Текст книги "Я буду ждать (СИ)"
Автор книги: Gierre
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
В выходные, когда Рон с компанией ушли на выставку фотографий (бесплатная выпивка, знаменитости – шик), Гарри пошел к общежитию профессуры.
Старичок-консьерж узнал его и не предпринял даже попытки остановить. Гарри подумал, что запрет на посещение этой половины был таким же слухом, как и все остальные правила.
Один из ключей подошел к двери. Гарри огляделся, убедился, что никто не видел, как он вошел внутрь, и торопливо закрыл за собой дверь на ключ.
Профессора внутри не было. Или он научился сливаться со стенами на манер ниндзя. На столе остались лежать подсохшие, покрывшиеся плесенью пирожные. Кружка, которую Гарри разбил, тоже была на месте.
Похоже, Снейпу было плевать, в каком состоянии он оставил временный дом. Настолько плевать, что даже Гарри до этого уровня было далековато.
Он прошел дальше, еще раз посмотрел на полки, на стены, на рабочий стол. Здесь ничего не было. Ни альбомов, ни намеков.
Взгляд его еще раз упал на застеленную постель. Она выбивалась из общей картины. Гарри подошел ближе, поддел одеяло и отдернул его.
На подушке лежала старая фотография. Неужели все: ключи, разговоры, приглашение – все было ради нее? Гарри поднял фотографию и посмотрел на смеющихся студентов, которые обнимали друг друга, глядя в кадр.
Мама и профессор Снейп.
Неужели они встречались?
Раньше модно было подписывать фотографии – Гарри перевернул снимок.
«Лучшему другу на память. Всегда оставайся собой»
Гарри сел на кровать, разглядывая фотографию. Мама сказала Снейпу оставаться собой. Несмотря на истории тети Петуньи, Гарри верил, что его мать была умной женщиной. В конце концов, ее научные работы были впечатляющими.
Джеймс, который не умеет держать язык за зубами? Что произошло между ними на самом деле?
Гарри отложил фотографию и еще раз обошел комнату. Снейп не жил здесь. Не хотел здесь жить.
Чего же он тогда хотел?
Уже стемнело, когда Гарри решил возвращаться. Он подошел к выходу и посмотрел в зеркало. Отражение глядело уставшим взглядом. Импровизированный обыск ни к чему не привел.
Потом он замер, глядя на себя с ключами в руках. Снейп дал ему эти ключи в ответ на глупое, импульсивное «я буду ждать».
– Ладно, – пробормотал Гарри. – Ладно, значит, вот как.
На следующий день он отправился в небольшой магазинчик недалеко от кампуса, где купил тряпку, перчатки и средства для уборки дома. У него был большой опыт благодаря тете Петунье.
Заплесневелые пирожные полетели в мусорный пакет вместе с осколками кружки. Гарри провозился до глубокой ночи, но после его визита комнаты стали выглядеть прилично. Здесь все еще неуютно было сидеть, но по крайней мере, теперь не стыдно было бы сдать ее другому жильцу.
Дни превратились в недели. Гарри заходил на территорию преподавателей, приветствуя старичка как давнего друга. Он купил новый сервиз, дешевый, но целый. Нашел хороший чай, положил его в шкаф вместо старого, пропахшего гнилью. Для фотографии с мамой купил простую деревянную рамку и поставил ее на тумбочку возле кровати. Подклеил старые учебники, потом подумал и поменял на новые, простояв в библиотеке несколько дней подряд, чтобы экземпляры, которые ему выдадут, выглядели хоть немного прилично.
Забота о чужом доме, который не был нужен хозяину, стала отдушиной. В импровизированном коридоре появился половик с гостеприимной надписью, зеркало заблестело, рядом с ним Гарри прикрутил ключницу.
Прежде чем вернуться обратно на половину студентов, он подолгу сидел за столом, глядя на свет в своей комнате. Зима стала совсем суровой. Теперь сугробы достигали человеческого роста. Внизу вечно пыхтел небольшой снегоуборочный аппарат. Гулять по парку стало бессмысленно, горы сваленного на обочины снега превратили его в лабиринт.
В тот вечер, когда профессор вернулся, Гарри учил теорию вероятности, сидя за обеденным столом. Он заварил чай и поставил рядом две чашки – по привычке.
– Поттер? – Снейп застыл на коврике с надписью «Home Sweet home».
– Проходите, – сказал Гарри, погруженный в уравнения. – Я заварил чай.
Профессор стряхнул снег с обуви, снял пальто, бросил в сторону тяжелый чемодан – подозрительно грохнул металл. Он прошел в комнату и сел напротив Гарри.
– Вам нечем было заняться? – Снейп налил себе чаю и посмотрел в окно. Там в очередной раз пытался спасти дорожки дворник.
– Честно говоря, да, – ответил Гарри. – Как прошла ваша командировка?
Он отложил учебник и попытался придать тону непринужденность. У него дрожали пальцы и начали постукивать зубы. Он прекрасно понимал, к чему все шло. «Не думать» больше не получалось.
– Плохо, – сказал Снейп, сделав пару аккуратных глотков. – Хороший чай.
– Он просто еще не успел протухнуть, – пробормотал Гарри.
– У всех свои рецепты. Как ваш доклад?
– Который из них?
– Любой.
– Отвратительно.
Гарри улыбнулся первым. Он посмотрел на Снейпа – постепенно и на его лице расплылась улыбка.
– Я заметил фотографию, Поттер.
– На ней мама.
– Вы рылись в моих вещах.
– Здесь нет ваших вещей, профессор. Я пытался найти их, но эта фотография – единственная ваша вещь. За исключением протухшего чая и пары пирожных, покрытых плесенью.
– Не надейся ни на что, и не будешь разочарован, – сказал Снейп, глядя на шкаф, где теперь поселился хороший чай.
Гарри отвернулся к окну. Там был Рон. Там была Гермиона. Там были Драко и его подручные. Там была нормальная жизнь, о которой он так мечтал, когда жил у Дурслей.
Тут? Тут был хаос. Сомнительная авантюра с человеком, которому довериться может только душевнобольной.
Или директор. Впрочем, Гарри не был уверен, что это не синонимы.
– Но вы же дали мне ключи.
– И теперь у меня в комнате не хватает только вазы с цветами.
– Нужно было возвращаться раньше.
– Звучит как угроза.
– Это и есть угроза, профессор.
Снейп улыбнулся, глядя в окно.
– Знаешь, сколько мне лет?
– Нет, но у меня есть учебник по теории вероятности, – Гарри помахал им. – Думаю, вам столько же, сколько было маме.
– Приблизительно, – усмехнулся Снейп.
У Гарри вспотели руки. Стало жарко, хотя отопление в корпусе было отвратительным и не справлялось с холодом за стенами кампуса. Они могут препираться так до утра, но уже все ясно. Гарри не уйдет, а Снейп… Что он сделает? Будет ждать? Шутить, издеваться? Скорее всего, да.
Вместо этого профессор встал и пошел к выходу. Он взял тяжелую сумку, с которой вошел в комнату, и принес к кровати. Потом сел, резко, решительно, как будто спрыгнул в бассейн или залпом выпил стопку текилы.
– Садись.
Гарри вздрогнул от этого голоса – так приглашают на похороны. Но пришлось подойти и сесть, потому что альтернатива была хорошо видна за окном в свете фонарей: друзья, поручения Дамблдора и остальные куски жизни, которая была недостаточно хороша, чтобы он считал себя счастливым, и недостаточно плоха, чтобы порвать с ней и пуститься во все тяжкие. Гарри надеялся, у профессора есть компромисс. Или, по меньшей мере, он рассчитывал на понимание.
Из сумки на свет появился пистолет. С первого взгляда было ясно, что он «настоящий». Возможно, его стащили из музея и к нему не прилагаются патроны, но он точно настоящий – в этом Гарри был уверен.
Потом вылезло нечто в кожаном чехле, продолговатое, очень похожее на здоровенный нож. Гарри упорно отказывался даже мысленно назвать это «мачете». Ну а дальше он просто следил взглядом за рукой профессора. Рука эта, как завернутая в белую перчатку рука фокусника, доставала из сумки разные небылицы. Винтовка? Наверное, винтовка. Патроны? Наверное, патроны.
– Мои вещи, – прокомментировал профессор, обводя сокровища взглядом. – Ты искал их вроде бы.
– Зачем это? – спросил Гарри, пока его взгляд изучал винтовку на предмет царапин и зазубрин.
– Много лет назад я совершил ошибку, – ответил Снейп. – Я не показал своих вещей и лишился друга.
– Друга? – переспросил Гарри.
Снейп кивнул на фотографию, где они с мамой стояли рядом и счастливо улыбались камере.
– Она бы сейчас ударила меня по лицу.
– Мама?
– Тогда она ударила, – Снейп мечтательно улыбнулся.
– Почему вы улыбаетесь?
– Она узнала, кто я, – сказал он. – На очень короткий миг мы с ней были настоящими друзьями. Никаких секретов. Она узнала все обо мне, я – все о ней.
– Да вы тот еще перфекционист, – пробормотал Гарри, чтобы заполнить тишину, хотя знал, как глупо это прозвучит на фоне разложенной горы оружия.
– Поэтому я и нужен ему, – охотно ответил Снейп. – У него талант собирать вокруг себя полезных людей. Кому-то лучше быть перфекционистом, а кому-то – не задавать лишних вопросов. Так ведь?
Гарри свесил голову. Да, Снейп был прав. Вот только все происходящее не было похоже на него. Ни на его поведение на занятиях, ни на слухи о нем – ни на что. Даже слова, которые он произносил вслух, будто выбивались из характера. Как будто прежний профессор навсегда покинул стены университета, а с Гарри сидел новый.
– Что теперь будет? – спросил Гарри.
– Что захочешь, – легко ответил профессор, что тоже не вязалось с ним. Снейп должен был сам сказать, что, когда, зачем. Именно так он делал на занятиях.
– Что захочу? – рука Гарри потянулась к пистолету. Он надеялся, что Снейп остановит его, но ничего подобного не произошло. Пистолет оказался тяжелее, чем ожидал Гарри, и поскольку он никогда не держал в руках оружия страшнее кухонного ножа, этот вес показался ему жутким.
– У тебя есть свои мысли? Идеи? Мечты?
Гарри, повертев в руке пистолет, положил его обратно на пол. Он так долго ждал этого дня, совершенно не думая о том, что произойдет, когда день настанет.
– Я другого ожидал, – сказал Гарри, и это было ложью, потому что на самом деле он не ожидал вообще ничего. Так было проще. Нет ожиданий – нет разочарований.
– Что я приставлю пистолет к твоему виску? – спросил Снейп.
– Что-то вроде того, – ответил Гарри, и это тоже было ложью, потому что при всех своих дурных манерах и отвратительном педагогическом подходе профессор никогда не причинил студенту вреда или даже намека на вред. Вряд ли он был способен…
Холодный металл оказался возле виска Гарри раньше, чем он успел сказать слово «неожиданность». Снейп смотрел на него безразлично.
– Что дальше по сценарию? Я скажу тебе раздеваться?
Гарри проглотил воображаемый комок, застрявший в горле, и стал мотать головой. Аккуратно, чтобы ненароком не спровоцировать Снейпа.
Металл больно впился в тонкую кожу на виске.
– Раздевайся.
Гарри покосился на окно. При желании можно было увидеть, как в одной из бесчисленных комнат преподаватель лишенного смысла предмета приставил к виску студента пистолет.
– Никто не смотрит, – сказал Снейп. – Никто не смотрит, никто не видит, а если кому-то так сильно не повезет, что он наткнется на нас с тобой, он отвернется и забудет, какое сегодня число. Ты слишком хорошо думаешь о людях, Поттер. А теперь раздевайся.
Гарри казалось, что на него смотрит весь университет. Как будто приемная комиссия, которая в реальной жизни в случае Гарри состояла из одного только ректора, на сей раз решила посетить его в полном составе. Дрожащими пальцами, боясь задеть руку Снейпа, Гарри начал стаскивать с себя свитер. Его связала заботливая миссис Уизли, на нем были инициалы Гарри: «HP».
Гарри подумал, что лучше бы ей вывязывать на свитерах «SOS», тогда в случае необходимости ими можно будет размахивать перед окном. Воспаленный опасностью мозг начал подбрасывать отвратительные шутки.
– Что дальше? – спросил Снейп, и Гарри услышал «хрясь», которое в криминальных драмах означало, что убийца взвел курок.
– Н-не н-нужно, – пробормотал Гарри.
– Похоже, что нужно, – профессор свободной рукой толкнул его на кровать.
– Я никому не скажу, – продолжил Гарри.
– Я знаю.
«Хрясь» раздалось еще раз, но Гарри не мог понять, хороший это знак или плохой, так что на всякий случай зажмурился.
Прежде чем ему хватило смелости открыть глаза, он почувствовал на шее холод металла.
– Не двигайся, – сказал профессор.
И Гарри решил, что открывать глаза тоже не стоит. Зачем? Он не увидит ничего хорошего. Чем бы это ни было, ножом, очередным пистолетом, бензопилой, ракетницей, ему, Гарри, от этого ни жарко, ни холодно. Может быть не важно, что у него в руках? Может быть, когда они пили чай с пирожными, Гарри был в такой же опасности, как и теперь?
– Помнишь Хэллоуин? – спросил Снейп.
Гарри издал тихий звук, похожий на «угу», стараясь не шевелить горлом.
– Ты много выпил, – сказал Снейп. – Не настолько, чтобы отключиться, но достаточно, чтобы вся эта глупость вылетела из твоей головы. Ты тогда был красивым. Похожим на Лили. Она умела забывать, какая паршивая жизнь окружала ее. Ты тоже умеешь, но вместо этого ведешь себя как последний болван.
Увлеченный монологом профессора, на секунду Гарри забыл, что возле его горла торчит нечто холодное, неудачно дернулся и почувствовал, как вдоль шеи потекла струйка. Она щекотала, захотелось немедленно провести рукой вдоль шеи. Он зажмурился еще сильнее.
– Пока твои однокурсники веселятся, Поттер, ты строишь из себя невесть кого. Героя? Дамблдор найдет себе десяток героев, можешь даже не сомневаться. Тебе двадцать три, а не пятьдесят три. Какого черта ты творишь?
Давление на шею ослабло – Гарри облегченно выдохнул, но тут же на горло легла горячая ладонь. И вдохнуть он уже не смог.
– О чем думаешь сейчас, Поттер? – спросил Снейп. – О докладе на следующий раз? О премиальных?
Гарри попытался разжать хватку Снейпа, но это было все равно что отталкивать перегруженный шкаф или грузовик.
– Подумай, Поттер, – продолжил Снейп. – Неужели это важно?
Гарри в последний раз попытался сделать вдох – грудь жгло. Темные точки в глазах слились в единое полотно и заслонили комнату. Он упал в бассейн с обрыва и выпил залпом рюмку текилы. Горло жгло. Глаза болели от яркого света.
– Так и не сказал? – презрительно спросил у него незнакомец из зеркала.
Потом стало мокро, холодно и отвратительно темно. Он очнулся. Голова гудела. Мозг долго пытался оценить обстановку. В руках оказался бокал с водой.
– Можешь посидеть здесь еще пару минут, – сказал Снейп. – Потом выметайся.
– Куда? – спросил Гарри и тут же закашлялся. Говорить было больно.
– Мне все равно.
Гарри удивленно посмотрел на профессора – еще несколько секунд назад тот держал его на прицеле.
Неужели это все? Зачем? Почему нельзя было просто поговорить, обсудить все…
Снейп сидел возле стола и протирал салфеткой широкое лезвие. В тусклом свете от фонарей на улице оно красиво блестело.
Гарри сделал пару глотков, поставил стакан на пол. Рядом лежал пистолет. Тяжелый и, возможно, еще теплый от прикосновения Снейпа. Гарри поднял его и взвесил в руке. Потом направил на профессора. Подтянул на себя рычажок.
Снейп замер.
– Вы боитесь, – сказал Гарри, перехватывая пистолет второй рукой, потому что он оказался тяжелее, еще тяжелее. Прицел колебался из стороны в сторону. Руки вспотели и задрожали.
– Стрелял когда-нибудь? – спросил Снейп.
– Нет.
– Начинать лучше с банок, – Снейп собрался встать, но Гарри взмахнул пистолетом и перехватил его, показывая, что готов выстрелить.
– Почему я? – спросил Гарри. – Почему из всех вы выбрали меня для своего розыгрыша? Для всех своих розыгрышей. Для издевательств. Почему мне бросили связку ключей? Из-за мамы?
– У нее были красивые глаза, – ответил Снейп. Он, казалось, даже не моргал – застыл неподвижно перед болтающимся в воздухе пистолетом. – Но еще у нее был недостаток.
– Какой?
– Тот же, что у мисс Грейнджер, – уголок рта Снейпа осторожно пополз в сторону. Как будто резкое движение могло спровоцировать Гарри.
– У Гермионы нет недостатков, – ответил Гарри.
– Неужели? Тогда почему ты позволил очередному мистеру Уизли дарить ей дешевые букеты и водить в кино на последний ряд?
– Вы так тщательно следили за Гермионой?
– Нет, – Снейп усмехнулся, – не за Гермионой. Умная, красивая девушка, с которой вы отлично ладите. Она понимает тебя, ты понимаешь ее. Но романа не вышло.
– Если вы про то, что я…
– Я про то, что иногда недостаток в глазах смотрящего, – Снейп аккуратно отложил нож и салфетку. Его ладони легли на колени.
Держать пистолет стало невыносимо тяжело. Почему об этом не говорят в фильмах?
– Так дело в том, что я парень? – Гарри попытался придать себе побольше смелости. – У нас половина университета – парни. Если приглядеться, так еще больше.
– Убери пистолет, – попросил Снейп. – Еще немного, и у тебя соскользнет палец. Будет сложно объяснить, что ты здесь делал.
Гарри подержал пистолет еще несколько секунд, из чистого упрямства, а потом убрал его.
– Я тебя хорошо понимаю, – сказал Снейп. – Наверное, психоаналитик назвал бы это извращенной формой нарциссизма, но я был тобой. С одним важным исключением – Дамблдору тогда я был не нужен. Никто не возился со мной, не отправлял выступать от лица университета. Я стал нужен, но это другое. Заваришь чай?
Уже выливая кипяток в чайник, Гарри очнулся. Он сделал все на автомате, не прибегая к помощи мозга. Встал, дошел до чайника, вытащил из шкафа коробку с заваркой. Снейп возился с вещами, изредка доносился глухой стук. Когда Гарри обернулся, сумки уже не было. За окном окончательно стемнело, часть фонарей в парке погасла.
– Разве все это не должно быть… по-другому? – спросил Гарри.
– Не знаю, – профессор сидел за столом и неторопливо пил чай из кружки.
– Так что мы будем делать?
– Оставь себе ключи.
Уходя из комнаты, Гарри пытался подобрать слова. Хотя бы одно слово. Фразу. Что-нибудь незаезженное, чтобы вышло не как в дешевой мелодраме. Но нельзя было подобрать ничего, подходящего случаю.
Попрощавшись со старичком-консьержем, он перешел на половину студентов. По дороге, вороша воспоминания, Гарри почувствовал на горле теплые пальцы, холод металла на виске, стойкий запах, оставшийся на ладонях от пистолета.
Рон спал. Гарри с тоской подумал, что не сможет рассказать Рону ничего из того, что произошло этим вечером. Гермионе? Может быть, через несколько лет, когда ее и Снейпа уже ничто не будет связывать. Ни предстоящие проверочные, ни экзамены. До тех пор придется держать язык за зубами.
Да и что он скажет? Наш профессор – убийца? Бред, никто в такое не поверит. Гарри и сам не до конца верил. Он считал Снейпа опасным, несмотря на отсутствие явных доказательств на занятиях, но не настолько опасным.
Нужно было переодеться и лечь спать. Гарри прошел в душевую, вооружившись полотенцем. Из зеркала на него смотрели глаза «как у Лили». Столько людей повторяло ему, что у него мамины глаза, это стало вроде дежурной шутки. Он не представлял себе, чем была для них мама, поэтому просто кивал и улыбался немного смущенно, как будто это была его заслуга. Снейпу, должно быть, Лили сделала много хорошего. Или плохого. Иногда он смотрел на Гарри так, будто собирался убить. Например, когда приставил пистолет к виску.
Он зачерпнул ладонями горсть воды и плеснул в лицо. Вернулся запах. Тот самый, напоминающий об опасности. Теплый металл.
Держать пистолет в руке было приятно. Может, ради этого Снейп и устроил спектакль? Чтобы Гарри понял, что такое – держать живого человека на прицеле? Если так, урок был чудовищно странным.
Гарри приложил ладонь к носу и втянул запах. Опасность… и власть?
– Больной ублюдок, – сказал Гарри собственному отражению, бросил полотенце на раковину и пошел к дальней душевой в углу. Там никто не лез к нему, даже если случайно натыкался. Угловая душевая была чем-то вроде убежища. Если ты там – никто не подойдет.
Вместо теплой воды он включил ледяную. Она выгоняла из головы плохие мысли. Например, о том, что шуточки Рона и даже папаша Малфоя отступят, если он возьмет в руки пушку. Чего проще – направить и попросить вежливо, деликатно: «Заткнись».
Из-за этого Снейп стал убийцей? Взял однажды пистолет и сказал кому-нибудь такое. Наверное, когда он учился, было еще тяжелее. Дальняя кабинка не помогала?
Гарри не чувствовал травли, никто не выставлял его на смех публично. За исключением Гойла, но даже Гойлу идею подсказали «извне». Но, несмотря на отсутствие прямых издевательств, Гарри всегда ощущал давление. Он знал, что стоит свернуть с прямой дорожки, выстеленной Дамблдором и другими преподавателями, как все покатится к чертям. Нужно быть хорошим мальчиком, приносить университету пользу, тогда на твои странности закроют глаза. Будут считать, что ты женат на науке. Мало ли таких? Ректор и сам, к примеру, так и не обзавелся супругой.
Еще Гарри хорошо помнил, что происходило с теми, кто сворачивал с дорожки. Их вежливо, без скандалов просили отступить. Наверное, ночью у них перед кроватью появлялся Снейп с пистолетом? Или это уже сон и Гарри пора бы выйти из-под ледяного душа?
Он взял полотенце и стал растирать онемевшие конечности. Потом подошел к двери и при помощи отломанного куска старой трубы закрыл ее. Труба всегда лежала рядом с дверью. Закрываться без важной причины считалось дурным тоном.
Гарри вернулся к зеркалу и еще раз посмотрел на себя. От ладони больше не пахло опасностью. Она осталась только в его памяти. Вместе с ощущением давления на шее.
Он опустил руку на член, сжал и еще раз вспомнил давление. В его фантазии рука, которая мешала ему сделать вдох, тоже перебралась ниже. Как по волшебству быстро, и не заметишь, что что-то изменилось. От смеси возбуждения и нетерпения Гарри потянул слишком сильно – высохшая после душа кожа отозвалась резким жжением. Привычным движением он облизал ладонь, и в этот момент его взгляд столкнулся со взглядом другого Гарри.
Отражение смотрело с укоризной.
– Как же ты мог? – спросило оно.
– Не знаю, – ответил Гарри. – Я все сделал, чтобы этого не произошло.
– Значит, ты мало старался, – ответило оно.
– И что нужно было сделать? – разозлился Гарри. – Ударить себя молотком по руке?
– Он старше тебя, – злорадно сказало отражение – это был его главный козырь, Гарри знал, потому что был им.
– Лучше будет, если он будет младше?
– Лучше будет, если ты научишься хорошо себя вести.
Гарри взял полотенце и заткнул им зеркало. Внутренний голос замолчал.
Вернулись воспоминания о нем: «Он старше тебя». Вместо ожидаемого отвращения Гарри испытывал удовольствие. Еще влажная от слюны ладонь вернулась к члену. Он старше. А еще он убивает людей. И давайте добавим сюда вишенку на торте – похоже, их с Лили и Джеймсом Поттерами связывала история, о которой не говорят за семейным ужином.
Это не просто сбегать на вечеринку без приглашения, напиться и обблевать раковину. Это другой уровень.
И есть еще один, дополнительный бонус. Дамблдор ничего им не сделает. Даже если он начнут трахаться прямо у него в кабинете. На столе, заваленном личными делами перспективных студентов.
Гарри сделал всего несколько движений, сжимая член почти до боли, представляя чужую ладонь вместо своей, и тут же, стоило нарисовать себе образ до конца, пришла разрядка.
Он убрал полотенце – отражение усмехалось. Прежнего укора в глазах уже не было.
– Значит, решил? – спросило оно.
Отвечать он не стал – нацепил одежду и выбежал в коридор, оставляя за собой мокрые следы.
Старичок-консьерж крикнул ему, что на улице холодно.
– Простудитесь, молодой человек!
– Спасибо! – крикнул в ответ Гарри.
На пороге комнаты он не смог понять, почему с него на паркет капает вода. Снег? Пот?
– Для чая уже поздновато, – ответил Снейп, приоткрыв дверь.
– Не пустите – начну кричать, – сказал Гарри. Пистолет был у него все это время, и он был заряжен. В университете ненавидели гласность, а для Снейпа секреты всегда были важнее, чем для любого другого профессора.
Дверь открылась и зло захлопнулась за ним.
– Значит, решили устроить скандал?
– Нет, – Гарри подошел к окну и отработанным движением задернул портьеры. Неделю назад их пришлось отнести в химчистку, чтобы избавиться от векового слоя пыли.
Позади него стояло чудовище. Древний страх, который он начал испытывать еще в детстве.
Страх положил ему ладони на плечи.
– Почему передумал?
– Представил одну картинку, – ответил Гарри. – Подумал, каким будет выражение лица у ректора, когда он узнает.
– Пришлешь ему фотографию?
– Зачем? Слухи разносятся быстро.
Ладони исчезли так же легко, как возникли.
– Я не собираюсь болтать, – поспешил уточнить Гарри. – Но это же очевидно. Я здесь. Консьерж наверняка все запоминает. Я не прав? – он оглянулся.
Снейп стоял в миллиметре от него, похожий на черную скалу.
– Ради жалкой провокации, Поттер? – спросил он.
– Нет, – Гарри усмехнулся, как совсем недавно – его отражение. – Потому что сложно представить что-то менее правильное.
Ладони вернулись. Они толкнули Гарри на стол, в который он вцепился, чтобы не упасть и развернулся.
– Тогда раздевайся, – сказал Снейп.
И уже когда прилипшая к коже одежда поддалась и упала на пол, Гарри спросил:
– А вы?
– Мне-то зачем? – усмехнулся Снейп. – Судя по всему, меня ожидает незабываемое приключение.
Гарри мгновенно покраснел. И в этом смущении было нечто более возбуждающее, чем невзрачный костюм профессора и безразличное выражение его лица.
Когда на член легла теплая ладонь, Гарри уже мог «узнать» ее – шея тут же отозвалась волнующим напряжением.
Ничего подобного он никогда не делал – к его услугам были порно-сайты и бесконечные запасы одноразовых полотенец от тети Петуньи. Но живой человек – нет, это было слишком опасно и по-бунтарски неправильно.
Снейп стоял вплотную, его лица не было видно, потому что Гарри уткнулся головой ему в грудь. Мысль о том, что можно посмотреть вверх, сама по себе возбуждала.
Вторая рука Снейпа легла ему на затылок и вцепилась в волосы. Гарри посетила еще одна иррациональная идея.
«Он как отец»
И хотя Гарри не помнил ни одного связного эпизода своей жизни с родителями, мысль показалась ему реальной.
Из-за нее, а еще из-за того, что Снейпу, вероятно, надоело его «незабываемое приключение», Гарри кончил, вцепившись в каменные наощупь плечи. После короткого удовольствия в голову пришло отрезвляющее: «И что теперь?»
Вернулись все «но», которые мгновение назад казались возбуждающими, только теперь они вооружились вилами и собирались казнить Гарри на месте. Среди них реплика «Он как отец» шагала со здоровенным флагом, на котором Гарри увидел свою разрушенную жизнь.
– Пойдем.
Снейп отвел его к кровати и толкнул на нее. На сей раз пистолета в его руке не было, но Гарри все равно послушался.
На него легло одеяло. Снейп сидел рядом, опираясь локтями о колени.
Несколько бесконечных минут Гарри медлил с вопросом, но тот наконец вырвался:
– Что теперь?
– Ты заснешь, – ответил Снейп, поднимаясь.
– А вы?
– А я зайду в ванную. И потом тоже засну.
Гарри сел в постели, когда фигура профессора скрылась за дверью ванной. Не нужно было иметь богатое воображение, чтобы понять, чем занят за дверью Снейп.
Он не знал, должен ли пойти следом. Будет ли это «хорошим тоном»? И стоило вспомнить о слове «хороший», как все прояснилось. Нет, он больше не будет хорошим, он будет собой, к тому же на его вопрос уже есть ответ. Снейп велел ему засыпать. Значит, нужно засыпать.
Утром, проснувшись, он обнаружил, что остался в комнатах один. Снейпа не было, сумка его тоже исчезла. Но на столе лежало одинокое пирожное в упаковке.
И еще с тумбочки пропала фотография в рамке. Гарри выдвинул ящик и нашел ее там, но не стал ставить рядом с кроватью.
Они ведь не совсем извращенцы, верно?
С этой мыслью он сел пить чай и разглядывать снег за окном. Зима когда-нибудь кончится, и придет весна. За весной – лето. Летом нет занятий, а это значит, можно уехать из кампуса. Одному, а если повезет, в компании неожиданно разговорчивого дружелюбного профессора с пистолетом в сумке.
Может быть, Гарри даже научится стрелять?
Мечтательно провожая взглядом снежинки, он сделал глоток.
