привет. Можно встретиться с тобой? – Сухо наконец решился позвонить другу, чтобы решить что-то со спором.
– Зачем?
– Надо поговорить. Не беспокойся, я не сделаю ничего ни тебе, ни Бэку. Прошу, давай просто встретимся, – Чун звучал как-то умоляюще, Чанёль никогда не слышал, чтобы его друг так просил.
– Хорошо, Чун. Через полчаса в парке реки Хан? Сойдет?
– Да, конечно. До встречи.
Чун сбросил звонок, начиная собираться. Парк от его дома находится не так уж и далеко, поэтому альфа сел на диван, раздумывая то, что будет говорить Чану. Слова не складывались в словосочетания, а словосочетания в предложения, поэтому, решив, что скажет все как есть при встрече, натянул старые кроссовки и вышел из дома, направляясь в сторону парка.
***
Бутоны цветов уже давно опали, оставляя одни листья на голом стебле. Парк реки Хан не исключение. Когда-то летом здесь было безумно красиво благодаря цветам, люди приходили посмотреть на это чудо, втягивая их приятный запах. Сейчас же все стоит зеленое или завядшее. Только река придает спокойствие, умиротворенность человеку, при этом помогая выпасть из этого сложного, современного мира и очутиться в своем, спокойном, а может и бушующем мире мыслей.
Чанель сидит на скамейке, ожидая своего друга. Хотя как можно назвать его другом, после того, что он сделал. Как бы сейчас хотелось все поменять обратно. Не делать этого дурацкого спора. И нормально познакомиться с Бэкхёном, затем прожить долгую и счастливую жизнь с их детьми.
– Чанёль, прости, я опоздал. Дорогу перегородили, и мне пришлось идти обходным путём, а точнее бежать, – на скамейку плюхнулся красный, как помидор от бега Чунмён, махая на себя руками, охлаждая свое лицо и приводя себя в порядок.
– Зачем бежал-то? Дошел бы спокойно, объяснил бы потом, – посмотрев на чуть ли не умирающего друга, сказал Чан. – Ладно, о чем ты хотел поговорить со мной? – уже серьезнее спросил он.
– О споре.
– Три дня ещё не прошло. И это не так просто, как ты…
– Я не про это. Я хочу закрыть спор и не хочу приносить боли ни тебе, ни Бэку. Прости меня, – альфа закрыл лицо руками, потом зарываясь ими в свои волосы. – Я не понимаю, что на меня нашло. Вчера я разговаривал с Хосоком, точнее мы столкнулись с ним недалеко отсюда и знаешь, мне было так же больно, как тогда, после разрыва. Он со злостью кинул мне «Не хочу тебя видеть», и я понял, как может быть больно тебе. Поэтому прости еще раз, и я закрываю этот спор.
– Спасибо, Чун, – тихо проговорил Чанель. – Я не в обиде. Не извиняйся. Друзья? – он протянул руку для пожатия, посмотрев в усталые глаза Сухо.
– Друзья, – протянул Мён, пожимая руку друга.
– Прости, мне надо бежать. Ты завтра в школу идешь?
– Не хотелось бы, но придется. Пойдем вместе? – радостно сказал Чун, но осёкся, вспомнив: – Ой, прости, ты, наверно, с Бэкхеном идешь?
– Хён, не беспокойся. Я пойду с тобой. Бэк все равно хочет уехать завтра, он вроде и классную нашу предупредил.
– Окей, беги давай, куда тебе надо. Созвонимся.
– Пока!
***
Бэкхен спокойного шел по парку, разглядывая реку и деревья, находившиеся по двум сторонам от омеги, пока кто-то не схватил его за локоть и не одернул в сторону, окутывая вроде и приятным, на первый взгляд, мужским голосом.
– Бэкхен, есть разговор, – начал незнакомец. – Чанель… он спорил на тебя со своим другом. На то, что он влюбит тебя и бросит, а если влюбиться в тебя сам и не бросит, то тебя могут изнасиловать. Он охотно согласился на этот спор. Сейчас ему дали три дня на то, чтобы он избавился от тебя. Подумай, он – сволочь.
– Что? Кто вы? И вообще, почему я должен верить вам?
– Мама тебе не рассказывала, что твой «отец» на самом деле не родной? – незнакомец сделал паузу, рассматривая меняющиеся эмоции на лице омеги. – Так вот, я – твой родной отец. Я хочу защитить тебя, но никак не подставить. Ты не веришь мне, поэтому пойдем, я должен тебе что-то показать.
Не дождавшись ответа Бэка, он схватил его за руку, таща в сторону скамейки, на которой сидел Чанель и тот парень, которого они недавно встретили в парке.
– Этот тот, с кем спорил твой возлюбленный, – пояснил «отец». – прислушайся.
– Ладно, о чем ты хотел поговорить со мной? – голос Чана.
– О споре.
– Три дня ещё не прошло. И это не так просто, как ты…
– Я не про это. Я хочу закрыть спор…
Бэкхен не стал слушать дальше, тело пронзила острая боль. Нет, далеко не физическая, боль была где-то в уголке души, разрастаясь и становясь все больше и больше. Невыносимо больно. Опять. Сердце забилось в бешеном ритме, а сам он осел на землю, зарываясь пальцами в волосы с красными прядками, поблёскивающими на солнце. Судорожно глотая воздух и еле-как проговаривая:
– Так это правда… Почему? Заче-ем? – судорожно глотая воздух и еле-как проговаривая риторические вопросы, омега постепенно проваливался куда-то в свой мир, скорее всего наполненный по-детски раскрашенными домами, животными…
– А это ты спроси у него, – на последок бросил «отец», хитро скалясь и шагая в сторону выхода из парка.
Бэк так и остался сидеть, подогнув колени как можно ближе к себе и утыкаясь в них носом. Слезы текли без остановки, но… он же… он же не заслужил этого… правда ведь?
К Бэкхену кто-то подбегает, расспрашивая все ли нормально и может ли он подняться. Человек помогает омеге встать, поддерживая за талию и оглядывая его лицо. «Незнакомец» застывает на месте, заставляя Бэна открыть глаза.
– Бэк? – слышится от альфы, который заглядывает омеге в глаза, находя там лишь разочарование и ненависть. – Как ты здесь оказался? Почему ты плачешь? Что случилось, в конце концов?!
В нос омеги ударил любимый запах роз, и он судорожно быстро моргает глазами, пытаясь прийти в себя, после вырываясь из рук альфы и посмотрев на него снова с нескрываемой ненавистью, слегка толкает опешившего Чана.
– Спор значит? Получается, я тупо был твоей игрушкой… – спокойно начал омега, все также смотря в глаза альфы. – Зачем? – все же Бэк никак не мог сдержать слез, они вырывались наружу, не давая говорить нормально.
– Как ты узнал? Милый, ты никогда не был моей игрушкой. Я очень сильно люблю тебя. Прошу, прости. Бэкхени, я хотел все тебе рассказать, ведь Сухо не хотел закрывать спор, а я не хотел терять тебя, – пытался оправдываться Ель, но омега отдалялся все дальше и дальше.
– Я не верю тебе! Не верю! – омега побежал к выходу из парка, не желая останавливаться.
Он бежал по неизвестному направлению по улице, оглядываясь назад, все-таки он был лучше физически развит, нежели альфа.
– Прошу, п-пожалуйста, оставь меня, – просил, как в бреду Бэк, все так же продолжая бежать.
Чанель все-таки догнал его недалеко от проезжей дороги. Чан схватил омегу за плечи всей своей силой, делая больно и приводя того в чувства.
Но он уже морально сделал очень сильную боль. Бэк верил ему. Но зря. Он не должен был поддаваться своим тупым чувствам. Не должен.
«Не должен, не сметь, не надо», – так каждый раз пролетало в его сознании.
– Зачем? З-зачем ты сделал это? – проговорил Бэк, захлебываясь слезами. – Почему я т-тебе п-поверил…
– Я не хотел. Прости. Я тогда не был влюблен в тебя, но сейчас я не представляю, как без тебя можно жить. Умоляю прости меня, – Чан был готов упасть на колени перед омегой, сделать все, что бы тот только простил его…
Бэкхен вырвался из рук ослабевшего парня и побежал к дороге…
Свет потух. Конец? Смерть?
– Бэкхен! – крикнул Чан, прежде чем рвануть к проезжей части.
Машина, которая сбила парня, уехала, оставляя не соображающего что делать Чанеля одного. На место аварии подбежали люди, случайно проходившие мимо, пытаясь привести альфу в чувства, вызывая скорую и полицию.
– Живой, – сказал мужчина, проверяя пульс лежащего на дороге омеги.
Это все, что услышал Чан, выпадая из реальности.
***
– Везите в операционную! Быстрее! У нас время на счету, – крикнул врач, останавливаясь и забегая за чем-то в кабинет.
Дверь операционной закрывается, а табличка с надписью «Не входить!» загорается красным.
Чана еле-как приводят в чувства, сразу же поставив капельницу.
– Бэкхен… – все, что может сказать он, посмотрев на медсестёр.
– Парень, который попал в аварию? – спрашивает одна из них и, получая кивок, продолжает: – Идет операция. Не волнуйтесь, с ним все будет хорошо. А вам нельзя вставать, пока не закончится лекарство в капельнице. Мы скажем вам, когда его привезут в палату.
Все время после того, как ушли медсестры, Чанель терзал себя. Ведь это он виноват в том, что сейчас его омега лежит в операционной.
Через два ужасно долгих часа терзаний, в кабинет залетает медсестра.
– Я же говорила, с ним все будет хорошо. Парня привезли в палату, сейчас он спит, а у вас осталось совсем немного. Как только закончится лекарство, позовите меня, я отсоединю, и можете идти к нему? – улыбаясь, проговорила она и скрылась за дверью.
***
Зайдя в палату, где лежит его омега, Чанель смотрит на Бэка. Не заметив того, что в палату вошел врач, альфа вздрогнул от внезапного голоса, поворачиваясь.
– Вы его истинный? – спрашивает доктор, присаживаясь на стул, рядом с альфой.
– Предназначенный… – тихо проговаривает Чан, отворачиваясь обратно к омеге.
– Не беспокойтесь. С ним все хорошо. Проснется омега через минут 10-20, вы можете поговорить, но сомневаюсь, что он что-то сможет вспомнить, так как мы обнаружили у парня амнезию. Не могу сказать точно – временная она или нет, но удар был довольно сильным, поэтому будет чудо, если к завтрашнему вечеру, когда закончится действие сильнодействующего снотворного, которые мы вколем позже, к нему вернется память, – сказал врач и удалился из палаты, оставляя беспомощного альфу одного в этой страшной, больничной палате, успевшей пропахнуть запахом сочной дыни.
Чанель взял холодную руку омеги в свою донельзя теплую и вспотевшую от волнения, ладонь.
– Как же ты прекрасен. Даже несмотря на то что сейчас лежишь на больничной койке и не слышишь меня, но я все равно все тебе расскажу и повторю, когда ты проснешься, – начал альфа, собираясь с мыслями. Казалось, голова в конце концов лопнет от того, что в ней творится. Это как прийти в тихую, спокойную библиотеку, а потом повытаскивать с пыльных полок все книги и разбросать их по помещению, вырывая листы из самых дорогих и приличных книжек, устраивая тем самым безумный погром, во все так же тихом, но далеко уже не в спокойном месте. – Ты же знаешь, как безумно я тебя люблю. Последнее время я терзал себя тем, что начал этот тупой, чтоб его, спор. Я не хотел делать тебе больно. Знаешь, я надеюсь на то, что ты не пил противозачаточные, после нашей сцепки. Я буду просто ужасно счастлив, если этот ребенок будет жив… Пожалуйста, Бэк-и, прошу тебя, только борись за свою жизнь, за свою память. Хотя бы ради меня, нет, ради себя, ведь я – сволочь, которая могла потерять самого дорогого человека – тебя. Я так тебя люблю, Бэкхен.
Но это не сказка, и на последних словах омега чудом не просыпается, и все не начинают жить счастливо, ведь реальная жизнь далеко не похожа на сказку. Жизнь дана человеку, чтобы тот совершал ошибки, понимая их и… Как там говорят: «На ошибках учатся»? Вот и сделав себе одну проблему, а потом все-таки избавившись от нее, человек может либо забыть и не учитывать ее, наступая все время на одни и те же грабли, а может научится на этой ошибке и больше не совершать ее. Но ведь люди же слишком тупые, чтобы понять это, поэтому большинство выбирает первый путь, и только люди, в которых присутствует настоящая душа и свой характер, выберут второе. Но все же, люди – животные, раз от разу не имеющие своего характера и подстраивающиеся под других, таки не имея своего мнения. Иногда так обидно за этих тварей, гордо называющими себя «людьми», но… в них же нет души, нет характера, нет своего мнения… так нахуй вы живете, а?! Да и вообще, что такое душа? Каким бы не был человек, экстраверт он или интроверт, сентиментален он или бесчувственен, согласитесь, ведь где-то, может и очень далеко, но внутри, он может иметь хоть что-то похожее на «душу», но кто-то может это раскрыть, а кто-то нет…
Все так же держа в своей руке ладошку омеги и прижав ее к губам, Чанель сидит в тишине, прерываемой только криками и разговорами в коридоре больници. Но, кажется, они отрезаны от этого мира и от всего происходящего за стенами этой палаты.
Проходит минута за минутой и альфа не замечает, когда проходит вот уже… пятнадцать минут, и веки Бэка начинают подрагивать, а после медленно поднимаются, открывая вид на красивые карие глаза.
Радости альфы нет предела… но…
– Что? Где я? Почему у меня так сильно болит нога? И… кто ты? – хриплым голосом произносит Бэк, оглядывая помещение, в котором находится.
– Бэк, ты в больнице. Оказался здесь потому, что попал в аварию. Сейчас у тебя амнезия, и я надеюсь, что она только временная. Твоя нога сломана. И я… я твой предназначенный. Моё имя на твоей шее, – объяснил Чан, время от времени спотыкаясь на словах, так как сформировать все предложения правильно было довольно затруднительно.
– Б-Бэк? Это т-так меня зовут? Погоди… ты Чанель? Пак Чанель?
– Д-да… но откуда?
– Это имя сейчас крутится в моей голове, и я подумал, если ты сейчас со мной, то это имя, скорее всего твое, – задумавшись, сказал омега. – Ты альфа?
– Да. Мой запах – розы. Ты очень их любишь, – протянул Чан, глупо, но мило, по мнению омеги, улыбаясь.
– Мне приятен этот запах… А мой? Я не могу почувствовать его…
– Запах сочной дыни… Безумно приторный, но очень вкусный…
– Воу…
В кабинет заходит лечащий врач Бэкхена, заметив, что пациент проснулся, позвал медсестер с капельницей, лекарство в которой – снотворное.
– Все хорошо? – обращаясь к омеге, спросил доктор, изредка кидая взгляды на Чанеля, улыбка которого была слегка натянутой, а все его лицо выражало ужасную усталость.
– Да, – ответил Бэк, также посматривая на истинного.
– Как память?
– Эм… ну как я понял, у меня амнезия… и да, я ничего не помню, – ответил омега, наблюдая за врачом, который что-то писал на бумаге.
– То есть, как тебя зовут тоже не помнишь? – снова спросил доктор, на бэйджике которого было написано имя. Ли Хонджун.
– Нет, – в подтверждении своих слов, Бэкхен отрицательно помотал головой.
Доктор Ли задумался, после записывая все в карточку омеги.
– В общем, тебе надо поспать, а сам ты вряд ли заснешь, поэтому сейчас принесут капельницу, и ты проспишь до завтрашнего вечера, думаю, к тому времени и вернется память. А пока можете разговаривать, – сказал он и ушел из палаты.
Повисла неловкая тишина, в которой было слышно только дыхание обоих парней. В помещении витали смешавшиеся запахи роз и дыни.
– Так вкусно пахнет… – нарушил тишину Бэк, сильнее принюхиваясь и закатывая от удовольствия глаза.
– Да… Я раньше не обращал на это внимания, но и правда, наши запахи…
– Идеально подходят друг к другу, – перебил омега и дополнил предложения, начатое Чаном.
Альфа только устало улыбнулся, опуская голову вниз.
– Чанёль, а мы… ну… пара? – спросил Бэн, смущенно отводя глаза в сторону и осматривая покрашенные стены.
А ведь как аккуратно покрашено…
– Да, – ответил Ель, заглядывая в глаза омеги. – Мы пара…
– Ты любишь меня? – поворачивая голову обратно и сталкиваясь со взглядом альфы, задал вопрос Бэк.
– Очень, – быстро ответил Пак. – Очень люблю. Понимаешь, я совершил огромную ошибку по отношению к тебе… и безумно жалею об этом… и очень надеюсь, что когда к тебе вернется память, ты будешь в силах простить меня… – Чан был благодарен Бэкхену за то, что тот не спрашивает, что это за ошибка.
– Знаешь, если человек и вправду любит, он простит, а если и не простит, то никогда не забудет тебя. – парировал омега, закрывая глаза и вслепую находя руку альфы и переплетая пальцы. – Даже если я не знаю, что произошло, я чувствую сильную заботу и любовь, которые исходят от тебя. Не переживай, мы ведь сможем поговорить и прийти к нужному решению. Ведь так?
– Конечно.
– И да, пожалуйста, не сиди со мной, когда я усну. Ты тоже должен отдохнуть и привести себя в порядок. Приходи завтра, – улыбаясь, сказал омега перед тем, как зашли медсестры и начали ставить капельницу.
Бэкхен постепенно засыпал, не в силах говорить. И уже через несколько минут спал, видимо, крепким сном.
В палату снова заходит врач.
– Можно вас? Есть одна новость и разговор, – позвал он и вышел в коридор, дожидаясь Чана.
Чанель поцеловал омегу в лоб и вышел.
– Присаживайтесь, – сразу начал говорить доктор, указывая на место рядом с ним. – Есть хорошая новость, которая заключается в том, что ваш омега беременный и плод цел.
Альфу как будто ударили чем-то ужасно тяжелым, но приятным. На лице появилась искренняя улыбка, и глаза начали сверкать.
– Полагаю, вы не знали. Поздравляю. Следующее, память к омеге вернется уже завтра, это точно, – Чанель закивал. – А вот разговор заключается в том, что произошло. Ну и разговаривать вы будете не со мной, а со следователем, – сказал доктор, приглашая жестом, рядом стоящего человека, оставляя их наедине. И как Чанёль не заметил этого человека?
– Здравствуйте, – поклонился Чан, усаживаясь обратно на скамейку.
– Здравствуй, я следователь по особо важным делам, Ким Ендже, – представился человек и протянул руку для пожатия.
– Чанель, – сказал альфа и так же протянул руку.
– В общем, мне нужна информация о произошедшем. Если сложно, можешь не рассказывать о личном. Я знаю, что ты его соулмейт. Давай начнем с машины. Помнишь ее?
– Ну… она уехала сразу же. Черный внедорожник.
– Мы предполагаем, что это было сделано специально, так как у омеги очень опасное окружение. Мы давно ведем дело его семьи. Отец – довольно влиятельный человек, но из-за конкурентов и недоброжелателей ему пришлось не выпускать Бэкхена из дома, поэтому омега занимался на домашнем обучении. Но все-таки, если ты в силах, можешь рассказать, что произошло между вами и как оказались рядом с дорогой, – объяснил следователь. Он показался Чанелю довольно хорошим человеком и неплохим работником.
– Хорошо. Я расскажу, – и альфа все рассказал, не упуская того, что видел с парнем, сидевшем на земле (Бэкхеном), какого-то человека, но не обратил на это должного внимания. Рассказал и о том, что несколько минут назад нормально общались, но амнезия не дала Бэкхену помнить хоть что-то. Рассказал и о ребенке, которого альфа никогда не бросит.
После долгого рассказа, следователь откинулся на стенку, анализируя услышанное.
– В принципе, типичный случай, но что-то не дает мне покоя. Ты не заметил, как выглядел этот незнакомец рядом с омегой?
– Нет. Я тогда и подумать не мог, что это Бэкхен, а уж смотреть на прохожих…
– Хорошо. Это все как-то связанно. И, думаю, после разговора с Бэкхеном, мы найдем суть, – задумчиво протянул следователь. – Ладно, спасибо за помощь. Я пойду. И да, поздравляю с ребенком. Думаю, вы станете отличной семьей. – Ендже пожал руку Чану и скрылся в больничных коридорах.
***
– Здравствуй, Бэкхён, – в палату заходит следователь, присаживаясь на стул, находящийся рядом с больничной койкой только что проснувшегося омеги. – Я надеюсь, память вернулась к тебе?
– Здравствуйте, следователь Ким, – отозвался Бэк, попутно обдумывая произошедшее днём ранее. – К сожалению, да, вернулась.
– Почему это «к сожалению»? – спросил следователь, хотя всё-таки знал, вспомнить произошедшее и принять его было довольно сложным для Бэкхёна.
– Я думаю, Чанёль уже всё рассказал вам? – омега взглянул на Ёндже, рассматривая его лицо. «Совсем не изменился», подумал он и, получая тихое «конечно», продолжил отвечать на ранее заданный следователем вопрос. – Знаете, я бы всё отдал, лишь бы не вспоминать вчерашний день…
– Бэк-и, можешь не продолжать. Я отлично знаю, как тебе может быть больно, – перебивает Бэкхёна следователь, после чего омега отводит взгляд и поворачивает голову к стене.
На несколько мгновений взгляд Ёндже останавливается на Бэкхёне, и он не спеша осматривает его лицо. Слегка хмурые брови, немного надутые губки, чуть ли не стеклянные глаза и ужасно уставший вид свидетельствуют о том, что из омеги выбиты силы от слова «полностью».
«Ты обязательно будешь безумно счастлив. Я искренне верю в это», – подумал следователь, но слегка опешил от того, что сказал эти слова вслух. Видимо, слишком сильно задумался, не замечая даже своего голоса в гробовой тишине палаты.
Бэк повернул голову в сторону Ёндже, лицо омеги значительно преобразилось: глаза по-доброму засверкали, излучая всю свою доброту и любовь к этому человеку. Сказав одними губами «спасибо» и безумно красиво улыбнувшись, Бэкхён отправил следователя на седьмое небо от счастья. Как же он скучал по этой улыбке…
– Ты же знаешь, что я хочу только лучшего для тебя. И всегда поддержу и приму твою сторону, что бы ни случилось, – ласково произнёс Ёндже, взяв руку тонсэна в свою теплую, мягкую ладонь.
– Я знаю, аджосси. Спасибо, – глядя в глаза, сказал Бэк.
– Бэкхён-и, ты готов слушать и говорить? Или может быть попозже, когда ты всё осмыслишь? Просто я не хочу терять время, и мы предполагаем, что это всё как-то связанно, поэтому…
– Я всё расскажу, не беспокойся, это твоя работа. – Омега тепло улыбнулся, взглянув на стакан воды, стоящий на столе.
Поняв намёк, следователь помог Бэку приподнять голову с подушки, и тот отпил несколько глотков воды.
– Только… можно вы расскажете сначала, почему считаете всё это связанным? – неловко задал вопрос омега, снова отводя взгляд на белую стену. Иногда ему казалось, что он в раю, но небольшая боль в голове и поднятая на шине нога напоминали ему о том, что он всё ещё находится в больнице.
– Конечно.
Ёндже собирается с мыслями, чтобы выложить всё, о чём он подозревает правильно и хотя бы постараться не задеть чувства Бэка. Следователь стал для семьи Бэн кем-то намного большим, нежели человек, ведущий их дело. С самого рождения омеги он всегда находился рядом с этой семьёй, даже помогал Бэкхёну в учёбе, в домашних делах. Он практически жил в их доме, поэтому омега считает его почти своим вторым отцом, ведь Ёндже убивал своё время ради него, Бэкхёна. Этот человек стал для Бэка «роднее» настоящего отца, который постоянно скрывался от завистников, не уделяя ни капельки внимания своему сыну. Даже в детстве Бэк называл Кима аппой.
Из семьи у следователя только сын, с которым Бэкхён также поддерживает связь. Свою жену Ёндже потерял при несчастном случае. В их доме случился пожар, который беспощадно унёс жизнь его любимой. Больше он ничего не рассказывал по поводу её смерти, ссылаясь на то, что у него много дел, или что он очень устал, но Бэк-то знал, Ёндже просто было больно, больно всё это рассказывать, больно переживать все эти события произошедшие в его жизни. Когда 20 лет назад Ким узнал о том, что на этом свете больше нет той, ради которой он жил, душа следователя распалась на мелкие кусочки, словно большой пазл, который ты собирал долгое время. В течении долгих двух лет он пытался собрать этот пазл воедино и жить дальше, но тщетно. Сам это сделать он не смог. Тогда сын, которому на тот момент было 15, напомнил отцу о том, кем он является и что ему необходимо вернуться на работу, в которой он некогда не чаял души. Именно тогда Ёндже нашёл то, ради чего он способен жить дальше, нет, он нашёл тех, ради кого он способен жить дальше. Вскоре Ифань, сын следователя, по счастливым и случайным обстоятельствам нашел своего истинного, китайца Хуан Цзытао, находясь в одном из городов КНР, под названием «Циндао», поэтому и остался жить там, оставляя отца одного, но со смыслом его дальнейшей жизни, время от времени навещая его.
