Текст книги "Невеста драконов (СИ)"
Автор книги: Гебриел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
Комментарий к
Некоторые моменты для тех, кто не читал книги, могут быть непонятны. Я лишь поясню, что двух более мелких драконов Дени зовут Рейгаль и Визерион. В сериале их, кажется, ни разу не назвали по имени?
Дени слышала, как могучие волны разбивались о прочные деревянные стенки её корабля. Как испуганно ржали те немногие лошади, которых она со своим малочисленным кхаласаром перевела через Красную пустошь. Как отчаянно молились старики, калеки и дети, из которых из которых по большей части ныне и состоял этот самый кхаласар. Они молились своим степным Богам, забывая о том, что в море властвуют совершенно иные, морские Боги.
Кхалиси не винила своих людей за тот ужас, что сейчас овладел ими. Страх перед солёной водой, которую не могли пить кони, был у дотракийцев в крови, и все они казались бледными, словно снег, ещё когда тройка кораблей, подаренная упитанным Иллирио и принявшая их, только-только отчалила, оставляя Кварт позади. А сейчас эти корабли не только вышли в открытое море, но и угодили в страшный шторм. Не удивительно, что степные жители были до смерти напуганы.
Воистину, дочь Эйриса их не винила, но и страх их не разделяла. Она – Дейенерис Бурерождённая, и ни один шторм не сможет её напугать. Не для того она явилась на свет в бурю тысячелетия, чтобы уйти из жизни в день, когда море решило чутка побуянить.
Однако драконы её всё ещё были детьми и, как и любая любящая мать, Дени беспокоилась за них, а потому она закрылась с ними в одной из самых вместительных кают. Она ожидала, что Дрогон, Визерион и Рейгаль уподобятся испуганным лошадям и не будут находить себе места, носиться по каюте и верещать, но драконы приятно её удивили. Они показались ей особенно игривыми и сейчас больше, чем когда-либо, походили на трёх волчат или львят, резвящихся друг с другом в окружении мягких расписных подушек.
– Дрогон! – воскликнула Дейенерис, когда игра чёрного и изумрудного драконов, как ей показалось, зашла слишком далеко.
Чёрный Дрогон и светло-зелёный Рейгаль боролись, катаясь по полу, и по каюте разносился скрежет когтей по чешуе. Дрогон был самым крупным и сильным из троицы драконов, и вёл он себя в этой шуточной схватке куда более агрессивно, чем его изумрудный брат. Он вскоре повалил Рейгаля на спину, взобрался на него и обхватил тонкую шею Рейгаля челюстями, усеянными зубами, что были острее стали. Это зрелище заставило сердце кхалиси пропустить удар, но стоило ей окликнуть Дрогона, и тот, освободив Рейгаля из плена своих челюстей, поднял голову и вопросительно взглянул на неё глазами, пылающими огнём. Рейгаль уловил момент и тут же выскользнул из-под чёрного дракона, встал на ноги, отряхнулся и тоже посмотрел на неё.
Дейенерис увидела, что детки её целы и невредимы, и облегчённо выдохнула. На мгновение дочери Эйриса стало стыдно за то, что она осмелилась подумать, будто её драконы могут ранить друг друга в ходе простой игры, но затем она вспомнила об ужасном драконе Каннибале, пожиравшем своих собратьев. А ведь он тоже был чёрным, совсем как Дрогон…
– Будь осторожнее со своими братьями, любовь моя, – пропела смягчившаяся Дейенерис голосом, сладким как мёд.
Дрогон заурчал что-то в ответ и направился к седовласой красавице быстрой, бесшумной поступью. Грациозные движения хищника, крадущегося к добыче, и окрас делали дракона похожим на чёрную пантеру. Вот он заметно напряг лапы, а в следующую секунду оттолкнулся ими от пола, устланного шёлком, и метнулся к Дени, словно выпущенная из лука стрела.
Дракон налетел на законную королеву Семи Королевств и повалился на подушки вместе с ней. Дени, поняв, что она теперь займёт место Рейгаля в небольшой шалости драконов, начала кататься с Дрогоном по полу, звонко смеясь.
Дрогон, как и его братья, был ещё очень юн, но силой превосходил крепкого юношу, а размерами уже не уступал охотничьему псу. Если, а «схватке» с Рейгалем ему пришлось приложить хоть какие-то усилия, то победу над своей матерью он одержал моментально. Запрыгнув на неё, он стал игриво «покусывать» девушку, на деле не причиняя ей никакой боли и делая всё это понарошку.
В ответ на подобные нежности, кхалиси гладила Дрогона, вырисовывала пальцами узоры вдоль пластин на его твёрдой, напряжённой спине, почёсывала голову дракона за алыми вытянутыми рожками, подобно тому, как хозяйки чешут за ушами у котов. Чешуя у Дрогона, Визериона и Рейгаля была необычайно прочной, но Дени знала о чувствительных местах её деток, с помощью которых она могла выказать им свою заботу и ласку.
Вскоре Дрогон расслабился, слез с Дейенерис и, довольно урча, перевернулся на спину, вскинув лапки и подставив тёмное, переливающееся брюшко для новых ласок. Дени улыбнулась и, опустив ладонь на живот дракона, начала гладить его. Здесь чешуя Дрогона была особенно гладкой, лоснящейся, приятной на ощупь. Она походила на намасленную чёрную кольчугу, только от неё исходил не холод, присущий стали, а жар. Жар, который с каждой секундой становился всё сильнее.
Дрогон прикрыл глаза и прямо-таки замурлыкал, испытывая настоящее блаженство. Кхалиси показалось, что его дыхание сделалось непривычно частым, но она не обратила на это должного внимания. Слишком уж её увлекла эта игра. Слишком приятным казался жар тела Дрогона. Дейенерис казалось, будто она сейчас ласкала живое пламя.
Вдруг дракон напрягся, и мышцы его сделались твёрдыми, как камень. Это встревожило Дени и заставило её прийти в себя. Она окинула Дрогона пристальным взглядом, пытаясь понять, в чём дело, и ахнула.
Своеобразный «мешочек» из чешуйчатой кожи, располагавшийся где-то меж задних лап чёрного дракона, растянулся и набух, и из него показался острый влажный кончик ярко-красной возбуждённой плоти.
«Не может быть!», – пронеслось в голове у Дени. – «Он ведь ещё так молод!.. Нет… Всё верно. Дрогон первым изверг пламя, первым взлетел, первым отнял чью-то жизнь. Не удивительно, что он же первым… возжелал женщину».
Кхалиси понятия не имела, как ей следовало поступить. Душа её словно разделилась на две половины, и одна часть без устали твердила, что это неправильно, противоестественно, что Дрогон – её дитя, в то время как другая часть… была заворожена. Этот маленький, пышущий жаром бугорок, манил Дени.
Дрогон заметно насторожился и приподнял голову, устремив на дочь Эйриса долгий, ожидающий взгляд. Он будто спрашивал: «Чего же ты ждёшь?». Визерион и Рейгаль тоже притихли, любопытно поблёскивая глазами на свою «мать» и желая узнать, как же она поступит?
Дейенерис протянула руку к манящему её вздувшемуся мешочку, но замерла в последний момент, колеблясь. Её бледную ладошку и плоть Дрогона разделяло всего пять сантиметров, не больше, и даже на расстоянии девушка кожей ощущала жар.
Неожиданно дракон недовольно зарычал, видимо, желая поторопить кхалиси. Он вновь напрягся, и его разнузданный, багровый член, сочащийся смазкой, стал больше прежнего и полностью выскользнул из плена кожаного мешочка, прямо навстречу руке Дени. Плоть, влажная и пульсирующая, скользнула по ладони девушки, оставляя поблёскивающий след на её коже, и это прикосновение вызвало настоящий «взрыв» влаги у неё между ног. С губ Дейенерис Таргариен слетел внезапный стон, а по её телу пробежались электрические разряды. Пальцы сами по себе обхватили член Дрогона, заставив последнего зарокотать от наслаждения.
Какой же он был горячий! Дени казалось, будто в руке она держит само пламя, но боли ей это не доставляло. Ведь огонь не может ранить дракона.
Дейенерис не могла оторвать заворожённый взгляд от поблёскивавшего влагой багряного органа. Как мог он одновременно казаться таким грубым и нежным, твёрдым и упругим? Не в силах больше сопротивляться желанию, дочь Эйриса чуть сдавила член Дрогона и начала медленно водить ладошкой вверх-вниз, чувствуя каждую его вздутую, пульсирующую венку. Чёрный дракон вновь замурлыкал, как когда «мать» просто гладила его, но на сей раз звук был более низким и утробным.
Когда Дени в очередной раз сжала член Дрогона, из его острого кончика выплеснулась крупная капля густой золотистой жидкости. На миг девушке показалось, будто дракон изверг из себя расплавленное золото, но затем она поняла, что это было семя. Отчего-то боясь даже дышать, Дейенерис наклонилась к окаменевшему органу, и ощутила терпкий запах, от которого влага, уже насквозь пропитавшая её батистовое бельё, заструилась по внутренней стороне её бедра.
Кхалиси открыла рот и потянулась к золотой капельке языком. Она жаждала испить «драконьего нектара», и ей ещё никогда не хотелось чего-то так сильно. В последний раз она испытывала подобное восхищение и трепет, когда вступала в погребальный костёр кхала Дрого… Дрого.
Мысль о погибшем муже вновь пробудила в Дейенерис голос разума. Она одёрнула руку от члена Дрогона, всю липкую и влажную от его выделений, и ужаснулась от мысли о том, как она сейчас, должно быть, выглядит со стороны. Боясь ещё хотя бы на миг оставаться с драконами наедине, Дени вскочила на ноги вылетела из каюты, несмотря на то, что ноги у неё сейчас были, как кисель. Кхалиси слышала, как её детки возмущённо заверещали и вихрем заносились по каюте после того, как «мать» их покинула, и она чувствовала вину перед ними, но возвращаться к ним не смела.
Дейенерис, едва вбежав в отведённые ей покои, прогнала служанок, толком ничего им не объяснив, и, избавившись от одежды, запрыгнула на постель. Буквально спрятавшись под слоем тяжёлых шёлковых одеял, дочь Эйриса почти сразу же провалилась в сон.
С тех самых пор, как Джорах Мормонт позволил себе неслыханную дерзость и силой поцеловал свою королеву, в Дени пробудилось желание близости, о котором она позабыла после смерти Дрого. Желание это оставлялось неудовлетворенно и росло с каждым днём и порождало беспокойные, страстные сны. Сегодня же похоть кхалиси достигла своего абсолюта, и оттого сон её был особенно ярким.
В грёзах к Дейенерис всегда приходил безликий мускулистый мужчина, не имевший каких-либо отличительных черт, и сегодняшний сон не стал исключением. Собирательный образ могучего рыцаря проник в её опочивальню, взобрался на неё, подобно тому, как на неё взбирался кхал. Во сне, как и наяву, Дени была обнажена, и ничто не помешало ему войти в неё. Дейенерис издала сладострастный сон и впилась ногтями в спину мужчины, но ощутила под ними не кожу, а прочную чешую. Её любовник начал меняться на глазах: кожа его потемнела, тело вытянулось, а за спиной раскрылись огромные полупрозрачные крылья. Лицо, обратившееся в чёрную драконью морду, наклонилось к Дейенерис и впилось в неё пламенными глазами. Глазами Дрогона.
Внезапно проснувшись, девушка резко села, судорожно вдохнув горячий воздух. Её постель была влажной от пота, а буря по-прежнему бушевала снаружи. Во тьме покоев двигалась какая-то бесшумная тень и пара ярких огоньков. Тех же огоньков, что она видела во сне.
Дрогон встал у кровати Дени, встретившись с ней взглядом. Не прерывая этого зрительного контакта со своей хозяйкой, дракон медленно, почти боязливо взобрался на постель кхалиси и задержался у её ног. Ноздри Дрогона часто вздымались, и даже в темноте Дейенерис видела исходивший из них дымок.
Осмелев, дракон подцепил одеяло Дени зубами и резким движением головы сорвал его с девушки. Она неосознанно попыталась прикрыться, но Дрогон грозно зашипел, и Дейенерис оцепенела. Он приблизился к дочери Эйриса и приоткрыл зубастую пасть; язык, чёрный, как сам дракон, коснулся щеки кхалиси, и она вздрогнула. Язык скользнул ниже, по тонкой шее девушки, её ключицам и налитым грудям. По набухшим соскам, из которых Дрогон со своими братьями когда-то пил материнское молоко. Дыхание Дени сделалось тяжёлым и прерывистым, а когда дракон провёл языком по животу девушки, и в её чреве неожиданно вспыхнула настоящая жаровня, она не сдержала стон.
Вскоре голова Дрогона уже была у кхалиси между ног, а его язык проникал в её лоно живым, извивающимся змеем, вылизывая каждую складочку плоти и заставляя Дейенерис стонать уже непрестанно. Тело её было напряжено, как натянутая тетива, а ноги то и дело сводила судорога.
Что же овладевало ей в эту самую минуту? Страх, сковывающий ледяными кандалами? Простая, грязная похоть? Безумие, передавшееся от отца? Прежде, чем Дейенерис узнала ответ, в её голове прозвучал её собственный, уверенный голос:
«Я от крови дракона…»
И Дени, неожиданно для самой себя, расслабилась. Уверенность внутреннего голоса будто передалась ей, и не осталось больше ни страха, ни сомнений. Лишь решительность, с которой она когда-то вошла в огонь. Дрогон, кажется, ощутил перемену в настроении кхалиси и оторвался от её промежности и поднял на «мать» вопросительный взгляд. Дейенерис коснулась твёрдого драконьего лба кончиками пальцев и одобрительно кивнула.
«Я от крови дракона…»
Дейенерис легла на спину и поманила чёрного дракона к себе. Он с небывалой прытью взобрался на неё, расставив лапы по бокам от тела девушки. Кхалиси ощутила знакомое ей прикосновение раскалённой, влажной плоти к её лобку, покрытому седым девичьим пушком. Перевозбуждённый Дрогон пыхтел и совершал резкие фрикции, потираясь своей налитой кровью плотью о гладкую, молочно-белую кожу. Желая его успокоить, Дени одной рукой взялась за один из его алых рогов, а другой потянулась к его достоинству.
«Я от крови дракона…»
Упёршись ногами в постель и приподняв таз, кхалиси направила набухший член в свою истекающую соками щёлку со словами:
– Сюда, любовь моя.
Острый багровый кончик проскользнул в её лоно, а остальная часть члена, медленно проникнувшая в Дени, растягивала её изнутри. Чёрный дракон, не способный больше терпеть, сделал первый толчок, а затем ещё один и ещё. Из уст Дейенерис вырвался блаженный стон.
Огонь. Огонь был внутри неё. В ту самую секунду, когда Дрогон вошёл в кхалиси, она возлежала с живым воплощением пламени. Очищающим, выжигающим все сомнения. Дени обхватила могучую спину своего «огня» ногами, не чувствуя мелких шипов, царапавших её кожу.
Животные толчки Дрогона становились всё более неистовыми, он утробно рычал и выдыхал чёрный дым. В порыве страсти Дейенерис обхватила морду дракона обеими ладонями и притянула её к себе, прильнув к пасти губами и без опаски просунула свой язычок меж острых зубов. Она ощутила неуверенность Дрогона, но она продлилась всего пару мгновений, а после языки девушки и дракона уже переплелись в танце.
Вдруг Дрогон отстранился и, вскинув голову, зарычал, вогнав своё естество в лоно Дени в последний раз. Член дракона задрожал, пульсируя, и в тот же миг по телу кхалиси пробежала дрожь, а её влагалище сжалось вокруг извергающегося органа. Выгнув спину под драконом, дочь Эйриса издала нечеловеческий стон, походивший больше на крик.
«Я от крови дракона»
На несколько кратких мгновений Дени потеряла сознание, а когда она пришла в себя, то обнаружила, что лежит под неподвижным ониксовым драконом, широко раздвинув ноги. Дыхание Дрогона вновь сделалось спокойным и ровным, а когда кхалиси шелохнулась, он, сладко урча, сполз с неё. Хоть член дракона и покинул её лоно, девушка до сих пор ощущала жар в своём чреве, и теперь она поняла, в чём причина этого тепла.
Кожа на её плоском животе светилась. Светилась так, как светится раскалённая сталь. Семя дракона, похожее на жидкое пламя, наполняло её матку, и Дени знала, что это огонь жизни. Она с материнской заботой погладила свой живот ладонью.
Услышав тихое рокотание у двери, Дейенерис подняла взгляд и увидела ещё две пары глаз-огоньков в темноте. Рейгаля и Визериона. Нутром девушка ощутила возбуждение драконов и, улыбнувшись, подозвала их к себе.
«Я Дейенерис Бурерождённая, Неопалимая, Мать Драконов. Невеста Драконов. А отныне я буду и Любовницей Драконов…»
