Текст книги "Луна"
Автор книги: Гилберт Блайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Гилберт Блайт
Луна
«Луна»
Гилберт Блайт
Интермедия
Впервые Кий встречает Даниэля сидящим в саду под раскидистой старой яблоней. Мальчик читает книжку в два раза больше, чем он сам, и на щеке у него наклеен пластырь со смешным лягушонком из старого анимэ. Мультики семилетний Кий обожает, а вот читать терпеть не может, но ему хочется разглядеть лягушонка поближе, и он садится рядом на траву.
– Привет! Мне нравится твой пластырь.
У мальчика светлые, почти белые волосы, выжженные летним солнцем, и голубые глаза.
– Меня зовут Кий. А тебя?
Мальчик отрывается от книги и наконец смотрит на Кия каким-то слишком серьёзным для шестилетнего малыша взглядом.
– Даниэль, – говорит он. – Меня зовут Даниэль.
Кий думает, что имя «Даниэль» слишком велико для такого малявки, и про себя решает, что будет звать его Дэни.
– Мне нравится твой пластырь, – повторяет Кий и осторожно дотрагивается до лягушонка подушечкой пальца. – Ты поранился?
Даниэль хмурится, молчит и тихо кивает. Кий тоже:
– Мама говорит, что если поцеловать ранку, она скорее заживёт.
– А у меня нет мамы, только папа.
От спокойного тона мальчика у Кия вдруг щиплет глаза, и он встряхивает головой, чтобы прогнать ещё не выступившие слёзы. Ещё не хватало, чтобы этот белоголовый малыш подумал, что он плакса.
– Не думай, что я позволю незнакомцу целовать мою рану, – добавляет Даниэль.
– Тогда давай дружить, – и Кий протягивает мальчишке свою руку. – Тогда я перестану быть для тебя незнакомцем.
И они начинают дружить. Правда, Даниэль всё равно не даёт Кию целовать свои раны, а они у него появляются с завидным постоянством. Завидным для Кия, разумеется. Шрамы украшают мужчину, утешает он Даниэля, замечая новый кусочек пластыря то на сгибе локтя, то на коленке.
Они всегда вместе и делятся друг с другом сэндвичами с ветчиной и сыром, прочитанными историями и выдуманными сюжетами. В очередной раз, спрятавшись от жары в тени яблони, они болтают о всякой ерунде или просто молчат. Так здорово смотреть на кусочек неба, выступающий сквозь ветви, усыпанные наливающимися плодами.
– Хочешь секрет? – Кий придвигается ближе к Даниэлю, и его мордашка приобретает заговорщический вид. Даниэль кивает, не сводя глаз с пухлой пчелы, кружащей вокруг румяного яблока.
– Я волк, Дэни. – Голос обычно смешливого Кия непривычно серьёзен, и сердце Даниэля обрушивается куда-то вниз живота. У него тоже есть свой секрет, но он слишком боится доверить его другу.
– Не веришь? – Кий истолковывает молчание Даниэля по-своему. – Настоящий!
Темноволосый мальчишка делает ловкий кувырок, оборачиваясь чёрным, как уголёк, волчонком. Щенок юрко тычется в ладонь изумленного Даниэля и облизывает его пальцы.
Проходят года, Кий вытягивается как каланча, становится очень-очень худым, одни кости и жилы. Даниэль по-прежнему уступает ему в росте и силе, и Кию хочется вечно оберегать его, всегда быть рядом. По ночам они забираются в спальни друг друга, попутно сворачивая в темноте цветочные горшки, и треплются до утра.
– Тебе нравится кто-нибудь?
– Ммм? – сонно шевелится Кий, а Даниэль собирается с духом, чтобы задать этот вопрос ещё раз.
– Тебе кто-нибудь нравится?
– Ты. А что?
– Просто. Спи. – И добавляет, услышав мерное посапывание рядом, – а мне нравишься ты.
Сегодня та самая ночь, и Даниэль как обычно чувствует недомогание. Ему трудно признаться самому себе и окружающим, что каждая Луна приносит ему всё больше и больше боли. Обезболивающие перестали помогать уже давно, но Даниэль не хочет, чтобы отец отправил его в клинику, ведь тогда придётся обо всём рассказать Кию, и, возможно, потерять друга. Даниэль не допускает мысли о том, что Кий всё поймёт. Слишком стыдно быть чем-то средним между человеком и волком, средневековым чудовищем из позабытых страшилок.
Даниэль пытается скоротать время за книгой, но строчки перед глазами расплываются, и ему трудно сосредоточиться.
– Привет, – в раскрытом окне показывается кудрявая голова, – как прошёл твой день? Ты чего валяешься в постели в такое время? Я вчера заходил, мне сказали, ты плохо себя чувствуешь.
Кий двумя руками опирается на подоконник и запрыгивает внутрь. Он хватает с тумбочки стакан с водой и водружает в него букет люпинов.
– Сорвал с вашей клумбы, – подмигивает он Даниэлю и плюхается к нему на кровать, попутно проверяя температуру, прикасаясь ко лбу с прилипшими белыми прядками.
– Наша повариха тебя убьёт, – слабо улыбается Даниэль. С появлением Кия боль как обычно начинает потихоньку отступать.
Глава 1
Даниэль
Закат догорает малиновым заревом, оборачивается пеплом серых сумерек. Весь день мы старательно делаем вид, что вовсе не думаем о том, как он закончится. Я читал тебе вслух любимые стихи, ты горланил свои любимые песни. Всё порывался бежать за гитарой, но вишнёвое вино уже успело ударить тебя в голову, и блуждать по лесу я тебе не позволил. Как бы эгоистично это ни звучало, я просто боялся остаться в одиночестве. Я будто беспомощный ребенок, который не способен пережить всё это самостоятельно. Такова моя печальная правда.
Сейчас тебя сморил сон, и я стою на страже так же, как и ты совсем скоро будешь охранять моё бодрствование. Твои волосы вороновым крылом разметались по подушке, а в уголке рта засохло вино. Ты спишь, по-детски положив руку с разбитыми костяшками под щёку. На загорелой коже от носа до уха тянутся три белёсых шрама. Моё сердце сжимается. Тогда ты чуть не погиб из-за меня. Когда-нибудь ремни не выдержат, и я убью тебя. Возможно, это случится сегодня.
В минуты слабости я мечтаю, что в одну из таких ночей мой хребет не выдержит и переломится надвое. Так я избавлю тебя от пытки быть рядом.
Внутри пустота, полное безразличие. Ничего не чувствую. Ни боли, ни страха. С ужасом ожидаю того дня, когда более не смогу найти в себе силы бороться.
Как ни крути, как человек я неполноценен. Мутант. Урод. Бракованный. Порой хочется задрать голову вверх и крикнуть что есть мочи: "Боже, зачем ты вообще меня создал?"
***
Кий
Меня подбрасывает на кровати, будто от толчка. За окном темнота. Лоб покрывается холодной испариной. Неужели проспал? Идиот!
Сквозь остатки сна гляжу, как белая прядь волос вьётся у твоего виска. Ты склонился над книгой, и твои тонкие пальцы скользят по странице. Бьюсь об заклад, они холодны, как лёд. Ничто не может тебя согреть накануне этой ночи.
Ты чувствуешь мой взгляд на себе и поворачиваешься ко мне лицом. Твоя улыбка, такая грустная, такая обреченная, бьёт под дых. Когда ты смотришь на меня такими глазами, мне кажется, что мир сейчас рухнет.
– Пора? – мой голос спросонья хрипл и отрывист.
Ты киваешь и встаёшь из-за стола, но я останавливаю тебя:
– Давай выпьем.
Ты кутаешься в просторные рукава серого свитера и разливаешь остатки вина по бокалам с засохшими красными каплями на стенках. Сейчас бы чего-нибудь покрепче. Допив вино, стаскиваешь ботинки, снимаешь штаны и свитер, складываешь вещи на стуле аккуратной стопкой. Ты хочешь казаться сильным, но каждая новая Луна ломает тебя. Ты истончаешься на моих глазах. Боюсь, что и без того бледная кожа однажды станет совершенно прозрачной, и ты растворишься в воздухе.
Подхожу к окну и закрываю ставни.
– Ты ведь знаешь, тебе не обязательно быть рядом. Мне достаточно знать, что ты за дверью, – говоришь мне в спину, в лицо не осмелился бы.
– Сто раз ведь уже обсуждали. Не начинай. – Оборачиваюсь, смотрю хмуро и настороженно.
– Пора. – Ты хлопаешь меня по плечу и первым идёшь к чёртовой двери.
В маленькой хижине две комнаты. В одной мы пережидаем день до, в другой встречаем рассвет после. Рассвет, который вновь тебя спасёт, вколет антидот внутривенно. Ещё один рассвет, который мы встретим вместе.
Во второй комнате нет ни окон, ни мебели. Только четыре стены и кресло с металлическим каркасом. Прошлое, деревянное, ты расколотил три года назад. В тот раз я еле усмирил тебя, но ты всё же успел располосовать мне лицо.
Ты садишься в кресло, кладёшь руки на подлокотники. Откидываешься на спинку и закрываешь глаза. Такой хрупкий. Мой бесстрашный, отчаянно смелый. Сам я ощущаю себя уставшим и совершенно никчемным.
Подхожу и затягиваю ремни на твоих запястьях. Руки напряжены, а вены проступают тугими верёвками сквозь молочную кожу. Раздаётся щелчок замков, и ты открываешь глаза.
– Уже скоро, – улыбаешься. Я отвечаю кривым оскалом. Так и не научился улыбаться по-человечески.
Ты вжимаешься пальцами в холодную сталь, а мне хочется вжаться в стену, зажимая ладонями рот. Надо успокоиться, взять себя в руки. Быть сильным ради тебя.
Закуриваю, чтобы не сойти с ума.
– Не будь эгоистом, – твой голос уже начинает срываться, ты из последних сил стараешься владеть им. Час близок.
Подношу сигарету к твоим губам. Ты затягиваешься и благодарно киваешь.
Смотрю на тебя и хочу сказать, что буду, как всегда, читать тебе сказки о маковом поле и о самом смелом в мире льве, назову все свои любимые созвездия. Всю ночь проведу у твоих ног как самый верный пёс. Но слова так и остаются непроизнесёнными. Ты и так обо всём знаешь.
По полу медленно растекается белое пятно, будто кто-то нечаянно разлил кружку молока. Это Луна заползает в дом сквозь трещины в крыше, которую уже давно надо подлатать. Ты выгибаешься дугой, упираясь голыми пятками в деревянный пол. Звериный стон рвётся наружу. Накрываю твои кулаки своими ладонями.
– Я здесь. Слушай мой голос.
Я отнюдь не герой. Я просто всегда буду рядом.
Глава 2
Даниэль
В открытое окно бьёт рассвет – алый предвестник нового дня. Делаю судорожный вдох, и выныриваю из забытья. Отсчёт начался, и я замираю в ожидании очередного конца света. Время пошло. Тик-так.
Бездумно смотрю в потолок. Чувствую, как по венам, смешавшись с кровью, бежит лунный свет, меняя мой кровоток, образуя чужеродные млечные пути. Ничего не помню. Это позже обрывки воспоминаний начнут терзать меня во снах. Сейчас же, после ночи в аду, я награжден спасительной амнезией.
В горле пересохло. Размыкаю слипшиеся губы в попытке смочить их. Ощущаю под нёбом остатки звериного крика. Тут же накатывает тошнота, и мне еле удаётся подавить рвотные позывы. От меня разит зверем. Засовываю свою постыдную сущность глубже.
Закрываю глаза и молю бога, надеясь, что в этот раз ты ушёл вовремя и не увидел, как мутнел мой взгляд, не услышал, как хрустел мой позвоночник, выгибаясь дугой, как скрежетали мои ногти о сталь подлокотников. Хотел бы я обмануться, но прекрасно знаю, что ты вновь был со мной до самого конца. И именно ты перетащил моё обессиленное тело в постель и перебинтовал мои израненные запястья и разодранные в мясо пальцы. Именно ты открыл ставни, впуская очередной рассвет в предзнаменовании новой надежды.
«Я здесь. Слушай мой голос».
Приподнимаюсь на локтях и вижу тебя, спящего у меня в ногах. Нежность накрывает меня. Почему ты всё ещё здесь, глупый? Мне хотелось бы лечь рядом, прижаться к твоей спине своей. Так в детстве мы охраняли сон друг друга. Но сейчас у меня не хватит на это смелости.
Вместо этого я тянусь к тебе, чтобы накрыть одеялом, ведь августовское солнце более щедро на свет, нежели на тепло, но застываю в нерешительности. На твоей щеке вечным напоминанием мне белеют затянувшиеся рубцы. Мутант. Выродок. С той самой Луны мне невыносимо больно находиться рядом с тобой. Боюсь снова потерять контроль над собой, причинить тебе вред.
Словно учуяв колебание воздуха или же мой взгляд на себе, ты резко перехватываешь мою руку, сильно сжимая запястье. Я вскрикиваю, и ты распахиваешь глаза. Мгновение меня пожирают два жёлтых огня. Кто волчьи глаза увидит, тот будет убит. Ещё одно народное поверье, граничащее с бредом. Через секунду твой взгляд проясняется, и хватка слабеет. Родная улыбка согревает меня сильнее, чем солнце, затопившее комнату старой хижины в сердце леса.
***
Кий
В комнате тихо и пахнет вишней. Солнце льётся сквозь соты окна расплавленным мёдом.
Ты сидишь рядом, но я точно знаю, что мыслями ты за тысячу вёрст. Ты всегда задумчив в начале нового лунного цикла, но сегодня особенно, будто что-то решил для себя. От этого внутри меня скребётся неприятное чувство, грубое, шероховатое, которое бывает, когда натягиваешь колючий свитер на голое тело. Предчувствие если не беды, то явно чего-то нехорошего.
Ну, разве не глупо так сидеть и молчать. Почему не выложить всё как есть, не выговориться, не облегчить душу. Я же вижу, как что-то зреет в тебе, как ты становишься всё более угрюмым и замкнутым, а временами и вовсе шарахаешься от меня как от чумного.
Я так скучаю по нашему детству, когда можно было трепаться ни о чём под старой яблоней, сдвинув колени вместе, сидя плечо к плечу. Дни и ночи напролёт носиться по окрестностям и распевать дурацкие песенки, делиться секретами и скрываться в высокой траве от поварихи, прижимая к груди самые волшебные в мире яблочные пироги, зажимать друг другу рты, чтобы не выдать себя. У тебя тогда ещё были тёплые ладони. Сейчас я, даже не касаясь, чувствую твой холод. Он и мне не даёт вздохнуть.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
