Текст книги "Моменты счастья (СИ)"

Автор книги: Gera89

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== – Рассвет ==========

POV Пит

Я сижу возле своего дома и наблюдаю, как солнечный свет падает на лицо Китнисс, и она щурится, выходя из дома на траву, покрытую мерцающей утренней росой. Заглядываюсь на ее ноги, что выглядывают из-под юбки, когда она приподнимает её, чтобы сесть на колени и погладить кота, спящего возле крыльца.

Эта девушка всегда была прекрасна и женственна, даже когда её руки держали лук с натянутой тетивой. Сейчас эти ладони бросают хлеб птицам, хлопающим крыльями и слетающимся вокруг неё. Она улыбается, глядя на их торопливое поедание крошек, а потом поднимает глаза к рассветному солнцу, всматриваясь в даль, на поля, раскинутые перед её взором.

Китнисс так идеально вписывается в эту завораживающую картину умиротворения и спокойной жизни. Уже знаю, что она будет делать дальше. Конечно, отправится на цветущую Луговину, сядет там и будет плести венок из одуванчиков, а потом украсит им свои волосы, заплетенные в изящную косу, а позже пойдет на охоту.

Я буду ждать её возвращения.

Раньше, когда всё только начиналось для нас с ней, часто шли дожди, оплакивая близких, которых мы потеряли. Подолгу сидели, как маленькие дети под крышей и наблюдали за тем, как густой занавес дождя смывал остатки пепла от прошедшей войны, как грохотало небо извергая молнии на потемневшем горизонте. Мы прощались с родными, но в то же время постепенно обретали друг друга.

Вот она уходит, а я смотрю вслед, отмечая, какая грациозная у неё походка и гордая осанка. Не в силах удержаться, беру карандаш и блокнот. Рисую её… девушку, что всегда была для меня особенной, словно волшебное существо, сошедшее со страниц сказок, рассказываемых мне отцом перед сном, когда я был маленьким мальчиком. Она невероятна…

Была ли она реальна раньше? Тогда Китнисс так же, как и сейчас, казалась сказочным видением девушки, которая меня ждёт, но отдаляется из-за всех ужасов плена, которые я смог пережить. Всё, что я тогда помнил – была её улыбка, подаренная мне. Это помогало мне выжить… пережить каждый последующий день разлуки с ней.

После войны я наконец нашел свой путь домой, но прежде чем вернуться, долгие месяцы я путешествовал. Мне хотелось знать, что стало с Панемом, какой стала жизнь оставшихся людей. Я должен был знать, что подарила им храбрая и такая хрупкая девушка, которую они все называли сойкой-пересмешницей.

Я хотел вернуться в новый мир, в родной Дистрикт с надеждой, что мне удастся залечить собственные раны и я смогу помочь исцелить их ей, моей Китнисс.

Прежде я боялся, что всё, о чём мечтал, будет несбыточным. Что я стану делать, если она с другим? Или она действительно меня ждёт? Но вот поезд вёз меня обратно, и отступать было поздно. Я вернулся. Всё в Деревне победителей осталось прежним: большой дом, фонтан и нежная темноволосая девушка, что ждёт меня. И это не было лишь плодами моего воображения. Китнисс была реальна…

***

Рисунок девушки был закончен и теперь лежал на дощатой поверхности кухонного стола в то время, как день подходил к концу. Я поднял глаза к окну и увидел, как маленькие светлячки кружатся вокруг уличного фонаря в своём таинственном вечернем танце на фоне темнеющего звёздного неба.

Кожа покрылась мурашками, когда мягкая ладонь опустилась на моё плечо, слегка сжав его. Я невольно улыбнулся, не поворачивая головы.

– Я соскучилась, – послышался ласковый голос над моим ухом.

Обжигая своим дыханием, Китнисс коснулась губами моей щеки, но я не шелохнулся, лишь на секунду закрыл глаза, наслаждаясь сказанными ею словами. Я тоже скучал…

Маленькая комната в самом дальнем конце дома уже не первый месяц служит для нас тайным убежищем. Мы редко включаем в ней большой свет, но маленькая свеча всегда освещает место нашего уединения.

Взявшись за руки и стараясь не шуметь, словно боясь, что о нас могут узнать, мы идем по темному коридору в это тайное убежище. Зайдя внутрь, иду к прикроватному столику и оставляю на нем маленькое пламя, но не тороплюсь повернуться и взглянуть на Китнисс.

В комнате тихо, но здесь мы оба всегда ощущаем волнение и легкое возбуждение. Кажется, оно всегда остается в этой спальне и ждет нашего возвращения.

Делаю глубокий вдох, но резко выдыхаю, когда, повернувшись, вижу, как с Китнисс соскальзывает легкое платье. Не могу не смотреть на неё такую… красивую и обнажённую. Хочется поскорее прижать её к себе, что я и делаю, уже не в первый раз пеняя себя за то, что все происходит слишком быстро. Но я просто не могу по-другому.

Я часто пытаюсь контролировать себя в моменты вспыхнувшего между нами огня, но спустя мгновение, эта маленькая искорка перерастает в неконтролируемое пламя. Оно сжигает нас дотла, превращаясь в пожар, от которого не спастись.

В ее темных зрачках вижу своё отражение. Я обнимаю любимую за плечи, а затем скольжу ладонями по её спине.

В моих ласках сквозит нетерпение, и она это ощущает. Китнисс откликается на моё состояние. Она высвобождает руки, разрушая объятия, и торопливо расстегивает пуговицы на моей рубашке; одна из них тотчас отлетела в дальний угол спальни. Потом быстро расстегивает пряжку на моем ремне и принимается за молнию на штанах.

Едва я спускаю штаны, как слышу судорожный вдох. Отбрасывая ногой одежду, сжимаю в ладонях её лицо.

Мои губы с жадностью скользят по ее шее, плечам, груди. С губ Китнисс слетает нетерпеливый полустон. Обхватываю ладонями её ягодицы и крепко прижимаю к себе. Она тут же прикусывает мою нижнюю губу. Ее страсть ничуть не уступает моей и только усиливается с каждой минутой.

Повинуясь этому древнему инстинкту, исследую её тело: стискиваю пальцами нежные бедра, провожу ладонью по её животу, опускаю руку еще ниже и задерживаюсь там пальцами, лаская. Закрывая глаза, наслаждаюсь протяжным тихим стоном Китнисс. И вот, поднявшись на цыпочки, она подставляет свое тело моим нетерпеливым рукам, сгорая от страсти и изнемогая от возбуждения.

Мы опускаемся на кровать, не отпуская друг друга ни на секунду, словно боясь потерять. Её бедра прижимаются ко мне в немой просьбе. Я обнимаю Китнисс и поддерживаю рукой, пока наши тела двигаются в унисон в звенящей тишине спальни, нарушаемой нашими вздохами и её приглушенными стонами.

А когда всё заканчивается, я крепко прижимаю её к себе, тихонько раскачиваясь в последних конвульсиях страсти. Мы долго лежим в полумраке комнаты в объятиях друг друга, деля одно дыхание на двоих, а потом засыпаем.

Едва первые рассветные лучи проникают в спальню и касаются наших обнаженных тел, я открываю глаза и подолгу наблюдаю, как солнечные зайчики играют в её волосах, переливаясь яркими бликами на ее локонах. Я жду ее пробуждения…

А когда она открывает глаза, мы улыбаемся, радуясь вместе новому рассвету, который делает нас ещё счастливее и ближе, чем предыдущий.

========== – Вкус счастья ==========

POV Китнисс

Крупные капли холодной воды косым столбом бьют в спину, подгоняя нас к дверям пекарни. Они насквозь пропитывают влагой легкую кофту и штаны, идеально подходящие для начала июня, но теперь, прилипнув к телу, вызывают одновременно озноб и сильную щекотку. Капли ручейками стекают с намокших волос на глаза, проворно сползают за шиворот; от них невозможно укрыться на пустынной летней улице.

Хочу оглянуться и посмотреть на спутника, бегущего в след за мной, но ничего не могу разглядеть сквозь плотный занавес дождя, обрушившегося на город, и усмехаюсь. Почти на ощупь мчусь вперед, шлепая по расползающимся на земле лужам босыми ногами.

Добравшись до пекарни, торопливо отворяю дверь и заскакиваю во внутрь.

Нетерпеливо подпрыгиваю на месте, подгоняя тем самым Пита.

– Ну давай же скорей! – весело кричу ему с порога, ощущая, как ткань, прилипшая к коже и обдуваемая ветром, вызывает волну мурашек.

И вот он уже на пороге. Весело смеясь, закрывает за нами дверь, оставляя настигнувшее нас врасплох ненастье снаружи.

Только сейчас, оказавшись в тепле и полумраке пекарни, понимаю, как сильно замерзла. Дрожа, обхватываю себя руками и опускаю взгляд в пол, смутившись тем, как выглядит сейчас Пит: промокшая насквозь одежда только подчеркивает его сильное тело.

Под ногами темная клякса воды, но лучше буду смотреть на нее, чем попадусь за разглядыванием парня. Хотя, кого я обманываю, мне уже приходилось видеть его и не в таком виде.

– Ты совсем замерзла, – произносит Пит, все еще стоя напротив меня.

Неловко потираю ступней пальчики другой ноги. Они совсем холодные и нужно немедленно согреться, чтобы не простыть.

Поднимаю глаза на Пита, и губы сами расплываются в улыбке, когда замечаю, то, как он смотрит на меня.

Его взгляд бессовестно блуждает по мне. Могу себе представить, как выгляжу сейчас в его глазах!

– Я промокла до нитки, – глупо хихикнув, шепчу я и отвожу взгляд в сторону, краснея.

Стараюсь расслабиться, но под его взглядом мне это едва удается.

– По какой-то непонятной причине, мокрая ты мне нравишься больше, – отзывается Пит шутливо.

– Правда? – смущенно бурчу себе под нос я и густо краснею, понимая на что он намекает.

– Да, я только что это осознал, – не унимается он.

Больно прикусываю дрожащую губу, чтобы не выдать насколько мне льстит его замечание, но уже через мгновение замираю, вспоминая шрамы, которые превратили мою кожу в лоскутное одеяло. В этом нет ничего соблазнительного, а значит Пит лжет. Как я вообще могу ему нравится такой, какая есть?

В комнате становится холодней. Сжимаюсь сильней и хочу сбежать. Мне кажется, что я никогда не смогу избавиться от чувства неполноценности и уродливого прошлого.

– Успокойся, – произносит Пит мягко, видя изменение в моем поведении и, словно читая мысли, добавляет: – Ты прекрасна…

Окидываю его взглядом, пока он медленно идет ко мне. Пит прекрасен, а не я.

Даже его шрамы не так страшны, как мои.

А душа… Я никогда не буду достойна тепла, что она в нем хранит.

От мрачных мыслей меня отвлекают пальцы, скользящие по ряду пуговиц на его рубашке. Он медленно стягивает ее с плеч и бросает на пол. И теперь, без доли стеснения, по пояс раздетый, стоит напротив меня и смотрит прямо в глаза.

– Пойдем, нам нужно согреться, – наклонившись ко мне, шепчет Пит и ласково обнимает за плечи.

Я лишь киваю, не в силах произнести ни слова. Он так близко, мокрый и пахнет дождем.

Прикрываю глаза, когда его влажные губы рядом с моими, но он не целует, как я ожидала. Он дразнит!

Хочу отстраниться, обиженная его обманом, но он не выпускает меня из своих крепких рук, что так часто оберегают от ночных кошмаров вот уже почти полгода… совсем как раньше. В нашей прошлой жизни.

Еще пару секунд сопротивляюсь, пытаюсь освободиться, но сдаюсь.

– Не отпущу, – шепчет Пит мне прямо в ухо, прижимая ближе.

А мое тело, такое неподатливое еще пару секунд назад, как по волшебству его ласковых слов – подчиняется, и я расслабляюсь.

Я растворяюсь в этом моменте.

Темное помещение укрывает нас от непогоды и пасмурного дня, от посторонних глаз, что с любопытством наблюдают за нами. От людей, что шепотом разносят слова по дистрикту о нашей вновь зарождающейся любви.

Но им не понять, с каким неимоверным трудом мы смогли прийти, наконец, к тому, что имеем. Обрести то хрупкое и пугливое счастье, что витает сейчас вокруг нас. Ведь оно прошло с нами через сотни испытаний и океан крови, чтобы показать, какой чарующей иногда может быть наша жизнь.

Теперь все плохое в прошлом. Я надеюсь.

Мы не должны забывать о горе и несчастьях минувших, но они обязаны отпустить нас из своего плена хоть на миг, чтобы мы смогли наслаждаться настоящим и идти, взявшись за руки, в неизвестное будущее.

Открываю глаза, чувствуя прохладу между нашими телами, которые мгновение назад еще согревали друг друга своим теплом. Пит, улыбаясь, берет мою руку в свою и ведет в сторону кухни.

Проходя прилавок, замечаю, как полоски тусклого света, тенями располагаются на затемненных стенах пекарни, как слабые лучики солнца наконец прорываются сквозь тягучую серость облаков, скрывающих голубое чистое небо. Но мне сейчас это не важно.

Я послушно иду за ним. И теперь всегда буду идти, куда бы он меня не вел.

Зайдя в кухню, Пит бережно притягивает меня к столу рядом с печью. С любопытством наблюдаю за тем, что он собирается сделать.

Осторожно обхватив мою талию и приподняв над полом, Пит бережно сажает меня на стол и отходит.

Выражение его лица подсказывает мне, что он явно доволен тем, что видит перед собой. Смущенно оттягиваю край влажной кофты, пытаясь отлепить ее от кожи, но снимать пока не решаюсь.

Я знаю, что он собирается сделать, и от этого жар обволакивает меня и становится трудно дышать. Ощущение предвкушения, тягучим жгутом, наполняет низ живота.

Я жду, что будет дальше и от этого энергично ерзаю на месте.

– Растопим печь? – неожиданно с улыбкой спрашивает Пит.

– Или откроем окна, – застенчиво улыбаясь ему в ответ, шепчу я. – Здесь немного душно.

Усмехнувшись, но не произнося ни слова, Пит подходит к печи и неспешно разводит огонь. Наблюдаю, как его ловкие крепкие руки кладут бересту, раскладывают поленья… Как он следит за пламенем, зарождающимся в печи.

Приятное нежное потрескивание и золотистый цвет огня заполняют помещение и от одного только вида становится теплей.

И вот когда работа окончена, Пит поворачивается ко мне. Смотрю ему в глаза, не в силах оторваться, мимолетно замечая, что пушистые пшеничные волосы просохли и теперь похожи на подожженные лучинки, как отблески огня играют с ними. Завороженная его видом, тянусь рукой, чтоб прикоснуться к светлой коже его щеки, на которой едва проступает легкая щетина. Он прикрывает глаза, наслаждаясь моей лаской.

Мне так много хочется сказать ему, но я не знаю с чего начать: с того, как он мне дорог? Или как я хочу, чтоб именно он всегда был рядом со мной?

Вздыхая, опускаю руку и отвожу глаза от его лица.

– Что такое? – тихо спрашивает он, удивленный прерванным моментом.

Молчу, наблюдая за спокойным танцем огня на обуглившихся бревнах. Вспоминаю, как больше года назад мы могли потерять шанс быть сейчас так близко друг к другу.

Перед глазами проносятся вспышки воспоминаний и многочисленных слов о нашей несчастной любви. О недолгом счастье двух победивших трибутов-детей, которым не оставалось ничего, кроме как в тайне испечь хлебец и лишь ненадолго обрести любовь и семью. Так твердил Пит и так считал весь Панем. А что сейчас? Разве так он представлял наше будущее? Как мрачными темными ночами будет слушать крики и будить меня, чтобы прогнать навязчивых во снах чудовищ? И лишь за это иметь вознаграждение?

Только так получать меня и мои отчаянные ласки?

– Какой он на вкус? – едва слышно шепчу я, продолжая следить за огнем.

– Кто? – непонимающе спрашивает Пит, переводя свой взгляд от печи на меня.

– Тот хлеб… – мой голос дрожит, но я продолжаю. – Который пекут для обряда.

Несмело поворачиваюсь к Питу и смотрю ему в глаза. Я знаю, что он их пек. Не для себя, конечно, но многие прибегали к нему за помощью перед столь ответственным этапом жизни.

– Наверное вкусный… – задумчиво отвечает он, вглядываясь в пламя, но все еще не понимая, к чему я веду.

Да, я точно знаю, что тогда, перед Квартальной Бойней он делился со всем Панемом мечтами о нас. Фантазиями, которым, казалось, не суждено было сбыться.

– Попробуем?.. Вместе? – пересилив себя, шепчу так тихо, как только возможно, словно боясь, что Пит может услышать. Глупо, но я боюсь.

Он замирает. Услышал. Но будто не верит моим словам.

Понимаю, я столько боли и зла причинила ему в прошлом, что та маленькая тлеющая надежда в его глазах, кажется сном. Видением, в котором мы вместе и я соглашаюсь стать его женой. Его крохотной, но все-таки семьей.

Я тянусь к Питу рукой, прижимаю к себе, не давая опомниться, но желая подтвердить смысл сказанных слов.

Захватив губами его губы, упиваюсь их сладким и таким родным вкусом. Обнимаю Пита, прикрывая глаза, и едва балансирую на грани блаженства. Его тело отзывается на каждое мое движение ласковых рук. Мы так тесно прижимаемся друг к другу, будто желая стать с ним единым целым.

А когда он неохотно отстраняется, и я вновь открываю глаза, вижу, как позади Пита, за окном, уже сияет солнце, освободившись от оков мрака, помешавшему нашей прогулке, но не нам самим, и теперь заливает небо нежно-оранжевым светом.

– Именно таким мне всегда казался его вкус, – наконец признается Пит. – Но я хочу… Всегда желал его проверить… с тобой.

Я улыбаюсь, отрывая взгляд от ярких лучей, и смотрю в небесную синеву любимых глаз. Он так красив в этих теплых бликах, что я начинаю верить в то, что и мою жизнь Пит будет освещать так же ярко, как солнце в самые теплые летние дни, и что вместе мы раз за разом сможем прогонять тьму прошлого, подступающую к нашему с ним семейному очагу.

========== – Ссора ==========

POV Пит

Ссора. Снова.

Сижу на мягкой траве луговины. Отдаленные огни Дистрикта мерцают тусклым светом, бросая желтоватый отблеск на низко повисшие облака. Тонкий серп луны то выглядывает из-за туч, то снова прячется, но в месте, где я сижу, стоит кромешная тьма. Ветер шевелит ветки деревьев неподалеку, а в моих мыслях тот же непокой, что и в природе.

Я думаю о Китнисс в сотый раз на дню. Все эти годы ее взгляд, улыбка, даже ее взрывной характер создают между ними какие-то совершенно особые отношения. Так было и будет всегда.

Но бывают моменты, когда находиться рядом с ней невыносимо, даже несмотря на мой сдержанный характер и терпеливую натуру.

Причина тому всегда одна.

Я хочу детей, но Китнисс остается непреклонна.

Прошло столько долгих лет, после окончания войны. А страх по-прежнему не выпускает Китнисс из своих цепких объятий. Кошмары продолжаются. Время не помогает забыть весь пережитый ужас, а упрямо накладывает темное пятно на наше будущее.

«Я боюсь потерять все, что имею», – призналась она однажды.

Воспоминания, тесно связанные с теми, кто хотел убить нас, и еще теснее с теми, кто был дорог, но не смог выжить, глубоко засели в наш разум, сердце и душу. Мы не можем все забыть, но нужно жить дальше. И я в который раз пытаюсь убедить ее в этом.

Тяжело вздыхаю. Порыв ветра своей прохладой отвлекает меня от печальных мыслей.

– Достаточно, – решаю я. – Так не может больше продолжаться: я должен наконец смириться с тем, что у нас не будет детей… ради нее, – с уверенностью говорю сам себе, но продолжаю сидеть, не решаясь вернуться.

Мне хочется быть уверенным, что к моему возвращению Китнисс уже будет спать.

***

POV Китнисс

Сижу в темноте, у окна уютного дома, и смотрю в ночное небо. Я волнуюсь, когда Пит так делает.

Уходит. Молча.

Снова страх. Сильный. Леденящий душу.

Вдруг он не вернется? Уйдет? Оставит одну? Найдет ту, которая осуществит все его мечты?

Я и так потеряла все, что имела. Он единственный остался в моей жизни… со мной рядом.

Понимаю, что в очередной раз разбиваю Питу сердце своим отказом. Снова лишаю его надежды иметь полноценную семью, но мне так страшно. И он знает об этом.

Знает, как я боюсь обречь своих детей на жизнь в этом страшном, несправедливом мире. Боюсь, что в любой момент их могут забрать. Наверное, это предрассудки, но я всегда теряла все, что было мне дорого… Сейчас я боюсь потерять еще и его.

Он нужен мне.

Хочу сделать его счастливым.

Как никогда раньше, осознание этого факта заставляет мое сердце биться чаще.

Согласиться? Ради него…

Почему так трудно поверить единственному человеку, которому беспрекословно доверяю?

Быть может, потому что я боюсь разочаровать Пита? Вдруг мне не под силу стать хорошей матерью?

Он так убедительно говорит мне, что я справлюсь, что я буду самой лучшей матерью для его детей.

Закрываю глаза и глубоко вдыхаю теплый воздух.

Все будет хорошо. Пит обещал.

Я должна доверять ему. Муж поможет мне. Поддержит.

Вместе мы справимся.

Пит станет чудесным отцом… Я это знаю.

Я должна дать нам возможность стать по-настоящему счастливыми.

Дать ему этот шанс и доказать себе, что наша жизнь не стоит на месте. Она продолжается…

Но почему-то все равно страшно…

Ведь я не знаю, что ждет нас в будущем.

***

POV Пит

Небо переливается россыпью мерцающих звезд. Тишину спящей округи нарушает лишь пение сверчков. Под ногами шуршит галька, а я не спеша иду к дому.

Когда отворяю дверь, теплый воздух ласково манит меня вглубь темного помещения. Пройдя по коридору прихожей, медленно направляюсь к гостиной.

Взгляд сразу устремляется к камину, огонь в котором почти погас, оставив только тлеющие угли.

Я вижу Китнисс, сидящую в кресле у огня, и потрясен до глубины своего существа. Мое сердце пропускает удар.

Она в платье из черной блестящей материи. Декольте идеально подчеркивает ее формы, а белые плечи и руки излучают чистоту и невинность по контрасту с черной тканью, украшенной звездами из серебристого бисера, в которых отражаются отблески огня.

Жена меняет позу, увидев меня. Темные волосы волной ложатся у нее на плече, и пульс у меня учащается. Передо мной словно сидит волшебница, доступная, излучающая желание, а в ее серых глазах горят искорки.

Уже сотню раз за этот день я прогонял прочь надежду, что однажды все изменится. За ее молчанием последуют долгожданные слова, а ночь после очередной ссоры не будет такой холодной и напряженной: лежа с ней подолгу спиной к спине, пытаясь заснуть, а утром вести себя так, будто ничего не случилось.

Сейчас я не верю своим глазам. Это, должно быть, сон?

Я не могу отвести взгляд. Шок. Удивление. Надежда, что это правда…

– Тебе нравится это платье? – тихо спрашивает она, заметив в моих глазах восхищение. – Оно так холодит кожу…

Не шевелюсь.

Чувствую, как колотится мое сердце, словно я пробежал длинную дистанцию.

– Догадываюсь, – машинально отвечаю я, разглядывая жену.

– Оно мне идет? – Китнисс кладет ногу на ногу, притягивая тем самым мой взгляд к своим худым стройным ногам.

– Разумеется, – мой голос вдруг звучит хрипло. – Цинна был мастером своего дела.

И помедлив пару секунд, добавляю:

– Это, конечно, совсем не то, к чему ты привыкла, но ты в нем выглядишь прекрасно, – уже спокойней продолжаю я, пытаясь не выдать своего волнения. – И мне бы хотелось, – тише и менее уверенно добавляю я, не в силах отвести глаз, – чтобы у меня была возможность воспользоваться ситуацией.

Она внимательно смотрит на меня. Ее медленный оценивающий взгляд скользит по мне. Она размышляет.

– Мне бы хотелось, чтобы ты ею воспользовался, – вдруг отвечает она, слегка улыбаясь.

Но я продолжаю стоять, не веря в происходящее.

– Я тут подумала… Давай не будем больше ссориться, – негромко произносит Китнисс и протягивает ко мне руку.

Мне безумно хочется протянуть свою и коснуться ее. Но я быстро одергиваю себя.

Непонимание происходящего останавливает меня.

Опустив руку, Китнисс печально смотрит мне в глаза.

– Ты меня не понимаешь, верно?

Медленно качаю головой, растерянно глядя на нее.

– Я передумала, Пит, – тихо говорит она.

Снова шок. Что это значит? Мне не послышалось? Немые вопросы роем жужжат в моей голове.

Повисла долгая тишина. Только быстрый стук наших сердец, кажется, нарушает покой комнаты.

Я глубоко вздыхаю, чувствуя, что в легких не хватает кислорода.

Мои глаза быстро бегают в поисках укрытия от ее пристального взгляда.

– Я хочу этого, – произносит она и, медленно встав с кресла, подходит ко мне вплотную.

– А ты уверена? – все еще сомневаясь в услышанном, дрожащим от волнения голосом спрашиваю я.

– Да, я уверена. Теперь уверена, – настойчиво произносит жена.

Она протягивает руку и, касаясь моей шеи, притягивает лицо к себе. И когда мои губы оказываются в нескольких сантиметрах от ее, Китнисс, глядя прямо мне в глаза, шепотом повторяет:

– Я хочу… Я хочу от тебя детей.

Не шевелюсь и позволяю ее поцелуям ласково скользнуть вдоль линии скул. Но когда ее губы оказываются совсем близко, грубо притягиваю ее к себе за талию.

Наш поцелуй сначала агрессивный и требовательный, становится неожиданно нежным и таким тягуче сладким.

Чувствую сбившееся дыхание Китнисс, когда отпускаю ее дрожащее тело.

Отстраняю жену от себя на расстояние вытянутой руки, стараясь скрыть охватившую меня бурю эмоций.

Мне требуется время, чтобы обрести возможность думать и дышать.

Секунда. Затуманенный взгляд. Этого достаточно, чтобы объявить перемирие…

========== – Долгожданное чудо ==========

POV Пит

Теплый безветренный вечер.

Розовато-голубые сумерки повисли над городской площадью, оповещая о предстоящей теплой ночи. Веселый беззаботный смех детворы, бегающей неподалеку, разносится по округе. Рабочий день окончен, и взрослые торопливо шагают по улице с покупками, поглядывая на часы. Время близится к ужину, и многим нужно приготовить еду и собрать домашних за семейным столом.

Отпустив пораньше своих помощников, суетливо проверяю состояние готовности печей к завтрашнему дню и раскладываю посуду на ее привычное место. Легкая усталость дает о себе знать, но это никак не портит моего приподнятого настроения. Всегда радуюсь этому времени суток… Ведь меня ждет дома жена.

Выхожу из пекарни, еще раз всматриваясь в глубь помещения: все чисто и убрано. Выключаю свет и, звеня ключами, запираю входную дверь.

Улыбаюсь проходящим мимо знакомым, которые прощаются со мной и желают хорошего вечера.

Приятно ощущать себя частью этого мира. Быть таким же, как и все. Чувствовать себя нужным. Мне так же, как и им, есть куда идти и есть ради кого жить на этом свете.

Прохожу последнюю городскую улочку. Здесь тише, в отличие от центра, да и больше зеленых посадок. В некоторых домах уже включают свет.

Выхожу на давно знакомую тропинку, ведущую к дому, и прибавляю шаг.

Пройдя мимо журчащего фонтана рядом с домом, поворачиваю к крыльцу. Уже отсюда чувствую приятный запах пищи, который смешивается с ароматами цветущих примул.

Открываю дверь и захожу в теплое помещение. Замечаю, что в доме тихо, но в кухне горит свет. Обычно жена встречает меня, но сегодня этого не происходит. Стараюсь быстро расшнуровать ботинки и найти ее.

Первым делом заглядываю в кухню, но там никого нет. Прохожу в гостиную и замечаю Китнисс, неподвижно сидящую на диване.

Подхожу ближе и замечаю ее растерянный взгляд.

– Что такое, милая? – ласково спрашиваю я, останавливаясь возле нее.

Китнисс вздрагивает, услышав мой голос. Большие серые глаза напугано смотрят на меня, а ее ладошка беспокойно поглаживает давно округлившийся живот.

– У меня отошли воды, – дрожащим голосом шепчет жена.

Теперь становится страшно не только ей. Пытаюсь быстро взять себя в руки. Моя поддержка сейчас так необходима, и я не должен показывать беспокойство. Это наш первенец. Мы готовились к его появлению.

Сажусь рядом и прижимаю Китнисс к себе. Она дрожит в моих руках, а я, поглаживая, стараюсь ее успокоить.

– Не волнуйся. Все будет хорошо, – пытаюсь быть как можно более убедительным.

Жена взволнованно сопит мне в плечо и, кажется, вот-вот заплачет.

– Я ждала тебя…

Понимаю, что медлить не стоит и нужно что-то делать. Целую Китнисс в макушку и осторожно отстраняю ее от себя. Даю ей обещание, что непременно вернусь, как только вызову врача.

Подхожу к телефону и набираю знакомый номер. Слышу долгие длинные гудки, прежде чем женский голос раздается в трубке. Сообщаю врачу о том, что пришло время, и, получив от нее согласие приехать, поспешно отключаюсь.

– Теперь ты должна ходить, – говорю жене, заходя обратно в гостиную. – Это наставления врача.

– Мне это как-то не нравится… Скажи, что все будет хорошо, – испуганно шепчет Китнисс, вновь прижимаясь ко мне.

– Все будет хорошо. Я тебе обещаю. Скоро приедет доктор. Просто потерпи.

И так мы ходим, временами останавливаясь, когда появляются схватки.

Лишь спустя примерно час, прибывает помощь. Не спеша отвожу жену наверх в нашу спальню. Схватки учащаются, а мои нервы совсем на пределе. Мне так хочется помочь ей выдержать все это, взять на себя хоть малую часть ее вынужденного страдания и страха, но это невозможно.

Объясняю врачу, что Китнисс здорова, но я не хочу, чтобы она испытывала боль. По моей просьбе, когда приходит подходящее время, доктор вкалывает ей обезболивающее.

Спустя несколько минут жена пребывает в каком-то странном состоянии: ей кажется, будто плотный туман окутывает нашу комнату, но, во всяком случае, острая боль уже отступает. Теперь Китнисс может терпеть и это успокаивает меня. Сажусь рядом с женой и, взяв ее за руку, крепко сжимаю.

Наблюдаю за ней. Вижу, как она тяжело дышит, закрывая глаза.

– Смотри на меня, – прошу я, когда вижу, что ей по-прежнему страшно. – Ничего не бойся.

Китнисс слушает – ее густые ресницы приподнимаются, и на меня смотрят потемневшие, как перед дождем грозовые тучи, – серые глаза любимой.

Глядя на ее побелевшее лицо, я думаю о том, что, если бы мог, то бесспорно вновь отдал жизнь за эту женщину, которая вот-вот родит нам первенца.

Китнисс стала частью моей души. Она давно стала для меня важнее собственной жизни.

Нежно глажу мокрый от пота лоб возлюбленной и молюсь, чтобы все прошло гладко.

– Скажи, ведь нам повезло?

«Повезло» – это беспечное и доброе слово не выражает всей полноты моих чувств. И все-таки послушно соглашаюсь, глядя в самые красивые в мире глаза:

– Да, милая, нам повезло. Мы вместе…

Скоро боль жены становится нестерпимой. Она страшной волной захлестывает мозг, разрывает тело, лишая Китнисс разума и воли, и даже лекарство не помогает с нею справиться. Жена кричит, вцепившись в мою руку, будто она единственное спасение, как это было всегда…

– Я здесь. Я с тобой… – напоминаю ей, что не оставлю ее и поддержу, что бы не случилось. Но, несмотря на внешнее спокойствие, впервые в жизни так боюсь. На меня вновь находят страшные воспоминания прошлого. Я понимаю, как сильно не хочу потерять ее.

Наконец появляется головка ребенка, и сердце стучит так громко, словно собирается выпрыгнуть из груди. Китнисс отчаянно цепляется за простыни и руку, сосредотачиваясь на последних усилиях. Потом показывается маленькое тельце, и совсем скоро доктор уже перевязывает пуповину новорожденному малышу, поздравляя нас с девочкой.

Малышка кричит всего несколько минут и после, лениво посасывает большой палец. Она крепко зажмуривает глазки, не обращая ни малейшего внимания на окружающий мир. Я улыбаюсь этому комочку, который принимаю из рук женщины. Он умещается в моих ладонях… Такой маленький.

– Ну здравствуй, родная, – шепчу я, протягивая ее Китнисс.

– Боже, какая она замечательная, – еле слышно шепчет уставшая и обессиленная Китнисс, прижимая девочку к себе, и по щекам ее текут слезы. – По-моему, это самый красивый ребенок на свете.

– Согласен. Она чудо, – подтверждаю я, думая о том, что она такая же замечательная, как и ее мать. Ведь я так рад, что они, войдя в мою никчемную жизнь, так украшают ее.